Текст книги "Драмы и секреты истории"

Автор книги: Робер Амбелен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 27 страниц)

Политические грани алхимии

Еще 50 лет назад в католические молитвенники включалась «Молитва о том, чтобы каждый пребывал в своем нынешнем состоянии».Известно, что цеховые корпорации запрещали своим членам менять профессию. Лишь сын мастера мог стать в свою очередь мастером. Поэтому, как уже говорилось, закон Ле Шапелье 1791 г. фактически ликвидировал положение вещей, которое бросало вызов личной свободе, препятствовало талантливым людям заниматься делом по их выбору, держало развитие техники в тисках отживших традиций и семейного деспотизма и препятствовало благотворному влиянию свободной конкуренции.

Однако в алхимических теориях, помимо всякого рода гностико-еретических традиций, содержался и сам принцип революционного развития. Действительно, когда Сатурн(свинец) превращается в Солнце(золото) – не является ли это революционным преобразованием металла?.И тот, кто поддерживает идею о единстве Материи,согласен и с общим происхождением человеческой души. Он, таким образом, должен отрицать «божественное происхождение», «божественное право», «голубую кровь» и все прочие атрибуты мании величия, присущие обществу до Великой французской революции.

Ибо таким образом фактически подразумевается возможность аналогичных трансформаций и для всех прочих воплощений Сатурнауже в человеческом обществе. То есть признается, что люди, «отмеченные» этой планетой – плебеи, крестьяне, горожане, – могут достичь знатного состояния и даже «королевского» достоинства, свойственного Солнцу.Так, уже в политическом смысле, Свинецпревращается в Золото,то есть исходно пролетарский металл становится металлом королевским и аристократическим.Отсюда происходит и знаменитое выражение Луи-Клода де Сан-Мартина, «Безвестного философа»: «Каждый человек – король» (потенциальный, разумеется).

Если бы алхимия ограничивалась только изучением металлов, было бы абсолютно невозможно понять, зачем ее адепты путешествовали в XVII и XVIII вв. по всей Европе, доказывая истинность ее положений. Тем более что они при этом постоянно подвергали себя опасности попасть в руки какого-нибудь князька, излишне уверенного в безотказном действии пыток и который не преминул бы прибегнуть к таковым, чтобы заставить алхимика работать на этого господина.

И можно ли поверить, что такие люди, исколесившие на свой страх и риск весь континент, чтобы доказать своими опытами единство материи и возможность превращений металлов, не руководствовались при этом, помимо исключительно научного энтузиазма, и другими соображениями? Масса исторических примеров показывает, что они постоянно подвергались опасности со стороны монархов, которые, как правило, были алчны, т. к. постоянно испытывали финансовые затруднения. К тому же в большинстве случаев демонстрация алхимических опытов не обогащала эмиссаров ордена розенкрейцеров.

На самом деле алхимическая традиция являлась своего рода условным знаком для выражения магической философии, лежавшей в основе их политической доктрины. Демонстрации алхимических опытов, как подлинных, так и фальсифицированных, служили лишь естественным обоснованием, доказательством справедливости политической теории и способствовали ее пропаганде в среде интеллектуальной элиты той эпохи.

Для розенкрейцеров их просветительская миссия заключалась в том, чтобы окончательно и бесповоротно экспериментальным путемразрушить священную догму о неизменности состояний материи, природных категорий, о нерушимости пути, предначертанного их зарождением. Из этих постулатов церковь выводила и незыблемость социальных классов, как этого якобы пожелал Господь на заре творения. Подтверждением служит знаменитая «Молитва о том, чтобы каждый пребывал в своем нынешнем состоянии», о которой уже упоминалось. Розенкрейцеры пытались таким образом защитить эволюционную теорию как в естественных, так и в гуманитарных науках и окончательно развенчать церковь.

По мысли мистиков, недостаток чего-либопорождает неудовлетворенность, которая в свою очередь порождает недовольство, а оно вызывает желание покончить с недостатком, и все это вместе взятое превращается в настоящее восстание. Демонстрировавшимися опытами они стремились неопровержимо доказать, что идея революции является основополагающим принципом прогресса и развития в любой сфере.

А в традиционной триаде герметики: астрология, магия, алхимия, – запечатленной посредством эзотерических, то есть понятных только посвященным, символов на трех порталах французских храмов, можно найти три принципа Великой французской революции, они же – тройное приветствие масонов: свобода, равенство, братство:

а) с помощью астрологиипосвященный освобождается от фатального предопределения судьбы. Просвещенный человек стоит двух непросвещенных: в этом состоит свобода;

б) в алхимии(поскольку свинец имеет такие же эволюционные возможности, как и золото) содержится мысль о том, что плебей может стать аристократом: это и есть равенство;

в) в магииподлинная трансцендентальная физика позволяет человеку войти в контакт с существами, которые вовсе не обязательно враждебны ему, и получить их помощь и поддержку, иными словами, именно то, в чем ему отказано церковью: в этом суть братства.

Таким образом, мы имеем дело с идеями,отражение которых мы находим в различных идеологических доктринах. Те, к кому оно было обращено, являлись слишком умными людьми, чтобы не понять вытекающих из него последствий.

Эти идеиопровергали всю совокупность старых принципов, лежавших в основе монархического режима.

"Смотри, – говорит Грийо де Живри, – смотри: на правом портале собора Парижской Богоматери [134]134
  Левый портал – портал астрологии,центральный портал – магия,а правый – алхимия.Они расположены в том порядке, в котором изучаются эти три универсальные науки. Именно поэтому в собор входят через левый портал – ворота астрологии.


[Закрыть]изображен епископ, возвышающийся на подиуме, а над этим изображением – устремленный ввысь вестник богов Меркурий. Это изображение показывает источник священного огня.А поскольку Капитул, согласно вековой традиции, держит эту дверь закрытой в течение всего года, тем самым сообщается, что здесь лежит путь необыкновенный,незнакомый толпе и предназначенный лишь для узкого круга избранников мудрости" (см.: Грийо де Живри.Великое дело).

Действительно, епископ попирает острым концом своего посоха извивающегося адского Дракона, "заключенного в кольца" и несущего в себе "священный огонь", согласно прекрасному выражению Грийо де Живри.

Естественно, в образе Дракона здесь изображен Люцифер, который, согласно теологическим воззрениям тех времен, является исходным принципом всякого восстания.

Таким образом, при посредстве легенды нам ясно объясняется эзотерическим способом истинное значение философического Меркурия.

Мы вправе предположить, что влажный путьв алхимии соответствовал, по мысли розенкрейцеров, социальной эволюции в рамках законности, непрерывному поступательному прогрессу, растянутому, однако, по времени и требующему очень больших усилий для своего осуществления. Напротив, сухой путьсоответствовал радикальной революции и быстрым переменам. Заметим, кстати, что первый путь назывался еще долгим путем,а второй – коротким путем.Считалось, что первый путь требует больших затрат, в то время как второй путь называли еще путем бедных,т. к. он практически ничего не стоил Понятие влажного путивозникло на основе некоторых алхимических процессов, где основную роль играли кислоты. Сухой путьподразумевает привлечение некоего огня,считавшегося активным элементом превращения. Следует напомнить, что в сексуальном смысле женщинаолицетворяла влажное начало (кислоту), а мужчина– сухое начало (щелочь). Отсюда символическое изображение мужчины и женщины на некоторых алхимических гравюрах…

Обратимся к концу царствования Генриха IV и подведем итоги.

Скажем прямо, результат не утешителен. Все преимущества, которые могла бы извлечь Франция из тех времен, когда мудрые министры, поддерживаемые и опекаемые энергичным королем, проводили полезные реформы, свелись на нет капризами того же короля, преждевременно впавшего в старческий маразм и занятого лишь сиюминутной любовной интригой.

Но история отнеслась к нему снисходительно, ибо уже давно историю пишут благонамеренные люди консервативного склада. Увы, приходится с сожалением признать, что нам представляют Генриха как великого монарха, хотя на самом деле это не так. И не менее печально констатировать, что Людовика XV – монарха куда более значительного во всех отношениях – изображают те же фальсификаторы истории как плохого правителя.

Однако из его писем и высказываний вырисовывается натура добрая и чувствительная. Вспомним, что он, по свидетельству Ла Вогийона, сказал дофину после битвы при Фонтенуа: [135]135
  Это сражение произошло в 1745 г. и стало одним из кульминационных моментов войны за австрийское наследство. При Фонтенуа французская армия нанесла сокрушительное поражение объединенным англо-голландским войскам.


[Закрыть]

"Сын мой, поймите, чего стоит победа… Кровь ваших врагов – это всегда человеческая кровь… Истинная победа – это избежать крови".

В своем секретном письме от 8 мая 1763 года Генрих IV пишет: "Король никогда не использует слово «ненависть» по отношению к своим подданным".

А в письме к маркизу д'Аржансону говорится следующее: "Оставим слова любви к миру, давайте стремиться к нему как к высшему благу, и да продлится он как можно дольше" (см.: Мемуары маркиза д'Аржансона,т. IV, с.264).

За примерами далеко ходить не надо. Людовик XV разрешил печатать Энциклопедию,спас Гельвеция, Каласа, Сирвена и других известных жертв католической церкви, спас рыцаря де Ла Барра от ужасной казни, сделал вместе со своим министром д'Арнувилем попытку создать справедливую систему налогообложения, возвел Вольтера в дворянское звание и присоединил к Франции Корсику. [136]136
  Людовик XV был принят в придворную масонскую ложу «Королевская палата». Церемония была короткой, но, очевидно, оставила глубокий след в душе короля, ведь он тоже «приобщился к Свету…».


[Закрыть]Кое-кто считает, что он допустил лишь одну ошибку: изгнал иезуитов из Франции. И этого французские католики ему не могут до сих пор простить (как и предшествовавшие события [137]137
  Нам могут возразить, что король допустил казнь Дамьена, служившего у иезуитов в Париже. Напомним, однако, что приговор был вынесен согласно обычаю парижским парламентом, и он же определил меру наказания. Король не мог в этом случае применить права помилования, поскольку речь шла о покушении на цареубийство.В этом случае король был обязан защищать не только себя, но и будущих престолонаследников. Тем более что попытка цареубийстваотягощалась святотатством,т. к. после коронации монарх становился помазанником Божьим.Все это имело очень большое значение в глазах современников… И наконец, первые слова Людовика XV, когда он пришел в себя после покушения, были: «Не делайте ему плохо». Напомним также, что в августе 1762 г., то есть через пять лет после покушения Дамьена, иезуиты подготовили в Артуа новый заговор (см.: Письмо Людовика XVот 31 августа 1762 г.).


[Закрыть]).

С Генрихом IV дело обстояло иначе. Во-первых, его удалось убить, тогда как покушение на Людовика XV сорвалось. И смерть Генриха не сопровождалась клеветнической кампанией – врагам достаточно было его устранить. И потом, сам Генрих разрешил иезуитам вернуться во Францию после того, как его лучшие соратники и парламент изгнали иезуитов из страны за пропаганду цареубийства. Все это позволило историкам сделать из Генриха образцового короля. А бедный Людовик XV был оклеветан… [138]138
  Большая работа Поля дель Перуджия «Людовик XV» (Париж, издательство «Альбатрос», 1979) полностью реабилитирует этого великодушнейшего монарха.


[Закрыть]

И это, наверное, оправдывает горькое суждение Поля Валери по поводу Истории, высказанное в книге "Взгляд на современный мир":

"История оправдывает все, что угодно. Она абсолютно ничему не учит, ибо содержит в себе все, и в ней можно найти любые примеры. Она самый страшный продукт, который вырабатывает человеческий мозг!"

Признаем, что история в том виде, как ее нам изображали на протяжении многих лет, вполне заслуживает такого приговора. И пора наконец выкинуть на свалку эту умопомрачительную гору лжи, поставленную на службу более или менее гнусным интересам.

Эту идею прекрасно выразил английский писатель XVII в. Джонатан Свифт в своей работе «Мысли»:«Честолюбие понуждает подчас занимать самые низменные должности, и, таким образом, честолюбец лезет наверх на четвереньках…»

Приложения

Досье Шнайдера

Переписка

между Жераром Песмом и Эдуардом Шнайдером относительно документов, находящихся в архивах Ватикана и подтверждающих королевское происхождение Жанны Девственницы [139]139
  Отрывки, приведенные курсивом, выделены в тексте писем самим Э. Шнайдером.


[Закрыть]

60, ул. Вано

Литре 63-83

9 января 1959 г.

Милостивый государь!

После Вашего визита я все еще продолжаю болеть и думаю уехать на некоторое время из Парижа, чтобы отдохнуть должным образом.

Что касается поездки в Рим, я собираюсь быть там будущим летом,и, хотя я сейчас занят другой работой, я не собираюсь выпускать из поля зрения проблему Жанны.

Но, по-моему, план, который Вы задумали, не имеет никаких шансов на успех. В Ватикане очень трудно иметь дело с людьми и решать вопросы,это предприятие требует большой деликатности, дипломатической подготовки и знания их среды!

Если Вы будете как-нибудь в Париже, попытайтесь договориться со мной о встрече заранее, иначе Вы можете меня не застать. Я живу один и часто не бываю дома.

Примите мои заверения в самых теплых чувствах к Вам.

Э. Шнайдер

* * *

60, ул. Вано – 7 ^е

12 января 1959 г.

Милоствый государь!

Я только что получил Ваше последнее письмо. Я не верю, что в Ватикане Вам поможет "Deus ex machina" [140]140
  Дословно: «Бог из машины», т. е. имеется в виду «вмешательство высших сил». – Прим. перев.


[Закрыть]и Вы получите доступ к секретным фондамВатиканской библиотеки. Самую высокую персону, которая может оказать Вам эту милость, я знаю лично.Для начала Вам скажут: «Секретных фондов не существует». И если Вы даже будете настаивать, Вас ждет неудача. И если несколько лет назад мне посчастливилось неожиданно обнаружить документ, о котором Вы знаете, то это произошло лишь благодаря одному очень высокопоставленному лицу, ныне покойному. Его преемники ведут себя иначе.

Что касается документа, о драматическом исчезновении которого я Вам рассказывал, то он был написан на старофранцузском языке(XVI в.), это – записки «по памяти», но очень точные. Я не берусь утверждать категорически, но, по-моему, текст не имел ни обложки, ни заглавия, ни каких-либо примечаний.Что касается особенностей содержания текста, я их, естественно, не помню. Все интересные подробности этого документа я забыл, ведь я его обнаружил 25 лет назад (1935 г.).

Не думайте, пожалуйста, что я умышленно не сообщаю Вам подробности. Все, что я Вам здесь пишу, – чистая правда.

Я с большой радостью получу книгу, о которой Вы мне сообщаете, и заранее Вас благодарю.

Примите, дорогой друг, заверения в искренних чувствах и извините за плохой почерк. Уже месяц я страдаю от воспаления десны, начавшегося после удаления зуба. На днях я собираюсь лечь в клинику и пройти необходимый курс лечения.

Эдуард Шнайдер

* * *

14 января 1959 г.

Милостивый государь!

Спешу ответить Вам, прежде чем уехать из Парижа. Документы, к которым я получил доступ в Ватикане, – отнюдь не то, о чем Вы думаете. Это вовсе не сборник показаний, составленный церковной комиссией, образованной по королевскому распоряжению. В течение трех лет после руанского процесса папа вызвал в Рим всех главных судей Жанны. Онидали показания, тщательно запротоколированные секретариатом Святейшего престола. Вот в этих-то протоколах и скрываются «запретные сокровища», о которых высокопоставленные персоны утверждают, что их якобы не существует или что они с ними не знакомы. Перебирая массу других документов «в этом направлении», я натолкнулся на знаменитое свидетельство, которое Вас так заинтересовало и исчезновение которого меня глубоко огорчило. Но в этом свидетельстве нет ничего такого, о чем Вы упоминаете в своем последнем письме.

Когда моя нынешняя работа (ее очень задерживает мое плохое самочувствие) будет закончена и когда мой ум будет полностью свободен для изучения проблемы Жанны, одной из моих первых забот будет, поверьте, исследование этого вопроса вплотную!

Поверьте, милостивый государь, я очень сожалею, что не могу сообщить Вам большего. Примите мои заверения в исключительной симпатии к Вам.

Эдуард Шнайдер

Я Вам исключительно благодарен за Вашу книгу «Ла Рош-Курбон». Она прекрасно издана. Как только меня отпустит жуткая зубная боль, я ее сразу же прочту.

* * *

60, ул. Вано, Париж – 7 ^е

1 июня 1959 г.

Милостивый государь!

Нет, среди документов, находившихся в моих руках, показаний Лойе не было.

К тому же я сейчас себя очень плохо чувствую и полностью, погружен в другую работу, которая займет у меня минимум год. В связи с этим мне пришлось прервать все изыскания, связанные с Жанной. Я к ним вернусь сразу же, как только освобожусь от нынешней работы.Пока я могу лишь следить за крупицами серьезной информации, которые пробиваются сквозь горы исключительно конъюнктурных сообщений.

К тому же через три дня я уеду из Парижа в горы, т. к. я никак не могу оправиться от приступа, случившегося со мной пять месяцев назад.

Поеду ли я в Рим? Я буду там летом, но я наверняка не смогу заниматься проблемой Жанны.

Примите, милостивый государь, мои самые теплые пожелания. Успехов Вам в работе!

Э.Шнайдер

* * *

3 июня 1959 г.

Милостивый государь!

Я только что получил Ваше письмо. Я надеюсь, что Ваша книга будет иметь успех, на который Вы рассчитываете.Однако я не могу сказать, сколько экземпляров моей книги продано. Для этого мне надо запросить профсоюз авторов, т. к. мои отношения с новым руководством издательства «Грассе» ухудшились.

Единственно, я уверен, что они продали очень мало. Моя книга не носила скандального характера, а это – непременное условие коммерческого успеха на сегодняшний день. К тому же они не сделали ей никакой рекламы, поскольку в момент выхода книги Грассе был очень болен (а ему она понравилась). И наконец, я нахожусь в знаменитом омерзительном "черном списке" писателей, которых газета «Либерасьон» называет "националистами"…

Признаюсь, я несколько обеспокоен тем, что Вы неоднократно ссылаетесь на документы,имеющие для меня исключительную важность, но которые, как Вы знаете, были утеряны. Однако никто не поверит в существование документа, который невозможно представить, даже если бедняга, видевший его, пользуется безупречной репутацией! Вы не представляете, сколько усилий я предпринял лично и через посредников, чтобы обнаружить у наследников маркизы де Феличи, владелицы дворца Занарделли в Риме, те документы, которые я доверил ей на сохранение, вернувшись в Париж пять лет назад. Сохранились все ящики, кроме того, где были мои самые ценные вещи и документы. Здесь есть какая-то таинственная загадка, которую, к моему бесконечному сожалению, я уже отчаялся отгадать!

Благодарю Вас за добрые пожелания. Завтра я уезжаю в горы, мне это необходимо.

Примите, милостивый государь, уверения в моих самых сердечных чувствах.

Эдуард Шнайдер

Когда выходит Ваша книга?

* * *

Рим, 27 ноября 1959 г.

Альберго дель Сенате

Милостивый государь!

Ваше письмо не сразу нашло меня среди моих путешествий, чем и объясняется задержка с ответом.

Я весьма сожалею, что не могу дать Вам удовлетворительный ответ. Я абсолютно не понял, о каком судье из Руана Вы пишете. Естественно, я не могу сообщить Вам его имени.Что касается книги Раймона де Ринье, признаюсь, что мне нужно ее перечитать. Я не очень хорошо помню мое впечатление, но мне кажется, что те достаточно общие рассуждения автора на тему, о которой Вы говорите, заслуживали бы действительно серьезного интереса.

Извините за столь неопределенный ответ. Но я сейчас весьма далек от всех документов, связанных с Жанной. Я занимаюсь совершенно другой темой и не могу ответить Вам более определенно.

Примите, милостивый государь, заверения в моих лучших чувствах. Успехов Вам в работе.

Э.Шнайдер

* * *

Письмо Жерара Песма Его Святейшеству папе Павлу VI

4 июня 1972 г.

Святейший отец!

Униженно простершись у ног Вашего Святейшества и умоляя об апостольском благословении, я направляю Вам это письмо с целью изложить чистосердечно и с полной искренностью серьезное разногласие, существовавшее между мною и скончавшимся недавно Его Преосвященством кардиналом Пессераном.

Дабы Вашему Святейшеству стали известны точные и истинные причины нашего спора, я позволил себе послать Вам экземпляр 5-го издания моей книги о Жанне д'Арк.

Если Ваше Святейшество окажет мне высочайшую милость и прочтет хотя бы предисловие к этому труду, Вы поймете, почему между нами возникли разногласия.

Стремясь окончательно прояснить спор, я приведу слово в слово беседу, состоявшуюся в 1958 г. между мною и моим коллегой, известным католическим писателем, почетным гражданином Ватикана Эдуардом Шнайдером. Я привожу все признания, которые он мне сделал.

Прочтя его книгу «Жанна д'Арк и ее лилии, легенда и история»,опубликованную в 1952 г., я встретился с ним, получив для этого рекомендацию другого историка – Жана Гримо, который меня заранее предупредил: «Он вам все скажет, но не оставит письменного свидетельства».

Эдуард Шнайдер принял меня исключительно любезно. Он говорил со мной в течение двух часов, проявляя при этом исключительную живость ума и феноменальную память.

Представившись, я сказал ему:

– Я прочел Вашу великолепную книгу о Жанне д'Арк. Вы пишете там о ее королевском происхождении, однако не представляете никаких доказательств. Поскольку Вы это утверждаете категорически, я могу предположить, что Вы имели в руках документы, служащие тому подтверждением. Можете ли Вы сказать, где Вы их обнаружили?

– Но… В Ватикане! – воскликнул он, воздев руки, как это делал Черчилль, выступая на многолюдных митингах. – В «Книге Пуатье»…Однажды, будучи в Ватиканской библиотеке вместе с монсеньером Тиссераном, тогдашним библиотекарем, я заметил шкаф, запертый на ключ, и сказал ему шутя: «Не здесь ли, Ваше Преосвященство, хранятся секретные фонды Ватикана?»

– Секретных фондов Ватикана не существует, – ответил он.

– А можно ли ознакомиться с документами, хранящимися в этом шкафу?

После некоторых колебаний кардинал Тиссеран кивнул и пошел в свой кабинет за ключом. Шкаф был открыт, и там я обнаружил знаменитую "Книгу Пуатье", пропажу которой столь горько оплакивали французские историки. В действительности это не книга, а протоколы допросов Жанны Девственницы, проводившиеся в 1428 г. в Пуатье, и запись ее ответов на вопросы церковной комиссии, назначенной королем. Я убедился, что прелаты не верили в «голоса», которые якобы слышала Жанна, и не соглашались признать ее "посланницей Бога". Перед лицом такого упорства, которое раздражало короля, он вынужден был послать в Домреми двух монахов для проведения расследования на месте. И именно в отчете этих монахов говорится, что все жители этой деревушки из 30 дворов подтвердили, что Жанна – дочь королевы Франции, урожденной Изабеллы Баварской, от ее любовника – герцога Луи Орлеанского, брата короля Карла VI.

Я снял копию с этого документа, а также с части протоколов допросов. Несколько дней спустя кардинал Тиссеран, застав меня за работой, спросил, нашел ли я что-нибудь интересное. Я не решался ответить ему, опасаясь, что он будет недоволен. И действительно, какой разразился скандал! Нетрудно угадать дальнейшее: меня заставили дать клятву никогда не разглашать письменно мое замечательное открытие, ибо в этом случае разрушилась бы мистическая легенда, созданная королевской семьей для сокрытия этого незаконного рождения, которое доказывало, что и дофин был тоже незаконным ребенком…

– Вы приоткрыли завесу над государственной тайной.

– Так, значит, именно чтобы избежать разоблачения этой легенды, Вы, будучи глубоко верующим католиком и человеком слова, не решились опубликовать эти документы в своей книге?

– Да, конечно. Но еще и потому, что копии, которые я снял с «Книги Пуатье»,а также с главного документа – отчета двух монахов, – пропали. Я хранил все мои бумаги в моем доме в Риме. Решив вернуться в Париж после амнистии коллаборационистам (а я был верным другом маршала Петэна), я доверил четыре ящика, где наряду с другими документами находились и эти копии, своей старинной приятельнице де Феличе, жившей во дворце Занарделли. Однако, когда я послал этой весьма почтенной даме письмо из Парижа с просьбой прислать мне мои вещи, я узнал от ее племянников, что моя добрая приятельница незадолго до этого скончалась. Ее племянники написали, что они обнаружили три моих ящикаи собираются их переслать. Три ящика? Таким образом, один пропал…

Я тотчас же отправился в Рим, где убедился, что племянники говорили правду. Мой самый ценный ящик исчез. Что же произошло? Я так никогда не смог этого узнать, несмотря на тщательное расследование.

– Так вот, милостивый государь, я, кажется, могу Вам это сказать…

– Вы?

– Да, пользуясь методом дедукции. Говорили ли Вы маркизе Феличе о копиях «Книги Пуатъе»,хранящейся в этом ящике?

– Да, конечно. Она была очень надежным другом.

– Не сомневаюсь. Но перед смертью, во время последнего причастия, она, возможно, решила, что было бы грехом скрывать этот компрометирующий документ. Если она сообщила о нем исповеднику, тот наверняка поторопился изъять его и передать кому следует.

– Вы открываете мне глаза! Я должен был бы сам догадаться. И именно поэтому мои поиски оказались бесплодными! Тем более я знал, что после моей находки "Книги Пуатье" кардинал Тиссеран надежно упрятал все секретные фонды Ватиканской библиотеки, чтобы уже никто и никогда не смог обнаружить этого "разоблачительного документа".

Вот, Святейший Отец, полное и очень точное изложение Эдуарда Шнайдера.

Вопреки предположениям Гримо, он мне их неоднократно подтверждал в своих письмах. Некоторые его соображения я опубликовал в своей книге, и, как Вы можете убедиться, я привожу фотокопию его письма от 3 июня 1959 г. В 1960 г., сразу после выхода в свет моей книги, кардинал Тиссеран начал повсеместно и публично выступать против меня, утверждая, что Шнайдер не мог обнаружить в Ватиканской библиотеке "Книги Пуатье", т. к. ее там якобы никогда не было, и вся история с потерянным ящиком является исключительно выдумкой, добавляя, что сочинил эту басню именно я…

Однако, видя, что его позиции не столь уж неприступны, кардинал пишет 2 октября 1961 г. Максу де Персену: «У меня нет никаких оснований подвергать сомнению искренность покойного Эдуарда Шнайдера».Это кажется тем более вероятным, что на с. 377 своей книги «Дело Жанны», вышедшей в 1968 г., г. Давид-Дарнак сообщает следующее: "К этому очевидному свидетельству существования «Книги Пуатъе»в архивах Ватикана добавим еще одно, которое в ноябре 1966 г. мы неоднократно слышали от одного католического священника, прикованного к постели из-за паралича ног. Нас привел к нему его старый товарищ по семинарии. На вопрос, знал ли он лично Эдуарда Шнайдера, священник ответил, что был его близким другом и даже прятал Шнайдера в течение нескольких месяцев в своем доме.

На прямой вопрос: "Говорил ли он когда-нибудь Вам, отче, о своей находке "Книги Пуатье" в архивах Ватикана?" – был ответ: «Конечно, он говорил об этом каждый день».Этот прямой ответ сопровождался целым рядом подробностей относительно того, как Шнайдер познакомился с этим бесценным документом.

Добавлю, что в письме Его Святейшества Жана Банкаля, автора книги "Жанна д'Арк – принцесса королевской крови", от 24 декабря 1968 г. содержится еще одно тому подтверждение: "Полтора года назад у меня были долгие беседы с Давидом-Дарнаком, и он мне лично подтвердил то, что говорится в его второй книге по поводу свидетельства священника, который прятал у себя Эдуарда Шнайдера сразу после освобождения. Казалось, что этот священник был очень взволнован историей с "Книгой Пуатье", поскольку Эдуард Шнайдер с утра до вечера только и говорил о своем открытии".

Изэтого следует, что, вопреки утверждениям кардинала Тиссерана, «Книга Пуатье» действительно находится в архивах Ватикана.

Государственные соображения, вынудившие Карла VII хранить тайну рождения Девы, на сегодняшний день не существуют, и у нас нет никаких оснований сохранять и далее в тайне этот документ, который к тому же ни в коей мере не ставит под сомнение святость Жанны.

Поэтому, Святейший Отец, я прошу, чтобы по примеру папы Пия IX, разрешившего в 1856 г. двум французским писателям снять копию с "Тайны осады Орлеана", находящейся в Ватиканской библиотеке, Ваше Святейшество приняло бы решение о поисках "Книги Пуатье" и позволило бы Исторической академии направить в Рим двух своих членов для снятия копии с нее.

Примите, Святейший Отец, уверения в моем глубочайшем к Вам уважении.

Жерар Песм,

член Исторической академии

Папа Павел VI оставил письмо Жерара Песма без ответа. Вероятно (см. выше), «Книга Пуатье» никогда не существовала. Однако Эдуард Шнайдер утверждал, что он видел другие документы,подтверждающие королевское происхождение Девственницы. И этого должно быть достаточно честным историкам!