Текст книги "Золото глупцов"
Автор книги: Риз Боуэн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц)
Едва Либби замолчала, как полог фургона приоткрылся. Либби обернулась и, увидев Джимми, подумала, не слышал ли он их разговор.
Он выглядел недовольным.
– Вы что, сумасшедшая? Готовить в фургоне, когда такой ветер? Леди, вы понимаете, что рядом с вами сто пятьдесят литров спирта. Один порыв ветра и вы взлетите на воздух.
– А что мне делать? – с облегчением спросила Либби. – Мистер Райвл хочет пообедать, а я не могу готовить снаружи.
– Скажите ему, что должны готовить в его палатке, – ответил Джимми, как будто для Либби это было то же самое. – Я бы не рисковал здесь с огнем.
Либби пришлось тащить посуду и керосинку в палатку Райвла. В палатке были все удобства: мебель, кровать, покрытая стеганым одеялом, складное кресло, стол…
Либби установила керосинку под насмешливым взглядом Райвла и боялась себя чем-то выдать.
– Должен сказать, что неплохо иметь рядом женщину. Она создает чувство домашнего очага.
– Вы женаты, мистер Райвл? – спросила Либби.
– Я? Женат? Зачем мне это? У меня есть экономка, куча слуг, которые делают то, что я им говорю, и не просят взамен новых шляпок. Что касается удобств, то их можно купить. Деньги покупают все. Я полагаю, вы это уже поняли.
– Не совсем, достоинство к примеру, не может быть куплено или продано.
– Когда дело касается достоинства, люди, которым надо выжить, теряют его. Вот мы доедем до золотоносных мест, и вы это поймете.
– Не хотелось бы в это верить, – сказала Либби.
– Или вы наивны, или хорошо играете свою роль.
– Что вы имеете в виду?
– Я вас не понял до конца, Элизабет Гренвил, – сказал Райвл, сощурив глаза.
– Или вы преданная жена и мать, или вы расчетливая леди, игрок, девушка из бара… ответьте мне?
– Я та, кем вам представилась.
– Вы оставили детей первому встречному, вы знаете Гейба Фостера…
– Я его встретила по дороге сюда.
– Понимаю, – усмехнулся Райвл. – Однако я склонен полагать, что вы с Фостером заодно.
– Абсурд! – отрезала Либби.
– Вы хотите доказать мне, что вас ждет муж, обливаясь от пота под калифорнийским солнцем.
– Думайте, что хотите, – Либби яростно замешала ложкой. – Там, где я живу, слову леди верят безоговорочно.
– Следите за супом, он закипает, – сказал Райвл.
Всю ночь лил дождь, ветер продувал все щели. Вода протекала там, где швы разошлись. Либби прижала к себе девочек.
Наутро дождь лишь моросил, но когда фургоны двинулись, то люди увидели перед собой не дорогу, а море грязи. Быки с трудом тащили повозки, возничие стегали их и кричали. Один за другим фургоны застревали в этой непролазной жиже.
Джимми подскакал к Райвлу.
– Я говорил вам не перегружать! – закричал он. – Вы должны хоть немного разгрузить повозки!
– Я не брошу ни грамма. Вы думаете, я тащу все это для своего удовольствия?! Снимите свои вещи и идите пешком! – завопил Райвл.
– Они и так все идут, все кроме Джексона, у которого лихорадка, – ответил Джимми.
– Холера? Тогда отойдите от меня.
– У него болотная лихорадка, он весь дрожит, – спокойно объяснил Джимми.
– Дайте ему мула, и пусть едет себе в Индепенденс, – заорал Райвл. – Мне не нужны больные пассажиры. Ты меня понял, парень?
– Но мистер Райвл… – начал Джимми.
– Я тебе плачу, так избавься от него и скажи всем, чтобы они сами тащили свои вещи.
– Мы не выберемся из грязи, – сказал проводник. – Каждая повозка разбивает за собой дорогу, делая ее непроходимой. Пойдемте за мной, вы скажете, что можно сгрузить, или я сделаю это за вас.
Они свирепо смотрели друг на друга как два бойцовых петуха. Райвл сказал:
– Мы все перераспределим.
Они подошли к фургону с провиантом. Либби затаила дыхание.
– Может, избавиться от части продуктов? – спросил Джимми. – Здесь и так слишком много для одного.
– Хорошо, – сказал Райвл.
Джимми запрыгнул в фургон.
– Что у вас здесь? – начал он, отодвинув мешок.
Либби воскликнула:
– Это мои дети! Я не могла их оставить!
Шелдон Райвл побагровел от гнева.
– Как вы посмели обмануть меня! Я же сказал – не брать свой выводок.
– Они не причинят вам беспокойства и пойдут пешком. Мы ничего у вас не просим.
– Ну да, конечно! Вы ни о чем не просите. Берите их и…
Он не успел докончить, как появился верхом Гейб Фостер и остановился между Райвлом и Либби.
– А вот и они – мои любимые маленькие леди. Я знал, что они далеко не ушли. Я рассказывал парням о вас. Они как раз хотели встретить пару красивых девчонок и с нетерпением ждут, когда вы им споете вечером у костра, – он повернул коня и поехал назад. – Даже вы не можете быть такой крысой, Райвл! – сказал Фостер.
Шелдон с презрением посмотрел ему вслед.
– Уберите их от меня! Если вы еще раз попытаетесь меня надуть, забудьте, что вы леди.
– Не беспокойтесь, пожалуйста, мистер Райвл, – сказала Либби.
9
Дневник Либби: «10 июня 1849. Нам не удается быстро продвигаться на юг. Мы завязли в грязи и разбиваем за собой дорогу, оставляем горы мусора. Так неприятно идти по липкой жиже, а москитам пришлась по вкусу наша светлая кожа. Дети и я все покусаны. Прикладываем грязь, чтобы как-то успокоить боль. Мы стали похожи на дикарей».
Прошло довольно много времени, когда часть товаров наконец была снята. Запрягли запасных быков. Одна за другой повозки с трудом продвигались вперед, по обеим сторонам дороги валялись мешки с беконом, одежда, железные плиты…
– Жаль, что у меня нет фургонов про запас, а то продал бы в Калифорнии их же собственные вещи, – сказал Шелдон.
Остановившись на ночь, люди так устали, что едва стояли на ногах, и даже Шелдон слишком устал, утомился и не вспоминал о еде. За день было пройдено только 12 миль.
В конце следующего дня добрались до первого парома. Повозки растянулись вдоль берега. Под лучами солнца мужчины ремонтировали колеса фургонов, шили из холста сумки, стирали белье в реке, стоя по пояс в воде.
Нужно было ждать три дня, пока подойдет их очередь переправляться.
Райвл предложил было взятку паромщику, но и это не помогло – слишком много вооруженных людей, чтобы пролезть без очереди. Наконец настала их очередь. Паром был сделан из восьми выдолбленных каноэ, связанных сверху досками. Либби казалось, что конструкция выглядела довольно скользкой. Она покрепче прижала к себе детей, когда волны захлестнули палубу. Но все обошлось – вся партия благополучно переправилась.
Леса кончились, и впереди лежали лишь бескрайние просторы степей.
Фургоны других партий виднелись на горизонте. Они и впрямь напоминали белые паруса на зелено-золотом фоне океанских вод.
Либби затосковала по дому: парусники в бухте Бостона, пляж в Кейп-Коде, пикники… Всю дорогу воспоминания терзали Либби. Как все сейчас было неопределенно: старая мебель, фотографии в больших рамках, мешки с инструментом или едой, могилы, которые были на каждой миле, только что захороненные с примитивными крестами и грубыми надписями: «Джозия Велдон из Буффало. Нью-Йорк. Умер 28 мая 1849 в возрасте 17 лет».
Либби внимательно читала каждую надпись, боясь увидеть имя Хью. Вдруг к ней пришла холодящая сердце мысль. Ей казалось, что скоро увидит имя Хью и ей не нужно будет больше подвергать опасности своих детей, и она сможет вернуться домой с чистой совестью.
– Бедняга, – послышался голос Гейба. – Подумать только, вероятно, его родственники в Нью-Йорке воображают, как он наполняет деньгами карманы. Все это сумасшедший дом.
– Но вы же решились на это!
Гейб улыбнулся.
– Разве вы не знаете, что дьявол всегда защищает своих.
– Не говорите таких вещей даже в шутку, – сказала Либби, увидев, как Гейб подъехал к девочкам, сидевшим на фургоне, – те рассмеялись, когда он что-то им сказал.
– Не знаю, что мне с вами делать, мистер Фостер. Я никогда не встречала человека, который смущал бы меня так, как вы.
В этот вечер Джимми расставил повозки кругом.
– Мы въезжаем на территорию Пони.
Шелдон Райвл добавил, что хотел бы видеть хоть одного, кто бы посмел напасть на них.
– Я не боюсь атаки нападения, а опасаюсь, что они могут увести ночью всех мулов, – объяснил Джимми.
Он подошел к Либби и сказал, что теперь ей пора собирать «чипсы» буйволов, потому что она не найдет ни одной деревяшки, пока они не достигнут гор. Либби позвала девочек, чтобы они помогли ей.
– Присматривайте за ними, чтобы они не наступили на гремучую змею.
– А здесь есть змеи? – спросила совершенно спокойно Либби.
Джимми улыбнулся.
– Они вам не причинят зла, если вы будете к ним миролюбивы.
Либби положила на землю пустой мешок и попросила детей остаться там поиграть.
– Мы будем осторожны, мама, – сказала Иден, – и останемся рядом с тобой.
– Ну, пошли, – сказала девочкам Либби.
Через полчаса они заполнили мешок «чипсами». Они были не такими отвратительными, как представляла себе Либби. От них пахло травами. Девочки, не зная, что это такое, весело набивали ими мешок.
Либби ушла чуть вперед, когда услышала вопль.
– Мама, меня укусила змея!
Либби рванулась назад и увидела прыгающую Иден.
– Куда?
– В ногу!
Либби сняла ей панталоны. Маленькие красные волдыри показались на ногах Иден.
– Это же муравьи, стой спокойно, я их смахну.
– Они кусаются, как змеи, – жаловалась Иден.
– А ты как думала?! – сказала Либби.
Она повела девочек назад в лагерь, радуясь, что не позвала на помощь.
Дни, как две капли воды, были похожи один на другой. Они шли с раннего утра и до полудня, пока жара становилась непереносимой. Потом, после полудня, начинали выбирать место для ночлега.
В дневнике Либби записала: «15 июня 1849. Мы между небом и землей, между Индепенденсом и фортом Керни. Я думала, что самое страшное, что будет в пути, – это непредвиденные опасные происшествия, а оказалось, что скука хуже любого врага. Солнце всходит и заходит, а мы так далеко и не ушли, как хотелось бы. Я хочу, чтобы это изматывающее однообразие будней хоть чем-то скрасилось. Не знаю, как я выдержу эти три месяца».
Солнце так нещадно палило, что шея и руки стали коричневыми. Либби прикрывалась шляпкой, стараясь сохранить бледный цвет лица, но заметила, посмотрев в зеркальце, что на носу уже появились первые веснушки. Она уже начала привыкать к путешествию. На ее ногах уже не набухали мозоли от непривычной ходьбы. Она научилась выпекать хлеб в датской печке и вообще она гордилась тем, как она все делает.
«Если бы отец увидел меня сейчас», – думала Либби.
Девочки тоже чувствовали себя неплохо. Они предпочитали идти пешком, чем ехать в фургоне. Либби фанатично следила за стерильностью пищи, ни на миг не забывая о могилах, умерших от холеры.
Время от времени они нагоняли другие группы, остановившиеся поменять колеса или оси. Незнакомцы иногда угощали их чашкой кофе, но Шелдон настаивал, чтобы они не останавливались.
Однажды они поравнялись с партией, в которой были больные. Райвл заставил погонщиков ехать как можно быстрее, а сам заткнул нос и рот платком и держал его до тех пор, пока они не проехали.
На девятый день езды в прериях, уже недалеко от форта Керни, их первого пункта на карте, они натолкнулись на группу из двадцати измученных человек, направлявшихся назад в Индепенденс. У них была пара быков да несколько мулов.
– Если вы больны, держитесь от нас подальше! – закричал Райвл, когда они поравнялись с ними.
– Болезнь – это самое меньшее, чего стоит опасаться. Когда голова отделена от тела, то больше не надо беспокоиться о холере и тому подобном.
– О чем ты говоришь? – подъехал поближе Джимми.
– Разве вы не слышали, что пони на тропе войны. Они уже уничтожили группу из семидесяти эмигрантов.
– Откуда новости?
– Из форта Керни, там все об этом знают. Мы решили вернуться. Нам не светит быть зарезанными этими дикарями.
– Кучка трусов! – просопел Райвл. – Пусть удирают, нам больше золота достанется.
– Вы сами решите, кто трус, а кто нет, когда вам будут снимать скальп.
– Вы знаете, сколько у меня боеприпасов и охранников? Пусть пони молятся. Мы идем вперед, – гордо сказал Райвл.
Незнакомец пожал плечами и подхлестнул быков. Либби с сожалением посмотрела им вслед. Она бы могла благополучно с ними вернуться. К ее страхам добавились теперь и индейцы.
– Они верят в то, что говорят? – спросил Райвл.
Джимми сдвинул шляпу и сказал:
– Эти слухи часто распространяются в пути. Думаю, что они не осмелятся напасть на целую партию. Нас много, и в этом наше спасение.
В эту ночь Райвл впервые расставил часовых.
До этого места прерия была безжизненной. Любая стайка вспорхнувших куропаток или голубей тут же оказывалась в котле. Каждый день люди высматривали буйволов, рассказы о которых будоражили сознание. Вдруг кто-то крикнул:
– Буйволы, их тысячи!
Не теряя ни секунды все схватились за ружья и понеслись.
Когда пыль от копыт рассеялась, Либби поняла, что обоз остался практически без защиты.
Иден и Блисс беззаботно играли камешками, сидя в тени фургона, и Либби решила набрать «чипсов» для костра. Она держалась поближе к дороге, чувствуя каждый запах и прислушиваясь к каждому шороху. Издали донеслись крики и топот. Она наклонилась, чтобы поднять мешок, а когда выпрямилась, то увидела трех индейцев, разглядывающих ее.
Она слышала, что индейцы утаскивают белых женщин и берут их в жены. Было бы лучше, чтобы ее убили сразу или сняли скальп.
Либби старалась сохранять присутствие духа и не бежать. Трое незнакомцев тоже были спокойны. Они так загадочно и бесшумно появились из травы, что трудно было предугадать, что они предпримут в дальнейшем.
Либби кивнула им, надеясь, что они уйдут. Они, наоборот, подошли к ней, разговаривая друг с другом глубокими гортанными голосами. Один из них прикоснулся к ее голове, сказав что-то. Сердце бешено заколотилось. Она подумала, а что будет, если закричать. Поможет ей кто-нибудь, или индейцы ее сразу убьют.
Через мгновение Либби увидела Гейба Фостера с пистолетами на поясе. Вместо того чтобы стрелять, он начал жестикулировать, пытаясь заговорить с ними. Индеец показал на голову Либби. Гейб кивнул.
– Вы спасете меня? – не выдержала она.
– Через минуту, что за спешка?
– Вы хотите посмотреть, как с меня снимут скальп?
– Им понравился ваш черепаховый гребень, они хотят поменяться.
– Ох! – у Либби отлегло от сердца. – Как вы можете говорить с ними, если никогда с ними раньше не встречались?
– О, это просто, если у вас есть дар, – сказал Гейб.
– Я иду в лагерь.
– Разве вы не хотите узнать, на что они хотят поменять ваш гребень?
Либби вытащила его, и волосы рассыпались по плечам.
– Вот! – она бросила ему предмет обмена и ушла в сторону лагеря.
Немного спустя вернулся Гейб с двумя волчьими шкурами.
– Вот, – сказал он, бросая шкуры на землю. – Они согреют вас во время перехода в горах.
– Это за один гребень?
– Я выменял три, одну оставил себе как комиссионные. Вы будете рады услышать, что ваш гребень теперь в волосах одного из их вождей.
Он рассмеялся, когда Либби пошла к фургону.
– Посмотрите, что у меня есть! – громко закричала Либби.
Иден выползла из-под повозки.
– А где неженка? – спросила Либби.
– Она пошла к тебе, чтобы помочь.
– Блисс! – завопила она.
Либби беспомощно рванулась в заросли, еле соображая, что ее там нет. В панике Либби подбежала к Гейбу.
– Гейб, вы должны мне помочь! – умоляла она. Блисс исчезла. Может, это индейцы?
Гейб побежал к коню.
– Не волнуйтесь, мы ее найдем. Ищите ее около тропы, может, она потеряла ориентацию.
Гейб пустил коня в галоп. Вдруг Либби услышала крик Гейба. Он подъехал к ней вместе с Блисс, в руках которой был огромный подсолнух.
– Почему ты ушла? – спросила Либби, снимая Блисс с седла и прижимая ее к себе.
– Осторожней, ты помнешь подсолнух.
– Обещай, что впредь ты не отойдешь без меня от фургона ни на шаг, – сказала Либби.
– Прости, мамочка. Я больше не буду.
Либби благодарно посмотрела на Гейба.
– Спасибо! Я навек у вас в долгу.
– Не волнуйтесь, вы так забылись, что зовете меня по имени, а это уже большой прогресс.
– Вы меня бесите! – отрезала Либби, рассмешив Гейба.
Она испугалась и не могла успокоиться, когда земля задрожала под ногами. Либби подумала, что индейцы сообщили своим, что фургоны остались без защиты, и теперь начали атаку. Она закричала дочкам, чтобы они забрались в повозку, а сама схватила первое попавшееся ружье и встала наготове. Когда облако рассеялось, Либби увидела стадо буйволов, мчавшееся прямо на них. Это так ошеломило ее, что она не успела испугаться. Они быстро приближались и, когда уже казалось, что они сметут фургоны, буйволы внезапно повернули в сторону.
Прозвучали выстрелы, и Либби увидела, что по бокам стадо сопровождают всадники.
Один из буйволов отвернул от стада и помчался через стоящие фургоны, преследуемый людьми, которые вопили как настоящие индейцы. Они скакали к быку с разных сторон, и в конце концов тот упал, изрешеченный пулями, а всадники кружили вокруг него, паля в воздух.
Либби была возбуждена и подавлена этим зрелищем. Ей было жалко быка, такого величественного, несправедливо убитого людьми.
Люди радовались добыче, похлопывали друг другу по плечу, каждый кричал, что это он попал в быка и отвел стадо в сторону. Вдруг в суматохе появился Шелдон Райвл.
– Вы знаете, как разделывать быка? – спросил он Либби.
– Сделаю, если мне покажут, – ответила она.
– Просто обещайте, что у меня на обед будет стейк.
В этот вечер Либби записала в дневнике: «21 июня я хотела перемен и новых ощущений, и сегодня я их получила».
10
Прерии кончились, впереди был скудный пейзаж со странными по форме горами, уходящими в небо и напоминающими замки, которые дети лепят из песка.
Пыль сменила грязь. Она повисла в воздухе как облако, обволакивая лица и одежду. Все постоянно прочищали горло и часто сплевывали. Блисс это забавляло, и Либби пришлось попросить ее не плеваться.
– Но ведь все так делают. У меня во рту тоже пыль, – сказала Блисс.
– Тогда закрой рот платком. Леди не плюются, – пояснила Либби.
– Я не леди. Я хочу быть ковбоем.
– Она права, мама. Здесь нет леди. Им все равно, кто мы, – вмешалась Иден.
– А я – леди, – нахмурясь, сказала Либби, – и всегда ей буду, и вы тоже. Мы рождены как леди, мы ими и останемся, в какой бы ситуации мы ни оказались, не забывайте об этом.
– Не забудем, – ответила Иден, улыбаясь, я взяла за руку Блисс. – Пойдем неженка, мистер Фостер прокатит нас на лошади.
Либби покачала головой. Оставшись в одиночестве, она залезла в фургон, открыла свой дневник и записала: «21 июля 1849. Самое трудное – это быть постоянно в одиночестве. Здесь не с кем поговорить, ни чьему совету нельзя доверять. Сейчас я с удовольствием послушала бы одну из папиных нотаций».
Она вспомнила свой дом в Бостоне: отец курит свою трубку, цепочка от его золотых часов свисает с живота. Он бывало говорил: «Обрати внимание на эту молодую леди», – и показывал матери на нее трубкой.
Либби продолжала писать в дневнике: «Как тихо мы жили. Для нас было событием, если на шляпке порвалась ленточка, или когда не было на обед омаров. Все, что они желали, это отдать меня замуж».
Либби закрыла и отложила дневник в сторону. Опасности слишком часто их подстерегали. Ежедневно они проезжали мимо других партий. Однажды в одной из них им повстречалась женщина. Она выглядела уставшей и старой, хотя Либби подозревала, что незнакомка ненамного старше ее. Женщина склонилась над кроваткой с умершим ребенком.
– Он выпал из фургона и попал под колеса, – сказала она Либби.
В ее глазах была пустота и беспомощность.
– Я посадила его в повозку, потому что он постоянно убегал. Мы уже потеряли и другого сыночка. Он умер от холеры в Индепенденсе. Осталась только Алиса, – женщина украдкой посмотрела на десятилетнюю девочку, сидевшую в углу.
Либби была потрясена и напугана. Она принесла женщине немного мяса, яиц и бренди.
– Может, это хоть как-то поможет вам, – предложила Либби.
Женщина улыбнулась.
– Вы так добры. Только молитва поможет нам сейчас. Надеюсь, Бог знает, что творит.
Ее голос был слабым. Девочка встала и подбежала к ней.
– Не расстраивай себя, мамочка, – она обвила ее шею руками.
Либби отошла из-под навеса, чтобы найти Райвла, который пошел узнать причину задержки. Он был в ярости, когда узнал, что Либби отдала продукты.
– Если вы будете раздавать милостыню каждому нищему, мы все подохнем с голоду. Это – Запад. Здесь каждый сам за себя.
– Хорошо! Но там умирает ребенок. Я не буду есть несколько дней, если вы так трясетесь за свою еду. И пошла прочь от него.
– Мы больше не будем останавливаться. Это приказ! – крикнул Райвл ей вдогонку.
Только теперь они начали понимать, что такое идти не первыми. Впереди идущие партии скормили лошадям всю траву. Дорога была усеяна всевозможными отбросами.
Единственным источником воды оставалась река Плате, протекающая позади экспедиции. Выкопанные на местах стоянок колодцы были мутными и небезопасными. Свирепствовала холера. На каждой миле они встречали мертвых или умирающих мулов и быков, загнанных в дороге.
Иден плакала, глядя на лежащего быка, который мотал головой и мычал на проезжающие повозки.
Либби было больно смотреть на мучающееся животное, и она взяла немного воды, чтобы напоить быка, зная, что зря тратит воду и не спасет его от смерти, но она почувствовала какое-то облегчение. И тут она поняла, как им повезло, что запасы Райвла у них под рукой. Вода из его бочек была чистой и приятной на вкус, в то время как остальные брали воду в мутных реках и жаловались, что их пища пропитана грязью. Либби ухитрялась стирать во время стоянок. Нижние юбки и панталоны почернели от грязи. Она только что разложила их сушить на крыше фургона, как к ней подошел Райвл.
– Пойдемте. Мне нужно кое-что постирать.
– Вы наняли меня поваром, а не прачкой, – гордо ответила Либби.
– Я взял ваших детей, – добавил он, пуская ей в лицо дым от сигары. – Если хотите я могу вас выкинуть из обоза.
– Вы не посмеете!
– На вашем месте я не подвергал бы это сомнению. Возьмите одежду в моей палатке.
Кипя от гнева, не смея больше испытывать терпение Райвла, Либби взяла его грязные вещи. Она никогда не стирала мужское нижнее белье, и ей было противно держать в руках вонючие, потные трусы и рубахи.
Выстирав и высушив белье, Либби отнесла их Райвлу.
– Не взыщите, что они не такие белоснежные, как раньше. Здесь отвратительная вода.
Она отшатнулась, так как, войдя без стука, Либби застала Райвла в чем мама родила, правда, на поясе было полотенце.
– О, простите, – пробормотала она.
– Ваш муж ложится в кровать в одежде?
– Мой муж джентельмен до мозга костей. Он всегда ложится спать в пижаме.
Райвл расхохотался.
– Какие нежности! У него, наверное, и трусы в кружевах. Так кто же сделал вам детей? Молочник? Свечник?
– Ваша одежда, сэр, – Либби бросила ему в руки выстиранное белье.
– Вам разве неинтересно посмотреть на других мужчин?
– Всего хорошего, мистер Райвл, – Либби выскочила из палатки.
Ей показалось, что он хотел ее унизить, и решила в будущем держаться от него подальше, особенно, когда она будет с ним наедине. А это было не так-то просто, так как ночи становились все холодней, и Шелдон Райвл большую часть времени проводил в своей палатке, выпивая и обжираясь. Остальные сидели вокруг костров, но Райвл к ним никогда не подходил, и приглашал к себе только Гейба Фостера. Когда Либби принесла обед, Райвл редко упускал шанс съязвить, говоря ей грубости, глядя на нее своими лягушачьими глазами.
– Расскажите мне о своем муженьке, – попросил Райвл, наливая себе бренди.
– О муже?
– Да, о том, из-за кого вы рветесь в Калифорнию. Тот, в кружевах. Он знает, что у него там под пижамой? Он любят кидать палки?
– Прошу прощения? – спросила Либби.
Райвл хрипло захохотал.
– Вы знаете, о чем я говорю, не притворяйтесь оскорбленной. Я имею в виду кидать палки в огонь. В огонь, который ниже пояса у женщины. Ему это нравится?
– То, что творится у меня в постели – это мое личное дело! – отрезала Либби в замешательстве. – И джентльмен никогда не позволит себе об этом говорить.
Райвл рассмеялся.
– Вы же сказали, что я не джентльмен. Здесь нет джентльменов. Мы в стране, где берут, что могут, и стреляют того, кто взял это первым. Готов поспорить, что ваш муженек при виде первой барменши стягивает свои трусы. Здесь нет кружевных пижам.
– Я уверена в своем муже.
– Должно быть, он маменькин сынок. Ни один мужик не выдержит несколько месяцев, чтобы не трахнуться, да и женщина тоже. И вы, кстати, тоже.
– Я больше не войду в вашу палатку, если вы будете вести себя так грубо и отвратительно.
– Вот видите, я вас поймал. Вы не отрицаете, что упустите такой момент. Все, что вам нужно, это то, чтобы вас трахнул настоящий мужчина.
– Я вам дам знать, если такой повстречается, – холодно ответила Либби и попыталась выйти из палатки.
– Что за спешка? – Райвл взял Либби за руку.
– Все мужчины одинаковы.
– Хорошо. Мы сегодня же играем в покер, и Джейк открывает новую бочку рома. Как насчет этого?
– Убирайтесь! – Либби оттолкнула его.
Всю ночь она думала об этом разговоре. Хуже всего было то, что Райвл был прав. Она скучала по мужчине, но не по нему. Она поймала себя на мысли, что думает о Фостере, о том, как он смотрит на нее. «Нет, а как же там Хью», – сказала себе Либби. Как он удивится, увидев ее, но когда она пыталась вспомнить его лицо, то оказалось, что она уже плохо помнит – черты его лица были неясными, как в тумане.
11
Широкое, огромное, пыльное плато стало сужаться, и они стали въезжать в унылую холмистую местность. Река здесь начинала бурлить, с грохотом обрушиваясь в узкое русло, и каждый ручеек становился здесь труднопреодолимым препятствием. Иногда людям приходилось приподнимать фургоны, чтобы вода не залила вещи. Трудно было справляться с быками, которых сносило в стороны быстрым течением, но здесь они могли хоть вдоволь напиться.
Либби с девочками решила идти рядом с фургоном. Блисс и Иден любопытно разглядывали все вокруг. Им очень нравилось ехать на лошади Гейба, рассказывая потом, как они видели оленя или антилопу. Почти ежедневно Гейб предлагал Либби ехать верхом, но она отказывалась.
– Не знаю, почему тебе не нравится мистер Фостер. Самый милый человек, которого я встречала, – сказала Иден.
– Какие глупости ты говоришь. Твой отец работает в поте лица ради нас. Да, мистер Фостер добр к вам, но когда мы вернемся в Бостон, он станет человеком не нашего круга.
– Но мы не в Востоке, мама, – сказала Иден. – Ты можешь здесь общаться с кем хочешь.
– Хватит, Иден. Я начинаю думать, что надо было взять мисс Хаммершем, чтобы она за вами следила. Вы становитесь дикарями, а мы ведь всего два месяца как уехали.
– Ты тоже становишься дикаркой, – сказала Иден. – Посмотри на свое платье, ты даже корсет не носишь.
– Мне так удобно, – ответила Либби, – но в душе я остаюсь леди.
Либби подняла глаза и увидела Гейба.
– Мам, мы можем покататься с мистером Фостером?
– Нет, идите в повозку и делайте уроки, – строго приказала Либби. – Ваш отец будет разочарован, узнав, что вы забыли то, чему вас учили.
Гейб подъехал к Либби и сказал, что лучше бы давать девочкам побольше свободы, чтобы они научились переносить трудности, а держать их весь день около юбки – большая глупость.
– Мистер Фостер, – холодно сказала Либби, поворачиваясь к нему. – Я верю, что мы выживем, если будем придерживаться своих норм чистоты и морали. Я хочу видеть по возвращении своих детей в высших кругах общества и собираюсь доставить их целыми и невредимыми.
– Вы собираетесь следить за каждым их шагом? – спросил Гейб.
– А вы предлагаете, чтобы я их потеряла или чтобы они вывалились из фургона, как тот малыш в колыбели?
– У вас однобокое представление о жизни. Вам кажется, что в ней существуют только развлечения и выгода. Постарайтесь держать свои взгляды при себе.
Гейб поднял шляпу и, пожелав всего хорошего, отъехал.
В конце дня обозу необходимо было переправляться через реку Плате. Около парома мормонов стала колонна фургонов. Шелдон Райвл, не желая и здесь застрять, поехал вперед на переговоры. Он вернулся с лицом красным, как свекла.
– Проклятые жулики. Называют себя верующими. Да они – дешевое жулье. Они требуют пять долларов за фургон. 60 долларов только за одни фургоны, – он спешился и отдал поводья рядом стоящему парню. – Найдите Джимми и скажите, что мы будем сами переправляться прямо здесь. Я не собираюсь платить такие деньги.
Джимми не обрадовала перспектива переправы через реку своими силами, но Райвл не стал его слушать. Было нелегко заставить возничих преодолеть такое быстрое течение и привязать канаты по обеим берегам.
Когда, наконец, это удалось, они сняли с повозок колеса и залили смолой щели в кузовах. Затем, спустив фургоны на воду, поставили двоих людей на повозки, чтобы держать канаты. Либби прижала крепко дочек, наблюдая, как первый фургон начал эту сумасшедшую переправу. Мулы и быки стонали от ударов, пытаясь идти в холодной, как лед, бурлящей воде. Одного из навьюченных мулов смыло течением.
– Нам нужно переправляться таким образом? – прошептала Иден, цепляясь за юбку матери.
– Другого способа, кажется, нет, – ответила Либби.
Гейб подъехал и предложил перевезти девочек на его лошади. Потом он пустил лошадь в воду и благополучно выбрался на противоположный берег. Все, что Либби могла сделать, это переправиться в повозке, пытаясь скрыть свой страх быть смытыми течением, когда канаты не выдержат и ледяная вода начнет поступать через плохо заделанные щели к ее ногам. Когда, наконец, они добрались до берега, Гейб помог снять с повозки детей и подал ей руку.
– Спасибо, мне не нужна помощь, – сказала Либби и, приподняв юбку, зашла по колени в холодную воду, чтобы добраться до берега.
– Хорошие лодыжки, – прокомментировал Гейб.
Либби расправила скомканную юбку, смерив его ледяным взглядом.
Переправившись, партия продолжала свой путь, оставляя позади долину. Местность становилась все более дикой. Здесь не росли ели на горах, и вся растительность сводилась к одиноким кустарникам, которые животные не могли есть. Жара была невыносимая.
Мужчины сняли рубахи и ехали по пояс голыми.
Либби с завистью смотрела на них. Она уже осмелилась снять корсет и носила только одну нижнюю юбку. Девочки резвились, одетые в легкие пижамки. «Надо бы и мне что-то подобное сшить», – подумала Либби.
Воды не было. Мужчины облизывали сухие, потрескавшиеся губы и с ненавистью смотрели, как Райвл пил из своей бочки, наполненной чистейшей водой. Он даже плесканул себе на лицо, демонстрируя, что хозяин здесь он.
Когда солнце уже заходило за остроконечные вершины гор, путешественники увидели блестевшее недалеко озеро. Запряженные животные ринулись к воде, не слушаясь возниц.
– Остановите их! – завопили они друг другу.
Либби удивилась – почему они так орут? И тут почувствовала вонь и машинально закрыла рот рукой. Вокруг озера лежали полусгнившие кости мертвых животных, разложившееся мясо кишело червями. Нескольким запасным быкам все же удалось немного попить – их оттащили, но было уже поздно. Через пару минут они бились в агонии, кровь текла из ноздрей.
