Текст книги "Девочка из рода О'Хара"

Автор книги: Рита Тейлор

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 26 страниц)

– Рассказывайте, – завопил он, как только мы оказались в номере. – Чем таким вы собирались меня завлечь, что я отдал бы вам свои деньги?

Я почувствовал себя магом. Батлер не знал, какого кота в мешке я ему приготовил.

– Только, пожалуйста, Галлимар, без лирики. Мне надо успеть отыскать одного неблагодарного молодого человека. Где – не представляю.

Я без вступлений начал:

– Вы знаете, наше выступление в Саванне приобрело оттенок небольшого скандалиуса. Вы не захотели нам платить деньги, и я стал думать, как сделать так, чтобы вы ускорили события: захотели заплатить нам деньги побыстрее.

Я думал, он подойдет ко мне и ударит!

– Очень мило, – сказал он сквозь зубы. Я понял, что пора предъявлять конфету.

Я встал, подошел к двери, ведущей в спальню, притворил ее настолько, чтобы был видно происходящее там и подозвал Батлера.

– Только будьте сдержаны, – предупредил я его.

В моей второй комнате, куда Батлер не заглядывал при первом осмотре, в кровати спал Филипп.

Батлер охнул.

Я затворил дверь и пригласив Батлера обратно, продолжил:

– Сегодня вечером, почти ночью я возвращался к себе в гостиницу, моля бога, чтобы вы мне поскорее заплатили! Неожиданно, я увидел бегущего джентльмена. Он мчался прямо на меня. Я испугался и приготовился к отпору. Но похоже джентльмен сам нуждался в моей защите. Он бросился ко мне со словами «Помогите!» Я остановился. Это был тот молодой человек, который уже обращался ко мне с аналогичной просьбой на вокзале. Тогда я переодел его в костюм турчанки.

Помнится мне, еще раньше я видел его в вашем имении.

Вот тут я и понял, чем возьму вас на крючок. Этот молодой человек был явно вам дорог. Я успокоил его и заверил, что предоставлю ему свой кров. Так он оказался у меня в гостинице.

Вы пришли ко мне чуть раньше, чем я смог разыскать вас. И вы пришли ко мне уже с деньгами так, что получайте свою пропажу.

Батлер был счастлив. В его глазах мелькнул восторг.

Он не стал будить юношу. Бережно, как драгоценную вазу поднял его на руки и скрылся за дверью. Как он добрался до своего дома, я уж не знаю. Но это меня и не особенно интересовало. Выступление карлов в Саванне закончилось. Я мог догонять свою труппу.

Когда Батлер на следующее утро вышел из своего дома, его первым встречным был Макинтош. Он, не слезая с коня, направил на мистера Батлера пистолет и громовым голосом приказал сдаваться. Батлер шуточно воздел руки долу и елейным голоском попросил не стрелять.

– Мама с детства ругала, если сын приходил домой с дырками на костюме.

Макинтош чуть не спустил курок.

– Вы арестованы, – визжал Макинтош на всю улицу. – За неуплату долга.

Батлер прыскал в кулак.

– Макинтош, поехали к судье Элайхью, – сказал он, – там мы сможем разыскать концы.

– Поехали, поехали, – заорал Макинтош.

В комнате судьи Макинтош увидел смущенного хозяина кабинета. Элайхью щупал голову и недоверчиво смотрел себе в ящик стола.

– Прервитесь, сэр! – обратился к нему Батлер. – Тут капитан Макинтош забавляется тем, что хочет арестовать меня за неуплату долга, а я считаю, что давным-давно расплатился со всеми почтенными людьми, которых кстати и нет в этом городе. Как это понимать, а судья?

Элайхью поднял утомленное мыслительным процессом лицо. Его взгляд не предвещал Батлеру ничего хорошего. Но заговорил он совсем по-другому.

– Вы знаете, Чарльз. Мне тоже казалось до сегодняшнего утра, что вы были должником, но вот в своем ящике стола я вижу доказательство обратному. Извинительное письмо Галлимара по вашему поводу. Я послал за Галлимаром, но мне сообщили, что он покинул город. Я извиняюсь перед вами.

Всегда считал, что алкоголь в начале дня вреден. У меня дома живет такса, так она, когда я прихожу пьяным – меня всегда лижет, а когда ухожу пьяным – всегда кусает. Я понял, что она делает это правильно.

Капитан Макинтош, мистер Батлер действительно ни в чем не виновен перед нами. В деле чести – у него безупречная репутация.

Макинтош побледнел. Его глазенки шныряли по Батлеру и не знали, куда в него всадить пулю…

Чарльз Батлер был свободен. Надувательство с трупом тоже открылось. Джентльмен ехал домой и смеялся. Он мечтал поговорить с Филиппом.

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

Батлер теряет Филиппа

Филипп сидел напротив Батлера как ангел, выпущенный из ада.

«Господи! Зачем ему понадобился этот бессмысленный побег?» – подумал Батлер.

– Зачем ты это сделал? – спросил он как можно строже.

Филипп ответил, что это произошло случайно.

– Карлики, мистер…

– «Карлики, мистер», – передразнил его Батлер. – Что они тебе дались. Я тебя спрашиваю, зачем ты сбежал из моего дома, нарушив все наши договоры.

Филипп молчал, потом набрался храбрости, но вместо того, чтобы сделать трагические глаза и начать выдавать ложь за правду, спросил:

– Вы получали известия из «Беременного озера»?

– Да, мне регулярно пишет Серна – все идет как надо.

– А она написала вам, про Псалома.

– Что?

– Про Псалома.

– Конечно. Он хворает. А что это ты мне зубы заговариваешь.

– Значит он… значит он – здоров?

– Прекрати бредить и отвечай лучше кто тебя подговорил бежать из моего имения.

– Никто, я сам. Просто, я вам перестал верить, и думал, что у вас на меня какие-то виды.

– Ах, вот оно что! У меня на тебя какие-то виды. Интересно, где же ты их на мне видишь?

У меня насчет тебя только один вид: чтобы ты жил!

Филиппа это остудило. Но он как попугай заладил:

– Значит вы ничего не знаете.

– И знать не хочу, – мягко сказал Батлер. – Признавайся, что ты придумываешь в своей хорошей умной голове против меня?

Филиппа, кажется, успокоили такие слова Батлера.

– Ты сбежал из дома Бибисера, – мягко продолжил Батлер.

– Откуда вы знаете, – побледнев, спросил юноша.

– От Бибисера.

– Как от Бибисера? Он что, всем рассказывал? – тихо спросил юноша.

– Нет, рассказал пока только мне. Батлер «дал» вступительный пробный аккорд.

– Он подал на тебя жалобу шерифу. Теперь, тебе крышка. Кажется об этом тебя предупреждали. Разве ты не знал об этом, мой мальчик. Не знал? – спросил Батлер еще вкрадчивее.

Филипп по-настоящему испугался.

– Это не я соблазнял. Это она меня соблазнила.

– А суду начхать – жестко сказал Батлер. – Мужчина – ты. Значит и отвечать будешь ты.

Филипп покачнулся на стуле, по лицу его разлилась смертельная бледность.

– Мистер Батлер, спасите.

– Только после того, как услышу, что ты ничего не таишь на меня. Отвечай, не таишь?

– А что может мне сделать судья? – не мог забыть Филипп о страшном известии. У него нет доказательств.

– К сожалению, у Бибисера брачный контракт, подписанный тобой.

– Этого не может быть. Роз обещала его порвать. Она не может обмануть меня.

– Значит, она тебя обманула.

Весь мир рушился на глазах юноши.

– Не может быть?!

– Может!!!

– Тогда я выброшусь из окна, – обреченно сказал юноша.

– А здесь первый этаж, – участливо возразил Батлер.

– Тогда предоставьте мне спальню на третьем, – тихо попросил Филипп и на его глазах выступили слезы.

– А-а, хватит разыгрывать здесь трагедию. Еще ничего не случилось, – рассердился Батлер. – У меня полным полно связей, чтобы вытаскивать таких олухов, как ты, из беды.

Филипп почти закричал.

– Так чего же вы не вытащите меня из беды. Вы же любили мою мать Кэролайн! Сделайте хоть что-то ради ее памяти.

– Не надо учить меня жить и всуе упоминать ее имя, – сухо оборвал его Батлер. – Я сделаю для тебя все просто так, – тихо закончил он.

Юноша испугался. «Что его ожидало?»

Взгляд упал на кривой мексиканский нож, что лежал перед ним на столе. Если бы только хватило духу им воспользоваться.

«Сейчас он себе что-то сделает, Батлер», – подумал хозяин дома.

Филипп внимательно смотрел на свое отражение в кривом лезвии.

Батлер быстро подошел к столу, схватил нож, картинно повертел и неожиданно метнул его в стену. Подбежал к стене, попробовал вытащить лезвие. Не получилось.

– Смотри, как я умею. – Сказал он весело, – Если ты не будешь вешать носа, я научу тебя такому же фокусу. Помогает при игре в карты.

Он еще раз торжествующе подергал за рукоятку.

– Видишь, не вытаскивается. А если бы вместо стены было горло какого-нибудь мародера из салуна???

На столе лежал второй нож – индейский.

Ни слова не говоря, Филипп схватил его и запустил в стену. Он попал точно в первый, и вышиб его из стены. Получилось это случайно.

У Батлера вытянулось лицо.

– А вот так бы я сделал Бибисеру, – тихо сказал Филипп.

Он потянулся к третьему ножу.

– Можно еще раз попробовать? – шепотом спросил он.

– Повременим, – так же шепотом ответил Батлер.

– Самое главное, что-то можно еще сделать. Тебя не повесят и не отрубят голову.

Филипп вздрогнул от возможной кары. Батлер сделал козырной ход:

– Я выкупил брачный контракт у Бибисера. Он – у меня. Ты можешь не волноваться.

Филипп молча смотрел на протянутую ему бумагу, где Бибисер признавал, что получил от Батлера энную сумму денег в обмен на брачный контракт Филиппа Робийяра.

Самого контракта Батлер не показал, опасаясь, что Филипп захочет его порвать.

Филипп не верил своим глазам. Мистер Батлер совершил чудо! В порыве безудержной радости Филипп захотел обнять Батлера, объяснить ему насколько не по воле Филиппа все получилось. Насколько он чище и лучше того, что сделала с ним судьба.

Он захотел рассказать Батлеру обо всем что пережил.

– Мистер Батлер поймите меня правильно. Я не соблазнитель. Я в самом деле жертва. Я провел в бреду несколько дней. Что только не заставила меня увидеть Роз Бибисер. Я трижды мог забыть Эллин и все же я ее не забыл. Поэтому ради ее любви ко мне я вам обещаю – я женюсь на ней, чего бы мне это стоило.

Вы выкупили меня из… – Филипп не нашел, что сказать.

– Я не просто благодарен вам, мистер Чарльз. Я докажу вам это на деле. Я выплачу вам деньги, которые вы вынуждены были уплатить за меня этому подонку Бибисеру. Обещаю. Хотите, я выпишу вам вексель.

– Ну что ты, – рассердился Батлер, – я же не из-за каких-то денег это сделал. Тем более таких эфемерных, как твои. Я понял, какой негодяй Бибисер! Что придумал! Нет, не нужен мне твой вексель!

Батлер несколько минут в молчании походил вокруг Филиппа.

– Хотя поверь, мне с таким трудом достались эти деньги. Хорошо, что хоть я узнал, о том, что он собирается идти к твоему дяде. Представляешь, чтобы подумала бы Эллин, когда бы ей сказали, как ты вел себя с Роз Бибисер. Она бы вычеркнула тебя из своего сердца.

– Не говорите мне об этом, Я сам все понимаю. Именно поэтому я так тронут вашим благородным поступком. И потому прошу, мистер Чарльз, хотя бы ради себя. Раз вам не нужны мои векселя сейчас, может быть когда-нибудь, когда я стану богатым, они вам понадобятся. Я выпишу вам за брачный контракт вексель, и обещаю, что вы получите по нему все до последнего цента.

– Ты припираешь меня к стенке со своим векселем. Уж если ты только так настаиваешь, то пожалуй, я соглашаюсь. Выпиши мне вексель. Хотя повторяю, ты напрасно утруждаешь себя. Я делал все не ради денег.

Филипп не дал Батлеру договорить. В глазах его горела решимость серьезного человека, который не хочет, чтобы о нем думали, будто он только и умеет, что жить за чужой счет.

– Дайте мне ручку, – сказал он. И Батлер понял его чувства.

– Пожалуйста, – в тон ему ответил он. – Напишите, что хотите. – Он даже поддразнивал Филиппа.

Филипп размашистым почерком выписал вексель.

Его доверие к Батлеру было восстановлено.

Бумажка поболталась в руках Филиппа, дабы высохли чернила. Батлер разделял его радость. Он знал, что подписывал себе Филипп.

Планы врагов

В Саванне собрались все участники этой драмы. Филипп, Эллин, Пьер Робийяр, Чарльз Батлер и множество других людей, которые оказались втянуты в роковой круговорот событий.

Испытывая подозрения, Филипп сбежал из дома Батлера, но они рассеялись, как дым. Батлер доказал свое бескорыстие, выкупил Филиппа и безграничное доверие к Батлеру было восстановлено.

Осталось небольшое усилие, какой-нибудь случайный поворот судьбы и Эллин с Филиппом могли бы встретиться, чтобы уже никогда не разлучаться. Они прошли: испытания разлукой, испытание соблазнами, которые им готовила жизнь – и все сумели превозмочь.

Теперь Филиппа ничего не удерживало от того, чтобы похитить Эллин хоть силой из дома ее дяди.

Он хотел повести ее под венец при первой возможности, и не обратил бы внимания на проклятия своего дяди, который, следуя страшной тайне, препятствовал счастливейшему из браков, и казался всем старым тираном, выжившим из ума.

Через несколько дней Батлер приступил к дальнейшему осуществлению своих замыслов. Он заговорили с Филиппом о его положении.

– Спасибо, мистер, – сказал грустно Филипп, выслушав до конца Чарльза. – Вы хотите мне помочь, но вы бы мне помогли, если бы раньше дали возможность встретиться с Эллин.

А сегодня я все понял: я должен быть честен перед вами и хочу сказать, что совершенно отчетливо представляю свои возможности и боюсь: я никогда, вы слышите, никогда не смогу вам вернуть долг, ибо на мне общество поставило крест. После того, что было у меня с Роз Бибисер, меня никто не простит! И даже Эллин! Потому я заявляю вам – я ухожу из этого мира. О нет, не пугайтесь. Я ухожу… в монастырь!

Ибо только Бог знает, что я безгрешен. Перед всеми я – падший человек!

Батлер бросил бороздить комнату и посмотрел на Филиппа. Довольно недоуменно.

– В монастырь? Ты же не верующий.

– Стану им!

– Стане-ешь? – протянул Батлер.

– Да, – продолжал Филипп твердо. – Я слишком мешаю всем в этой жизни. Мне все помогают, но я-то знаю, что никогда не смогу отплатить тем, кто меня любит – тем же. Поэтому я уйду от людей и стану разговаривать с Богом!

– Красиво, – восхищенно протянул Чарльз. – Ты это сейчас придумал или в книжке какой вычитал?

– Я не спектакль перед вами разыгрываю, а говорю то, что знаю.

– «То, что знаешь». Свинья ты этакий, – передразнил Батлер. – Ты говоришь такие позорные вещи, что мне слушать просто невозможно. Жаль, до ножа далеко тянуться, а не то я бы у тебя перед глазами вскрыл бы свои вены и написал кровью, что ты – «дурак». Ну скажи, скажи – и Чарльз забегал вокруг стола, – зачем тебе думать, будто ты не сможешь мне заплатить? Ты даже не представляешь своих возможностей!

– Если хочешь знать – Батлер в нервном возбуждении грыз кончик полотняной салфетки, которую вертел в руках. – У меня есть один план, как поставить тебя на ноги. Простенький такой планчик, но вполне реальный! О чем ты задумался?

– Я? – Филипп словно вернулся издалека, – вспомнил «видения», что были у меня в поезде. Вы ведь не представляете себе, мистер Чарльз, какие сны я видел в поезде.

– Сны, какие сны? – механически спросил Батлер.

– Вы хорошо относились к моей матери, я вам скажу. Я видел сон, как явь. Это самое замечательное, что в нем было.

– «Сон как явь», – эхом отозвался Батлер. – Сдается мне, я уже слыхал эту строчку. Кажется, это Эмили Дикинсон.

Филипп вздохнул.

– Не знаю, мистер Чарльз. Во сне мой дядя целовал мою мать.

– Да, оживленно спросил Батлер. Твой дядя ее целовал?

– Он ее целовал так, будто хотел показать это всем.

– Хм, – Батлер ничего не понял.

– Извините, что отвлек вас, – пробасил Филипп. – Что у вас за предложение? Поделитесь со мной. Мне интересно узнать, сможете ли вы пробудить у меня интерес к жизни?

Батлер подошел к стенному шкафчику и достал бутылку виски.

– Мой дорогой Филипп, виски делает жизнь более насыщенной и полноценной. Выслушай меня внимательно, и со значением тайным отнесись к словам явным.

– Ну, мистер Чарльз, – не отвечая на его шутки говорил Филипп – не понимаю я ваших алхимических присказок.

– Не понимаешь, потому что университетов не кончал, – шутливо оборвал Батлер. – Слушай же, отрок. Я знаю, как спасти твою судьбу. Знаешь ли ты всех, кто был влюблен в твою мать?

– Кроме вас не знаю никого, – рассмеялся Филипп.

– Вот это твоя ошибка, юноша! – процедил Батлер укоризненно. – Потому, что это залог успеха. Я – был влюблен в твою мать, я – собираюсь тебе помочь. Кто еще был влюблен в твою мать? – он может тебе помочь. В твою мать был влюблен Джек Харвей. Банкир, президент банка «Харвей метрополитен».

Филипп открыл рот. Он не знал этого. Батлер продолжал:

– Не люди, – живые деньги. На такой чертовски тонкой струне, как любовь к женщине, из мужчин можно вить веревки.

Филипп удивленно хмыкнул. Ничего хорошего в этой черте он не видел.

– А потому, секрет прост. Ты придешь к банкиру и условно говоря спросишь его: не узнаете ли вы меня?

Филипп расхохотался.

– Мистер Чарльз, вы говорите это так, будто я – его тайный сын, который придет и обрадует папочку своим рождением. «Посмотрите, мой милый папа, как я выгляжу». И папа откроет рот и распахнет объятия. Вы надеетесь, что он узнает в моих чертах – свои?

– Может быть, – устало проговорил Батлер и сел на стул. – В твоих чертах он должен узнать черты Кэролайн и в душе его проснется ураган, который сметет все преграды, воздвигаемые разумом. Ты понимаешь меня, мой мальчик? Ты должен возродить в сердце старого человека любовь к давно ушедшей женщине.

И тогда, желая видеть ее возле себя даже в таком отвратительном облике как твой, он сделает все возможное, чтобы это было так, и предложит тебе работу. Точнее, ты должен намекнуть ему сам про то, что удержит тебя возле него. Действуй.

Филипп поперхнулся виски. Напиток оказался крепким.

Батлер принял это на счет своей идеи. Он еще упорнее принялся убеждать юношу, и хотя оптимизма насчет его плана Филипп не испытывал, он, в конце концов, согласился.

Молодой человек очень быстро пьянел, и границы реального размывались в его сознании. Он качался на стуле, и неожиданно упал на пол.

Батлер неодобрительно поглядел на Филиппа.

– Тебе говоришь дельные вещи, а ты их не слушаешь.

Батлер понял, что больше ничего сказать не сможет, перебросил Филиппа как мешок с песком на кровать, и ушел спать.

А Филипп провалялся до утра следующего дня, пока его не разбудил Батлер и не велел одеваться, чтобы идти на встречу с банкиром.

В уверенности Батлера Филипп чувствовал силу жизни.

Окончательно в себя он пришел только на улице, по пути в банк. Мистер Батлер вез его на карете.

Рассказ Филиппа

… Улица была какая-то пыльная.

– А когда шел дождь, мистер Чарльз? – похмельным голосом спросил я самозванного защитника.

– Заткнитесь, мистер! От вас несет, как от стухшей бочки со спиртом, если такое вообще бывает.

У банкира вы должны только хлопать левым глазом, а правый не открывать вовсе: он у вас косой, когда вы с похмелья. Если вы не будете это делать, ранее влюбленный в покойницу Кэролайн Харвей никогда не узнает в вашем похабном лице черты своей возлюбленной. Все зависит от вас.

Я пропустил скабрезности Батлера мимо ушей.

«Старый черт. Думает, что он один знает все про человеческую душу. Я в своем юном возрасте тоже кое в чем разбираюсь».

Я скрестил ноги. А потом руки. И сплюнул в окно. Показал язык встречной девушке и ущипнул себя за попу, чтобы больше так не делать. Мной владела ярость. Я вышел из под контроля пай-мальчика и мстил ему.

Дом банкира был претенциозен. Колониальная белая громада в три этажа и с каменными львами по бокам парадного крыльца.

– Ведите себя поприличнее, мистер. – Напутствовал его Батлер. Он заметил странности в поведении молодого человека.

– По всей видимости винные пары вывели вас из-под контроля вашего захудалого сознания, так это еще не повод, чтобы вы думали, будто все будут к вам относиться как к пай-мальчику, которому необходимо прощать случайные шалости. Запомните, чтобы добиться этой аудиенции я потратил слишком много денег.

Если бы Батлер пореже ссылался на то количество денег, которое он потратил на меня, я бы ему больше верил.

У подъезда их встречал белый дворецкий. В ливрее. Такого в домах Юга отродясь не было. Белые люди не прислуживали. Они могли быть нищими, неуважаемыми, но никогда не опускались до работы лакеев. На это годились черные.

– Что это, мистер Чарльз? – спросил Филипп у Батлера, указывая глазами на белого дворецкого. – Это перекрашенный черный?

– Не задавай вопросов, на которые ты сам можешь придумать ответ, – прошипел Батлер.

«Ну и передняя… Холл – необъятных размеров. И опять каменные львы». Навстречу гостям по лестнице спускался мистер Джек Харвей. Глядя на него, Филипп вспомнил ряд тонкостей, которые выветрились из его пьяного сознания.

Прежде всего, мистер Харвей был отцом жены дяди Пьера. Он был отцом Сьюлин и при этом любил сестру Пьера. Замечательно! Его привязывали к дому Робийяров двойные узы. Очень мило!

А знал ли он о том, как Сьюлин терроризировала Кэролайн? Наверняка не знал! А то бы он потрепал свою дочь по загривку. И он же был дедушкой Эллин – это поразило Филиппа больше всего.

«Боже мой, – мой родственник!»

У меня началась икота. Батлер двинул мне локтем в бок. Дыхание сперло. Харвей подумал, что я восхищаюсь его домом. Он ласково взял меня под локоток, и нимало не заботясь о Чарльзе Батлере, повел одного наверх в свои аппартаменты. Мне было стыдно обернуться и взглянуть в глаза мистеру Батлеру.

Филипп не видел, как Чарльз заговорщицки улыбнулся им в спину, а когда мистер Харвей обернулся – показал большой палец правой руки. Харвей ответил подмигиванием.

Юношу привели в кабинет.

– Выбирайте себе кресло, – предложил Харвей – мой родственник.

Я опять икнул. И вспомнил бешеный взгляд Батлера.

Юноша не знал, что идет по пути хорошо продуманного сценария.

– Выберите вон то, – будто на мороженое, указал мне Харвей. Кресло было явно очень старинное и к тому же – глубокое.

– По-видимому, что-то очень важное привело вас ко мне, коли вы так неожиданно вспомнили о нашем родстве, – высокопарно обратился ко мне банкир.

Я покраснел и икнул. Банкир досадливо поморщился.

– Эти старые кресла трещат, как попугаи. Что поделаешь – время!

Я смотрел на него как на волшебника. Банкир меня разыгрывает или в самом деле принял гнусный звук за издержки мебельного производства? Похоже было, что старый осел говорил вполне искренне. Если он такой кретин, то каков же его банк?

– Мой банк самый богатый на Юге, – сказал медленно, с оттяжкой Харвей. – чем ввел меня в кратковременное умственное помешательство: то ли я сказал свою мысль вслух, то ли Харвей случайно продолжил своей фразой мою мысль.

На всякий случай я решил прекратить рыгать и думать. Но ненадолго. Пока идет аудиенция.

– В банке «столько-то и столько» дохода в месяц, – плел свою гнусную лекцию Харвей.

Я молчал.

По всей видимости юноша как-то нарушил тактику поведения, избранную стариком. Тот стал нервничать.

– Что же вы молчите, молодой человек? – наконец не выдержал он. – Или вы не хотите со мной разговаривать? У меня что, пахнет изо рта?

– Не у вас. У меня, – промычал я, соблюдая предосторожности, указанные мистером Батлером. Я закрыл правый глаз и стал усиленно подмигивать левым. Харвея это смутило.

– Мне кажется, вы скучаете, молодой человек. Во всяком случае, глядя на ваше поведение, я делаю такой вывод.

– Ах, как вы проницательны, сэр, – сказал я подобострастно, вспомнив белого лакея в передней. Может быть, мистер Харвей не был любителем черного?

– Вы умница, – сказал, причмокивая, Джек Харвей. – Вы душка, потому что у вас на лице написано все, о чем вы думаете. По всей видимости – вы мечтаете заняться в вашей жизни, которая порядком вам осточертела, чем-нибудь серьезным. А именно, вы хотите видеть свое имя внесенным в анналы серьезных молодых людей Юга?

Я прекратил раскачиваться в кресле. Джек Харвей застонал. Я испугался и посмотрел ему в глаза. Он указал мне пальцем вниз – я ужаснулся.

Ножка кресла, в котором я сидел, опустилась прямо на сапог мистера Харвея. Как настоящий джентльмен, он не сказал об этом вслух. Но ему было больно.

Я пристыженно поднялся с кресла и помог мистеру Харвею высвободить сапог.

– Извините, – сказал я шепотом, чтобы не нарушать идиллическую атмосферу джентльменского разговора, который у них завязался.

– Не стоит извинений, – так же шепотом ответил мне мистер Харвей. – Сам виноват. Не надо ходить там, куда не зовут. Вы банковским делом когда-нибудь занимались, – без всякой видимой связи спросил он.

Я испугался, что попал ему на ногу другой ножкой кресла. Опасливо взглянул вниз. Ног мистера Харвея вообще не было видно. Он сидел, держа их на весу, в воздухе и испуганно смотрел мне в глаза. По-видимому, один из нас, не понимал другого.

Я подумал, что аудиенция закончилась.

– Мистер Харвей, мой визит мне кажется несколько затянувшимся. Вы не это хотели мне сказать?

У Харвея произошел паралич взгляда. Он уставился мне в лоб.

– Простите, не понял.

– Мой визит несколько затянулся, – растерялся я.

Харвей дико улыбнулся и сказал:

– Понимаю-понимаю. Какая сегодня хорошая погода!?

– Погода дрянь – согласился я, – и понял, что вновь допустил оплошность. – То есть погода в самом деле ужасная, нос проблесками надежды.

– Вы банковским делом когда-нибудь занимались? – опять спросил Харвей.

Я почувствовал, что банкир целеустремленно устраивает меня к себе на работу.

– Представьте себе – нет.

– Очень хорошо представляю, – мистера Харвея не так-то легко было сбить с цели. – Сам начинал с нуля – и видите, каких результатов достиг.

Харвей указал мне на канарейку, пискнувшую в своем железном «Коллизее».

Я понял это в неприличном смысле.

– Что вы имеете в виду, мистер Харвей?

Харвей подскочил на своем кресле.

Я начал паниковать.

– Мистер Харвей, жизнь устроена так, что требует подчас быстрых и неожиданных решений, которые слишком тяжело нам даются. А посему… а посему… – мысль начала пробуксовывать – а посему, – вдруг заорал я – возьмите меня на работу. Именно для этого мистер Батлер заплатил вам такую сумму денег.

– Что? – Харвей удивился. – Мне? Заплатили? Да кто вам сказал такую чушь!

Я понял, что зашел слишком далеко.

– Никто, – тихо сказал я. – Само вырвалось.

– Все. Я устал, – простонал Харвей. – Аудиенция закончена. У вас неподражаемая причинно-следственная связь. С таким умом мой банк разбогатеет – вы приняты на работу. Считайте, что вы прошли собеседование. Завтра вас ждут в банке. Смотрите, без опозданий.

Вместо ответа: «Спасибо, сэр», – я икнул. Громко.

– Ну и речь у вас, молодой человек. Это целый симфонический оркестр, а не речь.

И что было совсем неожиданно, мистер Харвей икнул сам.

Воспитание мое было хуже харвеевского. Я не сдержался и расхохотался во все горло. Так громко, что в комнату ворвался Чарльз Батлер.

– Мистер Харвей, что здесь происходит? – заорал он в ужасе, – на что я ледяным тоном произнес:

– Вы что, подслушивали, мистер Батлер за дверью? Или у вас такое чутье природное: являться на реплику?

Вместо ответа Батлер закатил мне пощечину. Он не знал, бедный мистер Батлер, что предыдущей ночью, когда он уложил меня в постель, я поднялся – в темноте достиг запретного шкафчика, где хранилось виски и напился до чертиков.

Пьяница Батлер просто забыл, что так бывает.

Я был просто спятившим, а он думал, что я – наглец.

Сумерки, в который раз поглотили мое сознание.

«Эллин, Эллин!» – воззвал я из глубины той пропасти, в которую летел. Приди ко мне! Забери меня из этого мира!" Но Эллин не слышала.

Аудиенция закончилась…

…Эллин сидела в своей спальне и задумчиво глядела в окно. Она сочиняла письмо Филиппу.

ПЕРВОЕ ПИСЬМО ЭЛЛИН К ФИЛИППУ

"Милый Филипп!

Дни тянутся за днями. Я живу без тебя. Мое письмо ты никогда не прочтешь, потому что я не знаю твоего адреса, Но знаю где ты – в моем сердце.

Можешь представить мое беспокойство: иногда, я перестаю видеть в своих снах тебя. Тогда я начинаю ходить по улицам в своем сне, и у всех спрашиваю: не видели ли вы моего Филиппа.

Люди отвечают мне: "Нет, не видели." И я просыпаюсь вся в слезах.

В нашем заточении случаются свои маленькие события.

Я не говорила тебе, что с нашей Евлалией приключилась беда. Она попала в руки ужасных карлов, которые приезжали в Саванну давать свои ужасные представления. Из города они уже давно уехали. Но следы их остались.

Вчера к Евлалии приходил доктор Мид. Думаю, что ты сталкивался с ним. Он хоть и довольно странный, но, полагаю, умеет отличить черное от белого. Он осмотрел Евлалию и сказал, что беспокоиться нечего. В том, смысле, что она не беременна. – Это то самое страшное, что мы от нее ожидали и благодаря чему наш отец запер нас в этот дом на окраине. Представляешь: страхи канули в прошлое, и мне теперь кажется, что она стала жертвой собственного воображения или розыгрыша карлов.

То, что они делали с бедной девочкой – это поистине ужасно. Она все рассказала. Но хуже всех сейчас мне. Потому что это я тогда накричала на нее. Сказала ей, что не хочу ее знать, и что она мне – не сестра. Я погорячилась. А она думала, что у нее жизнь кончена. Я ее обидела.

Теперь я понимаю, что она поступала так, чтобы было лучше только мне. Она жертвовала собой ради меня. А я это сразу не почувствовала. Думала, что просто ей хочется вырваться из того заточения, на которое обрек нас отец. Я ошибалась.

Но доктор Мид, развеял наши подозрения насчет ее судьбы. Я ведь не сказала тебе, отец думал, что Евлалия точно родит, она ему все рассказала. Как это ужасно произносить вслух. Но теперь все не так.

Нянька Ду думает, что она просто это придумала. Испытала нервный шок и ей показалось Бог знает что!

Я думаю, что эти знаменитые на всю Саванну маленькие фокусники смогли что-то сделать с ее сознанием. Во всяком случае, она вообразила себя беременной, но не стала ею, в этом мы все теперь уверены. Карлы страшные люди – они умеют все! Что они сделали с целым городом? Половина города между собой перестрелялась. А теперь наступила череда разоблачений. Фокус с надругательством лопнул.

Все оказалось не так. Если доктор Мид, конечно, не врет и не ошибается, – то гора с плеч. Мы все бесконечно этому рады.

Да, когда об этом сообщили отцу – он даже прослезился и сказал: "Наконец-то, хоть один член нашего семейства восстановил свою репутацию".

Одна я никак не могу ее восстановить, потому что люблю тебя, и это злит моего отца и заставляет его ненавидеть тебя. Хотя вспомни, как он тебя любил раньше! В его внезапном к тебе охлаждении есть некая тайна, которую он скрывает и не желает никому рассказывать.

Дорогой Филипп! Я расспрашиваю о тебе всех случайных мустангеров, с которыми меня сталкивает судьба. Но все напрасно. Никто тебя не видел.

На этом я прощаюсь с тобой, – пришел отец и зачем-то срочно требует меня к себе.

Почему?

А вдруг это то, чего я больше всего на свете боюсь? Филипп спасай!"