Текст книги "Как закалялась сталь - 2057. Том 4 (СИ)"

Автор книги: Ринат Мусин

Соавторы: Елизавета Огнелис
сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 18 страниц)

О, Марат был очень плохим... это он хотел сразу сказать в ответ, но сдержался.

– Кира у нас уникум, – разрядила обстановку Сабрина. Было видно, что она здесь держит лидерство и выступает в роли третейского судьи.

– Она первая догадалась, что порталы не для красоты, а для чего то, – сказал быстро и громко один из юношей. – Непонятно же. Ну стоят овальные зеркала в каждом кластере... Ничего не происходит, никто ничего не обьяснил... Это же вы поставили?

– Да, – сознался Марат.

А ведь парень прав. Ну появились на каждом жилом уровне такие штуки, по одной на кластер. И чего? Рекламу а уж тем более инструкцию он рядом с порталом не прикрутил... Проходите, гости дорогие. Куда проходить, и как? Только сейчас Нечаев осознал, что люди восприняли его переходы на тринадцатый уровень как некие украшения улиц. Какие то произведения искусства. Мало ли сейчас такого, в эпоху развития многомерных моделей и постоянное творчество во всех направлениях всех двадцати миллионов. Или... позвольте... уже двадцати четырех миллионов... За прошедшие годы на Терре родилось множество детей, а смертность была маленькой. Да, здорово он отстал от жизни, удалился от мирских забот, занялся самосозерцанием и самолюбованием своей горечи и обиды.

Позвольте... Марат быстро просмотрел статистику. Итак, получается что у нас в сумме более шести миллионов народившихся уже в полете? Ничего себе! И сколько же "детей-индиго", как вот эти девять юношей и десять девушек?

– Расскажите кто вы и что вы, – жестко потребовал Маузер. – По порядку. Не отвлекаясь на несущественное.

Естественно, он понимал, что никаких четких ответов не будет. Но ему требовались хоть какие то объяснения. А уж на этой базе его изощренный тактический ум увидит совпадения, последовательности, выдвинет гипотезы и посмотрит на доказательства.

Слово взял Дэн, брат Киры. Насколько Марат понял, в этом коллективе Дэн играл роль "специалиста". Из его довольно доходчивого рассказа выходило, что "дети-индиго" реально существуют. Точнее, всему этому находилось нормальное и вполне научное объяснение. Да, дети рождались. Да, сразу при рождении каждому внедрялся чип, а как же по другому? Было бы странно, что в этой "консервной банке" (как называли присутствующие "Терру") – и вдруг есть кто-то абсолютно неучтенный. В конце концов, у каждого человека должно быть что-то, что идентифицирует его. Паспорт, в конце концов... И чип был таким же паспортом, только электронным. Туда вносилась вся информация. Не нужно было больше оформлять глупые бумажки. Не нужно узнавать что и как, если вдруг человек попадал в больницу. Не нужно глупых проверок – все есть в личном чипе... Кроме того, и совершенно естественно чипы обладали рядом функций. Они, например, не позволяли открывать некоторые двери (только по достижению определенного возраста или социального или профессионального статуса)...

Глава 23

Но что то мы отвлеклись... Итак, Дэн, вероятно, первый заметил что с чипом Киры что-то не так. Девочка, будучи в совершенно юном возрасте, вдруг обнаружила что способна управлять внедренным в нее электронным устройством. Это было похоже на волшебство. Она много читала, смотрела фильмы, которые имели ограничения по возрасту. Могла идти по улице, и пройти сквозь стену!

Естественно, это быстро заметили и дошло до того, что чип извлекли для всестороннего исследования. Да вот только способности Киры никуда не пропали!

Так, откинулся на спинку стула Марат. А вот это интересно. Получается

... да, а почему бы и нет? Он сам, Марат Нечаев, является ничем иным, как носителем программы. Ему самому, можно сказать, выдали кусочек темной материи весом в один и четыре триллиона тонн, и загрузили некую программу, с помощью которой он мог создавать из этого сконцентрированного куска протонов и нейтронов разные удивительные вещи. Вплоть до корпуса межзвездного корабля, «консервной банки», которая сейчас летит в почти абсолютной пустоте, оставляя за собой миллионы километров ежеминутно. Да тут все вокруг – это систематизированная с помощью его, Юты и Да Луня энергия и материя. По сути он чуть ли не водитель экскаватора, обученный и получивший допуск... Не совсем так, но близко. И если все это так, то почему бы не научиться этому и другим. Как там у Стругацких? Сумел ли бы Ньютон разобраться в синхрофазотрон? А почему бы и нет?

– А что ты умеешь? – спросил Марат Киру в упор. Вместо ответа девушка посмотрела на него... какие у нее все таки удивительно карие глаза, бездонные пропасти, в которых просто хочется утонуть...

На столе стали появляться бокалы. Настоящие золотые кубки, и наполненные! Марат, скрывая изумление, взял стоящий перед ним, наполненный наполовину восхитительным красным вином.

– Я убрала из рецепта алкоголь, – сказала Кира. – Он вредный.

И рассмеялась, да так, словно серебряные монетки рассыпались по мраморному полу.

Марат был в шоке, если честно. Ему продемонстрировали, что теперь есть кто-то, которому подвластна его собственная темная материя. Если Кира обладает таким...

– Она еще может получать любую информацию, – буркнул Дэн, и запустил нос в свой кубок. – Мне можно было бы и нормального вина сделать.

Марат движением руки ликвидировал всю эту золотую роскошь. Нечего тут сибаритствовать... Хотя больше он хотел проверить, осталась ли материя в подчинении? Да, все нормально. Но... Кира, похоже, думала по другому. Один из кубков, растаяв в воздухе, опять материализовался. Нечаев откинулся на спинку своего стула. Итак, соревнование?

Несколько секунд они боролись, сверля несчастный сосуд глазами. Кубок то истончался и исчезал, то проявлялся и даже наполнялся вином. Все присутствующие, затаив дыхание, наблюдали за происходящим. Даже Сабрина, наклонившись вперед и вытянув шею, смотрела во все глаза.

Наконец, буквально через пару десятков секунд Марату удалось заблокировать всю доступную в пределах залы материю, и теперь золотой бокал больше не проявляться. Но Кира, не поднимая глаз, протянула вперед руку, ладонью вверх. Злосчастный кубок вырос у нее на ладони. Марат нахмурился. Это уже очень высокий уровень владения материей и собственным телом. Ведь девушка создала это из себя, использовала ресурсы собственного тела. Если Маузер распылит сейчас и это, а потом еще и еще, то... так можно и человека убить.

Между тем Дэн, повернувшись к сестре, в успокоительном жесте положил ей ладонь на плечо.

– Держись, сестренка, – сказал он серьезным тоном, но в голосе прозвучало столько спрятанной нежности, что у Марата вдруг сжало горло. Соседка Киры слева повторила движение Дэна.

– Мы здесь, мы с тобой, – сказала она.

Юноши и девушки один за другим покидали свои стулья, и двигаясь бесшумно, но стремительно, вставали у Киры за плечами, стараясь коснутся ее и быть в контакте с другими. Сама Кира наконец подняла взгляд. В глазах ее плясали темно-коричневые бесенята.

– Сдаюсь! – поднял обе руки Марат. – Уделали старика, стервецы, – признал он свое поражение.

Конечно, будь он в реальных боевых условиях, то в мгновение ока распылил бы всю шайку на атомы... хотя... Честно говоря, ему не хотелось испытывать, как даже гипотетически пройдет их "стычка". Ведь распылять на атомы здесь, и это понятно, может не только он один.

– Кира, ты не лесбиянка? – вдруг спросил Марат. Честно говоря, он преследовал этим вопросом несколько целей. Разрядить обстановку, обозначить свой интерес, в конце концов узнать не лесбиянка ли она? Потому что следующий вопрос, который собирался задать Маузер, на этом "розовом" фоне звучал уже совершенно невинно. Обычно этот вопрос люди должны задавать в самом начале отношений... И одновременно почти никто не задавал. Это ведь в природе человека – надеяться на чудо и думать что ты сам – куда более лучший вариант, чем текущий-существующий... Этот следующий вопрос для Марата был приоритетным. Он должен задать его в самом начале, в лоб, прямо. И получить такой же прямой ответ. Потому что на самом деле это очень больно, если за твоей спиной крутят... невесть что.

Кира же, явно сбитая с толку, отрицательно покачала головой.

Да, Марат так и думал. Следующие поколения будут лишь усложнять процесс коммуникации. Двигаться от простого к сложному. Вместо того, чтобы спросить, как прожженный, но железный Маузер:

– Кира, у тебя есть мужчина?

– А как же Альберт? – заинтересованно спросила одна из подруг. – Он же вроде у тебя стоит в статусе "доверенный друг".

Марат нахмурился. Но только внутри. Снаружи на его лице ничего не изменилось. Статус "доверенный друг" в современном обществе Терры – это ровесник, противоположного пола. С которым можно поделиться страхами и секретами, и который на любую, даже самую щекотливую ситуацию взглянет с другой стороны.

– У меня нет сейчас доверенного друга, – сказала Кира напряженно, и Нечаев почувствовал, что история здесь не совсем чистая. Но ему уже было наплевать. Кира одна, совершенно и однозначно. И теперь только закрепить успех...

– Дорогая Кира, вы всегда можете приходить сюда без всякого разрешения, я буду очень рад вас видеть, – Марат вытянул вперед руки, ладонями вверх, демонстрируя максимальную дружелюбность и отсутствие плохих намерений. На какое то мгновение ему вдруг стало гадко от себя самого. Старый манипулятор. Прожженный циник, опытный внушатель и агитатор... Он в три, а то и четыре раза старше любого здесь, кроме дочери. И вертит доверием этих ребят как хочет. Или не вертит? Или это они...?

– Прошу прощения, удаляюсь, – встала вдруг из-за стола китаянка Пэн Хэ. – Товарищ Маузер, не могли бы вы меня вернуть в родной второй кластер? Честно говоря, я не совсем понимаю, как и попала сюда. А как выбраться – представления не имею.

Марат согласно кивнул и установил в углу залы портал. Огромное овальное зеркало из переливающейся синевы без всяких рамок. Пэн Хэ, сверкая голым телом через газовую ткань своей накидки, кивком поблагодарила капитана Терры, и пружинистым мягким шагом прошла в портал. Маузер проводил ее задумчивым взглядом.

– А она не такая сильная? Или что? – спросил он в пустоту, обращаясь сразу и ко всем.

– Нет, они не могут, как ты подумал, перемещаться по кораблю как хотят, – ответила за всех Сабрина. – Это только Кира у нас такой уникум, она может даже пространство сворачивать.

А это еще что-то новенькое на его старую больную голову. Пространство она сворачивает. И разворачивает, надо полагать...

Ребята потихоньку расходились, предпоследней ушла Сабрина, поцеловав отца в лоб. Остались только Марат и Кира. Это было одновременно и неожиданно, и предсказуемо. Этих двоих явно тянуло друг к другу, хотя ни один из них не признался бы в этом явно. Хотя нет, Марат как раз признался себе сейчас, четко и ясно, что очень заинтересован и заинтригован этой милой девочкой.

– Хочешь, посмотрим вид из самого высокого окна? – предложил Нечаев.

– Да, хочу, – согласилась Кира, и они пошли, держась за руки, на самый верх. Кира не пыталась освободить свои пальцы из его железной хватки. При этом она старательно старалась не смотреть на своего гораздо более старшего спутника. Когда то, очень давно, Нечаев довольно часто использовал этот прием с женщинами. Стоять у окна или на балконе, смотреть как внизу кипит жизнь, и чувствовать одновременно одиночество, приподнятость над миром, и тепло другого человека рядом.

Они достигли самой вершины его "гостевого замка". Отсюда открывался величественный вид на море, окаймленное бесконечным пляжем. Солнце, зафиксированное в одной точке, играло тысячами зайчиков на подернутой рябью воде.

– А это зачем? – указала Кира на каменную площадку под окном, в виде огромного балкона, огороженного по периметру чугунными столбами с провешенными толстыми цепями, которые сделали бы честь якорным цепям Титаника.

– Я хотел сделать дракона, – отозвался Марат. – Большого. Такого... черного. Мудрого. Иногда бы он прилетал сюда, и мы бы разговаривали.

– Это вы про Да Луня? – спросила Кира.

Марат внезапно осознал, что да, он бы был очень рад и польщен, если бы Большой Дракон прилетал сюда, разворачивал огромные крылья, раскрывая пасть, заставляя саму скалу содрогаться от всесокрушающей мощи. Они бы встречали его... Кто – они? Марат, и... кто...?

– Да, наверно. Это я про Да Луня, – сознался он. – А ты заметила что эта Пэн Хэ скорее всего как раз человек от него?

– В смысле? – не поняла Кира.

– В том смысле, что она задавала четкие вопросы, уточняла, а вот ответы слушала не очень внимательно, – усмехнулся Маузер. – О, поверь мне, у меня в этом огромный опыт, я просто чувствую, вижу и знаю. Кто-то назовет это чутьем, но ничего сверхъестественного здесь нет.

Говоря это, Марат словно невзначай пододвинулся к Кире. Его рука скользнула по ее спине, пошла вниз, к пояснице.

Обняла, пока еще мягко. Кира вспыхнула и впервые за все время посмотрела прямо и с вызовом в глаза Марату. В иное время он бы даже смутился, или хотя бы сделал вид, что смущен. Но сейчас он был тверд. Ее темно-карий, бездонный взгляд словно уперся, высекая искры, в холодное спокойствие его зеленых глаза.

Марат увидел, как зрачки Киры расширились от удивления. О да, он провел немало времени, корректируя себе радужку, зрачок, прищур, положение мышц лица, наклон головы. В свое время Марат просмотрел десятки, если не сотни фильмов, где актеры признаются в любви взглядом. Выбирал и оттачивал себе настоящее оружие – для достижения максимального эффекта. Революционер и коммунист одними глазами, без всяких слов может заглянуть в душу так, чтобы вывернуть ее наизнанку. Перевернуть, изменить навсегда. Этот взгляд говорил многое, а обещал еще больше, и редко кто мог остаться равнодушным после того, как встречался глазами с товарищем Маузером...

Марат знал цену и силу своего взгляда. Для него не стало неожиданностью, что движения Киры стали неуверенными, и при этом она не могла оторваться от его лица, то впадая в мертвенную бледность, то через несколько секунд пылая маковым цветом от ушей до шеи.

– Я, пожалуй..., – пролепетала она. – Не прогоняй меня, пожалуйста.

От этих слов Марат сам почувствовал предательский холод в животе, и в следующую секунду попытался обнять девушку, но руки скользнули, пытаясь уловить только воздух.

Кира исчезла. Растворилась. Как будто фантом, мечта, небылица.

– Да что ты будешь делать, – яростно сквозь зубы процедил он. Гигантским усилием воли подавил желание последовать за ней, и оказаться прямо у нее дома. Но он уже знал. Кира придет, обязательно. Надо только подождать. Он выдержит...

На второй день после встречи Марат понял, что не может работать. Он поймал себя на мысли, что ждет, каждый час, минуту и даже секунду. От безысходности он даже убрал псевдо солнце из зенита, и склонил его к воде. И теперь в его маленьком тринадцатом кластере был постоянный закат. Длинная дорожка отражения светила словно расчерчивала море на две половины. А он стоял у окна на самом верху, и ждал. Попутно он создал ласточкины крики, пропитав ими воздух, а потом и самих ласточек. Потом заодно и чаек. Но этих сделал бесшумными, ему не нравилось, как кричат эти птицы.

Через семьдесят два часа он понял, что пустым ожиданием ничего невозможно изменить. Капитан спустился с верхнего этажа, где оставался с конца их встречи и до сих пор, намереваясь пройтись по еще "сырому" лесу.

Этот лес он создавал так, чтобы каждое дерево было особенным. Да, с одной стороны он мог бы взять семена, и подождать. Сто лет или двести, чтобы вон тот дуб или клен выросли, каждый сам по себе, неповторимые и уникальные. А потом зафиксировать их так, чтобы они оставались неизменными на тысячелетия. Но ему хотелось увидеть наяву именно то, что он представлял. И поэтому посреди его леса, возвышаясь над остальными на добрые двадцать метров, росла высоченная сосна. Толщина ее ствола в основании превышала десять метров, а чешуи коры были настолько большие, что по ним без особого труда можно было залезть на самый верх, сесть на толстую разлапистую ветку и рассмотреть пейзаж, расстилавшийся вокруг...

У корней сосны, прямо из центра серого камня-песчаника бил маленький родник. Этот ключик питал ручей-речку, которая, в свою очередь, условно делила лес на две половины – широколиственную и еловую. Вообще в этом лесу таких ключиков-родников было девять. Подобно японскому саду камней. У каждого источника – свой камень. Самый дальний родник вытекал из под черного обломка базальта. Другой появлялся в чаше из лунного камня, полупрозрачного голубовато-серебристого полевого шпата. Ночью этот камень, по задумке Марата, начинал бы светиться мертвенным светом... Да вот беда – в его "графских угодьях" еще ни разу не было ночи. Это было легко поправимо.

Конечно, здесь был и гранитный родник. И кремневый, и даже янтарный...

Стоп. Она здесь. Она пришла... Марат в мгновение ока переместился в скалу, в "гостевую гору". Опять в комнату на самой вершине. Он явно чувствовал присутствие Киры. Но не слышал и не видел ничего, ни в одном звуковом и вообще волновом диапазоне.

По счастью, за последние десятилетия Нечаев так привык к нестандартным ситуациям, что решил ничего не предпринимать и не дергаться, а просто выжидать. Он лег на широкий диван у стены, и закрыл глаза. Внутри он смеялся. Каждый раз, чтобы привлечь эту девушку, ему приходится не самому преследовать ее, а замереть, и ждать.

Через несколько минут в монолитной стене прорезалась дверь, и оттуда вышла Кира. На цыпочках, замотанная в полотенце – она огляделась, как будто ориентируясь в помещении. Заметила лежащего Марата. Подошла, вовсе не стесняясь, а больше заинтересованная. Марат лежал без движения, лишь прогоняя воздух через грудь, имитируя спокойное дыхание, и наблюдал. Девушка встала почти прямо над ним, и смотрела, изучая, склонив голову, и не решаясь ничего предпринимать.

Так продолжалось минуту. Может быть две, а может и десять.

В конце концов он не выдержал. Протянул руку и обнял за бедра. Кира не издала и звука. Все также в тишине Марат подвинул ее к себе, а потом обеими руками, осторожно, но властно перехватил за талию. Не ощущая и малейшего сопротивления, он подмял ее под себя, впился в губы, ощущая, как проваливается в розовый туман, полный нежности.

А губы ее пахли земляникой...

Глава 24

Утром они встали, Марат полный сил, желаний и фантазий. Кира же едва перебирала ножками. Все-таки он здорово перестарался сегодня ночью, пронеслось в голове.

– Что хочешь? – спросил он, подходя к низкому столику, радуясь что Кира рядом, никуда исчезать не собиралась и вовсе не стеснялась своей наготы.

– Хочу арбуз, – сказала она. – Большой. И вкусный.

Для Марата это не составляло никакого труда, и вот они, обнаженные и счастливые, разговаривают о каких то пустяках.

– Пошли купаться, – предложил Нечаев.

– Пошли, – легко согласилась Кира.

– Я кое-чего тебе покажу, – таинственно сообщил Марат. – Ты под водой дышать умеешь?

– Да, наверно, – не совсем уверенно ответила девушка.

– Ничего страшного. Я помогу если что...

Море встретило их миллионом сверкающих теплых брызг. Солнце снова стояло в зените и глубоко пробивало толщи воды. Они нырнули, сразу, с разбегу, в теплую ласковую воду. Через минуту они уже проплывали мимо коралловых зарослей на глубине тридцати метров. Потом вышли на подводный обрыв, и Марат указал рукой на быстро приближающуюся точку. Кира через силу улыбнулась. Через десяток секунд белая акула, не менее пятнадцати метров в длину, чуть не задела их острым боковым плавником, притормаживая перед двумя фигурками, застывшими над бедной.

Марат оттолкнулся от обрыва скалы, увлекая за руку Киру, как будто думал выплыть на поверхность. Но вместо этого они застыли над темной пропастью. А вот акула, вальяжно и едва подергивая колоссальным хвостом, пристроилась прямо под ними. Марат создал обруч из мягкой кожи и набросил его на голову подводному зверю. Теперь у них было что-то вроде уздечки, и Нечаев усадил Киру сразу за плавником, сам сел за ней, прижимаясь к ее спине грудью, ерзая, устраиваясь поудобней.

Акула, набирая скорость ринулась через воду. Теплый поток пытался сорвать их со спины хищницы, но Марат держался крепко. По сути, он стал частью этой акулы... Кира в восхищении повернула к нему голову. А потом медленным движением указала пальцем вниз, в зияющую глубину, наполненную мрачной водой.

Марат отрицательно покачал головой. Максимальная глубина не так уж и велика. Семьдесят метров. Это только кажется, что дна здесь нет. Кира, как будто прочитав его мысли про метры, озарилась улыбкой. Все будет нормально, словно говорила она.

Марат направил акулу вниз. Морской зверь послушно изменил курс, и они стали стремительно проваливаться. И вот тут Марат понял, что они давно миновали отметку в семьдесят метров. Красные волосы Киры засветились, словно потухающий костер в лесу. Сам Марат никакой подсветки себе делать не стал, зато акула стала испускать голубой и довольно яркий свет. Так они проваливались в бездонную глубину. Марат с улыбкой ожидал, что же его спутница сотворит еще, и на пределе зрения увидел далеко и ниже зеленоватое свечение.

Это был город. Над ним застыли как минимум два километра толщи воды, если судить по давлению. А здесь, на дне, среди покрытых длинными водорослями скал, на широком плато – расположились здания, похожие на грибы. Между ними, устремляя тонкие шпили вверх, толпились тонкие башни. Город был безжизненным, по крайней мере никакого движения не наблюдалось.

Они оба одновременно соскользнули с шероховатой рыбьей спины, и практически синхронно сделали себе хвосты вместо ног. Марат не стал даже ломать голову, как действует это «искривление пространства». Он чувствовал, что все вокруг – эта вода, глубина, город – это все тоже самое атомное вещество, из которого состояло его рукотворное море. Вот только оно расположилось так, словно кто-то нарисовал на обычной бумаге чудесный рисунок, с перспективами, с соблюдением всех пропорций – а потом мягко скрутил его, превратил в бесконечную поверхность. И эта «кто-то» плыла сейчас рядом с ним.

Кира меж тем сосредоточенно что-то мяла в руках. Присмотревшись, Марат понял, что это пластилин, или кусок белой глины, из которого девушка лепила рыбу. Но не плоского карася, а какое-то шарообразное шипастое чудовище. Буквально через минуту эта рыба была готова. Кира выпустила ее из рук, и критически, с прищуром, рассмотрела. Потом улыбнулась. Рыба открыла выпученные глаза, и попыталась шевелить хвостом. Марат тотчас же стал увеличивать это шипастое чудовище, и остановился тогда, когда она стала размером с двухэтажный дом. Рыба с недоумением посмотрела на своих создателей, потом уловила движение наверху и ринулась, мелко и быстро вибрируя хвостом, к акуле. Раскрылась гигантская пасть, чуть ли не в половину тела. Акула попыталась увернуться, но шипастая тварь была быстрей и проворней. Несколько секунд борьбы – и вот уже одна круглая руба поедает другую, продолговатую.

Марат услышал рядом глухие хлопки. Кира, довольная и хохочущая, хлопала в ладоши, как маленький ребенок, наблюдающий за дракой двух котиков. И вот тут на Нечаева словно снизошло озарение. Он понял. Кира была охотницей, только наоборот. Она не убивала чудовищ. Она их создавала.

Следующие два часа прошли в непрерывном труде. Они вдвоем создавали всевозможные орудия для убийств и пожирания. На дне уже ползали громадные крабы, бегали лангусты размером с вагон, в песке прятались кальмары и осьминоги. Медузы, с огоньками по краям мантий, размерами с футбольное поле, лениво плыли между шпилями. В домах поселились русалки. В самом большом подводном доме, с самой высокой башней, в самом центре большого зала стоял трон, на ступенях к которому лежал трезубец «Повелителя морей».

Марат и Кира сделали так, что любой храбрец, сумевший завладеть трезубцем, мог легко с его помощью распугивать местных чудовищ. Даже создавать новых, рисуя их прямо в воде. Трезубец можно было забрать с собой – на его месте через двадцать четыре часа появлялся новый…

Когда они выбрались на берег, их лица светились от счастья. Марат оглянулся на море. Так, где то далеко, в самой темной глубине лежал таинственный и страшный город, населенный монстрами.

Это сделали они, вдвоем. Он подошел к Кире со спины и обнял ее, нежась о бархат кожи, и ощущая в ладонях восхитительную грудь. Девушка легко вырвалась, повернулась к нему лицом, и, сверкая бесенятами в глазах, легко победила грозного Маузера, за несколько движений опрокинув его в песок. С гордым видом уселась сверху.

Марат, смеясь, схватил ее за шею, легко привлек к себе гибкое тело девушки, и впился в ее губы.

Сегодня они пахли персиками.

* * *

Они пошли, держась за руки, к «гостевому замку». На этот раз Кира не исчезла, не растворилась в воздухе. Она совершенно беспечно провалялась в постели Марата три полных дня, вставая лишь иногда, в туалет, или попить с ним чаю. Зачастую вновь и вновь увлекая его в постель. А он, совершенно ошеломленный от самого себя, поддавался ей с пылкостью влюбленного мальчика.

Да он и был влюбленным мальчиком. Многолетняя ненависть на весь мир и самого себя, одиночество и озлобление требовали в его душе баланса. Марат это прекрасно понимал. Он не смог упасть на самое дно. Рациональный коммунист в его душе с трудом, но побеждал дикаря, требующего не справедливости, а мести. Злоба блокировалась долгом. И вот черная ненависть, которая могла просто уничтожить корабль, когда стала бы неимоверно огромной – теперь уравновесилась огромной и чистой любовью. Ему не нужно было ничего от Киры. Он полюбил ее именно такую какая она есть, и даже сейчас с небольшим страхом желал, чтобы она не поменялась, ни на йоту.

Они вставали рано утром и летели расширять свои владения. Марат и не представлял, что такое возможно. Только сейчас он осознал, насколько мало знает о своей сверхспособности, о своем "даре капитана".

Кира же с легкостью распоряжалась его материей, создавая совершенно причудливые и самые фантастические метаморфозы.

В тот день наутро они не поплыли снова в море, расширять морское дно или подводный город. О, нет.

Черт побери, они взмыли в самое небо, пронзили влажные облака (какие нахрен облака, у него же здесь всегда ясно, подумал Марат на секунду). Через минуту оказались среди плывущих по воздуху скал. Точно как их любили показывать в кино или аниме. Только вот... настоящих. Из самой настоящей материи. Которая сейчас, правда, подчинялась не законам физики, а фантазиям совершенно безумной девчонки. Здесь, на высоте нескольких километров (...каких нахрен километров? – вновь попытался подумать немного разжиженный мозг Нечаева) они построили несколько городков, гробниц и сокровищниц. Создали сотню разумных и не очень рас. Некоторые умели летать, кто-то левитировал. Воздушные обезьяны так и вообще умели и то, и другое, и к тому же неплохо прыгали.

Потом они спустились в подземелья. Вот здесь Марат удивился по настоящему. Нет, не тому, что они создали, хотя город, где из окон выливаются потоки лавы – это очень удивительно и красиво. Здесь ему пришлось здорово поднапрячься, потому что некоторые из существ оказались сильнее его самого! Марат думал, что огненный слизень не представляет из себя ничего опасного. Да он и не представлял... вот только убить его было невозможно. Даже заморозив. А огненные вихри, снова и снова опутывали его, проникая в тело, пытаясь выжечь со всех сторон. Марат таки умудрился оторвать одного от себя и бросил, сконцентрировав сам воздух, прямиком в слизня.

Из возбухающей словно тесто массы вдруг совершенно неожиданно вырвалось чудовище, с огненными лентами-протуберанцами вместо рук.

– Маузер! – выкрикнула Кира с какими то нотками растерянности и страха, и по этим ноткам Марат понял, что ситуация слегка вышла из под контроля. Усмехнулся, попытался сплющить существо в точку, пристукнув сверху тысячетонным молотом. Вот только из точки вновь рванулись опасно извивающиеся огненные отростки, укутав его теперь совершенно реально всего, прожаривая со всех сторон... а потом потянулись к Кире. От ее истошного визга Марат оторопел, а потом понял что теряет контроль. Как он мог забыть, что Кира отнюдь не бессмертна и очень даже уязвима? И вообще – спички детям не игрушка! Как вообще мог такое допустить!

Он заревел, как много лет назад, за доли секунды превращаясь в «безумного Халка», сминая и уничтожая на пути все. Становясь стеной, между опасностью и своей женщиной. Одной рукой он сграбастал Киру в ладонь, и к тому моменту как спрятал ее там, где у обычного человека сердце – он был уже стальным пятидесятиметровым монстром, который с железным ревом продолжал крушить все вокруг, заставляя сам огонь присмиреть и уползти.

Через десять секунд они ретировались на исходную точку.

Кира вышла из раскрытой железной груди, и в восхищении задрала голову, рассматривая склонившегося над ней монстра. Марат становился все меньше и меньше, и вот он уже своих обычных размеров. Кира без звука кинулась ему на шею, и через пару секунд борьбы снова безоговорочно победила. В какой уже раз?

Они скатились в траву, мягкую и пахучую, к корням какого-то дерева, около тихого озера, посреди каких-то бескрайних полей.

Лишь спустя много-много часов, уже вдоволь накупавшись, много раз обсохнув, оживив дерево и назвав его "Хранитель источника гибкости" – Кира легла головой на живот Марату (ах, какие ощущения от разметавшихся волос! от полного доверия...) и начала смеяться. Сначала хихикая вполголоса, потом все громче хохоча, переходя к искреннему, почти детскому взрывному смеху, от которого потом болит живот.

– Извини, что напугала тебя, – кое-как сквозь смех сказала девушка.

– И ничего не напугала, – отозвался Марат.

– Ты ревел как раненный слон! Слон, которому в хобот залезла мышь!

– Да нет же, – теперь смеялся в ответ и Нечаев. – Это ты визжала, будто мышь пробежала у тебя по ноге.

– Знаешь.., – сказала Кира уже совсем серьезно. – Я все думала. Получится ли у нас создать что-то сильнее себя?

– Да уж, получилось, внезапно... – пробурчал Марат. – Собрать дома из говна и палок бомбу, а потом взорваться вместе с ней? Да, запросто...Чаще всего так и бывает. А знаешь еще что?

– Что? – жадно спросила Кира, ожидая чего то захватывающего.

– Я тут провел кое какие эксперименты... и обнаружил...

Пауза затянулась секунд на десять, после чего Кира чуть ли не выкрикнула:

– Маузер...!

– Оказывается, моя любимая и милая, если я даже сверну материю в исходную форму темного шара, то наши локации, деревья, горы, подземелья и чудовища – будут все также существовать. Они как бы упорядочены, в пространстве. И как только я разверну "шарик" – они снова появятся... Вот такие дела...