Текст книги "Как закалялась сталь - 2057. Том 4 (СИ)"

Автор книги: Ринат Мусин

Соавторы: Елизавета Огнелис
сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 18 страниц)

Елизавета Огнелис, Мусин Ринат
Как закалялась сталь – 2057 (Том 4)

Глава 1

Первый легальный съезд решили проводить не в Кремлёвском Дворце, на пять тысяч персон, а опять таки в главном кинозале «Полесья». Там и звук был получше, и обстановка уютней. Полторы тысячи мест как раз хватало для всех делегатов и комиссаров, тем более что половина приглашенных прислали ответы типа: «…если успею завершить дела, то буду». В принципе, этот съезд больше имел представительную форму, показать обывателю, что новая власть уже реально существует.

Сейчас в зале находилось едва ли более семи сотен человек, постоянно прибывали новые, вызывали кого-то из присутствующих. Царила обстановка нервозного кипяшения, Магнум уже трижды постучал карандашом о медный гонг, но шум и суета не унимались. Наконец, Юта, которая терпеть не могла подобные сборища, не выдержала.

– Так, – голос её, усиленный динамиками, невольно заставил всех вжать головы в плечи, и даже свет под потолком испуганно мигнул.

– Я блокирую двери..., – раздалось клацание. – ... И отключаю связь.

Повисла тишина, те кто ещё были на ногах – быстро занимали свободные места.

– Первое слово... Кто там у нас по протоколу?

– Я там по протоколу, – просипел в микрофон Магнум. – Как председатель.

– В общем, товарищи…, – Андрей поднялся, и, выдерживая паузу, оглядел всех. – Поздравляю всех нас... С этим праздником... Честно говоря, год назад, сидя в гараже у Двадцать Четвертого, даже не верилось... Да что там верилось, это вообще было что-то нереальное. И вот мы тут, поверить не могу... Революция свершилась, товарищи...

В зале послышался смех, но не ехидный, а здоровый смех веселых людей, которых слегка отпускает от страшного напряжения.

– На этом торжественная часть закончена, – в голосе Магнума послышались металлические нотки. – У нас ещё туча вопросов на голосовании. Прошу не лить воду, а говорить кратко, и по делу. Второй выступает товарищ Овод.

Ира поднялась с места, взяла микрофон.

– Тоже всех поздравляю, – напряжённо произнесла она. – Сразу по делу. Я фактически заведую экономическим отделом, на сегодня на наших счетах находятся гигантские суммы. В общем итоге что-то порядка... Четырех... Триллионов... Долларов...

Она замолчала, чтобы до присутствующих дошла громадность числа. Марат одобрительно кивнул. Даже для него такой крутой поворот к делам насущным казался не совсем уместным. Хотелось поздравлений. Хотелось радоваться. Многие вон… втихушку отхлебывают из фляжек, и всем понятно, что там далеко не вода, и даже не чай. А расслабляться нельзя. Все под контролем, а все равно нельзя…

– Есть ещё средства госрезерва, – Ира говорила медленно, проговаривая каждое слово. – Но не стоит обольщаться. Я проверила – это бумаги государственных долгов других стран, облигации, акции наших же компаний. Налички и золота реально мало.

– С золотом вообще плохо, – напряжённо продолжала Овод. – По предварительным подсчётам восемьдесят процентов слитков – муляжи.

На миг воцарилась тишина, а потом все разом начали говорить.

– В смысле?

– Какие муляжи?

– А где золотой запас?

– Спокойно, – выкрикнул в микрофон Магнум. – Без паники. Давайте по делу.

Ира вдохнула побольше воздуху, и голос её зазвучал гораздо резче и громче:

– Обычные муляжи. Даже не вольфрам, а свинец. Сверху позолота, и клеймо. По нашим данным, более тысячи тонн за годы президентских правлений перевезены в несколько швейцарских и немецких банков. Сделано все чисто, комар носа не подточит. В хранилище сейчас осталось примерно сто пятьдесят или двести тонн, в основном в маленьких слитках, которые легко проверить...

– Какие ваши предложения, товарищ Овод? – раздался выкрик.

– Мы уже послали официальные запросы в известные банки, ответов нет.

– И не будет, – категорично крикнул тот же голос.

– Да. И не будет, – с ледяным спокойствием произнесла Овод. – Сейчас мы прорабатываем варианты создания некого общества, которое можно условно назвать «Общество социалистических миллиардеров и олигархов». Спросите – почему олигархов? – повысила голос Ира.

– Потому что мы реалисты, и стараемся говорить прямо, – прочеканила Овод. – Если человек будет управлять средствами на миллиарды долларов и всеми силами вмешиваться во внутреннюю и внешнюю политику государств – то он олигарх, как ни крути.

– Да, резонно, – поддержал ее Магнум. Кое-кто в зале засмеялся.

– Коммунистические олигархи? – послышались возгласы. – Социалистические миллиардеры… Забавно…

– Такой опыт есть у наших товарищей в Китае, – невозмутимо гнула свою линию Овод. – Частная собственность во всем мире – это священная корова. Можно отобрать и заморозить счета государства и фирмы, но с частником все гораздо сложнее. И одновременно проще. Грубо говоря – заплати налоги – и все твои проблемы кончились. По сути, делай как хочешь, и что хочешь. Это надо использовать. Это нужно использовать. Не использовать это – преступно, – Ира рубила фразы. – Там много мелочей и нюансов. Хотя есть ещё вариант послать за границу товарища Маузера, тогда все пройдет достаточно быстро, и без особых заморочек...

Теперь все взгляды обратились на Марата. Он продолжал сидеть спокойно, в президиуме, вертел в руке остро заточенный карандаш. Гул в зале нарастал. Марат не реагировал. Он, в принципе, был готов к подобному развитию ситуации. Сейчас, после того как станут известны факты, возникнет много вопросов. Да и сами эти факты будут состоять из слов с прибавкой отрицательной частицы «нет». Этого – нет. Того – тоже нет. Вроде бы хранилище есть. И золото есть. А по факту – практически и нет… Диалектика, мать ее.

В принципе, сейчас уже не очень важно, что там подумают, за рубежом. Конечно… можно, за один день – вынести все эти банки подчистую…

– Кхе-кхе, – сипло, по-стариковски откашлялся в микрофон Кунгур. – Я так и представляю, – продолжил он дребезжащим, слабым голосом, от которого все вокруг невольно заулыбались. – Заголовки газет. Сегодня ночью Швейцарию и Германию посетил главнокомандующий бывшей нелегальной организации Красная Армия, а сейчас председатель революционного правительства России… Марат Нечаев, по прозвищу Маузер. Во время своего не очень официального визита он ограбил несколько местных банков. Общая сумма похищенного составляет тысячу тонн золота в слитках...

– Ну, можно же его заменить, – не сдавалась Овод. – Взять наши муляжи, и заменить в их хранилищах.

– Ах, внученька, – прошамкал Кунгур. – А как будто они не догадаются. И мер никаких не предпримут. Дурные они там, в Швейцарии. Убогие, прости мя хосподи...

– В общем так, – продолжал Кунгур теперь своим обычным, сильным и уверенным голосом. – Идея идиотская, и подлежит обсуждению только после того, как все разумные методы будут испробованы. У нас, насколько я в курсе, даже на сторонних счетах немало денег. У меня в литературном фонде несколько миллиардов, причем распределены они в китайских, вьетнамских, монгольских и индийских банках. Ничего, первое время прокрутимся. Так что на голосование ставлю в первую очередь легальные способы возврата украденного. Запросы, требования, угрозы, в конце концов. Правильно, товарищи? – зал одобрительно загудел.

– Вот так и впишем в протокол, и поручим легальные вопросы по этой проблеме проработать экономическому отделу. И действовать, в соотвествии с международными нормами права, – говорил Кунгур. – У меня другой вопрос, что там у нас в армии? Я тут вижу генерал-полковника Овсеенко, бывшего заместителя министра обороны, добровольно перешедшего на нашу сторону. Вам слово. И главный вопрос – мы сейчас выдержим полновесную мировую агрессию?

– Спокойно выдержим, – сказала с места Юта без микрофона, но голос её прозвучал и в динамиках.

Кунгур, собравшийся было садиться, снова выпрямился:

– Товарищ Нечаева! – сказал он громко. – А ты адекватней оценивай ситуацию. Сейчас прилетят супермены, спасать человечество… Нас от вас, и всех сразу от "коммунистической заразы", вот это будет красота. У меня вот эфирный доспех...

Кунгура, после третьего покушения, действительно пришлось облачить в «элитную» броню, причем гораздо лучшего качества, чем у остальных. Его "эфирка", кроме бронезащиты – дополнительно фильтровала вообще весь воздух, которым он дышал, в отличии от резервного запаса для дыхания у других. Заодно определяла опасность пищи и воды. Имела несколько систем защиты против излучений, мощный медицинский блок и даже автономный интеллект, на случай если носитель потеряет сознание.

Кунгур, в отличие от всех прочих, был постоянно на виду, и за крайне короткое время приобрел репутацию безобразно богатого любителя искусства, свихнутого на почве коммунизма. Творцы всего мира натурально бросились к нему в объятия. Уже сейчас в полном разгаре шли съёмки десятков фильмов и сериалов социалистической и революционной направленности, и проводились сотни, если уже не тысячи творческих конкурсов на ту же тему, во всем мире.

Грубо говоря, Кунгур и Макаров инициировали настоящую культурную революцию, самого настоящего мирового масштаба, и естественно, что ни одна разведка мира не проигнорировала этот факт. Все прекрасно осознавали, что культурная революция, в своем процессе возводя революционера в ранг героя, а социализм в мечту и идеал – очень скоро инициирует и социальную революцию. Культурное направление всегда играло главенствующую роль в мирное время. Конечно, во время войны политические проблемы решала армия. А вот в мирное – даже суды и исполнительная власть не имели такого воздействия на общество, как обычные фильмы, книги и телепередачи.

Кунгура уже пытались сбить машиной, отравить и застрелить. В двух случаях спас "уником", а отравлению железный желудок Кунгура просто не поддался.

– Так вот я в своей "эфирке", – продолжал Кунгур. – Любого человека прихлопну как муху, не смотря на его вооружение и опыт. И я прекрасно понимаю, что наши товарищи "супермены" могут со мной сделать то же самое, что и я с обычным человеком. А суперменов у нас двое. И если начнется конфликт, никто не гарантирует, что из той же Европы не прилетят... да не двое, а три десятка таких вот супер-воинов, типа Маузера. Только вот их будет действительно тридцать, по числу стран в союзе. Вот и думай, товарищ Нечаева, что может произойти, если вы за границу полезете. Нечего вам там пока делать. Послушайте меня, пока ещё не сильно старого пердуна…, ох, болит мое сердце, – Кунгур снова перешёл на стариковский фальцет.

"Можно я его убью?" – прозвучал в голове Марата голос жены.

"Кунгур правильно говорит, – отпарировал Маузер. – Я ему верю, его предвидению, или интуиции, опыту, или что там у него... Меня, если честно, потряхивает немного. До следующего Теста осталось чуть больше недели. А как там сложится – черт его поймёшь... Как отберут у нас все уберплюшки и вундервафли..."

"Не отберут, – уверенно произнес голос в голове Марата. – Нас не для этого тестируют".

Между тем микрофон появился в руках генерал-полковника Овсеенко. Вообще-то фамилия у бывшего замминистра (а теперь уже и министра) обороны была совсем другая. Но кого это волновало? Генерал с нескрываемым удивлением смотрел на эту гигантскую кучу молодых людей. Они не признавали никаких авторитетов, были резки в суждениях и действиях, и, такое впечатление, не боялись никого и ничего в этом мире. На самом деле, конечно, они боялись, но в отличии от других – использовали свой страх как стимул к движению.

"Пройдет совсем немного времени, – думал генерал, озираясь по сторонам. – И эти худощавые юноши снимут джинсы и кожаные куртки, наденут костюмы, начнут пристально следить за ногтями, обзаведутся дубовыми столами, и длинноногими, не менее дубовыми, секретаршами... И все вернётся на круги своя..."

– Во-первых, я поздравляю всех здесь присутствующих со знаменательным событием… – аплодисментов не последовало, а генерал поежился от десятков и сотен внимательных жестких взглядов. Все же люди, сидящие перед ним, совсем не доверяли людям в форме.

– Во-вторых, не буду врать, – сказал генерал фразу, которую заготовил давным-давно. – Положение с обороной... хреновое. Наша прославленная армия имеет все ресурсы и возможности подавить любое беспокойство внутри государства. Даже если боевики вооружены по последнему слову науки и техники. В этом отношении армия, как придаток к полиции – все свои функции выполнит «на отлично», на пять с плюсом, можно сказать. Даже без внутренних войск мы задавим любой внутренний мятеж, в любом объеме. А вот как наступательная или оборонительная сила от зарубежной агрессии – мы почти полный ноль. Флота у нас нет. Вроде он есть, но это в основном суда прибрежной зоны действия... Системы противоракетной и противовоздушной обороны тоже… почти нет. Прикрыта только Москва, и то с дырами. Собственно космической обороны у нас тоже нет. Есть десяток коммерческих спутников, в совместных программах мы участвуем. Но в случае войны, сами понимаете... Да и вообще... У нас даже бинтов нет. Армия вообще ничего сейчас не производит для себя. Все частное, за все – платить. Поэтому сейчас, конечно, очень хорошо, что сложилась такая ситуация, и армия начнет возвращаться к стандартам СССР...

– Что там с ядерным оружием? – проворчал с места Маузер.

– Да, – тотчас отозвался Овсеенко. – Ядерного оружия у нас тоже… нет. Последние ревизии боеголовок проводились несколько десятков лет назад. За это время активные элементы давно потеряли свои исходные боевые качества, а тяжелая вода в термоядерных зарядах – тем более. И резерва ядерного плутония у нас тоже нет, как и дейтерия. Уничтожили и не возобновляли. По всем данным, становится ясно, что и президент Тарасов, и его предшественники имели первоочередную задачу, а именно – лишить Россию ударного ядерного потенциала. И задачу эту, надо сказать, они выполнили на «отлично с плюсом»...

– Но у нас есть группы восстановления, – хмуро сказал Маузер, обращаясь более ко всем присутствующим, нежели к человеку с микрофоном.

– Да, можно сказать, что работы начаты. Нами неофициально и даже подпольно несколько месяцев назад созданы коллективы, которые мы называем «группами восстановления». Это глубоко законспирированные группы ученых и техников, которые чуть ли не на свой страх и риск проводят восстановление ядерного ударного потенциала бывшего СССР. Работа эта очень тяжелая, хотя затруднений с материалами и финансами у нас нет. Но это работа для гигантских корпораций, а не для разрозненных коллективов.

– Всех специалистов Росатома нужно бросить в это направлении…

– Уже. Все работают там. Все мирные проекты заморожены, целиком и полностью, буквально вчера, – подтвердил генерал. – На текущий момент за несколько месяцев полуподпольной работы уже восстановлено несколько боезарядов. Не факт, что они долетят и даже взорвутся, но их боевые модули по крайней мере восстановлены.

– Сейчас необходимо начать проведение ядерных испытаний, – продолжал гнуть Марат. – Взорвать две или три бомбы на Новой Земле. Бросить все средства на обновление ядерного щита. Назначить ответственных, работать по плану. Не уложились в план – организаторов расстреливать. Не научные кадры, а организационные, это положение всем ясно? Заминировать все атомные станции на нашей территории. Причем заминировать так, чтобы в случае чего – облако в стратосферу улетело. Никто не сунется к людям, которые в один день готовы превратить свою территорию в радиоактивную пустыню. Мы так всегда поступали, с монгольского нашествия до Отечественной войны. Так поступим и сейчас. Потенциальный враг должен видеть и знать, что мы скорее сожжем все вокруг, нежели отдадим хоть что-то. Пока действовать необходимо так.

– Товарищ Браунинг? – Марат повернул голову. – Ты записываешь? Все предложения? Оформляй их как пункты для голосования.

– Все? – спросила девушка.

– Все без исключения, – Марат снова повернулся к генералу. – Хорошо, товарищ Овсеенко. Вас услышали. Будем решать. Ваша кандидатура будет предложена на окончательное утверждение съездом на пост министра обороны.

– А кто его предложил? – это уже Кольт.

– Я, – ответил Марат. – Я его предложу. И предлагаю. Человек профессионал, знает и представляет объемы работы, знает с какого конца за эту работу берутся. Этого пока достаточно для выполнения текущей задачи.

– Человек в курсе, как мы поступаем с теми, кто не оправдал доверие?

Марат даже улыбнулся. Жестковат стал товарищ Кольт. Даже жесток.

Так и надо.

– Я думаю, он в курсе. Правильно думаю, товарищ Овсеенко?

– Да, я понимаю возложенную на меня задачу, – отозвался в микрофон генерал.

– Прекрасно, – вступил в разговор уже Магнум. – Дальше у нас по плану предложение первых декретов. Так сказать, новая власть в действии. У нас поступило несколько предложений. Мы уже, насколько я понимаю, начали обсуждать декрет о мире и декрет о восстановление военного потенциала, с исполняющим обязанности министра обороны, – Магнум указал рукой на всё ещё стоящего товарища Овсеенко. – Далее у нас есть декреты о земле. Декрет о национализации крупной промышленности. Декрет о ликвидации частной системы банков и создание государственной банковской системы. Декрет о создании службы контроля за партией и партийной деятельностью. Декрет о чрезвычайном положении. И естественно, слушаем другие предложения. По регламенту выступает товарищ Гамазов. Он о партийном централизме.

В зале поднялся человек, в белом свитере и черных брюках. Поправил на носу очки.

– Здравствуйте, товарищи. Я тоже присоединяюсь к поздравлениям, как и наша партия, которая организовалась в трудное для всех время. Партия, которая стоит на истинном фундаменте марксизма и ленинизма, соблюдающая все принципы коммунистической партии…

Марат напрягся. Обычно такое предисловие выдавало человека, крайне далекого от практической деятельности. Через мгновение надсистема, подключенная к всемирной сети, выдала Маузеру справку. Стоящий перед ним действительно являлся председателем микроскопической партии якобы «истинных коммунистов», поборником теоретического подхода над практическим, и вообще человеком далеким от организационных и управленческих вопросов. Псевдонима нет. Подготовки нет. Проверку как боец-революционер, даже первичную – не прошел, отказался от выполнения задания. Стоп… А как он здесь оказался?

– … Вот вы знаете, что такое «социализм», товарищи? Кто мне скажет, что такое социализм? Своими словами. Представьте, что я совершенно не понимаю кто вы, и что из себя представляете…

– А так оно и есть, – вдруг прокаркал знакомый голос. – Ты, млин, как хоть сюда попал?

Глок поднялся с места. Было видно, что он здорово взбешен.

– Тут тебе что, институт? А ты профессор, который у нас экзамен принимает? Какого хера ты тут балаган разводишь? Ты хоть реально понимаешь, кто мы, и что делаем? Или просто так, наугад зашел? Ты хоть в курсе, что тут почти восемьсот человек, и каждая минута, на тебя потраченная – это человеко-день, оторванный от всех управляющих кадров.

– Молодой человек, – не смутился Гамазов. – Закончивайте балабольство. Я тут пришел по делу сказать. Вы без теоретической платформы – ничто, и обречены на провал, повторить ошибки прошлого…

– Я тебе сейчас повторю ошибки прошлого, – прорычал Глок. – Скиньте мне его сюда… Я его сейчас по настоящему на провал обреку.

Тотчас же Гамазова схватили десятки рук, и спустили с центра зрительного зала, где он стоял – прямо к Глоку в руки.

– Так, – сказал Алексей, одним движением поставил «профессора» на колени, вывернув ему руку почти до затылка. – Как комиссар Чрезвычайного комитета, я прошу Съезд принять во внимание, что данный гражданин прошел в помещение без соответствующего разрешения, и каким-то образом сумел вписать себя в список выступающих. Вместо рассмотрения задач по существу, гражданин Гамазов, пользуясь отсутствием регламента, собирался провести теоретический диспут, и таким образом саботировать деятельность Съезда. В связи с действующим во всей стране и в этом здании особенно – режима чрезвычайного положения, прошу проголосовать за меру пресечения для данного гражданина. Предлагаю. Высшая мера.

Съезд загудел. Кто-то помрачнел, а кто-то наоборот, улыбнулся.

– Какие еще предложения? – еще громче спросил Глок.

– Я – «за», – громко сказала Юта. И вслед за ее согласием поднялся лес рук.

– Отлично, – проворчал Глок.

Он взял сопротивляющегося Гамазова за шкирку, и поволок к выходу. Тот отчаянно пытался вырваться, и под конец стал довольно громко кричать.

– Переходим к следующему выступающему. Прошу учесть сложившуюся ситуацию, и действительно… пытаться быть как можно короче. И только по существу, – говорил Магнум в микрофон.

– И четче формулируйте предложения. А еще лучше – иметь бумажные копии! – это уже говорила Браунинг, оторвавшись от своих бумажек.

За дверью, куда ушли Глок и Гамазов, раздался выстрел, прервав очередную тираду на тему «что вы себе позволяете…». Через секунду Алексей вошел с пистолетом в зал, хмуро глянул на всех, и занял свое место в первом ряду.

Дальше выступления пошли как по маслу. Никто не лез на трибуну с поздравлениями, поучениями и прочей ерундой. Да и сами выступления шли максимум три-четыре минуты. Декрет о банковской системе, земле, месячном чрезвычайном положении вообще прошли единогласно и без дебатов. Декрет о мире вызвал небольшой спор, и в итоге решили взорвать одну боеголовку, а остальные приберечь. Долго спорили о закрытии границ, и в конце концов закрыли их ограниченно, и только на выезд.

Пересмотр приватизации тоже не занял много времени. Все крупные и средние предприятия объявлялись государственными, при этом наемным руководителям высшего звена предполагалось перезаключить договора, а акционерный рынок вообще прекращал свою работу. На ближайший год как минимум. Введение смертной казни как высшей меры наказания тоже много вопросов не вызвало. Как и замена глав зарубежных представительств. Вопросы по названию и атрибутам страны вообще отложили на неопределенный срок. Как и вопросы по памятникам и переименованию городов и улиц.

– Как то посерьезней дела сейчас надо делать, а не памятниками и переписыванием паспортов заниматься, – проворчал Магнум из президиума.

Много вопросов вызвали сами высшие органы. Верховный совет, составленный сейчас из руководителей разных партий и движений – распустили.

– Ну посудите сами, – говорил с места в микрофон "Макаров". – Там должны быть министры, профи, знающие логистику, умеющие подбирать кадры, контролировать ресурсы. А что у нас? Вы уж меня извините, но у нас Верховный совет сейчас состоит из людей, которые разве что массовые мероприятия умеют собирать, да и то – невнятно. Нам сейчас массовые да протестные мероприятия собирать не надо. Все, кончилось время митингов. Хотя я вообще против так называемых протестных мероприятий был изначально… Так что в лучшем случае – пусть организаторы легальных протестных движений как советники остаются, при Верховном совете. А ещё лучше пусть работают по профилю, профсоюзы там организуют... И ещё, я вопросы организации и управления лучше поручу товарищам Маузеру и Люгеру. Они практически доказали что могут крайне эффективно распоряжаться вверенными ресурсами, вот и дальше пусть продолжают. Пусть сами сформируют себе кабинет министров! И рулят!

– Правильно, – закричали с мест десятки голосов. Послышался одобрительный свист, а потом начались аплодисменты.

– Твою ж мать..., – выругался шепотом Марат. Этот вопрос уже обсуждался, узким кругом... И вот опять.

– Тиха! – сказал он в микрофон, не поднимаясь со стула. – Ни хрена не правильно. Роспуск бывшего Верховного совета это правильно. Назначение новых – тоже. И за председателя тоже будем голосовать. Но меня там не будет. И товарища Люгера тоже. Макаров, мы это уже обсуждали. Вот на фига я там нужен? Ради статуса? Да у нас уже сейчас статус такой, что мы без всяких регалий можем отдать приказ любому, и каждый нам подчинится.

– Съезд! Слушай мою команду! Встать! – скомандовала Юта вполголоса. Секунду царила тишина, а потом все как один – встали, и вытянулись по стойке смирно. Даже непокорный Кунгур, недоуменно озираясь, стоял на ногах.

– Садитесь, товарищи, – сказал Марат, и через пару секунд все вернулись в кресла. – Вот вам реальная демонстрация власти, без всяких регалий.

– Максимум, куда нас можно назначить, как и сказал товарищ Макаров – это в советники председателю. Это предел. Послушайте, ребята, – он говорил максимально убедительно. – У нас с Люгером через неделю – срок последнего Испытания. Если мы его пройдем, уж поверьте, на сто процентов у нас будет проблем выше крыши и без Верховного совета. А если не пройдем... то тут уж вообще полная неопределенность. А нужна нам сейчас неопределенность?

– Нет, не нужна, – ответил Марат сам себе. – А нужен четкий долгосрочный план с максимальной гибкостью, допускающий многообразие вариантов, а не вилку, как в нашем случае. Вот! – Марат потряс в воздухе листком бумаги. – У меня, как и многих, предварительный список членов. СВД... То есть Вячеслав Головин – министр лесного хозяйства. Хирург – здравоохранение. Ты, Макаров, министр культуры. Алексей Глок – министр внутренней безопасности. Поллак – председатель чрезвычайного комитета. Ирина Овод – министр экономики. Товарищ Северин – юстиция. Овсеенко – министр обороны. И так далее... Все эти товарищи – профессионалы, не раз доказавшие преданность общему делу, проверенные, честные, серьезные люди. Если такой уж серьезный вопрос по Председателю – то предлагаю до следующего съезда назначить на пост временно исполняющего товарища Поллака, как председателя «чрезвычайки», и на сегодня вопрос закрыть. Так и запишем. У кого есть дополнения или возражения? Нет? Тогда вопрос ставим на голосование...