Текст книги "Вся ложь (ЛП)"

Автор книги: Рина Кент

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 11 страниц)

– Да, верно. Конечно. – она похлопывает меня по руке с притворным сочувствием. – Не беспокойся о команде. Я просто отлично держу оборону.

Ага. Почему я чувствую, что это должно было быть уколом в мою сторону?

– Конечно, – равнодушно говорю я.

– Подожди. – тот, кого зовут Оуэн, который все еще стоит передо мной на коленях, вмешивается. – Ты действительно ничего не помнишь?

Я киваю.

– Как насчет минета, который ты обещала мне после последней игры?

Мой взгляд устремляется на Ашера. Он остается совершенно неподвижным, будто его друг только что не предложил мне сделать ему минет.

Его пустое лицо само по себе загадка. Я не знаю, является ли это отсутствием реакции или совершенно другим способом показать это.

Встречаясь взглядом с Оуэном, я говорю:

– Что я получу от этого обещания?

Он замолкает, застигнутый врасплох.

– Что?

– Я бы не пообещала отсосать тебе, если бы не собиралась что-то из этого извлечь.

Ашер ухмыляется, а Себастьян смеется.

– Ну, черт возьми, девочка. – Оуэн поднимается. – Ты выглядишь как зомби, но твой язык не изменился.

Я приподнимаю бровь.

– А должен ли?

– Возможно.

– А возможно нет, – возражаю я.

Ашер движется в моем периферийном зрении, и я почти могу поклясться, что он собирался что-то сказать, но останавливается.

Другой парень заходит внутрь с того места, где Элизабет вошла раньше. Он высокий, с кожей цвета мокко и вьющимися черными волосами. Он улыбается, и, в отличие от любого из четверых, окружающих меня, улыбка достигает его глаз. Я отражаю это, и на сердце у меня становится легко. По какой-то причине мне кажется, что я его знаю.

Действительно знаю его.

– Джейсон, – радостно говорит Элизабет. – Ты как раз вовремя.

– Как дела, Рейна? – он останавливается рядом со мной. – Так жаль, что я не смог навестить тебя. Мама мне не сказала.

Элизабет неловко смеется.

– Он был в лагере. Знаете, это начало сезона, мисс Рейна.

– Все в порядке. – я улыбаюсь им обоим. – В конце концов, я жива.

– И, очевидно, без воспоминаний.

Едкий тон Ашера доносится с моей стороны.

Очевидно, без воспоминаний.

Что это должно означать?

Я игнорирую его и сосредотачиваюсь на добром выражении лица Джейсона.

– Ну, что ты делаешь? – Элизабет провожает его. – Помоги мне отнести мисс Рейну наверх.

Он двигается, но Ашер встает перед ним.

– Я сделаю это.

Я поднимаю руку.

– Я хочу, чтобы это сделал Джейсон.

Ашер замирает, и хотя я не вижу его глаз, сжатых челюстей достаточно, чтобы выразить его недовольство.

Пошел он к черту.

Ему явно наплевать на меня. Он ясно дал понять, что хочет причинить мне вред. Если он думает, что я буду просто сидеть здесь и смотреть, то у него на уме еще кое-что.

Оуэн толкает Себастьяна локтем, и тот застывает на месте. Бри смеется долгим, писклявым пронзительным смехом.

– Позволь прислуге сделать это, Ашер. Это не стоит твоего времени.

– Да. – Элизабет смеется, и очевидно, что она пытается компенсировать неловкое напряжение, повисшее в воздухе. – Джейсон может это сделать.

– Он не прислуга, – шиплю я на Бри. – Когда ты в моем доме, ты уважаешь всех в нем.

Тишина заполняет пространство. Все пристально смотрят на меня, будто у меня выросло две головы. Что? Разве это неправильно сказать?

Бри издает неловкий смешок, прежде чем прошептать:

– Ну же, Рей. Ты сама зовешь его прислугой.

– Я... я зову его так? – мои пальцы становятся липкими, когда руки сжимают друг друга.

Нет. Она лжет. Я не настолько сноб или жестока, чтобы называть его так.

– Я в порядке, чтобы сделать это. – Джейсон продвигается вперед.

Ашер преграждает ему путь. Они похожи телосложением, но Ашер выше, поэтому он блокирует выражение лица Джейсона.

Он дергает меня с коляски так быстро, что боль взрывается во всех моих конечностях.

Мои руки обвивают его шею для равновесия, когда тело легко помещается в его объятиях. Неприятная дрожь пробегает у меня по спине.

– Когда-нибудь слышал о том, чтобы быть нежным?

– Ты заслуживаешь нежности? – его горячее дыхание вызывает мурашки на раковине моего уха, когда он шепчет: – Монстр?

– Отпусти меня, – шиплю я.

– Только если для того, чтобы бросить тебя в ад, но еще слишком рано.

Я пытаюсь вырваться из его жестоких объятий. Одна из его рук сжимает мой живот, как тиски, а другая сжимает синяк на моем бедре.

О, Боже. Это чертовски больно.

– Не. Двигайся. Твою. Мать. – он произносит каждое слово с холодной резкостью.

А потом он игнорирует всех и ведет меня вверх по лестнице.

Глава 7

Рейна

– Отпусти меня! – я бью его в грудь; она твердая и каменная.

Все, что мне удается сделать, это испытать боль.

Его широкие шаги пересекают длинный коридор. Потолок над нами украшают люстры из нержавеющей стали и хрусталя.

После нескольких минут бесполезной борьбы я понимаю, что только наврежу себе. Я фыркаю и решаю выбрать свои сражения.

Тем не менее, я пристально смотрю на Ашера, давая ему знать мое мнение о том, что он делает. Поскольку на нем эти чертовы солнцезащитные очки, я не могу видеть выражение его лица.

Я срываю их.

Теперь его очередь бросить вопросительный взгляд в мою сторону.

– Что? Мы в помещении. Какого черта ты носишь темные очки?

Он слегка прищуривает глаза, но ничего не говорит.

Я оглядываюсь, но никто не последовал за нами, даже Элизабет. Может, они все боготворят его, как медсестра в больнице.

Эта мысль заставляет меня застыть.

Он создал чрезвычайно позитивный имидж в больнице, и даже раньше он вел себя как какой-то любящий мудак, предлагая понести меня.

Неужели я действительно единственная, кто знает, насколько у него все не в порядке с головой?

– Где твое обручальное кольцо? – спрашивает он.

– Обручальное кольцо?

– Ты слышала меня, где оно?

– Я... не знаю.

И я действительно не знаю. Теперь, думая об этом, у меня должно быть кольцо, но у меня его нет.

Ашер ничего не говорит, когда мы входим в большую спальню – зачеркните, спальня принцессы. Кровать королевского размера с розовыми и бежевыми простынями и письменный стол, на котором лежат бесчисленные мои фотографии в костюме чирлидерши. Упомянутый наряд висит на дверце открытой гардеробной.

Без шуток – это огромная гардеробная. Я вижу несколько клетчатых юбок, белые рубашки и черные жакеты, на которых золотой символ. Моя школьная форма, я полагаю.

Частная школа. Конечно, я ходила в частную школу. Это соответствует всему образу сноба.

Рейна Эллис.

Капитан команды поддержки.

Не выходит на улицу без макияжа.

Наследница папиного состояния.

И помолвлена с придурком, которому на меня наплевать.

Я действительно хочу посидеть со Старой Рейной и обсудить ее варианты. Конечно, она могла бы сделать это лучше.

И да, я осуждаю себя. Это мой единственный выход излить душу.

– Отпусти меня, Ашер, – выплевываю я.

Он бросает меня на кровать. Я стону, когда моя ушибленная тазовая кость ударяется о матрас.

Какого черта? Это больно.

Когда я пристально смотрю на него, он одаривает меня непонятным выражением лица и засовывает обе руки в карманы.

– Ты сказала отпустить тебя.

– Почему ты так сильно меня ненавидишь?

Если да, то какого черта ты со мной помолвлен?

– Возможно это связано с тем, какая ты сука.

– Ох, мне очень жаль. – я улыбаюсь. – Я украла твой титул, мудак?

Он замолкает, склонив голову набок.

– Как ты меня только что назвала?

– М-У-Д-А-К. – продолжаю улыбаться, поддразнивая его. – Хочешь, чтобы я произнесла это по буквам для тебя снова...

Мои слова обрываются, когда он оказывается у моего лица, стоя на коленях на кровати передо мной. Его рука обхватывает мое горло, как кандалы. Он не сжимает, но крепкой хватки достаточно, чтобы ограничить подачу воздуха и мои мысли.

Пугающий холод вызывает мурашки по моей коже, когда я смотрю в его потемневшие, безжалостные глаза.

Чувство храбрости, которое я обрела несколько секунд назад, испаряется в воздухе. Мои лопатки сжимаются вместе, будто говоря мне, что я должна бояться.

Это страшный человек.

Он чертовски ужасен.

Потребность убежать от него снова охватывает меня, царапая кожу и пульсируя в крови.

– Похоже, ты слишком серьезно относишься к своей игре в амнезию, так что позволь мне напомнить тебе, как это происходит. – его большой палец поглаживает мою челюсть, как ласка любовника, хотя на самом деле это поцелуй Мрачного Жнеца.

Это холодно.

Все в нем ледяное.

Мой пульс грохочет в ушах, как отдаленный раскат грома.

Он вторгается в мое пространство, как стихийное бедствие, которое невозможно остановить или предотвратить.

И все же мне удается выдавить из себя слова.

– Ты думаешь, это игра? Какой тип людей притворяется, что лишился своих воспоминаний?

– Тип, который не хочет, чтобы люди знали, что они сделали.

– Что я сделала?

– Шшш. Молчи. – он прижимает большой палец к моим губам, и я не могу сдержать пульсацию, пробегающую под моей кожей. – Когда я говорю, ты слушаешь.

Несмотря на дрожь страха, пронизывающую меня, мое терпением вспыхивает. Кем, черт возьми, этот мудак себя возомнил?

Это требует усилий, но я говорю ему прямо:

– Ты не мой владелец, Эш.

Он делает паузу, и его хватка на моем горле немного ослабевает, словно я застала его врасплох. Пауза длится долю секунды, прежде чем его маска снова надевается на лицо, и его хватка сжимается.

– Ашер. Ты не должна так меня называть. Никогда.

Я хочу подразнить его, но это было бы глупо, когда его рука вот так сжимает мое горло. Я всерьез начинаю думать, что он псих, а психи не думают дважды, прежде чем задушить своих жертв.

Или свернуть им шеи.

– Разве ты не должен быть в Англии? – мои голосовые связки напрягаются от усилий, которые требуются, чтобы произнести эти слова. – Алекс сказал, что ты учишься в Оксфорде.

Он приподнимает бровь.

– Больше нет.

– Больше нет?

Что, черт возьми, это должно означать? Я терпела его придурковатые выходки только потому, что он должен был улететь на другой континент.

Словно читая мои мысли, его губы кривятся в ухмылке, когда он гладит мою челюсть своим худым большим пальцем.

– Я не могу оставить свою невесту одну, не так ли?

Поешь он в самые темные ямы ада.

Мы оба знаем, что это не так. Он остается здесь только для того, чтобы мучить меня и превратить мою жизнь в кошмар. Больше, чем оно уже есть.

– Не принимай сторону прислуги, только мою. – все его хорошее – или фальшивое – настроение исчезает, сменяясь холодным, суровым выражением лица. – Это понятно?

Я остаюсь неподвижной, не произнося ни слова. Если я это сделаю, я буду выкрикивать ругательства, и тогда он действительно задушит меня до смерти.

Это безумие, сколько его энергии просачивается мне под кожу, даже когда я пытаюсь прогнать ее.

Это похоже на гипноз.

Вот и все – меня загипнотизировали.

Он прижимает большой палец к впадинке на моем горле.

– Я спросил, это, блядь, понятно?

– Как скажешь, Эш.

Я стараюсь скрыть дрожь и страх в своем голосе, вкладывая как можно больше сарказма.

Большая ошибка.

Его рука превращается в сталь, когда он сильно сжимает ее. Мои глаза выпучиваются, когда мой небольшой запас воздуха исчезает.

Я вцепляюсь в его руку, царапая кожу. Как и в больнице, он не двигается с места.

Чертов псих борется за мою жизнь.

– Что это было? – спрашивает он, слегка ослабляя хватку.

– Ашер! Ашер!

Он убирает руку, но не отступает.

Я кашляю, массируя разбитое горло.

– Боже. Это просто имя.

Он смотрит на меня слишком долго, как будто пытается понять, как со мной поступить, и... терпит неудачу.

– Прекрати нести чушь. Куда ты собиралась в ту ночь? – спрашивает он спокойным тоном, словно он только что не пытался покончить с моей жизнью.

– Когда-нибудь слышал об амнезии? Это значит, что я не помню. – я указываю на свою голову. – Я даже не знаю, какого черта я с кем-то вроде тебя.

– Ты не со мной.

Обе его руки сжимают мои голые бедра и тянут меня вперед, так что мои ноги находятся по обе стороны от его положения на коленях. Я вскрикиваю, а затем задыхаюсь, когда его руки поднимаются вверх, пока не достигают середины моих бедер. Я пытаюсь вырваться, но он впивается пальцами в мои синяки, прижимая меня к себе.

– Ты принадлежишь мне. Каждая частичка тебя. Возможно, ты пыталась сбежать, но это больше не повторится. Не знаю, в какую игру ты играешь на этот раз, но я разберусь, и ты проиграешь, как ты делаешь каждый гребаный раз.

– Я пыталась сбежать? – я спрашиваю. – Почему?

От чего? Или, скорее, от кого? Это как-то связано с папиными друзьями-мафиози, или с Ашером, или с чем именно?

Так много вопросов и никакого ответа вообще.

– Это я и собираюсь выяснить.

Он держит руку на моем бедре, а другую подносит к моему лицу, прикладывая большой палец к моим губам. Все еще холодно, как в больнице, но мои нервы продолжают покалывать от этого ощущения.

Темные ресницы Ашера трепещут над его мрачным взглядом, как плащ, непроницаемый и суровый.

– Открой свой рот.

Если он думает, что повторится то, что произошло в больнице, то он жестоко ошибается. Я сделала это только потому, что это была уловка, чтобы заставить его ослабить бдительность. Теперь, когда он требует, это означает, что он контролирует ситуацию, а я не играю с Ашером, контролирующего ситуацию. Это будет означать только то, что он сожрет меня живьем и ничего не оставит после себя.

– Нет. – я вздергиваю подбородок. – Я не стану делать...

– Тссс. Молчи. Когда я говорю, ты слушаешь. Когда я приказываю, ты подчиняешься. А теперь открой свой гребаный рот.

Как он может звучать так властно, когда говорит это? Он всегда так разговаривает?

Высокомерный ублюдок. Его голос приобретает убийственные нотки.

– Если ты этого не сделаешь, я заставлю тебя, и это будет чертовски больно.

Словно доказывая свою точку зрения, его большой палец нажимает на синяк на моем бедре. Я всхлипываю, когда агония пронзает меня; горячая и красная. Он держит большой палец на моей нижней губе и не пользуется тем, что я открываю рот.

Этот мудак в этом не заинтересован; он хочет, чтобы я проиграла.

Боль медленно утихает, и я возвращаюсь, пристально смотря на него. Он играет грязно с моим состоянием.

Его большой палец поглаживает синяк, вызывая прилив легкого комфорта, боли и обещания большего. Не сомневаюсь, что он будет настаивать, если я буду его поощрять. Как будто у него нет границ.

– Это ничто по сравнению с тем, что я могу сделать с тобой, Рейна. – его большой палец замирает, и я тоже. – Ты собираешься или не собираешься открывать этот рот?

Мои губы приоткрываются, медленно, но, верно. Сейчас у меня нет сил играть на его уровне. С моими травмами и его неустойчивым характером это может плохо кончиться для меня. У меня достаточно чувства самосохранения, чтобы выбирать свои сражения.

Он засовывает большой палец мне между губ, и требуется все мое мужество, чтобы не прикусить его.

– Соси.

Это одно слово. Одно-единственное слово, но оно заряжено такой интенсивностью, что оно почти живое, дышащее существо.

Он приподнимает одну идеальную густую бровь.

– Я должен снова угрожать тебе?

Пристально глядя на него, я посасываю его большой палец быстрее, чем намеревалась. Мои зубы задевают его кожу, и я замираю, думая, что он будет править так, как если бы я пыталась укусить его. Когда он продолжает наблюдать за мной из-под полуопущенных век, я продолжаю на этот раз медленнее.

Мои щеки пылают, и я проклинаю себя за то, что так легко сдалась. Подождите, пока я не стану сильнее, я собираюсь столкнуться с ним лицом к лицу.

– Как быть? – он невозмутим. – У тебя новая проблема, Рейна.

Я бросаю на него быстрый взгляд, останавливаясь.

– Разве я говорил тебе остановиться? – он наклоняет голову набок.

Застонав, я продолжаю сосать палец и облизывать его языком.

– Твоя новая проблема в том, что ты слишком экспрессивна. Ты теряешь хватку.

Почему экспрессивность – это проблема? Я пристально смотрю на него, чтобы он точно знал, что я к нему чувствую.

Не знаю, чего он ожидал, но моя реакция, вероятно, не такая.

Ашер прищуривает глаза, прежде чем вытащить палец у меня изо рта.

– Я узнаю о той ночи, и заставлю тебя, черт возьми, пожалеть, что ты никогда не ступишь в лес.

– Ты псих. – я выдыхаю, мое сердце колотится.

Оно продолжает биться и пульсировать как сумасшедшее, будто скоро остановится и израсходует всю свою энергию.

Губы Ашера растягиваются в жестокой ухмылке.

– Нужно быть таким же, чтобы знать другого, мой ужасный монстр.

Он продолжает называть меня так, и я начинаю думать, что мне следует принять эту сторону, чтобы сразиться с этим конкретным монстром.

Глава 8

Рейна

Остальная часть недели заполнена визитами к врачу и попытками понять, кто я, черт возьми, такая.

Я все еще ничего не помню до того, как очнулась в больнице, и диагноз доктора Андерсона остается прежним: мои воспоминания со временем вернутся. Однако на последнем приеме я слышала, как он сказал Алексу, что мы должны готовиться к тому, что это может стать долгосрочным.

Я должна быть готова жить со стертой памятью.

Мысли об этом вызывают привкус горечи и тошноты. Я не готова встретиться лицом к лицу с этой мрачной реальностью.

Сегодня я решила закончить вечеринку жалости к одному человеку и вернуться в колледж.

Это мой последний год, и я не должна пропускать больше занятий.

Я могу ходить с бандажом на правой ноге, и нет смысла бродить по пустому дому. Алекс почти не бывает дома, если вообще бывает. Элизабет – которую я наконец убедила позволить мне называть ее Иззи – обычно отсиживается на кухне, готовя самую вкусную еду, которую я когда-либо пробовала.

Каждый раз, когда я ем ее еду, я удивляюсь, какого черта я съехала.

Она бросает на меня странные взгляды всякий раз, когда я прошу добавки или еды, богатой калориями. Очевидно, раньше я ела только салаты. Это такое богохульство, когда рядом еда Иззи.

К моему ужасу, местный мудак Ашер не ушел. Я каждый день молюсь, чтобы в следующий раз, когда я проснусь, он уже давно уехал в Англию.

Этого не происходит.

Вдобавок ко всему, он поступил в Блэквудский колледж. Не знаю, какого черта он бросил Оксфорд и вернулся сюда.

Не может быть, чтобы он просто так разрушил мою жизнь.

Вычеркните – с кем-то вроде Ашера это вполне правдоподобно.

Я активно избегала его, что не так уж сложно. В этой семье мы не едим вместе. Алекс уходит на работу с утра и возвращается поздно. Ашер тоже уходит рано. Я наблюдаю за ним из своего окна. Обычно он носит джинсы и стильные спортивные футболки.

Каждый день он останавливается перед домом и смотрит вверх. Иногда я бы поклялась, что он смотрел прямо на меня, если бы не была уверена, что занавески скрывают меня. Эти раздражающие авиаторы тоже скрывают выражение его лица, так что я никогда не знаю, о чем он думает.

Понятия не имею, почему я всегда хочу знать, что происходит в этой больной голове.

Ашер в некотором смысле загадка, но это еще не все. Он загадка, которая охотится за мной. Я внимательно наблюдала за ним вместе с Иззи и остальными сотрудниками, и он никогда не показывает им ни грамма того, что показывает мне.

Во всяком случае, он смеется и улыбается, как самый добрый сукин сын в мире.

Это больно, знаете ли. Быть ненавидимой кем-то, кто никого не ненавидит, это прямой удар по моей персоне.

Что я мог сделать, чтобы оправдать такое обращение?

В некоторые дни я сворачиваюсь калачиком и позволяю мрачной депрессии овладеть мной. Я позволяю неизвестному проникать мне под кожу и нашептывать неприятные вещи мозгу.

Ну, не сегодня.

Я должна с чего-то начать, чтобы понять, что я за человек. И да, я молилась, чтобы я не была из тех, кто одевается, чтобы произвести впечатление, или быть тщеславным капитаном группы поддержки.

Грузовик выезжает на подъездную дорожку, направляясь ко входу.

Мой шанс.

Из-за бандажа я хромаю и двигаюсь медленно, но мне удается перехватить грузовик Джейсона до того, как он выедет.

Звук тормозов эхом разносится в воздухе. Он опускает стекло.

– Господи. Ты хочешь умереть?

Я открываю пассажирскую дверь, бросаю туда свою сумку и проскальзываю внутрь.

– Не сегодня, но поездка в колледж была бы классной.

Хотя внутри грузовика ничего особенного, он пахнет мятой и лимоном, как летом.

Мне нравится запах.

Он оглядывает меня с ног до головы, будто я беглянка из зомби-апокалипсиса. Я имею в виду, что на мне джинсовое платье и милые туфли на плоской подошве, которые я нашла в задней части гардеробной. Я даже замазала все синяки тональным кремом. Единственное, что выделяется, это бандаж для ног прямо под моим коленом. Я не должна так сильно походить на зомби.

Джейсон сжимает руль, продолжая осмотр вверх-вниз. Выражение его лица не совсем заинтересованное, скорее... удивленное.

– Ты возвращаешься в колледж?

– Ага, и ты меня подвезешь.

Он смеется.

– Да, этого не случится, принцесса.

– Я так и знала. – я прищуриваюсь, глядя на него.

Он прищуривает глаза в ответ.

– Ты знала что?

– Ты избегаешь меня с тех пор, как я оказалась здесь. Ты не можешь убегать. Выкладывай, Джейсон.

Я стараюсь не казаться обиженной. Я действительно думала, что он может быть моим единственным другом здесь – пока он не исчез из моего ближайшего окружения.

Его брови хмурятся.

– Здесь нечего выкладывать.

– Ты хочешь сказать, что тебя не было рядом всю прошлую неделю, и ты не хочешь меня подвезти, потому что ты не избегаешь меня?

– Во-первых, я учусь в более дешёвом колледже на другом конце города. Если я поступлю в твой элитный колледж Блэквуд, рыцари заживо сдерут с меня кожу.

– Рыцари?

– Я играю в качестве защитника за «Рыцарей», а «Черные Дьяволы» наш соперник номер один. Мы соперник в городе.

Все еще не понимаю, почему это так важно.

– Во-вторых, мы не общаемся, принцесса. – он наклоняется, оглядываясь по сторонам, прежде чем прошептать, как какой-нибудь шпион. – По крайней мере, не на публике.

Мои глаза расширяются. Это означает, что мы общаемся наедине.

Я так и знала! Я могла чувствовать связь с Джейсоном, не прилагая особых усилий.

– Чем мы занимаемся наедине? – шепчу я в ответ, почему-то чувствуя, что нам нужно помалкивать.

Джейсон открывает рот, чтобы заговорить, но вскоре закрывает его, когда смотрит вперед.

Я прослеживаю за его взглядом.

Что-то сжимает мне горло, и мои ладони становятся потными, холодными и неправильными.

Ашер.

Он выходит из дома, одетый в темные джинсы и серую футболку. В одежде нет ничего особенного, но на нем она выглядит элегантно, даже величественно. Его волосы зачесаны назад, но у них все еще такой суровый вид, будто он только наполовину позаботился об этом. Как обычно, авиаторы сидят на его высоком носу, словно они часть его лица.

Какого черта кому-то с такими завораживающими глазами прятать их?

Не то чтобы я думала, что его глаза завораживают. Это не так.

Он направляется к Мустангу, припаркованному у входа – конечно, мудак водит такую красивую машину. Она тоже черная, как и его душа.

Он останавливается перед своей машиной, будто чувствует мое внимание к нему.

О, нет. Нехорошо, если я попаду на орбиту этого мудака. Он просто высосет из меня всю жизнь, как в наших последних встречах.

Я оживляюсь и шепотом кричу на Джейсона.

– Езжай.

– Кто-нибудь вообще знает, что ты едешь в колледж?

– Алекс знает.

Я думаю.

Он был слишком занят в своем кабинете, когда я вроде как сообщила ему об этом вчера вечером. Он мог бы кивнуть мне или тому, кто говорил по телефону; я никогда не узнаю.

– Поезжай, пока он нас не увидел, – убеждаю я Джейсона.

– Ты должна поехать с ним.

Я вздергиваю подбородок.

– Я должна ехать с тем, с кем, черт возьми, мне заблагорассудится. Ашер не мой владелец.

В этот самый момент Ашер поднимает голову, и его прикрытые тенями глаза встречаются с моими.

Клянусь, всякий раз, когда мы оказываемся в одном и том же месте, разгорается какая-то битва.

Он что-то говорит. Я не слышу его, но вижу, как он произносит «Стоп», когда Джейсон заводит грузовик.

Когда мы проезжаем мимо Ашера, я опускаю окно и показываю ему средний палец. Он замирает, рука неподвижно лежит у него на боку. Я впитываю его удивленное выражение лица, пока мы с Джейсоном смеемся.

– Я должен признать, что мне нравится новая ты, – говорит Джейсон.

– Почему? Какой была я прежде?

– Стервозной? Снобом? Молчаливой, в основном.

Ой.

– И ты бы никогда не показала средний палец Ашеру Карсону.

Я поднимаю воображаемую чашку.

– За новую меня, я полагаю.

С сегодняшнего дня и впредь никто не будет указывать мне, как жить дальше.