Текст книги "Безжалостная Империя (ЛП)"
Автор книги: Рина Кент
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 21 страниц)
– Мы пойдём по моему плану.
Я стою на своём.
– Я соглашусь только на то, чтобы не разрывать помолвку. На сегодня. Все остальное – это «нет».
– Эйден!
– Сильвер. – Он улыбается.
– Я скажу Эльзе.
– И не оставишь себе выбора?
– Если я пойду ко дну, я возьму тебя с собой.
– Если ты поговоришь с Эльзой, я поговорю с Нэшем. Поверь мне, ты не сможешь победить меня в этом. Погуби меня, и я погублю тебя в ответ.
– Помнишь нашу сделку тогда?
– Что за сделка?
– Ты сказал, что исправишь это, – топаю я. – Ты обещал, Кинг.
– Я обещал тебе наебать всех.
– Но ты сказал...
– Я ничего не сказал. Ты сама всё приняла на себя. Игра была весёлой, пока она длилась, но я больше не играю.
– Ты не играешь? – Я фыркаю. – Значит, когда это в твоих интересах, ты весь в деле, но когда это не так, ты просто бросаешь это?
– Именно. Очнись, Куинс. Всё, что ты делаешь, – это временное решение.
– Это не твоё грёбаное дело. – Я скриплю зубами. – Я знала, что ты передумаешь из-за этой маленькой сучки.
Он толкается в меня, и я отступаю назад, так что я приклеена к своей машине.
– Следи за этим. Если ты назовёшь её так ещё раз, я не оставлю тебя в покое, Куинс.
– Ты не можешь отъебаться от меня, Кинг. Знаешь, почему? Потому что дядя Джонатан на моей стороне.
Его левый глаз снова дёргается.
Эйден поможет мне. Мне всё равно, что я должна сделать, чтобы он прикрыл меня, но он это сделает.
Я не могу разрушить карьеру своих родителей. Но мысль об убийстве собственной плоти и крови вызывает у меня желание вывернуться наизнанку.
– Тогда как насчёт Нэша? – Спрашивает Эйден нейтральным голосом. – Как ты думаешь, на чьей он стороне? Если он узнает о твоих маленьких играх, как ты думаешь, на кого он набросится? Предупреждение о спойлере. Это буду не я.
Моё сердцебиение учащается при мысли, что Коул узнает и заставит меня отказаться от ребёнка.
– Не смей, Кинг.
– Тогда, блядь, исчезни, Куинс. Это твоё последнее предупреждение. Если ты будешь угрожать тому, что принадлежит мне, я уничтожу тебя, пока Нэшу не останется ничего, что можно было бы забрать.
Слёзы застилают мне глаза, несмотря на все мои попытки сдержать их. Я никогда в жизни не чувствовала себя более одинокой, чем сейчас.
Был тот день, когда мои родители объявили о разводе, но тогда у меня был Коул – или мне нравится думать, что был.
Теперь он не только не принадлежит мне, но и бросит меня при первой же возможности.
Я собираюсь ещё немного пригрозить Эйдену, когда чья-то рука отталкивает его. Эльза.
Я не почувствовала её присутствия, когда она подкралась к нам. Она сделала это и в другой раз, когда схватила меня за волосы.
Я уже собираюсь прогнать её, когда она бьёт меня кулаком в лицо. Жёстко.
Ощущение жжения взрывается в моей щеке, и я поднимаю дрожащую руку, чтобы схватиться за неё, не уверенная в том, что только что произошло. Я знаю, Эльза ненавидит меня, потому что она собственница Эйдена, но ударить меня?
Никто меня не бьёт. Я Сильвер Куинс.
Как раз в тот момент, когда я собираюсь ударить её в ответ, она бьёт меня в живот.
Что-то внутри меня шевелится. Или, может быть, это моё воображение, но я это чувствую.
Я кричу, обхватив себя обеими руками за живот.
Мой малыш.
Нет.
Мой малыш.
Я не могу сосредоточиться ни на чём, кроме этой мысли. Что-то случилось с моим ребёнком?
Эльза хватает меня за воротник рубашки.
– Я сказала тебе держаться, блядь, подальше от того, что принадлежит мне!
А потом она снова меня бьёт. Я отталкиваю её, держа руку на животе. Но Эльза похожа на быка, который не только хочет ударить меня, но и убить.
О, Боже.
Мой малыш.
Он скоро умрёт.
Я наклоняюсь, пытаясь прикрыть живот, одновременно слепо толкая Эльзу. Нет, нет, нет…
Эйден хватает Эльзу за руку и прижимает её спиной к своей груди.
Она отбивается от него, пытаясь снова добраться до меня. Я упала на землю, дрожа и все еще держась за живот.
Если что-то случится с моим ребёнком, это все потому, что я не смогла его защитить. Эйден сжимает шею Эльзы, и она, наконец, перестаёт пытаться дотянуться до меня. Она несколько раз моргает и смотрит на Эйдена, который шепчет:
– Не ходи туда снова.
Она кивает, и он обнимает её, когда она прячет голову у него на груди.
– Заставь её уйти, – бормочет Эльза. – Заставь её уйти.
Он смотрит на меня сверху вниз. “Уходи”.
Я стою на нетвёрдых ногах, готовая обрушить ад на её голову. Моё лицо горит, и я уверена, что эта сука оставила синяки, но все, на чём я сосредотачиваюсь, – это повреждения, которые она могла бы сделать.
Тот факт, что она, возможно, причинила мне боль…
Мой взгляд блуждает за ними, и все слова, которые я хотела сказать, исчезают.
Коул стоит у входа в особняк Кинга, замаскированный жуткой статуей ангела. Обе руки в карманах брюк, и ухмылка кривит его губы.
Если ты последуешь за Эйденом и поиграешь в эту игру, тебе не понравится, как я отреагирую.
Он придёт за мной. Он найдёт меня. И я заплачу.
Вслепую потянувшись назад, я дрожащими пальцами открываю дверцу машины, врываюсь внутрь и быстро выезжаю из этого поместья.
Я знаю, что это вопрос времени, когда он найдёт меня, так что всё, что я могу сделать, это убежать.
Глава 29
Сильвер
Я планирую уехать так далеко, как только хватит бензина.
Может быть, я смогу уйти и никогда не возвращаться.
Я могу уехать в восточноевропейскую страну и вечно жить там в одиночестве.
Я могу поехать в Финляндию. У них самый красивый пейзаж, который я когда-либо видел.
Вместо этого я оказываюсь в парке.
В том же парке, куда я бегал, когда мне было восемь. Тот же парк, в который я бегу всякий раз, когда чувствую, что мир надвигается на меня.
Я игнорирую дождь и паркую свою машину, выхожу из неё и направляюсь внутрь. Дождь промочил меня насквозь в одно мгновение.
Мои волосы прилипают к лицу, а одежда снова прилипает к спине.
Я стою посреди пустого парка, тяжело дыша. Моё лицо горит, но это ничто по сравнению с тем, что царапается и бьётся внутри меня.
Это должно быть раскрыто.
Запрокинув голову, я смотрю в темно-серое небо и кричу. Я кричу так громко, что думаю, кто-нибудь позвонит в скорую.
Я кричу от всех накапливающихся эмоций и боли, и ничто из этого не имеет отношения к горящим синякам, которые Эльза оставила на моем лице.
Я кричу, потому что возможность уехать в другую страну невозможна.
Неважно, сколько я теоретизирую об этом.
Мама, папа, Хелен и вся моя жизнь здесь. Даже этот ублюдок, Коул.
Я кладу руку на живот и даю волю слезам. Мысль о том, чтобы избавиться от ребёнка, вырывает из меня резкие рыдания.
Странно, что я даже не сделала тест, и всё же я каким-то образом чувствую это. Это может быть моё воображение, верно? Я могла бы выдумать беременность, потому что схожу с ума.
Или это может быть реально, и мне придётся с этим смириться.
С одной стороны, у меня есть моя семья, моё будущее – наше будущее. Нам с Коулом по восемнадцать. Мы всё ещё не получили должного старта в жизни. У нас всё ещё есть все наше будущее впереди. Я никогда не смогу заняться политикой, если стану мамой—подростком – или, что ещё хуже, переживу роды до замужества.
Эйдена вышел из игры. Я знаю, что его предел – оставаться помолвленным со мной. Он никогда – и я имею в виду, никогда – не причинит Эльзе вреда, взяв на себя ответственность за ребёнка.
Хуже того, мы с Коулом сводные брат и сестра. Он не может взять на себя ответственность, даже если бы захотел. Наш мир так не устроен.
С другой стороны, во мне растёт жизнь. Маленькие ручки и ножки. Человеческое существо. Как я буду жить с собой, если убью его? Как у меня будет будущее? Как я буду просыпаться каждый день и притворяться, что я не убийца?
Я снова кричу, от напряжения у меня закладывает уши. Во мне так много сдерживаемого разочарования, осколков и желаний альтернативной реальности.
В моем периферийном зрении появляется тень, и я отпрыгиваю назад, моё сердце колотится в груди. Если это Адам, клянусь Богом…
– Ты отчасти предсказуема, Бабочка. В парке, серьёзно?
Коул появляется в поле зрения и останавливается, когда замечает слезы в моих глазах, то, как мои руки сжаты в кулаки, мои дрожащие губы и общий беспорядок, в котором я нахожусь.
Он хмурит брови.
– Почему ты плачешь?
– Почему я плачу? – Я ударила его в грудь. – Почему я, блядь, плачу? Пошёл ты, Коул, ладно? Это все из-за тебя.
Он позволяет мне бить его, проклинать его и не пытается остановить меня.
– Поправка, Сильвер. Это из-за тебя. Тебе не следовало провоцировать Эльзу. Ты знала, что однажды она сорвётся.
Он думает, что это из-за Эльзы? Я била его снова и снова. Удар. Удар. Удар.
– Идиот. Придурок. Ублюдок. Я ненавижу тебя. Если бы не ты, ничего бы этого не случилось. Ты ворвался в мою жизнь и вторгся в моё пространство, а теперь... Теперь посмотри на этот беспорядок!
– Я ворвался? – Он хватает меня за обе руки, заставляя остановиться, но не отрывает их от своей груди. – Я сделал это? А как насчёт тебя? Какого хрена тебе понадобилось быть здесь в тот день? Почему ты набросилась на меня, толкнула на скамейку и пролила на меня свои блестящие слезы? Почему ты отказалась отпустить меня и пообещала мне свои первые разы? Если ты хочешь кого-то винить, вини себя. Ты сделала меня одержимым тобой до такой степени, что я, блядь, не могу дышать, пока не увижу тебя.
О Боже.
О. Мой. Долбанный. Бог.
Это первый раз, когда он сказал мне что-то подобное.
Я икнула, мои пальцы скользнули по его мокрой рубашке, ощупывая мышцы его твёрдой груди.
– Коул...
Мой голос замолкает, когда я не могу найти слов, чтобы сказать. Должна ли я быть зла или тронута прямо сейчас? Должна ли я поцеловать его или откусить ему губу?
Коул всегда был загадкой, которую я не могла разгадать, даже если бы попыталась.
– Что?
Его голос смягчается.
– Почему это должен был быть ты?
– Что это за вопрос такой?
– Прекрати отвечать на мои вопросы вопросами, придурок.
Он убирает мои мокрые волосы с лица, и я вздрагиваю, а затем вздрагиваю, когда он касается моей ушибленной щеки.
– Идём, укроемся от дождя.
Коул ведёт меня к своей машине, припаркованной неподалёку. После того, как мы проскальзываем внутрь, он достаёт полотенце из продуктового пакета.
– Ты сделал остановку, чтобы купить это?
Оно выглядит новым.
– Заткнись.
Он набрасывает полотенце мне на голову и вытирает мои волосы и лицо. Он достаёт тюбик с мазью и наносит её на то место, куда Эльза ударила меня.
Его забота нежна, и я оказываюсь в плену его нежных прикосновений. Коул не показывает эту сторону. Когда-либо. По крайней мере, не по-настоящему, так что я знаю, что не следует принимать это как должное.
– Сними свою одежду.
Я скрещиваю руки на груди.
– Нет. Мы на публике.
– Окна тонированные. Сними её, пока не простудилась.
– Нет.
Его челюсть сжимается, но он продолжает говорить тем раздражающе спокойным тоном.
– Что я сказал об этом грёбаном слове?
– Я не буду её снимать.
– Я зол на тебя прямо сейчас, так что не заставляй меня срывать одежду с тебя.
– Ты... не будешь.
Верно?
Как только я обдумываю этот вариант, Коул тянется ко мне. В последнюю секунду я вырываюсь из его безжалостной хватки.
– Хорошо, я сделаю это! – Я снимаю куртку и расстёгиваю рубашку, бормоча себе под нос. – Скотина.
– Я это слышал.
Я корчу гримасу, а затем морщусь, когда мои синяки горят.
К тому времени, как я опускаюсь до нижнего белья, Коул сдёргивает лифчик, и я дрожу, хотя он уже включил обогреватель.
Я хватаю большое полотенце и заворачиваюсь в него, поглядывая на него сквозь ресницы. Его рубашка тоже мокрая и совершенно прозрачная, показывая его мускулистую грудь и твёрдые соски.
– Ты тоже простудишься.
– Я не простужаюсь.
Он лезет в пакет с продуктами и достаёт термос.
– Что это?
– Горячий шоколад, который я стащил с кухни Эйдена.
Я стараюсь не быть тронутой тем, что он не только пришёл за мной, но и все продумал.
Потягивая из термоса, я позволила теплу просочиться сквозь меня.
– Что еще у тебя в этой сумке?
Он достаёт батончик «Сникерс», и мои глаза удваиваются в размерах. Я выхватываю его и съедаю почти половину за один раз.
Я даже не думаю о калориях в большом размере. Обычно я ем маленькие, и только изредка или, когда мне очень плохо.
– Никто не отнимет его, Сильвер. Ешь медленно.
Я отворачиваюсь от него, чтобы закончить. Что, если он передумает?
– Чёрт. Ты действительно не ты, когда голодна.
Я бросаю на него неприязненный взгляд через плечо, все еще жуя свой батончик.
Он хихикает, звук похож на музыку в тишине машины. Я делаю паузу, жуя, чтобы послушать её и запомнить, как будто это фортепианная соната. Настанет ли день, когда я не остановлюсь и не буду пялиться, когда он смеётся?
– Что мы теперь будем делать? – спрашиваю я, чтобы отвлечь свой мозг.
– Мы подождём, пока ты согреешься, а потом вернёмся домой.
– Правильно.
Он приподнимает бровь.
– Если только ты не хочешь остаться здесь на ночь?
Я не хочу, чтобы папочка и Хелен видели меня такой, и я не хочу чувствовать вину, которую испытываю всякий раз, когда смотрю на них и понимаю, что подвожу их. Кроме того, я не в настроении объяснять мокрую одежду и синяки.
– Я хочу остаться здесь на ночь, – шепчу я.
Его глаза немного расширяются.
– Я просто выбросил эту фразу, но ничего себе, это сработало.
– Всё же сними свою одежду. Ты простудишься.
– Просто признайся, что хочешь увидеть меня голым.
Он расстёгивает рубашку, а затем брюки, бросая их среди мокрой одежды на заднее сиденье.
Вода образует блеск на гладких выпуклостях его пресса и бёдер. Его темно-синие боксерские трусы туго обтягивают его полутвёрдый член.
– Это неправда. – Я прочищаю горло, притворяясь, что не пялюсь на его полуобнажённость. – Так что же мы будем делать?
– Что ты хочешь сделать?
Я думаю об этом, и меня осеняет идея.
– Почитай мне.
– Почитай тебе?
– Ты всегда читал спокойно, даже когда был ребёнком. Мне было интересно, как бы это было, если бы ты читал вслух.
Или, скорее, я фантазировала о том, как он читает мне вслух.
– Что ты хочешь, чтобы я прочитал? – Он лезет в свой бардачок. – У меня здесь есть несколько книг.
– Нет. Не одна из твоих скучных книг по философии.
Он приподнимает бровь.
– Скучных, да?
– Да, ну, ты можешь прочитать мне их, когда я захочу спать. – Я лезу в сумку, достаю телефон и открываю приложение Kindle. – Прочти мне этот роман.
– Я не читаю из электронных книг.
Он смотрит на мой телефон с отвращением, как будто не хочет прикасаться к нему даже длинной палкой.
– Перестань быть снобом в мягкой обложке. Кроме того, в приложении Kindle все ваши книги собраны в одном месте. Тебе не нужно таскать с собой несколько тонн всякий раз, когда ты хочешь куда-то пойти.
– Я не ношу с собой тонны. Я беру только те, которые хочу прочитать.
– Давай, попробуй.
– Я сделал это, и ответ – нет.
– Только на этот раз.
– Все еще нет.
Ухмыляясь, я использую против него его собственную тактику.
– Ты трус, Коул?
Он прищуривается, глядя на меня, но выхватывает телефон у меня из пальцев. Как только он видит текст, его снобистское выражение исчезает, уступая место ухмылке.
– Что у нас здесь есть? Эротика?
– Нет, эротический роман. В этом есть разница.
Ладно, ладно, может быть, я переборщила с этим, но я хотела увидеть выражение его лица.
– Это сексуальная сцена, Бабочка.
– Итак?
Он приподнимает бровь.
– Ты хочешь, чтобы я прочитал тебе «секс»?
Я киваю, плотнее оборачивая полотенце вокруг себя.
– Зачем читать это, когда я могу это сделать? Я даже могу сделать намного лучше, чем то, что написано здесь.
–Перестань быть высокомерным ублюдком и читай.
Он похлопывает себя по бедру.
– Положи голову сюда.
– Зачем?
– Сделай это, или я не буду читать.
Я притворяюсь, что ворчу, кладя голову на его твёрдое бедро. Вид снизу – неземной. То, как его лицо становится безмятежным всякий раз, когда он читает, всегда было одним из моих любимых пейзажей. Я думала, что он будет выглядеть несколько встревоженным, когда он читает сексуальную сцену, но она остаётся прежнем.
– Их одежда лежала кучей на полу под ними. Он схватил её за талию, прижал спиной к двери, затем приподнял так, чтобы её ноги обвились вокруг его бёдер. Он начал входить в её жар, и она застонала от удовольствия, когда он ударил её в лоно. – Он делает паузу. – Он может это сделать? Я имею в виду, ударил её по матке.
– Коул.
– Я задаю невинный вопрос. Мне искренне любопытно.
– Ну, ты и не должен быть таким. Читайте без комментариев.
Он возвращается к своему холодному повествовательному голосу.
– Она извивалась рядом с ним, и все, о чём она могла думать, это о том, что его член снова и снова вонзался в неё, пока она не перестала дышать. Он завёл её так далеко, что она и не подозревала, что это возможно. В этот момент всё прояснилось, и она поняла, что сделает следующий шаг. Её решение было принято.
Он снова делает паузу.
– Почему ты остановился?
Я хмуро смотрю на него.
– Все ли женщины слишком много думают о вещах во время секса?
– Какую часть «без комментариев» ты не понимаешь?
– Ладно. – Он снова сосредотачивается на телефоне. – Его руки схватили её за талию, и он ускорился, пока всё здание не услышало его ворчание и стоны. Вот тогда-то она и поняла, что достигнет оргазма.
Он снова останавливается.
– Что теперь?
Он смотрит на меня сверху вниз с блеском, сияющим в его тёмно-зелёных глазах.
– Это тебя заводит?
– Почему ты спрашиваешь?
Я притворяюсь, что моё сердце не покалывало с тех пор, как он начал читать. Только это имеет меньше отношения к сцене и больше к его голосу.
– Это твоя форма порно, не так ли?
– Заткнись и читай.
– Секс мог бы быть более интенсивным, например, скажем, верёвки?
– Не все такие помешанные, как ты.
– Так и должно быть. Они что-то упускают. В конце концов, я обратил тебя, мисс Чопорность и Порядочность, на тёмную сторону. Признайся, ты думала об этом с тех пор, как увидела ту фотографию в моём телефоне.
– Я этого не делала!
Мой голос звучит слишком оборонительно.
Он усмехается, но возвращается к чтению. Я засыпаю, слушая его успокаивающий голос, надеясь, что завтра найду решение всей этой неразберихи.
Глава 30
Коул
Преимуществом наблюдательности является наличие элемента неожиданности.
Если вы сможете предсказать действия каждого до того, как они их совершат, это даст вам шанс сразить их на их собственной стороне поля боя.
Недостатком является то, что кто-то знает, что вы наблюдательны, и прячется от вас.
Например, то, что Сильвер делала последние пару дней.
Она не избегает меня, но она была осторожна со мной, сразу же отбрасывая любой шанс, который у неё появляется. Она проводила ночи у своей матери, чтобы я не прокрался в её комнату.
Потом я услышал, как вчера она шёпотом спросила Фредерика, есть ли вероятность, что у кого-то за пределами команды её отца может быть её номер телефона.
Я знал, что она изменила его из-за преследователя. Тот факт, что она делает это сейчас, после многих лет их получения, означает, что он улучшил свои методы.
Он ведь не мог вступить в контакт, верно?
Моя теория состоит в том, что её изменение связано с ним, и для того, чтобы вернуть её, мне нужно позаботиться об этом.
Но сначала…
После того, как все покинули раздевалку, я упёрся рукой в стену, блокируя выход Эйдену.
Он не пришёл на тренировку и пришёл только для того, чтобы убедиться, что мы собираемся навестить Эльзу в Meet Up, потому что ей нужна компания после проблем со здоровьем. Или, скорее, такие люди, как Ксандер, Ронан и Ким. Он специально сказал мне не ходить. Я знаю, почему. Он больше не доверяет мне рядом с Эльзой, не с тем ущербом, который я могу нанести его отношениям с ней.
– Что на этот раз? – Он приподнимает бровь. – Ты хочешь начать полиаморную интрижку? Хотя я не думаю, что Куинс смогла бы это вынести.
Я делаю глубокий вдох и улыбаюсь, хватая его за воротник.
– Ещё раз так о ней заговоришь, и я изменю твои черты.
– Ты забыл ту часть, где она моя невеста? – Он разглаживает что-то на моей куртке. – Ты мой шурин. Разве там не полно единорогов, или что?
Я продолжаю улыбаться, хотя и хочу, чтобы его голова оказалась посреди лужи крови в моём старом доме.
– Это моё последнее предупреждение, Кинг. Покончи с этим вместе с ней. Официально.
– Дай мне подумать об этом... хммм. Я собираюсь отказаться.
– Это твой выбор. Не вини меня потом.
Я оставляю его и выхожу на улицу.
Сильвер сказала Себастьяну, что на несколько дней останется у своей мамы. Я вижу её только в школе, где она следит за тем, чтобы её друзья всегда были с ней.
После той ночи, которую мы провели в моей машине, когда я читал ей, я думал, что она приходит в себя. Что она наконец-то отказалась от своего проклятого упрямства и сопротивления, но Сильвер не из тех, кто сдаётся. Даже если ты приставишь нож к её горлу.
Она из тех, кому нужно бросить вызов, а потом заставить её проиграть.
Беги, пока можешь, Сильвер.
Я направляюсь к своей машине и, когда открываю дверь, замечаю, что кто-то стоит у входа.
Адам Херран.
Капитан команды по регби и сын одного из членов Консервативной партии. Обычно мне было бы наплевать на него, но позиция, в которой он стоит, находится прямо на виду у того места, где Сильвер обычно паркует свою машину.
Она уже ушла; я видел её не так давно.
Тот факт, что он стоит так близко к тому месту, где она была, может быть совпадением, но вот в чем дело, я не верю в совпадения.
Все происходит по какой-то причине. Совпадение – это просто термин для интерпретации вещей, которые, кажется, не имеют объяснения.
Они это делают. Вам просто нужно заглянуть глубже.
Я наклоняю голову в сторону, когда Адам достаёт свой телефон и ухмыляется, глядя на него. Его указательный палец слегка подёргивается, и я предполагаю, что это возбуждение, трепет... удовлетворение.
Я прячу все эти реакции на задворках своего сознания. Адам Херран сейчас находится под моим радаром, и ничто – абсолютно ничто – не спасёт его от меня, если он действительно сделал то, что я думаю, что он сделал.
Но сначала мне нужно выполнить своё обещание Эйдену и проехать весь путь до Meet Up.
Когда я прихожу, я игнорирую протесты Ронана и Ксандера о том, что мне не следует быть здесь. Эльза выглядит растрёпанной, в беспорядке, как будто она не могла заснуть. В её отношениях с Эйденом есть что-то такое, что совсем не то, чем кажется. Все называют её Холодным Сердцем, но я верю, что за этим льдом всегда есть причина.
Лёд Эйдена существует из-за похищения.
Лёд Сильвер существует из-за развода её родителей, который она до сих пор не преодолела, как бы сильно она ни любила маму.
Мой – из-за этой лужи крови и потребности в хаосе.
И чтобы отомстить Эйдену, мне нужно растопить лёд Эльзы. Единственный способ сделать это – рассказать ей правду, которую Эйден никогда бы не раскрыл.
Пока Ксандер и Ронан препираются, а Кимберли наблюдает за ними мечтательными глазами – вернее, она наблюдает за Ксаном, – я вывожу Эльзу на улицу и рассказываю ей о похищении.
Я рассказываю ей все, что произошло, от моего лица. Конечно, я не рассказываю ей о встрече с хаосом или о том, что не хотел, чтобы меня нашли. Это сделало бы меня похожим на психа, и мне не нужно, чтобы этот багаж сваливался на Эльзу.
Ей нужно доверять мне, а не опасаться меня.
Я собираюсь рассказать ей о помолвке Эйдена с Сильвер, когда Ксандер обрывает нас, как маленькая сучка.
Хорошо. Возможно, на этот раз я упустил свой шанс, но не в следующий раз.
Эльза узнает о помолвке, и у Эйдена не будет другого выбора, кроме как разорвать её с Сильвер.
И тогда она будет моей. Всей, блядь, моей.
Когда я возвращаюсь домой, в доме жутко тихо. У Себастьяна идут какие-то дебаты в СМИ, так что вся его команда с ним.
У мамы дедлайн, так что она, должно быть, пишет. В последнее время здесь царит спокойное и умиротворённое настроение.
И пусто.
Отсутствие Сильвер заставляет это место чувствовать себя грёбаным кладбищем.
Что со мной не так? Я должен был видеть в ней свой хаос, но теперь она – причина спокойствия?
Но она всё равно вернётся. Я избавлюсь от Эйдена и всего, что удерживает её подальше от меня, пока у неё не останется другого выбора, кроме как снова броситься в мои объятия.
Когда я читал об истории Европы, у меня было небольшое увлечение Испанией – современной Испанией и Португалией. Одна история осталась со мной. Во время завоевания мусульманским халифатом Испании в восьмом веке был один берберский вождь, который провёл небольшую армию с севера Африки в Гибралтар, который теперь назван в его честь. Его люди были напуганы, потому что их было значительно меньше.
Что он сделал?
Он сжёг все их корабли и сказал им знаменитую фразу: «Враг перед вами. Море позади вас.»
Он не оставил им другого выбора, кроме как сражаться. Они не только сражались, но и побеждали и правили Испанией более семи столетий.
Вот что я сделаю с Сильвер. Я сожгу её корабли, чтобы у неё не было другого выбора, кроме как вернуться ко мне.
Быть моей в течение семи грёбаных столетий – или что-то близкое к этому в человеческих годах.
Я готовлю мамин любимый жасминовый чай и несу его в её кабинет, который она приготовила, как только мы сюда переехали. Маме всегда нужно было свободное пространство, чтобы писать. Если кто-нибудь её перебьёт, она потеряет ход мыслей и, возможно, никогда не вернётся в эту «зону».
Вместо того чтобы постучать, я медленно открываю дверь, планируя поставить напиток на стол и уйти.
Мама стоит перед своей доской, записывая то, что кажется идеями. Для меня они всегда выглядят как очередной хаос. Слова, разбросанные повсюду без видимой цели или смысла. Как ей удаётся потом соединить их во что-то связное, до сих пор ускользает от меня.
Однако мама – художница, и никто не должен их понимать. Она говорит, что даже художникам иногда бывает трудно понять самих себя.
Я ставлю чашку на стол и планирую уйти, не потревожив её, но она оборачивается и улыбается.
– Дорогой, ты дома.
– Я принёс тебе немного чая. – Я указываю на доску. – Когда я смогу это прочитать, мам?
– Ещё нет.
– Я думал, что у меня есть преимущества быть сыном и рано начинать читать.
О предстоящей книге мамы много говорят, и, как и любой другой её поклонник, я не могу дождаться, когда смогу заполучить этот шедевр в свои руки. У мамы есть способ будоражить человеческий разум, не романтизируя его. Я влюбился в её творчество с тех пор, как украл её первую книгу и прочитал в доме Эйдена.
Она смеётся.
– Отлично. Я дам тебе копию в то же время, когда отправлю её своему агенту. Счастлив?
– Да. Ну а теперь, ты поела?
Мама забывает о своих таблетках и еде, когда у неё сжатые сроки, и мне приходится постоянно напоминать ей о них. Сильвер тоже взял на себя эту роль.
В последнее время у мамы была бессонница, но это только потому, что она писала. Кажется, она всегда немного отступает, когда у неё дедлайн. Её психотерапевт сказал мне, что беспокоиться не о чем, потому что она в стрессе и в конце концов придёт в норму, как только убедится, что уложилась в срок.
– Я поела. – Она подходит ближе и гладит меня по щеке. – Посмотри на моего маленького мальчика, выросшего в мужчину. Я говорила тебе, что горжусь тобой сегодня?
– Ты только что это сделала.
– Где Сильвер? – Она смотрит мне за спину. – Я планировала приготовить лазанью на ужин.
– Она сказала Себастьяну, что останется со своей мамой. – Я ухмыляюсь. – Давай устроим свидание для двоих?
Выражение её лица падает, так как она всецело поглощена семейными сборищами, но затем она снова улыбается.
– Безусловно.
Я собираюсь оставить её в покое, но останавливаюсь у двери и оборачиваюсь.
– Мам?
– Да?
Она бросает на меня взгляд через плечо.
– Ты счастлива? С Себастьяном, я имею в виду.
Я бы сказал, что да. Он внимателен и даёт ей пространство, в котором она нуждается, но дьявол во мне хочет, чтобы её ответ был «нет» настолько плохим, что это отвратительно.
– Ну, конечно. – Её лицо расплывается в еще одной тёплой, ободряющей улыбке. – У меня наконец-то есть семья, о которой я мечтала.
– Я рад за тебя, мама.
Я не рад.
Да, я хочу, чтобы мама больше улыбалась, и она улыбается с тех пор, как мы переехали сюда, но теперь я начинаю сожалеть.
Я начинаю думать, а что, если бы я не согласился, когда она впервые рассказала мне о Себастьяне? Что, если бы я сказал ей «нет» вместо того, чтобы надеяться, что они в конце концов устанут друг от друга и расстанутся?
И самое смешное, что я не делаю «что, если». Я из тех, кто не оглядывается на прошлые события, а вместо этого смотрит вперёд.
Однако из моих правил всегда было исключение.
Она.
Моя Бабочка.
Мой хаос.
Я на секунду останавливаюсь у её комнаты, но решаю зайти в свою.
Хотя её аромат Шанель помогает мне спать по ночам, это также своего рода пытка – представлять её там, когда её нет.
Я переодеваюсь в домашние брюки и футболку, затем сажусь на кровать, опираюсь на одну руку и снова открываю книгу по выбору.
Тошнота.
Может быть, потому что я сам испытываю чувство тошноты, или что я вот-вот впаду в другой тип тошноты.
Вероятно, мне следует почитать историю, вместо того чтобы сосредотачиваться на чьём-то экзистенциальном кризисе. Как раз в тот момент, когда я собираюсь согласиться с этой идеей, моя дверь распахивается. Я ожидаю, что это будет мама, но она не распахивает двери.
Медленно я поднимаю голову и нахожу эти голубые глаза – яростные, темно-синие, как буря.
Сильвер стоит на пороге моей комнаты. Бретельки джинсового платья спадают с её бледных плеч. Золотистые волосы рассыпались по спине и лицу.
Она захлопывает дверь и шагает ко мне, как будто ад лежит у неё на голове.
Она вернулась и сейчас в моей комнате. Сильвер никогда не заходит в мою комнату, если только мама или Себастьян не попросят её позвать меня. И обычно она исчезает слишком рано.
– Скучаешь по мне?
Я улыбаюсь, все еще сжимая свою книгу.
– Скучаю по тебе? – Она повышает голос. – Скорее, я здесь, чтобы задушить тебя.
– Ха. Я думал, что я единственный, кто задыхается.
Она сует свой телефон мне в лицо. Это разговор между ней и Эйденом не так давно.
Эйден: Нэш трахнул Джонссон из команды по лёгкой атлетике.
Сильвер: Какого хрена?
Эйден: Я подумал, что тебе следует знать.
Вот ублюдок.
Он должен знать, что я сказала Эльзе, чего я и ожидал, учитывая, что Ксандер был там, а Эльза выглядела так, словно была на грани срыва.
Чего я не ожидал, так это его ребяческих способов отомстить.
Впрочем, шутка в его пользу. Его сообщение привело Сильвер прямо в мою комнату.
Я тот, кто сжёг корабли. Враг перед ней, а море позади неё.
– Когда это было? – выпаливает она. – Как ты смеешь трахать её?
– Я не понимаю, почему я не должен этого делать. – Я притворяюсь, что мне скучно. “– У тебя есть жених. Почему у меня не может быть приятеля по траху?
