Текст книги "Чужая здесь, не своя там. Дилогия (СИ)"

Автор книги: Рина Гиппиус

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 36 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]

Стояли на коленях у статуи Рауда и шептали слова молитвы, при этом утирая слезы, – так мы провели тот нелегкий день. То ли бог услышал наши молитвы, то ли усилия целителей наконец принесли плоды – мальчик выкарабкался. И с тех пор пошатнувшаяся было вера вновь стала укрепляться. Хотя храм я посещала не так часто, как было положено.

И вот теперь, стоя у той самой статуи, я держала в руках свечу. Если огонек не погаснет, пока не прогорит вся свеча, то я сбегу.

В храме сквозняков не было, тем более сейчас в начале зимы. Окна открывались только после службы: чад от десятков свечей необходимо было выветрить.

До службы было еще часа три, а в святилище не было никого, кроме меня.

Воздух даже не колыхал пламя. Так в тишине я и стояла, не отрывая взгляда от огонька. Воск стекал, больно обжигая мне пальцы, но я упорно ждала, когда же пламя растопит до конца мою надежду на то, что я не ввяжусь в сомнительную авантюру. К сожалению, уверенность отца в благополучном исходе так и не передалась мне.

За спиной хлопнула дверь.

Надо же, кто-то еще решил посетить храм в такой час. Я не оборачивалась.

– Не ожидал тебя здесь увидеть, – раздался позади голос Руна.

Я все же вздрогнула, а практически догоревшая свеча вдруг погасла! В глазах защипало. Вот только я не знала, то ли радоваться, то ли огорчаться. Но я же сама просила Рауда о знаке, указании: как же поступить верно?! Подняв глаза, я вгляделась в лицо божества. Казалось, что оно лукаво улыбается. Однако я прошептала слова благодарности: богов гневить не стоит, а Рауд снизошел до моей просьбы.

– Уже ухожу, – бросила я парню и поторопилась к выходу.

– Погоди, поедем домой вместе, – попросил меня черноглазый.

Он спешно подошел поздороваться к священнику, бросил несколько монет в ящик для пожертвований и направился ко мне. И зачем он тогда сюда приходил?

В тишине мы доехали до ворот резиденции. В пути я совсем не обращала внимания на Руна. Слишком была погружена в свои мысли. Как мне реагировать на такое решение Рауда? С другой стороны, кто я такая, чтобы оспаривать божественную волю? Буду надеяться, что отец заболел не сильно и родителям все же разрешат навестить меня. А сама за границу выехать не могла. Хоть и Дрина теперь часть Адарии, туда мне поехать не разрешали. Столько лет не было даже надежды, а теперь появился шанс повидаться с родными. Вот бы эти надежды были не призрачными и сбылись! Хотя облегчение от того, что я не покину Рона, все же было.

Выйдя из кареты, я уж было направилась к центральному входу, но тут Рун вновь меня окликнул:

– Пойдем в мастерскую, Астари.

Несмотря на то, что в связи с последними событиями я уже несколько дней немного забросила свои обязанности, я не думала, что Руну сейчас нужна моя какая-то помощь.

Мы расположились в рабочем кабинете Руна.

– Скажи мне, Аста, а ты и правда любишь Рона? – спросил черноглазый. Голос его был полон скептицизма.

– Правда, – твердо ответила я, даже не пытаясь отвести взгляд.

Парень хмыкнул и покачал головой. Не верит?

– Да ну? Может быть, ты всего лишь посчитала Рона перспективным вариантом? Красив, богат, знатен…

– Ну знаешь ли… – прошипела я. – Еще скажи, что я приворожила его.

– Может быть, – произнес он, задумчиво стуча пальцем по губе.

От возмущения я не знала, что и сказать.

– Ты же маг, вот и проверь это, – нашлась с ответом я.

– Обязательно, – серьезно кивнул парень.

– Скажи мне, Рунгвальд, – в тон ему произнесла я, – уж не по себе ли ты судишь? Рини красива, знатна. За нее будет отдано хорошее приданое, да еще и тепленькое местечко зятя наместника… Об этом многие мечтают.

Я и сама не верила в то, что сказала. Рун спровоцировал меня, и я даже пожалела о столь обидных словах, но их же уже не вернешь.

Парень вскочил со своего места. Он побагровел, сжал кулаки, прищурил глаза. Желваки его нервно дергались. Несколько секунд он как будто пытался прожечь меня взглядом. А я спокойно наблюдала за ним. Только на всякий случай отодвинулась подальше.

– Да как ты смеешь!? – взревел он.

Я тут же вставила:

– А ты?

Рун вернулся в кресло. И хорошо. Чем дальше будет находиться, тем меньше шансов, что прибьет меня.

– Что для тебя любовь? – вдруг спросила я. Опять слова вылетели раньше, чем я их обдумала.

Да и Руна мой вопрос удивил. А мне просто стало любопытно, что же он вкладывает в это слово? Что ему дает право или основание сомневаться в моих чувствах к Рону? Может, это потому, что у нас разные представления об этом понятии?

Он растерянно посмотрел на меня, на несколько секунд задумался и ответил:

– Любить – это желать человеку счастья. Всегда, во всем. И ставить его счастье превыше своего.

Рун говорил серьезно, убежденно.

Пожалуй, он прав. Вот только… Такой любовью я однозначно люблю родителей, брата или Рини. А способна ли я отказаться от своего счастья ради Рона? Что, если он действительно когда-нибудь придет и скажет, что хочет детей как можно скорее, а я к тому времени так и не смогу излечиться? Отпущу ли я его? Сама себя загнала в ловушку…

– Ну а ты что ответишь на свой же вопрос? – вывел меня из раздумий Рун.

– Мне нечего добавить. Ты прав, – ответила я.

– И именно такие чувства у тебя вызывает Ронольв? – не унимался парень.

Не может же быть Рун настолько проницателен?

– Да, такие, – уверенно ответила я.

Именно сейчас черноглазый, как ни странно, помог мне определиться.

***

Так сложилось, что все заботы, касающиеся будущего торжества, полностью легли на мои плечи. Эдель Фордис отстранилась: “Это ваш праздник”. Ронольва завалил делами отец: пусть переделает их сейчас, чтобы потом можно было после свадьбы взять “отпуск”. Слава Рауду, у меня была Рини! Подруга меня не бросила, и ее дружеская поддержка мне очень помогала.

Хотя предсвадебные хлопоты не шли ни в какое сравнение с тем, что мне приходилось переживать, для начала на приеме в честь помолвки.

Как и уговорились мой жених и будущий свекор, про мое происхождение ничего говорить не стали. Поддерживали старую версию, что я дочь давних друзей Ровенийских. Вот только гостям до этого не было никакого дела. Досужие сплетни поднялись с новой силой, и мне вновь перемывали кости.

А вот некоторые молодые эдель даже не скрывали своих истинных чувств и эмоций. Несколько раз за вечер мне пришлось выслушать: “И что он в тебе нашел?”, “Кто ты такая, чтобы становиться женой сына наместника?”, “Ничего , он недолго с тобой пробудет!” – и не только.

В такие моменты мне очень не хватало маминой гордости и выдержки, чтобы спокойно сносить все это, хотя ей в свой время пришлось чуть ли не хуже, чем мне сейчас. У меня хватало сил только на то, чтобы сжать губы и молча отстраняться от подобных замечаний и пожеланий. Ввязываться в ругань мне не хотелось, да и ни к чему это было.

И, как всегда, поддерживала меня прежде всего Рини:

– Это все зависть. Не обращай внимания.

Ронольв, казалось, ничего не замечал. Он выглядел по-настоящему счастливым и довольным, а я ему не жаловалась.

В канун Темной ночи вернулись Диль и Иса. Исгельна выглядела осунувшейся и похудевшей, но была спокойна и сдержанна. И теперь все сильнее была похожа с Сивиной. На меня она никакого внимания не обращала, да и вообще была погружена в свои мысли.

Дильмари, на удивление, отнеслась равнодушно к известию о помолвке.

– Совет, да любовь, – буркнула она и пошла провожать Ису до комнаты.

Так и проходили дни: до обеда я разбиралась с делами в мастерской Руна, после либо ездила в библиотеку, где пока все было безрезультатно, либо занималась подготовкой к свадьбе. К ночи я добиралась до своей комнаты уже почти без сил.

Днем мы редко виделись с любимым – обоим было некогда. Лишь иногда, когда нужно было что-то уточнить или согласовать по поводу свадьбы.

Рон говорил, что без меня уже не может уснуть. Поэтому почти каждую ночь ближе к полуночи все тем же путем он приходил ко мне в комнату, и я совсем не возражала. Лишь рядом с ним я ощущала себя спокойно и счастливо.

В середине зимы эдел Вистар порадовал нас замечательным известием:

– Подарки заранее не дарят, но лучше это сделать сейчас. – И вручил нам ключи от дома.

Больше всего радовалась я. Отношения с эдель Фордис так и не наладились. Нет, она мне и слова плохого не говорила. Она предпочитала меня не замечать. Хотя еще на приеме в честь помолвки играла роль приветливой и вполне довольной будущей свекрови. Умеет держать лицо – настоящая эдель.

Теперь же нам с Роном предстояло по своему вкусу обустроить дом. Хорошо, что в средствах нас не ограничивали. Правда, я настояла, чтобы часть мебели была куплена на деньги с моего приданого. Так получалось, что и мои родители приложили руку к подарку. От них же самих вестей все еще не было. Рон успокаивал меня, утверждая, что, если бы случилось что-то серьезное, меня бы предупредили. И тем не менее эта тишина меня ничуть не обнадеживала.

Ну, а сам дом мне не особо понравился: слишком большой и помпезный. Мне был бы милее небольшой, уютный, скромный. Но не буду же я от такого подарка отказываться? Поэтому-то я с большим энтузиазмом принялась выбирать вещи для обстановки. Мы с Рини целыми днями пропадали в мебельных салонах, магазинах текстиля и посудных лавках.

Рон полностью доверил выбор мне.

– Мне понравится все, что придется по душе тебе, – ответил он, поцеловал меня в щеку и вновь закопался в какие-то бумажки, которыми забрасывал его отец.

Такой ответ я получила у жениха, когда поинтересовалась у него, какие же шторы лучше повесить в гостиной. Стало как-то обидно, хотя я и понимала, что у Рона сейчас много дел: эдел Вистар все больше нагружал его заданиями, делами. Но ведь это же наш общий дом, где жить нам вместе… Впрочем, у мужчин иные приоритеты. Пришлось смириться.

Апофеозом колоссальной занятости Рона стал его отъезд в ту самую приграничную крепость “Могади”.

– Там сейчас неспокойно, – начал объяснять причину поездки жених. – Хоть и глава местного гарнизона сообщает, что все под контролем, но будет лучше, если я сам съезжу и удостоверюсь. Я не знаю, как много времени займет поездка. – Любимый виновато посмотрел на меня. Я же становилась все мрачнее. – К свадьбе точно вернусь.

– Вот утешил, – буркнула я, тем не менее крепче его обнимая.

Мне сейчас вообще хотелось вцепиться в него руками и умолять никуда не уезжать. Не ждала я ничего хорошего от этой поездки. Беспокойство за жениха теперь не будет давать мне покоя.

Опять чувство вроде бы и необоснованного страха крепко упрочилось у меня в душе. Вот только наместник не будет отправлять своего сына в заведомо опасное место, ведь так? А я какая-то трусиха: за каждым углом ожидаю риск и тревожные вести.

– Не накручивай себя, – разгадал мои мысли Рон. Он провел пальцем по моему хмурому лицу, разглаживая складку между бровями. – К тому же со мной поедет Рун. Ему там выгодный заказ светит.

О, теперь и у Рини будет повод для беспокойства при том, что они опять поссорились из-за какого-то пустяка.

И хоть дни мои были заняты с утра до вечера разными делами, тянулось время очень долго. Без Рона былые занятия уже не приносили той радости, и даже на примерки свадебного наряда я ездила без особого энтузиазма.

Рини называла меня привидением: бледная, осунувшаяся, я бродила по дому, изводя себя пустыми переживаниями.

У меня почтовика не было, поэтому каждый вечер Рон писал Рини. Подруга тут же передавала письма мне. И каждый день я с нетерпением ожидала весточки от любимого. Хоть пару скудных строчек, если за день он сильно уставал и изматывался настолько, что мог только и написать, что у него все хорошо.

– Что-то случилось, – прошептала я.

Я и подруга сидели у нее в комнате. Время позднее, а письма все не было.

– Астари, успокойся. Рон устал, замотался. И теперь спит, наверно, – ответила Рини.

Вполне возможно. Только вот все равно на душе ни капли спокойнее не стало.

– Напиши Руну! – попросила я подругу.

– Ну уж нет!

От возмущения Рини даже поднялась с кровати и стала нервно мерить шагами комнату.

Ох уж это их упрямство, гордость, да и глупость вкупе.

– Тогда дай мне бумагу, и я сама напишу, – твердо произнесла я.

Рини сжала губы, смерила меня недобрым взглядом и пошла к столу. Достала бумагу и принялась писать.

– Пустые страхи, – бросила через плечо подруга. – Себя изводишь, теперь вот и Руна беспокоишь.

Но продолжала писать.

Минуты тянулись, как тягучий мед с ложки.

– Они, наверняка, уже давно спят, – подала голос Рини.

А я думала, что она уже задремала. Подруга лежала на кровати, прикрыв глаза, я же стояла у окна.

– Может, все-таки посмотришь? – попросила я. Почтовик мне не открыть – только хозяйке.

Рини, тяжело вздохнув, в который раз заглянула в почтовик. Пусто.

– Иди-ка и ты уже спать, – сказала подруга.

– Я не усну, – вздохнула я и покачала головой.

Рини, и правда, задремала. А я переставила стул к окну и всматривалась вдаль.

Подруга права: сама себя извожу, другим вот покоя не даю…

Через час Рини проснулась. Сонная и растрепанная, она подошла к столу, мимоходом бросив на меня укоризненный взгляд. Послание все же пришло.

– “Чего вы там всполошились? Устал Рон за день, вот и спит уже давно”, – процитировала подруга.

– А что там дальше? Ты же не все прочла! – возмутилась я.

Меня наградили еще одним взглядом с укором.

– “У нас все хорошо. Скоро уже будем дома”.

– И все?

Видимо, все. Остальную часть письма Рини вслух не прочла, а на ее губах заиграла легкая улыбка. Ну хоть у кого-то из них хватило ума отбросить обиды, тем более в разлуке.

Уснуть я так и не смогла. Все хорошо, повода для опасений нет. Вот только спокойствия тоже нет.

***

Ронольв и Рунгвальд вернулись через две недели. Столько же оставалось и до моего дня рождения.

Я даже не успела поприветствовать жениха, как его отец забрал обоих парней в кабинет. Туда же направился и эд Виртан – помощник наместника. Весь день они не выходили из кабинета, даже обед им отнесли туда.

Вечером Рон не пришел. Собственно, оно и понятно – устал. И тем не менее обидно было.

На следующий день все повторилось. Запертые двери кабинета, за которыми разносились порой спокойные, а порой и взбудораженные голоса мужчин.

К вечеру я совсем издергалась. Рини все же не смогла и дальше терпеть мое общество и быстро нашла себе другое занятие: Иса вдруг изъявила желание научиться играть на гитаре. На подругу я злиться не стала. Кому охота так долго выдерживать чужие причитания? Я уже и сама себе становилась противна.

Рон пришел. Была уже глубокая ночь, но он пришел. И в этот раз не стал безрассудно геройствовать: дверь тихонько закрылась за ним, никого не потревожив.

Он буквально вытащил меня из кресла, в котором я устроилась почитать: надо было хоть чем-то себя занять, раз не спалось. Любимый крепко обнял меня, потерся щекой о мои волосы и выдохнул:

– Прости, совсем я замотался.

Все страхи и другие глупости тут же испарились. Вот он, такой родной, любимый, рядом со мной!

Наконец я всмотрелась в его лицо. Бледный, осунувшийся, с синяками под глазами. Как же он устал!

– Как все прошло? – спросила я, при этом тянула его в сторону кровати. Пусть удобнее устраивается и рассказывает.

Рассказывать Рон не стал. Привлек меня ближе к себе, уткнулся мне в шею и сказал:

– Лучше рассказывай, ты тут как?

Настаивать я не стала. Буду лишь надеяться, что ничего плохого не случилось и поездка прошла хорошо. Ну, а раз мой мужчина не хочет меня в это посвящать… Что ж, значит, не моего ума дело. Гордость можно и попридержать.

У меня новостей было не очень много, но их оказалось достаточно, чтобы Рон успел уснуть, пока я ими делилась.

Я даже пошевелиться не могла, так прижал меня к себе жених. Как будто даже во сне боялся, что я куда-то денусь. Вот только куда? Я здесь, рядом с ним и пропадать не собираюсь.

С приездом Рона и время пошло быстрее.

Утром в день своего рождения я проснулась с немеркнущей на губах улыбкой.

Спала я сегодня одна. Как и предыдущие ночи. “Нагуляем аппетит”, – сказал жених. Да и я не жаловалась: только сейчас стала нормально спать. Да и сил нужно было набраться.

Особого праздника не устраивали: впереди и так большое торжество. К тому же я не любительница подобных мероприятий и день рождения свой не особо любила. Хотя сегодня, на удивление, было хорошее настроение и предчувствие какого-то чуда.

Сразу же после завтрака я уже принимала поздравления и подарки.

Эдель Фордис вручила мне в плотной, изыскано украшенной обложке толстую тетрадь. “Вдруг захочется, например, завести дневник?” – пояснила она. Мать Рона даже улыбнулась мне тепло и поцеловала в щеку, как в не столь еще давние времена.

Рини подарила набор потрясающих заколок для волос, сверкавших яркими камешками всех цветов радуги.

Рун подарил мне кучу учебников, чему я была несказанно рада.

Сивина тоже подарила книгу – о цветах. В ней содержались описания и иллюстрации растений, произрастающих в этой части империи. Будет по чем потом плести цветы из бисера.

Рик преподнес небольшую статуэтку коня. Черный, статный, неимоверно красивый. Статуэтка очень напоминала мне любимого коня мамы, которого ей когда-то подарил отец. Ну и совпадение…

И даже Диль и Иса вручили мне подарки – собственноручно вышитые платки. Изумительные узоры замысловатого орнамента окаймляли платки по краю. Очень красиво.

От жениха я получила кулон. На тоненькой витиеватой золотой цепочке в обрамлении узора также из золота был синий камень. Такого цвета, как и глаза любимого. Я тут же надела украшение. Не буду с ним теперь расставаться!

Эдел Вистар тоже приготовил для меня подарок. И его я ожидала с большим нетерпением – снятие блокировки.

В этот раз все происходило несколько иначе. Я сидела на стуле, а опекун стал позади меня. Он положил ладони мне на голову. Пару минут наместник шептал слова заклинания, но ничего не происходило. Я не чувствовала ничего особенного. А потом… мне как будто кувалдой по голове стукнули! Звездочки перед глазами, шум в ушах. На какое-то мгновение я даже сознание потеряла. Очнулась я уже на кушетке тут же в кабинете. Эдел Вистар брызгал мне в лицо водой.

– Как себя чувствуешь? – не скрывая тревоги в голосе, спросил он.

– Отлично.

И это было действительно так. Так замечательно я себя давно не чувствовала. Чем тут же решила воспользоваться. Я села и попробовала вызвать уже подзабытое ощущение, когда на кончиках пальцев покалывают тысячью иголоками искорки магии. Вот только теперь состояние мое было несколько иным: я чувствовала, что магия покидает меня, но все же слушается моих мысленных указаний, но я ее не видела. При всем при этом мне казалось, как будто мой внутренний источник стал больше. Или это просто энергия накопилась? Эти вопросы я и озвучила теперь уже бывшему опекуну.

– Возможно, Инеп не смог полностью снять блок. И теперь ты имеешь доступ ко всему источнику, – объяснил эдел Вистар.

На этом подарки не закончились. Я получила еще одно письмо от родителей! Мама писала, что отец действительно приболел. Но ничего страшного нет, и осенью они смогут приехать ко мне.

От радости я была готова прыгать до потолка. О Рауд, спасибо тебе! Я и смеялась, и плакала.

Но и это еще было не все! Протянув мне платок, эдел Вистар произнес:

– Пойдем. Еще один сюрприз для тебя.

Во дворе стоял черный конь, как та статуэтка, только в натуральную величину. Я верещала от восторга так, как не следовало бы эдель. А как тут сдержишься?!

Единственное, что омрачило мое настроение, – не было времени, чтобы опробовать, каков же конь в езде. Оставалось уже два дня до свадьбы, а еще столько всего нужно было сделать. “Все должно быть в наилучшем виде”, – как сказала эдель Фордис, не так давно все же присоединившаяся к свадебным хлопотам. Тем более, что торжество обещал посетить сам император.

***

От волнения у меня дрожали руки. Впрочем, это же нормальное, я бы даже сказала, распространенное состояние любой невесты в день свадьбы.

Ночью я, понятное дело, не спала. А жених мой еще вчера отправился в наш дом. Он оттуда и приедет в храм.

– О, великий Рауд! Асти, какая же ты красавица! – воскликнула Рини, зайдя ко мне в комнату.

Я попыталась выдавить из себя благодарную улыбку. Нервно поправила складки платья. Оно было нежно-кремового цвета. Такой цвет шел мне больше, чем кипельно-белый. Легкая, но прочная ткань была украшена еле заметными вышитыми узорами. Блеск нитей, а соответственно и орнамент, становился виден только на свету. А в целом строгое, без изысков, хотя цена немалая. Однако меня смущало декольте, которое было более откровенное, чем я привыкла. Но так было положено. Как и то, что путь от входа в храм до алтаря мне предстояло пройти босиком и с распущенными волосами. В таком виде меня и застала подруга. Я стояла у зеркала и раздумывала: расчесывать волосы или нет?

Заметив мое движение в сторону расчески, тут же возразила:

– Не стоит. Будешь похожа на одуванчик.

– Да, ты, наверно, права, – рассеянно отозвалась я, продолжая критически себя рассматривать в зеркале.

– Все превосходно, – заверила подруга.

Я кивнула и отвернулась от зеркала. Лучше, чем есть, я выглядеть не буду.

– Почему никто не приходит? – спросила я Рини спустя минут тридцать. – Уже вроде бы пора выдвигаться.

– Сейчас пойду узнаю, – ответила она и поторопилась вниз.

На месте мне не сиделось. Я обошла комнату вдоль и поперек, пока подруга не вернулась.

– Они там все собрались в большой гостиной. Меня туда не пустил Рун, – встревоженно говорила Рини. – Сказал, что как только придет время, тебя позовут. А пока тебя не стоит беспокоить.

– Что за ерунда? – возмутилась я. – Пойду сама тогда разберусь, что происходит.

И стремительно направилась ко всеобщему собранию.

У входа в гостиную стоял Рун. Его хмурый вид никак не вязался с праздничным одеянием. Как только он увидел меня, нахмурился еще сильнее. Он оперся рукой о косяк двери и сказал:

– Тебе туда не стоит ходить.

– Почему?

Парень замялся, а глаза его забегали.

– Там сейчас важное обсуждение, и тебя оно не касается.

Врет же! И даже не особо скрывает это!

– Пропусти, – процедила я.

Видимо, мой вид был очень грозен и решителен. Рун отступил, напоследок бросив мне:

– Зря.

Я приоткрыла тихонько дверь и замерла на пороге. Впрочем, присутствующие даже не обратили на меня внимание: слишком были заняты разговором.

На диване расположились эдел Вистар с супругой. Оба растерянные, обескураженные. Наместник успокаивающе гладил жену по руке. Напротив них сидел незнакомый мне мужчина в военной форме, не особо добрым взглядом буравя Рона, который обосновался в кресле рядом с родителями.

– Почему мы должны верить вашим словам? – спросил мужчину наместник.

– Если у вашего сына есть еще хоть капля благородства, то он и сам ответит, – с насмешкой ответил он.

Все взгляды устремились на моего жениха. Он сидел, низко склонив голову и закрывал лицо ладонями, упираясь локтями в колени.

С минуту в комнате было слышно только тиканье часов.

– Полковник Сентар говорит правду, – сдавленным голосом произнес Рон.

К сожалению, с этой позиции мне не было видно его лицо. Зато я отчетливо услышала прерывистый вдох эдела Вистара и восклицание эдель Фордис:

– Бедная девочка!

– Кто, моя дочь? – спросил полковник.

– Нет, Асти… – прошептала женщина.

А я так и застыла, не решаясь пройти дальше и не зная, что делать. Что бы сейчас ни происходило, меня это касается очень даже.

– А-а-а, это его невеста, – невесело усмехнулся гость, кивнув в сторону Рона.

– Что будем делать? – спросил эдел Вистар, ни к кому конкретно не обращаясь.

Вновь стало тихо. И я наконец решилась подать голос.

– А что, собственно, происходит?

Я хотела, чтобы голос мой прозвучал требовательно, но не слишком грозно, а получилось чуть ли не жалобно.

– Вы та самая Асти? – спросил меня полковник.

Я кивнула. Садиться почему-то не стала, так и осталась стоять, лишь приблизилась к обществу немного.

Взгляд полковника Сентара, направленный на меня, слишком много содержал в себе эмоций: удовлетворение, насмешка и брезгливая жалость.

– Моя дочь беременна от вашего жениха.

Сесть мне все же пришлось. Я перевела ошеломленный взгляд на жениха, надеясь, что он опровергнет это. Ронольв же избегал моего взгляда, а вот эдель Фордис скорбно кивнула. У меня промелькнула неожиданная мысль: “Странно, она же так хотела внуков. Почему же не радуется?”.

– А вы кем являетесь? – невежливо поинтересовалась я у гостя. Хотя его военная форма уже говорила вполне достаточно.

Он, как будто не заметил моей бестактности и спокойно ответил:

– Комендант крепости “Могади”.

Проклятое место какое-то, но все стало на свои места наконец-то.

Я поднялась с кресла и подошла к Рону. Он тоже встал. О, это взгляд побитой собаки! Вот только меня он никак не подействовал. В сотые доли секунды, как только пришло осознание произошедшего, решение мной было принято. Я поманила Рона пальцем, беззвучно призывая наклониться ко мне – прикасаться самой не хотелось. Как только Рон склонился, я прошептала так, чтобы больше никому слышно не было:

– Когда ты с ней кувыркался, ты и тогда меня любил?

Уже бывший мой жених дернулся так, как будто я залепила ему пощечину. Странно, но мысль о рукоприкладстве меня не посетила. И как бы мне ни было неприятно, я взяла парня за ладонь, вложила в нее кулон и сжала пальцы. Развернувшись, я окинула решительным взглядом собравшихся.

– Вы не знаете, что делать? Женитесь, плодитесь, размножайтесь! Но только без меня.

И стремительно покинула комнату.

Как только я оказалась за дверью, вся напускная решительность и бравада покинули меня. Мне не хватало воздуха, было душно. И как была, так и выбежала из дома, даже не обувшись и не накинув ничего. Вслед раздавался голос Руна, но я не вслушивалась в его крики.

Я забралась на старый колодец, который был накрыт прочной крышкой, и поджала под себя ноги.

Было такое ощущение, что мое сердце превращается в ледышку, гоняя по сосудам уже не кровь, а студеную воду. Наверно, поэтому я и не чувствовала холода, а ведь еще даже не середина весны.

По самому больному ударил…

Мои руки с такой силой вцепились в край деревянной крышки, что я загнала парочку заноз.

Не надо, не надо об этом думать! Только хуже будет! А о чем еще теперь думать мне?..

На плечи опустился плед. Схватив за ноги, Рун принялся обувать меня. Я растерянно за ним наблюдала, даже не пытаясь возмутиться и помешать и дальше обо мне заботиться, или высказать, наоборот, благодарность.

– Подробности узнала? – ровным голосом, без каких-либо эмоций спросил парень.

Я покачала головой.

– А хочешь?

Пожала плечами.

– Ну, тогда я расскажу, – мрачно хмыкнул Рун, усаживаясь рядом со мной.

Как всегда, он проигнорировал мое пожелание.

Хотелось зажать уши руками и бормотать какие-нибудь глупости под нос, как в детстве, когда не желаешь, например, слушать неинтересную историю или нудную нотацию.

Вот только я не сделала этого. И не потому, что уже не ребенок. Может быть, потому, что где-то глубоко в душе все же желала узнать, почему все так сложилось?

И Рун принялся рассказывать, как будто и правда вел повествование какой-то жутко нудной истории: монотонным голосом, в котором, кроме скуки, эмоций и не было. И правильно, жалостливых ноток я бы не выдержала.

– У меня в той крепости хватало дел: надо было обновить боевые амулеты, да и многие охранки требовали замены. Поэтому я не особо лез в дела Рона. Он лишь изредка спрашивал у меня совета или делился новостями. В тот вечер, когда вы с Рини мне написали, Рон пришел ко мне довольный. С собой он принес бутылку какой-то бормотухи, купленной в ближайшей деревне. Что смог найти. Военные же у себя выпивку не держали. Не положено. Этим он собирался отпраздновать заключение соглашения с союзом горных кланов. Те прекращают набеги на наши поселения, а мы допускаем их на свой рынок. На землях, принадлежащим горным, не особо можно что-то вырастить, зато полезных ископаемых много, да и мастеров у них хватает, особенно оружейников. Вот такой взаимовыгодный обмен: мы им еду, они нам свои богатства. Странно, что раньше не могли договориться… впрочем, неважно. Что-то я отвлекся. Я отказался пить с Роном: мне еще нужно было кое-что доделать. Рон не ушел, остался со мной и наблюдал за моей работой, развлекая меня разговорами о переговорах, время от времени прикладываясь к бутылке. Уходил он от меня, уже не крепко держась на ногах. Я думал, что он сразу же ляжет спать, а он… Совсем замотавшись, я забыл написать сестрам. У меня в почтовике закончилась бумага, поэтому я решил одолжить у друга. Я вошел без стука. Ну а там Рон с этой… Приехала пару дней назад, навестить отца…

Рун замолчал.

Интересно, а алкоголь может служить оправданием подобных поступков? Никогда больше бокала вина не выпивала. Кто знает, может, большое количество спиртного затмевает разум, помогает забыть о любимых? А была ли вообще любовь?..

– Оправдываешь друга? – ядовитым тоном спросила я.

– Ничуть.

Удивил, я ведь этого не ожидала. Мне казалось обычно мужчины выгораживают друг друга.

– Его бы ты слушать не стала, – произнес Рун. Ох, какой же догадливый! – И все же ты имела право узнать, что именно произошло там.

– Больше подробностей не надо. Достаточно, – пробормотала я.

Черноглазый поднялся.

– Не сиди тут долго. Еще слишком холодно, – сказал он так, как будто беспокоился обо мне.

Мне даже захотелось расплакаться, хотя до этого ни одной слезинки не проронила. Запоздалая реакция, что ли…

Это место я решила покинуть только тогда, когда мои зубы стали отбивать неровный ритм – переоценила я свою холодоустойчивость.

Куда бы мне сейчас пойти, чтобы точно никто не нашел? Дворец был готов встретить немалое количество гостей, ну и принять, соответственно. И все гости появились бы здесь сразу после церемонии. Так что любая из подготовленных комнат была в моем распоряжении.

Кстати, о гостях. Их же ожидалось и правда много. И многие из них – высокопоставленные. Да еще и сам император… Чувство неуместного злорадства вынудило меня даже улыбнуться. Интересно, как Ронольв все объяснил им? Да и объяснял ли? Может, спихнул эту миссию на родителей.

Да-да, так проще – навесить на него сейчас все грехи, недостатки и оплошности. Такие мысли не дают пробиваться другим, в которых я вспоминаю о словах любви и как хорошо нам вместе было. С усилием сдерживая всхлип, я прокусила губу до крови. Так даже лучше – боль отвлечет от глупых мыслей.

Ожидалось, что сегодня по всему дому будут раздаваться гомон голосов, восторженные крики, веселый смех, праздничные поздравления… а вместо этого – тишина. И даже слуг не было видно.

Вот и замечательно.

Стараясь все же никому не попасться на глаза, я прошла в то крыло, где была мастерская Руна. Постоянно жилых помещений здесь не было, хотя на всякий случай пару комнат подготовили: вдруг кто неожиданно нагрянет?