Текст книги "Чужая здесь, не своя там. Дилогия (СИ)"
Автор книги: Рина Гиппиус
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 36 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]
И тут же накатили стыд, раскаяние, отчаяние: Ровенийские теперь все знают. О Рауд, во что же я ввязалась? Что я натворила?
Лежа на боку, я подтянула к животу колени, укрылась с головой и постаралась не думать, потому как мысли вызывали только страх и озноб.
В комнату зашла матушка Фордис.
– Асти, сейчас к тебе придет эд Хилм, еще раз осмотрит тебя и… – она замялась, а я, выглянув из своего убежища, успела перехватить ее полный жалости и тоски взгляд, прежде чем она отвела глаза. – И нам нужно поговорить.
Это уж точно: надо поговорить. Вот только этот взгляд матушки Фордис меня смутил и вызвал недоумение, возбудив даже некоторые подозрения. Если я дома, то, значит, все обошлось? Хотя здоровье мое не в порядке. Наш целитель, эд Хилм, сейчас все разъяснит, и все будет хорошо. Ничего страшного не произошло, какое-нибудь недоразумение и только.
Эд Хилм выглядел так, как обычно представляют себе люди, слыша слово “целитель” – милый старичок в строгом костюме и с неизменным чемоданчиком.
– Как себя чувствуешь? – спросил он, присаживаясь на край кровати и проводя рукой над моим лбом, а затем и над всем телом.
Его я знала приблизительно столько же, сколько и Ровенийских. Пару срощенных переломов, несколько сведенных шрамов на разбитых коленках и локтях, зашивание брови – в свое время мы часто с ним общались. Активный ребенок часто расплачивался за непоседливость.
– Нормально, – отозвалась я, настороженно наблюдая за его манипуляциями. Да и по сравнению с тем, как я ощущала себя еще недавно, сейчас все действительно было неплохо.
– Все в норме, – сказал он, закончив осматривать меня, удовлетворенно кивнул и поднялся.
Матушка Фордис, которая стояла в стороне, прижимала к губам ладони и с дикой тоской взирала на меня, от чего мне стало не по себе.
– Эд Хилм, мне остаться или вы все сами? – срывающимся голосом спросила она.
Я повернула голову к целителю. Что там еще такое?
– Лучше останьтесь и поддержите девочку, – безнадежно усталым голосом, полным сожаления, ответил он и принялся мерить комнату шагами.
Эдель Фордис присела рядом со мной, обняла меня за плечи одной рукой, а другой начала перебирать мои волосы, иногда поглаживая по голове. Только вот это ничуть не успокаивало меня. Страх липкими, холодными, пронизывающими насквозь душу нитями опутывал меня. Так страшно мне не было, даже когда я не могла вырваться от Никласа, хотя вот десять лет назад в Дрине…
– Эд Хилм, может быть, вы уже скажете, в чем дело? – спросила я, не выдержав этого напряженного молчания.
Видела, что он собирается с мыслями, но сил терпеть тягость этого положения не находилось.
– Астари, ты знаешь, как работает целитель? – вдруг спросил Лейв Хилм.
Я неопределенно повела плечом.
– Ну так, в общих чертах, – ответила я.
– Целитель лечит пациента своей энергией, а вот как, куда, сколько направить энергии зависит от многих факторов, – начал объяснять эд Хилм. – От недуга, разумеется, от того обычный человек или маг, а если маг, то есть сила или она заблокирована, – тут он остановился и внимательно посмотрел мне в глаза. Я виновато их опустила. – Тебя принес ко мне Ронольв – он бежал два квартала с тобой на руках. Извозчиков ночью не всегда вовремя удается найти, – рассеянно произнес целитель. – У тебя был сильнейший аллергический шок. Как оказалось, у тебя аллергия на велерену*. Видимо, ты была слишком спокойной девушкой, чтобы принимать успокаивающие на ее основе. А тут… – он вновь принялся ходить по комнате, сложив руки за спиной. – Тут моя вина. Как бы плохо ни было пациенту, я обязан полностью проверить состояние организма, чтобы продумать все свои действия и чтобы не ухудшить состояние. Мы с тобой знакомы давно, и, разумеется, я знал, что дар твой заблокирован. А когда я стал тебя лечить… да, я не мог предположить, что ты каким-то образом разблокируешь его, не поставив в известность опекунов, не говоря уже обо мне. Вот только я был обязан сначала все проверить. Это первое указание, которое вдалбливается в умы еще студентов-целителей. И в данном случае даже твой амулет не скрыл бы истинное положение вещей. Мы, целители, несколько иначе работаем.
Такие подробности… С каждым словом эда Хилма очень-очень плохое предчувствие только усугублялось.
– И не зная о подобной твоей особенности, я стал тебя лечить, – продолжал упавшим голосом целитель. – Мне это удалось и шок я ликвидировал, как и его последствия. Вот только… Неправильные потоки энергии, неправильно рассчитанная приложенная сила, неправильное взаимодействие стихий… Все это каждый раз приводит к разным последствиям. Иногда их вообще нет, иногда они незначительны, а иногда… У тебя могли отказать ноги, ты могла бы лишиться зрения… – все более тихим голосом, на грани слышимости, говорил целитель. А я вцепилась в руку матушки Фордис. Самочувствие мое было не самым ужасным. Он же сам сказал – все в норме. Последствий нет? Я еще пару секунд тешила себя надеждой. – Ты не сможешь иметь детей.
Несмотря на то, что слова были произнесли очень тихо, мне казалось, что я слышу, как они грохочут: как гром, как ураган, как шторм.
Непонимающе перевела глаза на матушку Фордис. Она прижимала мои руки к себе и, поджав губы, беззвучно плакала. Как дождевые капли, слезы текли по ее лицу. Она что-то прошептала. Что? Я не знала. Грохот не прекращался, я ничего не слышала больше. Покачала головой и повернулась к эду Хилму. Нервно сжимая руки за спиной, он, поймав мой взгляд, спрятал их в карман брюк, а глаза тут же отвел. Винит себя? Это взрослый, мудрый человек, спасший столько жизней, поставивший на ноги стольких людей, винит себя? Выдернув свои руки, я поднялась. Эдель Фордис посмотрела недоуменно. Слезы? Крик? Этого не было Может, позже и будут, а пока нет.
Я приблизилась к целителю. Грохот утих, и я услышала, как всхлипывает матушка Фордис.
Слегка сжала предплечье эда Хилма и прошептала:
– Спасибо вам.
Он удивленно посмотрел на меня. За моей спиной раздалось “Ах!”.
– За что? – он тоже шепчет.
– Вы спасли меня.
– Но как же…
– Не ваша вина. Не надо.
Мгновение застыло в тишине. Все молчали, слышно было даже, как случайно залетевшая сюда пчела билась в стекло закрытого окна.
– Ничего нельзя сделать? – спокойно спросила я.
– Ничего из того, что мне известно.
А известно ему многое – целитель Хилм один из лучших.
Я кивнула.
– Если это все, то вы не могли бы покинуть мою комнату? – вежливо попросила я.
Эд Хилм легко согласился и принялся собирать свои вещи, а эдель Фордис все также недоуменно на меня смотрела.
– Она в шоке, – шепотом сказал целитель ей.
Неужели думал, что я не слышу? Впрочем, неважно.
Они ушли, закрыли дверь за собой, и я осталась одна.
Подошла к окну. Начало осени. Еще нет холода, но утром и вечером уже слишком свежо, чтобы ощущалось лето, которое ушло слишком быстро.
Пчела так и не нашла выхода на улицу. Я открыла окно, выпуская ее на свободу. Хотела сесть тут же, на подоконник, но… Я по стене сползла вниз. Уткнулась лицом в ладони и поджала колени к животу.
Я не задумывалась о детях раньше. Всерьез не думала. Нет, я предполагала, что когда-нибудь у меня будет моя собственная семья: муж, дети, семья, которая всегда вместе, где царит атмосфера уюта, взаимопонимания. Всем хорошо, все счастливы. Только вот когда-нибудь, не сейчас, потом.
Потом не настанет.
И в этом нет вины эда Хилма. Никакой.
Я сама убила свое будущее, свое продолжение, свое воплощение в так никогда и не рожденных детях. Убила обманом, лютой неблагодарностью, глупостью.
Легла на пол. Отдельные ворсинки ковра не собирались в общую картину. Провела по ним рукой.
Апатия. Усталость. Безразличие. И больше ничего на душе.
***
Меня переложили на кровать. Кто? Какая разница. Не важно. Ничего не важно.
Опираясь на спинку кровати, сидела и смотрела. Вперед. В пустоту. Что дальше? Пусто. В голове. В душе. Даже мыслей нет.
В дверь постучали. Не дождавшись ответа, в комнату вошел эдел Вистар. Взял стул, придвинул к кровати. Он внимательно смотрел на меня. Взгляд тяжелый, непроницаемый.
– Я вижу, тебе уже лучше, – сказал он. Голос бесстрастен.
Неопределенно пожала плечами. Лучше? Хуже. Без разницы.
– Чего тебе не хватало? – спросил он.
Ему все же удалось пробить меня на эмоции всего лишь одной фразой. По нарастающей поднялись внутри чувства стыда, горечи и отчаяния.
– Тебе мало любили, недостаточно заботились, отказывали в том, что просила? – продолжал рубить слова опекун. Голос тверд, и каждое слово словно взмах топора, который отсекает еще один кусок души.
И я впервые расплакалась. До этого ни слезинки не было, а тут слезы потекли беспрерывным потоком. Некрасиво шмыгала носом, размазывая соленые капли по щекам, тряслись плечи, а из горла вырывался полустон-полувой-полувсхип. От чего такие рыдания? Да все сразу. И почему-то становилось легче, как будто со слезами выходила накопленная горечь, отравляющая разум и душу.
Эдел Вистар прижал меня к груди, погладил по волосам.
– Ты подвела нас. Меня так в особенности. Вот только не простить я тебя не могу, – прошептал он голосом, в котором уже не было холода. Бездна сожаления, усталости, толика недоумения. – Ну все, успокойся. Все обошлось. Все теперь будет хорошо.
Отодвинулась от него, заглянула в лицо. Он не знал всего, чем для меня закончилась эта история? Хорошо это или плохо? Наверно, и правда, эделу ни к чему это знать.
– Сегодня ты еще отдохнешь, а вот завтра тебе нужно будет отправиться со мной в одно место, – сказал эдел Вистар, вытирая дорожки слез с моих щек.
– Куда? – хриплым, осипшим голосом после рыдания спросила я.
– На допрос.
Я попыталась вырваться. Меня что, судить потом будут? А что, если это и на родителях и братишке отразится?
– Тихо-тихо. Тебе зададут несколько вопросов и все. Ничего страшного в этом нет, – успокоил меня опекун. – А потом понаблюдаешь за допросом твоих знакомых.
Я вздрогнула. Знакомые… Я совсем не разбираюсь в людях.
Как-то не задумывалась я о том, что же в доме у того самого знакомого произошло. Меня заботили лишь последствия. Вот, например, откуда в моем организме вообще взялась велерена? Не иначе, как тот самый стакан с водой. Небось Инеп тоже перед встречей нервничал и решил подлечить нервишки. А потом и я приложилась к тому стакану…
Встряхнула головой, пытаясь прогнать непрошеные мысли.
– Эд Хилм сказал, что меня к нему Рон принес. А что до этого было? Как он меня нашел? – спросила я.
У эдела Вистара заметно дернулись желваки, и на пару секунд он прикрыл глаза, как будто успокаиваясь или собираясь с мыслями.
– Рон увидел, что ты вечером крадешься куда-то, и решил проследить за тобой. Дошел до дома троюродного братца. Через несколько минут Инеп вышел, а тебя видно не было. Рон ворвался в дом. Ты на полу лежишь в полубессознательном состоянии, задыхаешься, а в другом конце комнаты с малость проломленной головой валяется один из известнейших людей столицы – эдел Лестон. Ронольв доставил тебя к целителю, тот подлечил тебя. Все.
Лаконично и доходчиво, а вопросов еще больше. И озвучила я только тот, который наиболее сильно меня волновал:
– А где Ронольв?
Он же спас меня и надо бы поблагодарить его. А обижаться на него за то, что следил за мной… наверно, это мелочно и в данной ситуации – глупо.
– Ронольв уехал, – недовольным голосом ответил эдел Вистар.
– Как? Куда? С ним все в порядке? – выпалила я.
Опекун невесело рассмеялся.
– Да что ему сделается? В столицу он уехал. По делам.
Больше он ничего не добавил. Значит, не моего ума дело.
Осознание того, что я увижу Рона теперь неизвестно когда, царапнуло и без того израненное сердце.
– Тебе нелегко пришлось, девочка моя, – произнес опекун, гладя меня по голове. – Вот только мне все равно придется тебя наказать.
Сейчас, наверно, я была готова вынести все что угодно, лишь бы это не отразилось на родителях.
– Во-первых, как только ты окончательно поправишься, я сам вновь заблокирую твою силу, – начал перечислять эдел Вистар, – до твоего двадцатилетия. Тогда ты уже будешь сама вольна распоряжаться своим даром. Во-вторых, никаких балов и прочих увеселений, будь то музыкальные вечера или еще что-то. В-третьих, каждый раз, когда ты соберешься куда-то за пределы дома, будешь ставить меня в известность. И сопровождать тебя будут двое человек из моей личной стражи.
С каждым словом эдела моя голова склонялась все ниже, хотелось вообще залезть под одеяло с головой.
– К ужину хоть спустишься? – уже заботливым голосом спросил опекун.
Я кивнула.
– Вот и славно.
Эдел Вистар поцеловал меня в макушку и ушел.
И правда, пора прекращать валяться в постели. Чувствую я себя вполне хорошо. Это физически, душевное же состояние…
До двадцати лет я не смогу покинуть Ровенийских. А что потом? Куда я могу уехать? И если раньше, когда Рун настаивал, чтобы я съехала, я сопротивлялась, то теперь вряд ли останусь. Как только узнаю, где именно могу бывать, тогда ждите меня, библиотеки крупных и не очень городов, школы целительства и курсы лекарей! Глядишь, и найду, что мне нужно. Отчаиваться больше не буду.
Выглядела я ужасно: лохматая, бледная, с синяками под глазами. Надеюсь, остальные не сильно испугаются, увидев меня.
За столом сидели матушка Фордис, эдел Вистар, Рун, Рини, Иви и Рик.
Эдель Фордис выглядела неважно: бледная, с потухшим взором. Она нервно поджимала губы. Супруг держал ее руку и ласково поглаживал, хотя и сам был хмур и мрачен. Рун с бесстрастным видом смотрел в свою тарелку и равнодушно ковырял вилкой в еде. Рини тоже не испытывала большого интереса к еде. Правда, она демонстрировала больше эмоций, вот только положительными они не были. И даже Рик и Иви поддались всеобщему настроению: с таким же подавленным видом они пытались управиться с ужином.
При виде меня домочадцы встрепенулись и даже попытались нацепить на лица улыбки. Не успели, потому как я слишком тихо спустилась и смогла застать истинную картину. Как и ожидалось, только Рун остался безучастным к моему появлению. Он продолжал со все тем же отсутствующим видом кромсать кусочек мяса.
– Приятного аппетита, – я тоже выдавила улыбку.
Все кивнули, но молча.
– А где Дильмари и Исгельна? – тихо спросила я.
– После того, как Иса узнала, что вашего общего дружка Инепа арестовали, с ней случился нервный припадок. Пришлось отправить в специализированный пансион. Диль решила не бросать подругу, – пояснил мне Рун, бросив на меня ничего не значащий взгляд своих практически черных глаз.
А вот дальнейшее никак не сочеталось с его предыдущим состоянием: со злостью он отбросил вилку, резко отодвинул стул, который с противным звуком царапнул пол, и, ничего не сказав, вылетел из комнаты, громко хлопнув дверью.
Так вот с кем у Инепа были свидания. Или Иса у него была не одна?..
Аппетит пропал окончательно.
Ужин прошел в тягостном молчании: никто ни на кого не смотрел, никто ни с кем не разговаривал.
Спать не хотелось, а чем занять себя, я не знала.
В дверь моей комнаты постучали. Я ожидала увидеть Рини, поэтому без вопросов открыла дверь.
Рун обошел меня и, не спрашивая, уселся в кресло.
– Проходи, пожалуйста, располагайся, – сказала я, делая приглашающий жест рукой.
Он хмыкнул, удобнее устраиваясь в кресле. Я же выжидательно на него уставилась.
И тут его напускные бравада и наглость пропали – остались только горечь и сожаление.
– Я хотел сказать тебе спасибо, – произнес он глухим голосом, как будто слова ему с трудом давались.
От неожиданности я, не глядя, присела на кровать. Мне повезло: попала хоть и на самый краешек, но этого оказалась достаточным, чтобы не оказаться на полу.
– Если бы не эта неприятная ситуация, случившаяся с тобой, кто знает, вдруг Инеп продал бы и Ису кому-нибудь?
Сомнительная благодарность.
– Мне кажется, там несколько другая история, – покачала головой я.
– В любом случае, теперь рядом с ней не будет этого подонка, – со злостью произнес он.
– Ну так я же ничего не сделала для этого, просто стечение обстоятельств.
Он пожал плечами.
– Пусть и так, – кивнул Рун. – Можешь расслабиться. Я не стану тебя теперь трогать. Живи тут, сколько хочешь. Считай, что мы в расчете.
– Вот уж спасибо, – прошипела я. – Не знала, что была должна тебе.
– Да теперь это и неважно, – Рун даже смог улыбнуться по-доброму, и вообще, он выглядел довольным. Вот только в глубине его практически непроницаемых глаз, свернувшись уютным клубочком, притаилась печаль.
– Как там Исгельна? – перевела я тему.
Улыбка сползла и лицо Руна вновь стало безэмоциональным.
– Ты же понимаешь, что представляет из себя то место, куда мы ее отправили? – спросил он.
– Не особо. Слава Рауду, не доводилось там бывать.
Хоть мы только что и заключили своеобразное перемирие, привычка дерзить Руну никуда не делась.
– В принципе, нервный срыв практически полностью смог бы излечить, ну как излечить, сгладить последствия, и эд Хилм, – уточнил Рун, нахмурившись. – А в том пансионе с этим справятся все-таки успешнее. Да и держать Ису подальше отсюда, пока не разберутся с этим делом, – наилучший вариант.
Он отвечает за сестру, поэтому ему виднее.
Было ли мне жаль Исгельну? Даже не знаю. С одной стороны, она тоже ко мне относилась не слишком доброжелательно, хотя и не так рьяно демонстрировала это, как брат. А с другой, она, как и я, купилась на показную доброту Инепа… Или на что-то другое? Или не купилась…
Наверно, эти мысли были написаны на моем лице, поэтому Рун прервал мои размышления:
– О, да ты ее жалеешь? Совершенно зря.
Я недоуменно на него посмотрела.
– Когда ее увозили, она вырывалась и кричала, что это ты во всем виновата. И было лучше, если бы тебя увез этот столичный красавчик. А еще лучше, если бы ты издохла, – насмешливым тоном говорил Рун. Я даже вздрогнула. Получается, Иса тоже была в курсе, что мне предстоит? – Чтобы она никого уже не пугала в дороге своими криками и проклятиями в твой адрес, пришлось ее усыпить, потому поездка до пансиона прошла спокойно.
– Ты сопровождал ее?
– Конечно.
После пары минут задумчивого молчания Рун поднялся с кресла.
– Ну что ж, не буду отвлекать тебя от дел, – насмешливо произнес он, окинув взглядом мою комнату, где было видно – никаких дел у меня сейчас нет.
Я с ногами забралась на освободившееся место.
А Рини вряд ли придет. Вероятнее всего, ее обида еще не прошла. У меня появились секреты от нее и простит мне это она нескоро. Хотя, кто знает…
Я не угадала – Рини пришла.
– И хоть у тебя были от меня секреты, я все равно не могу долго злиться на тебя, – сказала она и крепко обняла. – Непутевая ты наша, больше не будешь влипать в неприятности?
Значит, она тоже ничего не знает.
– Теперь уж постараюсь, – невесело улыбнулась я.
– Я понимаю, у каждого есть свои секреты, но Астари, знай, если у тебя какие-то невзгоды, да даже просто плохое настроение, ты всегда можешь обратиться ко мне и рассказать, поделиться. Не обещаю, что пойму тебя – всё же все мы разные, но выслушаю обязательно. Может, даже и помогу чем.
– Наверно чем-то я все же заслужила такую подругу…
Я крепко ее обняла, хотя и ощущала себя паршиво. Ведь впервые настолько серьезно обманула самого близкого мне человека после родителей.
Матушка Фордис сидела в малой гостиной. В своих изящных руках она держала колоду карт. По одной карте она выкладывала на стол и хмурилась. Наверно, пасьянс не сходился. Не гадает же она?
– Эдель Фордис, – позвала я ее.
Она кивнула в сторону рядом стоящего стула и продолжила свое занятие.
Прочистив горло, я вновь попыталась привлечь ее внимание:
– Эдель Фордис.
Наконец она отложила карты и, тяжело вздохнув, посмотрела на меня.
– Еще кто-нибудь знает о… моей проблеме?
– Эд Хилм, я и Ронольв, – перечислила матушка Фордис.
А на мой удивленный возглас она ответила:
– Он же присутствовал там, когда целитель тебя лечил.
От известия о том, что Ронольву тоже известно о моем недуге (пусть будет так это называться), мне стало даже обидно. Не должно было это случиться! Неправильно это! Он же теперь будет считать меня неполноценной…
Пожелав доброй ночи матушке Фордис, я ушла.
***
После завтрака эдел Вистар поманил меня за собой.
– Поехали.
Мы прибыли в Главное Управление внутренней стражей Саганиона. Путаными коридорами дошли до нужного кабинета. Перед тем, как открыть дверь, опекун произнес мне напутствие:
– Не бойся. Просто отвечай на вопросы правдиво.
Легко сказать – не бойся.
Небольшой кабинет, где находились два стола, за одним из которых сидела миловидная девушка. Перед ней лежала стопка чистых листов бумаги и стоял стаканчик, в котором было с десяток острозаточенных карандашей. Девушку можно было назвать привлекательной, если бы не одно но: выражение ее лица. Строгое, сдержанное, бесстрастное, практически как кукла.
А вот мужчина, сидящий спиной к девушке (матушка Фордис, увидев это, начала бы охать: “верх невоспитанности!”), при виде меня улыбнулся приветливо. От уголков его теплых карих глаз расходились лучики тоненьких морщин. Наверно часто и много улыбался.
– Добрый день, – поздоровалась я.
Девица на меня никакого внимания не обратила, а вот мужчина еще лучезарнее улыбнулся и махнул рукой в сторону другого стула.
От волнения ноги двигались с трудом, поэтому легкий тычок в спину придал-таки нужное ускорение. Ободряюще улыбнувшись, эдел Вистар сел на стул в другом конце комнаты.
– Можем начинать? – спросил следователь у моего опекуна. Тот кивнул.
– Меня зовут эд Фритьеф, – все также мило улыбаясь, произнес он. – Я сейчас задам вам несколько вопросов. Постарайтесь, по возможности, как можно более подробно на них ответить. И ответы должны быть правдивыми, – уже строгим тоном добавил он.
Меня спрашивали о знакомстве с Инепом. Ничего интересного. О том, как был разблокирован мой дар. А вот тут поподробнее. Всего лишь пели и танцевали, а источник открылся? Ну надо же, и такое бывает. И что, Инеп полностью потом снял блокировку? Молодец какой – не всем это удается. Помогал вам с обучением? Ну, не многому он вас научил. А, прошло всего лишь пару месяцев. Тогда ладно. Оставил вас со своим приятелем, а тот стал приставать с непристойными предложениями? Люди разные бывают. Вам не повезло – столкнулись с нехорошими.
И все в таком духе: наводящие вопросы, уточнения, иногда комментарии.
Допрос длился минут сорок. Не так много, но я была словно выжатый лимон.
Все это время девушка, сидевшая за столом, усердно записывала все, что я говорила. Как у нее только рука не отвалилась?
Наконец меня прекратили мучить и отпустили.
– Большое спасибо, – поблагодарил меня эд Фритьеф.
“Ага, рада стараться и, несмотря на вашу прелестную улыбку, встречаться с вами больше не хочу”.
Эдел Вистар вывел меня в коридор.
– Ну вот, а ты так боялась. Все же прошло хорошо.
Я неуверенно кивнула.
– А сейчас тебе предстоит кое-что послушать, – произнес он, открывая соседнюю дверь.
Комната по виду напоминала архив. Вдоль одной из стен тянулись стеллажи, заставленные папками с бумагами, другая же была задернута занавеской. Особо ценные вещи скрывают?
– Ничего прочесть все равно не сможешь, – сказал опекун, заметив мой заинтересованный взгляд.
Пожала плечами. Да я и не собиралась, просто любопытно.
Он провел меня к стулу, стоящему у одного из стеллажей.
– Садись.
Из внутреннего кармана пиджака он достал сложенный листок бумаги.
– Все, что сейчас ты увидишь и услышишь здесь, никому не сможешь рассказать, – серьезным голосом сказал опекун.
Я растерялась – что такого я могу тут узнать?
– Ты услышишь то, что тебе будет полезно узнать, так сказать для жизненного опыта. И эта информация разглашению никоим образом подлежать не должна.
Я кивнула, ведь эдел Вистар же не будет ничего просто так говорить. Он вытащил из кармана складной ножик. Значит, клятва, и дело действительно серьезное. Я зажала в руке нож и пробежала глазами по бумаге – договор о неразглашении. Никогда не видела раньше, но наслышана была. Даже если захочу, то попросту не смогу раскрыть рот, пытаясь рассказать о том, что не положено, согласно этому соглашению. Зажмурив глаза, провела лезвием по подушечке пальца. Не то, чтобы я боялась вида крови, просто приятного в этом ничего нет. Палец с капелькой крови приложила к тому месту в договоре, где было прописано мое имя. Кровь тут же пропала, даже следа не осталось на листе. Волшебство, да и только!
Удовлетворенно кивнув, эдел Вистар забрал у меня бумагу и положил ее обратно во внутренний карман пиджака, предварительно свернув.
– Пока будет длиться допрос, сначала Никласа, а затем Инепа, будешь сидеть здесь. Я запру дверь. Если вдруг тебе понадобиться выйти – постучи в дверь, – сказал мне опекун. – А так, как все закончится, я тебя заберу. Графин с водой на подоконнике.
После этих слов он отдернул занавеску. А там… еще одно чудо магии! Я не удержала удивленного возгласа. Часть стены размером четыре фендена на два была полупрозрачной. И было достаточно четко видно практически все, что происходит в том самом кабинете, который я только что покинула, только как будто через легкую дымку.
Девушка со всем тем же холодным и равнодушным видом сидела за столом и что-то правила на листах, которые она исписала за время моего допроса.
Эд Фритьеф же, вальяжно развалившись на стуле, делал какие-то заметки в блокноте. Время от времени он что-то говорил девушке, но слышно ничего не было.
Я перевела взгляд на опекуна. Он хмыкнул и, как юный мальчишка, вскочил на подоконник, не задев при этом графин. Эдел Вистар, опираясь на откос, дотянулся до верхнего ряда кладки и вытащил два кирпича.
Голос следователя доносился до меня хоть и несколько приглушенно, но достаточно четко и громко, чтобы я могла понять, о чем он говорит.
Ничего себе шпионские штучки!
– Вистар, у вас все готово? – лениво протягивая слова, спросил следователь и повернулся лицом к той стене, за которой мы находились. Казалось, что он смотрит прямо мне в глаза. Но я же помнила – там абсолютно обычная, непроницаемая стена! Хотя я же не приглядывалась к ней. Стена, как стена, а тут оказывается…
– Готово, Теф, – фамильярно отозвался опекун.
Если бы я умела свистеть, то точно присвистнула бы.
– На что только не пойдешь ради друга. – “Теф” картинно покачал головой. – Даже на нарушение должностных инструкций.
– Тем более, что ты сам за исполнением оных ведешь надзор, – ответил ему эдел Вистар. – Сочтемся.
– Это уж точно, – хмыкнул эд Фритьеф и вновь устремил взгляд в мою сторону, или мне так казалось. – Не бойтесь, Астари, вас не видно. И не будет слышно, если не вздумаете шуметь.
Я кивнула, а потом спохватилась – он же не видит. А вслух соглашение не решилась озвучить. Да и голос меня сейчас, наверняка, будет плохо слушаться. Опекун улыбался, наблюдая за мной.
– Она все поняла, – сказал он.
Он неслышно спрыгнул с подоконника, подмигнул мне и, слегка сжав мое плечо, произнес:
– Сиди тихо. Потом зайду.
И ушел.
А я осталась сидеть на стуле и наблюдать за происходящим в другом кабинете. Прямо-таки спектакль какой-то.
Опекун присоединился к следователю и его помощнице.
Зашли двое стражников. Один из них держал в руках небольшую коробку. При виде нее эд Фритьеф предвкушающе улыбнулся и кивнул в сторону другого стола, на который ее и положили.
Я смотрела на все происходящее, замерев, не шевелясь практически, в нервном ожидании, комкая в руках юбку. Потом поняла, что не стоит так делать – помнется же. “Эдель не должна выглядеть неопрятно!”. Хотя сегодня вряд ли эдель Фордис будет ругать меня за как будто жеванную юбку.
Под конвоем в кабинет завели Никласа. Увидев эда Фритьефа, его лицо побледнело, вот только его выражение, как ни странно, не поменялось – все та же аристократическая скука. А вот уже взгляд эдела Вистара Никлас выдержал спокойно.
– Не ожидали меня увидеть, эдел Никлас? – мягко спросил следователь и даже улыбнулся, вот только улыбка была опять же предвкушающей и … жуткой.
– Не ожидал, – согласился Никлас.
Если бы я была ближе, то точнее бы могла сказать: промелькнул ли в его глазах испуг. А так, могло и показаться.
– На все вопросы я уже ответил, – более уверенным тоном произнес Никлас. – Ваши служащие все зафиксировали, – он кивнул в сторону девушки.
– Ничего страшного. Ответите еще раз, – как маленькому ребенку говорил следователь. – С вас не убудет.
– Все, что нужно, я уже рассказал.
– Повторите еще раз, – уже не улыбаясь, сказал эд Фритьеф с раздражением.
Разве могут карие глаза сверкать кубиками льда или блестеть статью? Оказывается – могут.
Стесняться мне было некого, поэтому, сбросив туфли, я поджала ноги под себя, удобнее устраиваюсь на стуле. Предстояло непростое зрелище.
Эд Фритьеф очень эффектно щелкнул пальцами, и те самые стражи, что вошли первыми, раскрыли коробку, достали оттуда два предмета. Один из мужчин подошел к Никласу, которого за плечи удерживали двое других стражников. Второй потянул предмет, не видимый мной, следователю.
Вырывающемуся Никласу на шею нацепили нечто, похожее на ошейник с металлическими вставками. Мужчина кричал, вырывался, сыпал проклятиями. И куда только делся самоуверенный и наглый тип?
Фритьеф наблюдал за всем этим абсолютно равнодушно. А вещью в его руках оказался браслет, который он надел себе на руку, не отрывая взгляда от разыгрывающейся перед ними сцены.
Я же сидела, прижимая к губам ладони, хотя и жалеть Никласа не собиралась. Пока было лишь недоумение: к чему эти ухищрения?
Никлас затих. Видимо, смирился с участью.
– Вы сами вынудили нас, – извиняющимся тоном произнес следователь, поглаживая указательным пальцем браслет.
Допрашиваемый нервно сглотнул, не сводя глаз с браслета.
– Ваши фамилия, имя, род деятельности, – начал допрос следователь.
– Граф Никлас Лестон, художественный руководитель Амаллионского театра, – уже спокойным голосом отвечал Никлас.
Вот это да! Вот так неожиданность! А ведь судя по тому, как быстро он взял себя в руки, он действительно хороший актер. Не зря, наверно, дослужился до такой должности. Или дело в связях?
– Цель приезда в Саганион?
– Гастроли труппы театра.
– Разве руководитель театра обязан сопровождать своих работников лично? – едко поинтересовался эд Фритьеф.
– Я предпочитаю сам все контролировать.
– Кем вам приходится Инеп Дорвен?
– Друг.
– Как вы познакомились?
– В клубе Ларэ. Одно время его вместе посещали.
Следователь многозначительно хмыкнул.
Мне стало интересно: что же это за клуб такой?
А вот эдел Вистар как будто подобрался и сжал губы. Оказалось, не зря. Никлас обернулся и с неприятной улыбкой обратился к нему:
– Ну да вы и сами с этим местом хорошо знакомы, не говоря уже, о вашем сыне, который и может подтвердить мои слова. Он ведь присутствовал при моем знакомстве с его кузеном. – И как будто зловеще протянул: – Тем более, что это он нас и представил друг другу.
