Текст книги "Хитросплетения"
Автор книги: Рина Аньярская
Жанр:
Историческая проза
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 13 страниц)
Сразу после развода караула Раймонд получил записку от Марии Рид: «Сестра с мужем желают пригласить вас с командиром в свой загородный дом на покер».
Шервуд ненадолго задумался, после чего спрятал листок в сапог и зашагал прочь. Отыскать барона Лота не составило труда.
– Милорд, Ваша сестра[1]1
Сестра жены – сестра для её мужа в понимании англичан.
[Закрыть] сообщила мне о приглашении на покер. Когда нужно быть готовыми?
– Если Вы не против, то в полдень я бы предпочёл уже выехать. Супруга передвигается только в карете, дорога займёт больше трёх часов.
– Хорошо, я сейчас же вызову командира из Эшера, – кивнул Раймонд и раскланялся с бароном.
Ровно в полдень трое всадников покинули Виндзор и уже через час нагнали карету с рыжеволосой баронессой. Сопровождая её эскортом, мужчины двинулись к загородному особняку Лотов.
Констанция вошла в кабинет и покачала головой. Истощённое лицо Генуэзского было бледнее обычного. Серые круги под глазами выдавали ночь, проведённую без сна. Мужчина, как и накануне, сидел в синем кресле, запрокинув голову на спинку, и бесцельно глядя в потолок, выложенный замысловатыми фресками.
– Готова биться об заклад, что ты не спал сегодня. Что тебя тревожит?
– Джинджеффер э Лот… – произнёс граф, не поворачивая головы. – Красный Джон. Он не выходит у меня из головы.
– И отчего Дважды герцог занимает твои мысли? – присаживаясь на своё место, спросила девушка, всем телом обернувшись в сторону кузена.
Генуэзский криво усмехнулся. По лицу его пробежали серые тени. Мужчина покачал головой:
– Мне невозможно тягаться с ним.
Склонив голову, Констанция внимательно всматривалась в черты наместника. Граф прикрыл длинные тёмные ресницы и пояснил:
– Он прочно засел в её сердце…
Д’Альбре прикрыла веки, понимая, что лорд Бредфорд тщетно пытается отыскать в себе хоть какое-то сходство с Джинджеффером э Лотом, и укоризненно произнесла:
– Ричард…
– Я 22 года Ричард, и другим уже не стану, – граф слегка наклонился вперёд, вцепившись ладонями в подлокотники кресла, и повернул к француженке лицо. – Вот обдумываю, что ей сказать? Что предложить взамен?
– Ты не можешь просто взять и заменить Красного Джона, – возразила француженка.
Губернатор подскочил с кресла словно ошпаренный и ушёл к окошку.
– Конечно. И пытаться не стоит… – в голосе мужчины Констанция уловила заметную горечь. – Он прекрасный командир, отличный воин, а у меня этим занимаются специально обученные люди. Он обеспечивает её безопасность, не покидая своего леса. А я сам постоянно подвергаюсь нападениям неизвестных недругов. Он прекрасно стреляет из лука, чего я делать не умею. Он – Первая шпага королевства, а для меня фехтование – это баловство. И я уже молчу о том, как выгодно он отличается от меня внешне: этот атлант одним кулаком, наверное, может противника уложить… Где я и где он, Конти… Ничего нет удивительного в том, что принцесса любит своего Красного рыцаря.
Во время речи наместника француженка поднялась и бесшумно подошла к нему, встав слева от графа. Едва Генуэзский замолчал, девушка произнесла ровным голосом, глядя в парк через стекло оконного проёма:
– Ирена полюбила Райта тогда, когда он ещё не был официально признан Первой шпагой королевства, не получил свой орден и не носил два громких титула, а был просто Красным Джоном. Вольным воином леса.
Ричард Кост повернул голову в сторону кузины и произнёс:
– Тем более…
И снова перевёл взор за окно.
В гостиной ненадолго повисло молчание. Д’Альбре понимала, что переубедить кузена ей не удастся, что образ Райта заслоняет пред взором лорда Бредфорда все собственные достоинства, умаляя их до ничтожного. Но француженку удивляло другое: это не было ревностью… Граф Генуэзский, прекрасно зная о чувствах наследницы к Дважды герцогу, почему-то не видел в нём соперника…
– И даже если я стану мужем принцессы, имея на неё все законные права, она всегда будет любить только его, – подтвердил догадку Констанции Ричард. – Я это понимаю. Я с этим примирился. Но поймёт ли он меня?.. Он верноподданный – да, но он – мужчина?.. Мужчина, любящий бескорыстно, искренне и безбрежно. Я не хочу обрести в его лице врага, видит Бог. Но и делить жену с ним я не сумею.
Снова молчание. Де Нанон было сложно разорвать сердце меж двумя лордами, один из которых стал для неё роднее всех родных, с детства угадывая каждый её шаг, а второй превратился в настоящего соратника и названого брата. Ни первого, ни второго её сердце не могло предать. Слишком дорожила она и графом Генуэзским, и Дважды герцогом, чтобы развеять сомнения одного и разрешить дилемму другого.
Это была уже не её игра…
Это была партия принцессы Уэльской.
– Что мне делать, Конти? Что?!
– Быть с ней предельно откровенным, – ответила девушка.
– Я знаю, – кивнул Генуэзский, и светлые волосы вновь красиво качнулись вдоль его плеч. – С ней нельзя иначе. Я другом ей хочу стать, близким другом. Хочу, чтобы она научилась доверять мне. Но как это сделать, не ведаю… Между мною и принцессой стоит ещё и Остин Вендер. Я один, их двое – её верных рыцарей. Я не справлюсь, кузина.
Констанция отвернулась от окна, подошла к секретеру, вынула оттуда бумагу, перо и чернила, поставила их на письменный столик.
Граф обернулся.
– Напиши ей, – отозвалась на его мысленный вопрос француженка. – Объясни наследнице всё как есть, как чувствуешь. Вы должны играть на одном поле. Вы должны понять друг друга. И чем раньше это случится, тем лучше. Я не могу быть уверенной, что у меня получится отыскать человека, которого я давно я ищу… Я не знаю, жив ли он – тот, на кого я возлагаю свои надежды. Тот, от которого зависит будущее Англии.
– А если нет? – затаив дыхание прошептал Генуэзский. – Если твои фигуры спутаются, и окажется, что всё не имело смысла?
Де Нанон обратила взор к кузену и после недолгой паузы тихо произнесла:
– Тогда ты женишься на Ирене и сделаешь всё, чтобы она не отреклась от короны.
В глазах француженки было достаточно решимости, чтобы хотя бы малая её часть передалась наместнику. Генуэзский опустил ресницы.
– Вы желали видеть меня, виконт? – приподнявшись с кресла, чтобы приветствовать гостя, спросил герцог Ландешот.
Джером кивнул, приблизился к столу начальника королевской охраны и склонился вперёд, упёршись руками в столешницу. Чёрные угольки его глаз впились в лицо первого пэра. Кост поёжился.
– Я хочу попросить Вас об одной услуге и надеюсь, что Вы мне не откажете.
– Если это в моих силах… – развёл руками герцог.
– В Ваших, – кивнул Остин Вендер. – Устройте мне встречу с Филиппом Говардом.
На лице Ландешота отразилось недоумение.
– Вы в своём уме?
– Абсолютно, – выпрямившись, ответил молодой страж и тронул эфес шпаги. – Мы давно не виделись, и мне необходимо задать тайному агенту несколько вопросов.
Светлые брови капитан-лейтенанта красноречиво задвигались.
– То есть Вы отдаёте себе отчёт в том, что это практически невозможно?
– Милорд, я знаю, что это в Ваших силах, – спокойно произнёс Джером, продолжая наблюдать за мимикой пэра.
– Зачем Вам понадобился Говард?
– Я не могу ответить на этот вопрос, милорд.
– Виконт, Вы понимаете, что я смогу Вам помочь, лишь зная, на что иду?
Остин Вендер сделал несколько шагов по кабинету начальника охраны, серебряные шпоры стража звонко отстучали ритм мыслей своего хозяина. Так резко обернувшись, что алый плащ взметнулся в воздухе, словно крылья птицы, фаворит наследницы спокойным и уверенным тоном проговорил:
– Вас удовлетворит такой ответ: только Филипп Говард может пролить свет на одну неприятную историю, в которую замешаны два близких мне человека.
Серые глаза Ландешота продолжали внимательно всматриваться в красивое лицо виконта Родберри, ни единый мускул которого не дрогнул при произнесении этих слов. Мысли в голове первого пэра заработали с удвоенной скоростью. «Единственный? Говард работал с Карлайл, но это уже в прошлом. Кардинал? Но наследница сама уже всё поняла относительно Франции… Остаётся только давняя история с адмиралом и… Остин Вендер – он же… – герцог прищурился, вспомнив родословную новоиспечённого виконта, и новая мысль осенила его: – Потомок Брэндонов по женской линии!»
– Ваша кузина, леди Клинтон – это первый человек, а кто второй?
Джером усмехнулся прозорливости начальника охраны. Ландешот вышел из-за стола, всё ещё не отрывая взгляда от лица фаворита.
– Неудивительно, что Вы так быстро догадались, о каком деле я веду речь, – ответил Остин Вендер.
«Испанец! – осенило герцога. Он резко отвернулся и подошёл к окошку, чтобы не выдать своего гнева и бешеной птицей заколотившегося сердца. – Шесть лет испанец в Англии, почти семь лет назад испанские иезуиты на корабле графа Джингла из флотилии адмирала Линкольна привезли порох, едва не подорвав Ротсея! И тело одного из них так и не было найдено. Так вот почему он не назвал своего истинного имени на суде. Бог мой, всё совпадает: его манеры, прозвище «Преподобный», дружба с принцессой! Испанец! Чёрт подери, кто же ты на самом деле?! Надо сделать запрос в Шотландию…»
Капитан-лейтенант обернулся, пронзив визитёра взглядом. Остин Вендер остался невозмутим.
– Так Вы поможете мне, милорд?
– Помогу, – кивнул Ландешот.
Сара проскользнула в дверь, сделала книксен и озадаченно доложила:
– К Вам наследник, миледи.
– Принц Август? – удивлённо приподняла брови Анжелина. – Что ему нужно?
– Видеть Вас хочет.
– А сказать, что меня нет? – развела руками красавица.
– Как я ему это скажу, если он видел, что Вы возвращались с охоты и входили к себе? – буркнула в ответ мулатка.
– Но… – растерянно зашагала по комнате принцесса, – моего мужа сейчас нет, как я могу принять постороннего мужчину?
– Он Ваш деверь, – напомнила камеристка. – И наследный принц этой страны.
Анжелина встала посреди комнаты, как вкопанная, понимая, что назад отступать невозможно, но если Август снова в отсутствие мужа проникнет в её покои, то и в дальнейшем сможет посещать невестку беспрепятственно.
– Хорошо, зови, я сейчас выйду. Только не вздумай уйти из кабинета ни на секунду!
– Слушаюсь.
Сара юркнула в дверь, отделяющую супружескую спальню принца и принцессы Бранденбургских от гостиной и кабинета, в котором Фридрих обычно вёл какие-либо переговоры.
Подойдя к зеркалу, красавица взглянула на своё мертвенно-бледное лицо и постаралась растереть щёки, чтобы лёгкий румянец намекнул принцу на её смущение. Ничего не вышло. Щёки были бледны, как и прежде, а холодные черты снова придавали красавице сходство с мраморным изваянием.
Анжелина поправила заколки в волосах и вышла из спальни.
Принц Август, едва мулатка распахнула перед ним дверь в покои младшего брата и его прекрасной супруги, порывисто вошёл внутрь. Он вообще многое в своей жизни делал порывисто, что подчёркивало решительную и расчётливую натуру будущего правителя. От былой меланхолии, в которой наследник провёл минувший год, не осталось и следа.
Войдя в столь знакомый с детства кабинет, Август обвёл его глазами, словно улавливая присутствие здесь чего-то нового, чего не было раньше – того неясного оттенка женственности, какой привносит в холостяцкую обитель появление молодой и полной жизненных сил красавицы. В воздухе витал едва уловимый аромат тонких духов с нотками жасмина, на столе красовалось блюдо с персиками и восточными сластями.
Через мгновение в проёме дверей появилась стройная фигура невестки короля.
– Чего изволит Ваше Высочество? – холодно по-английски спросила принцесса.
– Анжелина, я имел смелость писать английскому королю по личному делу, но не могу доверить депешу моим гонцам. Более того, никто не планирует ехать в Англию по политическим вопросам, а если канцелярия узнает о моём отправлении, то посчитает нужным его переписать и запротоколировать, чего я бы не хотел делать.
– И чем я могу Вам помочь?
– Полагаю, Вы переписываетесь с английским двором. Поэтому прошу Вас к своему конверту приложить и мою записку, – кладя на стол голубой листок бумаги без печати, проникновенно произнёс принц. – В ней нет ни слова о политике, и она не сможет никого скомпрометировать. Чтобы Вы были уверены в безобидности моей просьбы, письмо не запечатано, и за Вами я признаю полное право его прочесть.
– Я не читаю чужих писем, принц, – ответила красавица, – и мне достаточно Вашего слова.
– Миледи, мне льстит такое доверие, – поклонился невестке наследник престола, подошёл к ней и поцеловал наконец-то руку в знак приветствия и благодарности одновременно. – И всё же Вы очень смелая женщина.
– Разве могут быть какие-то причины с Вашей стороны желать погубить меня, тем более найти карателя в лице моего дядюшки?
– Я знаю, что одно неосторожное слово, оброненное в Вашей стране, может послужить причиной заточения в Тауэр и казни, – мягко улыбнулся Август, а лицо его при этом удивительным образом преобразилось, став живым и располагающим к себе. – Поэтому я был предельно осторожен, чтобы не задеть Вашу честь.
– Меня больше интересует моя честь при Вашем дворе, принц, – заметила Анжелина. – Ведь я теперь ваша принцесса, и к Англии не имею никакого отношения.
– Вы абсолютно верно рассуждаете, – ответил мужчина, приблизился к столику и, положив средний палец на письмо, протащил его к противоположной стороне столешницы. – А у нас здесь всё читают, вынюхивают, отслеживают… Я хотел сказать, всё записывают и фиксируют. Любую бумажку. Чихнуть нельзя без ведома канцелярии.
– Зачем Вы мне это рассказываете, Ваше Высочество? – недовольно повела бровями молодая женщина.
– Так… – развёл руками наследник. – К слову пришлось. Я буду Вам признателен, если Ваш посыльный передаст мою записку королю Ричарду.
– Я сделаю всё от меня зависящее, чтобы записка перебралась через Па-де-Кале.
– Буду безмерно благодарен Вам, миледи, – снова подойдя к невестке и целуя её руку, прошептал наследник.
– Вы такой странный, Август, – нашла в себе силы произнести вслух то, что накопилось в голове, молодая женщина. – И внушаете мне противоречивые чувства. Вы постоянно чего-то хотите от меня, но не говорите толком, чего именно. Иногда мне кажется, что Вы меня ненавидите, а иногда я думаю, что нужна Вам для каких-то интриг.
– Я отнюдь не интриган, – печально посмотрев в глаза красавице, ответил мужчина. – Этого я не умею. Но я дипломат, и могу урегулировать любой политический вопрос. А вот плести за спиной сети – не моя прерогатива. Для этого при прусском дворе хватает шпионов и недоброжелателей. Но я Вас уверяю, дорогая сестра: Вам бояться нечего. Пока я жив, с Вами ничего дурного не случится.
– Благодарю, – с едва заметной усмешкой ответила Анжелина. – Хоть и не понимаю этих странностей.
– Ничего странного в моём поведении как раз нет, – возразил принц. – Я живу по законам земным, человеческим. Я защищаю свою семью и Вас в том числе. А если говорить в масштабах нашей объединённой страны, то здесь королевский род неприкосновенен. И Вы, как принцесса Бранденбургская, неприкосновенны.
Красавица усмехнулась:
– Англичан этим не напугать. Тем более Тюдоров.
– Да… – кивнул немецкий наследник, прошёлся по комнате и, словно вспомнив что-то, воскликнул, раскинув руки: – И всё же странная у вас страна! Казнят королев, как простых смертных. Я бы не хотел родиться женщиной и носить корону в Англии.
– Это отнюдь не традиция. Казнят лишь виновных в государственной измене, – заметила Анжелина, понимая, на что намекает деверь. – Кроме того, мой дед[2]2
Имеется в виду Генрих VIII, казнивший своих жён.
[Закрыть], думаю, имел на это полное право. Вместе с королевами были казнены и другие заговорщики.
– Да, я согласен, – снова приблизился к невестке принц и улыбнулся краешком губ. – Необязательно быть королевой, чтобы потерять голову.
– Я бы сказала иначе, – холодно отпарировала красавица. – Необязательно терять голову, чтобы оказаться свергнутой с трона. И вовсе не обязательно терять голову, чтобы быть рядом с королевой.
– Ах, вот как, – понимающе протянул Август. – Я согласен с Вами, принцесса. Интересно, а что думает по этому поводу наследница английского престола?
– Я понятия не имею, что думает моя кузина, – злобно прошипела Анжелина, – ни по этому поводу в частности, ни что она думает вообще.
– Снова согласен, – странным полушёпотом произнёс принц. – Интересная у нас с Вами беседа получается. Философская.
– Я бы предпочла, чтобы Вы, принц, меня оставили в покое и впредь не занимали философскими беседами.
Сказала жёстко как отрезала и прикрыла пушистые ресницы. «Очаровательна, чертовка!» – мысленно похвалил невестку наследник.
– Хорошо, я оставлю Вас, – ответил Август, едва заметно кивнув. – Оставлю, не теряя головы и не пугая короной.
С этими словами немец развернулся на каблуках и, быстро чеканя шаг, вышел из покоев супругов Бранденбургских. Анжелина приподняла брови и долго смотрела гостю вслед, не в силах понять, зачем её деверь приходил в ней – ведь не из-за письма же в самом деле?!
Она подошла к столику, на котором остался голубой листок, и взяла его в руки. Сквозь тонкую бумагу просвечивали буквально две строки. Жена Фридриха обернулась на Сару – та пожала плечами.
– Спрячь, – передала ей записку красавица. – Потом с моим письмом запечатаешь и отдашь послу от крёстного.
Едва ворота большого особняка закрылись, мужчины спешились и вошли в дом следом за хозяином и хозяйкой. Сделав книксен, леди Лот оставила ненадолго мужа и гостей одних. Барон жестом пригласил стражей войти в гостиную. Разливая бордовое вино по бокалам, Юджин Олдерс произнёс:
– Как вам известно, господа, мадемуазель де Нанон покинула Виндзор в тот же день, что и граф Генуэзский. Только граф вернулся в Италию, а мадемуазель осталась ещё на острове – решать некоторые вопросы. Покидая Англию несколько дней назад, она отправила мне голубя с запиской, чтобы я пригласил вас сюда, – отставив бутылку, хозяин особняка поднял взгляд на своих гостей. Опустившись в кресло, он продолжил: – Дело принимает нешуточный оборот, сэры.
– Я заметил, что тучи сгущаются, – нахмурив высокий лоб, ответил Райт.
– Вы понимаете, почему я пригласил вас двоих? Здесь ещё Остина Вендера недостаёт, но если бы вы все трое уехали со мной, это навело бы недоброжелателей на правильные мысли.
– Пэрство? – догадался Джон.
Рей нахмурился.
– Именно так, – кивнул Юджин. – В скором впереди вам всем придётся воспользоваться правом заседать в парламенте.
Лот перевёл взор на лицо Шервуда.
– Сэр Раймонд, я знаю, что в ближайшее время Вы примете от тётушки подарок.
– Честно говоря, я не планировал пользоваться этим титулом.
– Мой Вам совет – не артачьтесь. В этом году, да и в следующем тоже, нам как никогда будут нужны голоса в палате лордов. И важен каждый. Герцог, – обратился к Райту барон, – я понимаю, что сэр Тоод ещё совсем мальчишка, но он должен воспользоваться пэрством своей супруги.
Джон кивнул.
– На кону вопрос о престолонаследии и… браке принцессы Уэльской, – пояснил ситуацию Олдерс. – Однажды Вам, милорд, уже приходилось быть в парламенте, собранному по такому же поводу, и я понимаю, что никаких тёплых воспоминаний о том дне быть не может.
Райт отвёл взор, чтобы не выдать своих чувств кузену.
– Впрочем, теперь у Вас хотя бы будет право голоса. Мужа придётся выбирать из иностранцев.
– А Генуэзский? – поднял взгляд на барона Райт.
Юджин понимающе кивнул:
– Об этом ещё нет решения, но все о нём говорят… Таинственная личность наш заморский наместник и, судя по всему, король желает видеть супругом дочери именно его.
– Наша задача будет поддержать мнение короля? – догадался Рей.
Олдерс кивнул, беря бокал со стола.
– Увы, иные варианты Англии не так выгодны… Но это ещё не всё.
В гостиной воцарилась тишина. Джон поднял взор на родственника. Раймонд смотрел на хозяина особняка исподлобья. Юджин обвёл гостей взглядом и тихо произнёс, остановившись на лице Дважды герцога:
– Вы знаете, почему убили Ваших родителей, милорд?
В глазах мужчины дрогнула радужка, жёлтые лучики пробежали от зрачка к краям и исчезли.
– Убили? – не веря своим ушам, переспросил Райт.
Барон кивнул.
– Вы и сами удивились, что матушка Ваша, моя кузина, так быстро ушла в мир иной. Она была ещё молода. Им с супругом подсыпали порошок, который вызывает учащение сердцебиения при малейшем волнении или радости. В итоге случается приступ.
Райт почувствовал, что холод пробежал по телу, сердце затрепетало в груди, а в виски ударила кровь.
– Они слишком много знали, как Вы понимаете. Я, к сожалению, не могу рассказать Вам, какая именно тайна стала причиной пожизненного молчания супругов Джинджефферов, но основания утверждать, что герцог и герцогиня были убиты, у меня имеются.
– Шкатулка матери, – догадался Райт. – Де Нанон что-то обнаружила в ней и попросила разрешения забрать.
– Именно так, – кивнул Юджин. – За этими письмами наши недруги охотятся много лет… – голос Лота стал жёстче. Во взгляде появилась сталь. – Не знаю, какими окольными путями они вышли на Ваших родителей, вернее, на Вашу матушку. Герцогиня не переписывалась с леди Брендборд, не поддерживала открыто связи со двором и даже со мной, но каким-то образом им удалось узнать, что она причастна к истории… Но письма они не нашли и после решили потихоньку убрать обоих супругов от греха подальше.
– Кто «они»? – уточнил Райт.
– У нас с Вами один враг, кузен, – помедлив, ответил Лот. – Тот человек, который очень желает видеть на английском троне не принцессу Уэльскую, а совсем другую девушку. И потому пляшет под дудку венценосной особы, страстно ненавидящей всех Валуа и всех их потомков, почему-то делая исключение для Маркизы Прилондонских краёв.
Райт прищурился, пытаясь понять, о ком же, стоящем над Роквеллом, изволит говорить его родственник, но Шервуд опередил друга:
– Мария Медичи, французская королева.
Лот перевёл взор на стража:
– А Вы наблюдательны, сэр Раймонд, и не зря сопровождали наследницу на континенте.
Рей склонил голову в знак согласия.
Дважды герцог ничего не сказал в ответ. То, что его семья из-за королевского происхождения, так или иначе, оказывалась втянута в перипетии дворцовых интриг Тюдоров, он понял уже давно. Но чтобы за всеми хитросплетениями заговоров стояла королева Франции, Райт и предположить не мог.
– Она приказала убить маркиза Линкольна, сына старшей дочери герцога Алансонского – последнего мужчины в роду Валуа, – проговорил Юджин, глядя Джону в глаза. – Она приказала отравить двух королев из этой династии на Лох-Ломонде и расстроить брак наваррской принцессы с нашим герцогом.
– А следующими её мишенями будут Ирена Луиза, принцесса Эвелина с полнокровными братьями и граф Генуэзский? – едва слышно прошептал Райт.
– Младшие братья принцессы Эвелины уже мертвы, – глухо отозвался барон. – Врач уверял, что потница[3]3
Распространённая в XVI-XVII веках болезнь Англии.
[Закрыть], но эпидемии в том графстве, где они проводят лето, не было. Удивительным образом совпали смерти мальчиков с приездом свиты молодой королевы в Шотландию, не так ли? Принцы умерли почти сразу после свадьбы Чарльза Шотландского. Старуха нашла способ дотянуться и до них…
Оба рыцаря опешили от новости.
– Слишком уж странные симптомы, – гробовым голосом продолжал речь барон, глядя на жидкость в бокале. – Жена принца Артура – единственный ребёнок Анжелики де Валуа, оставшийся в живых. Но она в Ирландии и туда Медичи пока не добраться.
– А Ирена – единственная дочь Марии-Луизы…
Юджин прикрыл глаза, давая кузену понять, что соглашается с ним.
– То ли ещё будет, дорогой герцог… Констанция де Нанон туманно намекнула, что тянет за ниточку одну старую историю, о которой мне пока велено молчать, И, если госпоже маркизе всё же удастся распутать этот клубок, то в королевстве произойдёт нечто такое, что перевернёт Англию с ног на голову, а Марию Медичи заставит лопнуть от злости.
– А если нет? – спросил Райт.
Олдерс поднял на него взор:
– Тогда нам придётся очень стараться, чтобы ничего дурного не случилось с молодожёнами, ибо они оба наполовину Валуа…
Август Прусский смотрел в окно, задумчиво теребя недавно отросшую бородку. Скрип открывающейся двери едва донёсся до его слуха. Но он не обернулся, узнав по шагам своего младшего брата.
– Зачем ты был у моей жены? – подозрительно глядя в затылок наследника, спросил Фридрих.
– Уже доложили? – усмехнулся принц. – Хорошие у папаши шпионы.
– Он ещё ничего не знает.
Развернувшись к брату, Август и со спокойным выражением лица посмотрел ему прямо в глаза и спросил:
– Ты что – ревнуешь?
– Я слишком хорошо знаю тебя и её, чтобы ревновать.
– И, конечно, уверен в своей неотразимости, – съехидничал наследник. Лёгкая тень улыбки скользнула по его губам.
– Да, и знаю, что Энжелин меня любит! – не замечая иронии, ответил младший сын короля и опустился в кресло: – С твоего позволения.
– Сиди, конечно, – ответил Август и снова отвернулся, направив взгляд в парк.
– Так зачем она тебе была нужна? Зная твой пытливый ум, догадываюсь, что не на шахматы ты её приглашал.
– Кстати, мысль, спасибо, – ответил принц. – Мне иногда, действительно, не с кем играть.
– Ты ушёл, а она осталась расстроенной, – подавшись вперёд и, повысив голос, выдал свою претензию младший брат старшему. – Она говорит, что боится тебя, что ты запугал её жизнью при дворе.
Август резко отвернулся от окна:
– Не может быть!
Фридрих соскочил с кресла:
– Она так мне сказала!
– Ты плохо понимаешь по-английски, – успокоившись, ответил наследник. Подойдя к брату, он взял его под локоть и призвал вместе прохаживаться по кабинету. – Напротив, я сказал твоей жене, что ей нечего бояться при нашем дворе. Здесь нравы иные, не такие, как в Англии, где не смотрят на сан, пол и происхождение.
– Возможно, ты прав и… я её не так понял, – развёл руками Фридрих. – Может, мне нанять учителя?
– Какого? – остановившись и повернув корпус тела к брату, спросил Август.
– Обычного. Чтобы научил её языку.
– О нет, мой друг, – покачал головой наследник. – Твоей жене не нужен сторонний учитель. И ей ещё рано понимать по-немецки всё, что говорят окружающие её придворные. Достаточно того, чтобы вы понимали друг друга. Лучше займись её досугом. Она – жемчужина нашего двора, так создай ей соответствующую оправу. Бриллианты, платья, балы – всё, что любят женщины.
– И ты снова прав! – подняв указательный палец, ответил Фридрих и хитро усмехнулся в светлые усы. – Не зря отец называет тебя умнейшим среди всех своих подданных!
– Но мне пока особенно нечем гордиться, – отступил от брата Август и, подойдя к графину, стал наливать вино себе и Фридриху. – Пока я в полном одиночестве расставляю шахматы, ты успел обзавестись женой, да не просто какой-то штучкой, а первой красавицей Европы!
– Что правда, то правда. Я безумно счастлив, что поехал тогда во Францию и встретил принцессу Уэльскую, – снова опускаясь в кресло и закидывая ногу на ногу, ответил младший принц. – Отец недоумевал от моей выходки, но когда убедился, что я познакомился лично с самой наследницей английской короны, сразу затих!
Наследник немецкого трона при этих словах младшего брата замер с графином в руке. Фридрих не заметил, как по лицу родственника пробежала бледная тень. Но уже в следующую секунду Август взял себя в руки, отставил графин, и с двумя бокалами подошёл к креслу со счастливым молодожёном:
– Это именно она помогла тебе познакомиться с тогда ещё маркизой Линкольн? – присаживаясь в соседнее кресло, слева от брата, поинтересовался наследник.
– Да, – принимая бокал, ответил Фридрих. – Я тайно пробрался к Эльзе Уэльской в надежде на то, что моя красавица находится в её свите. Я же не мог знать, что Энжелин – её кузина! Принцесса крови по их законам!
– Конечно. Этого никто не знал, – согласился Август, пригубив вино.
– Я расписал наследнице свои чувства и лучшие намерения, она обещала посодействовать. И сдержала своё слово, как подобает особе её сана.
Наследник усмехнулся:
– Особ её сана в Европе больше нет. Женщин, я имею в виду.
– Согласен, – отставляя бокал на полочку камина, справа от себя, произнёс Фридрих. – Отец, конечно, пытался настоять на том, чтобы я соблазнил саму Эльзу Уэльскую, коли сумел заручиться её дружбой и был вхож в её покои.
– Как это некрасиво, – бросил Август скривившись.
– Я сказал то же самое! Кроме того, Эльза знала, как страстно я люблю её сестру, и не смогла бы терпеть ни брака по расчёту, ни внебрачных связей. Английской короне это не нужно. А маркизу, родную племянницу короля и принцессу крови, мне уже готовы были отдать. Их король не был против нашего союза. Очень удачно сложилось так, что моя любовь оказалась в согласии с делами нашего государства.
– И наш отец разрешил тебе жениться на ней, – констатировал наследник.
– Эльзу бы мне всё равно не отдали, – махнул рукой Фридрих. – Будь я трижды неотразим, она сама мне сказала, что не планирует связывать себя никакими узами брака, во всяком случае, в ближайшее время. Как бабушка.
– Так и сказала? – внимательно вслушиваясь в слова брата, уточнил Август.
– Может быть, не так дословно, но примерно так. Смысл её политики мне ясен – никого не допустить до английского престола.
– «Необязательно терять голову, чтобы быть рядом с королевой», – сам себе под нос тихо пробормотал Август по-английски.
– Что ты сказал, брат? – не расслышав, уточнил Фридрих.
– Так, ничего… Повторяю слова, сказанные сегодня твоей женой, и начинаю понимать их смысл.
Принц Бранденбургский только пожал плечами – ему было глубоко плевать на все политические перипетии между Англией и Пруссией.
Слова Марии Рид, что Шервуд уехал вместе с Райтом и вряд ли вернётся сегодня во дворец, несмотря на то что дежурит его смена, не сильно успокоили леди Мелани.
С тех пор как она покинула замок де Нанон, Рей перестал оставаться с ней надолго наедине, перестал быть предупредительным и нежным. Сурово и хмуро он встречался с девицей взглядом, сухо отвечал на вопросы и, при необходимости передавал поручения от своей назойливой тётушки, которая спала и видела, что скоро будет нянчить малышей. От самого же рыцаря не было и намёка на желание сблизиться с юной графиней.
Прошло две недели, которые она провела в Виндзоре. Сколько ещё жених будет её игнорировать, Мелани не знала. Менее всего хотелось давать повод для сплетен.
Баронесса Огл была готова передать Рею титул хоть завтра, но поджидала торжественного случая, усиленно склоняя девушку то к подписанию брачного договора, то к церемонии обручения при свидетелях. Сама же леди Кендбер всё больше подумывала о том, что надо уезжать из фрейлинской половины и становиться полноценной дамой.
Безумно хотелось человеческого тепла и ласки. После настойчивых ухаживаний Генуэзского ей недоставало тёплых прикосновений и поцелуев. А ночами юная графиня понимала, что всё больше и больше желает стать женщиной в объятиях своего жениха. Того, кто имел на неё полное право.
