Текст книги "Хитросплетения"
Автор книги: Рина Аньярская
Жанр:
Историческая проза
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 13 страниц)
Прошла неделя с того вечера, как Анжелина и Фридрих примирились. Но пять дней назад король-отец с младшим сыном покинули страну по политическим делам.
Если первые двое суток принцесса Бранденбургская ещё стойко продержалась, то после загрустила, и вот сегодня шёл уже третий день, когда Анжелина ничего не ела, никого не принимала и никуда не выходила. Поведение невестки не на шутку испугало наследника, и он отправился к ней лично.
Единственная возможность посетить принцессу тайно – воспользоваться чёрным ходом, ведущим в спальню Сары – оказалась утраченной сразу, как только Фридрих покинул дворец. Дверь была попросту забаррикадирована: к ней приставили тяжёлый шкаф, и проникнуть в покои супругов незамеченным у Августа не получилось.
Пришлось действовать иначе. Подойдя к комнатам принца и принцессы Бранденбургских с парадного холла и отчаянно барабаня в дверь, наследник потребовал, чтобы его впустили. Но камеристка, не открывая створок, ответила через замочную скважину, что её госпожа чувствует себя плохо и не желает никого видеть. «В таком случае я пришлю принцессе медика, – строго произнёс Август Прусский. – И она непременно примет его, иначе я прикажу выломать двери в покои, чтобы выяснить, что происходит с женой моего брата!»
Врач прибыл через четверть часа. Саре пришлось впустить его. Сутуловатый мужчина в пенсне проворно прошёл до спальни супругов, где красавица бесцельно валялась уже третий день, не разрешая открывать шторы и впускать в комнату свежий воздух. Покачав головой, лейб-медик пощупал пульс пациентки, осмотрел её глаза и горло, задал несколько дежурных вопросов и приказал распахнуть окна настежь. Солнечный свет залил супружескую спальню, а лицо Анжелины в тот же миг залили слёзы…
«Депрессия, – констатировал медик, вернувшись к Августу. – Скрашенная меланхолией и голодом. Накормите её через силу, выведите гулять. Она не хочет жить почему-то. Почему – не могу понять».
Едва доктор покинул покои Анжелины, она потребовала у Сары перо и бумагу. Устроившись у камина, принцесса Бранденбургская стала писать послание своей августейшей родственнице в Англию…
Венчание сэра Мейсона Кеша и мисс Марии Рид было скромным. Оно проходило в родовой часовне беркширского замка барона Северского. Присутствовала только родня невесты – а это уже 17 человек, родня жениха, герцог Джинджеффер э Лот, принцесса Уэльская и, конечно, 10 рыцарей из эскорта наследницы.
Сразу после обряда, когда новобрачные принимали поздравления, Ирена затронула плечо Стива. Молодой человек, всё ещё носящий траур по супруге, обернулся. В глазах его по-прежнему стояла пелена отрешённости, но на губах проявилась едва заметная улыбка:
– Как давно я не видел тебя, Ирена.
– Я тоже скучаю, Стив, – принцесса протянула руку. Рид взял пальчики девушки в свои и слегка пожал. – Мне очень не хватает тебя во дворце.
– А Джером? У тебя же есть Джером.
– Он отвлекает меня от многих грустных дум, ты прав, – ответила наследница, топя мужчину в озёрах своих глаз. – Но это не значит, что я забыла своего друга детства.
Стив прикрыл белёсые ресницы на миг. В эту секунду Ирена подумала, что он единственный среди Ридов обладает такой светлой внешностью – остальные дети Северского рождались шатенами и рыжими. И эта внешность полностью соответствовала его характеру.
– Мне очень приятно, Ирена, правда… И очень жаль, что я не могу быть полезен тебе сейчас…
– Время лечит, Стив, – положив руку на плечо молодому мужчине, прошептала девушка. – Всё пройдёт.
Позади принцессы раздался звон шпор – приближался Райт.
– Я не помешаю?
Ирена и Стивенсон обернулись к Дважды герцогу.
– Конечно, нет, Джон.
– Полагаю, нам пора в обратный путь. Родственники Кеша останутся здесь, Мария сегодня в Виндзор не вернётся. А король просил тебя не задерживаться.
Кивнув, девушка вновь обратила взор на старого друга. Рид улыбнулся:
– Поезжай. Не думай обо мне, я… я выберусь.
– Стив, я всегда буду ждать тебя. В любой момент. Помни это.
Распрощавшись с Северскими, Ирена и Джон сели верхом – на венчание Марии и Мейсона было решено не брать карету, чтобы сократить время в дороге.
– Стивенсон получил недавно титул виконта Кента от графини Брендборд, – обернувшись в сторону удаляющегося Рида, проговорил Райт. – Пэрство.
– Риды обычно не сидят в парламенте…
– Я поговорил с бароном Северским, – кивнул Красный Джон. – Надеюсь, он внял мне и изменит свою позицию. Нам очень нужны голоса…
Мужчина пришпорил коня. Ирена последовала примеру своего возлюбленного. Тут же пустили в галоп лошадей и рыцари Красного ордена во главе с Робином. Скакать до Виндзора нужно было три часа.
Своды оказались выше, чем он предполагал. Шервуд, отпущенный в этот день командиром, осмотрел потолок, расписанный диковинными картинами на библейские темы, и остался доволен.
– Но зачем же такой большой особняк, Мэл?
Мелани, бесцельно слонявшаяся меж мебелью, остановилась у рояля и взяла в руки статуэтку ангелочка из слоновой кости, который стоял на крышке инструмента.
– Разве ты не хочешь большую семью, Раймонд?
Рей обернулся. Взгляды их встретились. Пытливые глаза Мелани Райт блестели, словно звёзды. Сердце мужчины сжалось.
– И ты готова быть просто женой?
– Да.
– Готова отказаться от пышного двора и стать матерью кучи детей?
– Да.
– Готова забыть обо всех мужчинах на свете и принадлежать только мне?
– Да.
– Готова произнести слова клятвы у алтаря и оставаться верной ей всю свою жизнь?
– Да.
Голос фрейлины звучал глухо, но решительно. Шервуд с каждым шагом приближался к наречённой, не веря своим ушам. Остановившись, он только отрицательно повёл головой:
– Мелани, что случилось? Это не ты! Сейчас передо мной не та девица, которая год назад покорила умы вельмож, заявившись без приглашения на королевский бал!
Графиня Кендбер, медленно выпустив из рук ангелочка, сделала шаг навстречу жениху. Барон Огл остановился у клавиш, нажал на крайнюю белую, которая издала жалобный писк, и обратил взор на девушку.
– Год назад я не любила тебя, – прошептала Мелани. – Не делала глупостей и не боялась потерять своего счастья…
Ещё шаг – и расстояние меж ними исчезло. Девушка запрокинула голову, чтобы смотреть в глаза жениху. Рей опустил взор, почти полностью прикрыв радужку пепельными ресницами.
– Поцелуй меня, пожалуйста… Очень тебя прошу… – прошептала Мелани.
На этот раз рыцарь не стал артачиться и, наклонившись, наконец подарил невесте ту долгожданную награду за стойкость перед соблазном в замке де Нанон, которой она ждала больше месяца. Голова юной графини сладко закружилась. Обхватив шею Раймонда тонкими ручками, она растаяла в его объятиях. Изначально нежный, поцелуй неумолимо становился всё более глубоким и страстным. Спустя несколько секунд Мелани уже полностью потеряла контроль над собой, вцепившись в любимого мужчину так сильно, что Рей ощутил боль через камзол.
– Стой чертёнок, стой… – прошептал Шервуд, едва высвободив губы.
Дыхание Мелани сбилось, она и не планировала отпускать жениха.
– Не останавливай, я хочу сойти с ума рядом с тобой! Я так соскучилась, ты не представляешь себе, Рей, как мне тебя не хватало!
И снова её уста поймали его поцелуй. С трудом отстранив от себя камер-фрейлину, Шервуд приложил палец к розовым губкам наречённой и строго сказал:
– Чертёнок, не дури. Мы же договорились, что до брака ничего большего не будет между нами.
– Не могу я больше ждать! – горячо прошептала девушка, залезая руками под камзол рыцаря. – Ты мой мужчина, мой!
– Я хоть и мужчина, но пуританин, – перехватив ладони графини Кендбер, строго произнёс барон Огл. – И сейчас отвезу тебя в Виндзор.
Получив вечером ответ от Генуэзского на своё письмо, который тайно принесла в покои Дебора Вайт, Ирена не решилась вскрыть его тотчас же, как первое послание. Она долго кружила по покоям, понимая, что сегодня Джерома нет во дворце – он уехал на неделю в Кент и появится только завтра, когда вступит в дежурство вторая смена караула…
Через час любопытство пересилило, и девушка распечатала конверт.
На этот раз письмо было значительно короче – всего несколько строк. Он её понял, безусловно. Но слова, которые принцесса прочла, окончательно сбили её с толку. Ариэль приподняла голову и зарычала, уловив волну неоднозначных эмоций. Дыхание Ирены сбилось, сердце участило бег. Бледность щёк наследницы напугала бы в этот миг кого угодно. Чтобы письмо не попалось на глаза прислуге, девушка поднесла руку к горящей свечке, запалила листок и бросила его в камин. Это послание она не рискнула бы показать даже названому брату…
Пройдя в кабинет, принцесса вынула бумагу и чернила. По листку побежали косые, откровенно съезжающие вниз, строчки: четыре, ещё четыре – восемь… Ещё четыре. Ещё восемь… Ещё, ещё и ещё по восемь. И ещё раз четыре.
День двадцать восьмой, 28 июляАвгуст Прусский вновь пришёл к невестке, воспользовавшись чёрной лестницей, которую по его настоянию всё же разбаррикадировали. Принцессу Бранденбургскую это начинало откровенно раздражать, но после вчерашней выходки принца она посчитала, что лучше давать ему возможность посещать себя тайно, чем привлекать излишнее внимание к депрессии и частым визитам августейшего родственника.
– Здравствуй, – поцеловав руку красавицы, произнёс мужчина и сел в кресло напротив. – Я знаю, что ты не рада меня видеть, но не могу оставлять тебя одну, тем более, когда твой муж в отъезде.
– Не собираешься же ты каждый вечер проводить у меня? – недовольно повела бровями Анжелина.
– Как будет получаться – всё управление сейчас скинули на мои несчастные плечи. Когда король и мой брат уезжают в Речь[19]19
Имеется в виду Речь Посполитая – на тот момент объединявшая Польшу и княжество Литовское.
[Закрыть], это всегда надолго. Сначала дела, а потом пир и баня.
– Что такое баня?
Услышав незнакомое слово, красавица снова сделала недовольное выражение лица.
– Я расскажу, – улыбнулся Август и поведал англичанке о странностях польской культуры.
Рассказ молодой женщине не понравился. Она насупилась, сложила руки на груди и, возмущённо постреливая глазками, прошипела:
– Что за варварство? Непременно нужно мыться толпой? Почему нельзя делать это в купальне?
При одной мысли, что кто-то – пусть даже мужчины – могут видеть её страстно любимого супруга обнажённым, душа принцессы протестовала.
– Тем не менее это так.
– Я вообще не понимаю, почему ваш король забрал с собой младшего сына, а не тебя? Ты наследник престола, ты не женат, и с тобой дипломатические вопросы должны решаться!
По губам Августа скользнула едва заметная тень улыбки:
– Разве ты забыла, кто мать твоего мужа?
– Не помню, – буркнула Анжелина.
– Польская принцесса Юлия[20]20
Альтернативная история, одна из сестёр короля польского Сигизмунда III Вазы, дочь Юхана III.
[Закрыть].
– О чёрт… – прошипела красавица, отведя взор.
Всё сразу встало на свои места.
– Теперь ты понимаешь, что при дворе Сигизмунда[21]21
Имеется в виду Сигизмунд III Ваза (1566-1632 гг.)
[Закрыть] мне делать нечего.
– Конечно, раз ты чистокровный немец, а он – нет. Но вы – лютеране, как вам удаётся дружить с Речью?
Август заметно усмехнулся:
– Вот благодаря второму браку отца и удаётся. За нами сохранили корону Пруссии с этим условием[22]22
Курфюсты Бранденбурга долгое время нзначались регентами при недееспособном герцоге Пруссии, который умер в 1618 году.
[Закрыть]. А когда Георг Вильгельм[23]23
Имеется в виду предыдущий курфюрст Бранденбургский.
[Закрыть] погиб, все острые углы в отношениях с принцем Владиславом сгладились, и сын Сигизмунда даже простил нам брак шведского короля и Марии Элеоноры[24]24
Исторически таковой брак имел место быть: король Швеции Густав Адольф женился на одной из принцесс Бранденбургских.
[Закрыть], на руку которой он ранее претендовал. Фридрих, как сын Юлии Ваза, привлекательнее меня для них во всех отношениях.
– Ты хочешь сказать, что когда-нибудь он может стать не только курфюрстом Бранденбурга, но и королём Пруссии и даже Речи Посполитой? – усмехнулась Анжелина.
– Очень может быть. Правда, тогда ему придётся поменять веру.
– Это без меня. Польские короли выборные, – пренебрежительно проговорила принцесса и разомкнула замок рук. – Я никогда не считала их настоящими монархами.
– Напрасно. Речь Посполитая ещё довольно сильна, – возразил ей Август. – Тягаться с нею нам пока не под силу.
– Именно поэтому ты едва не ушёл в лоно римско-католической церкви через свой брак с инфантой? – усмехнулась Анжелина. – Чтобы иметь покровительство Папы?
– Я любил невесту! – заметно вспыхнул наследник, тщетно стараясь сохранять спокойствие, и резко поднялся на ноги. Отвернувшись от жены брата, он сухо, чтобы не дать воли гневу, проговорил, глядя в окно: – Любил несмотря на разницу в возрасте – она была ангелом. Да, сначала свадьба с испанской инфантой казалась мне кабалой, но когда я с нею познакомился на помолвке, то был покорён её добрым нравом и торопил время, чтобы вступить в законный брак. Нас обручили, едва ей исполнилось тринадцать, и мы с нетерпением ждали венчания. Но через год я потерял её уже навсегда.
– Я слышала эту историю, – отозвалась принцесса Бранденбургская не очень дружелюбно.
Август развернулся к невестке, сверкая сталью в глазах, и резко произнёс:
– Да об этом вся Европа болтает! Только всем наплевать на мои чувства.
Анжелина тоже поднялась и отпарировала с непроницаемым видом:
– О первой леди Англии тоже много чего болтали, считая её распущенной вертихвосткой!
Наследник вздохнул, прошёл на своё прежнее место и сел в кресло:
– Хорошо, один-один. Мы квиты. Давай не будем мыслить шаблонами.
– Согласна, – усаживаясь в кресло и заложив ногу на ногу, ответила принцесса. – Значит, теперь ты Речи и вовсе стал не нужен?
– Я никогда не рассматривался ими как союзник. А теперь, когда желания сменить веру во мне не осталось, полагаю, в Речи противников моей персоны только прибавится.
– Поражаюсь, как тебе удалось дожить до такого возраста? – прошептала молодая женщина, сопоставив в голове все известные ей факты из биографии деверя.
– Сам удивляюсь, – усмехнулся Август. – И никогда не забываю, что это легко исправить. – Если в ближайшее время Фердинанд[25]25
Император Священной Римской империи.
[Закрыть] не найдёт мне подходящую партию, подозреваю, что я стану персоной нон грата для него.
– И нейтралитет Пруссии в Священной войне падёт… – прошептала Анжелина.
Наследник кивнул:
– Ты всё верно понимаешь, сестра. Кстати, наша родственница – Елизавета Шарлотта, курфюрстина Бранденбургская – приглашает провести выходные у неё в Берлине. Как ты на это смотришь, красавица?
От предложения деверя Анжелина откровенно опешила.
Его Величество Ричард IV знал, что в этот день заседание парламента не будет спокойным. Заранее он не объявлял общего сбора и был в какой-то мере рад, что оба герцога королевской крови традиционно в Вестминстер не явились.
Барабаня пальцами левой руки по подлокотнику своего кресла, монарх терпеливо ждал, когда председатель закончит нудную речь и передаст слово ему. И вот несколько десятков пар глаз устремили на короля пытливые взоры: пэрам было очень интересно, что придумал их сюзерен спустя почти год после тех дебатов, когда он запретил племяннице и дочери выходить замуж за своих подданных, а после отправил маркизу Линкольн в Пруссию.
– Господа, в свете последних событий, хорошо вам всем известных, я провёл несколько важных политических переговоров с Европой и пришёл ко мнению, что круг венценосных семей, с которыми Англии было бы выгодно заключить династический союз, сузился. В связи с этим у меня есть к парламенту готовое предложение: утвердить составленный мною брачный договор наследницы трона Элизабет Английской, принцессы Уэльской, герцогини Корнуоллской и Йоркской. Вот он, – и король вынул из-под мантии свёрток, который передал Дешторнаку. – Граф зачитает вам документ без меня и даст на обсуждение каждый пункт. Времени у вас достаточно – месяц. Хочу предупредить, что в брачном договоре есть две особенности. Первая – это требование передать жениху наследницы титул герцога Корнуоллского. В случае с претендентами-наследниками иных государств предполагается полный отказ женихов от всех имеющихся у них до того регалий и титулов, чтобы в дальнейшем наше королевство не было обвинено в потенциальном захвате чужого трона. И вторая – имя будущего мужа королевы пока не вписано в договор, но есть список из трёх кандидатур.
С этими словами Ричард Благостный вынул из-под мантии свёрнутый в четыре раза документ и так же, как и свёрток, передал его министру.
– Утверждение этих имён заняло довольно большой промежуток времени, и я полагаю, что уважаемым пэрам будет достаточно лишь ознакомиться с титулами претендентов, чтобы согласиться с моими пожеланиями. Все женихи готовы говорить о браке с принцессой Уэльской, когда она будет коронована как консорт Англии, и не помышляют о приданом с нашей стороны. Предварительный проект договора все трое видели и с ним согласны.
По рядам прошли одобрительные смешки: конечно, сама по себе английская корона, идущая в придачу к юной жене – пусть даже не номинально, но фактически, была более чем великолепным приданым…
– Кто именно из трёх мужчин станет герцогом Корнуоллским, решит сама наследница, – тоном, не терпящим возражений, произнёс король, глядя на своих лордов. – Настаиваю на этом по той простой причине, что жить с ним ей, а не нам с вами. И значит, муж должен быть симпатичен королеве, если мы хотим продолжения рода Тюдоров. Пожелает ли принцесса личной встречи с тремя претендентами на свою руку или ограничится лишь знакомством с портретами – это решит сама Элизабет Английская. Объявление имени жениха и утверждение пунктов брачного договора должно состояться до конца августа. А ещё лучше – ко дню рождения принцессы.
Гробовая тишина повисла в зале парламента. Лорды смотрели на короля и не знали, что ответить на такое коленце Его Величества. Ричард Благостный поднялся, заставив вскочить всех подданных.
– И напоминаю, что помолвка должна быть заключена до коронации наследницы престола, то есть в течение года. В следующем сентябре на правах королевы-консорта Элизабет Английская будет участвовать во всех политических делах нашего государства.
Обернувшись в сторону Дешторнака, монарх произнёс чуть тише, что не помешало расслышать его слова даже пэрам в самых дальних уголках залы:
– Граф, с пунктами договора и титулами претендентов разберётесь без меня. Я возвращаюсь в Виндзор.
Король прошествовал к выходу в полнейшей тишине меж склонившихся в поклонах лордов.
Знакомый звон шпор возвестил о том, что названый брат приближается к голубой гостиной. Ирена затрагивала тонким пальчиком струны большой арфы, бесцельно смотря прямо перед собой. Едва дверь распахнулась, она поднялась навстречу фавориту.
– Здравствуй, родная, – протягивая руки к наследнице, проговорил виконт.
Девушка молча прильнула к его груди, крепко обняв молодого человека. Когда объятия разомкнулись, утягивая мужчину за собой, принцесса подала ему гитару.
– Так, Ваше Неугомонное желает песен? – догадался рыцарь.
– Вот, – протягивая Джерому листок, произнесла Ирена, – я записала ноты. Мне нужна твоя помощь. Сделай аккомпанемент.
– Значит, играть сегодня буду я и, судя по всему, что-то незнакомое…
Остин Вендер взял нотный лист, внимательно изучил его, пробурчав про себя мелодию.
– Ага… Ага… И даже так… Понял. Попробую, – с этими словами лесной Трубадур затронул звенящие струны гитары.
Ирена отошла на несколько шагов и прошептала:
– В начале этой песни слишком сильные эмоции… Поэтому я не сумею сама себе подыгрывать…
Страж кивнул и заиграл перебором. Когда вступление закончилось, по гостиной разлился грустный и повзрослевший голос наследной принцессы Англии:
Как тяжело собою оставаться,
Когда вокруг лишь маски, ложь, игра.
Как сложно вдруг самой себе признаться,
Что мне взрослеть давно уже пора…
Ещё сложней быть, право, не собою,
Словами не от сердца говоря,
И знать, что ждёт меня совсем иное,
Едва дойду до алтаря…
Девушка пела и приближалась к окошку. Прислонившись к прохладному стеклу ладонями, она дошла до припева:
Как нелегко, когда ответить нечем…
Когда сердца не бьются в унисон.
Вот, тяжкий крест, и лёг ты мне на плечи –
Как жаль, что это всё не сон…
Переливы струн заполонили гостиную. Коснувшись горячим лбом стекла, принцесса вступила во второй куплет:
Холодный взрослый мир, как будто призрак,
Прокрался в душу, холодом обдал.
О нет, милорды, это не капризы,
А сердце вновь катит девятый вал…
Я не люблю, но почему-то снова
О чувствах всё твердит галантный пэр.
На сердце мне опять легли оковы
Его изысканных манер…
От произнесённых слов больно резануло сердце. Отодвинувшись от окна, Ирена обернулась к названому брату и, медленно подступая к нему, повторила припев:
Как нелегко, когда ответить нечем…
Когда сердца не бьются в унисон.
Вот, тяжкий крест, и лёг ты мне на плечи –
Как жаль, что это всё не сон…
Снова звон струн разнёсся эхом по гостиной. Девушка взяла вторую гитару, села напротив стража и вступила вместе с ним в музыку следующего куплета:
О, странный мир, твои законы строги.
Корону мне предписано нести.
Как сделать так, чтоб две мои дороги
В одну, как будто косу, заплести?
Как сложно даже пред собой признаться,
Что мир жесток, несправедлив подчас.
Но как же мне мужчине улыбаться
И знать, что брак рассудит нас?..
Припев на этот раз оказался иным:
Как нелегко, когда ответить нечем,
И сердце рвётся снова на куски.
Да где же ты, о счастье человечье?
Но сожжены назад мосты…
После небольшого проигрыша, над которым проплакали две гитары, Ирена запела дальше, а Джером продолжал перебирать струны, не отводил от её лица внимательного взгляда:
Как тяжело признать, что выбор сделан –
Исправить ничего уже нельзя.
Я рождена, чтоб стала королевой –
Такая мне предписана стезя.
Давно я жду, когда предназначенье
Безропотной рукою уведёт
Меня в страну, где нет и сожаленья,
И слёзы горькие не в счёт…
Как нелегко, когда ответить нечем,
И сердце рвётся снова на куски.
Да где же ты, о счастье человечье?
Но сожжены назад мосты…
Длинный проигрыш звучал на две гитары, но, едва песня подошла к последнему куплету, принцесса отставила инструмент, вновь поднялась и вернулась к окошку. Её голос стал немного нежнее:
Мой труден путь, но это неизбежно.
Не надо сожаленья горьких фраз.
А рыцарь мой, возлюбленный и нежный,
Меня согреет взглядом тёплых глаз.
Я знаю, что он есть на белом свете.
Хоть и нельзя нам рядом быть одним.
Пусть вместо рук, его ласкает ветер,
Он мной всегда будет любим.
Ритм стал уменьшаться, наследница коснулась рукой стекла и, покачивая головой, завершила композицию таким приглушённым голосом, что у Джерома по коже пробежал холодок:
Как нелегко, когда ответить нечем…
Когда уже стоишь у алтаря…
Когда уже стоишь у алтаря…
Уходит из-под ног земля…
Струны замолчали. Остин Вендер убрал гитару в сторону и поднялся. Девушка обернулась.
– Я понял: ты смирилась.
– Скорее, я просто до этого доросла…
Дешторнак тасовал карты с таким сосредоточенным видом, словно от этого зависела его жизнь. Тюдор обдумывал услышанное, вертя в левой руке белое писчее пёрышко. Король и премьер-министр сидели друг против друга в личном кабинете Ричарда Благостного – меж ними стоял только пустой чайный столик, сбоку от короля возвышался секретер. Подняв, наконец, взгляд на старого друга, монарх произнёс:
– Да, игры приняли нешуточный оборот.
– Я видел сегодня Стивенсона, – остановив перетасовку, произнёс Дешторнак и наклонился вперёд. – Он ещё мрачнее прежнего.
– Немудрено, – вздохнул король. – Вчера его любимая младшая сестрёнка вышла замуж.
– Я знаю.
– Меня кое-что беспокоит… – приложив руку к подбородку и наклонившись на левый подлокотник, промолвил Ричард IV.
– Не встанет ли он меж Иреной и Генуэзским? – догадался Клиффорд.
– Да, – подтвердил мысль Тюдор. – Они были близки с детства, он заменил ей брата…
– Не думаю… Риды никогда не шли поперёк желаний короны.
Тюдор поднял взгляд на друга:
– К моменту её свадьбы исполнится уже два года траура. Боль потери пройдёт, и Стив вернётся к жизни. Тем более, хочет он того или нет, но он виконт Кент отныне. И должен принимать участие в решениях палаты лордов. А вот каким будет его мнение… С графом Рид никогда не виделся, не знает его совсем.
– Но ведь к Остину Вендеру Стивенсон не ревнует, – возразил премьер.
– Они хорошо знакомы. Это другое.
– Но этот прыткий юноша занял его место и при дворе, и в душе наследницы.
– Графу будет предписано занять больше. И после свадьбы она уже не сможет быть такой, как прежде. Меньше всего мне хотелось бы получить в лице Стивенсона Рида, этого славного молодого человека, лорда, который проголосует против брака моей дочери и наместника.
Министр заёрзал на сидении, догадываясь, куда клонит король.
– Вильям?!
– Я понял тебя, понял, – пробухтел Дешторнак. – Я поговорю с ним, хорошо…
– К тому же он твой крестник.
Граф только кивнул.
– Милорд, наша крошка рожает, – доложил Дарсен, войдя в кабинет советника.
Роквелл поднял взгляд.
– Нашла время. Не рано ли?
– Да, раньше срока. Сегодня утром начались схватки.
– Понятно, – отозвался герцог и снова опустил взгляд на свои бумаги, считая, что поверенный побеспокоил его по пустяковому поводу, и больше не стоит обращать на него внимания.
– Ваша Светлость?
– Что? – недовольно спросил советник, не поднимая головы.
– Что делать с ребёнком?
Вопрос виконта заставил герцога снова обратить на мужчину взор:
– Ничего не делать. Пусть барон признает его своим.
Дарсен склонил голову, повинуясь. Но едва Роквелл вернулся к бумагам, как снова раздался вопрос:
– А с ней?
Советник недовольно сжал пальцы, сломав перо, и обратил стальной взор на виконта:
– Не трогай Томпсон без моего специального распоряжения. Она мне ещё пригодится. Если я решу, что новому шотландскому королю не нужен племянник от убиенного брата, то сообщу тебе об этом первому! Но пусть она сначала родит. Всё, не мешай мне более! Я занят.
Дарсен поклонился и вышел прочь.
