Текст книги "Беглецы. Навстречу закату (СИ)"

Автор книги: Римма Сноу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)

  Глава 14

  Кайла

  Глухой и болезненный сон напомнил о событиях, которые я давно старалась выбросить из своей головы, но они возвращались вновь и вновь, бередя заштопанную рану глубоко в груди.

  – Дор, если отец найдет меня...

  – Не бойся. – шепчет хмурое бородатое лицо с мягкими сейчас серо-зелеными глазами, приближаясь из дымки, откуда-то издалека.

  Большие горячие руки обнимают меня за плечи и прижимают к широкой груди. Слышно, как стучит его сердце. Мужчина наклоняется и целует, нежно, едва касаясь своими губами и щекоча подбородок грубой бородой. Отстраняется на мгновение, чтобы поднять меня под мышки, закинув руки на свои плечи. Я запускаю пальцы в его непослушные взъерошенные волосы и вдыхаю мужской запах. Мой любимый родной аромат с древесными и табачными нотками.

  С моих губ срываются стоны, когда Дор тянет губами мои соски и потом зализывает их, оставляя мокрые следы. Ведет эти следы вниз, опуская меня спиной на шелковую гладь постели и припадая к промежности. Его язык проходится широким обжигающим следом по середине, захватывая клитор и впиваясь в него. Я уже почти задохнулась от наслаждения и стягиваю простыню пальцами, выгибаясь навстречу откровенной ласке.

  Волоски бороды прикасаются к внутренней стороне бедра и иногда к самому лону, чуть покалывая и вызывая сладкую дрожь. Дор поднимается на локтях и накрывает мое тело своим, погружаясь не резко, давая привыкнуть к себе. Всего несколько неглубоких толчков, и жадный рот захватывает мои губы, приглушая крик наслаждения. Сильные руки увлекают меня, давая оседлать большое горячее тело. Он вновь насаживает меня, прижимая к себе. Теперь уже грудью ощущаю разбегающиеся покалывания и содрогаюсь вновь, роняя себя на мокрую грудь мужчины. Он не сдерживает больше мой крик и приходит к пику сам, придерживая мои бедра на себе.

  Когда мы восстанавливаем дыхание, расслабленно лежа на лиловой скомканной простыне, он неожиданно спрашивает:

  – Хочешь мороженное?– сейчас его глаза такие глубокие и темные от страсти, что невозможно предположить, что на самом деле они серо-зеленые.

  Такое смущение и детское чувство радости! Но уже во сне чувствую, что его образ от меня все дальше, он лопнул, разорвался, рассеялся, как туман, оставляя в памяти тянущую горечь. Я вспоминаю вкус того мороженного, но он кажется мне вовсе не сладким, а каким-то обычным, пресным...

  Просыпаюсь, вздрогнув от того, что Маша сует мне в рот свою пустышку. Ну как тут не рассмеяться! Малышка проснулась и нежно будит свою спящую маму. Наверное, я говорила и даже стонала во сне, и ребенок решил меня утешить соской...

  Обнимаю свою доченьку и поднимаюсь. Голова немного кружится, но это решаемо. Вот грудь болит, это проблема! Решаю кормить дочку грудным молоком с сегодняшнего дня. Она с радостью соглашается, впившись в меня и помогая себе ручкой. Шепчу ей песенку, чтобы малышка знала, что все у нас хорошо. Обвожу краем глаза фронт работ в заброшенной квартире. Ну, да ничего! С деревенской избой я же как-то справилась!

  * * *

  После обеда позвонила Вероника. Она хотела приехать, но я предложила ей прислать мне все задания по почте. Девушка быстро согласилась, чтобы не совершать путешествие в область. К вечеру мне удалось закончить с уборкой комнаты, с кухней же предстояло разбираться уже в другой день. Пока не стемнело окончательно, я наспех оделась, и нарядив ребенка в старенький комбинезончик, и направилась в магазин. Было очень кстати, что я всегда использовала наличные. Сейчас они очень пригодились.

  Было тяжело тащить из магазина пакет в одной руке и ребенка в другой, но помощников не попадалось на пути. Люди проходили мимо, спеша по своим делам. Их вообще было не много, что меня порадовало более всего остального. Незамеченная, неприметная, слившаяся с толпой – эти эпитеты теперь мои любимые. Они позволяют мне до сих пор оставаться живой, невредимой и растить дочку. Кроме Дорона, на свете еще и мой отец, и вот он точно не будет церемониться. Я точно помнила, что мама собиралась оставить мне городскую квартиру почти в центре столицы, и рано или поздно придется поплатиться за это. Лучший партнер – мертвый, потому что ничего уже не скажет. Это правило отца я помнила...

  Забросив по пути в терминале денег на телефон, я приготовилась к выходу 'на работу', мысленно радуясь возможности заработать и шлепая по притоптанным листьям на пешеходнике. Машуня нагулялась и уже сонно провожала взглядом все вокруг. Для меня это означало пару часов спокойной работы. Не были закончены уже начатые работы, стоило обработать новые заказы.

  Собственно, начатые работы и заняли весь вечер и следующий день. По новым заказам в аккаунте специального сайта для фрилансеров я запросила уточнения. Лишь спустя пару дней удалось взяться за заказ Вероники и Светланы. Работы по ним было не так много и не было жестких временных рамок. Девушки учились на третьем курсе, и до конца семестра оставалось еще пара месяцев. За это время я успела бы все сделать.

  В квартире мы с дочкой понемногу обжились. Голоса соседей сверху, периодически выясняющих отношения, громкий звук телевизора у старушки сбоку. Вечером в подъезде собирались подростки, приходящие к кому-то в гости, и дымили как паровозы между этажами в приоткрытое окно. По сравнению в деревенской избой, тут было комфортнее, хоть глаз и ушей поблизости добавилось, зато была ванная, где купать ребенка стало в разы легче.

  Моим открытием были деньги, аккуратно припрятанные за подкладку моего небольшого рюкзачка. Без сомнения, это было дело рук незнакомца. Мне очень пригодятся эти деньги сейчас. Вспомнилось, с какой радостью я обнаружила вот также припрятанные деньги в сумке, с которой вышла из дома Дорона... Я тоже потратила их не на гулянки. Именно сейчас такие совпадения не желали складываться в единую картину. 'Похоронив' Саилю Мерджинову, сбежав от убийц или полиции, я радовалась своей свободе. Удачное стечение обстоятельств вполне могло быть случайным. Ну, когда-нибудь же должно человеку банально везти? Я точно никого не убила, не предала, не украла, пора бы уже оставить меня в покое... Деньги, это же просто средство, и незнакомец отплатил мне за доброту и помощь. Пусть у него все будет хорошо.

  Я привела в порядок постельное белье, купила дочке пару вещичек на местном рынке. Мы начинали жить с ней заново, но необходимость передавать готовые работы и получать наличные становилась проблемой. Нужно было что-то придумать, чтобы иметь возможность выезжать, оставляя дочку. Но с кем?

  Подходила к концу вторая неделя нашей с ней автономной жизни, а я так и не решила вопрос с новыми документами. Для их изготовления запрашивали аванс, а я не решалась на передачу приличной суммы. В прошлый раз я оплатила паспорт из рук в руки. А тут... Что-то останавливало в последний момент, чувствовался подвох, возможный обман и потеря денег, так нелегко мне достающихся. Кроме того, нужно было отдать готовые работы и получить за них оплату. Только лично это могло произойти без обмана со стороны студента-заказчика, в его присутствии файл с готовой работой отправлялся на его электронный адрес или формировался в облачное хранилище со ссылкой.

  – Вероника, привет. Можешь помочь? – осторожно обращаюсь к девушке, все же отважившись набрать ее номер.

  – Что сделать? – не особо довольным и сонным голосом ответила девушка, явно не настроенная на помощь чужому человеку, но однажды уже помогла, так может, и сейчас?

  – С дочкой моей посидеть пару часов. Нужно в город.

  – О, нет! Только не дети. Что делать с ней? У меня не течет молоко, если будет голосить, рот закрыть нечем! – поспешила отвязаться девушка.

  – Ты же знаешь мою проблему, нужно лично передать работу, а то ведь кинут. – обреченно отвечаю, все еще не теряя надежды.

  – Я могу только взять тебя в город и минут десять подождать в машине, но чтобы ребенок спал. Меня тоже пойми, и время, и нервы. – выпалила девушка, немного раздраженно.

  – Согласна, конечно, когда тебя ждать? Я пока тебе обществознание перекину! – решила я порадовать свою добродетельницу.

  – Давай утром созвонимся, я еще не планировала завтрашний день. – разговор она оборвала, явно намекая, как ей неудобна моя затея.

  Придется подстраиваться. Благо, что клиент попался, соглашающийся со всем, хотя вопросов задал уйму. Заказал несколько контрольных, эссе, пару докладов. Даже смайлик отправил в последнем сообщении, будто общение носит не сугубо деловой характер. Эээх! Знали бы вы, студентики, как тяжело одной в этом мире карабкаться!

  Электронная почта жалобно булькнула очередным сообщением. Wi-Fi работал исправно, что позволяло действительно спокойно и анонимно работать в сети. Я сразу же открыла сообщение.

  Привет, автор! Я завтра за курьера развожу заказы по области на своей машине. Если тебе не удобно встретиться в городе, можем пересечься в области. – писал тот самый 'продуктивный' клиент.

  Пришлось задуматься, насколько такая встреча могла быть безопасной. Удобной – однозначно, но выдавать свое местоположение... Работает курьером и учится. Что тут криминального?

  Я буду возвращаться через Мурино от подруги, можем встретиться у трассы, там есть большой карман при развилке. Подробнее напишу утром.

  Упоминаемый дорожный карман как раз просматривался из окна квартиры. Периодически там останавливались машины, поэтому казалось вполне обычным, назначать встречу в таком месте. С обнадеживающим чувством я посвятила вечер моей малышке. Ведь завтра я планировала получить 'зарплату'.

  Глава 15

  Кайла

  Вероника ответила на мой утренний звонок и согласилась приехать. Я тискала Машеньку все утро, чтобы она наигралась и спокойно спала планируемые полчаса моей отлучки. В квартире было почти все отмыто, сантехника, плита, подоконники. Оставался только пол в прихожей с прожженным пятном на линолеуме, изрядно портившим внешний вид жилища.

  – Привет. Оу, ты прибрала все. Вот это сила воли. Я бы с ума сошла жить в такой дыре! – начала с порога Вероника, проходя и озираясь по сторонам.

  – Вещи и мебель старые, но все хорошо вымыто. Не брезгуй, садись на диван, я чистую простынь постелила. Покрывала просто нет. – захлопотала я возле девушки. – Могу чай предложить с печеньками, пока укладываю дочку.

  – Давай чай. После вчерашнего меня мучает жажда. – она уселась на краешек табуретки на кухне, манерно поправляя красивые подвитые золотистые локоны.

  Я быстро накрыла на стол, выставив печенье и чашку с блюдцем. Посуда была разномастной, кое-где с отбитыми краями, но я все добросовестно перемыла с содой.

  – Я скоро. – скрываюсь в комнате, чтобы приложить к груди и укачать Машу.

  Пару минут Вероника не издает ни звука, потом, держа чашку в руке, тихо заглядывает в комнату. Я держу засыпающего ребенка на руках, поправляя чашку бюстгальтера.

  – Как ты одна справляешься? В магазин как? – шепчет девушка, оглядывая комнату удивленным взглядом.

  – Просто живу, ни на кого не надеясь. Ради дочки. – также шепотом отвечаю ей, укладывая ребенка на бочок и подпирая спинку подушкой, чтобы во сне она не перевернулась и не дай Бог, не упала с дивана. – Она будет спать не меньше часа, а то и двух. Я же убегу всего на полчаса и буду очень спешить. Если вдруг ребенок проснется, просто возьми ее на ручки. Она уже почти не срыгивает и просто так не будет реветь, а на руках она всегда спокойная.

  Вероника молчит, допивая чай. Она сочувственно провожает меня взглядом.

  – Спасибо, Вероника. Мне так редко перепадает чья-то помощь. – искренне говорю ей уже в дверях.

  – Иди уже. Рыдать только с тобой, глядя, как живешь. – она закрыла за мной дверь.

  Пересекая небольшой пустырь с уже полегшим от утренних заморозков бурьяном, я поглядывала на часы в мобильном. Только бы не опоздал этот студент.

  Вспомнилось, как однажды в третьем классе я опоздала из школы, потому что забежала в гости к однокласснице. Тогда мы еще жили в большой квартире недалеко от центра города, и школа была рядом с домом. Водитель меня не возил, поэтому отец заставлял ежедневно отчитываться о времени своих уходов-приходов. И тут я не пришла в назначенное время.

  – Ну, и где ты шлялась? – встретил меня с порога громкий окрик.

  – Я к Наташе зашла, ей котенка купили. Я посмотреть только, на минуточку. – конечно, голос уже дрожал, слезы лились по щекам. – Она в двенадцатом доме живет, это же через площадку от нас.

  – Полтора часа смотрела котенка? – отец приближался, процеживая слова, будто они сводили ему зубы.

  – Прости, пожалуйста, я так больше не буду. Честное слово!

  – Конечно, не будешь! Ты просто так больше не сможешь! – в его глазах была такая ярость, что мое детское сознание просто захлебнулось страхом и непониманием. От меня требовали собачьей покорности на поводке...

  После этого разговора я смогла покидать дом либо с мамой, либо с охранником-водителем. Каждый шаг был подконтролен, водитель отзванивался постоянно, докладывая даже о том, что я просила подвезти до аптеки или часть занятий проходила в соседнем корпусе университета. Из-за этого ни подруг, ни друзей у меня не было. От меня шарахались, как от чумной. Ведь стоило кому-то со мной заговорить, как тут же ниоткуда появлялся охранник.

  Это было малопродуктивным с точки зрения физической охраны, ведь меня могли просто убить в обычном туалете, зато имело прекрасный эффект тотального одиночества и контроля, исключая любое общение и отношения со сверстниками. Телефон, безусловно, также прослушивался, в чем я не сомневалась ни разу. Полностью подконтрольный человек полностью предсказуем. Фантазия в поступках притупляется, ведь почти все 'нельзя', и навык подчинения крепчает с годами.

  Зачем это все было нужно отцу? Почему со мной обращались как с куклой? Мне просто давали есть, пить, учиться, как подопытному хомячку в красивой клетке. Был лишь один плюс из всего этого: теперь я обожала свою жизнь! Я любила каждый день! Полтора года только для меня светило солнышко, шли дожди, пели птицы, сменялись времена года... Только для меня!

  Внимательно оглядывая дорогу, перехожу трассу, останавливаясь и замечая сразу две машины. Обычная заляпанная грязью иномарка и относительно чистый черный внедорожник. Набираю сообщение студенту, что стою на месте и жду его. Отправляю. Почему-то волнение подкатывает к горлу неприятный ком, словно сейчас случится нечто. Что ж так любят меня неприятности?

  – Здравствуй, автор. – знакомый низкий голос откуда-то сбоку, запускающий стаи мурашек и дрожи по всему телу, словно это магическое заклинание, а не обращение.

  Глава 16

  Кайла

  Я оглядываюсь и вижу приоткрытую дверь легковой машины, откуда, собственно, и донесся этот голос, заставивший сердце опрокинуться на полтора года назад. На меня смотрит пара серо-зеленых глаз с заклеенной щекой. Отросшая густая борода и взъерошенные волосы не оставляют сомнений. Дорон... Немного другой, почти незнакомое выражение глаз и этот лейкопластырь на щеке... Боже! Это же...тот бандит, доходит до меня,...сейчас, при дневном свете, а не в полумраке деревенского дома... Как я могла не узнать Дорона в том подстреленном незнакомце? У него просто была щетина, да и видела, ведь, чувствовала, что знакомое лицо, фигура...

  – Ттты? – только и могу выдавить из себя, содрогаясь всем телом, как от удара кнута. Глаза, наверное, сейчас выпрыгнут на лоб.

  – Я. Садись на пару минут. И не трясись так. Я по делу приехал. – кивает головой, указывая в салон.

  Негнущимися ногами обхожу машину и сажусь на пассажирское сиденье, съежившись и ссутулившись одновременно. Сумасшедший дискомфорт и страх полыхают в сознании. 'Не возвращайся..', но я не послушалась, мы встретились, чем закончится это для меня? Ведь я не сделала ему ничего плохого, наоборот, выходила... Как я могла быть такой легкомысленной дурой? Что ему нужно от меня теперь?

  – Кая, я узнал тебя сразу. Не мог не узнать. Дочка ведь моя? – он повернулся, чуть наклонив голову в вопросе.

  Киваю, продолжая дрожать, сжав ледяными пальцами пристроенный на коленях маленький рюкзак. Эти родные когда-то глаза... сверлят меня, пробираются в самую душу. Как он мог молчать там, в деревне? Как могла случиться наша встреча, спустя столько времени? И как я могу соврать ему о дочке...

  – Тебя ищет твой отец со всей сварой. Убийство в деревеньке было спланировано, и о ребенке тоже могут уже знать. Ты умница, что подкинула документы в горящую машину, но теперь ты вообще без бумаг с малышом на руках. Позволь помочь тебе. – он говорил тихо, но его низким басом это получалось все равно звучно.

  – Не нужно. Я сама...Я не отдам ее! – вдруг пришла в голову мысль, что Дорон может предъявить права на ребенка.

  – Я видел твоего отца, он не для покаяния тебя ищет. Станешь разменной монетой в разборках с наследством, если посчастливится остаться в живых. Ребенка в расчет никто не возьмет, понимаешь? Я уже заказал документы на нас троих, уедем? – как я жала этих слов тогда, в далеком прошлом, когда еще безвозвратно верила ему, лучшему мужчине на свете!

  – Куда? – она тихо спрашивает не для того, чтобы выяснить направление. Этот вопрос для нее уже был самым важным и 'куда' означало 'куда угодно, только вместе'.

  – Все равно. На юг. На север. Я хочу видеть, как Маша растет, начинает ходить, говорит первые слова. Мне не оставить вас уже. – он берет своей огромной рукой мою ледяную ладонь и подносит к губам, не отнимая своего тяжелого взгляда от лобового стекла. – Если не сможешь простить, я пойму. Если откажешься, нас троих просто убьют, это вопрос пары месяцев.

  Слезы полились из глаз, и снова заболело внутри, закровоточило, заныло. Выдохнуть получилось, но вот вдохнуть...

  – Я так долго пыталась тебя забыть, выбросить из памяти. Было так больно, тяжело. А ты опять...

  – Ты не случайно меня вытащила и выходила. Это шанс... для нас. И урок... для меня. – он вновь посмотрел в мои глаза. – Я вышел из игры. Жду документы и учусь жить снова, с чистого листа, как ты. Если ты захочешь иначе устроить свою жизнь потом, когда ребенок чуть подрастет, я не буду держать. Хотел отпустить и даже смог уже однажды, чтобы не искал тебя Брамс.

  Я беззвучно рыдала, не пытаясь вырвать свою руку. Чувствовала покалывание в ладони от прикосновения к бороде, его губы на своих подушечках. Но так не могло продолжаться вечно.

  – Мне нужно идти. Обдумать. Ребенка на полчаса оставила. – спохватываюсь и уже открываю дверцу машины.

  – Погоди. Возьми, – протягивает мне пачку денег, перехваченную резинкой. – Здесь мелкими купюрами, чтобы удобно было расплачиваться в магазине. И не выходи в темное время суток из дома, одни утырки в этом районе шарятся.

  – Ты следишь за мной?

  – Нет. Я хочу, чтобы вы с Машей остались живы. Напишу тебе. – он замолчал и вновь уставился на пролетающие по трассе машины.

  Я взяла деньги, спешно засунув их в рюкзак. Мне пригодится любая сумма, кроме того, это деньги от Машиного отца, каким бы человеком он ни казался... Выгнать меня из своего дома действительно могло означать, что он пытался меня уберечь от своего мира. Он ведь сделал мне документы и оставил деньги на первое время. Я не верила в это до конца, но надеялась, хватаясь за эту мысль, как за соломинку. Только так больно...

  Открыла дверцу и зашагала к пешеходному переходу. Посмотрела налево, направо, перешла дорогу и пошла тропинкой по пустырю обратно к домам. Действовала на автомате, ибо быстро прийти в себя после увиденного и услышанного было невозможно.

  Глава 17

  Дорон

  Вот и она. Худенькая, но живая. Самый сильный человек, которого я когда-либо встречал. Сильнее меня во сто крат. Сейчас испугаю ее до смерти, но иначе нельзя. Она моя семья. И дочка.

  Сколько же я всего передумал за эти дни, просиживая в заброшенной даче на краю деревеньки. Вот теперь я понял, как выживала моя девочка. Какая бывает ледяная вода в колодце, насколько легко оступиться на прогнившем полу и подвернуть ногу, и как незабываемо пахнет пыль, сырость и старость в нежилом помещении... Дешевая лапша, черный хлеб, а потому что белый раскупили те, кто стоял в очереди раньше. Море тишины и одиночества... Мне пришлось пройти настоящий практикум терпения, так я еще был один, меня никто не трогал и не требовал заботы. Одиночество открывало мне множество новых мыслей и ощущений, которые раньше были для меня вовсе не важны.

  Боязнь заглянуть в себя глубже, ответить самому себе на вопросы, да я банальный трус, раз прятался все это время от собственной жизни, живя чужой, более удобной. Потому что можно было сказать 'так будет лучше, выгоднее, безопаснее'. Лежа на старой скрипучей раскладушке, я понял, что уперся в стену, добежав до нее огромными размашистыми шагами. Деньги? Да что ж мне их жрать теперь? Отсутствие привязанностей? Тоска, что лучше бы любить и сдохнуть в тот же миг. Чего я достиг в свои годы? Один...чтобы сдохнуть в заброшенном доме, и один, чтобы даже дурным словом меня не вспомнили, как и не было на свете бородатого Дорона...

  Даже озноб прошиб меня от этих мыслей. Тишина была оглушающей, звенящей, сводящей с ума. Детский лепет мерещился теперь мне часто, а крепко заснуть не получалось и вовсе, казалось, что усну и забуду про Каю навсегда, вернусь в свою никчемную жизнь снова.

  Нашел ее быстро по сайту фрилансеров. Отбирал тех, кто предпочитает получение наличных, и тех, кто общается с заказчиком только перепиской. На ее аватарке была героиня детского мультика, рыбка Дори, она так и оставила этот аккаунт. Дори – она дразнила меня этим забавным именем, звала... Заказ взяла быстро и выполнила быстро. Мне лишь было жаль ее труда. Но я оплачу ее работу, пусть знает, что может справиться сама, а я лишь помогу.

  Выманил ее на встречу, бессовестно соврал. Всю ночь ворочался, представляя, как мы встретимся. И говорить я не мастер, и видеть себя в зеркало было страшно. Заросшее лицо, как у первооткрывателя Сибири, да еще и шрам. Узнает незнакомца или сразу Дорона Кройца? Прости, Кая, что сделаю вновь больно...

  Разговор дается мне на редкость легко. Сотни раз прокрутив в голове все слова, оказывается, что произнести их в слух не так уж и сложно. Ей будет тяжело меня принять вновь, но Кая справится. Документы привезут на днях. А куда мы бы поехали? Все равно. Лишь бы вместе.

  – Я так долго пыталась тебя забыть, выбросить из памяти. Было так больно, тяжело. А ты опять...

  Все не важное ты говоришь. Думай о ребенке. Лучше прокляни меня, но согласись уехать.

  – Ты не случайно меня вытащила и выходила. Это шанс... для нас. И урок...для меня. – заглядываю в ее, полные слез, глаза. – Я вышел из игры. Жду документы и учусь жить снова, с чистого листа. Если ты захочешь иначе устроить свою жизнь потом, когда ребенок чуть подрастет, я не буду держать. Хотел отпустить и даже смог уже однажды, чтобы не искал тебя Брамс.

  Она плакала, не пытаясь вырвать свою руку. Я целовал ее ладонь, мягкие подушечки тонких пальчиков, такие родные и холодные.

  – Мне нужно идти. Обдумать. Ребенка на полчаса оставила.

  Протягиваю деньги, разменянные мелкими купюрами. Кая берет их и мне уже легче, что она не будет голодать. Все же она слишком худая, откуда только молоко берется? Вспоминаю сладость этого молока и особенный вкус, совсем не молочный. Тогда, в Бариново, любая еда и питье из ее рук казались волшебными.

  Провожаю взглядом маленькую фигуру. Буду писать ей сообщения в почту. Телефон неизвестный также, как и мой, наверняка, куплен с рук. Мысленно взываю к Богу, чтобы помог реализовать мой нехитрый план, вздыхаю и завожу двигатель.

  За окном мелькают перелески, и лишь сейчас я замечаю, что листва стала желтой, оранжевой, какая-то осыпалась уже, а ели стоят по-прежнему зелеными. Такие же разные эмоциональные всплески бушевали у меня в груди, от тяжелой горечи, что обрек Каю на скитания, до торжествующего вскрика, что мы будем вместе.

  Вернувшись в свое временное пристанище среди заброшенных дачных домиков, не выдерживаю и набираю сообщение.

  'Если что-то случится, дай знать. Я недалеко от вас'

  Ответ, естественно, все не приходил и не приходил. Оставив телефон на груди, прикрываю глаза и дремлю, лежа на раскладушке. Наверное, она занята малышкой, вот и молчит. Моей малышкой... Какой она вырастет? Вспомнит ли, что я не сразу появился в ее жизни?

  Только бы удался мой план. Я старался не оставить 'хвостов', выбрался из города на чужой машине. Деньги наличными с собой и небольшая 'страховка' тоже. Как будут готовы документы – можно открыть карты. Да, меня пытались уложить в клубе, но это всего лишь из-за сумки с наличкой, и если не догнали, то все, забудьте обо мне. Брамс видел меня совсем недавно, поэтому еще не хватился, но проданная доля 'ГринХилла' может вызвать большие подозрения. В любом случае подозрения будут, раз я не в городе.

  Ворочаюсь с боку на бок, не находя себе удобной позы, бережно, как хрустальный, перекладываю телефон. Надо все же что-то делать со своей внешностью. Встаю, не хотя, и направляюсь к небольшому зеркалу, закрепленному на стене импровизированной дачной кухни. Рядом с ним, на краю видавшего виды напольного шкафчика, в стакане стоят маленькая карманная расческа и старый бритвенный станок.

  Через полчаса вода в алюминиевой миске с гнутыми неровными краями закипает, и я вытаскиваю вилкой оттуда 'орудие пыток'. Аккуратно снимаю лейкопластырь с лица. Красавец... Крохотным куском потрескавшегося мыла намыливаю здоровую часть лица и подбородок рядом с раной. Сногсшибательные ощущения! Остаются всего несколько ссадин. Кожа под бородой оказывается намного светлее, но через пару дней обрастет щетиной и будет уже лучше. Вот с волосами на голове будет сложнее. Вытираю относительно чистой на вид тряпкой лицо. Шрам через поллица уже вполне зажил, поэтому решаю не клеить лейкопластырь, и так из зеркала смотрит оооочень своеобразный человек.

  Небольшие старые ножницы, также прокипяченные вместе с бритвой, кидаю в сумку. На одной из ночевок можно будет привести в порядок голову. Хотя...

  'Все в порядке'

  Вздрагиваю от булькающего звука. Ответила, значит, готова к диалогу.

  'Можешь меня подстричь? Ножницы есть'

  Представляю выражение ее лица...

  'Могу. После одиннадцати ночи в подъезде будет тихо. Придешь?'

  'Номер квартиры?'

  'Двадцать один'

  Я только что напросился на свидание! Сердце гулко застучало в груди от мысли, что со мной будут колдовать маленькие пальчики. Я видел, в какой дом и подъезд зашла девушка после нашего разговора.

  'Сегодня жди'

  Она приняла меня. Как отца ребенка, помощника. Может, все же есть шанс, что простит и подпустит ближе... Мучаюсь и радуюсь, как подросток, в ожидании этой встречи. Завтра необходимо выслать фото для паспортов, как раз вместе и сфотаемся...

  Взгляд падает на изрядно заросшую клумбу во дворе, на которой в хаотичном порядке растут почти двухметровые осенние цветы. Единственные, кто выдерживает первые заморозки. Странные ярко желтые шары на длиннющих суховатых стеблях. Я любил дарить Кайле цветы. При взгляде на красивые причудливые 'головы' ее глаза светились. Она улыбалась, целовала меня в щеку и бежала ставить букет в воду. А ночью, если вставала, обязательно подходила к ним и трогала их, едва касаясь кончиками пальцев лепестков, словно играя на фортепиано. Кая... Только теперь понимаю, что эта хрупкая девушка была моим личным титулом, который я почти прошляпил, но выдалась возможность все же взять реванш.

  Она спасла мне жизнь. Просто так, надрываясь, тащила раненного... Сердце ускорило бег, вспоминая запах молока в том доме, малышку на ее руках, усталые глаза, последний кусок хлеба у тарелки с супом. Себя я уже не прощу, но буду жить ради нее. Такие люди крутят эту долбанную, захлебнувшуюся в жажде наживы, планетку.

  Подступают сумерки, поэтому набрасываю старую куртку, найденную в дачном шкафу и смело шагаю в клумбу.

  Глава 18

  Кайла

  Сумбур в голове и волнение моментально прошли, как только я переступила порог старенькой хрущевки.

  – Вот видишь, не стоит так плакать. Мама ведь не исчезла. Она тебя любит и скоро придет. – слышу я голос Вероники, но не ее обычный, с претензией ко всему миру, а какой-то...нежный.

  Вероника держала Машу на руках, а та прижималась к ее щеке и трогала пальчиками лицо, разглядывая внимательно.

  – Вот и мама! – воскликнула девушка. – Проснулась, рыдала, но я успокоила. – гордо, как красноармеец, размахивая знаменем, Вероника двинула рукой с сидящей на ней детской попой, показывая, кого именно ей удалось успокоить.

  – Спасибо тебе! Давай ее мне. – протягиваю руки к дочке и принимаю.

  – Знаешь, моя жизнь больше не будет прежней. Это первый ребенок на моих руках. И прикинь, она прямо понимает, что я говорю. И так погладила меня по лицу, что хрен с ним с хайлайтером! – девушку переполняли эмоции. – И еще пахнет, этим, молоком.

  Вероника продолжала смотреть на малышку в моих руках. Та уже уверенно засунула в рот кулачок и спокойно ожидала развязки, стреляя своими большими красивыми глазами.

  – Ты очень мне помогла. – я посмотрела не девушку серьезно. – Работы будут скоро готовы, не волнуйтесь со Светланой, я сдержу обещание.

  – Тогда я полетела, а то захлебнусь в эмоциях! – и Вероника, чмокнув меня в щеку, выпорхнула из дома.

  Я приготовила себе поесть и, не выпуская из рук, малышку, все думала о Дороне. А ведь он выпроводил меня с документами и деньгами... И та кукла, тогда в квартире, она вела себя как на сцене, молчала и лезла ему под рубашку. И все действие было в гостиной, в одной комнате легче снимать на камеру сразу весь спектакль. Очень вероятно, что это был спектакль, и Дорон хотел меня просто убрать из своего окружения. Если сам выгнал, значит, плевать ему на меня, и надавить на него, угрожая мной уже не получится. Эта версия, конечно, приходила в голову, но она перекрывалась эмоциональной болью расставания и беременностью, а потому не представлялась до сих пор 'рабочей версией'.

  Я жила полтора года, думая, что и копейки не стою в глазах любимого мужчины. Но сегодня, когда он сказал, что отошел от дел и готов уехать со мной и ребенком... Не сомневается в том, что отец Машуни, хоть и похожа она больше на меня. Весь в шрамах, лицо сложно узнать. Я вдруг поняла, что безумно скучала по нему, словно вынуждена была жить в другом мире, и вот теперь удалось вернуться, а во мне все живое, трепещущее и сжимающееся от одного только взгляда любимых глаз!

  'Если что-то случится, дай знать. Я недалеко от вас'