Текст книги "Одержимый (сборник)"
Автор книги: Рик Р. Рид
Жанр:
Триллеры
сообщить о нарушении
Текущая страница: 28 (всего у книги 42 страниц)
– Ступай ты, черт тебя дери, домой.
Рэнди остановился, чтобы запихнуть волосы под капюшон куртки, грязной бежевой парки, отороченной мехом койота, – одежда, которую он получил в Армии спасения. Она выглядела несколько странно, но зато была теплой, черт возьми.
Направляясь к лестнице, он думал, что вообще-то ему не хочется никуда выходить, особенно в такую ночь, как сегодня.
– Сегодня вечером надвигается холодный фронт, – сказал Эвери немного раньше, – с обильными снегопадами и сильными ветрами.
Этот ублюдок говорил как метеоролог. Но он был всегда прав. Он умеет угадывать по небу, какая будет погода, – так он утверждал, по крайней мере. Скорее же всего он слушает радио и все повторяет как попугай. Но Эвери был смешным. Или, по крайней мере, умел себя таким показать, а это значило, что парень был совершеннейшим жуликом.
Рэнди шел по улице. Ветер с озера был таким холодным, что у него захватывало дух, кожа на лице сразу же обветрилась. Ему не хотелось думать о том, как он выбросил на помойку свою жизнь, но от этого так трудно удержаться, когда колкий декабрьский ветер щиплет твои уши и острыми когтями пробирается в штанины джинсов, к костенеющим коленям. Особенно тяжело вспоминать родителей, живших примерно в сорока пяти минутах ходьбы у озера Форест, в одном из богатейших пригородов. Вот сейчас они, вероятно, сидят у камина, сложенного из грубого камня и, глядя на поленья, потрескивающие в огне, нежатся в домашнем тепле. И не думают о своем сыне Рэнди, которого, насколько они знали, не было в живых.
Все последние тринадцать лет, собственно, были для него медленной смертью. Рэнди двинулся по Лоренс-авеню, нагибая голову с каждым порывом ветра, несущим порцию снега, и мысленно переживая все эти годы: воспоминания приходили непрошеными, как взрывы кислой отрыжки.
Он видел себя в тринадцать лет, почти как на фотографии. Образцовый среднеамериканский мальчик ирландского происхождения с коротко подстриженными темно-рыжими волосами, синими глазами, великолепными зубами – результат хорошего подбора предков и выведения породы. Именно тогда, собрав все имевшее для него цену в рюкзак, он вместо того, чтобы направится в университет имени Лойолы, двинулся по шоссе на запад. Тремя неделями позже, плененный цепенящим миром марихуаны и дешевого крепленого вина, он оказался в округе Тендерлойн города Сан-Франциско. Это был кратчайший путь к тому, чтобы начать торговать своим телом. Это давало возможность обеспечить себя самым важным: вином, пищей и наркотиками. Позже он кое-что урезал в своем рационе, упростив свою жизнь до одних наркотиков, и только в случае, когда их не было, компенсировал это крепленым вином.
Такой жизнью он жил достаточно долго, став алкоголиком и наркоманом. К тому же заразился сифилисом и долгое время, почти три года, не подозревал об этом, потому что болезнь была вялотекущей.
В своем воображении он видел себя шестнадцатилетним мальчиком, брошенным на окраинах Чикаго на милость тех, кто годился ему в дедушки, и промышляющим в кварталах, где в прежние времена не бывал ни он сам, ни его близкие, ни друзья. Но ведь когда-то, в незапамятные времена, которые теперь казались ему столь же далекими, как старая сказка, он жил на озере Форест. В стране, куда ему никогда не суждено было вернуться.
Универсальный образец американского юноши, в шестнадцать лет он навсегда потерял свой облик. Рэнди мотал головой, вспоминая, как он выглядел, когда был панком. Тогда он носил прическу стиля «мохавк» с гребнем стоящих черных волос по самому центру головы. Весь затянутый в черную кожу, вплоть до черных ботинок. Нос его был проколот, а кожа на голове татуирована, на груди же красовалось изображение черепа и костей.
Он промышлял на улице проституцией. В те времена, в 1981 году, на этом можно было заработать хорошие деньги. И никто в Чикаго особенно не беспокоился о СПИДе, а подростки вроде Рэнди продавались и перепродавались по цене баллона бензина.
Рэнди дрожал, но не от холода. Тогда-то, в возрасте «относительной невинности» он и получил (теперь он был в этом уверен) ВИЧ, но узнал об этом только четырьмя годами позже, когда работник социальной сферы уговорил его сделать анализ на СПИД.
В двадцать лет он решил положить конец своей карьере уличной проститутки – но это все равно что запирать двери конюшни после того, как конь уже украден.
Главной причиной, почему Рэнди решил идти один, был СПИД, хотя он никогда бы не сказал этого мальчику. Рэнди фыркнул: мне уже нечего терять.
Рэнди остановился под фонарем на автобусной остановке. Закурил сигарету, размышляя об опасности уличного ремесла. Как бы там ни было, я уже слишком стар для такой работы. Он оглядел пустынную улицу, высматривая серо-зеленый автобус, идущий на запад.
А вирус даже в эти минуты размножается и размножается в его теле. Он ощущал его как некое чужеродное существо, которое поселилось в нем. К счастью, пока что не проявлялось никаких особых симптомов, правда, иногда от азитотимидина, который ему давали в отделе социальной помощи, его мутило, что было достаточно противно. Но он все ждал, когда сляжет с пневмонией (об этом его предупреждали врачи), или с кожными поражениями, или с туберкулезом, – пока что проносило. Кто знает, когда это проявится?
Ему говорили даже о вероятности того, что он вообще никогда не заболеет. Конечно, если его зарежут или он попадет под автобус прежде, чем болезнь проявится.
Рэнди увидел автобус. Он не хотел думать, что будет потом. Во всяком случае не сейчас, когда ему нужно беречь энергию для предстоящей борьбы. Когда он отсчитывал мелочь, которую собирался опустить в кассу, его вдруг посетила мысль, связавшая его инфекцию с человеком, которого он собирался посетить: будем думать, что я получил ее от тебя.
Автобус, громыхая, мчался на запад по Лоренс-авеню – мимо складов, ресторанов, маленьких бакалейных лавчонок, окошечек банковских пунктов с прорезями для кредитных карточек. Мелькали вывески порнотеатров и книжных магазинов для взрослых, поражающие своим убожеством.
А помимо всего этого в душе Рэнди горело желание встретить Дуайта Морриса. С той ночи, когда Дуайт Моррис подцепил его на Фостер-авеню-бич, в парке, а это была одна из последних ночей, когда Рэнди работал на улице, прошло много лет. Дуайт привез его в одноэтажное кирпичное бунгало, похожее на все остальные одноэтажные дома в этом квартале. (Боже, как я найду его?)
Ему не хотелось думать о той ночи. Но она все равно всплывала в памяти. Он позволил этому человеку, хлипкому и слабому на вид, со странными белыми глазами и мерзким хихиканьем, связать себя и в таком виде ласкать. Но он не должен был позволять ему прижигать себя сигаретами и вырезать на груди греческую букву «лямбда» лезвием бритвы. «Пусть этот знак твоей извращенности останется с тобой», – бубнил тип, не отрывая глаз от крови, которая сначала по каплям, а потом ручьем потекла по его гладкой коже. Он не должен был позволять вставлять себе в анус бутылку из-под кока-колы, не должен был позволять ему хихикать и радоваться и говорить о том, что почувствует Рэнди, когда бутылка сломается у него внутри, а стеклянные осколки порежут его прямую кишку и убьют его. Он не должен был позволять ему размазывать по своему лицу экскременты, хотя в его рот был засунут кляп, чтобы он еще дышал этим запахом.
Нет, он не должен был позволять проделывать с собой все это. Но этот человек проделал все! Потому что Рэнди был связан. И никто не мог услышать его криков в пустоте хорошо изолированного дома.
Не могли услышать и самого Дуайта, когда болезненные взрывы его похоти и вопли достигли своего пика и он взывал к Богу, чтобы тот не стал помогать этому порочному мальчику, а его, Дуайта, действия и муки Рэнди расценил бы как неизбежную жертву очищения от грехов – и его самого, и мальчика. Боль отмоет от черноты душу этого «куска грязи», запятнавшего себя пороком, – так он считал.
Только притворившись, что он принимает эти болезненно извращенные игры, Рэнди смог незаметно ослабить свои путы. Задушив нестерпимую боль, загнав ее внутрь и притворившись, что он даже благодарен за «спасение», Рэнди сумел установить контакт с Дуайтом. Освободившись от веревок, он извернулся и больно лягнул Дуайта в низко свисавшие яички, а затем – в лицо, угодив в глаз. Так он убежал из этого дома. Голый и истерзанный. Он был благодарен судьбе, что вообще остался жив.
Этой ночью он поклялся покончить с проституцией. Поклялся также, что никогда не вернется в этот кошмарный дом. Даже чтобы отомстить.
Теперь, просматривая улицу на север от Харлем, он пытался и не мог вспомнить, где расположено это проклятое логово. Ведь это было много лет назад.
А что я предприму, когда попаду в дом? Ну, пока что не решена и первая задача. Ты опережаешь события.
Поднялся ветер. Он швырял дождь со снегом в обожженное непогодой лицо Рэнди, колол его иголками. Продвигаясь на юг, он оказался перед «Бургер Кинг», маленьким ресторанчиком, и подумал: а вдруг справочник платного телефона окажется на месте. Это был выстрел наугад, но с дальним прицелом. Он придвинул к себе том в черной обложке и раскрыл его. Однажды человек по имени Дуайт Моррис вошел в мир себе подобных людей. Вампир, но с семьей и домом, купленным в кредит. Возможно, даже с собакой.
И почему бы здесь не остаться его телефону? Рэнди повел пальцем по списку напечатанных мелким шрифтом имен и... нашел Дуайта Морриса. Слишком просто. Улица Брунер находилась отсюда всего в трех кварталах.
Рэнди смотрел на «Бургер Кинг». Ресторанчик казался ему теплым и уютным. У кассового аппарата стояла одинокая девушка. «Привет. Принять у вас заказ?» Накручивая прядь темно-рыжих волос на указательный палец, он почувствовал тошноту. Ему не хотелось идти дальше. Как славно было бы зайти в «Бургер Кинг», заказать чашечку кофе, посидеть у окна, глядя на падающий снег. Он мог бы сказать потом, что не сумел найти Дуайта Морриса или что тот переехал, ушел в подполье – все что угодно! Ну а как насчет Крошки Ти и Уор Зона? И мальчика, который всплыл в озере Мичиган? Возможно, он спасет Крошку Ти и Уор Зона от той же участи.
Но решение крепчало по мере того, как он шел дальше. Что он, собственно, теряет? Маловероятно, что он увидит свой тридцатый день рождения...
Когда он нашел нужный дом, казалось, что тот не освещен. Окна, прикрытые простынями, без занавесок, похожие на пустые глазницы, отражали снег, освещенный уличными фонарями с противоположной стороны улицы. Машина, зарывшаяся в снег на несколько дюймов на подъездной дорожке, казалась каким-то затаившимся животным, готовым прыгнуть на него.
Рэнди не останавливаясь прошел мимо дома. Пока еще рано. Он не подумал, как справиться с ситуацией. Он дошел до угла, засунув руки в карманы куртки, сердце его глухо билось. Тошнота была почти непреодолимой. Джимми, борясь с Дуайтом, поджег дом этого типа и его самого. Каков теперь этот безумец, если он заклинился на мысли о мести?
Рэнди передернуло от холода – или от страха? Я должен все тщательно продумать. Мне надо было принести с собой оружие. У Дуайта преимущество фунтов в пятьдесят по сравнению с тобой. Что ты вообще собираешься сделать – задушить его? Надо вернуться в «Бургер Кинг»... и вызвать копов по платному телефону.
Эта мысль пришла к нему вдруг, сразу. Почему он не подумал об этом раньше? В ответ всплыло воспоминание: он увидел себя четырнадцатилетним, изрядно наширявшимся ЛСД где-то на улице Сан-Франциско, в каком-то боковом переулке. Удар по голове дубинкой мгновенно поверг его на землю. Это методы копов... он никогда не доверял им.
Рэнди потянул за шнурок, и капюшон плотно обтянул его голову и сомкнулся вокруг щек. Воздух, казалось, становился все холоднее и холоднее. Он прошел немного дальше по Брунер, все еще размышляя. А что, если я ошибся? В Чикаго столько психов. Уж Рэнди знал об этом не понаслышке. А что, если Дуайт Моррис не виновен в том, что произошло с этим парнишкой, которого выудили из озера Мичиган? И Уор Зон просто спрятался в нору с одним из своих клиентов, а Крошка Ти укатил обратно во Флориду на «Грейхаунде», почувствовав, что Чикаго навяз у него в зубах?
Копы не окажут ему помощи. Он знал, что достаточно им на него посмотреть, и они не поверят. Но если ему и удастся выманить их к дому Дуайта Морриса, чью сторону они возьмут? Рэнди, в прошлом уличного мальчишки, промышлявшего проституцией, или Морриса? Налогоплательщика, живущего, по всей видимости, спокойной семейной жизнью? Рэнди не сомневался, что они просто уйдут отсюда, даже если и проверят дом Морриса по верхам. Ведь невозможно ночью обратиться к судье за ордером на обыск.
А визит полиции будет иметь результатом только одно: если Крошка Ти и Уор Зон у Морриса, это напугает его и он сделает все, чтобы быстро избавиться от улик.
Избавиться от всех улик навсегда.
Или, по крайней мере, до тех пор, пока они не всплывут у берегов озера Мичиган.
Нет, он не должен обращаться в полицию. Если что-то и можно предпринять, то только самому. Один на один.
Рэнди оглядел улицу, взглянул на темный дом. Там ли его друзья? И если там, то в каком виде?
Сердце Рэнди сжалось при мысли, что Крошка Ти и Уор Зон, возможно, умерли. Только их трупы пока не обнаружены. Рэнди вернулся к дому. Это пораженческое настроение не приведет его ни к чему. По мере того, как он приближался к дому, тот, казалось, принимал все более угрожающий вид.
Ему почудилось, что в одном окне что-то промелькнуло, затеплился свет. Но потом он решил, что это зрение сыграло с ним шутку, просто галлюцинация, вызванная страхом. Да, это страх – дыхание его участилось, в желудке образовалась спазма, выступившая на лице испарина леденела на ветру – он был уже у двери. В памяти промелькнуло видение: он у этой самой двери десять лет назад, Дуайт Моррис цепко хватает его за задницу, и он ощущает запах алкоголя, идущий от Дуайта, и слышит жаркий шепот, какая он мерзкая, порочная шваль.
Прежде чем Рэнди решил, что делать дальше, зажегся свет на террасе. Рэнди окаменел и будто прирос к маленькому квадрату цемента перед дверью. Его единственным желанием было повернуться и бежать, но он знал, что время выбора прошло. Только это билось в его мозгу, когда он смотрел на светлую деревянную дверь, ожидая, что она вот-вот откроется.
Дуайт почти не изменился с тех пор: таким он и запомнился Рэнди. Может быть, слегка отвис живот, но сейчас он был скрыт под черной водолазкой, и темные волосы, пожалуй, поредели. Он внимательно смотрел на Рэнди, и Рэнди догадался, что он пытается вспомнить – кто он.
Вспомнит ли он меня? – соображал Рэнди, но тут же отбросил эту мысль. Его не вспомнила бы и родная мать.
– Чем могу быть полезен, молодой человек? – В голосе Дуайта было только раздражение.
Рэнди от волнения заикался:
– Видите ли, у меня сломалась машина... могу я воспользоваться вашим телефоном?
Мысленно он уже ненавидел себя за столь неуклюжий предлог. Ему следовало захватить с собой Эвери. По крайней мере, он не был бы один, толстяк Эвери достаточно силен. Почему он вообразил, что сможет что-то сделать в одиночку? Только ухудшит ситуацию. Единственное, что он всегда и делал в жизни. Почему сейчас что-то должно измениться?
Дуайт высунул голову из двери, не побоявшись холодного ветра и оглядываясь вокруг.
– Где. она?
– Там, на Харлем, – сказал Рэнди.
– На Харлем полно телефонов. Вы что – не могли воспользоваться одним из них? Зачем было утруждать себя и идти сюда? И почему вы выбрали именно этот дом, молодой человек?..
Рэнди поскреб в затылке, по коже бегали мурашки. Было ощущение, что его поймали за руку, и он почувствовал, что у него горит лицо.
– Я... я когда-то знал кое-кого, кто жил в этом доме.
– Да?
Дуайт улыбнулся, но его улыбка не была доброжелательной. Улыбка казалась хищной.
– Ну, кто бы это мог быть? Я живу в этом доме пятнадцать лет.
– Женщина, – сказал Рэнди, надеясь, что сможет добиться своего, притворяясь, что знает жену этого типа.
– Женщина? Да, женщина здесь правда жила. – Дуайт поглядел на него. – А как вы с ней познакомились?
В его глазах вспыхнул интерес, похоже, он начал получать удовольствие от этой игры. Он заговорил снова.
– Может быть, вы с ней работали? В опекунстве?
Как же, думал Рэнди. Неужто ты думаешь, что я так глуп? Если я скажу, что так оно и было, он мне ответит, что она там никогда не работала. Бинго [9]9
Бинго – игра, похожая на лото. Восклицание «бинго!» означает окончание игры.
[Закрыть]! Закрой дверь. Улыбка Дуайта выдавала его намерения.
– Нет, я не знал, что она там работала.
– Ну, в таком случае этот мир так тесен. Как же вы с ней познакомились?
Рэнди пожал плечами. Сердце его бешено колотилось. Что бы такое сказать, что сработает безотказно? Может быть, Дуайт водил знакомства со своими соседями, и Рэнди мог сказать, что жил поблизости. А если он прекрасно знал своих соседей – тогда останется сказать, что он ошибся, – так, что ли?.. Нет, надо что-то сказать. Если говорить правду, – ответ будет очень коротким. Только не это.
– Ну, – продолжал Дуайт улыбаясь. – Сегодня вечером Марианны здесь нет. – Казалось, он что-то обдумывает, прежде чем сказать главное. – Рождественская программа – ее обязанность. Она дирижирует хором в школе Сенн. – Дуайт поглядел на часы. – Она вернется через полчаса.
И тут Рэнди понесло.
– Она была моим преподавателем. – Он улыбнулся Дуайту и добавил: – Миссис Моррис.
Улыбка исчезла с лица Дуайта.
– Ни одна из живущих здесь женщин никогда не работала в школе Сенн. И в какой-либо другой школе тоже. Кто вы?
Рэнди растерялся: что делать? В голове гудело. Его затошнило, и он боялся, что его сейчас вырвет. Он смотрел на Дуайта, словно ища у него помощи, и лихорадочно потирал руки. Что-то должно прийти ему на ум – должно! Он оглянулся, посмотрел на улицу, в обе стороны, потом снова на Дуайта, который все еще ждал. Кажется, его не беспокоил даже холодный ветер, задувавший в дверь.
– Я спрашиваю, – проговорил Дуайт медленно, будто имел дело с глупым ребенком. – Кто вы?
Рэнди проглотил липкую слюну. Оставалось повернуться и бежать, бежать так быстро, как только он мог, нестись туда, откуда он пришел. Попытаться сделать это пока не поздно. Но он думал о вирусе, который размножается в его теле, о том, как мало ему осталось жить и сказал:
– Я Рэнди. Это было давно, но я надеялся, что вы меня вспомните.
И тут спокойствие Дуайта и невозмутимость лопнули. Он отступил назад и, повернув голову, стал пристально вглядываться в Рэнди.
– Черт побери, неужели можно узнать такого субчика, как ты?
Рэнди улыбнулся:
– Мы прекрасно провели время пять лет назад. Не говорите мне, что не помните. Я уверен, что такое траханье забыть нельзя. Можно мне войти? Я покажу вам кое-что, и это освежит память.
Дуайт посмотрел назад – в прихожую своего дома.
– Не думаю, что это хорошая мысль. Вряд ли я вас знаю.
Он уже изготовился закрыть дверь. Рэнди, сделав быстрое движение рукой, помешал ему. Дуайт с удивлением посмотрел на него, но сопротивляться не стал.
– Чего вы хотите? – прошептал он. – Вряд ли меня заинтересует ваш товар, молодой человек.
– Почему бы и нет? – ответил Рэнди, чувствуя себя немного увереннее, – ему, кажется, удалось пробить брешь в линии обороны этого психа. – Может быть, я слишком стар для вас?
– Довольно. Убирайтесь отсюда, или я позову полицию.
– Ну нет. – Рэнди решился на крупный блеф. – Думаю, полиция гораздо больше заинтересуется вами, чем мной.
Дуайт посмотрел на Рэнди, глубоко вздохнув.
– О чем вы?
– Вы, полагаю, знаете это. – Рэнди весь дрожал. – Так разрешите мне войти?.. Здесь холодно стоять.
Наконец Дуайт отступил, позволив Рэнди войти в дом. Рэнди оглядел комнату: кругом пыль и общее запустение. Раньше все выглядело иначе.
– У вас тут мило, – улыбнулся Рэнди.
Дуайт затравленно зыркнул на него: на его лице был написан страх.
– Скажите, чего вы хотите?
– Сначала позвольте высказать мне свои впечатления. – Рэнди все больше чувствовал, что овладевает ситуацией. Он учитывал, однако, что блеф может сработать, а может и не сработать. По крайней мере, у него появился план.
Дуайт, дрожа, втягивал в себя воздух.
– Чего ты хочешь?
– Я знаю, что ты кого-то убил.
– Ты не можешь знать ничего подобного.
– Мне хотелось бы пойти на Скалы. Хорошее место для раздумий.
Рэнди видел, что Дуайт до крови прикусил себе щеку, пытаясь болью вывести себя из шокового состояния. Но по выражению ужаса на его лице было ясно: он все знает.
– О Карлосе Гарсии. – Рэнди придвинулся вплотную к лицу Дуайта, ощутил запах его пота. И еще от него пахло луком и мясными консервами.
– Не знаю никакого Карлоса Гарсии.
– Ты знал его достаточно хорошо, чтобы прошлой ночью утопить в озере.
Дуайт не мигая смотрел на него, потом уселся на пол в позе индейца.
– У тебя нет никаких доказательств, – выдавил он из себя.
– Показания свидетелей всегда имеют некоторую цену. Я видел тебя, Дуайт Моррис, смотрел из-за валуна, на котором случайно оказался. Я сидел на нем.
– Там никого не было... – Дуайт проговорился. – Как ты узнал мое имя?
– Я уже говорил, что знаю тебя. Несколько лет назад я получил от тебя сувенир. Кое-что, чтобы запомнить тебя. Так, мелочь.
Рэнди расстегнул куртку и поднял рубашку, чтобы показать шрам на животе в форме буквы «лямбда».
– Это ты помнишь? Произведение искусства, выполненное лезвием бритвы.
Дуайт отрешенно смотрел на шрам, и теперь Рэнди по выражению его лица было ясно – он вспомнил или, по крайней мере, признал свое творчество.
Дуайт потер лоб ладонью и вздохнул.
– Так чего ты хочешь? Денег?
Рэнди оглядел пустой дом.
– Не думаю, что ты хороший добытчик.
Он сел напротив Дуайта, глядя прямо в глаза.
– Я хочу заполучить своих друзей обратно. У меня есть основания считать, что их исчезновение связано, мать твою, с тобой. Это маленький чернокожий паренек по имени Уор Зон и рыжий мальчик Крошка Ти.
– Не знаю их.
– Знаешь, дерьмо ты эдакое.
И в этот момент оба они вздрогнули: глухие удары наполнили дом. Бам! Бам! Бам! Они шли из подвала. Рэнди уставился на пол, как если бы мог видеть что-то сквозь доски. Он двинулся к Дуайту. Брови Дуайта сошлись надо лбом. Он снова втянул щеку и прикусил ее.
– Что это? – спросил Рэнди.
Дуайт не отвечал.
– Я тебя, подонок, спрашиваю.
Дуайт смотрел на свои руки – они дрожали.
Рэнди оглядывался. Звук шел снизу, опоясывая весь дом. Там где-то должна быть дверь в подвал. Вот она – в кухне, рядом с плитой. Здесь звук снизу, казалось, был слышен сильнее. Рэнди рывком распахнул дверь и увидел... темноту.
И лестницу.
Поспешив зажечь свет, Рэнди начал быстро спускаться вниз по ступенькам, держась одной рукой за стенку, чтобы не упасть. От того, что он увидел в подвале, у него захватило дух. Ряд за рядом стояли ящики, похожие на гробы. В боковых стенках ящиков просверлены отверстия – из некоторых торчали узлы веревок.
Один из ящиков сотрясался от ударов, которые наносились изнутри. (Боже, сделай так, чтобы там были не Уор Зон и не Крошка Ти!) Рэнди ринулся к ящику и потянул его крышку. Да, там был Уор Зон. Тело мальчика лоснилось – он лежал в луже собственных экскрементов. Его глаза, выделявшиеся на перемазанном лице, наполовину закрытом маской из клейкого пластыря, были широко раскрыты и полны ужаса. Из-под пластыря, наклеенного на рот, доносились приглушенные, едва слышные крики. Уор Зон извивался, вертелся, брыкался и молотил по стенкам ящика своими связанными конечностями. Глаза его были совершенно безумными, в них не оставалось и крупицы сознания.
Рэнди наклонился и положил руку на его скользкое от пота тело.
– Ну же, парень, успокойся. Все будет хорошо. Теперь я здесь. Я позабочусь о тебе.
Он еще ниже наклонился к ящику и начал распутывать переплетения узлов.
И когда на ящик упала скользнувшая сзади тень, Рэнди понял, что не должен был поворачиваться к Моррису спиной. Рэнди круто повернулся как раз вовремя, чтобы увидеть за своей спиной Дуайта с высоко поднятой кувалдой.
– Ты, мерзкое дерьмо, – задохнулся Рэнди и ринулся на противника. Он схватил Морриса за руки, пытаясь вырвать у него кувалду, и они закружились по подвалу в мрачном безумном танце. Дуайт пытался опустить молот, а Рэнди отчаянно старался вырвать его из рук нападавшего.
На секунду Моррис ослабил хватку, и Рэнди воспользовался моментом, чтобы вырвать кувалду. Но тут же все усилие, которое он сконцентрировал на попытке вырвать орудие, сработало против него, и, споткнувшись, он полетел на спину, ударившись подколенными ямками об ящик.
Рэнди опрокинулся назад, врезавшись в острый край доски, и его голова ударилась о нее с глухим стуком.
Хотя он и чувствовал себя немного оглушенным и голова у него закружилась, а перед глазами заплясали серебряные искры, он продолжал крепко держать кувалду, притягивая ее к груди.
Моррис прыгнул и обрушился на него всем телом: вместе они проломили фанерную крышку ящика. Рэнди чувствовал под собой чье-то копошащееся тело. Крик, который, казалось, исходил от девочки, нарушил тишину подвала. Слабые руки толкали Рэнди в спину, пытаясь избавиться от давления его веса.
Но Моррис лежал на нем сверху, и Рэнди не мог сделать ни одного движения, чтобы освободить ту, которая под ним.
Еще хуже было то, что он не мог шевельнуть руками, чтобы поднять кувалду.
К тому же ему казалось, что в легких у него совсем не осталось воздуха. О Боже, я с этим не справлюсь. Пожалуйста, пожалуйста, дай мне силы, только раз, только один раз.
Высвободив руку из сплетения их тел, Моррис дотянулся до лица Рэнди и рванул его своими ногтями. Он старался попасть в глаза, настойчиво целя в левую глазницу, а Рэнди силился высвободить руки, которые были прижаты Моррисом к груди.
Рэнди казалось, что его глаз вот-вот лопнет, и с силой, рожденной болью, он рванулся с безумным криком и высвободил руки. Потянув на себя Дуайта и цепко удерживая его запястье, он оторвал его от своего глаза.
Кувалда выскользнула из его рук.
И Моррис воспользовался моментом. Все произошло так быстро, в секунду или полторы, что Рэнди показалось, будто это время выпало из его сознания: Моррис отпрянул от него и тотчас же схватил кувалду.
Он не стал медлить и поднял кувалду над головой: в его глазах пылали ярость и ненависть.
Последнее, что Рэнди увидел в своей жизни, – черный металл головки молота, опускавшегося на него. Рэнди едва почувствовал удар, когда тяжелый молот опустился на его голову, раздробив череп и навсегда погрузив его во мрак, более непроницаемый, чем тьма в ящике, в котором был заключен его друг.
