Текст книги "Мне важно этой ночью (СИ)"

Автор книги: Риччи Джасс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 14 страниц)

68 глава

Я быстро уснула. Но когда проснулась, возле меня крутилась медсестра. Улыбнулась и сказала:

– Ваш ужин, вам лучше попытаться сесть удобнее и поесть.

– Спасибо, я постараюсь.

Кусок в горло не лез, но я старалась затолкать в себя хоть что-то из еды. Я чувствовала как ноет желудок, как отчаянно болит голова. Жую бутерброд, запиваю чаем. В палату раздается стук, а потом просовывается голова Кости. Я дернулась от неожиданности. Естественно ни о чем хорошем почему-то не подумалось.

– Здравствуйте, только не томите! Как Дима? Ему лучше?

– Я войду?

Он спросил это почти утвердительно, тут же входя в палату.

– Дима в порядке, за ним ухаживают лучшие врачи, – взмахнул руками в успокаивающем жесте. – Вы увидитесь, как только оба поправитесь. Мне скорбно сообщать, что твой отец был убит. Охранники Борзого дали показания. Борзый застрелил его, когда пытался стрелять в тебя. Как и Дима, он стал между тобой и Борзым как живой щит.

Уже не шум в ушах. Там все кипит. Прижимаю ладони к ушам и сжимаю голову. Трясу ею, но ни одна плохая новость не желает выветрится.

– Это все из-за меня, это я все разрушила, – повторяю эту фразу десятки раз, пока в палате не появляется врач, которого видимо вызвал Константин.

Я обнимаю колени руками и касаюсь из стороны в сторону.

– Успокоительного девушке. Что вы сказали пациентке? Она в невменяемом состоянии.

– Поспешил обсуждать нюансы криминального дела, – виновато говорит Константин, понурив голову. – Можем прислать своего психолога, он хорошо прорабатывает пациентов после такого рода ментальных травм.

Все резко стихло. Все люди куда-то делись. Веки сомкнулись и настало долгожданное облегчение... до следующего раза.

Возможно это продолжалось бы долго и нудно, если бы меня принудительно не вынудили на сотрудничество с психологом. Он говорил правильные слова. Я их понимала, но ту грязь, что чувствовала на себе за тот короткий, но такой уничтожающий меня изнутри момент из моей биографии, я извлечь из себя не могла.

Прошло две недели. Я смогла вырваться из лап больницы. Легче не стало. Разве что немного физически. Душевные раны до сих пор кровоточили. Мне просто нужно время. Даже психолог согласился сделать маленькую передышку.

Я вошла в родительскую квартиру и поняла, что не хочу здесь жить. Не буду. Слишком много воспоминаний. Нехороших. Я собрала только самые важные вещи и уехала на съёмную квартиру. До тех пор, пока квартира находилась на продаже, я решила побыть наедине со своими мыслями.

Свалив вещи на пороге, умчалась в туалет. Слезы моментально брызнули из глаз, когда живот скрутило с новой силой. Нет, это не выкидыш. Это просто настали женские дни. Нас действительно теперь ничего не связывает с Димой. Вообще. Нет ребенка. Нет будущего. И я даже не знаю теперь как правильно реагировать на случившееся. Смогу ли я жить без него? Я должна это знать.

Набираю номер Константина.

– Меня выписали, я хочу видеть Диму. Поможете?

– К сожалению нет, – грустно ответил мужской голос. – Это больше не в моих полномочиях. Ещё как минимум две недели Дима будет под наблюдением. Раскрылись новые подробности махинаций главного подозреваемого, – после того случая в больнице он специально не произносит имен, – и дело перевели выше. Дима в надёжных руках, но полностью изолирован пока мы не убедимся, что его здоровью ничего не угрожает и он в безопасности. Дело усугубляется тем, что твой муж ещё и иностранный гражданин. Документально жопа полная.

– Я тебя услышала. Прости.

Я отложила мобильник в сторону и попыталась умыться. Ничего не помогало.

И я опять выла как волк, сползая по стене на пол. Я так хотела этого малыша, а его нет. Ничего нет.

Очнулась на полу в коридоре только ближе к вечеру. Подтянула колени к подбородку и сжала их руками.

Агния Петровна. Я же ей обещала сообщить о выписке. Едва поднимаюсь на ноги, все ещё не хватает сил на активные передвижения. Ищу мобильник.

– Меня выписали, Агния Петровна, а к Диме не пускают.

Едва не заплакала прямо в трубку, но вовремя захлопнула рот ладонью.

– Как же так? А где ты? Откуда забрать тебя домой? – немедленно ответила пожилая леди.

– Я приеду к вам, скоро, не переживайте. И нам нужно поговорить.

Я собиралась долго и нудно. Даже таксист несколько раз напоминал о своем приезде. Всю дорогу к дому бабушки я не сказала ни слова болтливому таксисту. Просто равнодушно соглашалась  с его разговором и думала о предстоящем разговоре.

– Добрый вечер, у вас вкусно пахнет.

Улыбаюсь, нужно же успокоить старушку.

– Заходи, моя девочка, и бегом на кухню. Будем откармливать тебя после больницы!

Я снимаю верхнюю одежду и обувь и мы проходим на кухню, где накрыт стол, словно на праздник и на большую компанию.

– Присаживайся, налетай, – заботливо приглашает Агния Петровна, сама присев на против. – О чем ты хотела говорить, детка?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– Я опять не беременна, – уронила голову на руки, которые сложила на столе, – Дима так этого хотел.

Пожилая женщина расслабленно выдохнула:

– Ох, девочка, я уже боялась услышать что похуже. Это не страшно. Думаешь, все беременнеют с первого раза, как только им так захотелось? Да как бы не так. А у вас с Димой вся жизнь впереди, успеете наделать мне правнуков, – она мягко улыбается, подставляя ближе ко мне тарелку с пирожками.

Как же. Наделаем. Я теперь вообще не уверена в завтрашнем дне. Я вообще не уверена, что стоит здесь задерживаться после продажи дома. Этот город ничего хорошего мне не принёс.

– Я выставила квартиру родителей на продажу, а вещи перевезла на съемную квартиру, к подруге. Пожалуйста, не спрашивайте почему. Просто так надо. Мне нужно некоторое время побыть в одиночестве. И обещайте, что не будете расстраиваться.

Я не поднимаю головы, пока ковыряю вкусный пирог Агнии Петровны. А ведь я их безумно люблю, как и Димка.

– Не могу давать обещание, которое не смогу сдержать, – грустно говорит Агния Петровна. – Но я могу тебя понять. Эгоистично с моей стороны навязывать своё старческое общество и хотеть захватить тебя себе полностью, ты молодая девочка, и на тебя столько навалилось.

Старушка вздохнула, постучала пальцами по столу, а потом бодро и уверенно сказала:

– Ну, ничего. Всё изменится как только нам вернут нашего Димочку.

– Константин почему-то юлит и мне это не нравится. Почему мы не можем его навестить? – едва подавляю злость внутри себя.

Забрали его куда-то, а мы не можем собственными глазами удостовериться, что с ним всё хорошо. Может от нас скрывают что-то плохое?

– Поговорите с ним, я переживаю, мне это не нравится.

– Я уже звонила ему трижды, но он непреклонен. Это военный госпиталь и всё, что в наших силах – это ждать.

И это ожидание убивало. Прошла ещё неделя полной неизвестности, чем дальше, тем больше морщин появлялось у бабушки Димы, когда вечером наконец раздался обнадёживающий звонок.

– Дина? – раздался в трубке голос Кости. – Его перевели в обычную больницу. Он в порядке и в сознании, его можно навестить.

69 глава

Всю недели до этого долгожданного звонка я маялась в четырёх стенах. Нет, не так. Я выплакала все слёзы, которые накопились во мне за последние месяцы. Все. До капли. Теперь внутри зияла пустота, которую нечем было заполнить. Похороны отца состоялись быстро, скомкано и без лишней шумихи. Единственное, что я сделала в этом случае, на следующий день пришла на могилу и долго смотрела на сырую землю, которая навсегда забрала того, кто так и не смог полюбить свою семью той любовью, которая даруется людям свыше.

Дима. Люблю его безумно, но понимаю, что стала для него лишь проблемой, которая маячила перед глазами. И теперь он валяется на больничной койке только потому, что решил защитить своё, ценой собственной жизни. Разве так должны начинаться здоровые отношения? Нет, совсем не так. У нас не получается построить что-то крепкое. И не из-за того, что мы упертые или противные. Нет, всему виной какие-то обстоятельства, которые сильно влияют на нас. Не смотреть на них? Возможно. Да, так и нужно было сделать. Но у меня в голове, словно что-то заклинило.

Нам нужно расстаться. Мне нужно время, чтобы очистить своё сознание от той грязи, которая меня искупала от макушки до пят. И этой грязью я замарала прекрасную семью, состоящую из Агнии Петровны и Димы.

Я стояла у стен огромного многоэтажного здания и нервно сжимала сумочку. Что я чувствую?  Конечно же волнение. Мне важно знать, что он жив, идёт на поправку и всё у него будет хорошо. Достаточно слёз и грусти. Вдыхаю глубже, на лицо надеваю улыбку и уверенно шагаю в здание. Меня быстро проводят к нужной палате. Тянусь к ручке, но на мгновение застываю. Сердце колотится где-то в области горла. Нужно идти. Делаю уверенный шаг и открываю дверь.

Глаза жадно высматривают изменения на его лице. Больно. Очень больно внутри. Всё переворачивается, ноет и воет волком. Беру стул и сажусь рядом с кроватью, рассматриваю Диму, пока он спит.

Его сон вдруг становится беспокойным. Сначала дёргается рука, потом сжимается в кулак. Затем он резко крутит головой, словно отмахиваясь от того, что видит, а потом неразборчиво бормочет.

– Не трогай, – рычит вдруг отчётливо и резко распахивает глаза, пытаясь сфокусироваться.

Такие же эмоциональные сны…знакомо. Нервно сглатываю, но не раскисаю. Нельзя плакать, это не дело. Беру его руку в свою, подношу к губам и целую сильные пальцы. Я люблю в нём всё. Мой первый и настоящий мужчина.

– Я скучала, Дим, – губы прикасаются к центру его ладони, скольжу ими по коже и безумно радуюсь, что он здесь, жив, дышит и будет жить.

Его рука скользит к моей шее и он порывисто тянет меня к себе и прижимает крепко-крепко. Не говорит ничего, словно не может даже подобрать слов, но держит так крепко что я, кажется, скоро задохнусь.

Растворяюсь в его близости. Меня начинает клинить. Чувствую, что приближается водопад. Только не плакать. Только не плакать. Кладу ладонь ему на живот, глажу его, губами целую его грудь. Я не смогу без него. Наверное не смогу. Хочу приподнять голову и что-то сказать, но горло сжало спазмом. Нет, лучше просто помолчать, так лучше. Нам не нужны слова, чтобы чувствовать друг друга. Не знаю сколько прошло времени, но я расслабилась и впитала в себя его родной запах.

– Я тебя люблю, Дим, – приподнимаю голову, сжимая его пальцы своими, – и я не беременна, прости.

Я боюсь огорчать его, смотреть в глаза, но делаю это, чтобы знать его реакцию.

Он перебирает мои волосы, рассматривает моё лицо, словно не может насмотреться.

– Хорошо, – говорит вдруг, – даже отлично. Нам нужно начать с чистого листа, и хорошо, что этот эпизод не затронет нашего ребёнка. Пусть он зародится в здоровой, адекватной атмосфере.

Опускаю взгляд на его грудь. Я не знаю что сказать. Вообще. Вновь кладу голову ему на живот, а наши взгляды встречаются. А пальцы становятся настойчивыми, когда трут мои губы. Я давно не чувствовала вкус его поцелуя. Я истосковалась по его сильным рукам и требовательному телу. Зажмуриваюсь, потому что внизу живота зарождается желание. Палец Димы проникает мне в рот, а я сжимаю его запястье. Хочу его и плевать на всё.

Встаю, склоняюсь над ним, глажу его волосы, кладу ладони на колючие щеки и шепчу ему в губы.

– В ближайшем будущем у меня овуляция, и если ты постараешься побыстрее отсюда выбраться, то обещаю тебе, что не натворю глупостей, которые хотела сделать.

Внутри всё переворачивается от того, что говорю. Но видимо нам была нужна эта встреча после расставания. Я хочу верить, что моё тело всё так же реагирует на него, что оно не замкнулось на семь печатей после того случая. Моя душа тянется к Димке, но как быть с телом?

– Не хочу задерживаться здесь ни на минуту дольше, но увы. У врачей другое мнение. Я уже устал скучать по тебе, ты даже не представляешь как сильно я хочу домой.

– Ты просто давно меня не видел и не спешил, – кусаю его нос едва-едва и смеюсь, – теперь у тебя есть стимул ускорить процесс выздоровления и сделать своей жене княжну или князя.

Меня несет, и я понимаю от чего. Мне он был нужен в сложный, переломный момент как воздух. Без него я зачахла, потухла. Теперь же он вдохнул в меня жизненные силы. Я хочу его до безумия, хочу сделать Агнию Петровну счастливой, хочу увидеть, какими получатся наши дети.

70 глава

Почти месяц как в гребаном аду. Сломанное ребро,  сотрясение, швы и зашитые неправильно шрамы, кошмары и депрессия, которую лечили медикаметозно, но чем больше я находился вдали от неё, тем более угрюмым и агрессивным я становился. Врачам из военного госпиталя так надоел мой «милый» характер и нрав, что они срочно вызвали Костика организовать мой перевод в обычную больницу, и только этого я и добивался. В обычной больнице разрешены посещения. В обычной больнице я смогу увидеть её.

И моя девочка тут же примчалась, сразу успокоив и мою агрессию, и ночные кошмары. Груз рухнул с плеч когда понял, что она цела и относительно невредима.

Я проработал все свои тараканы с психологом, и я хочу оставить в прошлом все ошибки и неудачи, и ее и мои. Начать с чистого листа новую, счастливую жизнь. Потому что я понял, что не смогу без неё. Месяц в разлуке окончательно показал мне как сильно я попал, и как мне нет пути назад. Она пропитала меня всего, забралась под самую кожу, и больше я не хотел расставаться с ней.

– Родная, я дома, – почти пропел, открыв дверь и входя в бабушкину квартиру. Хотел сделать сюрприз.

Благодаря ей меня незапланировано выписали на два дня раньше.

– Димочка, внучек, – бросилалсь бабуля в объятия, расцеловала всего и только потом сказала, – Дина временно здесь не обитает. Она у подруги комнату сняла. Ей так лучше, сказала мне.

Стою как истукан. Я думал, что приеду, удивлю её, она кинется мне на шею, я наконец смогу прижать её к себе, поцеловать, мы поужинаем с бабушкой и отправимся к себе, где займёмся любовью и сотрем с себя всю грязь произошедшего, обсуждая наши планы и наше будущее. Я подарю ей кольцо и цепочку, которые купил по пути. И всё будет нормально.

Но я вижу, что ничего не нормально. И будет ли? Какого черта ей лучше снимать комнату где-то, чем жить у себя дома? Бабушку бросила. Одну, после того, что случилось. Бабушка в преклонном возрасте. Что если бы сердце, среди ночи, и она одна?

– Димочка, – начинает бабуля, – не заводись, дорогой. Ей было нелегко.

Я горько хмыкаю. Ей нелегко. Да, чёрт, я понимаю. Но кому легко? Бабушке? Мне? Мы все в этом запачкались. И очищаться надо вместе, а не в раковине своей отсиживаться.

Еду по указанному бабушкой адресу. Приезжаю, долго сижу в машине, сжимая руль. Усмиряю гнев. Понимаю, что если рвану сразу, выйду из себя и наору на неё.

Звоню в дверь и сверлю взглядом плитку на полу, ожидая пока откроют.

Дверной замок щёлкает, но дверь никто не открывает. Толкаю её. В прихожей темно. Никого нет. Твою ж мать. Что за игры. Кручу головой в полутемном пространстве, не знаю где именно в таких квартирах свет включается. К черту. Кажется слева что-то вспыхнуло. Сбрасываю туфли, иду туда, на ходу расстёгиваю пальто.

В гостиной накрыт стол на две персоны, бутылка шампанского, свечи. Сзади слышу шаги. Её духи. Не поворачиваюсь. Ладошки скользят по моим бёдрам.

– Я тебя ждала, любимый.

Выходит из-за моей спины. На ней тёмно-бордовое блестящее платье в пол, волосы собраны в высокую прическу, а на шее висит красивый кулон, который ниспадает в очень откровенное декольте.

Я молчу какое-то время, пытаюсь выровнять дыхание. Запах её духов как наркотик, нежный голосок будоражит кровь. Но я всё ещё зол. Кажется, я больше не люблю сюрпризы.

– Тебе нравится будить во мне Халка, жена? – вздыхаю тяжело, медленно поворачиваясь к ней.

– Очень нравится, – выдыхает хрипло, берет мою ладонь, кладёт себе на живот, и мы вместе опускаемся вниз, туда, где я столько времени не был, – потанцуешь со мной?

– Ты специально? – фыркаю, уже мягче и тише, хотя всё ещё зол.

Ладони ложатся на её талию, и я уверенно притягиваю её к себе.

– Если я угощусь тобой на этом столе до романтического ужина, пожалуйста, не удивляйся.

– Что плохого в том, что я хочу прижаться к мужу в танце? Или твой друг настолько голоден, что не даст нам поужинать?

Ладошка Дины неторопливо скользит по моему бедру, тогда как вторая рисует на моей шее узоры. Смотрит, как кошка, которая готова вильнуть хвостом и заманить своего самца в омут с головой.

Она явно напрашивается. Прижимаю её крепче к себе в танце и резко подаюсь вперёд, удерживая ее в своих руках и прогибая дерзкую спинку. Целую жадно, затем так же резко и головокружительно быстро возвращаюсь в исходное положение. Девчонка льнёт за мной следом. Ухмыляюсь, глядя, как ее взгляд затуманился.

Подхватываю её под попу, усаживаю на стол. Все будет так, как я хочу. Сейчас и всегда.

Платье в пол как издевательство, хватаю снизу тонкую ткань и делаю ей разрез до самого бедра. Теперь мой взгляд потемнел, когда я увидел эту стройную ножку. Она сработала словно триггер. Дальше всё стало происходить слишком быстро.

Я дернул лиф платья вместе с лифчиком, обнажая ее прелестную грудь. Припал к ней губами, целуя, кусая, вбирая в рот соски, оставляя отметины на вожделенном теле.

Руки тем временем приподняли её, задрав платье и сбив его на талии, и рука нырнула к насквозь промокшим трусикам. Глажу её клитор, не ныряя внутрь, не снимая их, пока... Пока достаточно не наслажусь её грудью. Поцелуи покрывали ключицу, плечи, каждый сантиметр её вожделенного тела. В штанах всё давно стояло колом.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Любые её попытки вмешаться в процесс я пресекал, пригвоздив ее к столу и заставляя отдаваться моей воле.

Нырнул пальцем в заветную дырочку, отодвинув трусики, и зарычал как зверь. Понял, что яйца скрутило от желания и сдерживаться дольше я не могу. На всю комнату прозвучал звук расстегивающейся ширинки, я достал изнывающий ствол и вогнал его в неё до упора, срывая рык с ее губ.

– Будешь наказана за издевательства над голодным мужем, стерва, – хрипло выдыхаю у ее рта, выходя из неё почти целиком, и тут же снова вонзаясь, – я покажу тебе, как сильно я хотел тебя всё это время, как больно было лежать на больничной койке с фиолетовыми от тоски по тебе яйцами.

71 глава

Дина уже слабо соображает, что я ей говорю. Она пристально смотрит на наши соединённые тела и часто дышит. Пальцами касается низа моего живота, гладит, запускает пальчики к моим яйцам и гладит их. Наши взгляды скрещиваются. Моя сладкая кошечка выгибает спинку и требует трахать ее сильнее, поддаваясь бедрами вперёд.

– Сильнее, не останавливайся, черт тебя побери, Князь, или я сейчас сдохну без тебя!

Сильнее? Я усмехнулся. Сама попросила. Шире развожу её ноги, благо моя кошечка очень гибкая, выхожу, проезжая по клитору, снова опукаюсь вниз и резко вхожу на всю длину, так, что яйца шлепают по ее коже. Замираю в ней, чувствуя дрожь её тела, чувствуя, как узко обхватывают меня её стеночки внутри. Все такая же узкая и невероятная. Вся моя. И наплевать на прошлое.

Моя рука скользит по её спине к шее, я наклоняю ее головку, заставляя её смотреть на нас. На то, как в неё вколачивается мой истосковавшийся член, как на нём пульсирует вздутая венка, и как легко он скользит в её узкий проход, щедро смазанный её соками.

– Смотри, как мы подходим друг другу, киска. Никогда больше не бегай от меня.

После этих слов я прижимаю её к себе так крепко, что она едва может дышать, и в пару толчков довожу нас обоих до оргазма, изливая в неё всё скопившееся за это время в яйцах семя.

– Я люблю тебя, – выдыхаю у ей в волосы, деля ещё пару неспешных движений, продлевая её удовольствие.

Дышит сбивчиво, содрогаясь от удовольствия, прострелившее наши истосковавшейся тела. Не сводит с меня полный страсти взгляд, а пальчиками расстёгивает пуговки на моей рубашке.

– Хочу тебя касаться, Дим, я люблю твоё тело, твою силу. И я уже сомневаюсь, в том, что хочу ужинать, прежде чем ты утолишь мой сексуальный голод.

Ладошки гладят мою грудь, живот. Пальчики стаскивают брюки вниз.

– Но боюсь показаться эгоисткой. Ты ведь голоден после больницы. Поэтому дай мне пять минут, и наша бутылка шампанского наконец-то дождется своего момента.

Слушаю её и не хочу отпускать. Голод. Кормили в больнице не ахти, но не о физическом голоде я думаю сейчас, в последнюю очередь. Сперва я хочу насытиться ей. И зря она заварила эту кашу вне дома, мы же разнесем квартиру ее подружки в процессе.

Я снимаю ее со стола, помогая стать на ноги. Убираю член в штаны и вижу, что она собирается натянуть платье.

– Нет, – перехватываю её запястье. – Оставь как есть. Хочу видеть их.

Подхожу к бутылке шампанского, шумно открываю его и делаю глоток из горла, тут же склоняясь к ее груди и захватывая в рот сосок. Пузырьки лопаются о ее кожу, и она замирает, во все глаза глядя на меня.

– Вкусно, – пожимаю плечами, отрываясь от ее груди.

– Дим, хочу видеть тебя обнажённым, – выдыхает мне в шею, – пойдём в кровать, если ужин у нас не в приоритете.

Тянется к моей одежде, чтобы стянуть её к чертям. Нетерпеливая кошечка. Губы кусает, руками скользя по моим бёдрам.

– Нет, – отсекаю сразу. – Я не буду трахать тебя в чьей-то кровати. Я буду трахать тебя в твоей кровати у тебя дома. И раз уж коснулись, ответь-ка: почему мы здесь?

По взгляду понимаю, что что-то нечисто. Отвернулась и поправила платье, прикрыв грудь. Понимаю, что замкнулась в себе. Дина села на край дивана и пальцами сжала подушечку, которую схватила, словно пыталась ею от чего-то себя защитить.

– Мне нужно было побыть наедине с собой и что-то решить. Одиночество порой лучший советчик, чем общение с психологом, близкими или друзьями.

Посмотрела на меня с болью в глазах, и вновь опустила голову.

– Я думал в браке с такой бешенной любовью не место одиночеству, – пытаюсь говорить спокойно и быть терпеливым, но внутреннее животное рычит, потому что я все понимаю.

Свалить хотела, сбежать, оставив меня позади.