Текст книги "Путь"

Автор книги: Ричард Эванс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 11 страниц)

ГЛАВА 3

«Наши рассуждения и предположения о времени – одна из величайших глупостей человечества. Мы уверяем себя, будто завтра непременно наступит, хотя способны предсказывать завтра не в большей степени, чем погоду. Промедление, привычка все откладывать „на потом“ ворует наши мечты».

Из дневника Алана Кристофферсона

Мы с Маккейл поженились молодыми, хотя тогда нам этого не казалось. Наоборот, я считал, что ждал всю жизнь, и хотел наверстать упущенное. Мы сняли квартиру в Пасадине [3]3
  Пригород Лос-Анджелеса.


[Закрыть]в трех милях от места, где выросли. Маккейл нашла работу секретаря во второсортной юридической фирме, а я поступил учиться в колледж дизайна «Арт-центр», куда ездил на автобусе.

Это были хорошие годы. Мы частенько спорили (любые браки требуют взаимной притирки), однако наши споры не затягивались надолго. Да и как можно обидеть человека, которого любишь больше, чем себя самого? Это все равно что ударить себя по голове. Обычно я извинялся первым, хотя Маккейл порой вынуждала меня это делать. Иногда мне казалось, будто споры мы затеваем просто для развлечения.

Больше всего мы спорили по поводу детей. Маккейл не терпелось стать матерью, но я был против этого. А поскольку доводы здравого смысла и финансовое положение нашей семьи оказывались на моей стороне, я неизменно одерживал верх.

– Давай хотя бы подождем, когда я окончу колледж, – говорил я.

Едва я окончил колледж и получил первую стабильную работу, Маккейл вновь заговорила о детях. Тогда я сказал, что пока не готов. Мне хотелось дождаться времени, когда наша жизнь станет более стабильной. Ну и дурак же я был!

Три года я проработал в компании «Конан Кросс Эдвертайзинг», пока в октябре 2005 года не дозрел до создания собственной фирмы. В ту же неделю я занялся самораскруткой, и по всему городу появились плакаты:

«АЛ КРИСТОФФЕРСОН – БЕДЛАМЩИК»

Не скажу, чтобы они наделали много шуму. Так, подняли легкую волну. Мне позвонил какой-то адвокат и пригрозил подать в суд, поскольку у одного из его клиентов были такие же имя и фамилия. Меня это не испугало. Я выждал три недели, и в городе появились видоизмененные плакаты, гласившие:

«АЛ КРИСТОФФЕРСОН – РЕКЛАМЩИК

(Позвоните ему, если вам нужен здравый совет по части рекламы)»

Самораскрутка принесла мне еще одну премию в области рекламы и трех очень крупных клиентов. Если прежде я считал, что мой работодатель применяет потогонную систему, то в сравнении с работой на себя, когда за все отвечаешь сам, работа в «Конан Кросс Эдвертайзинг» уже виделась мне чем-то вроде послеполуденной чайной церемонии. Весь день я встречался с заказчиками и выискивал новых. Вечером выполнял принятые заказы. Зачастую Маккейл приносила мне еду прямо в офис. Мы садились с ней на пол, жевали бутерброды и рассказывали друг другу, как прошел день.

Мое агентство росло, и я все яснее понимал: без помощника мне не обойтись. И однажды он сам явился в мой офис. Его звали Кайл Крейг, причем Крейг было не фамилией, а его вторым именем. Раньше он работал журналистом на местном телевидении. Я покупал у них время. Благодаря телевидению популярность моей фирмы стремительно росла. Кайл предложил мне: за оклад и пятнадцать процентов от прибылей агентства он возьмет на себя общение с клиентами и СМИ, что позволит мне сосредоточиться на создании реклам и маркетинге. Именно это мне и требовалось.

Кайл хорошо одевался, обладал обаянием и амбициозностью настоящего дельца. Он принадлежал к типу людей, способных уговорить монахиню стать членом клуба любителей сигар.

Маккейл он сразу не понравился. Впервые увидев ее, он сразу начал с ней флиртовать. Услышав об этом, я лишь пожал плечами:

– Стиль телевизионщиков. Внешняя бравада. А так – парень он безобидный.

По правде говоря, мне нравился Кайл. Мы оба с ним были норовистыми рекламными парнями: молодыми, умеющими льстить клиентам и заговаривать им зубы. Усердно работали и получали удовольствие от работы. Тогда этого нам хватало.

Мы еще только разворачивали совместную работу, когда к нам явились важные шишки из окружного правительства Сиэтла и попросили провести рекламную кампанию по улучшению имиджа хронически непопулярной окружной сельскохозяйственной ярмарки. В прошлом году какая-то банда устроила на ярмарке перестрелку. Естественно, посещаемость и прибыли упали почти до нуля. В окружной администрации слышали о нашей успешной работе и решили пригласить нас поправить репутацию ярмарки. Я придумал забавную рекламную кампанию с говорящими коровами. (Это было прежде, чем Калифорнийская ассоциация сыроделов начала проводить свои рекламные кампании «счастливая корова». Можете считать, что я занялся говорящими коровами раньше, чем они стали столь популярными.)

Ни мне, ни Кайлу еще не доводилось иметь дело с подобной публикой. Желая сломать лед официальности и серьезности, мы решили немного попроказничать с рекламными плакатами. В истории дурных идей это было равнозначно парашюту из бетона. Я совершенно забыл о том, что чувство юмора у бюрократов отсутствует.

Едва только представители ярмарочного комитета по маркетингу переступили порог нашего офиса, в помещении повеяло холодом. Их было трое – седовласых и суровых. Чем-то они напоминали игрушки, чьи пружины заведены до предела. Я ждал, что в любое мгновение их головы начнут крутиться.

Их имен я не знал и придумал собственные: Парень-в-шляпе, Прихожанка и Панталонный Капитан. [4]4
  Персонажи телевизионных шоу и сериалов.


[Закрыть]Троица уселась и выжидающе уставилась на меня. Клянусь, иные траурные церемонии проходят менее мрачно, чем наша встреча в комнате для переговоров. Мне не хватило мозгов сразу же оценить наших потенциальных заказчиков. Я беспечно вытащил эскиз первого плаката. Его шрифт напоминал стенные граффити.

«Спешите на ярмарку.

Вся ШАЙКА уже здесь».

Троица недоуменно переглядывалась.

– Шайка, – скрипучим голосом произнесла Прихожанка.

– А вот и второй эскиз, – сказал я.

Кайл сидел, выпучив глаза.

«Покажите ваши ИСТИННЫЕ НАМЕРЕНИЯ!

Посетите окружную ярмарку!»

Некоторое время все молчали, потом Парень-в-шляпе спросил:

– Какие намерения? Намерения шайки?

Не отвечая на его вопросы, я поставил слайд со следующим эскизом.

«УБЕЙТЕ ВРЕМЯ

на окружной ярмарке!»

У всех троих отвисли челюсти. Прихожанка шумно вздохнула. Панталонный Капитан опустил голову и поправил очки на носу.

– Думаю, мы пришли не в то место, – сказал он.

Кайл вскочил.

– Послушайте, мы решили немного разыграть вас, – объяснил он. – Маленькая шутка.

– Вот-вот, – подтвердил я. – Небольшая доза юмора всегда упрощает разговор.

Панталонный Капитан одарил Кайла холодным взглядом чиновника иммиграционной службы.

– Вы называете ваш замысел юмористическим? – уточнил он.

– В действительности, это его замысел, – указав на меня, ответил Кайл.

– Мне такой замысел вовсе не кажется смешным, – заметила Прихожанка и встала.

Троица собрала свои бумаги и удалилась, оставив нас с Кайлом недоуменно пялиться друг на друга.

– Недурное начало, – усмехнулся Кайл.

– Думаешь, они вернутся?

– Ни в коем случае.

– Вот и я сомневаюсь.

– Тоже мне, коровьи ценители, – поморщился он. – Надеюсь, в этом году банда «Калек» преподнесет им подарочек. У них свое чувство юмора.

ГЛАВА 4

«Часто простейшие решения несут в себе тяжелейшие последствия».

Из дневника Алана Кристофферсона

День, когда все покатилось в тартарары, начался обычно. В шесть часов зазвонил будильник. Я протянул руку и вдавил его кнопку. Маккейл спала, прижавшись ко мне. От звонка она тоже проснулась и стала осторожно водить ногтями мне по спине. Это было мое любимейшее ощущение, и я замер в экстазе.

– Не останавливайся, – прошептал я.

Она поцеловала меня в шею.

– Что ты сегодня делаешь?

– Работаю.

– Позвони и скажи, что заболел.

– Но это наша компания. Кому я буду звонить? У кого отпрашиваться?

– Можешь позвонить мне. Я дам тебе отгул.

Я перевернулся на другой бок.

– За хорошее поведение?

– Нет. Твое поведение никуда не годится.

Я улыбнулся и поцеловал ее. Каждое утро я просыпался, изумляясь тому, что эта женщина по-прежнему со мной.

– Так ты останешься? – спросила Маккейл.

– Рад бы, но у меня сегодня встреча с Уэйтеном и его людьми.

– А Кайл на что? Разве он не справится с переговорами?

– Справится, но сегодня я обязательно должен там быть. Этого события я ждал целый месяц.

– Какой ты скучный, – поморщилась Маккейл.

– Кто-то должен оплачивать счета.

Ее выражение лица изменилось. Она легла на спину.

– Раз уж мы заговорили об этом…

Я перевернулся на живот.

– Что?

– Мне нужны деньги.

– Опять?

– Я еще не внесла плату за дом.

– За этот месяц или прошлый?

– Прошлый, – поморщилась она.

– Маккейл, – в отчаянии простонал я. – На той неделе мне звонили из лизинговой компании, сообщили, что мы уже пропустили два месячных взноса.

– Знаю. Не волнуйся, заплатим. Терпеть не могу возиться с деньгами. Никогда в них не разбиралась.

– Почему же? Ты великолепно умеешь их тратить.

Она нахмурилась.

– Это жестоко с твоей стороны.

Я посмотрел на жену, и мой взгляд сразу потеплел.

– Прости. Ты же знаешь: ты – главная причина всех моих заработков.

Маккейл наклонилась и поцеловала меня.

– Я люблю тебя.

– И я тебя люблю. Я попрошу Стива перевести некоторую сумму на твой счет.

Я сел в постели.

– Вероятно, у нас сегодня появится повод для праздника. Или нет. В любом случае, давай немного развеемся. У нас впереди целый уик-энд.

– У меня есть потрясающая идея, – широко улыбаясь, сообщила Маккейл.

– Какая?

– Не скажу.

Она поднесла палец к моим губам.

– Но я гарантирую: этот уик-энд ты никогда не забудешь.

В тот момент никто из нас не предполагал, насколько права окажется Маккейл.

ГЛАВА 5

«Люди тратят впустую бездну времени, беспокоясь о том, что с ними никогда не случится. По своему опыту скажу: о самых страшных трагедиях мы даже не задумываемся. Эти события атакуют нас исподтишка, когда в пятницу днем мы сидим и размышляем о грядущем уик-энде. Или когда находимся в самой серьезной фазе переговоров о крупном рекламном заказе».

Из дневника Алана Кристофферсона

Свое персональное парковочное место я занял в двадцать минут десятого. Кайл уже находился в скверном настроении.

– Рад, что ты все-таки появился. – Этими словами он приветствовал меня, когда я вошел в офис.

Я привык к этому. Накануне крупных презентаций Кайл всегда превращался в комок раздражения.

– Расслабься, – посоветовал я.

За спиной Кайла появилась Фалина.

– Доброе утро, Алан!

– Привет, Фалина!

Фалина была для меня тем же, чем Пятница для Робинзона. Холеная смуглокожая красавица с греческими корнями. Кайл заметил ее в каком-то модельном агентстве и взял к нам на работу в качестве ответственного секретаря и одновременно приманки для глаз существующих и потенциальных клиентов. Даже ее имя было экзотическим (мать Фалины родила ее, посмотрев накануне «Бэмби»).

– Расслабиться? – усмехнулся Кайл. – Да это же как матч на Суперкубок. Кто позволит себе опоздать на игру?

Я шел к своему кабинету в сопровождении Кайла и Фалины.

– Так они уже здесь? – спросил я.

– Нет.

– В таком случае, я не опоздал.

– Тебе чего-нибудь принести, пока встреча не началась? – обратилась ко мне Фалина.

– Разве только успокоительного для Кайла.

Она покачала головой. Хотя Кайл и был ее нанимателем, она вовсе не сходила по нему с ума. В дальнейшем отношения между ними стали еще хуже.

– Встретимся в комнате для переговоров, – буркнул Кайл.

Я понимал, отчего он так дергается. Клиентом, которого мы намеревались получить, была «Строительная компания Уэйтена». Ей требовалась рекламная поддержка крупного престижного комплекса «Мост». Проект стоил двести миллионов долларов и включал в себя четыреста квартир, два клуба и поле для гольфа на восемнадцать лунок. Эта компания ежегодно тратила на рекламу свыше трех миллионов долларов.

Минут через пятнадцать прибыл Уэйтен: довольно бесцеремонный бизнесмен лет сорока. Казалось, он родился с загаром на лице. Вместе с ним явился его бухгалтер Стюарт и женщина по имени Эбби. Чем занималась она, я не знал. Эбби прибыла в Штаты из Англии, но явно не принадлежала к англосаксонской расе. Мы с Кайлом пожали им руки.

– Что мы можем предложить вам выпить? – спросил Кайл.

– А что у вас есть?

– Фалина, что у нас в наличии?

Ответственный секретарь метнула на него сердитый взгляд и повернулась к Уэйтену.

– Мистер Уэйтен, у нас есть…

– Называйте меня Филом.

– Хорошо, Фил, – улыбнулась Фалина. – Могу предложить вам соки: клюквенный, яблочный, ананасовый и апельсиновый. Есть ванильная и грушевая газировка, кока-кола обычная и диетическая, пепси, минералка «Перье»…

– Неужели «Перье» еще существует?

– Боюсь, что так, – тоном благовоспитанной юной леди ответила Фалина.

Уэйтен засмеялся.

– Тогда мне клюквенный сок. И можно туда добавить чуть-чуть ананасного?

– Конечно.

– Эбби, а что для вас? – спросил Уэйтен.

– Ничего.

– Мне стакан ванильной газировки, – попросил Стюарт.

– Отлично. Сейчас я принесу, – пообещала Фалина.

Когда она ушла, Кайл пригласил всех в комнату для переговоров. Мы стали рассаживаться вокруг стола, и тут со мной произошло нечто, трудно поддающееся объяснению. Спину вдруг пронзило острой болью, сменившейся лавиной непонятных мне подавляющих чувств. Стало тяжело дышать. Я подумал о сердечном приступе, затем о приступе беспричинной тревоги. Все эти ощущения быстро прошли. Никто из присутствующих не заметил, что я тяжело дышу.

Комната для переговоров одновременно являлась и выставочным залом моих многочисленных наград. Стены покрывала рельефная штукатурка, покрашенная в цвет баклажана. На них в золотых рамках висели дипломы. Две полки на южной стене служили вместилищем наших трофеев. Награды располагались и на восточной стене, но сейчас ее закрывал экран, свисавший с потолка.

Я включил проектор, и на экране возник логотип «Строительной компании Уэйтена». В комнату бесшумно вошла Фалина с подносом.

– Прошу вас, сэр… то есть Фил. Клюквенный сок с добавлением ананасного. Что-нибудь еще?

– Только мои двадцать лет, – произнес Уэйтен.

Эбби закатила глаза. Фалина раздала остальные напитки, включая и диетическую кока-колу для Кайла. Она подала ему бокал, даже не взглянув на него.

– Если у вас, Фил, нет никаких предварительных вопросов, давайте начнем, – предложил Кайл.

Уэйтен кивнул. Кайл нажал кнопку пульта, притушив свет.

– Мы благодарим вас за то, что вы к нам обратились. Не скрою: мы рассчитываем стать вашими постоянными партнерами. Предлагаемая нами рекламная кампания не только ускорит процесс покупки квартир в этом комплексе, но и сделает ваш бизнес более крепким и динамично развивающимся.

Гости вежливо молчали.

– Кампания основана на мультимедийном подходе, включающем телевидение, радио, газеты, Интернет, а также уличную рекламу. Начать ее мы предполагаем с пятидесяти рекламных щитов, чтобы название комплекса постоянно было на виду и на слуху. Эта часть состоит из трех этапов. Первый мы можем запустить в работу, как только вы, что называется, будете готовы нажать на курок.

Он кивнул мне:

– Алан, прошу.

Я нажал кнопку, и на экране появился эскиз плаката первой стадии:

«Мост строится».

Эскиз был исполнен в два цвета – черный и желтый – и напоминал дорожный предупреждающий знак. Мы с Кайлом взглянули на Уэйтена. Тот оставался бесстрастным. Кайл занервничал.

– Эту часть кампании мы называем дразнилкой, – пояснил он. – Можно назвать ее и затравкой. Плакаты предполагаем разместить вдоль Шоссе № 5 и Шоссе № 45, где они будут находиться в течение двух месяцев.

– Похоже на знак объезда, – заметила Эбби.

– Вот именно, – поддакнул я.

– А если люди поймут содержание буквально и просто подумают о каком-то строящемся мосте? – спросила она.

– На это мы и надеемся, – ответил я. – Каждый день ваши потенциальные клиенты проезжают мимо сотен рекламных щитов. Они научились не обращать внимания. Но плакат в стиле предупреждающего знака обязательно привлечет их внимание. И когда они разгадают трюк, кого-то из них наверняка заинтересует ваш проект. А через тридцать дней мы заменим плакаты на другие.

Я снова нажал кнопку:

«Мост открывается 16 июля».

– К этому времени мы развернем рекламную кампанию на радио и телевидении, – подхватил Кайл. – Если до сих пор все было выдержано в строгих, аскетичных тонах, теперь покажем вашим потенциальным покупателям всю роскошь проекта. Престиж, шик, называйте как хотите. Счастливые люди наслаждаются исключительными условиями жизни и необычайными удобствами, которые предлагает комплекс «Мост». Заметьте: ярко-желтый цвет на первом плакате постепенно сменяется золотистым.

– И тогда мы опять поменяем плакаты, тем самым знаменуя новую стадию рекламной кампании, – добавил я.

«Мост открыт.

Переезжайте на другой берег Вашингтонского озера,

где вас ждет стиль жизни экстра-класса!»

Уэйтен улыбнулся и кивнул. Стюарт наклонился к нему и что-то шепнул. Эбби тоже улыбалась.

В комнату заглянула Фалина.

– Алан, – тихо позвала она.

Кайл был ошарашен ее вторжением. Да и сама Фалина прекрасно знала этикет ведения переговоров. В такой ответственный момент на принятие решения могла повлиять любая мелочь. Я покачал головой. Тогда Фалина приблизилась ко мне и, нагнувшись, прошептала:

– Алан, звонят из больницы. Маккейл попала в катастрофу.

– В какую катастрофу? – воскликнул я, заставив присутствующих повернуться в мою сторону.

– Звонит ваша соседка. Говорит, что положение серьезное.

Я встал.

– Прошу меня извинить. Моя жена попала в катастрофу. Я должен ответить на этот звонок.

– Не теряйте время, – сказал Уэйтен, кивнув на телефонный аппарат, стоявший посередине стола.

Фалина включила свет. Я вдавил мерцающую кнопку и взял трубку.

– Алан слушает.

– Алан, это Карен Ольсен, ваша соседка. С Маккейл случилась беда.

Я замер.

– Что с ней?

– Ее сбросила лошадь.

– Как сильно она покалечилась?

– Ее срочно отвезли в больницу «Оверленд».

Мысли у меня путались.

– Скажите, в каком состоянии она сейчас?

Карен молчала, потом вдруг заплакала.

– Врачи думают, что она сломала позвоночник. – Ее голос дрогнул. – Она… Алан, она говорит, что ниже пояса ничего не чувствует. Вам надо срочно ехать в «Оверленд».

– Немедленно выезжаю, – ответил я и положил трубку.

– Ничего серьезного? – осведомился Уэйтен.

– Наоборот. Все очень серьезно. Мне нужно ехать.

– Разумеется. Я все закончу сам, – произнес Кайл.

Когда я выходил из комнаты, Фалина коснулась моего плеча.

– Я могу чем-нибудь помочь? – спросила она. – Что нужно?

– Молитвы. Множество молитв.

Я мчался в больницу, не замечая окружающего мира. Поездка казалась бесконечной. Всю дорогу у меня в голове звучал возбужденный диалог двух противоположных сил. Первый голос уверял меня, будто соседка поддалась панике, и все будет хорошо. Его перекрывал другой голос: «Все еще хуже, чем они говорят. Такое и в кошмарном сне не приснится».

На подъезде к больнице я почувствовал, что от страха буквально схожу с ума. Свободных мест на парковке не было. Я встал на стоянке для инвалидов, рядом со входом в отделение экстренной помощи. Заперев машину, я бросился внутрь и остановился у пластикового окошка, по другую сторону которого сидела женщина средних лет. Ее глаза за толстыми линзами очков смотрели на компьютерный монитор. Женщина даже не заметила моего появления. Я постучал по стеклу.

– К вам привезли мою жену! – выпалил я.

Она повернулась ко мне.

– Маккейл Кристофферсон. Я ее муж.

Женщина набрала имя на клавиатуре.

– Да, привезли. Подождите.

Служащая сняла трубку, набрала номер и после короткого разговора вновь повернулась ко мне.

– Сейчас к вам выйдут. Пожалуйста, присядьте.

Я опустился на стул, прикрыл глаза рукой и стал раскачиваться. Не знаю, сколько это продолжалось, но в какой-то момент я почувствовал у себя на плече чью-то руку. Я поднял голову. Рядом стояли наши соседи – Карен и Текс Ольсены. Увидев их обеспокоенные лица, я не выдержал и заплакал. Карен обняла меня.

– Мы с вами, Алан.

– Вы уже говорили с врачами? – спросил Текс.

Я покачал головой.

– Они по-прежнему у Маккейл.

Я повернулся к Карен.

– Вы видели, как это случилось?

Она примостилась на коленях возле моего стула.

– Нет. Я нашла ее через несколько минут. Лошадь Маккейл чего-то испугалась и сбросила ее.

– В каком она была состоянии?

Мне хотелось услышать слова успокоения, но соседка лишь покачала головой.

– В неважном.

Через десять минут в вестибюль вышла молодая женщина с короткой стрижкой. Лицом она напоминала мальчишку. На женщине были слаксы и шелковая кофточка. На шее болтался шнурок с идентификационной карточкой. Регистраторша кивнула мне, хотя и без ее подсказки я понял, что это врач. Скорее всего, ее кивок был знаком ободрения, но в подобных знаках я не нуждался.

– Мистер Кристофферсон? – спросила молодая женщина с короткой стрижкой.

– Да. – Я встал.

– Меня зовут Шелли Крэндолл. Я – социальный работник больницы.

«Почему они вместо врача прислали мне социального работника?» – удивился я.

– Я хочу видеть свою жену.

– Простите, но пока это невозможно. Ею по-прежнему занимаются наши врачи.

– Что с ней?

– У вашей жены перелом верхней части позвоночника. Сейчас врачи ее стабилизируют.

– Она парализована?

Я не хотел произносить эти слова. Они сами вырвались. Шелли Крэндолл замешкалась с ответом.

– Пока еще рано говорить. При травмах такого характера пораженные участки сильно вспухают и могут блокировать нервы. Обычно мы выжидаем семьдесят два часа и только потом делаем прогноз о степени поврежденности позвоночника.

– Когда я смогу ее увидеть?

– Вам придется подождать. Как только врачи закончат свои процедуры, я провожу вас в палату. Я искренне вам сочувствую, мистер Кристофферсон.

Я откинулся на спинку стула. Карен и ее муж сели напротив меня. Оба молчали.

Ожидание было изматывающим. Каждая прошедшая минута уносила с собой надежду. Я вслушивался в обрывки чужих разговоров, касавшихся травм других людей, словно все это имело самое непосредственное отношение к Маккейл.

Так миновало около двух часов. Наконец социальный работник повела меня через двойные двери отделения экстренной помощи. Когда я увидел жену, первой мыслью было: «Это какая-то ошибка». Маккейл была сильной и полной жизни. Женщина, лежавшая на больничной койке, выглядела слабой, хрупкой и сломленной.

Моя Маккейл очень изменилась. Она лежала с закрытыми глазами, чудесные волосы разметались по больничной подушке. Возле кровати стояло несколько мониторов. К правой руке тянулась трубка капельницы. Я с удивлением увидел, что лицо Маккейл вымазано в грязи. Наверное, упала ничком и запачкала лицо, а у больничного персонала даже не нашлось времени смыть эти черные разводы.

У меня подкосились ноги. Собственное тело вдруг стало неимоверно тяжелым. Я наклонился к ней, и мои глаза наполнились слезами.

– Микки…

От звука моего голоса веки Маккейл дрогнули, глаза открылись. Она взглянула на меня.

– Я здесь, – сказал я, стискивая ей руку.

В ее глазах тоже мелькнули слезы.

– Я так виновата, – прошептала она.

Я отгонял свои слезы. Перед ней я должен быть сильным.

– За что ты себя винишь?

– Я все испортила.

– Нет, малышка. Ты поправишься. Обязательно поправишься. У тебя все будет замечательно.

Маккейл посмотрела на меня и закрыла глаза.

– Нет, не будет.

Первые сутки прошли словно кошмарный сон. Капельница исправно вводила Маккейл морфий, и потому почти все время моя жена пребывала в сонно-бессознательном состоянии. Я сидел рядом. Один раз она проснулась и спросила, не сон ли это. Как мне хотелось ответить ей: «Конечно, сон». Около восьми вечера я вышел из палаты, чтобы сделать несколько звонков.

Первым, кому я позвонил, был отец Маккейл. Услышав печальную новость, он заплакал и пообещал прилететь первым же рейсом. Затем я позвонил своему отцу. Тот был верен себе. Он молча выслушал мои слова и сказал:

– Я тебе очень сочувствую, сын. Что-нибудь от меня нужно?

– Чудо.

– Увы, чудеса делать не умею. Мне прилетать?

– Не надо.

– Хорошо.

И больше никаких слов. Отец все понимал, и я все понимал. Я привык к таким отношениям с отцом.

Я вернулся в палату, и вскоре позвонил Кайл.

– Как Маккейл? – спросил он.

– Подожди немного, – попросил я и вышел в коридор. – Скверно, что у нее сломан позвоночник. Но насколько скверно, мы пока не знаем.

– Но она не парализована?

До чего противно мне было слышать это слово!

– Мы пока не знаем. Сейчас она не в состоянии двигать ногами.

– Боже, – простонал он. – Но ведь надежда всегда есть, правда? Каждый день происходят чудеса.

– На это мы и надеемся.

Мы долго молчали, потом он сказал:

– Я звоню тебе сообщить, что рекламную кампанию по «Мосту» Уэйтен поручил нам.

Я не сразу сообразил, о чем речь, а когда понял – изумился своей реакции. Эта рекламная кампания несколько недель занимала мои мысли, а теперь вообще утратила для меня всякое значение. В иное время мы бы отпраздновали свою победу обедом в дорогом ресторане. Пили бы шампанское и строили радужные планы на будущее… Тот мир показался мне чем-то далеким. На слова Кайла я отреагировал отрешенным:

– А-а.

Надо же, как быстро я выпал из мира!

Снова возникла пауза. Наконец Кайл произнес:

– Ни о чем не беспокойся. Я все держу под контролем.

– Спасибо.

– Даже не заикайся о благодарности. Маккейл получила цветы, которые я ей посылал?

– Да. Спасибо.

– Передай Маккейл мои наилучшие пожелания. И ни о чем не волнуйся. Я прикрываю твою спину.