Текст книги "Посылка"

Автор книги: Ричард Мэтисон (Матесон)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 26 страниц)

Подъем впереди казался бесконечным. Мэнн слышал, как клокочет в радиаторе кипящая вода. Сколько ее там еще осталось? Пар быстро густел, затуманивая лобовое стекло. Протянув руку, Мэнн повернул переключатель. По стеклу забегали щетки стеклоочистителя, оставляя размытые полукружья. Воды все-таки должно было хватить до конца подъема. «Ну а потом-то что?» – вопрошал он себя. Без воды машина не поедет даже под гору. Мэнн взглянул в зеркало. Грузовик отставал. Мэнн зарычал от ярости. Если бы не эти проклятые шланги, дело было бы сделано!

Машина накренилась на повороте, и его вновь охватил страх. Если сейчас остановиться, то еще можно успеть выскочить, убежать в сторону, вскарабкаться на склон горы... Потом это уже будет невозможно. Но Мэнн был не в состоянии заставить себя остановить машину. В ней он чувствовал себя увереннее, казался вроде не таким уязвимым. Кто знает, что случится, если ее покинуть.

Мэнн взирал на дорогу застывшим взглядом, стараясь не замечать яркий красный огонек на приборном щитке. С каждым пройденным метром скорость снижалась, мощность двигателя заметно падала. В ушах набатом звучало бульканье кипевшей в радиаторе воды. В любой момент мотор мог заглохнуть, и тогда машина встанет, превратившись в неподвижную мишень.

Автомобиль был уже почти на самой вершине подъема, однако Мэнн увидел в зеркало, что грузовик его настигает. Сильнее нажав на педаль газа, но уловив в ответ лишь скрежещущий звук в двигателе, Мэнн в отчаянии застонал. «Мне так нужно преодолеть подъем! Помоги мне, Господи!» – горячо взывали к Всевышнему его губы. Оставалось совсем немного. Все меньше. Меньше. «Ну же! Ну!!!» – умолял он свой едва живой автомобиль. Двигатель трясся и стучал, изпод капота валил густой пар и вырывался черный масляный дым. Щетки мотались по стеклу взад-вперед. В голове пульсировала кровь, обе руки от бесконечного напряжения онемели. Мэнн неотрывно смотрел вперед, чувствуя, как бешено колотится сердце. «Ну! Ну! Господи, помоги!»

Есть! Машина перевалила на спуск, и Мэнн издал торжествующий крик. Трясущейся рукой он снял с передачи и пустил машину накатом. Но вопль восторга застрял в горле. Вокруг были горы, только горы. Черт с ними! Впереди был длинный спуск. Мимо промелькнула предупреждающая надпись: «Грузовикам на протяжении 12 миль двигаться на пониженной передаче». Двенадцать миль! Что-то должно случиться. Обязательно должно.

Машина начала постепенно разгоняться. Мэнн посмотрел на спидометр. Уже 47 миль в час. Красная лампочка все не гасла. Мотор можно поберечь: если грузовик достаточно отстал, то пусть движок спокойно охлаждается все 12 миль.

Скорость все нарастала. 50... 51. Мэнн зачарованно наблюдал, как стрелка спидометра медленно отклоняется вправо. Потом глянул в зеркало. Грузовик еще не появился. Если повезет, то удастся сохранить неплохой отрыв. Конечно, если бы двигатель не перегрелся, то этот отрыв был бы еще больше... но ладно, хватит и такого. Где-то ведь на дороге должно быть место, где можно остановиться. Стрелка перевалила отметку 55 и поползла к 60.

Мэнн снова посмотрел в зеркало и непроизвольно вздрогнул, увидев, что грузовик прошел вершину подъема и тоже начал спускаться. Почувствовав, как лихорадочно затряслись губы, Мэнн крепко сжал их. Взгляд его заметался между зеркалом заднего вида и затянутым пеленой пара шоссе впереди. Грузовик быстро набирал скорость. «Келлер, конечно, давит на всю железку». Понимая, что грузовик очень скоро его настигнет, Мэнн инстинктивно протянул руку к рычагу переключения передач. Однако, осознав свое движение, отдернул ее назад и, кисло поморщившись, посмотрел на спидометр. Скорость едва-едва перевалила за 60. Мало! Тогда он решительно протянул руку... которая замерла на полпути, потому что заглох двигатель. Мэнн схватился за ключ зажигания и судорожно его повернул. Мотор издал какой-то скребущий звук, но не завелся. Подняв глаза, Мэнн вдруг увидел, что впереди, совсем близко, поворот – и резко рванул руль. Потом он снова с тайной надеждой повернул ключ, но теперь мотор вообще не подал каких-либо признаков жизни. Мэнн обреченно посмотрел в зеркало – бензовоз быстро приближался – и перевел взгляд на спидометр. Скорость дошла до 62 и больше не увеличивалась. Мэнна охватил прилив отчаяния. Застывшими глазами он уставился на дорогу перед собой.

И вот там, в нескольких сотнях метров впереди, Мэнн вдруг увидел это: аварийный «карман» для улавливания машин с отказавшими тормозами. Теперь деваться было просто некуда. Либо ему удастся туда свернуть, либо через несколько секунд он получит смертельный удар сзади. Грузовик был кошмарно близко.

За несколько метров до «кармана» Мэнн резко вывернул руль вправо. Машина, завизжав шинами по асфальту, пошла в занос. Мэнн слегка притормаживал, чтобы не потерять управление полностью. На скорости 60 миль в час автомобиль с визгом влетел в «карман», подняв на обочине тучу пыли. Теперь Мэнн начал интенсивно тормозить. Задние колеса сильно занесло, и машина с треском ударилась о предохранительный барьер. Потом ее развернуло боком и со страшным скрежетом потащило в сторону обрыва. Мэнн давил на педаль тормоза изо всех оставшихся сил. Машину, к счастью, понесло вправо и опять ударило о барьер. Мэнн услышал холодящий звук раздираемого металла. Его сильно швырнуло вперед, когда машина, ударившись последний раз, встала как вкопанная.

Словно во сне, Мэнн медленно повернул голову назад и увидел сворачивавший в его сторону бензовоз. Он застыл, парализованный ужасом, с тупым отрешением глядя на приближавшуюся махину. Мэнн понимал, что сейчас умрет, но был настолько потрясен происходившим, что не мог даже пошевелиться. Ревущая громада приближалась, заслоняя небо. Мэнн почувствовал, как напряглось его горло и оттуда вырвался страшный, отчаянный крик.

И вдруг грузовик начал медленно крениться влево. Оборвав вопль, Мэнн в звенящей тишине зачарованно смотрел, как грузовик, словно огромное животное, медленно опрокидывается на левый бок. Через секунду грузовик уже не был виден через заднее стекло.

Негнущимися пальцами Мэнн отстегнул ремень безопасности и открыл дверцу. С трудом выбравшись из машины, он добрел до края обрыва и посмотрел вниз. К этому моменту грузовик уже опрокинулся полностью; за ним, задрав к небу огромные колеса, медленно перевернулся прицеп.

Сначала взорвалась цистерна на грузовике. Мэнн ощутил, как в лицо ему ударила волна жаркого воздуха, и, отшатнувшись, неловко сел на землю. Внизу прогремел второй взрыв. Мэнн почувствовал еще одну горячую волну, от которой даже заболели глаза. Через полуприкрытые веки он видел, как к небу взметнулся один огненный столб, потом, через секунду, другой.

Мэнн медленно подполз на четвереньках к обрыву и осторожно заглянул в глубь каньона. Оттуда вздымались к небу огромные языки пламени, окаймленные густым черным дымом. Не было видно ни грузовика, ни прицепа... только пламя. Широко открытыми глазами Мэнн безмолвно смотрел вниз, чувствуя в своей душе полное опустошение.

Потом вдруг вернулись эмоции. Но, как ни странно, первым чувством был не страх, и не сожаление, и даже не нахлынувшая вскоре тошнота. В его душе поднималось ощущение первобытного восторга – вопль победы над телом побежденного врага.

Распространитель

20 июля

Пора переезжать.

Он присмотрел небольшой меблированный домик на Силмар-стрит. В субботу утром он въехал туда и отправился знакомиться с соседями.

– Доброе утро,– сказал он пожилому мужчине, который подстригал плющ у соседнего дома.– Меня зовут Теодор Гордон. Я только что переехал.

Пожилой мужчина распрямился и пожал Теодору руку.

– Приятно познакомиться,– произнес он. Его звали Джозеф Альстон.

С крыльца сбежала собака и принялась обнюхивать брюки Теодора.

– Хочет составить о вас мнение,– пояснил сосед.

– Как мило,– произнес Теодор.

На другой стороне улицы жила Инес Феррел. Она открыла дверь в халате, худенькая женщина лет под сорок. Теодор извинился, что побеспокоил ее.

– О, ничего страшного,– улыбнулась она. У нее полно свободного времени, пока муж в разъездах по работе.

– Надеюсь, мы станем добрыми соседями,– сказал Теодор.

– Уверена в этом,– ответила Инес Феррел. Она смотрела в окно, когда он удалялся.

В дверь следующего дома, стоявшего прямо напротив его собственного, он постучал осторожно, потому что на двери висела табличка: «Тихо! Спит работник ночной смены». Дверь открыла Дороти Бакус, миниатюрная, замкнутая с виду женщина лет тридцати пяти.

– Я так счастлив с вами познакомиться,– сказал Теодор.

В следующем доме жил Уолтер Мортон. Когда Теодор шел по дорожке, он услышал, как Бьянка Мортон громко отчитывала их сына, Уолтера-младшего.

– Ты не достаточно взрослый, чтобы гулять до трех утра! – говорила она.– Тем более с такой маленькой девочкой, как Кэтрин Маккэнн.

Теодор постучал, и мистер Мортон (пятьдесят два года, обширная лысина) открыл дверь.

– Я только что переехал в дом напротив,– сказал Теодор, улыбаясь.

Следующую дверь открыла Пэтти Джефферсон. Разговаривая с ней, Теодор видел сквозь застекленную заднюю дверь, как ее муж, Артур, набирает резиновый бассейн для детей, мальчика и девочки.

– Они так любят плескаться в этом бассейне,– с улыбкой пояснила Пэтти.

– Ничего удивительного,– сказал Теодор. Уходя от Джефферсонов, он заметил, что дом рядом с ними пустует.

На другой стороне улицы напротив Джефферсонов жили Маккэнны с четырнадцатилетней дочерью Кэтрин. Когда Теодор подходил к двери, он услышал, как Джеймс Маккэнн произносит:

– Да он просто чокнутый. С чего это я должен ровнять края его лужайки? Только потому что я пару раз одалживал его паршивую газонокосилку?

– Милый, прошу тебя,– произнесла Фэй Маккэнн.– Я должна подготовиться к следующему заседанию совета.

– Только потому что Кэти встречается с его паршивым сынком...– ворчал ее супруг.

Теодор постучал в дверь и представился. Немного поболтал с ними, сообщив миссис Маккэнн, что он, конечно же, с радостью поучаствует в работе Национального совета христиан и иудеев. Это действительно стоящая организация.

– А чем вы занимаетесь? – спросил Маккэнн.

– Я распространитель,– сказал Теодор.

У следующего дома двое мальчишек косили лужайку и сгребали траву, а рядом с ними резвилась собака.

– Привет, ребята,– сказал Теодор.

Они пробурчали что-то в ответ, глядя, как он направляется к крыльцу. Собака не обратила на него никакого внимания.

– Я всего лишь его предупредил,– раздавался из окна гостиной голос Генри Путнама.– Пусть только возьмет черномазого в мой отдел, и я уйду. Я все сказал.

– Да, дорогой,– отозвалась миссис Ирма Путнам.

На стук Теодора дверь открыл мистер Путнам в майке. Его жена лежала на диване. Больное сердце, пояснил мистер Путнам.

– О, как жаль,– сказал Теодор.

В последнем доме проживали Горсы.

– Я только что поселился по соседству,– сказал Теодор. Он пожал худенькую ладошку Элеоноры Горс, и та сказала, что отец на работе.

– Это он? – спросил Теодор, указывая на портрет человека с суровым лицом над каминной полкой, заставленной разнообразными предметами культа.

– Да,– ответила Элеонора, тридцать четыре года, дурнушка.

– Что ж, надеюсь, мы станем добрыми соседями,– сказал Теодор.

Тем же днем он отправился в свою новую контору и принялся обустраивать комнату для проявки.

23 июля

Утром этого дня, прежде чем отправиться в контору, он заглянул в телефонный справочник и отыскал четыре номера. Набрал первый из них.

– Не могли бы вы прислать такси к дому двенадцать ноль пятьдесят семь по Силмар-стрит? – попросил он.– Благодарю.

Он набрал второй номер.

– Не могли бы вы прислать телемастера ко мне на дом,– сказал он.– У меня пропало изображение. Дом двенадцать ноль семьдесят, Силмар-стрит.

Он набрал третий номер.

– Хочу дать объявление в воскресный номер,– сказал он.– «Форд» пятьдесят седьмого года выпуска. Отличное состояние. Семьсот восемьдесят девять долларов. Да, все верно, семьсот восемьдесят девять. Мой телефон четыреста четырнадцать семьдесят четыре ноль восемь.

Он сделал четвертый звонок и назначил встречу с мистером Джеремайей Осборном. Потом постоял у окна гостиной, пока к дому Бакусов не подкатило такси.

Когда он отъезжал от дома, мимо него проехала машина телевизионного мастера. Он оглянулся и увидел, как она притормозила у дома Генри Путнама.

«Дорогой сэр,– отпечатал он позже у себя в конторе,– прошу прислать мне десять буклетов, за которые я вношу плату в размере ста долларов». Он написал имя и адрес.

Конверт упал в коробку «Исходящие».

27 июля

Когда вечером Инес Феррел покинула дом, Теодор последовал за ней на машине. В деловой части города миссис Феррел вышла из автобуса и отправилась в бар под названием «Ирландский фонарь». Припарковавшись, Теодор осторожно проник в бар и проскользнул в темный кабинет.

Инес Феррел сидела в глубине зала, взгромоздившись на барный стул. Она сняла пиджак, демонстрируя облегающий желтый свитер. Теодор пробежал взглядом по выставленному напоказ бюсту.

Через некоторое время с ней заговорил какой-то мужчина, они поболтали, посмеялись, чуть-чуть посидели вместе. Теодор наблюдал, как они выходят, держась за руки. Заплатив за кофе, он последовал за парочкой. Путь оказался недолгим – миссис Феррел и мужчина вошли в двери гостиницы, находившейся в соседнем квартале.

Теодор поехал домой, насвистывая.

На следующее утро, когда Элеонора Горс и ее отец отправились куда-то вместе с миссис Бакус, Теодор последовал за ними.

Он встретил их на выходе из церкви по окончании службы. Ну разве не чудесное совпадение, сказал Теодор, что он тоже баптист? И он потряс жесткую руку Дональда Горса.

Когда они вышли на солнечный свет, Теодор спросил, не разделят ли они с ним воскресную трапезу. Миссис Бакус слабо улыбнулась и пробормотала что-то насчет своего мужа. Дональд Горс, похоже, сомневался.

– О, прошу вас,– взмолился Теодор.– Осчастливьте одинокого вдовца.

– Вдовца,– задумчиво повторил мистер Горс.

Теодор повесил голову.

– Уже много лет,– сказал он.– Пневмония.

– Давно вы баптист? – спросил мистер Горс.

– С рождения,– с жаром ответствовал Теодор.– В этом мое единственное утешение.

На обед он подал бараньи отбивные, бобы и печеную картошку. В качестве десерта – яблочный пирог и кофе.

– Я так рад, что вы разделили со мной эту скромную пищу,– сказал он.– Воистину, возлюбили ближнего своего, как самого себя.– Он улыбнулся Элеоноре, которая неуверенно улыбнулась в ответ.

Вечером, когда уже стемнело, Теодор отправился на прогулку. Проходя мимо дома Маккэннов, он услышал, как зазвонил телефон и мистер Джеймс Маккэнн заорал в трубку:

– Это ошибка, черт побери! Какого лешего я должен продавать какой-то паршивый «форд» пятьдесят седьмого года за семьсот восемьдесят девять баксов?

Трубка с грохотом упала на рычаг.

– Проклятье! – выкрикнул Джеймс Маккэнн.

– Милый, прошу тебя, будь спокойнее! – взмолилась его жена.

Телефон зазвонил снова.

Теодор двинулся дальше.

1 августа

Ровно в два пятнадцать ночи Теодор выскользнул на улицу, выдрал один из обожаемых плющей Джозефа Альстона и бросил его на дорожке.

Утром, выходя из дома, он увидел, что Уолтер Мортонмладший направляется к дому Маккэннов с покрывалом, полотенцем и портативным приемником. Старый Альстон стоял, держа в руках свой плющ.

– Его что, вырвали? – спросил Теодор.

Джозеф Альстон заворчал.

– Значит, так и есть,– обронил Теодор.

– Как – так? – спросил старик, уставившись на него.

– Вчера вечером,– сказал Теодор,– я услышал снаружи какой-то шум. Выглянул и увидел пару мальчишек.

– Вы рассмотрели их лица? – спросил Альстон, напрягшись.

– Нет, было слишком темно,– сказал Теодор.– Но я бы сказал, что они были примерно возраста мальчиков Путнама. Хотя, разумеется, это не могли быть они.

Джо Альстон медленно кивнул, оглядывая улицу.

Теодор доехал до бульвара и остановился. Прошло двадцать минут, и Уолтер Мортон-младший с Кэтрин Маккэнн сели в автобус.

На пляже Теодор расположился в нескольких метрах позади них.

– Ну этот Мак и тип,– услышал он слова Уолтера Мортона.– У него зудит в одном месте, и он отправляется в Тихуану, только чтобы перепихнуться.

Через некоторое время Мортон с девушкой, громко смеясь, побежали купаться. Теодор встал и дошел до телефонной будки.

– Я хочу, чтобы на следующей неделе у меня на заднем дворе установили бассейн,– сказал он. И объяснил все подробно.

Вернувшись на пляж, он терпеливо дождался, пока Уолтер Мортон с девушкой не улеглись загорать, обнявшись. Время от времени он щелкал зажатым в руке затвором шпионского фотоаппарата. Покончив с этим делом, он вернулся в машину и застегнул рубашку на груди, пряча крошечный объектив. По дороге в контору он остановился у магазина стройтоваров, где купил кисть и черную краску.

Весь день ушел на возню с фотографиями. Он напечатал их так, что казалось, будто все происходит ночью и как будто бы парочка занимается вовсе не тем, что было на самом деле.

Конверт мягко шлепнулся в коробку «Исходящие».

5 августа

Улица была тиха и пуста. Беззвучно ступая ногами в теннисных туфлях, Теодор перешел на противоположную сторону.

Он нашел на заднем дворе Мортонов газонокосилку. Тихонько оторвав ее от земли, перенес на другую сторону улицы, к гаражу Маккэнна. Осторожно подняв ворота гаража, он закатил газонокосилку за верстак. Конверт с фотографиями положил за ящик с гвоздями.

Вернувшись затем в дом, он позвонил Джеймсу Маккэнну и придушенным голосом спросил, продается ли все еще «форд».

Утром почтальон положил на крыльцо Горсов пухлый конверт. Элеонора Горс вышла и вскрыла его, из конверта выпал один из журнальчиков. Теодор наблюдал, как она воровато огляделась по сторонам, как темный румянец залил ее лицо.

Когда вечером этого же дня он косил свою лужайку, то видел, как Уолтер Мортон-старший промаршировал через улицу к Джеймсу Маккэнну, который как раз подстригал кусты. Он услышал, как они громко спорят о чем-то. Наконец оба пошли в гараж Маккэнна, откуда Мортон вытолкал свою газонокосилку, ничего не отвечая на сердитые протесты Маккэнна.

На другой стороне улицы, напротив Маккэннов, входил в дом вернувшийся с работы Артур Джефферсон. Проехали мальчики Путнама на велосипедах, их пес мчался следом.

Потом дверь напротив дома Теодора хлопнула. Он повернул голову и увидел, как мистер Бакус в рабочей одежде устремился к своей машине, возмущенно бормоча себе под нос:

– Бассейн!

Теодор поглядел на соседний дом и увидел, как Инес Феррел мечется по гостиной.

Он улыбнулся и принялся толкать газонокосилку вдоль стены своего дома, заглядывая в спальню Элеоноры Горс. Она сидела спиной к окну и что-то читала. Услышав стрекотание газонокосилки, она поднялась и, убрав пухлый конверт в ящик бюро, вышла из спальни.

15 августа

Дверь открыл Генри Путнам.

– Добрый вечер,– поздоровался Теодор.– Надеюсь, я не помешал.

– Нет, мы просто болтаем с родителями Ирмы,– сказал Путнам.– Они утром уезжают в Нью-Йорк.

– Правда? Ну, я всего на минутку.– Теодор протянул ему два воздушных ружья.– Фабрика, продукцию которой я распространяю, избавляется от товара,– сказал он.– Я подумал, может, вашим мальчикам понравится.

– Еще бы,– ответил Путнам. Он пошел в комнату, чтобы позвать сыновей.

Когда папаша вышел, Теодор прихватил пару спичечных коробков с надписью «Вина и крепкие напитки Путнама». Он опустил их в карман раньше, чем мальчики вышли поблагодарить его.

– Как это мило с вашей стороны,– сказал Путнам, стоя в дверях.– Я вам очень признателен.

– Всегда рад,– сказал Теодор.

Вернувшись домой, он поставил звонок на пятнадцать минут четвертого и лег спать. Когда будильник сработал, он вышел на безмолвную улицу и вырвал сорок семь плющей, разбросав их по дорожке Альстона.

– О нет,– сказал он Альстону утром. Теодор потрясенно качал головой.

Джозеф Альстон ничего не отвечал. Он с ненавистью оглядывал улицу.

– Позвольте мне помочь вам,– сказал Теодор. Старик отказался, но Теодор настоял. Съездив в ближайшую теплицу, он привез два пакета торфа, а потом сидел на корточках рядом с Альстоном, помогая тому заново сажать растения.

– Вы ничего не слышали прошлой ночью? – спросил его старик.

– А вы думаете, это снова были те мальчишки? – спросил Теодор, удивленно приоткрыв рот.

– Безусловно,– сказал Альстон.

Позже Теодор съездил в деловой квартал и купил дюжину фотооткрыток.

«Дорогой Уолт,– размашисто написал он на одной из них,– снял это в Тихуане. Как тебе, достаточно горячо?» Он надписал адрес на конверте, забыв прибавить «младший» к имени Уолтер Мортон.

В коробку «Исходящие».