Текст книги "Скованный огонь (ЛП)"

Автор книги: Ричард Ли Байерс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 20 страниц)

С сияющим как луна медальоном и клинком драконорожденный паладин обменивался ударами с воздушным дженази, который первым собирался атаковать. Его друг тимантерец сражался с земляным и штормовым противником.

Кхорину как-то удалось занять всех трех оставшихся аканульцев – огненного, земляного и водного – не доставая свой ургрош. Очевидно, он пытался одолеть их, не причиняя неоправданного вреда, орудуя стулом как дубиной и щитом.

Дворф был одним из самых умелых бойцов, каких видела Джесри, но дженази тоже были умелы и имели преимущество в количестве и оружии. Огненный дженази полоснул кинжалом, и тот вспыхнул как факел. Кхорин сместился, быстро поворачивая стул, чтобы заблокировать атаку. Это открыло его бок земляному дженази, который поднял свой палаш, направляя его в голову дворфа.

Из ниоткуда появилась стрела, пробившая предплечье земляного. Джесри повернула голову. Как лучник, Гаэдинн столкнулся с той же проблемой, что и девушка – как атаковать на расстоянии в битком набитой комнате, не поражая посетителей? Он решил ее, взобравшись на стол к чьему-то сосисочно-бобовому ужину.

Земляной сломал стрелу, будто ее и не было вовсе. Он топнул ногой, как до этого Джесри. Очередная дрожь пронеслась по таверне, и одна из ножек стола, на котором стоял Гаэдинн, сломалась. Стол перевернулся, сбрасывая лучника на пол в грязь к оловянным тарелкам и чашкам. Коричневый противник бросился на него.

Джесри хотела помочь Гаэдинну, но воздушный дженази, которого она сбила, уже поднялся с пола. Он и его огненный товарищ наступали на нее, и ей пришлось позаботиться о себе.

Она заговорила с ветром. Он поднял стол перед ней и бросил в нападавших. Снаряд влетел в воздушного и сбил его с ног, но промазал по огненному.

Окружив палаш синим и золотым пламенем, дженази сокращал дистанцию, резал и кромсал им, загоняя волшебницу в угол! Каким-то образом она увернулась от одного жгучего, ослепительного выпада и следующего, готовя новое заклинание.

Девушка выбросила вперед руку с тремя загнутыми пальцами. Зеленый туман вырвался из пор огненного дженази. Он содрогнулся и ослабил хватку меча, почти роняя оружие.

Магическая слабость продлится лишь пару ударов сердца, но Джесри эффективно использовала отведенное ей время. Она схватила стул, подняла его, и разбила о голову краснокожего противника. Он рухнул.

Задыхаясь, волшебница оглянулась, ища нового противника. Но тот по-прежнему лежал. В то же время Гаэдинн сбил с ног своего аканульца и молотил его кулаками по лицу.

Кхорин уложил обоих своих оппонентов и направился на помощь мелкому темантерцу. Дворф занялся земляным дженази, оставляя штормового драконорожденному. Штормовой делал финты и выпады ножами в обеих руках, вызывая буйство искр и треск кожи.

Паладин и его воздушный неприятель кружили, лязгая металлом. Воздух взвыл, поднимая дженази над полом, и закружив против часовой. Драконорожденный едва успел увернуться от удара, который чуть было не вошел ему в спину.

В один миг все яростно кружились, а в следующий – или так показалось, прежде чем Джесри смогла понять, куда вмешаться – все закончилось.

Гаэдинн остановился, осматривая противника, и затем, явно довольный, прекратил бить его.

Кхорин ударил ножкой стула своего соперника в пах, а затем вмазал по лицу, когда его колени подогнулись.

Коричневый тимантерец низко присел, оставив противнику порез на колене, и с протяжкой направил меч вверх, пытаясь пронзить внутренности.

Паладин отразил атаку, вплотную приблизившись к воздушному воину, и ударил рукоятью своего палаша по виску дженази. Затем, не теряя ни секунды, он бросился к своему другу и поймал его руку, не давая завершить смертельный удар.

Гаэдинн поднялся, вернув на место свой лук, и принялся отряхиваться.

– Мы на самом деле представляем местную стражу, – объявил он, – даже если не носим эти жуткие накидки с гербом. По моему мнению, дженази начали эту драку, поэтому мы берем их под арест.

Кхорин присоединился к лучнику. Джесри поступила также. Толпа молча изучала ее, пока девушка пересекала комнату.

– А что мы должны делать с арестованными? – пробормотал Гаэдинн.

– Думаю, в городе где-то есть тюрьма, – ответил Кхорин.

– Город и так переполнен страхами и предубеждениями, – вмешалась Джесри. – Эта потасовка не имеет ничего общего с Зеленоруким Убийцей или предубеждениями против магов.

Гаэдинн ухмыльнулся.

– Что ж, так было, пока ты не вмешалась.

* * * * *

– Это не справедливо, – заявил Даардендриен Баласар. – Дженази это начали.

– Мы в Лутчеке с дипломатической миссией, – ответила Офиншталайир Перра.

Посол была необычно высокой и худой для драконорожденной, носила два кольца своего клана, сверкающих в рыхлой коже с правой стороны шеи. Возраст немного согнул ей спину и окропил ее коричневую чешую белым.

– Дело не в мотивах или справедливости. Герой Войны огорчена. Следовательно, вы с Медрашем принесете свои извинения.

Слуга стукнул своим жезлом о пол. Арочные двойные двери, украшенные резным песчаником, распахнулись, открыв зал за собой. Ступая медленно и величаво, Баласар, Перра и Медраш вошли внутрь.

Баласар владел мечом лучше многих. Лучше даже чем многие из его товарищей в Даардендриен, клане, известном своими доблестными воинами. Тем не менее, иногда его утомляло стремление его народа к воинским почестям. К сожалению или к счастью, но зал Героя Войны напоминал о них. Великолепные гобелены изображали столкновение армий, и большая часть скульптур замерла в поединке насмерть, хотя то тут, то там, встречались статуи бегунов или метателей дисков, говорившие о том, что даже в Чессенте можно бороться, не проталкивая лезвие через внутренности противника.

Шала Каранок смотрелась естественно среди изображений резни. Она была хмурой крепкой женщиной средних лет со старым шрамом на квадратном подбородке и короткими темными волосами. Кусочки отполированной стали, украшающие ее одежду, по-видимому, символизировали броню.

Все ее советники и офицеры стояли у трона, там – к отвращению Баласара – был и Зан-Акар Зераэз с некоторыми младшими членами его делегации. Посол Аканула имел удивительно длинные и острые серебряные шипы на голове и кожу цвета темного винограда. Узор из серебристых линий на его лице выглядел так, будто он носил проволочную маску. Искры скакали по нему даже когда он был спокоен, но, судя по его маске, сейчас он таким не был. Баласар захотел скорчить ему рожу, чтобы посмотреть, можно ли заставить его светиться, вызвав дождь из искр, но это вряд ли было хорошей идеей.

Подойдя на нужное расстояние, драконорожденные остановились и поклонились.

– Добро пожаловать, миледи, – тон Шалы был не теплее, чем выражение ее лица.

– Ваше величество, – ответила Перра. – Я привела стражников, участвовавших в драке.

Герой Войны перевела свой холодный взгляд на них.

– Что вы можете сказать в свое оправдание?

– Ваше величество, – начал Медраш. – Я сожалею о случившемся. Если подобное повторится, мы сделаем все, что в наших силах, чтобы избежать насилия.

Обученный вести за собой, паладин изучал этикет и риторику – его учителя были бы довольны его выступлением. Оно было почтительным и достойным. Пока драконорожденный тонко намекал на их минимальную вину в инциденте, Шала услышала то, что хотела.

Баласар не пытался соответствовать товарищу. Он просто склонил голову и сказал:

– Мне тоже жаль.

– Так и должно быть, – сказала женщина на троне. – Я не потерплю беспорядков от любого чужеземца. Аканульцы, с которыми вы дрались, были простыми торговцами из каравана. Вы, джентльмены, оба являетесь посланниками вашего королевства. Я ожидаю, что вы будете вести себя согласно высочайшим стандартам.

– Да, ваше величество, – сказал Медраш. – Мы и сами требуем не меньшего от себя.

«Ну, более или менее, в пределах разумного», – подумал Баласар.

Перра подождала, чтобы убедиться, что она и Герой Войны не заговорят одновременно. Когда женщина ничего не добавила, посол заговорила.

– Если ваше величество довольны, то этих двух ждут их обязанности…

– Я не доволен! – прорычал Зан-Акар.

Его гнев, ярость штормового дженази, отравляла воздух вокруг него, наполняя комнату запахом сырости, будто скоро пойдет дождь. Искры прыгали по его коже и особенно – на его угрюмом лице.

– Со всем уважением, ваше величество, я считал, что вы вызвали этих головорезов, чтобы провести расследование.

– Так и есть, – ответила Перра. – Факты уже прояснились.

Зан-Акар продолжал глумиться.

– О, история, которую мы все уже слышали. Но разве она сопоставима с фактами? Объясняет ли она, как аканульцы – даже если их было больше, и они затеял драку – получили переломы, в то время как на этих двух нет и царапины?

– Я могу объяснить это, – вмешался Баласар. – Ваши торговцы дерутся как мальки из испорченных яиц.

Перра ткнула его локтем в бок.

– Разве не похоже, – настаивал на своем Зан-Акар, – что, как утверждают дженази, эти драконорожденные атаковали исподтишка.

– Нет, милорд, – сказал Медраш, – это не так. Баласар и я вышли из боя невредимыми благодаря офицерам городской стражи, пришедшими к нам на помощь. И любой непредвзятый человек согласился бы, что так и было, ведь стражники утверждают то же.

– Но их вмешательство, – зазвучал сочный басовый голос, – поднимает другие вопросы.

Баласар обернулся. Говорившим был Лютен, один из советников Шалы, крупный мужчина, набравший весу к средним годам. Его круглая голова с редеющими волосами и аккуратно подстриженной козлиной бородкой выглядела непропорционально маленькой на массивных плечах.

Очевидно, он был на стороне посла дженази, что немного озадачило Баласара. Он не слышал, чтобы Лютен отличался большой дружбой с аканульцами, хотя, возможно, драконорожденный просто пропустил это мимо ушей. Разум Баласара, как правило, отвлекался, когда его друзья обсуждали лабиринты союзов и соперничество при дворе Шалы.

Худощавый с разбитым носом Никос Кориниан уставился на своего коллегу.

– Какие «другие» вопросы, милорд?

– Во-первых, почему на них не было накидок?

Мужчина, которого Баласар ранее не видел, встал рядом с Никосом. Он был мускулистым и коренастым, почти как Лютен, но ниже. Его голова была лысой, а его странно светящиеся глаза окружали татуировки.

– Потому что они были не при исполнении, – сказал мужчина. – Но они по-прежнему считали себя ответственными за порядок. Вы бы хотели, чтобы они бездействовали, пока проливалась кровь?

Баласар сделал вывод, что незнакомец в татуировках это Аот Фезим, командир наемников, который только что поступил на службу к Никосу.

– Я бы хотел, чтобы чародейка, – ответил Лютен, – подчинялась законам Чессенты и все время носила знак ее истинной сущности. И, честно говоря, боевой маг, если бы это зависело от меня, я бы требовал того же и от вас.

Среди большинства собравшихся поднялся одобрительный гул.

– Мы не останемся в Чессенте навсегда, – сказал Аот. – К тому же, ее величество дала нам свое согласие.

– То, что она позволила, – не успокаивался Лютен, – она же может и отменить. Ее величество может захотеть пересмотреть свои взгляды. Она может захотеть пересмотреть ваше пребывание в Лутчеке.

– Мы обсудили это, – сказал Никос. – До тех пор, пока волнение не стихнет, нам нужны дополнительные стражники на улицах.

– Зачем? – спросил советник. – Чтобы защищать магов?

Он пренебрежительно махнул рукой.

– Для того, чтобы шнырять повсюду и шпионить от вашего имени?

Никос перевел свой взгляд на Шалу.

– Ваше величество, эти домыслы абсурдны.

– Неужели? – продолжал Лютен. – Факты говорят о том, что вы привели частную армию в столицу – силу под руководством тэйского мага и прочих тэйских волшебников, и дворфов среди них.

– Вообще-то, – сказал Аот, – я – тейский отступник; камера пыток и плаха ждут меня, если я вернусь. Остальные «тэйцы» в Братстве являются потомками тех людей, которые вместе со мной стали изгнанниками сотню лет назад. И на данный момент у меня есть лишь один настоящий волшебник и один дворф. Жаль – мне бы пригодилось и больше.

Лютен не сводил свой свирепый взгляд с Никоса.

– Вы утверждаете, что отдали эту банду разбойников и волшебников в распоряжение ее величества. Но реальность такова, что, так как вы им платите, а бандиты признают лишь золото, то и отвечают они лишь перед вами.

– Что ж, я отвечаю ее величеству, – парировал Никос. – Даже если ваши домыслы правдивы, то, заверяю, все под контролем.

– Я далека от того, чтобы усомниться в вашей верности, милорд. Но история изобилует знатными личностями, которые вводили огромные личные войска в столицу своего правителя, а затем захватывали город. Было бы глупо слепо позволять такие маневры.

Никос посмотрел в сторону трона.

– Ваше величество, я знаю, что нужно нечто большее, чем пустая болтовня, чтобы заставить вас сомневаться в вассале, который всегда служил вам верой и правдой. Или ставить под сомнение собственные решения.

Шала хмыкнула.

– Я разрешаю наемникам капитана Фезима продолжать патрулировать город до тех пор, пока они не окажутся недостойными доверия.

– Тогда, если это удовлетворило ваше величество, – начал Зан-Акар, – быть может, мы вернемся к истинной причине этой встречи? Это очень важно, ведь мы обсуждаем преступления, совершенные Тимантером против обоих наших королевств.

Перра фыркнула.

– Держите себя в руках, милорд. Драка в таверне, хоть и печальное событие, но едва ли заслуживает такого описания.

– Конкретно это безобразие, – сказал дженази, пока линии на его коже сверкали, – является меньшим из них. Драконорожденные проникают в Аканул, вырезают жителей самых отдаленных поселений и отступают назад за границу.

– Это смешно, – прокомментировала Перра.

– У нас есть свидетель, – заявил Зан-Акар. – Вашим мародерам не удалось убить всех. И, как знает ваше величество, Аканул и Тимантер не имеют общей границы. Единственный способ для даконорожденных налетчиков добраться до нас – пересечь чессентскую территорию. Поскольку между нашими королевствами заключен мир, я полагаю, вы не давали им разрешения на это.

– Нет, – ответила Герой Войны, – конечно нет.

– В таком случае, они нарушают наши границы, так же как и ваши.

– Если бы эти налетчики действительно существовали, – вмешалась Перра, – это было бы логичным объяснением. Но их не существует.

– Я повторяю, – настаивал Зан-Акар, – у нас есть свидетель.

– Где? – парировала посол Тимантера. – Очевидно, не там, где ее величество или кто-нибудь другой беспристрастный смог бы допросить этого свидетеля. Давайте будем разумными. Если бы отряд драконорожденных пересек Чессенту, то кто-нибудь из ее жителей заметили бы это. Аканулу не стоит наговаривать на нас.

– Западная Чессента малонаселенная, – сказал Зан-Акар, – а холмы и овраги представляют отличное укрытие. Тимантер мог бы провести целую армию.

– Как бы то ни было, милорд, – сказала Перра, – поскольку вы не привели ни единого свидетеля сегодня с собой, то все сводится к слову Аканула против нашего.

– Возможно, я пошлю за свидетелем, – сказал штормовой дженази таким тоном, что Баласар на мгновение задумался, неужели драконорожденные на самом деле совершили эти зверства. – Между тем, я более чем готов обсудить, слову какого из королевств стоит доверять больше.

Перра снова фыркнула.

– Естественно, вы собираетесь заявить, что честность и непоколебимость дженази выгодно отличается от драконорожденных.

– Что я заявляю, – ответил Зан-Акар, – так это то, что со дня нашего появления в Фаэруне Аканул был преданным и неоспоримым другом Чессенте. Тимантер заявляет, что является ее союзником, но то же говорит и Высшему Имаскару. Тем же ордам магов-выродков и работорговцев, которые в настоящее время разоряют деревни по всему Чессентскому побережью и топят ее корабли по всей протяженности моря Аламбер.

На этот раз у Перры не оказалось, что ответить, и Баласар не винил ее. Зан-Акар, будь он проклят, нанес сокрушающий удар. Герой Войны не скрывала, что ей не понравилось заявление о дружбе Тимантера с Высшим Имаскаром.

Возможно, драконорожденным стоит выбрать сторону. Или, возможно, Баласар так считал, потому что в душе он был больше воином, чем дипломатом. Любой мог бы сделать вывод: имея двух союзников, было бы ошибкой отказывать кому-то из них.

– Раз уж дошло до этого, – вмешался Аот, – выбор очевиден. Но вообще-то, ваше величество, лорд Зан-Акар ссылается на разницу, которой не существует.

– Что вы имеете в виду? – спросила Шала.

– Я провел первую часть прошлого года, работая на Симбархов, – начал наемник, – а Агларонд и Аканул являются друзьями. Так что были дженази, которые находились около Велталара. Я особо не вникал в тонкости их дел, но мне и не нужно было, чтобы услышать, что не так давно королева Аканула заключила союз с Высшим Имаскаром. Это ни для кого не секрет, если, конечно, лорд Зан-Акар и его коллеги не скрыли это от вас.

Зан-Акар презрительно улыбнулся, хотя пространство вокруг него слегка потемнело.

– В такие моменты приятно знать, что ее величество слишком проницательна, чтобы верить словам вероломного мага.

Шала посмотрела на дженази.

– Так наемник врет? Отвечайте честно! Вы знаете, что я в состоянии выяснить правду самостоятельно.

Зан-Акар запнулся, но затем заговорил.

– Ваше величество, вы знаете, так же как и я, что министры государства принимают посланцев со всех концов. Я верю, что Аканул принимал представителей Высшего Имаскара и, возможно, даже обговаривал одно или два соглашения о торговле, но ничего такого, что могло бы поставить под угрозу нашу дружбу с Чессентой!

– Прочь, – отрезала Шала. – Дипломаты, советники, все вы. Мы выслушаем вашу неприязнь и обвинения в другой день, когда я буду лучше контролировать свой нрав.

Баласар счел, что благодаря Аоту Тимантер по крайней мере не потерял позиций в словесной баталии, и это был уже второй долг клана Даардендриен наемникам. Когда они выходили, он поймал взгляд тэйца и уважительно кивнул. Аот ответил улыбкой, дружелюбной, но с оттенком насмешки.

* * * * *

Кхорин расчесывал бронзово-белое оперение Бдительной, ища сломанные перья и паразитов двузубой железной вилкой, предназначенной специально для этого. Пахнущий одновременно как птица и мускусный охотничий кот, грифон разлегся на полу так, чтобы дворф мог всю ее осмотреть. Казалось, она растаяла на месте. Урчание, производимое грифоном, возвещало о блаженной расслабленности животного.

– Похоже, все прошло хорошо, – заключил Кхорин.

– Наверное, – ответил Аот, заканчивая с орлиной частью Джета и переходя к чистке шерсти, сначала против роста, затем – по. Черные глаза зверя стали алыми щелями. – Ненавижу разговаривать с этими зулкирами – или лордами или как их там – и втягиваться в их вранье и интриги.

Кхорин работал над вытянутым крылом Бдительной.

– Такова участь лидера. Но я не виню тебя. Я даже не уверен, что понимаю, о чем там был разговор.

– Как и я. Драка? Наше присутствие в Лутчеке? Соперничество между нашим нанимателем и лордом Лютеном? Ненависть между Аканулом и Тимантером? Или между Чессентой и Высшим Имаскаром? Сам выбирай. Это все скинули в одну кучу.

Кхорин заметил гниду, торчащую среди перьев. Он поставил вилку, поднял свои щипцы, вытащил паразита и раздавил его.

– Почему все эти люди так презирают друг друга, в конце концов?

– Ты имеешь в виду, помимо того, что я озвучил? Насколько я понял, это длинная история. Драконорожденные и дженази воевали, когда жили там, откуда они пришли. Когда Магическая Чума сгребла их и выбросила в Фаэрун, то они принесли с собой и свою вражду.

Аот продолжил.

– Теперь чессентцы. Они были рабами во времена Имаскарской Империи. Последние, в свою очередь, были сильными магами, и поэтому в Чессенте ненавидят магию. Я слышал, что новое королевство – Высший Имаскар – не такой же зверь, как старая империя. Имаскар теперь не держит рабов, к примеру. Но имя почти то же, люди выглядят так же, они все так же способны к магии, и этого достаточно, чтобы вызывать ненависть чессентцев. Они попрекают новый Имаскар с тех пор, как тот объявил о своем существовании. Ты, конечно, можешь сказать, что нынешнее «пиратство» является ответным ударом на такое отношение, но я бы не сказал озвучивать это при местных.

– Другими словами, – сказал Кхорин, – это все глупо.

– Еще бы ты так не думал. Вряд ли кто-нибудь слышал о дворфе, затаившем обиду.

Кхорин попытался подавить смешок, но не вышло.

– Справедливо. Просто кому-то нужно вступиться за правое дело.

Аот прошелся щеткой по всей длине хвоста Джета.

– Мы так же поступили в Тэе и еще раз – в Импилтуре, а теперь посмотри на наше положение.

– Я понимаю, что это роскошь, а не необходимость. Вообще, было бы здорово, если бы твои глаза дали тебе какое-нибудь представление о том, почему Никос и Лютен враждуют, или говорил ли Зан-Акар правду.

Магическая Чума не просто продлила годы жизни Аота. Она отточила его зрение до сверхъестественного уровня. Всадник мог видеть в темноте и замечать невидимое. Ни одна иллюзия не могла обмануть его. В редких случаях Аот мог даже увидеть истинный характер или намерения человека, или предвидеть будущее.

Аот притих, нахмурился и затем сказал:

– Если честно, когда я впервые встретился с Никосом, я увидел фигуру зеленого дракона.

– Что? Что это значит?

– Понятия не имею. Можно с уверенностью сказать, что в Лутчеке не живет огромный зеленый дракон. Значит, это что-то символичное, то есть может означать что угодно. Возможно, видение было о том, что трое моих подчиненных встретятся с драконорожденными.

Кхорин опустил свою голову.

– Ты так говоришь, будто это тебя абсолютно не беспокоит. С каких пор ты стал пренебрегать ценной информацией, какой бы загадочной она ни была? Сколько раз я слышал, как ты говорил: «Собирайте все факты, какие только сможете; любой из них может оказаться разницей между победой и поражением»?

– На поле битвы – да. При королевском дворе все иначе. Знать чужие секреты – опасно, равно как и лезть в чужие дела. Оглядываясь назад, я чувствую, что зря рассказал Герою Войны о связи Аканула с Высшим Имаскаром. Я сказал, не подумав.

– Ты, возможно, заработал толику ее доверия. Или благодарности.

Аот хмыкнул.

– Подозреваю, что этого будет недостаточно, зато я определенно нажил себе врага в лице Зан-Акара. Все больше оснований не высовываться, играть роль стражников с минимальным количеством шума, а затем – выступить против Трескеля или Имаскара, как только Шала даст на это добро.