Текст книги "Великое путешествие кроликов"

Автор книги: Ричард Адамс

– Не дури! – сказал Зверобой. – В какой колонии ты был офицером?

– Далеко отсюда! Нашу колонию разрушили люди, но мне удалось спастись. Я скитался по лесам. Ничего удивительного, что я услышал про Эфрафу. Я думаю, что сумею здесь пригодиться.

Зверобой задумался. Похоже на то, что этот кролик и в самом деле был офицером Ауслы. Такого богатыря охотно приняла бы в свои ряды Аусла любой колонии. Если все, что он наговорил, правда, то он сметлив, раз он сумел избежать гибели при разрушении колонии и выдержал долгие скитания по полям и лесам. Вблизи в самом деле не было других колоний. Это было доподлинно известно патрульным. Значит, чужак не лгал и действительно шел издалека.

– Хорошо, – вымолвил наконец генерал. – Полагаю, что мы сумеем тебя пристроить! Сегодня о тебе позаботится Горицвет, а завтра ты предстанешь перед Сенатом. Пока же смотри, не вздумай драться!

На другой день Сенат приступил к обсуждению потерь в офицерском составе Ауслы. Генерал Зверобой предложил назначить офицером «Метки на задней левой лапе» вновь поступившего в колонию кролика. Познакомившись с кандидатом, кролики Сената ответили на это предложение согласием. К ни-Фрису Тлейли приступил к исполнению своих новых обязанностей. Ранка из метки на его левой лапе еще кровоточила. Командиром его был капитан Кервель.

* * *

– Скажи: часто ли ваши кролики пытаются удрать? – спросил Лохмач Кервеля.

Днем он вместе с Кервелем и Гравилатом, вторым офицером метки, обошел битком набитые норы и подземные ходы. Кролики произвели на него удручающее впечатление: он никогда не видел такого унылого и забитого стада!

– Мне кажется, что с ними нетрудно справиться! – добавил он задумчиво.

– Как правило, они не причиняют нам беспокойства, – сказал Кервель. – Однако никогда не скажешь, откуда вдруг берутся неприятности! Возьмем, к примеру, «Метку правого бока»! Казалось, не было в Эфрафе более мирной и спокойной группы! И вдруг, когда в нее вошли четыре хлессиля, на другой же день эти бродяги одурачили капитана Бурачника и смылись! Бурачник не раскусил их вовремя – его разжаловали, и с ним раз и навсегда покончено! Такие события нельзя предугадать. Это – как удар молнии и действует заразительно, подобно горячке или тсарну… Бывает, что внезапно один из них ни с того ни с сего бросается бежать! Его надо тут же сбить с ног, не то за ним тотчас бросятся остальные… Если не хочешь неприятностей, нельзя зевать ни минуты! Отдыхать приходится урывками, когда сумеешь. Надо тебе также сказать, что у нас приказано зарывать помет. Если генерал обнаружит на поле незарытый помет, он заткнет тебе в глотку твой собственный хвост. На дно канавы для помета ведут отдельные ходы. Каждая метка должна выходить только через свой ход. В канаве стоит специальный часовой.

– А как проводится проверка после сильфлея?

– Мы знаем всех кроликов метки в лицо и проверяем их, когда они возвращаются в норы. Если кто-нибудь из моих подчиненных не вернется в нору, я сразу же это замечу. Последними в ход спускаются часовые. Пожалуй, беглецам легче всего удрать, когда подается сигнал тревоги по случаю появления лисы или человека. Тут никто не разбирает, в какую нору он несется! До сих пор наши недовольные еще не скумекали, что нужно бежать навстречу элилям, и совсем напрасно, потому что как раз в этом случае из Эфрафы легко удрать!

– Можно лишь восхищаться тем, как безукоризненно все у вас организовано! – сказал Лохмач, отметив про себя, что его тайное задание оказалось еще более трудным, чем он ожидал. – Приложу все силы, чтобы раскусить ваши хитрости! А скоро ли патруль отправится в дозор?

– Первый раз ты пойдешь в дозор под началом самого генерала, – сказал Гравилат. – Только скоро ты перестанешь рваться в патруль! Генерал тебя быстро вымотает. Хотя, признаться, ты на вид здоровяк, а поскольку уже хлебнул в лесу горькой жизни, пожалуй, сумеешь с этим справиться!

В этот момент в туннеле появился кролик с белым шрамом на шее.

– Капитан Кервель! «Метка на шее» уходит в норы, сэр! – сказал он. – Вечер отличный! Желаю вам получше его использовать!

– Ну вот, пора вести нашу метку наверх! – сказал Кервель. – Пусть Гравилат стережет выход из дальней норы, а ты, Тлейли, пойдешь со мной.

Лохмач последовал за Кервелем по туннелю. Сверху, с поля, к ним доносились запахи разогретых солнцем клевера и хмеля. Офицеры дошли до выхода, и Кервель первым выбрался на поле, чтобы осмотреться. Вернувшись, он занял пост у самого выхода, а Лохмач уселся рядом. Тут он внезапно увидел в стене напротив открытую нишу. В ней сидели на задних лапах три кролика. С боков, видимо, находились полицейские Ауслафы – у них был тупой вид бандитов, – а посередине сидел небольшой кролик с почти черной шкуркой, и он был чудовищно изувечен. Его уши были разодраны и висели ленточками. Кое-где раны зажили, так что видны были плохо сросшиеся шрамы, а местами белыми бусинами торчали куски мяса. Одно веко было страшно изуродовано и едва закрывалось.

Несмотря на вечерний бодрящий воздух, у кролика был унылый и безучастный вид. Взгляд его был прикован к полу, и он безостановочно моргал. Смущенный пристальным взглядом Лохмача, он опустил голову и тревожно потер нос обеими лапами, затем почесал шею и снова замер в неподвижности.

Лохмач, чье доброе и отзывчивое сердце дрогнуло от жалости, подошел к кролику поближе и решил высказать ему свое сочувствие.

– Как тебя зовут? – спросил он для начала.

– Меня зовут Блэкавар, сэр! – ответил кролик. Он не поднял головы и отвечал безучастным тоном, как будто твердил заученный урок.

– Разве ты не собираешься на сильфлей? – спросил Лохмач, подумав, что перед ним находится какой-нибудь заслуженный ветеран колонии, изувеченный на поле боя, чьи заслуги обеспечили ему почетный караул.

– Нет, сэр! – ответил кролик.

– А почему? Вечер отменный! – заметил Лохмач.

– Я не хожу на сильфлей в это время!

– Тогда что ты здесь делаешь? – спросил Лохмач со своей обычной прямотой.

– Метка, которая идет на вечерний сильфлей, должна меня видеть… – Он внезапно замолчал.

– Изволь продолжать! – вмешался один из полицейских.

– Я нахожусь здесь для того, чтобы меня могли увидеть все жители колонии, – сказал кролик глухим голосом. – Все должны убедиться, что я понес заслуженное наказание. Я хотел предательски покинуть колонию. Сенат был милостив ко мне! Сенат был милостив! Сенат… Я не могу всего этого запомнить, сэр, никак не могу! – Обернувшись к полицейскому, кролик горько заплакал.

Потрясенный Лохмач молчал. Затем он отошел и снова занял свое место рядом с Кервелем.

– Этот трус обязан отвечать каждому, кто задает ему вопросы, – пояснил Кервель. – Вот уже пол месяца он это твердит, а теперь совсем поглупел. Он пытался удрать, но Горицвет притащил его назад. В Сенате ему разорвали уши и велели выставить на позорном месте. Он сидит здесь во время сильфлея. Это хороший пример для недовольных. Мне кажется, однако, что он долго не протянет. Вскоре он встретит кролика со шкуркой почернее, чем у него самого!

Лохмач вздрогнул. Его покоробила жестокость Кервеля. Однако в этот момент в туннеле появились его новые подчиненные, и ему пришлось заняться делом.

Видно было, что Кервель гордится тем, что хорошо знает своих подчиненных в лицо.

Заговаривая с кроликами, он старался показать, что знаком даже с мелкими подробностями их личной жизни. Правда, Лохмачу показалось, что отвечали ему скорее недружелюбно, но он приписал это общему плохому настроению. Как ни старался Лохмач, следуя совету Смородины, уловить признаки гнева и возмущения в мелькавших перед ним апатичных физиономиях, он не заметил ничего.

Последними из норы вышли три крольчихи, ведя негромкий разговор.

– Скажи-ка, Нельтильта, как продвигается твоя дружба с новыми соседками? – спросил Кервель, пропуская одну из них.

Крольчиха, прелестное создание не старше трех месяцев от роду, дерзко на него посмотрела.

– Смею заметить, вас самих скоро ожидает продвижение, капитан! – сказала она. – Вы пойдете так же далеко, как капитан Мальва, а насколько известно, он чересчур далеко ушел!

Кервель ей ничего не ответил. Он не удостоил разговором также и тех крольчих, которые следовали за Нельтильтой.

– О чем эта крольчиха болтает? – спросил Лохмач.

– Тут у нас произошли кое-какие неприятности, – отвечал Кервель. – Компания крольчих устроила скандал на заседании Сената. Генерал велел их разъединить и парочку прислал ко мне. К ним-то и пристала Нельтильта. Я слежу за мятежницами, но они меня не тревожат, а Нельтильта стала нахальной и ведет себя все время не лучше, чем сегодня. Конечно, они понимают, что хозяева положения здесь мы, наша Аусла. Однако, хотя оснований для тревоги нет, прошу тебя, Тлейли, постарайся познакомиться с этими крольчихами и привести их в норму!

– Ладно! – согласился Лохмач. – А какие у вас правила насчет брака?

– Какие правила? Да если тебе понравится крольчиха, женись на любой из нашей метки! Крольчихи – наши подчиненные!

Чувствуя на себе осторожные косые взгляды подчиненных, Лохмач выбрался на луг. Он был обеспокоен и смущен. Как начать порученное ему опасное дело? А начинать уже пора! Кихар дал понять, что скоро улетит на север. Надо было рискнуть и кому-то довериться, но кому? Такие колонии обычно полны шпионов и провокаторов.

«Положусь-ка я на себя, – подумал он. – Обойду всех и посмотрю, не сумею ли с кем-нибудь подружиться. Единственное, что я пока твердо знаю, – это то, что я вызволю отсюда этого несчастного Блэкавара! Клянусь Фрисом на мосту!»

Лохмач медленно поскакал по полю, освещенному последними лучами солнца. Он размышлял, пощипывая траву. Вскоре он приблизился к небольшой яме, похожей на ту, в которой они с Серебристым когда-то нашли Кихара. Спиной к нему в яме сидели три крольчихи. Он их узнал: они вышли из норы последними. Они уже утолили первый голод и сейчас болтали, пощипывая траву. Лохмач ужасно любил слушать сказки, и ему захотелось узнать, что нового рассказывают в этой странной колонии. Он тихо приблизился к краю ямы и тотчас же понял, что это была не сказка. Где же он слышал нечто подобное? Внезапно ему припомнился аромат моркови и Гусиная Лапка, стоявший над толпой. Крольчиха говорила:

 
– Крольчат своих юных крольчиха на поле
однажды снесла поиграть…
Цвела бузина, соловей пел на воле, пух тополя
начал летать!
А рожь колосилась, и весело с другом
крольчиха неслась по полям.
Нора их была самой теплой в округе,
привольно жилось их друзьям.
А нынче я гибну, снег хлопьями валит,
давно не поет соловей.
Я плачу! Без друга тоска меня давит!
Уж хоть бы погибнуть скорей!
И выводок новый во мне замерзает, а ветер
веселый далеко летает!
Увы мне! Где друг мой? За что нас терзают?
 

Крольчиха умолкла. Ее подруги тоже молчали. По-видимому, в стихах она выразила их общую грусть и тоску.

Лохмач был крепок как телом, так и душой, в нем не было ни на грош сентиментальности, но, сам хорошо знакомый с болью и страхом, он проникся к крольчихам живой жалостью.

Поддавшись минутному порыву, Лохмач соскочил в яму. Потревоженные крольчихи взглянули на него с ненавистью и брезгливо отодвинулись.

– Я знаю, тебя зовут Нельтильта, – сказал Лохмач хорошенькой крольчихе, недавно давшей отпор Кервелю. – А тебя как зовут? – повернулся он к ее соседке.

Помолчав, она неохотно ответила:

– Сесусиннан – Шелест Листвы, сэр.

– А тебя? – спросил Лохмач ту, что читала стихи.

– Хайзентли, – отвечала крольчиха.

Она повернула голову, и в ее взгляде Лохмач прочел тяжкую муку и горький упрек.

Внезапно Лохмач припомнил, что уже слышал ее имя от Остролиста. Однако опасно было допытываться, она ли разговаривала с Остролистом.

– Не позволите ли вы нам удалиться, сэр? – дерзко спросила Нельтильта.

– Я вас не держу! Идите куда хотите, – сконфуженно пробормотал Лохмач.

Крольчихи ускакали, а он остался сидеть в яме. На прощание Нельтильта беззастенчиво на него посмотрела и громко заметила: «Что за неотесанный мужлан!», явно ожидая, что он ее одернет, но Лохмач молчал.

Перед самым концом сильфлея, когда было уже темно, на поле появился капитан Горицвет с тремя солдатами. Кервель бросился ему навстречу. Чутко прислушиваясь к разговору, Лохмач присоединился к ним. Они говорили о патрулировании железной дороги. Горицвет заявил, что не нашел там в тот день ничего из ряда вон выходящего.

– А вы ходите патрулем по той стороне железной дороги? – как будто невзначай спросил Лохмач.

– Очень редко! Там не кроличья страна, уж слишком там сыро! Когда-то я там бывал, но сейчас мы прошли обычным круговым дозором. Наше дело – собирать сведения, интересующие Сенат, и хватать тех, кто пытается улизнуть, вроде этого Блэкавара. А он здорово в тот раз меня покусал! Кстати, генерал сказал, что через пару дней возьмет тебя в команду для патрулирования. А пока привыкай к делу! – сказал Горицвет.

– А зачем так долго ждать? Почему бы мне сегодня же не пройти с дозором! – с притворным энтузиазмом воскликнул Лохмач.

– Завтра ваш черед пастись утром и вечером, и все офицеры должны быть в сборе, когда метка выходит на утренний и вечерний сильфлей. В это время наши кролики повеселее и за ними нужно получше присматривать. А в другое время сильфлея можно отпустить любого на патрулирование. Ну, я пошел отдавать рапорт генералу! – И Горицвет удалился.

Как только кролики метки окончили сильфлей и стража увела Блэкавара, Лохмач принес свои извинения Кервелю и Гравилату и ушел в свою нору. Он жил в ней один. Каждый офицер в Эфрафе владел персональной норой. Часовые пользовались двумя большими залами, а рядовой состав колонии жил в ужасной тесноте в битком набитых маленьких помещениях.

Оставшись один, Лохмач стал размышлять о выполнении задуманного плана. Открывшиеся перед ним препятствия показались ему ошеломляющими. Он ясно понял, что побег крольчих будет очень нелегким делом. План убить часового и бежать пришлось забраковать. Это не обойдется без шума, и об этом незамедлительно узнает Кервель.

Можно попытаться удрать днем, когда Кервель заснет, но тогда надо приказать часовым покинуть посты. Эта идея показалась Лохмачу вполне приемлемой. Ее осуществление могло бы пройти гладко. «А как же в таком случае быть с Блэкаваром? – вспомнил Лохмач. – Днем его держат под стражей в какой-то норе, но в какой – никто не знает! Что ж, оставить Блэкавара?»

– Нет, ни за что, пусть меня черти разорвут, если я его брошу! – пробормотал Лохмач. – Пусть Смородина назовет меня ослом! А не провалится ли из-за Блэкавара все задуманное дело? О Фрис в амбаре! Не по силам мне эта задача!

Он размышлял до тех пор, пока у него не закружилась голова, и, так ничего и не решив, заснул.

Проснувшись, он понял, что наверху светит луна, что там тихо и волшебно хорошо. Ему пришла в голову мысль: не поговорить ли сначала с кем-нибудь из крольчих?

Он вышел в туннель и споткнулся о молодого кролика, который вылез из битком набитой норы и спал, неловко приткнувшись, у входа.

– Знаком ли ты с Хайзентли? – спросил его Лохмач.

– Да, сэр! – ответил кролик, трогательно пытаясь принять бодрый и энергичный вид.

– Найди ее и пригласи в мою нору, – сказал Лохмач. – Других не зови! Понял?

– Так точно, сэр!

Когда кролик убежал, Лохмач вернулся в свою нору, с тревогой думая: не возбудил ли он уже у кого-нибудь подозрений? Правда, Кервель говорил, что эфрафанские офицеры зачастую посылали за крольчихами, так что, если Лохмача станут об этом расспрашивать, нужно будет просто получше притвориться. Лохмач улегся и стал ждать. Вскоре он услышал, что кто-то осторожно пробирается в темном туннеле к его норе.

– Это ты, Хайзентли? – прошептал Лохмач. – Входи!

– Я в вашей метке, а значит, в вашей власти, сэр! – отвечала она.

– Не бойся! Садись ко мне поближе!

Она повиновалась. Лохмач почувствовал, как совсем рядом сильно бьется ее сердце. Он заметил, что у нее закрыты глаза, а когти впились в земляной пол. Лохмач быстро прошептал:

– Слушай меня внимательно! Ты, наверное, помнишь, что недавно к вам пришли четыре хлессиля. У одного была чудесная серебристая шубка, а у другого – крысиный укус на лапе. Ты разговаривала с Остролистом, их вожаком.

Она в испуге повернула голову:

– Откуда это вам известно?

– Неважно! Слушай дальше!

Лохмач рассказал ей, с каким тайным заданием он пробрался в Эфрафу. Крольчиха слушала его не перебивая.

– Знаешь ли ты, где сейчас кролики, которые приглашали к себе ваших крольчих?

Хайзентли еле слышно прошептала:

– Ходили слухи, что они убежали, а капитан Горчица, погнавшийся за ними, убит.

– Знай: наши кролики спаслись и сейчас неподалеку. Они ловки и изобретательны. Они надеются, что мне удастся вывести из Эфрафы недовольных крольчих. Завтра я передам моим друзьям все, что мне удалось узнать!

– Каким же образом вы это сделаете?

– Если все пойдет как надо, мое сообщение отнесет к друзьям белая птица.

Он вкратце рассказал ей историю Кихара.

Хайзентли молчала, и было непонятно, то ли она раздумывала об услышанном, то ли ее мучили страх и недоверие.

Наконец Лохмач спросил:

– Скажи: веришь ли ты мне? Вдруг я – провокатор, подосланный Сенатом?

– Нет, я чувствую, что это не так! Я вам верю!

– Бежим отсюда вместе со мной! Уговори своих подруг! Здесь вы всем помеха, а у нас вам будут рады!

Хайзентли не отвечала. Было так тихо, что слышно было, как в стенке точит ход подземный червяк. Какое-то крохотное создание проползло по траве у выхода из норы, и по туннелю пронесся слабый шелест. Не желая более пугать Хайзентли, Лохмач хранил молчание. Наконец она зашептала, но так тихо, что ее шепот можно было принять за прерывистое дыхание:

– Убежать из Эфрафы можно! Опасность велика, но мы ее преодолеем. Я это чувствую.

– Если ты чувствуешь, что нас ждет удача, то это здорово! Значит, ты уговоришь своих подруг?

Поколебавшись, Хайзентли отвечала:

– Я боюсь что-нибудь обещать… Вот если бы ко мне вернулась моя былая отвага! Не та я теперь стала… Я всего боюсь!

– Не бойся, теперь с вами я! – гордо сказал Лохмач.

– Члены Сената мудры и хитры!

– Им придется поднажать на мудрость! У нас кролики мудрее и хитрее, поверь мне! Скажи: давно ли Нельтильта с вами?

– Нет, она из нашей теперешней метки. Она смела, да глупа! Нельтильта гордится своей дружбой с мятежницами. Для нее все это занятная игра, ей нравится дерзить офицерам. Боюсь, в один прекрасный день она перейдет границы и на нас обрушится новая беда!

– А как ты думаешь: много ли крольчих согласится с нами уйти?

– Хрейра! У нас множество недовольных. Однако тайну можно будет раскрыть только перед самым побегом. У нас никто не умеет держать язык за зубами, а шпионов здесь полно! Надо рассказать о бегстве одной Сесусиннан.

– Значит, решено! Я поручаю тебе выбрать крольчих, – сказал Лохмач.

– А когда мы бежим?

– Лучше бежать после захода солнца. Нас встретит Орех со своим отрядом! С ними наша огромная птица! Она будет сражаться за нас! Такое и не снилось генералу Зверобою!

Хайзентли снова замолчала, и Лохмач, втайне радуясь и восхищаясь ею, понял, что она обдумывает его план, ища, нет ли в нем просчетов.

– Неужели ваша птица сумеет напасть сразу на нескольких кроликов? Сам генерал с отборной стражей бросится за нами в погоню!

– Говорю тебе, наши друзья сумеют перехитрить вашего Зверобоя. Скажи: ты когда-нибудь видела реку?

– А что это такое?

– Ну вот, так я и думал! Могу только обещать тебе, что далеко нам бежать не придется. Если солдаты Ауслы нас нагонят, мы в один миг исчезнем у них с глаз! Клянусь тебе Фрисом!

Хайзентли молчала.

– Если ты ошибаешься, Тлейли, то можно будет лишь позавидовать тем, кто умрет скорой смертью! – сказала она наконец.

– Да никто не умрет! Мои друзья такую штуку придумали, что самому Эль-Эхрейре впору!

– Если ты предполагаешь побег во время захода солнца, то это должно случиться не позднее чем завтра или послезавтра. Через два дня нашу метку больше не станут выпускать на вечерний сильфлей.

– В таком случае побег назначаю на завтра! Зачем дольше тянуть? Да, тут есть еще одно дельце: мы должны забрать с собой Блэкавара.

– А вдруг Блэкавар испугается и не сможет бежать?

– Надо его предупредить!

– Но ведь стражники его ни на минуту не отпускают!

– А долго ли ему сидеть под стражей? – спросил Лохмач.

– Когда его покажут кроликам всех меток, члены Сената его казнят!

– Тогда решено! Я без него не уйду!

– Тлейли, ты очень отважен! Но тут нужна хитрость! Завтра от твоей ловкости будет зависеть все! Помни, я вручаю тебе жизнь моих подруг!

– Что ты волнуешься, разве в нашем плане есть просчеты?

– Нет, я так не считаю. Но я всего лишь слабая крольчиха. Вдруг произойдет что-нибудь непредвиденное?

– Попробуем рискнуть! Разве ты не хочешь бежать отсюда и поселиться вместе с нами на высоком холме?

– О Тлейли! А нам позволят выбрать себе друзей? Разрешат принести потомство?

– Конечно! И мы также будем ходить на сильфлей не по расписанию, а когда нам этого захочется! Будем в Сотах рассказывать сказки! Честное слово, это будет чудесная жизнь!

– Тогда я согласна рискнуть! Я убегу!

Хайзентли ушла, и Лохмач почувствовал беспредельную усталость. Он старался думать о том, что его друзья находятся поблизости, и через день они увидятся. Тем не менее он отдавал себе отчет в том, что между ними лежит все Эфрафанское царство, и это была далеко не шутка! Лохмач задремал, но в полусне ему привиделся капитан Горицвет. Горицвет превратился в чайку и с воплями летал над рекой. Лохмач в страхе проснулся. Над всеми его снами витала гигантская тень генерала Зверобоя, размерами больше лошади. Наконец, измученный волнением, он уснул глубоким сном, и жуткие сновидения покинули его.