Текст книги "Средневековая Исландия"

Автор книги: Режи Буайе

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 21 страниц)

♦ Руны: два футарка

Горизонтальные линии разделяют три «группы» ( эттира, или восьмерицы), содержавшие в старшем футарке по восьми символов (восемь = atta, дает множественное число oettir), которые составляют эти «алфавиты».

Примером может послужить одна из надписей на камне из Йеллинга (Дания, X век).

haraltrkunukrbaþkaurvakublþausiaftkurm

faþursinaukaftþauruimuþursinasaharaltifl

iassaruaritanmaurkalaauknuruiakauk

tanikarþikristna

Разбивка согласно нормам исландского языка: haraldr konungr bað gera kumbl þessi eftir gorm föður sinn ok eftir þýri móður síná, sa haraldr er sér vann danmörk alia ok norueg ok dani gerði kristna

Перевод:

Король Харальд приказал сделать этот монумент в память о Горме, своем отце, и о Тюри, своей матери. Харальду принадлежит вся Дания, равно как и Норвегия, он сделал датчан христианами.

Речь здесь идет о датском короле Харальде Гормсоне, правившем около 980 года и официально принявшем христианство; он действительно являлся также королем норвежцев. Король Горм, отец Харальда, был весьма известной персоной, как и его супруга Тюри, мать последнего. Королева Тюри пользовалась широкой известностью, так как в другой надписи на том же камне ее назвали «славой Дании».

Руны интересны для нас в первую очередь тем, что передают слова «германского» языка и таким образом позволяют нам отслеживать его поэтапное развитие. Заодно следует отбросить абсурдную, но стойкую легенду, согласно которой эти клиновидные символы являются магическими знаками. В Исландии для этого вообще не было основы по вполне очевидным причинам: руны надо было вырезать на твердом основании, преимущественно на камне или дереве, коже, кости, а в Исландии подобных материалов в достаточном количестве не было.

Кроме того, следует учесть, что около 1000 года практически вся Скандинавия говорила на одном и том же языке, который мы называем протонорвежским, и датчане, норвежцы, шведы и исландцы без особых усилий понимали друг друга. Исландцы, которые, как мы помним, в основном были выходцами из юго-западных областей Скандинавии, привезли с собой на остров язык, более или менее общий для всех скандинавов. И вот снова повод для восхищения: несмотря на все исторические невзгоды, значительную отдаленность от основных очагов цивилизации и бурное море, отделявшее остров от континента, язык, на котором говорили первопоселенцы острова, не претерпел практически никаких изменений в течение почти тысячи лет. Конечно, несколько мелких изменений произошло в орфографии или произношении, однако современный исландец, житель Рейкьявика, говорит на том же языке, на котором говорил его далекий предок еще тысячу лет назад. А, скажем, десятилетний ребенок способен без проблем прочитать текст XII века, если записать его в привычной ему современной орфографии.

Отсюда проистекает много увлекательных следствий. Например, то, что исландский язык находится довольно близко к корню эволюционной ветви германских языков, отходящей от индоевропейского ствола. А поскольку язык и менталитет связаны самым тесным образом, исландский язык максимально точно отражает то видение человека, жизни и мира, которое было присуще Западу в начальной стадии развития его духовной культуры. Кроме того, те великие произведения, которые мы будем рассматривать в дальнейшем, запечатлели остатки очень древнего мироощущения, не говоря уже о религии или этике, соответствующим крайне древним пластам истории. Итак, изучение исландской цивилизации может принести самые неожиданные плоды!

♦ Произношение в исландском языке

Ниже приведена таблица, в которой показано, как произносятся звуки в исландском языке. При этом отмечается, что гласные могут быть или очень долгими («о» как во французском слове rose, «роза»), или очень краткими («о» как во французском слове botte, «ботинок»), длительность звука отмечается в исландском языке значком ударения с наклоном вправо:

Знак	Древнее звучание	Современное звучайие
гласные
a	«а» краткий, как в слове «даль» (sannur, правда)	«а», как в слове «даль» (sannur, правда)
á	«а» долгий, как в слове «дама»	«ао», как в слове «баобаб» (ást, любовь)
e	«е» краткий, как в слове «мель»	«е» краткий (hestur, лошадь)
é	«е» долгий, как в слове «мелочь»	«ие», как в слове «платье» (fé, серебро)
i	«и» краткий, как в слове «пик»	«и», как в слове «миля» (vinna, работать)
í	«и» долгий, как в слове «лира»	«и» долгий, как в слове «лира» (vík, залив)
o	«о» краткий, как в слове «крот»	«о» краткий, как в слове «крот» (nordur, север)
ó	«о» долгий, как в слове «корка»	«о» как в английском слове «know» (óp, крик)
u	«у» краткий, как в слове «круг»	«у» краткий, как в слове «круг» (sudur, юг)
ú	«у» долгий, как в слове «курица»	«оу» долгий, как в слове «курица» (hús, дом)
y	«ю» краткий, как в слове «люк»	«и» как в слове «миля» (yfir, под)
ý	«ю» более долгий, чем в слове «любовь»	«и» долгий, как в слове «лира» (ýla, выкрикивать)
ae	широкое «э»	«ай» (foera, переносить)
oe	«ë» как в слове «пчёлы»	«ай» (оегг, сумасшедший)
ø или ö	«ё» как в слове «грёзы»	«ё» как в слове «грёзы» (or, плоть)
дифтонг au	«ау» как в слове «раут»	«ёй» (austur, восток)
ei или ey	«ей»	«ей» (еуга, ухо)
согласные
ð	английское «th» в артикле the	английское «th» (madur: человек, мужчина)
f	«V» между двумя гласными или на конце слова после гласной: haf	то же звучание
fl,fn		bl, bn в afl, nafn
g	как «g» в слове «гараж» или «ий» перед е, i, j	как «g» в слове «гараж» (géra: делать)
h	всегда с сильным придыханием	нет немого «h»
j	как й в слове «йогурт»	как й в слове «йогурт»
þ	как английское «th» в слове thick	как английское «th» в слове thin

♦ Немного о морфологии

Словарь исландского языка, относящегося к группе германских, сильно напоминает английский или немецкий языки ( hús– дом, ср. в английском house, в немецком Haus; finna, находить – в английском find, в немецком finden). Этот язык подвергся изменениям согласно закону Гримма (переход замыкающих глухих звуков в соответствующие звонкие: p-t-k > b-d-g > f-þ-h; так, санскритское pitarстало faðir– отец). Существует два вида склонений имен существительных: одно склонение, называемое сильным, различает указательные окончания падежей, которых всего четыре (именительный, родительный, дательный и винительный).

Пример склонения существительного steinn(камень):

Падеж	Ед. число	Мн. число
Именит.	steinn	steinar
Родит.	steins	steina
Дат.	steini	steinum
Винит.	stein	steinar

Другое склонение называется слабым, где падежи в единственном числе имеют в качестве окончаний гласные, а не согласные.

Пример склонения существительного granni(сосед):

Падеж	Ед. число	Мн. число
Именит.	granni	grannar
Родит.	granna	granna
Дат.	granna	gronnum
Винит.	granna	granna

Прилагательное, присоединяемое к имени существительному, также имеет два вида склонения, согласно тому, определено ли оно контекстом или нет: goðr maðr(некий хороший человек), inn goði maðrinn(конкретный хороший человек). В этом проявляется весьма специфическая черта скандинавских языков – постпозиция определенного артикля, который, таким образом, находится после имени существительного: maðrinn, где maðr= человек, inn= артикль.

Глаголы также бывают двух типов – сильные и слабые. Сильные подчиняются закону апофонии, заключающемуся в изменении корневой гласной, указывающем, что глагол находится в настоящем времени изъявительного наклонения (или в инфинитиве), в прошедшем времени или в причастии прошедшего времени: bíta– кусать; я кусаю – bít, я укусил – beit, укушенный – bitinn. Или krjúpa– ползать, настоящее время – krýp, простое прошедшее время – kraup, сложное прошедшее время – krupum, причастие прошедшего времени – kropinn. Напротив, слабое спряжение, которое свойственно германским языкам (совсем как слабое склонение прилагательных), добавляет один зубной звук следом за корневой гласной глагола: kalla– звать, kalladi– я звал.

Исландский язык (не будем называть его древнеисландским, так как он практически не изменился за последнее тысячелетие) – это язык флективный, отражающий любые операции по отношению к существительным, прилагательным, наречиям или глаголу присоединением особых окончаний. Фонематические варианты весьма разнообразны; существуют многочисленные классы имен существительных, согласно тому, как мы их склоняем. То же самое касается и глаголов. У наречий, как и у прилагательных, имеются специальные формы для того, чтобы выражать степени сравнения (простое сравнение и превосходная степень). Кроме того, по причинам эволюции в диахронии этот язык знает такие фонетические феномены, как метафония (немецкий умлаут) или изменение корневой гласной в зависимости от фонемы, фигурирующей в следующем слоге: ég kallaði(я призывал), но við hölluðum(мы призывали), преломление, которое «повреждает» «е» краткое при наличии в следующем слоге букв «а» или «и»: *ferþur(звездочка указывает, что речь идет о форме, возвращенной сравнительным методом, но не засвидетельствованной документами) > fjörðrили *helmar > hjalmr, не говоря уж о синкопе, или выпадении звука, главным образом в конце слова, а также о многочисленных случаях ассимиляции, то есть о редукции группы из двух различных согласных до простой сдвоенной согласной: *kamp > kapp(бой) или *stainar > steinn(камень).

Из этого следует, что в итоге каждая вокабула носит в себе свое «удостоверение личности», и анализ флексий и изменений, которые ими вызваны, определяет природу слова, его функцию, его роль в речи. В результате синтаксис этого языка очень свободный, что не слишком облегчает его понимание.

Еще одна характерная черта: как и все германские языки, исландский язык сильно акцентуирован. В каждом значащем слове есть ударение, называемое силовым, как в немецком языке (но не как во французском языке, где динамическое ударение ставится на последнем произносимом слоге). Но более того – и это скорее всего является одной из черт, порожденных норвежским автохтонным субстратом, – к этому первому силовому ударению добавляется вторичное ударение с гортанным взрывом, или глоттализацией, характерный признак этого языка. Это явление в исландском языке соответствует ударению II в шведском и норвежском языках или ударению sfødв датском: речь идет о резком и очень кратком прерывании звучания, которое придает языку характерный темп и, так сказать, «рубит» речь. Однако не следует вследствие этого считать, что исландский язык не является красивым и музыкальным языком – на нем были написаны великолепные поэтические произведения, и тысячелетие их существования доказывают его красоту. И хотя уху иностранца он может показаться горловым и рубленым, это все же красивый и очень богатый язык, особенно в области конкретных понятий. Это замечание выглядит банальным, но этот язык идеально соответствует душевному складу тех, кто на нем говорит. Возможно, он мало приспособлен для выражения лиризма (эта тональность не была популярна в Средние века), но он очень фактичен, очень «техничен». Вскоре мы начнем рассматривать поэзию скальдов и убедимся в этом – ведь великая поэзия, пережившая века, не могла бы увидеть свет, не будь этого замечательного инструмента, так хорошо приспособленного для решения стоящих перед ней задач.

Поэзия скальдов

Европейская культура, с тех пор как мы ее знаем, никогда не производила на свет ничего равного по техничности, сложности и изысканности тому, что мы называем поэзией скальдов. Эта поэзия представляет собой яркий продукт типично скандинавской (северогерманской) культуры, зародившейся на южных берегах Балтийского моря около VII века. Некоторое время скальдической поэзией занимались норвежцы, а затем она стала исключительно исландским видом творчества. Именно в Исландии эта замечательная и значительная поэзия познала истинный и бурный расцвет.

Мы знаем о ней, с одной стороны, потому, что до нас дошло множество поэтических текстов, а с другой стороны и главным образом потому, что так называемая прозаическая «Эдда», составленная Снорри Стурлусоном (мы будем говорить о ней ниже, см. «Эдды», глава 6), была задумана вначале как образец поэтического произведения, иллюстрирующего правила скальдического стихосложения.

Скальдами называли в Скандинавии придворных поэтов, хотя выражение «придворный» здесь не вполне уместно, так как на Севере никогда, по крайней мере до XII века, не существовало настоящих королевских дворов, соответствующих классическому представлению. Точнее будет сказать, что северогерманский вождь или конунг окружал себя чем-то вроде «дома» (вначале называвшегося drótt, а затем, вследствие англосаксонского влияния, hirð). Наилучшим эквивалентом этого понятия будет французский средневековый термин « mesnie», включавший в себя личную охрану, главных приближенных, близких родственников и нескольких видных представителей знати, среди которых находился один или несколько скальдов. Смысл термина «скальд» ныне не известен; может быть, он каким-то образом связан с магическим происхождением искусства скальдов, однако в подобных высказываниях следует соблюдать осторожность. Возможно, скальд являлся неким подобием местного историографа, за известное вознаграждение в искусной поэтической форме воспевавшего подвиги своего хозяина или великие события его правления. Скальду не запрещалось – что весьма редко встречается в литературе подобного рода – выражать свои собственные чувства, даже свою страсть и влюбленность. И хотя нет абсолютной уверенности в точном происхождении этой поэтической формы, но, похоже, что ее не следует возводить к кельтской или латинской поэзии: германцы всегда ценили «длинный аллитерированный стих», который, становясь все более изысканным, в конце концов породил скальдический размер в его различных разновидностях. Поэтому нет никакого сомнения в том, что этот вид литературы был типично германским и перешел от южных германцев к норвежцам, а затем к исландцам.

Скальдическая поэзия поначалу не привлекает внимания своим содержанием, которое является совершенно стереотипным, например: «Я прославляю X… дарителя колец (= щедрого князя)… накормившего воронов (= одержавшего победу), бороздящего море на своем корабле, двигаясь в таком-то направлении». Внимания здесь заслуживает прежде всего, если не исключительно, качество стиха, напоминая тем самым современные вестерны или французские водевили конца XIX века, где нас интересует не сам «сюжет», содержание которого нам известно заранее, но то, что автор сумел извлечь из давно разработанной темы.

Рассмотрим пример, который датируется началом XI века. Это текст, написанный исландским скальдом Сигватом Тордарсоном и представляющий собой erfidrúpa(весьма изощренную хвалебную поэму, декламируемую по случаю похорон) короля Олафа Харальдссона Великого, известного под именем святого Олафа. В августе 1030 года король погиб в битве при Стикластадире (Норвегия) от рук своих подданных, взбунтовавшихся против его чрезмерно авторитарной политики. В тексте говорится, что никто и не предполагал, что народная армия (состоящая из бондов) может восторжествовать над людьми короля (аллитерации подчеркнуты знаком =, внутренние рифмы ( innrím) выделены жирным шрифтом, ударения обозначены знаком •, количество слогов в каждой строке указано в начале строки):

Здесь мы видим строфу, написанную наиболее часто употреблявшимся размером – дротткваетт, или drótt. Свободный ее перевод может звучать так (значение терминов хейти, heiti, и кеннинг, kenning(ar), будет определено далее):

«Деревья скалы, где шел бой (то есть мужчины, воины), не знали еще, что у крестьян была такая сила ( búandmanna: первоначальная форма для búandi тепп, boendr, разновидность хейти) и у баронов (собственно hersir); народ стал причиной смерти принца ( þengill: хейти коннунга) когда деревья огня ран ( kenning, огонь ран = меч, его «дерево»: человек, воин) убили принца во время битвы ( gramr; хейти короля), которого ценил Áleifr(хейти, архаичное начертание имени Олаф – Óláfr), воин высочайшего мужества (архаизм, drótt= человек, воин) упал, обливаясь кровью».

♦ Немного о ритмике стиха

Здесь важно отметить следующее:

– скальдическая поэзия – поэзия строф; строфа, или виса, состоит из восьми строк (два раза по четыре строки). Согласно организации этих строф, особенно в зависимости от наличия или отсутствия «припева», различают драпыи флокки, в которых нет «припева»: под «припевом» здесь понимаются одна или две строки, которые включаются в строфу и регулярно повторяются. Но существует много других возможных сочетаний строк. Известна особая форма экспромта, или lausavísa, которая нередко встречается в сагах, будучи включенной в прозаические тексты;

– каждая строка обыкновенно состоит из шести слогов (но не обязательно), среди которых три ударных;

– строки связаны попарно консонантной или вокалической аллитерацией (отметим, что все гласные независимо аллитерируют между собой, таким образом мы имеем здесь в первых двух строках «á – ei – ó»). «Ключ» к ним дается первой буквой первого слова каждой пары строк (здесь последовательно: о, затем þ, s и d), он дважды объявляется в предшествующей нечетной строке. Принцип аллитерации, похоже, был чисто германским изобретением: мы его видели, например, при выборе имени новорожденного (см. Этапы жизни, глава 4). Он также встречается в текстах законов, которые также охотно аллитерируют или включают в них аллитерированные формулы (например: отчуждать вследствие своего поведения fé ok fjörvi, имущество и жизнь). В общем, это свидетельство древности и, таким образом, автохтонной достоверности;

– в каждой строке присутствует «внутренняя рифма» ( innrím) которую мы назвали бы скорее возвращением начертания (очень точно: любая гласная, за которой следуют одна или несколько одинаковых согласных. Здесь, последовательно: að – eið, ers – ers, oð – að, ann – ann и т. д.). «Ключ» этого innrim в каждой строке попадает на предпоследний слог, обязательно находящийся под ударением. У нечетных строк имеются «полурифмы»: одинаковая согласная предваряется там гласными или группами различных гласных (að – eið, ik – ok); у парных строк есть «полные рифмы»: той же согласной предшествуют одна или несколько одинаковых гласных (ers – ers, eld – eld). Эти повторы всегда находятся под ударением;

– каждая полустрофа ( vísuhelmingr) обязательно составляет смысловую единицу стиха или полный синтаксический блок. Второй helmingrнередко проводит ту же идею, что и первый, но, разумеется, с заменой выражений. Речь, таким образом, идет об искусстве варьирования (идеи, формулировки и т. д.).

Итак, мы видим, что скальдическая поэзия базируется на некоторых обязательных принципах: акцентуация, чередование, словарь и синтаксис. Коротко говоря: в каждой строке должно быть три ударения, место которых строго определено, так как оно определяет аллитерацию и innrím. Мы также не настаиваем на принципе чередования долгих и кратких слогов, что формирует в классических языках самые разные стихотворные размеры, такие, как спондеи, трохеи, дактили и т. д. Управление аллитерациями, ударениями и чередованиями предоставляет колоссальные возможности, определяющие такое количество размеров, что Снорри Стурлусон в своей «Эдде» приводит их более ста!

♦ Немного о словаре

Работу со словарем проследить намного проще: его принцип состоит в том, что нельзя называть предметы или живые существа по имени – возможно, это пережиток древних религиозных табу. Ранее мы высказывали предположения относительно шаманских обрядов (см. Мифология и боги, глава 5) или тотемных ритуалов (см. Этапы жизни, глава 4) в которых было запрещено называть персонажи, священные сами по себе или сакрализованные вследствие обстоятельств. Но речь может идти также о поэтической изысканности, являющейся следствием невероятной виртуозности стихотворцев. Таким образом, истинные понятия заменялись различными синонимическими образами, или хейти(дословно: наименование), которые использовались для замены самого слова неким техническим термином (например, lind– липа, вместо skjoldr– щит, так как щиты нередко делались из этого дерева). В поэтической «Эдде» содержится великолепная песня Речи Альвиса, или Alvíssmál, где карлик по имени Альвис учит бога Тора основным хейти, используемым в различных мирах, то есть в мире богов, великанов, эльфов, ванов и людей. Таким образом, мы узнаем, что море «Люди Морем зовут, Водами – боги, Волнами – ваны, Влагою – альвы, Домом Угря – великаны, а карлики – Глубью».

Скальдами использовались также перифразы – условленные описательные выражения, называемые кеннингами, henningar(мн. ч. kenning, смысл этого термина: знание, средство узнать). Как правило, это два термина, соединенных принципом принадлежности: дерево сражения = воин, чайка ран = ворон, хозяин чертога ветров = Бог. Художественная ценность этой речевой фигуры очевидна: цель ее состоит в том, чтобы создать ассоциации между собственно темой и совершенно другим уровнем (то же самое, хотя и в несколько меньшей степени, можно сказать про хейти). Таким образом, скальд может говорить одновременно о двух или более вещах, вдохновение легко переносит его с одного плана на другой и позволяет переплетать их между собой. В результате простое изложение фактов значительно обогащается. Вот идеальная схема серии кеннингов:

А… принадлежащее b…,

которое принадлежит c…,

которое принадлежит d…,

которое принадлежит e…,

которое принадлежит f… и т. д.

Следует отметить, что слово, которое требуется узнать, угадать, никогда не должно фигурировать само по себе, или входить в состав, или быть производным какого-либо из компонентов кеннинга. Важно лишь отношение между составляющими элементами стиха, последовательное приближение с использованием всех возможных средств гармонического обогащения стиха к предполагаемому понятию. Согласно неписаным правилам, кеннинг (и в меньшей степени хейти) должен в принципе использовать аппарат древней мифологии – и мы увидим (см. «Эдды», глава 6), как Снорри Стурлусон использовал эти элементы в своей «Эдде».