Текст книги "Маг - Ученик"

Автор книги: Рэймонд Элиас Фейст (Фэйст)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 25 страниц)

– Сила, которой ты обладаешь, предназначена не для этого!

Прорвав пелену, окутавшую его сознание, Паг открыл глаза. Зрение было затуманено, вокруг прыгали искры. Паг увидел Роланда, падающего на колени всего в метре от него и тщетно борющегося с невидимыми пальцами, сомкнувшимися у него на шее. Паг никак не связывал себя с тем, что он видел, но как только ясность ума вернулась, он сразу понял, что произошло. Подавшись вперед, он схватил запястья Роланда.

– Перестань, Роланд! Перестань! Это не настоящее. На твоем горле нет никаких рук, кроме твоих собственных.

Ослепленный паникой, Роланд, казалось, не слышал криков Пага. Из последних сил он отдернул руки Роланда и больно хлопнул его по лицу. Глаза Роланда заслезились, и он с трудом прерывисто вдохнул.

Паг все еще тяжело дышал.

– Это иллюзия. Ты душил сам себя.

Роланд, ловя ртом воздух, отошел от Пага; на лице его был ясно виден страх. Он слабо потянул шпагу из ножен. Паг подался вперед, крепко взял Роланда за запястье и, покачав головой, с трудом проговорил:

– Не стоит.

Роланд посмотрел Пагу в глаза, и страх стал утихать. Казалось, что-то внутри старшего сквайра сломалось и теперь остался лишь уставший, изможденный молодой человек, сидящий на земле. Тяжело дыша, Роланд выпрямился. В глазах выступили слезы, и он спросил:

– Почему?

Паг тоже устал, и поэтому отклонился назад, опершись на руки. Он изучал красивое, молодое, искаженное сомнением, лицо.

– Потому что ты под властью чар, гораздо более сильных, чем могу создать я, – он посмотрел Роланду в глаза. – Ты действительно ее любишь, да?

Последние остатки гнева Роланда исчезли, но в глазах был еще виден легкий страх. Но кроме этого Паг видел также глубокую боль и муку. Слеза стекала на щеку. Он ссутулился и кивнул. Прерывисто дыша, он попытался заговорить. Некоторое время казалось, что он вот-вот заплачет, но он поборол боль и восстановил самообладание. Глубоко вздохнув, Роланд вытер слезы и еще раз глубоко вздохнул. Он посмотрел прямо на Пага и осторожно спросил:

– А ты?

Паг раскинулся на земле, силы постепенно возвращались к нему.

– Не знаю. Она приводит меня в замешательство. Иногда я не могу думать ни о ком другом, а иногда мне хочется быть от нее как можно дальше.

Роланд понимающе кивнул. Последние остатки страха улетучились.

– Рядом с нею я глупею.

Паг хихикнул. Роланд посмотрел на него и тоже рассмеялся.

– Не знаю почему, – сказал Паг. – но твои слова показались мне ужасно смешными.

Роланд кивнул. Вскоре у обоих от смеха слезились глаза, и отступающий гнев тоже сменился смешливостью.

Роланд постепенно пришел в себя и уже сдерживал смех, но тут Паг посмотрел на него и повторил:

– Рядом с нею я глупею! – и их охватил новый приступ смеха.

– Ну! – сказал резкий голос. Они повернулись, и увидели Карлайн, обозревающую творящееся перед нею; с каждой стороны от нее стояло по фрейлине. Два мальчика немедленно замолчали. Бросив на распластавшихся на земле неодобрительный взгляд, она сказала:

– Раз вы так увлечены друг другом, не буду вам мешать.

Паг и Роланд обменялись взглядами и внезапно снова громко рассмеялись. Роланд упал на спину, Паг сел, вытянув перед собой ноги. Он смеялся прикрывая рот руками, сложенными чашечкой. Карлайн гневно вспыхнула, и ее глаза расширились.

– Простите! – сказала она с холодной злобой в голосе и повернулась. Фрейлины последовали за ней. Она удалилась, и послышалось громкое восклицание:

– Мальчишки!

Паг с Роландом посидели некоторое время, пока не успокоились, потом Роланд поднялся, протянул Пагу руку и помог подняться с земли.

– Прости, Паг. У меня не было никакого права сердиться на тебя, – его голос стал мягче. – Я ночей не сплю, думая о ней. Я каждый день с нетерпением ожидаю кратких моментов, когда мы вместе. Но с тех пор как ты спас ее, я только и слышу от нее, что твое имя, – он склонил голову. – Я так разозлился, что думал, убью тебя. Проклятье, вместо этого меня самого чуть не убило.

Паг посмотрел в ту сторону, куда исчезла принцесса и согласно кивнул.

– Мне тоже очень жаль, Роланд. Я пока еще не очень хорошо умею контролировать магию, и когда я теряю голову, то случаются ужасные вещи. Как с троллями.

Паг хотел, чтобы Роланд понял, что он все еще Паг, хоть и ученик волшебника.

– Я никогда не сделаю подобного ради такой цели. Особенно, другу.

Роланд внимательно посмотрел в лицо Пага и криво ухмыльнулся, как бы извиняясь.

– Я понимаю. Я действовал неверно. Ты был прав. Она просто сталкивает нас друг с другом. Я дурак. Она тебя любит.

Паг, казалось, поник.

– Поверь, Роланд, я не уверен, что мне следует завидовать.

Роланд ухмыльнулся шире.

– Он волевая девушка, это ясно.

Роланду нужно было выбирать между тем, чтобы открыто жалеть себя или с иронией бравировать. Он выбрал последнее.

Паг покачал головой.

– Что делать, Роланд?

Роланд удивился и громко рассмеялся.

– Не спрашивай у меня совета, Паг. Я больше чем кто-либо пляшу под ее дудку. Но сердце девушки, как говорится, переменчиво как ветер. Я не буду винить тебя в том, что делает Карлайн, – он заговорщицки подмигнул Пагу. – И все-таки, ты не будешь против, если я буду ждать перемен?

Паг, несмотря на изнеможение, снова рассмеялся.

– Я уж подумал, ты делаешь мне очень щедрую уступку, – на его лице появилось глубокомысленное выражение. – Знаешь, было бы проще – не лучше, но проще – если бы она вообще не обращала на меня внимания, Роланд. Я не знаю, что и думать обо всем этом. Мне нужно закончить ученичество. Когда-нибудь мне придется управлять поместьем. Кроме того, еще эти цурани. Это все пришло так быстро, что я не знаю, что и делать.

Роланд посмотрел на Пага с некоторым сочувствием и положил руку на плечо своего младшего друга.

– Я забыл, что ты ученик и дворянин, и это все довольно ново для тебя. И все таки, не могу сказать, что я много времени посвятил, чтобы размышлять о подобном, хоть моя судьба была решена еще до того, как я был рожден. Беспокойство о будущем какая-то сухая работа. Думаю, кружка крепкого эля сделает ее поприятнее.

Ощутив все синяки и боль в теле, Паг согласно кивнул.

– Можно. Но у Мегара, боюсь, будет другое мнение.

Роланд вытянул палец вдоль носа.

– Тогда мы не дадим Мастеру Повару пронюхать об этом. Пойдем, я знаю место, где доски сарая с элем держатся непрочно. Мы можем тайно опрокинуть пару кружек.

Роланд пошел, но Паг остановил его:

– Роланд, я сожалею, что мы подрались.

Роланд остановился, внимательно посмотрел на пага и ухмыльнулся.

– Я тоже, – он протянул руку. – Мир.

Паг взял ее.

– Мир.

Они повернули за угол, оставив позади сад принцессы и остановились. Перед ними предстало душераздирающее зрелище. Томас маршировал через весь двор, от казарм до боковых ворот, в полном доспехе: в старой кольчуге, латных рукавицах, закрытом шлеме, сапогах до колен и тяжелых металлических поножах поверх них. В одной руке он держал кожаный щит, а в другой – тяжелое копье с железным наконечником и четыре метра длиной, которое жестоко давило на правое плечо. Оно также делало вид Томаса смешным: из-за него Томас слегка наклонялся вправо и качался, пытаясь сохранить равновесие.

Сержант герцогской стражи давал ему команды. Паг знал сержан

та. Это был высокий и всегда дружелюбный человек по имени Гардан. По происхождению он был кешианцем, о чем свидетельствовала его темная кожа. Он увидел Пага и Роланда, и белые зубы разделили черную бороду на две части. В плечах он был почти так же широк, как Мичем и двигался той же свободной походной охотника или бойца. Хоть его темные волосы были слегка присыпаны сединой, лицо было моложавым, невзирая на тридцать лет службы. Подмигнув Пагу с Роландом, он рявкнул:

– Стой! – и Томас остановился.

Паг с Роландом подходили все ближе. Гардан резко крикнул:

– Напра-во! – Томас подчинился. – Приближаются члены двора. На караул! – Томас вытянул правую руку, и копье поднялось в приветствии. Он позволил наконечнику опуститься слишком низко и чуть не нарушил приказ "смирно", пытаясь поднять его.

Паг и Роланд встали рядом с Гарданом, и огромный солдат отдал им честь и тепло улыбнулся.

– Добрый день, сквайры, – он повернулся к Томасу на мгновение. – На пле-чо! Шагом марш! – Томас тронулся по направлению к казармам.

– Что это? – смеясь спросил Роланд. – Особая тренировка?

Одна рука Гардана лежала на рукоятке меча, другой он показывал на Томаса.

– Мастер Мечей Фэннон решил, что нашему юному воину будет полезно, если кто-нибудь последит за его тренировкой, чтобы он не начал халтурить от усталости или каких-нибудь других мелких неудобств, – слегка понизив голос он добавил:

– Крепкий парень. С ним все будет в порядке, разве что слегка натрет ноги.

– А почему особая тренировка? – спросил Роланд.

– Наш юный герой потерял два меча. Первый еще понятно: дело насчет корабля было жизненно важным, и в возбуждении такая оплошность простительна. Но второй валялся на сырой земле около столба для упражнений в тот день, когда эльфийская королева и ее свита уехали, а юного Томаса не было нигде поблизости.

Паг вспомнил, что Томас забыл о тренировке, когда пришел Гарделл с вытяжкой для очага.

Томас достиг пункта назначения, и, развернувшись, начал возвращаться. Гардан посмотрел на грязных и побитых мальчишек и сказал:

– Что с вами случилось, юные джентльмены?

Роланд театрально кашлянул и сказал:

– А... Я давал Пагу урок кулачного боя.

Гардан протянул руку и взял Пага за подбородок, чтобы рассмотреть лицо. Оценивая повреждения, он сказал:

– Роланд, напомни мне, чтобы я никогда не просил тебя обучать моих людей владению мечом – мы не сможем возместить такие потери, – отпустив Пага, он добавил:

– Утром у тебя будет красивый глаз, сквайр.

Паг сменил тему:

– Как твои сыновья, Гардан?

– Хорошо, Паг, спасибо. Они все обучаются своему ремеслу и мечтают стать богатыми, кроме младшего, Фэксона. Он все еще намеревается стать солдатом в следующий день Выбора. Остальные становятся отличными и опытными каретниками под началом моего брата Джехейла, – он печально улыбнулся. Когда один Фэксон дома, он кажется пустым, хотя жена, кажется, рада тишине, – он ухмыльнулся. Увидев эту ухмылку, на нее нельзя было не ответить. – И все же, скоро старшие мальчики женятся, и тогда под ногами будут внуки и дом время от времени снова будет полон веселого шума.

Увидев, что Томас подходит к ним, Паг спросил:

– Можно поговорить с осужденным?

Гардан, поглаживая короткую бороду, рассмеялся.

– Думаю, я на некоторое время могу отвернуться, но будь краток, сквайр.

Паг оставил Гардана говорить с Роландом и пошел рядом с Томасом к другой стороне двора.

– Ну как? – спросил Паг.

– Просто замечательно, – сказал Томас, высунув язык. – Еще два часа – и меня можно будет хоронить.

– Тебе что, нельзя отдохнуть?

– Каждые полчаса мне пять минут можно постоять по стойке "смирно", – он дошел до конца, резко развернулся и пошел по направлению к Гардану с Роландом. – После того как мы накрыли твой очаг, я вернулся к столбу, но меча там не было. У меня сердце замерло. Я искал везде, даже, чуть не побил Ральфа: думал, что он спрятал меч мне назло. Когда я вернулся в казармы, на моей койке сидел Фэннон и смазывал лезвие. Остальные солдаты чуть не умерли, сдерживая смех, когда он сказал: "Если ты считаешь, что уже достаточно искусно владеешь мечом, то тебе, вероятно, хотелось бы провести время изучая, как правильно маршировать в полном доспехе."

– Целый день это наказание. От него выть хочется, – добавил он. – Я помру.

Они прошел мимо Роланда и Гардана, и Паг попытался вызвать в себе сочувствие Томасу. Как и другие, он находил его положение забавным. Скрывая это, он понизил голос:

– Я лучше пойду. Если вдруг появится Мастер Мечей, он может назначить тебе еще день марша.

Томас взвыл, подумав об этом.

– Да хранят меня боги! Убирайся, Паг.

– Когда закончишь, – прошептал Паг, – присоединяйся к нам, если сможешь. Мы будем в сарае, где хранится эль, – Паг отошел от Томас и вернулся к Гардану и Роланду.

– Спасибо, Гардан, – сказал он сержанту.

– Не стоит благодарности, Паг. Наш будущий витязь будет в порядке, хоть сейчас ему и плохо.

Роланд кивнул.

– Я думаю, в ближайшее время он не будет терять мечи.

Гардан рассмеялся.

– Что правда, то правда. Мастер Фэннон может простить на первый раз, но не на второй. Он решил не допустить, чтобы у Томаса это вошло в привычку. Ваш друг самый лучший ученик Мастера Мечей после принца Аруты. Только не говорите этого Томасу. Фэннон всегда

наиболее строг с самыми способными. Ну, до свидания, сквайры. И, парни, – они остановились, – я не скажу никому об "уроке кулачного боя".

Они поблагодарили сержанта и направились к сараю с элем. Голос Гардана, отдающего команды, наполнял двор.

ПАГ ВЫПИЛ ПОЛТОРЫ кружки эля, а Роланд заканчивал четвертую, когда, отодвинув доски, появился Томас. Грязный и потный, он наконец избавился от доспехов и оружия. Всем своим видом выражая усталость, он сказал:

– Наверное, скоро конец света: Фэннон меня рано отпустил.

– Почему? – спросил Паг.

Роланд лениво потянулся к полке рядом с мешком (в нем было зерно, из которого скоро должны были сделать эль), на котором он сидел, снял кружку и швырнул ее Томасу. Тот поймал ее и наполнил из бочки, на которой лежали ноги Роланда. Сделав большой глоток, он вытер рот тыльной стороной ладони и сказал:

– Что-то затевается. Фэннон прилетел, сказал, чтобы я бросал свои игрушки, и в спешке утащил Гардана за собой.

– Может, герцог готовится к отъезду на восток? – спросил Паг. – Может, – сказал Томас. Он внимательно посмотрел на друзей и заметил их свежие синяки. – Итак, что случилось?

Паг многозначительно посмотрел на Роланда, давая тому понять, что он должен объяснить Томасу, почему они в таком состоянии. Роланд широко оскалился и сказал:

– Мы тренировались, готовились к предстоящему турниру кулачного боя.

Паг поперхнулся элем и рассмеялся. Томас покачал головой.

– Вы не годитесь друг другу в противники для турнира. Дрались из-за принцессы?

Паг и Роланд обменялись взглядами, и как один прыгнули на Томаса и повалили его на пол; он не выдержал их общего веса. Роланд прижал его к полу, и пока Паг держал его, взял кружку, наполненную до половины элем. Изобразив торжественность, Роланд сказал:

– Сим посвящаю тебя, Томас, Первый Провидец Крайди! – говоря так, он вылил содержимое кружки на лицо сопротивляющемуся Томасу.

Паг рыгнул.

– Как и я, – сказал он и вылил то, что осталось в его кружке на друга. Томас отплевался, и смеясь сказал:

– Прав! Я был прав! – борясь с весом, навалившимся на него, он крикнул:

– Теперь прочь! Или надо напомнить, Роланд, кто тебе последний раз расквасил нос?

Роланд очень медленно слез. Оскорбленное достоинство заставило его двигаться с холодной точностью.

– Ты прав, – сказал он, взглянув на Пага, который тоже уже скатился с Томаса, – В то же время, не могу не заметить, что единственной причиной, по которой Томас ухитрился расквасить мой нос было то, что в течение нашей драки у него было нечестное преимущество.

Паг мутными глазами посмотрел на Роланда:

– Какое нечестное преимущество?

Роланд приставил палец к губам и сказал:

– Он побеждал.

Роланд спиной повалился на мешок с зерном и Паг с Томасом покатились со смеху. Пагу замечание Роланда показалось настолько смешным, что он не мог остановиться. Он слышал смех Томаса, и это заставляло его смеяться еще сильнее. Наконец он сел, тяжело дыша. Восстановив дыхание, он сказал:

– Я пропустил ваш поединок. Я занимался чем-то другим, только не помню чем.

– Насколько я помню, ты был в деревне, учился плести сети, когда Роланд только прибыл сюда из Тулана.

Роланд криво усмехнулся:

– Я с кем-то поспорил – не помнишь с кем? – Томас помотал головой, Короче, я поспорил, а Томас подошел и попытался помирить нас. Я никак не мог поверить, что этот тощий мальчишка... – Томас начал возражать, но Роланд оборвал его, подняв палец вверх. – Да, ты был очень тощим... Я не мог поверить, что этот тощий мальчишка тощий мальчишка из простонародья осмелится учить меня, только что назначенного члена герцогского двора и, должен заметить, джентльмена, как мне себя вести. Так что я сделал то единственное, что может сделать в таких обстоятельствах настоящий джентльмен.

– Что? – спросил Паг.

– Я двинул ему в зубы, – троица снова рассмеялась.

– И тогда, – продолжил Роланд, – он задал мне самую худшую взбучку, с тех пор как мой отец поймал меня на чем-то.

– Тогда я понял, насколько серьезная вещь кулачный бой, вставил Томас. – Да, тогда мы были младше.

Паг наполнил кружки.

– Ну, – сказал он, двинув челюстью, – именно сейчас я чувствую себя так, как будто мне сто лет.

Томас некоторое время внимательно смотрел на друзей.

– Если серьезно, то из-за чего вы дрались?

С иронией, но вместе с тем, и с сожалением, Роланд проговорил:

– Дочь нашего сеньора, девушка несказанной красоты...

– Что значит "несказанной"? – спросил Томас. Роланд с презрением посмотрел на него:

– Неописуемой, болван!

Томас покачал головой.

– Я не считаю, что принцесса – неописуемый... – он увернулся от кружки пущенной в него Роландом. Паг, снова рассмеявшись, свалился на спину.

Роланд торжественно достал с полки другую кружку. Томас, ухмыльнулся, наблюдая за этим.

– Как я говорил, – начал он, наполняя кружку из бочки, – наша леди, девушка несказанной красоты – хотя это суждение оспаривается – вбила себе в голову – по причинам, ведомым лишь богам, – быть благосклонной к нашему юному магу и польстить ему своим вниманием. Не представляю, когда она сможет проводить время со мной, – он остановился, чтобы рыгнуть. – Как бы то ни было, мы обсуждали как должно принять этот щедрый дар.

Томас, широко ухмыльнувшись, посмотрел на Пага.

– Сочувствую тебе, Паг. Скорее всего, огреб по первое число. Паг вспыхнул. Потом бросил на Томаса злой косой взгляд и сказал:

– Да? А как насчет одного солдата-ученика, хорошо здесь известного, которого видели тайно пробирающимся в кладовую с одной кухонной девчонкой? Он отклонился назад, изобразив на лице беспокойство, – Я даже думать боюсь, что с ним будет, когда Неала об этом узнает.

У Томаса отвисла челюсть.

– Ты не сделаешь этого! Ты не можешь!

Роланд лежал на спине, держась за бока.

– Я никогда не видел, чтобы кто-нибудь так точно походил на только что выброшенную на берег рыбину! – он сел, сдвинул глаза к носу и стал быстро открывать и закрывать рот. Все трое снова впали в безостановочный смех.

Кружки были вновь наполнены, и Роланд поднял свою:

– Тост, джентльмены!

Паг с Томасом тоже подняли кружки. Голос Роланда стал серьезным:

– Какие бы разногласия не были у нас в прошлом, вас двоих я с радостью считаю своими друзьями, – он поднял кружку повыше:

– За дружбу!

Троица осушила кружки и снова наполнила их.

– Положите сюда руки – сказал Роланд.

Трое мальчишек соединили руки.

– Где бы мы ни были, и сколько бы времени ни прошло, да будут всегда у нас друзья.

Пага заинтриговала внезапная торжественность тоста, и он сказал:

– Друзья!

Томас повторил, и трое пожали друг другу руки. Кружки снова были осушены, и послеполуденное солнце быстро скрылось за горизонтом. Трое мальчишек быстро провели время в радужном свете компании и эля.

ПАГ ПРОСНУЛСЯ СЛАБЫЙ и обескураженный. Тусклое мерцание почти потухшего очага делало освещение комнаты розово-черным. Раздалось еле слышное, но настойчивое постукивание в дверь. Он медленно встал, но потом чуть не упал, все еще пьяный. Он оставался с Томасом и Роландом на складе весь вечер и часть ночи, и пропустил ужин. Они "оставили за собой заметный след" в замковых запасах эля, как выразился Роланд. Они выпили не очень большое количество, но так как их вместимость тоже была невелика, это было героическим предприятием.

Паг натянул штаны и покачиваясь подошел к двери. Под веками, казалось, набился песок, а во рту было сухо как в пустыне. Удивляясь, кому это понадобилось войти к нему среди ночи, он распахнул дверь.

Мимо него прошло нечто туманное. Он повернулся и увидел Карлайн, стоящую посреди комнаты, завернувшись в тяжелый плащ.

– Закрой дверь! – прошипела она. – Кто-нибудь может, проходя мимо башни, увидеть на лестнице свет.

Паг подчинился, все еще сбитый с толку. Единственной мыслью, проникшей в его оцепеневшее сознание было то, что тусклое мерцание вряд ли сильно осветит лестницу. Он покачал головой, собираясь с мыслями, и подошел к очагу. Он поджег щепку, вытащенную из углей, и зажег ей светильник. Комната резко наполнилась ярким светом.

Мысли Пага немного начали приходить в порядок. Карлайн оглядела комнату, внимательно осмотрев беспорядочную груду книг и свитков, лежащую рядом с койкой. Она заглянула в каждый уголок комнаты и спросила:

– Где этот дракон, которого ты здесь держишь?

Зрение Пага немного прояснилось и с трудом совладев с упрямым и неуклюжим языком, он выговорил:

– Фантус? Он куда-то улетел по своим дрейковским делам.

– Хорошо, – сказала она, снимая плащ. – Он пугает меня, – она села на незастеленную койку и сурово на посмотрела на Пага. – Я хочу поговорить с тобой.

Паг уставился на нее, и его глаза расширились, потому что на ней было лишь легкая ночная сорочка. Она, хоть и закрывала тело от шею до лодыжек, была тонкой и точно обрисовывала ее фигуру. Паг вдруг понял, что на нем самом только штаны и быстро схватил тунику с пола, где он ее бросил, и натянул через голову. Пока он боролся с рубашкой, последние капельки спиртовых паров улетучились.

– Боги! – болезненно прошептал он. – Если твой отец узнает об этом, он мне голову оторвет.

– Нет, если у тебя хватит ума говорить потише, – ответила она, раздраженно взглянув на него.

Паг подошел к стулу, стоящему около койки. Он теперь шел прямо, ужас отрезвил его. Она заметила его помятый вид:

– Ты пил, – сказала она с осуждением в голосе. Когда он не опроверг это, она добавила:

– Когда вы с Роландом не явились на ужин, я удивилась, куда это вы делись. Хорошо, что отец сегодня тоже пропустил застолье с придворными, иначе, он послал бы кого-нибудь искать вас.

Беспокойство Пага постепенно перерастало в тревогу с каждой всплывшей в памяти историей о том, какая ужасная судьба ожидает низкорожденных любовников знатных дам. Он не думал, что герцог найдет хоть сколько-нибудь смягчающими те тонкости, что Карлайн была незваным гостем и что ничего предосудительного не случилось. Сглотнув образовавшийся в горле комок, Паг произнес:

– Карлайн, тебе нельзя здесь оставаться. Ты навлечешь на нас обоих такую беду, что я даже не могу себе представить.

– Я не уйду пока не скажу тебе то, для чего пришла, – реши

тельно сказала она.

Паг знал, что спорить бесполезно. Этот взгляд он раньше видел много раз.

– Ну, ладно. В чем дело?

Глаза Карлайн расширились в ответ на его тон.

– Так, если ты будешь таким, я тебе ничего не скажу!

Паг подавил стон и, закрыв глаза, выпрямился на стуле.

– Хорошо. Прости. Что ты хочешь, чтоб я сделал?

Она похлопала по койке рядом с собой.

– Подойди и сядь сюда.

Он подчинился, пытаясь не обращать внимания на то, что его участь внезапный конец короткой жизни – решает капризная девчонка. Он скорее упал чем сел рядом с ней. Услышав его стон, она хихикнула.

– Ты напился! Каково это?

– В данный момент – ужасно непривлекательно. Я чувствую себя как кухонная тряпка, которой только что помыли пол и выжали.

Она попыталась изобразить сочувствие, но в глазах горела искорка веселья. Театрально надув губы, она сказала:

– У вас, мальчишек, столько интересных занятий, таких как меч или стрельба из лука. Так тяжело быть настоящей леди. Отца бы хватил удар, если бы я за ужином выпила больше одной чаши разбавленного вина.

– Это нельзя сравнить с ударом, который хватит его, если тебя найдут здесь, – сказал Паг с отчаянием в голосе. Карлайн, зачем ты пришла?

Она пропустила вопрос мимо ушей.

– Что вы с Роландом делали сегодня днем, дрались?

Он кивнул.

– Из-за меня? – в глазах ее мелькнул огонек.

Паг вздохнул.

– Да, из-за тебя, – она, казалось, была довольна этим, и Пага это рассердило. В голосе его появилось раздражение, – Карлайн, ты довольно плохо с ним обращаешься.

– Он бесхарактерный дурак! – она откинулась назад. – Если бы я попросила его спрыгнуть со стены, он бы сделал это.

– Карлайн, – почти взвыл Паг, – зачем ты...

Она оборвала его, наклонившись вперед и приникнув ртом к его губам. Поцелуй был односторонним: Паг был слишком ошеломлен, чтобы ответить. Она быстро выпрямилась, оставив его с разинутым ртом.

– Ну?

Паг не нашел оригинального ответа.

– Что?

Ее глаза сверкнули.

– Поцелуй, простофиля.

– О, – сказал Паг, все еще шокированный. – Это было мило.

Она поднялась и посмотрела на него сверху вниз. В широко раскрытых глазах гнев был смешан со смущением. Она скрестила руки на груди и слегка постукивала ногой по полу – такой звук бывает, когда летний град стучит в ставни. Голос ее был тихим, но резким.

– Мило! Это все, что ты можешь сказать?

Паг смотрел на нее, внутри у него поднялось море противоречивых эмоций. Панический страх боролся с болезненным ощущением того, как прекрасна она в этом неярком свете лампы, черты лица живые, темные волосы распущены, а тонкая сорочка из-за перекрещенных рук на груди натянулась. От смущения его поза неумышленно стала небрежной, и это только подлило масла в огонь.

– Ты первый мужчина, не считая отца и братьев, которого я поцеловала, и все, что ты можешь сказать – это мило?

Паг не мог поправиться. Все еще охваченный возбуждением, он ляпнул:

– Очень мило.

Она положила руки на бедра – из-за этого ее ночное платье еще больше натянулось – и посмотрела на него сверху вниз. Судя по выражению ее лица, она не верила своим ушам.

– Я прихожу сюда и бросаюсь к тебе, рискуя всем, – сдержанно

сказал она. – Меня могут на всю жизнь заточить в монастырь! – Паг заметил, что она не упомянула о его возможной участи. – Любой мальчишка, а также немалое число западных дворян постарше из кожи вон лезут, чтобы обратить на себя мое внимание. А ты обращаешься со мной, как с кухонной служанкой, мимолетным увлечением молодого господина.

Паг вдруг понял, что Карлайн отстаивает свою точку зрения гораздо более многозначительно, чем того требовалось. Было ясно, что ее раздражение было несколько наигранным.

– Подожди, Карлайн. Дай мне минутку.

– Минутку! Я дала тебе недели. Я думала, все хорошо, думала, мы понимаем друг друга.

Паг изобразил сочувствие, его мысли понеслись галопом.

– Сядь, пожалуйста, и позволь мне объяснить.

Она помедлила и снова села рядом с ним. Несколько неуклюже он взял ее руки в свои – и в тот же миг ему в голову ударила ее близость, ее тепло, запах ее волос и кожи. Чувство желания, которое его охватило, вернулось и снова ошеломило его. С трудом он отогнал эти мысли и сосредоточился на том, что хотел сказать.

– Карлайн, я люблю тебя. Очень. Иногда я даже думаю, что так же сильно, как Роланд, но большую часть времени я смущаюсь, когда ты рядом. В этом и проблема: я смущаюсь и путаюсь. Чаще всего я сам не знаю, что чувствую.

Ее глаза сузились, так как она, очевидно, ждала другого ответа.

– Не понимаю, что ты хочешь сказать. Я не помню, чтобы кто-нибудь не понимал таких вещей.

Паг ухитрился выдавить улыбку.

– Маги учатся искать объяснений всему. Непонимание вещей очень важно для нас, – он увидел в ее глазах тень понимания и продолжил. – У меня теперь две должности, обе они новы для меня. Может, я и не стану магом, несмотря на старания Калгана, потому что у меня есть проблема с этим. Как видишь, я не избегаю тебя, но из-за этой проблемы я как можно больше времени должен проводить за занятиями.

Видя, что его объяснение приносит мало сочувствия, он поменял тактику:

– В любом случае, у меня мало времени, чтобы думать о второй моей должности. Я могу стать еще одним придворным твоего отца, управлять поместьями, отвечать на призыв к оружию, и все остальное. Но об этом я могу думать только после того, как разрешу другую проблему – мои занятия магией. Я буду стараться, пока точно не узнаю, что сделал неправильный выбор. Или пока Калган меня не прогонит, – тихо добавил он.

Он остановился и последил за ее лицом. Большие голубые глаза внимательно смотрели на него.

– Маги занимают не особо влиятельное положение в Королевстве. Я имею ввиду, если я стану мастером-магом. Ну, ты могла бы себя представить замужем за магом?

Она, казалось, слегка встревожена. Быстро наклонившись, она снова поцеловала его, сломав его и так уже еле держащееся самообладание.

– Бедный Паг, – сказала она, немного отодвинувшись. Ее тихий голос сладко звенел в его ушах. – Ты можешь им и не быть. Магом, я имею в виду. У тебя уже есть земли и титул, и отец, я знаю, мог бы дать тебе все остальное, когда придет время.

– Дело не в том, чего я хочу, понимаешь? Дело в том, кто я есть. Может, часть моей проблемы – то, что я не отдаю себя всего работе. Калган взял меня в ученики как по нужде, так и из жалости, ты знаешь. И что бы они с Талли ни говорили, я никогда не был уверен, что я особо талантлив. Но возможно, я должен посвятить себя всего тому, чтобы стать магом, – он глубоко вдохнул. Как я могу сделать это, если буду размышлять о своих титулах имениях и должностях? Или получении новых? – он помолчал. – Или о тебе?

Карлайн слегка покусывала нижнюю губу, и Паг поборол в себе желание обнять ее и сказать, что все будет в порядке. Он не сомне

вался, что как только сделает это, ситуация выйдет из-под его контроля. Ни одна из девушек, даже самые хорошенькие, не вызывала в нем таких сильных чувств.

Слегка опустив ресницы и глядя вниз, она тихо сказала:

– Я сделаю все, что ты скажешь, Паг, – на мгновенье Паг почувствовал облегчение, но потом до него дошел весь смысл того, что она сказала. "О,боги!" – подумал он. Никакой магический трюк не мог удержать его перед лицом юной страсти. Он быстро искал какой-то способ избавиться от желания, и подумал об ее отце. Вдруг образ хмурого герцога Крайдийского, стоящего рядом с виселицей и палачом изгнал большую часть его вожделения.

– По своему, – сказал Паг, глубоко вдохнув, – я тебя люблю, Карлайн, ее лицо порозовело от возбуждения, и предупреждая катастрофу, Паг быстро продолжил:

– Но я думаю, что должен узнать все о себе, прежде чем, попытаюсь устроиться среди всего остального, – девушка мешала ему сосредоточиться. Она, казалось, не слышит его слов, покрывая его лицо поцелуями. Потом она перестала и выпрямилась. Счастливое выражение лица постепенно перешло в глубокомысленное: природный ум пересилил детскую потребность получать все, что она хочет.

– Если я выберу сейчас, Карлайн, я всегда буду сомневаться в том, что сделал правильный выбор, – продолжил Паг. В глазах принцессы появилось понимание. – Хотела бы ты столкнуться с такой возможностью, что я в конце концов начну винить тебя в сделанном мной выборе?