Текст книги "Маг - Ученик"

Автор книги: Рэймонд Элиас Фейст (Фэйст)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 25 страниц)

– Смелый план, Томас, – одобрительно сказал Долган.

– Они пришли сюда, а я за ними.

– Что с ними случилось?

– Я отправил их далеко отсюда, гном, – заговорил дракон, ибо не были они тем обществом, что я бы выбрал.

– Отправил их? Как?

Дракон приподнял голову, и Долган заметил, что в некоторых местах чешуя потускнела. Красные глаза были подернуты пеленой, и Долган вдруг понял, что дракон слеп.

– Драконы долго уже обладают магией, хотя она и не похожа на другие. Это благодаря моему магическому искусству вижу я тебя, гном, потому что свет давно уже померк для меня. Я взял этих мерзких тварей и отправил их далеко на север. Они не знают, как туда попали, и не помнят этого места.

Долган пыхтел трубкой, думая о том, что услышал.

– Среди легенд моего народа есть и легенды о драконах-магах, хотя ты и первый, которого я встретил.

Дракон, словно устав, медленно опустил голову на пол.

– Ибо я один из последних золотых драконов, гном, и никто из наших младших собратьев-драконов не обладает искусством колдовства. Я поклялся никогда не отнимать жизни, но я не позволю этим тварям вторгаться в место моего отдыха.

– Руаф был добр ко мне, Долган, – заговорил Томас. – Он позволил мне остаться, пока ты не найдешь меня, потому что знал, что кто-то идет.

Долган взглянул на дракона, удивляясь, что предсказал его приход.

– Он дал мне копченой рыбы, – продолжил Томас, – и место для отдыха.

– Копченой рыбы?

– Кобольды, которых вы зовете карликами, – сказал дракон, поклоняются мне как богу и приносят пожертвования: рыбу, пойманную в глубоком озере и потом закопченную, и сокровища, собранные в их глубоких пещерах.

– Да уж, – сказал Долган, – карлики никогда не были особо смышлеными.

Дракон усмехнулся.

– Это правда. Кобольды пугливы и вредят только тому, кто беспокоит их в их глубоких тоннелях. Они простой народ, и им нравится иметь бога. А раз я не могу теперь охотиться, это приемлемая плата.

Долган обдумал свой следующий вопрос.

– Не хочу тебя оскорбить, Руаф, но по своему опыту я знаю, что вы не особо любите тех, кто не вашего рода. Почему ты помог парню?

Дракон на мгновенье закрыл глаза, потом снова открыл их и без выражения в них уставился на гнома.

– Знай же, гном, что не всегда это было так. Твой народ стар, но мой старше всех, кроме одного. Мы были здесь до эльфов и моредэлов. Мы служили тем, чье имя нельзя произносить, и были счастливым народом.

– Повелителям Драконов?

– Так они зовутся в ваших легендах. Они были нашими хозяевами, а мы были их слугами, как и эльфы с моредэлами. Когда они покинули эту землю и отправились невообразимое путешествие, мы стали самыми могущественными из свободных народов. Это было еще до того, как гномы и люди пришли сюда. Нашими владениями было небо и все остальное, ибо были мы могущественнее всех.

– Многие века назад в наши горы пришли люди и гномы, и какое-то время мы жили в мире. Но все меняется и вскоре возник раздор. Эльфы изгнали моредэлов из леса, который теперь называют Эльвандаром, а люди и гномы воевали с драконами.

– Мы были сильны, но люди что деревья в лесу, их количества неисчислимы. Постепенно мой народ отступил на юг, и я последний в этих горах. Я жил здесь многие века, ибо я не хотел покидать свой дом.

– С помощью магии я мог повернуть прочь отсюда тех, кто искал этих сокровищ, и убить тех, чье искусство мешало мне затуманить их сознание. Я пресытился убийствами и дал обет, что не буду больше отнимать ничьей жизни, даже ненавистного моредэла. Поэтому я и отправил их, поэтому я и помог мальчику, ибо он не заслуживал зла.

Долган внимательно посмотрел на дракона.

– Благодарю тебя, Руаф.

– Принимаю благодарность, Долган из Серых Башен. Я рад и твоему приходу. Но я не просто дал парню пристанище, ибо я призвал его сюда с помощью магического искусства, чтобы он сидел со мной при моей смерти.

– Что? – воскликнул Томас.

– Драконам дано знать час своей смерти, Томас, и моя приближается. Я стар даже по меркам моего народа. Я доволен, что моя жизнь была именно такой. Таков наш обычай.

– И все-таки мне странно сидеть здесь и слушать, как ты говоришь об этом, – озадаченно сказал Долган.

– Почему, гном? Разве в твоем народе, когда кто-то умирает, не принято рассказывать, как хорошо он жил?

– Тут ты прав.

– Тогда почему должно иметь значение, известен ли смертный час? Это то же самое. У меня было все, на что мои собратья могут надеяться: здоровье, подруги, юность, богатство и спокойные дни. Это все, чего я когда-либо хотел, и все это у меня было.

– Это мудро, знать, чего ты хочешь, и еще мудрее все еще знать это, когда это уже достигнуто.

– Это правда. А еще мудрее знать, когда оно недостижимо, ибо тогда борьба есть глупость. Сидеть со мной при смерти должен бы кто-то из собратьев, но никого из них нет поблизости. Я попрошу тебя подождать моей смерти, прежде чем уйдешь. Ты сделаешь это?

Долган посмотрел на Томаса, тот согласно кивнул головой.

– Ладно, дракон, мы останемся, хотя это и не развеселит наши сердца.

Дракон закрыл глаза; Томас с Долганом заметили, что веки начинают набухать.

– Благодарю тебя, Долган, и тебя, Томас.

Дракон лежал и рассказывал им о своей жизни, когда он летал по небу Мидкемии, о дальних землях, где тигры жили в городах, и горах, где орлы умели разговаривать. До поздней ночи рассказывал он им изумительные истории.

Когда Руаф начал запинаться, он сказал:

– Однажды сюда пришел человек, могущественный маг. Я не мог ни отправить его отсюда с помощью магии, ни убить. Три дня мы сражались, его искусство против моего, и он победил меня. Я думал, он убьет меня и унесет сокровища, но вместо этого он остался, ибо единственной его мыслью было научиться моей магии, чтобы не была она утеряна после моей смерти.

Томас сидел в изумлении, потому что как ни мало он знал о магии от Пага, это показалось ему удивительным. Он воображал эту титаническую схватку и борьбу могучих сил.

– С ним было странное создание, очень похожее на гоблина, хотя и прямоходящее и с более тонкими чертами. Три года он был здесь, а его слуга приходил и уходил. Он научился всему, чему я мог его научить, ибо я не мог ему отказать. Но он тоже учил меня, и эта мудрость принесла мне утешение. Это из-за него я научился уважать жизнь, неважно чью, и щадить приходящих ко мне. Он тоже пострадал от чужих рук, как и я в войнах с людьми, и многое из того, что я любил было утеряно. Этот человек обладал искусством излечения душевных ран, и когда он ушел, я почувствовал себя победителем, а не побежденным, – он остановился и вздохнул. Томас заметил, что речь дается ему все труднее. – Если б дракон не мог присутствовать при моей смерти, я бы желал, чтобы он сидел здесь, потому что он был первым из твоего народа, парень, кого я считаю своим другом.

– Кто это был, Руаф? – спросил Томас.

– Его звали Макрос.

– Я слышал о нем, – задумчиво сказал Долган. – Это самый могущественный маг нашего мира. Он почти что миф и живет где-то на востоке.

– Он не миф, Долган, – еле разборчиво выговорил Руаф. – Может, он уже умер, потому что жил он здесь со мной много веков назад, – дракон помолчал. – Мое время близится, так что пора заканчивать. Он слегка двинул головой и сказал:

– Вот в том сундуке дар мага, который нужно использовать сейчас. Это магический жезл, который оставил Макрос, предназначенный для того, чтобы мои кости, когда я умру, не достались стервятникам. Не принесешь ли его сюда?

Долган подошел к указанному сундуку. Открыв его, он нашел там черный металлический жезл на синей подложке. Он поднес его дракону. Дракон заговорил, двигая вздутым языком. Слова были с трудом различимы.

– Через мгновенье прикоснись ко мне жезлом, Долган. Тогда я и закончу свой путь.

– Ладно, – сказал Долган, – хотя видеть конец твоей жизни не доставит мне удовольствия, дракон.

– Но прежде я должен сказать еще кое-что. В соседнем сундуке лежит дар для тебя, гном. Также ты волен взять здесь все, что тебе по вкусу, ибо более я в этом нуждаться не буду. Но среди всего, что здесь есть, я желаю, чтобы у тебя было то, что лежит в этом сундуке, – он попытался повернуть голову к Томасу, но не смог. – Томас, благодарю тебя, что провел со мной мое последнее время. В сундуке с даром гнома есть дар и для тебя. Также бери все, что хочешь, ибо сердце у тебя доброе, – он глубоко вдохнул, и Томас услышал в его горле хрип.

– Давай, Долган.

Долган протянул посох и легонько дотронулся до дракона его концом. Сначала ничего не случилось.

– Это был прощальный дар Макроса, – тихо сказал Руаф.

Вдруг вокруг дракона появился золотистый свет. Слышно было едва различимое гудение, как будто от самих стен исходила прощальная музыка. Звук усилился, и свет стал ярче и начал пульсировать энергией. Томас с Долган наблюдали, как с чешуи Руафа исчезают обесцвеченные пятна. Его шкура сверкала теперь золотыми искорками, а пелена спала с глаз. Он медленно поднял голову, и они поняли, что он оглядывает зал. Гребень на голове стоял прямо, а крылья вздымались, открывая под собой яркое серебрение. Пожелтевшие зубы стали сверкающе-белыми, а поблекшие черные клыки засияли, как полированный эбен. Дракон поднялся, высоко держа голову.

– Это грандиознейшее зрелище из всех, каким я был свидетелем, – тихо сказал Долган.

Свет становился все ярче, а образ Руафа все молодел. Он выпрямился во весь свой впечатляющий рост, на гребне плясали серебряные огоньки. Дракон юношеским, бодрым движением отбросил голову назад и с радостным криком выпустил мощную вспышку пламени в сводчатый потолок. С ревом, напоминающим сотню труб, он прокричал:

– Благодарю тебя, Макрос! Это поистине роскошный дар!

Гармоничное гудение стало более настойчивым и громким. На краткий миг Долгану с Томасом показалось, что среди этих звуков слышен голос, гулкое эхо:

– Добро пожаловать, друг.

Томас почувствовал на лице влагу и прикоснулся к нему. Слезы радости чистой красоте дракона бежали по его щеками. Золотые крылья дракона были расправлены, как будто он собирался взлететь. Мерцающий свет стал настолько ярким, что Томас с Долганом еле могли смотреть, хотя они и не смогли бы оторвать взор от этого зрелища. Звук стал таким громким, что с потолка посыпалась пыль и трясся пол. Дракон прыгнул вверх, расправил крылья и исчез в ослепляющей вспышке холодного белого света. Внезапно комната стала прежней и звук исчез.

Пустота пещеры после исчезновения дракона угнетала, и Томас взглянул на Долгана.

– Давай уйдем, Долган. Мне не хочется здесь оставаться.

– Да, Томас, – задумчиво сказал Долган, – у меня тоже нет такого желания. Но еще есть дары дракона, – он подошел к указанному драконом сундуку и открыл его.

Его глаза округлились, и он вытащил гномий молот. Он подержал его перед собой, с благоговением глядя на него. Боек был сделан из серебристого металла и сиял в свете фонаря голубым. Сбоку были выгравированы гномьи символы. Рукоятка была дубовая, с резным витым орнаментом вдоль.

– Это молот Толина, – едва различимо сказал Долган, – давно утраченный моим народом. Его возращение повлечет за собой воссоединение всех гномов Запада. Это знак нашего последнего короля, пропавшего много веков назад.

Томас подошел поближе, чтобы посмотреть и увидел в сундуке что-то еще. Он прошел мимо Долгана и вытащил большой сверток белой материи. Он развернул его и увидел, что это был белый воинский плащ с золотым драконом на груди. Внутри был щит с тем же рисунком и золотой шлем. Самым изумительным был золотой меч с белым эфесом. Ножны были изготовлены из гладкого белого материала, похожего на слоновую кость, но крепкого как металл. Под свертком лежала золотая кольчуга, которую он вытащил с удивленным восклицанием.

Долган взглянул на него и сказал:

– Возьми их, парень. Дракон сказал, что это твой дар.

– Они слишком хороши для меня, Долган. Они, должно быть, принадлежат принцу или королю.

– Я думаю, предыдущему владельцу они не очень нужны, паренек. Их дали тебе добровольно, и ты можешь делать с ними все, что хочешь, но я думаю, они какие-то особенные, раз их положили в один сундук с молотом. Молот Толина могучее оружие, выкованное в древних горнах Мак Кадман Алейр, самой старой шахты в этих горах. В нем магия, не превзойденная за всю историю гномов. Вероятно, золоченые доспехи и меч тоже такие. Может, они вовсе не случайно попали к тебе.

Томас поразмыслил мгновение и быстро стащил с себя теплый плащ. Туника, конечно, не была подкольчужником, но золотая кольчуга легла на нее достаточно хорошо: она была сделана на человека крупнее Томаса. Он натянул плащ поверх нее и надел на голову шлем. Подняв с пола меч и щит, он встал перед Долганом.

– Я не выгляжу глупо?

Гном внимательно осмотрел его.

– Они немного великоваты, но ты несомненно подрастешь, так что они будут как раз впору, – что-то показалось ему странным в том, как парень стоит с мечом в одной руке и щитом в другой.

– Нет, Томас, ты не выглядишь глупо. Может, не свободно, но никак не глупо. Они большие, но ты скоро будешь носить их как надо.

Томас кивнул, поднял плащ и, убрав меч, повернулся к двери. Доспехи были удивительно легкими, гораздо легче тех, что он носил в Крайди.

– Я не хочу брать ничего больше, Долган, – сказал он. – Полагаю, это звучит странно.

Долган подошел к нему.

– Нет, парень, потому что я тоже не желаю драконовых богатств, взглянув напоследок на зал, он добавил:

– Хотя будут ночи, когда я буду изумляться своей мудрости. Может быть, я вернусь сюда когда-нибудь, но сомневаюсь. Теперь давай поищем дорогу домой.

Они тронулись в путь и вскоре были в туннелях, которые Долган знал хорошо. Он вел их на поверхность.

ДОЛГАН СХВАТИЛ РУКУ Томаса в молчаливом предостережении. Тот достаточно соображал, чтобы не заговорить. Он тоже почувствовал внезапную тревогу, как и вчера перед нападением призрака. Но в этот раз он ощущал ее почти что физически. Восставшая из мертвых тварь была где-то рядом. Томас поставил светильник на пол и опустил заслонку. Его глаза широко раскрылись от внезапного изумления, потому что вместо ожидаемой кромешной тьмы, он различил силуэт гнома, медленно двигающийся вперед. Без задней мысли он сказал:

– Долган!

Гном повернулся, и за его спиной внезапно вырисовалась черная тень.

– Сзади! – крикнул Томас.

Долган повернулся и столкнулся с призраком, инстинктивно подняв щит и молот Толина. Тварь напала на него, и только боевые рефлексы Долгана и гномья способность видеть в темноте спасли его: он принял удар на окованный железом щит. Тварь яростно взвыла от соприкосновения с железом. Тогда Долган взмахнул легендарным оружием своих предков, и тварь вскрикнула, когда молот ударил ее силуэт.

– Держись за мной, – крикнул Долган. – Если железо его раздражает, то молот Толина причиняет боль. Возможно, я смогу отогнать его.

Томас начал было подчиняться, но вдруг его правая рука метнулась к ножнам на левом бедре и вытащила золотой меч. Доспех, который был не по размеру, внезапно сел на плечи более удобно, а щит балансировал на руке так, словно он носил его годами. Подчиняясь какой-то чужой воле, Томас подошел к Долгану, потом шагнул мимо него, держа меч наготове.

Тварь чуть помедлила, но потом двинулась на Томаса. Он поднял меч, приготовившись к удару. Вдруг со звуком, выражающим ужас, тварь развернулась и сбежала. Долган мельком взглянул на Томаса, но что-то заставило его задержать взгляд. Томас, казалось, пришел в себя и убрал меч.

Долган вернулся к фонарю и спросил:

– Почему ты это сделал, парень?

– Я... не знаю, – сказал Томас. Он вдруг понял, что ослушался инструкций гнома. – Но это сработало. Тварь ушла.

– Точно, сработало, – согласился Долган, убирая заслонку светильника. Он внимательно смотрел на парня.

– Думаю, молот твоего предка был для нее слишком, – сказал Томас.

Долган ничего не ответил, но знал, что это не так. Тварь сбежала, испугавшись Томаса в бело-золотых доспехах. Потом гнома осенила другая мысль.

– Парень, а как ты узнал, что тварь позади меня?

– Я увидел ее.

Долган повернулся и с открытым изумлением посмотрел на Томаса.

– Увидел?! Как? Ты же закрыл светильник.

– Не знаю. Просто увидел.

Долган снова опустил заслонку фонаря и остановился. Продвинувшись на пару метров в сторону, он спросил:

– Где я теперь, парень?

Томас не медля подошел и встал рядом с ним, положив руку на плечо.

– Здесь.

– Что? – спросил гном.

Томас дотронулся до шлема и до щита.

– Ты говорил, что они особенные.

– Точно парень. Но я не думал, что они особенные в этом смысле.

– Снять их? – тревожно спросил Томас.

– Нет-нет, – сказал Долган, оставив светильник на полу. – Мы сможем двигаться гораздо быстрее, если мне не нужно будет беспокоиться о том, что ты видишь и чего ты не видишь, – он с усилием добавил с голос бодрую нотку. – И несмотря на то, что мы два лучших воина в этой земле, лучше, если мы не будем возвещать всем о нашем присутствии этим светом. Дракон сказал, что в наших шахтах есть моредэлы, и это отнюдь не успокаивает меня. Если одна банда осмелилась рискнуть испытать на себе гнев моего народа, то могут быть и другие. Тот призрак, может, и испугался твоего золотого меча и моего древнего молота, но двадцать или около того моредэлов могут оказаться менее впечатлительными.

Томасу нечего было сказать, так что они двинулись в путь в темноте.

ТРИ РАЗА ОНИ останавливались и прятались, пока мимо них торопливо проходили отряды гоблинов и Темных Братьев. Отлично видя в темноте, они заметили, что многие из проходящих мимо были ранены, некоторым помогали идти собратья. Когда мимо прошел последний отряд, Долган повернулся к Томасу и сказал:

– Никогда еще гоблины и моредэлы не осмеливались входить в наши шахты в таких количествах. Слишком боятся они моего народа, чтоб рискнуть.

– Их, похоже, здорово потрепали, Долган. С ними женщины и дети, а также большие узлы. Они бегут от чего-то.

Гном кивнул.

– Они все двигаются со стороны северной долины в Серых Башнях. Что-то гонит их на юг.

– Цурани?

Долган кивнул.

Я тоже так подумал. Пойдем. Нам лучше вернуться в Калдару как можно быстрее.

ОБА ОНИ БЫЛИ без сил, когда через пять дней добрались до Калдары. Снега в горах было много, и шли они медленно. Когда они приблизились в деревне, их заметили стражи, и вскоре вся деревня высыпала поприветствовать их.

Их отвели в деревенскую ратушу, и Томасу выделили комнату. Он так устал, что тотчас же уснул, даже крепкий гном и тот утомился. Гномы договорились созвать завтра деревенских старейшин и обсудить последние новости.

Томас проснулся страшно голодный. Он потянулся, встал и удивился, что без труда может согнуться. Он заснул прямо в золотой кольчуге и теперь суставы и мышцы должны были болеть. Вместо этого он чувствовал себя хорошо отдохнувшим. Он открыл дверь и шагнул наружу. Он никого не увидел, пока не пришел в главный зал ратуши. За огромным столом сидело несколько гномов во главе с Долганом. Томас заметил, что одним из них был Вейлин, сын Долгана. Долган жестом показал парню на стул и представил его собравшимся.

Все гномы поприветствовали Томаса. Тот вежливо отвечал, уставившись на огромное количество еды, расставленной на столе.

Долган рассмеялся.

– Угощайся, паренек. При таком обилии еды нет нужды голодать.

Томас нагрузил блюдо говядиной, сыром и хлебом, взял графин с элем, хотя было еще раннее утро, да и голова не трещала. Он быстро поглотил все, что было на блюде и положил себе еще одну порцию, глядя вокруг, не осудит ли его кто-нибудь. Большинство гномов были увлечены запутанным спором о незнакомых Томасу вещах, например, что делать с расположением зимних складов различных окрестных деревень.

Долган призвал прервать спор и сказал:

– Теперь Томас с нами, и я думаю, нам лучше поговорить об этих цурани.

Томас краем уха уловил это и сосредоточил все внимание на том, что говорилось.

– С тех пор как я покинул патрульный отряд, у нас здесь были гонцы из Эльвандара и Каменной Горы. Чужаков много раз видели около Северного перевала. У них лагерь в холмах к югу от Каменной Горы.

– Это дело Каменной Горы, – сказал один из гномов, – если они не призовут нас к оружию.

– Это так, Орвин, но также есть новости, что их видели входящими и выходящими из долины к югу от перевала. Они вторглись на наши исконные земли, и это дело Серых Башен.

Гном, которого назвали Орвином, кивнул.

– Это все так, но мы все равно ничего не сможем сделать до весны.

Долган положил ноги на стол, зажигая трубку.

– И это тоже так. Но мы можем быть благодарны, что цурани тоже ничего не смогут сделать до весны.

Томас опустил кусок говядины, который держал в руке.

– Уже прошла снежная буря?

Долган взглянул на него.

– Да, паренек, перевалы теперь завалены снегом, потому что первый зимний буран прошел этой ночью. Теперь отсюда ничего нельзя выдвинуть, особенно, армию.

Томас посмотрел на Долгана.

– Тогда...

– Ага. Ты погостишь у нас эту зиму, потому что даже наш самый крепкий бегун не сможет добраться из этих гор до Крайди.

Томас выпрямился, потому что несмотря на все удобства гномьей ратуши, он желал более знакомой обстановки. Но с этим ничего нельзя было поделать. Он смирился и вернулся к еде.

11. ОСТРОВ КОЛДУНА

Утомленный отряд ввалился в Бордон.

Вокруг них ехала рота Наталских Следопытов, одетых в традиционные серые туники, штаны и плащи. Они были на патрульном выезде и наткнулись на путников в миле от города и теперь сопровождали их. Боррик оскорбился тем, что следопыты не предложили измотанным путникам сесть вдвоем на лошадь, но хорошо это скрывал. У них не было причин, чтобы узнать в группе оборванцев герцога Крайдийского и его свиту, и даже если бы они прибыли с помпой, все равно отношения между Вольными Городами и Королевством не были теплыми.

Паг с удивлением смотрел на Бордон. По меркам Королевства это был маленький город, даже скорее, портовый городок, но он был гораздо больше Крайди. Куда он ни смотрел, везде люди спешили по каким-то неизвестным ему делам, занятые и озабоченные. На путников никто почти не обратил внимания, кроме лавочника и женщины на рынке. Паг никогда в своей жизни не видел сразу столько людей, лошадей, мулов и телег в одном месте. Обилие цветов и звуков смущало его чувства. Лающие собаки бежали за конями следопытов, ловко избегая ударов раздраженных скакунов. Несколько уличных мальчишек прокричали отряду какие-то непристойности, по виду угадав в них чужеземцев, а по сопровождению приняв за пленников. Пага слегка озадачила эта грубость, но его внимание снова быстро привлекла новизна города.

Бордон, как и другие города этой местности, не имел постоянной армии, но вместо этого содержал гарнизон Наталских Следопытов, которые были потомками легендарных Имперских Кешианских Разведчиков и считались одними из лучших конных воинов и следопытов запада. Они всегда могли предупредить о надвигающихся неприятностях и дать время развернуть местное ополчение. Официально независимые, следопыты могли разделываться с бандитами и изменниками на месте, но услышав историю герцога, упомянувшего Мартина Длинного Лука, которого они знали хорошо, глава патрульного отряда решил, что это дело следовало передать местным префектам.

Их привели в контору местного префекта, расположенную в маленьком строении возле городской площади. Следопыты, казалось, рады были отделаться от пленников и вернуться к патрулю, передав надзор за пленниками префекту.

Это был низенький смуглый человек, склонный к ярким цветным поясам на обширной талии и большими золотым кольцам на пальцах. Поглаживая темную маслянистую бороду, он слушал капитана следопытов, рассказывающего о том, как рота встретила герцогский отряд. Когда следопыты уехали, он холодно поприветствовал Боррика. Когда герцог объяснил, что их ожидает Толботт Килрейн, крупнейший в городе посредник в корабельных делах, тон префекта резко изменился. Их отвели из конторы в личные апартаменты префекта и предложили горячий черный кофе. Префект послал слугу в дом Килрейна и молча ждал, лишь иногда завязывая с герцогом ни к чему не обязывающую маленькую беседу.

Калган наклонился к Пагу и сказал:

– Наш хозяин из тех, кто, прежде чем принять решение, смотрит, откуда ветер дует. Он ждет вестей от купца, прежде чем решить, пленники мы или гости, – маг издал смешок. – Ты поймешь, когда станешь старше, что мелкие чиновники во всем мире одинаковы.

Яростная буря в лице Мичема внезапно появилась в дверях дома префекта, ведя под локоть одного из старших клерков Килрейна. Клерк тут же объяснил, что это действительно был герцог Крайдийский и что да, его ожидает Толботт Килрейн. Префект униженно извинился, надеясь, что герцог простит причиненные неудобства, но в таких условиях, в такое беспокойное время, он, наверное, сможет понять? У него был раболепный тон и елейная улыбка.

Боррик сказал, что да, он понял, и очень хорошо. Не задерживаясь более, они покинули префекта и вышли на улицу, где их ждали грумы с лошадьми. Они вскочили в седла и Мичем с клерком повели их через город к группе больших, производящих впечатление домов, стоящих на склоне холма.

Дом Толботта Килрейна стоял на вершине самого большого холма, возвышающегося над городом. С дороги Паг увидел корабли на якоре. Несколько дюжин стояло с убранными мачтами, очевидно, в такую суровую погоду ими не пользовались. Несколько прибрежных корабликов, осторожно плывущих на север, в Илит или другие Вольные Города, входили и выходили из гавани, но в основном там было тихо. Они добрались до дома и вошли в открытые ворота в низкой стене. К их лошадям подбежали слуги. Когда они спешились, в больших дверях дома показался хозяин.

– Добро пожаловать, лорд Боррик, добро пожаловать, – сказал он с теплой улыбкой на вытянутом лице.

Толботт Килрейн похож был на грифа, воплотившегося в человека: лысина на голове, острые черты и маленькие темные глаза. Дорогая одежда плохо скрывала сухощавость, но в его поведении была некоторая легкость, а в глазах забота, и это смягчало непривлекательные черты.

Несмотря на внешний вид, Паг нашел его приятным человеком. Он разогнал слуг, чтобы те приготовили для гостей горячую еду и комнаты. Он не слушал герцога, пытавшегося объяснить свою миссию. Подняв руку, он сказал:

– Позже, ваша светлость. Я ожидаю вас сегодня к ужину, но сейчас для вас приготовлены горячие ванны и чистые постели. Я распоряжусь, чтобы еду доставили прямо к вам в комнаты. Хорошая пища, отдых, чистая одежда – и вы почувствуете себя другим человеком. Тогда и поговорим.

Он хлопнул в ладоши, и пришел дворецкий, чтобы показать им их комнаты. Герцогу и его сыну дали отдельные комнаты, а Паг с Калганом разделили другую. Гардана отвели в комнату Мичема, а солдат герцога – в комнаты для прислуги.

Калган сказал Пагу, чтобы тот принял ванну первым, а маг тем временем поговорит со своим слугой. Мичем с Калганом ушли в комнату крестьянина и Паг содрал с себя грязную одежду. Посередине комнаты стояла большая металлическая ванна, наполненная горячей водой с благовониями, от которой шел пар. Он сунул туда ногу – и быстро ее выдернул. После трех дней ходьбы по снегу такая вода казалась кипящей. Он осторожно опустил ногу снова и, привыкнув к воде, медленно забрался в ванну.

Он прислонился к наклонной стенке ванны. Изнутри она была эмалированная, и Пагу ее гладкость, после деревянных заноз дома, показалась странной. Он намылился сладким душистым мылом и смыл грязь с волос, потом встал и вылил на голову ведро холодной воды, чтобы ополоснуть их.

Он вытерся и надел чистую ночную сорочку, которую ему оставили. Несмотря на ранний час, он упал в теплую постель. Последней мыслью его была мысль о вечно ухмыляющемся мальчишке с рыжеватыми волосами. Уже засыпая, Паг стал гадать, нашел ли Долган его друга.

Один раз в течение дня он проснулся. Кто-то мычал себе под нос какую-то мелодию и слышен был плеск воды – Калган с усердием намыливал свое огромное тело. Паг закрыл глаза и быстро уснул снова.

Он крепко спал, когда Калган поднял его к обеду. Его туника и штаны были выстираны, а маленькая дырка в рубахе заштопана. Башмаки были начищены до блеска. Осматривая себя в зеркале, он впервые заметил легкую черную тень на щеках. Наклонившись поближе, он увидел первые признаки бороды.

Калган внимательно посмотрел на него и сказал.

– Ну, Паг? Сказать, чтобы тебе принесли бритву, чтоб ты держал свой подбородок гладким, как у принца Аруты? Или ты хочешь отрастить великолепную бороду? – он подчеркнуто поглаживал свою собственную.

Паг улыбнулся впервые после Мак Мордейн Кадала.

– Думаю, можно еще какое-то время об этом не беспокоиться.

Калган рассмеялся, обрадовавшись, что к мальчику возвращается присутствие духа. Маг был обеспокоен глубиной печали Пага о Томасе и теперь с облегчением увидел, что жизнерадостный характер Пага проявляет себя. Калган открыл дверь.

– Идем?

Паг наклонил голову, изображая вежливый поклон и сказал:

– Прошу, мастер чародей. Только после вас, – и рассмеялся. Они прошли в обеденный зал, большой и ярко-освещенный, хотя и гораздо меньший, чем в замке Крайди. Герцог и принц Арута уже сидели за столом, и Калган с Пагом быстро заняли свои места.

Боррик как раз заканчивал рассказ о событиях в Крайди и западных лесах.

– Так что, – сказал он, – я решил доставить эти новости лично, настолько важными я их считаю.

Купец откинулся на спинку стула, слуги принесли разнообразные блюда.

– Лорд Боррик, – сказал Толботт, – когда ваш человек, Мичем, первый раз пришел ко мне, его просьба насчет вас была несколько неопределенной, полагаю, из-за способа передачи информации, – он имел в виду магию, которой воспользовался Калган, чтобы связаться с Белганом, который, в свою очередь, отправил сообщение Мичему. Никогда не ожидал, что ваше желание добраться до Крондора будет настолько жизненно важным для моего народа, насколько я это сейчас вижу, – он сделал паузу. – Я, конечно, встревожен вестями, что вы принесли. Я хотел быть посредником, чтобы найти для вас корабль, но сейчас я беру на себя отправить вас на одном из моих собственных судов, – он взял со стола маленький колокольчик и позвонил. Через мгновенье около него стоял слуга. – Передайте капитану Абраму, чтобы он приготовил "Королеву Штормов". Он отплывает завтра с послеполуденным приливом в Крондор. Более подробные инструкции я дам позже.

Слуга с поклоном удалился.

– Благодарю вас, мастер Килрейн, – сказал герцог. – Я надеялся, что вы меня поймете, но я никак не ожидал найти корабль так быстро.

Купец пристально посмотрел на Боррика.

– Герцог Боррик, позвольте мне быть откровенным. Между Вольными Городами и Королевством не особо любезные отношения. А если быть еще откровеннее, то еще меньше любят здесь имя конДуанов. Ведь именно ваш дед опустошил Уолинор и взял Натал в осаду. Он остановился только в десяти милях к северу от города и память об этом до сих пор терзает многих из нас. Мы кешианцы по происхождению, но свободны по рождению и не испытываем привязанности к завоевателям, – герцог сидел неподвижно, словно оцепенев. Килрейн продолжил: