Текст книги "Пиршество демонов"

Автор книги: Рэйчел Кейн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц)

Глава 5

Кто– то переоборудовал камеру Мирнина; у Клер и раньше мелькала мысль сделать это, но она опасалась, что Амелия не позволит.

Шагнув из лаборатории в подземелье, где содержались самые беспокойные вампиры Морганвилля, она с удивлением увидела мерцание электрического света в дальнем конце – там, где находилась камера Мирнина. Приближаясь, она замечала и другие перемены. Из стереосистемы за пределами камеры доносилась негромкая классическая музыка, появился и телевизор, в данный момент выключенный.

Первоначально камера Мирнина была голой, точно монашеская келья, а сейчас на полу лежал роскошный турецкий ковер. Узкую койку сменила гораздо более удобная кровать, в углах громоздились башни из книг, высотой по пояс.

Мирнин, одетый в голубой шелковый халат с драконами, вытянулся на постели, сложив руки на животе. Он выглядел молодым – не старше Майкла, и в то же время в нем чувствовалось что-то очень, очень древнее – может, из-за длинных вьющихся черных волос в старомодном стиле.

Кто– то приходил сюда и позаботился о нем. Клер кольнуло чувство вины.

– Привет, Клер,– сказал он, не открывая глаз.

– Привет.– Она слегка попятилась, внимательно наблюдая за ним. Мирнин казался достаточно спокойным, но это еще не повод расслабляться.– Как вы?

– Скучно.– Он рассмеялся.– Скучно, скучно, скучно. Я понятия не имел, что такое тюрьма на самом деле.

Он открыл глаза – зрачки казались огромными, взгляд выражал обреченность, и у Клер по коже побежали мурашки.

Мирнин определенно находился не в норме. Она ненавидела это его состояние: он становился жестоким, способным сказать или сделать что угодно. Возникало чувство, будто тот Мирнин, которого она любила, просто исчезал, оставляя лишь внешне похожего голодного монстра.

Двигаясь бесшумно и мягко, точно рептилия, он соскользнул с постели. Сильные пальцы сжали решетку, взгляд напоминающих черные дыры глаз впился в лицо Клер.

– Сладкая, сладкая девочка,– промурлыкал он.– Такая храбрая – раз пришла сюда. Давай, Клер, подойди поближе. А как иначе ты сможешь помочь?

Он улыбнулся, не демонстрируя вампирских клыков, но она все равно почувствовала дыхание хищника.

– У меня есть новый препарат.– Клер поставила рюкзак на пол, расстегнула его и достала пластиковую бутылочку с кристаллами, которую можно бросить в камеру, не опасаясь разбить. Бутылочка покатилась и остановилась у ног Мирнина.– Вы должны его принять.

Он не поднял лекарство. Даже не шелохнулся.

– Мне не нравится твой тон,– заявил он.– Не тебе приказывать мне, рабыня. Тут приказываю я.

– Я вам не рабыня.

– Ты принадлежишь мне.

Клер открыла рюкзак, достала заряженный дротиками пистолет, полученный от доктора Миллса, и выстрелила в Мирнина.

Он отступил, удивленно глядя на желтое оперение шприца-дротика, торчавшего из живота, и потрогал его.

– Ах ты, сучка,– сказал он и тяжело сел на постель.

Препарат проник в кровеносную систему, глаза Мирнина закатились, и он распростерся на матрасе.

– Может, я и сука, но не ваша, а своя собственная,– заявила Клер.

Оставаясь на том же месте, она перезарядила пистолет, просто на всякий случай. Мышцы вампира сначала подергивались, потом расслабились.

– Мирнин?

Он мигнул; зрачки быстро сокращались.

– Оп! – Он выдернул из живота дротик, с любопытством осмотрел и осторожно отложил в сторону.– Это было интересно.

Сейчас он выглядел и говорил гораздо разумнее.

– Что вы чувствуете?

– Может, боль? – Он провел рукой по месту укола.– Или стыд? – Мирнин встретился взглядом с Клер.– Подозреваю, что прежде я был… не слишком вежлив.

– Не знаю, я только что пришла. Кто вам все тут так хорошо устроил?

– Честно говоря, не знаю.– Мирнин оглянулся и нахмурился.– Наверное, кто-то из людей Амелии… Я вел себя скверно?

– Слегка. Зато я в вас стреляла, так что мы квиты.

– Ах, да. Кстати, существует какая-то особая причина, почему ты целилась в живот, а не в грудь?

– Там нет костей. И руки у меня дрожали. Как вы теперь себя чувствуете?

– Лучше.– Он вздохнул и сел.– Однако не стоит доверять мне. Нам же неизвестно, сколько будет длиться действие лекарства?

– Неизвестно.

Клер отложила пистолет и подошла к решетке поближе, но не так близко, чтобы Мирнин мог до нее дотянуться.

– Это новый состав? В виде жидкости?

Она кивнула:

– Он сильнее, но не уверена, что действует долго. Ваш организм способен быстро его разложить, так что нам следует быть осторожнее.

– Запускай отсчет времени.– Он оглядел себя и негромко рассмеялся.– Вот только моя темная сторона не позаботилась одеться достойным образом, чтобы можно было принять даму.

Он встал, распустил завязки халата и потянулся к аккуратно сложенной на столе одежде. Заколебался, улыбнулся и вопросительно вскинул брови:

– Клер, если ты не против…

– Ох! Извините.

Клер повернулась к нему спиной; это было неприятно, даже при том, что он находился в запертой камере. Зная, что она на него смотрит, Мирнин лучше себя контролировал. На темном экране телевизора она поймала его смутно различимое, искаженное отражение: вот он снял халат и начал одеваться. Видно было плохо, но бледность кожи бросалась в глаза. Убедившись, что он натянул штаны, Клер оглянулась. Мирнин стоял спиной к ней, и она невольно сравнила его с единственным мужчиной, которого видела наполовину обнаженным. Шейн был крупный, сильный, хорошо сбитый. Мирнин выглядел хрупким, но мышцы под бледной кожей казались крепкими, словно канаты, и она знала, что он гораздо сильнее Шейна.

Мирнин повернулся, застегивая рубашку.

– Давненько хорошенькая девушка не разглядывала меня с таким интересом,– сказал он, и Клер отвернулась, чувствуя, как вспыхнули щеки.– Все в порядке. Я не в обиде.

Она смущенно откашлялась и спросила:

– Замечаете какие-то побочные эффекты нового препарата?

– Я чувствую тепло.– Он улыбнулся.– Приятное.

– Температура не слишком поднялась?

– Откуда мне знать? Я давным-давно ничего подобного не испытывал. Трудно определить разницу.– Он вцепился в прутья решетки.– И сколько времени ты собираешься ждать?

– Сделаем как в прошлый раз – подождем, пока эффект начнет спадать.

– И на всякий случай ты будешь держать пистолет под рукой? Для безопасности? – Он прислонился к прутьям решетки, изящно и расслабленно. Глаза у него еще слегка мерцали, и это внушало тревогу.– О чем бы нам пока поговорить? Как идут твои занятия?

– Сами знаете.– Она пожала плечами.

– Осмелюсь предположить, все это для тебя по-прежнему слишком просто.

– Видите, вы и впрямь знаете.– Клер помолчала в нерешительности.– В городе появились гости.

– Гости? – без особого интереса переспросил Мирнин.– Кого-то потянуло домой? Никогда не понимал, с какой стати Амелия мирится с этими человеческими традициями…

– Гости-вампиры.

Его взгляд сразу стал внимательным. Несколько мгновений Мирнин молчал, а потом спросил низким горловым голосом:

– Кто, во имя Господа? – Он так крепко стиснул решетку, что Клер испугалась, как бы он не сломал кости. Или даже стальные прутья.– Кто это?

Она не ожидала такой реакции.

– Его зовут Бишоп. Говорит, что он отец Амелии…

Лицо Мирнина превратилось в застывшую белую маску.

– Бишоп,– повторил он.– Бишоп… здесь. Нет. Этого не может быть.– Он сделал вдох, хотя в воздухе, будучи вампиром, не нуждался, и медленно выдохнул. Пальцы на прутьях решетки расслабились.– Ты сказала, «гости» – их много?

– Он привез двоих. Их зовут Исандра и Франко.

Мирнин негромко выругался под нос.

– Я знаю обоих. И что они уже успели натворить? Что говорит Амелия?

– Она сказала, мы должны оставаться в стороне. И Сэм с Оливером тоже, если уж на то пошло.

– Она делала какие-нибудь заявления? Намечаются публичные мероприятия?

– Шейн получил приглашение на что-то вроде бала. Он… Там сказано, что он должен сопровождать Исандру.

– Иисус! Она идет на это, а ведь ей известно, какой смысл он вкладывает в это празднество.

– Как вас понимать?

Внезапно Мирнин затряс прутья решетки:

– Выпусти меня! Немедленно!

– Простите, но не могу. Пока мы проверяем новый препарат, вы должны оставаться…

– Немедленно! – взревел он, и в его глазах вновь появился этот ужасный вампирский блеск.– Клер, ты понятия не имеешь, что там происходит! Сейчас нам не до осторожности.

– Тогда расскажите, что происходит! Пожалуйста! Я хочу помочь!

С усилием взяв себя в руки, Мирнин отошел от решетки и уселся на постель.

– Ладно. Сядь. Я попробую объяснить.

Клер подтянула к себе металлический стул, который, наверное, раньше стоял в камере, и села.

– Расскажите о Бишопе.

– Ты встречалась с ним?

Клер кивнула.

– Тогда ты уже все знаешь. Он не похож на вампиров, с которыми ты здесь имела дело. Даже на самых худших из нас. Мы с Амелией – современные хищники, а Бишоп – выходец из гораздо более бездушного и мрачного времени. Можно сказать, тираннозавр.

– Но он и впрямь отец Амелии?

Мирнин кивнул.

– Он был убийцей такого размаха, который ты и представить себе не можешь. Я думал, он давным-давно умер. То, что он объявился здесь,– это очень плохо. Действительно очень плохо.

– Почему? Раз он отец Амелии, может, ему просто захотелось с ней повидаться?

– Его привели сюда не трогательные воспоминания. Скорее жажда мщения.

– Кому он хочет отомстить? Вам?

– Не я пытался убить его.– Мирнин медленно покачал головой.

– Амелия? – У Клер перехватило дыхание.– Нет… Это немыслимо. Он же ее отец!

– Лучше не задавай вопросов, малышка. Тебе нужно знать одно – у него есть причина ненавидеть Амелию, достаточно веская, чтобы явиться сюда и постараться уничтожить все, над чем она трудилась и чего сумела добиться.

– Но… она же пытается спасти вампиров. Остановить болезнь. Он должен осознать это. Он не может…

– Ты понятия не имеешь о его желаниях и возможностях. Бишоп – выходец из тех времен, когда в среде вампиров еще не зародилась концепция сотрудничества и самопожертвования, и она вызывает у него лишь презрение. Для него имеет значение одно – жажда власти. Он не смирится с тем, что Амелия чем-то владеет без него.

– Тогда что же нам делать?

– Прежде всего выпусти меня. Амелия нуждается в том, чтобы рядом были друзья.

Клер медленно покачала головой. Мгновение утекало за мгновением, и Мирнин выглядел вменяемым, но она не осмеливалась нарушить запрет.

– Клер!

Она подняла взгляд. Лицо Мирнина было спокойно и серьезно – он полностью держал себя в руках. Таким она видела его редко – он не завораживал, не пугал, а был вполне нормальным уравновешенным человеком.

– Не позволяй втягивать себя во все это,– сказал он.– Для Бишопа люди либо пешки, либо еда.

– Как и для многих из вас.

– Отчасти это правда.– Мирнин улыбнулся, распахнув глаза.– Как виду, нам не хватает способности сопереживать. Но по крайней мере, мы пытаемся. Бишопа и его друзей такие пустяки не волнуют.

Новый препарат действовал гораздо лучше прежнего – состояние стабильности у Мирнина продолжалось почти четыре часа, и это обрадовало его не меньше, чем Клер. Но потом он начал уставать, в настроении появились мрачность и злоба, мысли стали путаться. Отметив время и записав свои наблюдения, Клер заглянула в массивный холодильник в центре подземной тюрьмы. Наверное, когда-то он обслуживал сразу несколько кухонь и был так велик, что казался чем-то вроде безукоризненно чистого стального морга.

Запасы крови подходили к концу, и Клер сделала пометку: заняться этим. Бросив в камеру Мирнина несколько упаковок, она не стала дожидаться, пока он накинется на еду,– это зрелище всегда вызывало у нее тошноту.

Остальные обитатели подземелья по большей части помалкивали; их существованием теперь управляли лишь основные инстинкты. Клер нагрузила тележку оставшимися упаковками и развезла по камерам. У некоторых вампиров еще хватало разума хотя бы кивнуть ей в благодарность; другие лишь таращились безумными пустыми глазами, воспринимая Клер просто как ходячую пищу.

От этого ее всегда бросало в дрожь, но видеть их страдающими от голода было невыносимо. Ясное дело, кого-то приставили кормить их и держать камеры в чистоте, но, похоже, этот кто-то не очень усердно исполнял свои обязанности.

Когда она закончила, день уже клонился к вечеру. Клер подошла к мерцающей двери в стене тюрьмы, сосредоточилась и сформировала портал в лабораторию Мирнина. Она была расстроена тем, что услышала о Бишопе, и чувствовала себя усталой; возникла даже мысль открыть портал, ведущий непосредственно в Стеклянный дом, хотя этого она делать не любила. Требовалось слишком много сил, а еще ей не хотелось объяснять друзьям, каким образом она появляется прямо из стены. Так что лучше прогуляться пешком.

Поднявшись по ступенькам в покосившуюся шаткую лачугу, Клер вышла из нее в проулок за домом Основателя, в котором жила бабушка Дэй. Он представлял собой копию Стеклянного дома, отличавшуюся лишь внешней отделкой да расцветкой занавесок. На крыльце бабушки Дэй болтались качели, где она любила сидеть, попивая лимонад и наблюдая за прохожими. Сегодня, однако, ее не было, и пустые качели раскачивал лишь прохладный ветерок.

Солнце все еще обжигало, хотя с каждым днем температура воздуха падала. К тому времени как Клер, прошагав по множеству кривых морганвилльских улочек, свернула на Лот-стрит, она совершенно вспотела.

Но тут ее пот мгновенно заледенел – перед домом стоял полицейский автомобиль. Бросившись бежать, она ворвалась во двор и прыжком преодолела ступеньки. Дверь оказалась заперта. Дрожащими руками достав ключи, Клер вошла и двинулась по коридору в ту сторону, откуда доносились голоса.

Шейн сидел на кушетке именно с таким выражением лица, за которое Ева обзывала его козлом. Перед ним стоял Ричард Моррелл, и контраст между ними поражал. Шейн выглядел так, будто вовсе забыл о существовании расчески, мятая одежда, казалось, неделю пролежала в корзине с грязным бельем, и весь его внешний облик просто вопил: «Я неряха!» Это был совершенно не тот человек, который чуть раньше так заботился о Еве.

Ричард Моррелл, напротив, являл собой воплощение успешной карьеры: аккуратный, подтянутый, в синей полицейской форме с отутюженными складками, уставная стрижка волосок к волоску. Даже пистолет у бедра и тот выглядел ухоженным.

При появлении вспотевшей и взъерошенной Клер оба посмотрели на нее, и ей стало страшно.

– Что случилось?

– Офицер Дик заехал напомнить мне, что я уклоняюсь от выполнения кое-каких обязанностей,– ответил Шейн. Взгляд у него был тусклый и мрачный – как обычно перед потасовкой.– Я как раз объяснял, что никак не могу выкроить время.

– Ты несколько месяцев не делал пожертвований,– сказал Ричард.– Тебе повезло, что ты имеешь дело со мной, а не с кем-нибудь другим, кто не так хорошо к тебе относится. Я знаю, ты не в восторге, да этого и не требуется. Требуется только оторвать задницу от кушетки и отправиться в Центр пожертвований.

– Ты собираешься меня заставить?

– Не понимаю,– вмешалась Клер.– О чем вы?

– Шейн не платит налоги.

– Налоги…– Внезапно все встало на свои места. Пакеты с кровью, которые она бросала в камеры изголодавшихся безумных вампиров! – О боже! Налог… кровью?

Шейн вскинул руку, демонстрируя запястье с красным крестом на больничном браслете.

– Еще две недели никто не имеет права меня трогать. Прошу прощения.

– Нет, это я прошу прощения, однако номер не пройдет,– в упор глядя на него, возразил Ричард.– Больничный браслет защищает тебя от нападения, но не освобождает от выполнения общественного долга.

– Общественного долга! – передразнил Шейн.– Ладно. Ты сказал, я понял. Иди, займись делом. Арестуй какого-нибудь преступника. Может, свою сестру – наверняка она уже что-нибудь натворила.

– Шейн,– умоляюще заговорила Клер.– Где Ева?

– В больнице. С ней Майкл. Все это для нее тяжело, но она справляется. Я вернулся, потому что беспокоился о тебе.

– Со мной все в порядке.

Похоже, ее никто не слушал, Шейн и Ричард снова уставились друг на друга. Парни, одно слово! Состязание воли.

– Значит, ты отказываешься ехать в Центр пожертвований,– заявил Ричард.– Так?

– Типа того, Дик.

Ричард потянулся за спину, отстегнул от пояса блестящие наручники и потряс ими. Шейн не шевельнулся.

– Поднимайся,– приказал Ричард.– Давай, парень, ты понимаешь, какой у тебя выбор. Либо тюремная камера, либо пять минут с иглой в руке.

– Я не позволю ни одному вампу есть меня, даже на расстоянии.

– И Майклу? Когда запасы крови сокращаются, самые молодые оказываются в очереди последними. Сейчас последний в Морганвилле – это Майкл. Своим упрямством ты вредишь своему же другу.

Шейн до дрожи стиснул кулаки, потом расслабил их. Посмотрел на Клер, и в его глазах она увидела гнев и стыд. Он ненавидел вампиров и их порядки, хотел ненавидеть и Майкла – но не мог.

– Пожалуйста,– прошептала она.– Шейн, не упрямься. Я тоже поеду.

– Тебе не нужно,– возразил Ричард.– Студенты освобождаются от этой обязанности.

– Но можно ведь вызваться добровольно?

– Понятия не имею.– Ричард пожал плечами.

– Тогда поедем вместе.– Клер посмотрела на Шейна.

– Черта с два! – Шейн скрестил на груди руки.– Давай попробуй надеть на меня наручники. Спорю, ты умираешь от желания пустить в ход свой блестящий новенький «тазер» [7]7
  «Тазер» – используемое полицией специальное оружие, внешне похожее на фонарик, парализующее электрическим разрядом, но не причиняющее повреждений.


[Закрыть].

Клер уронила на пол рюкзак, подскочила к Шейну и прошипела ему в лицо:

– Прекрати! У нас нет на это времени, и только еще не хватало, чтобы ты именно сейчас угодил в тюрьму! Можешь ты это понять?

Он так долго смотрел ей в глаза и молчал, что она испугалась – вот сейчас пошлет куда подальше. Однако потом Шейн вздохнул и кивнул. Она отодвинулась, он встал и протянул руки Ричарду Морреллу:

– Считай, офицер, ты добился своего. Будь со мной помягче.

– Заткнись.

Клер поплелась за ними, не зная, что делать; Ричард, похоже, о ней уже забыл. Идя по коридору, он связался с кем-то по пристегнутой к плечу рации. Из услышанного Клер ничего не поняла; видимо, использовался шифр, и это ей не понравилось. Зачем в крошечном Морганвилле вести шифрованные переговоры, если речь не идет о чем-то по-настоящему мерзком?

Когда она собралась запереть за ними дверь, из-за угла вывернул большой трейлер, черный и блестящий, какого-то хищного вида. Спереди на нем был нарисован красный крест, а на боку, под слепым тонированным окном, тянулась надпись красными буквами: «Передвижная станция сбора крови».

– Нет, только не это.– Шейн остановился на ступеньках, но Ричард подтолкнул его в спину:

– Или здесь, или в Центре пожертвований. Выбор за тобой. Я старался, чтобы тебе было легче.

Клер быстро спустилась с крыльца, встала перед Шейном и посмотрела ему в глаза. В них отражались ярость, страх и еще что-то, недоступное ее пониманию.

– В чем дело?

– Люди залезают в эту проклятую таратайку и не выходят оттуда,– прошептал он.– Тебя привязывают ремнями. И никто не видит, что происходит внутри.

От возникшей перед мысленным взором картины ей стало не по себе.

– Сэр?

– Я предоставил ему выбор, но, так или иначе, дело должно быть сделано,– с каменным лицом ответил Ричард Моррелл.

– Что, если вместо этого вы доставите нас обоих в Центр пожертвований?

Ричард на несколько мгновений задумался, потом кивнул, снова отцепил рацию от плеча и пробормотал несколько слов. Мягко заурчав двигателем, черный автомобиль заскользил прочь, словно акула в поисках добычи. Все трое провожали его взглядом.

– Черт, как я все это ненавижу! – сказал Шейн слегка дрожащим голосом.

– Я тоже,– к удивлению Клер, откликнулся Ричард.– Ну, пошли в машину.

Глава 6

Уже стемнело, однако Центр пожертвований был открыт. Когда Ричард остановил машину на обочине, из здания вышли два человека, показавшиеся Клер смутно знакомыми, помахали друг другу и разошлись.

– Сюда все приходят? – спросила она.

– Все, кто не пользуется передвижной станцией,– ответил Ричард.– Каждый имеющий Защиту человек в течение года должен пожертвовать определенное количество крови. Прежде всего она достается его покровителю, остальное идет вампирам, у которых нет жертвователей.

– Вроде Майкла.

– Да, он существует за счет благотворительности.

Ричард выбрался из машины и открыл заднюю дверцу. Сначала вылезла Клер, потом, после недолгого колебания, Шейн; задрав голову, он посмотрел на сияющий над дверью красный крест. Центр пожертвований выглядел не слишком приветливо, но уж всяко лучше машины передвижной станции – у него были прозрачные окна, сквозь которые виднелась большая чистая комната. На стенах висели плакаты в рамах, демонстрирующие положительные аспекты сдачи крови,– такую же наглядную агитацию можно увидеть в любом другом городе, подумала Клер.

– А хотя бы часть крови предназначена для людей?

– Спроси у своего приятеля,– посоветовал Ричард.– После удара ножом ему влили достаточно, насколько мне известно. Конечно, кровь поступает и людям. Это ведь и наш город.

– Если ты впрямь так думаешь, то живешь в мире фантазий,– сказал Шейн, входя в здание.

Внутри витала особая атмосфера отчаяния и страха, примерно как в больничных комнатах ожидания. Однако тут, по крайней мере, было чисто, светло, повсюду стояли удобные кресла – короче, ничего пугающего. За деревянным столом возле входа сидела пожилая женщина самого добродушного вида, одарившая их гостеприимной улыбкой.

– А-а, офицер Моррелл! Рада видеть вас!

– Роза! Вот, привел тебе прогульщика.

– Вижу, вижу. Шейн Коллинз. Ох, дорогой, я так огорчилась, услышав о твоей матери! Слишком часто беда стучалась в ваши двери.– Она все еще улыбалась, но скорее вежливо.– Ты согласен сдать сегодня две пинты? Чтобы погасить часть своей задолженности?

Шейн кивнул.

«Старается сдерживаться»,– подумала Клер, глядя на его сжатые челюсти и прищуренные сверкающие глаза.

Руки Шейна были скованы за спиной наручниками, и она сунула свои пальцы в его ладонь.

– Ты ведь помнишь меня? – продолжала Роза.– Мы были знакомы с твоей матерью и часто играли в бридж.

– Помню,– буркнул Шейн.

И все, больше ни слова. Вскинув брови, Ричард взял Шейна за локоть и отвел к креслу. Они все пустовали: Клер видела, как два человека вышли из здания, но больше никто не вошел.

Ну, по крайней мере, журналы здесь лежали новехонькие – в отличие от других медицинских учреждений. Клер нашла последний номер «Севентин» [8]8
  «Севентин» – популярный ежемесячный журнал для девушек-подростков («seventeen» переводится как «семнадцать»).


[Закрыть]и начала читать. Шейн застыл в кресле, не сводя глаз с единственной двери в дальнем конце комнаты. Ричард Моррелл с самым непринужденным видом дружески болтал с Розой. Интересно, он сдает кровь здесь или на передвижной станции? В любом случае ему вряд ли что-то грозит – сыну мэра, уважаемому офицеру полиции. Нет, скорее всего, Ричарду Морреллу в Морганвилле бояться нечего, имеет он Защиту или нет.

Дверь в конце комнаты открылась, вошла медсестра в ярком хирургическом халате и такой же шапочке. Как и Роза, она мило улыбалась.

– Шейн Коллинз?

Он сделал глубокий вдох и выбрался из кресла. Ричард развернул его и снял наручники.

– Веди себя хорошо, парень. Никаких беспорядков здесь.

Шейн кивнул, нашел взглядом ожидающую медсестру и медленно, подчеркнуто спокойно зашагал к ней.

– Можно пойти с ним? – спросила Клер.

Ричард удивленно посмотрел на нее.

– Клер, ему не причинят вреда. Все происходит в точности так, как при сдаче крови в любом другом месте. В вену вводят иглу и просят сжимать мячик. По окончании процедуры – апельсиновый сок и печенье.

– А я могу сдать?

Ричард вопросительно посмотрел на Розу.

– Сколько тебе лет, дитя? – спросила та.

– Я не дитя. Мне почти семнадцать.

– Люди моложе восемнадцати не обязаны жертвовать кровь.

– Но закон этого не запрещает?

Роза открыла рот, собираясь ответить, но потом запнулась и достала из выдвижного ящика стола небольшую книгу, на обложке которой значилось: «Сдача крови в Морганвилле: инструкции и требования». Перелистав страницы, женщина пожала плечами и посмотрела на Ричарда.

– Едва ли есть такой запрет. Просто на моей памяти никто еще не стремился сдать кровь добровольно. Правда, время от времени передвижная станция заезжает в университет, но…

– Прекрасно,– прервала ее Клер,– Я хочу сдать пинту крови, будьте добры.

– Тогда заполни формы.

Роза тут же стала сама деловитость и положила на стол бумаги и ручку.

Сказать, что Шейн удивился при виде Клер, значит ничего не сказать. А сказать, что он обрадовался, значит солгать.

– Что ты тут делаешь, черт возьми? С ума сошла?

– Сдаю кровь. По собственному желанию.

Вообще– то Клер никогда не делала этого прежде, и ее напугал вид красной трубки, что тянулась от руки Шейна в специальный сборный мешочек.

– Это не больно?

– Подруга, как думаешь – не больно, когда тебе в вену втыкают здоровенную иглу? – Шейн побледнел, но ей почему-то казалось, что не из-за потери крови.– Ты еще можешь отказаться. Просто пойди и скажи, что передумала.

– Он прав,– подтвердила симпатичная медсестра, подкатившая к ним столик на колесах.– Если не хочешь, можешь этого не делать. Я видела твои документы – ты еще слишком молода.– Она перевела взгляд ярких карих глаз на Шейна, а потом опять на Клер.– Оказываешь ему моральную поддержку?

– Вроде того,– призналась Клер.

Медсестра взяла ее за руку; пальцы были холодны как лед, рука дрожала.

– Я еще никогда не сдавала кровь.

– Повезло тебе. А вот я сдавала. Сейчас и сделаю экспресс-анализ, а потом начнем, идет?

Клер кивнула и легла на кушетку. Укол в палец принес резкую вспышку боли; подняв голову от подушки, она увидела, как сестра стеклянной пипеткой собирает кровь. Это длилось секунд пять, и потом ранку заклеили пластырем. Сестра произвела какие-то манипуляции на своем столике, удовлетворенно кивнула и улыбнулась Клер.

– Нулевая отрицательная. Прекрасно!

Клер знаком показала, что все хорошо. Сестра взяла ее руку и затянула над локтем резиновый жгут.

– Не смотри. Лучше разговаривай со своим другом.

Клер повернула голову и встретилась с напряженным мрачным взглядом Шейна. Он еле заметно улыбнулся, она ответила тем же.

Что– то горячее вошло в руку, и вскоре жгут сняли. В ладонь ей вложили мячик.

– Сжимай его,– сказала медсестра.– Кровь идет хорошо.

Клер удивленно оглядела себя. Из вены что-то торчало, и по трубке текло красное…

Голова упала на подушку. В ухе жужжало; может, Клер звали по имени, но это почему-то было неважно. Она стала дышать медленно и равномерно; спустя, казалось, вечность жужжание в голове смолкло, и мир вокруг снова обрел очертания и краски. На потолке висел плакат – очаровательный котенок, сидящий в чайной чашке. Вперив в него взгляд, она постаралась отвлечься от мысли о вытекающей из тела крови.

«Вот, значит, как это происходит,– думала она.– Наверное, то же чувствовал Майкл, когда Оливер пил его кровь. И люди, которых убивали вампиры».

Ее жизни, однако, сейчас ничто не угрожало.

Медсестра накинула на Клер теплое одеяло, улыбнулась и сказала:

– Все в порядке. Не ты первая потеряла сознание, вот почему это делают лежа.

По– настоящему Клер сознания не теряла, но явно была близка к этому.

– Готово.– Медсестра подкатила столик к Шейну.

Клер не стала поворачивать голову – не хотела видеть, как игла выходит из вены. Раньше она не думала, насколько это неприятно – смотреть, как иглу втыкают в тело или удаляют. Оказалось, тошнотворное зрелище.

Теплая ладонь сжала ее руку. Она открыла глаза и увидела Шейна; он был бледен, но на ногах стоял твердо.

– Шейн, иди выпей сока,– предложила сестра.

– Когда она освободится.

– Тогда сядь.– Сестра, видимо, поняла, что спорить бесполезно.– Поднять тебя с пола у меня сил не хватит.

Наверное, это длилось не так долго, как казалось, но Клер была ужасно рада, когда сестра вернулась, удалила иглу и наложила повязку. На мешочек с кровью Клер не смотрела. Медсестра сказала что-то приятное, она попыталась ответить в том же духе, но едва ли понимала, что говорит. Шейн повел ее в соседнюю комнату, где стоял плазменный телевизор, и были соки, газированная и простая вода, подносы с печеньем и фруктами. Клер выбрала апельсин и бутылку воды. Шейну, видимо, требовался сахар – он предпочел кока-колу и печенье.

Клер легонько потерла эластичную повязку над локтем.

– Всегда такие ощущения бывают?

– Какие – «такие»? – набив рот шоколадным печеньем, пробормотал Шейн.– Страшновато, да? Они стараются сделать процедуру как можно менее неприятной, но я не могу забыть, в чьих ртах моя кровь в конце концов окажется.

Накатила дурнота, сочный запах апельсина резко ударил в нос; Клер перестала его чистить и быстро глотнула прохладной воды.

– Кровь используется и в больницах,– сказала она.– Когда происходит несчастный случай или что-нибудь в этом роде.

– Ага. Остатки.– Шейн сунул в рот очередное печенье. – Ненавижу все это дерьмо. Я поклялся, что никогда не буду сдавать кровь, и вот, пожалуйста, я здесь. Объясни мне еще раз, почему я все еще живу в этом городе?

– Потому что если уедешь, тебя все равно выследят?

– Хорошая причина,– пробурчал он, отряхивая крошки с пальцев.

Клер дочистила апельсин, оторвала дольку и принялась тщательно и методично пережевывать – не потому, что была голодна, а просто понимая, что все еще слаба. Съев три дольки, остальное она отдала Шейну.

– Постой-ка,– вспомнила она.– Ты никогда не делал этого прежде, говоришь? Когда ты покинул город, тебе еще не было восемнадцати, а после возвращения все время увиливал. Я права?

– Чертовски права.– Прикончив апельсин, Шейн допил колу.

– Значит, и внутри той машины ты никогда не был.

– Внутри я был. – Вид у него снова сделался мрачный.– Как-то мать взяла меня с собой – не сдавать кровь, а чтобы я начал привыкать к этой идее. Мне было пятнадцать. Вампиры втащили внутрь одного парня, он был не в своем уме. Привязали ремнями и начали выкачивать кровь. Всех прочих оттуда выставили, кроме него, и так с ним и уехали. Больше его никто никогда не видел.

Клер отпила еще воды. Ей очень хотелось поскорее уйти, несмотря на слабость. Уютная комната казалась ловушкой – коробкой, лишенной окон и воздуха. Клер бросила бутылку с оставшейся водой и апельсиновую кожуру в мусорную корзину, Шейн взял девушку за руку.

– Ева в больнице? – спросила Клер.

– Едва ли она пробудет там всю ночь. Родитель пришел в себя и пытается наверстать упущенное.– Шейн криво улыбнулся; очевидно, не думал, что у Евиного папаши хоть на что-то хватит сил.– А мать просто сидит рядом и плачет. Она всегда была слезлива.

– Они тебе не слишком-то нравятся.

– Тебе бы тоже не понравились.

– Джейсон не приходил?

Шейн покачал головой:

– Если ему захочется исполнить свой сыновний долг, он наверняка проскользнет туда глухой ночью. Как бы то ни было, Майкл обещал привезти Еву домой. Скорее всего, они уже там.

– Надеюсь. Майкл не говорил, где он был… ну, до этого?

– Когда исчез? Что-то связанное с этим проклятым балом.

Клер хотела спросить Шейна о приглашении и уже открыла рот, но потом вспомнила, как он выглядел прошлой ночью после встречи с Исандрой. Не хотелось снова видеть его таким потрясенным, и она решила, что не стоит сейчас затрагивать эту тему. Он сам заговорит, когда захочет.