Текст книги "Между строк (ЛП)"

Автор книги: Рене Харлесс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 12 страниц)

– Эй, Тревор, – кричит Вик с крыльца, когда я иду по дорожке. – Ты должен попробовать аэропорт.

Я оборачиваюсь и удивлённо смотрю на него. Он кивает, и я понимаю, что Иззи сказала ему, куда направилась Куинн.

Я запрыгиваю в свою машину и собираюсь преследовать её или позвонить в департамент Хьюстона, чтобы выследить её машину и остановить. Это даст мне достаточно времени, чтобы всё исправить.

Но я не могу сделать это с ней. Я должен отпустить её. Я должен позволить ей двигаться дальше. Она должна быть с кем-то лучше, с тем, кто сможет любить её и дать ей всё, что ей нужно. Потому что она не найдёт того, о чём мечтает, с полицейским в маленьком городке, который напоминает ей обо всём, от чего она убежала. Я не хочу, чтобы она проживала свою жизнь, сожалея обо всём, сожалея обо мне. Но моё желание быть с ней слишком велико, и я не могу сдержать своё желание поспешить за ней, чтобы найти способ удержать её.

Глава 22

Куинн

Меня едва хватает на то, чтобы доехать до аэропорта Хьюстона. Не потому, что не могу физически продолжать движение на машине, а потому, что мой мозг превратился в кашу, и моё сердце – просто кучка пепла в груди. Уже стемнело, и я нахожу место для парковки машины, замечая имя механика на щите через улицу. Я записываю номер и надеюсь, что он сможет использовать машину или продать её по частям.

Беру свою сумку с сиденья и тянусь к бардачку, чтобы забрать всё, что мне потребуется, перед тем как закрыть дверь и отойти. В этом перемешанном беспорядке я нахожу прозрачный прямоугольник – свисающий брелок с изображением Иззи, Тревора и меня в парке развлечений летом перед нашим выпускным классом. Иззи и я крепко сжимали друг друга, глядя в камеру с глупыми улыбками на наших лицах. Тревор стоит по другую сторону от меня, держа пару кроличьих ушей над головой Иззи полностью вытянутой рукой. Я, должно быть, не слишком много думала об этом, когда была подростком, но, когда я смотрю ближе на лицо Тревора, я замечаю, что он не смотрел на Иззи, как я всегда верила, – он смотрел на меня с маленькой ухмылкой, которую я так нежно люблю.

Я пялюсь на это напоминание, отчаянно желая вернуться в то время, когда мы могли бы быть вместе без осложнений. Тревор повторял снова и снова, что мы не должны были проявлять чувств, но это не имело значения. Я была влюблена в него с тринадцати лет, и я была слишком наивна, когда три недели назад начала верить в то, что эти чувства изменились. Я думала, что они ушли, но они просто погребены глубоко внутри меня, ожидая шанса расцвести.

Три недели. Это время, которое я провела с Тревором, и всё же, как будто меня снова разбудили. Я чувствую вину за то, что произошло с Иззи, но забирая свою одежду из её дома, я сказала подруге, что ей нужно выбрать своего брата. Я не собиралась вставать между ними. Они слишком много значат для меня после этого. Она не спорила со мной, но даже если бы она попыталась – это было бы бессмысленно. Я не поменяла бы своего мнения.

Записка, оставленная Тревору, была короткой, и, к слову, в ней всего лишь несколько предложений о том, что я желаю ему всего наилучшего и надеюсь, что он и его сестра останутся такими же близкими, как раньше. Что я никогда не сожалела о времени, проведённом с ним, но я сожалею, что это разрушило мою дружбу с Иззи. Если он присмотрится достаточно близко, то он обнаружит, что моими слезами пропитаны чернила и бумага.

Первое, что я делаю, входя в здание аэропорта – это смотрю на её и Тревора номера, мой палец нависает над кнопкой «Удалить» с их контактной информацией. Я не хочу, чтобы у меня было искушение связаться с ними. Но я не могу заставить себя идти до конца – даже во всех этих смятениях они всё ещё остаются моей жизнью.

Я также узнаю, почему мой публицист не сообщил мне об этих фотографиях: мой телефон до сих пор не работает после ужина с семьёй Шоу прошлой ночью. У меня двенадцать пропущенных звонков от моего агента и пять от моего публициста. Я отправляю им обоим сообщения с просьбой на несколько дней вернуться на сцену Голливуда, прежде чем обращаться к таблоидам. Я просто надеюсь, что это не принесёт проблем Тревору.

Брелок остаётся в моих руках, пока я перемещаюсь по терминалам, и освобождаю его только тогда, когда я прохожу металлодетектор. Я натягиваю бейсболку на глаза, идя к воротам и замечая следящие за каждым моим движением взгляды.

Найдя место в углу, я наклоняюсь вперёд и позволяю брелоку качаться на моём пальце, наблюдая, как свет от потолка время от времени попадает на пластик. Я удивляюсь большому количеству приходящих и уходящих людей в аэропорт в столь поздний час, но, с другой стороны, я не очень много путешествую подобным образом, поэтому не знаю.

Я теряю счёт времени, загипнотизированная моей крошечной безделушкой, пока внезапно не слышу, как моё имя выкрикивают через терминал. И не просто крик, а крик чистого отчаяния.

– Куинн! – слышу я приближающийся ко мне голос и поднимаю голову, чтобы найти безумного Тревора, запускающего свои руки в волосы.

– Тревор?

Я встала со своего места, и он бросился ко мне, перепрыгивая через несколько стульев и пугая пассажиров авиакомпании, ожидающих своих рейсов.

– Что ты здесь делаешь? – спрашиваю я, когда он тянет меня к себе, прижимая мою голову к груди. Я вдыхаю его аромат, слушая биение его сердца. – Как ты прошёл пост безопасности?

Отстраняясь, я смотрю в его слезящиеся глаза, когда он держит свой значок в левой руке.

– Управление транспортной безопасности были очень любезны, особенно, когда их спросил, видели ли они торопящуюся знаменитость, – он делает глубокий вдох и проводит руками по моим волосам, затем по плечам и, наконец, по рукам. – Почему ты уезжаешь, Куинн? Почему ты убегаешь?

– Тревор, я не могу встать между тобой и твоей сестрой. Ты знаешь это. Вы оба слишком важны для меня.

 И, конечно, как только Тревор начинает отвечать, на посадку объявляется мой номер.

– Мне нужно идти, Тревор. Я сожалею об этой неразберихе, которую я вызвала.

– Куинн, ты не можешь уйти, – горячо заявляет он.

– Мне нужно идти. У меня есть фильм, в котором я должна начать сниматься, а у тебя есть жизнь, к которой нужно вернуться.

– Но, Куинн, я…

– Пожалуйста, не надо, – со слезами на глазах я продолжаю: – Пожалуйста, я не могу сделать это прямо сейчас, или я никогда не сяду на этот самолет. И мне нужно разобраться в этом.

Когда снова объявляется посадка на мой рейс, Тревор с тревогой оживляется:

– Могу я тебе хотя бы написать сообщение? Может быть, мы могли бы о чём-то договориться.

С болью в груди я поднимаюсь на носочки и целую покрытую щетиной челюсть Тревора. Он не позволяет мне отделаться просто лёгким поцелуем. Его рука касается моей челюсти и направляет мой рот к его, прижимая свои мягкие губы к моим в мольбе. Призыв остаться. Призыв уступить. Призыв любить.

– Я буду скучать по тебе. Удачи, Тревор.

С силой, о существовании которой я никогда не знала, я поднимаю свою сумку и двигаюсь к зоне посадки, оглядываясь назад только тогда, когда прохожу через ворота. Страданий на лице Тревора было бы достаточно, чтобы разбить моё сердце, если бы оно уже не разбилось на миллион осколков.

Я вхожу в самолёт и быстро нахожу своё место в первом классе, благодарная за то, что там были свободные места. Я сжимаю кусочек ностальгии в ладони, прислоняя голову к креслу и закрывая глаза.

Место рядом со мной опускается, и я поворачиваюсь к пожилому мужчине, который занял вакантное место.

– Добрый вечер.

– Здравствуйте, – угрюмо отвечаю я, совсем не готовая к полноценному разговору.

Он садится на своё место, нажимает несколько кнопок на своём телефоне, прежде чем положить его обратно в карман, а затем берёт журнал со спинки сиденья перед ним.

– По делам или на отдых? – спрашивает он, не глядя.

Я мгновение думаю, а затем честно отвечаю:

– Гм… оба?

– Поездка не была хорошей? – прощупывает он, кладя журнал на колени и поворачиваясь ко мне с добрым взглядом.

– О, поездка была прекрасной. Просто грустно возвращаться домой, вот и всё.

Его грудь приподнимается от одиночного хихиканья, пока его взгляд снова не останавливается на мне.

– Кто-нибудь когда-нибудь говорил вам, что вы – ужасный лжец?

– Да, на самом деле, мне недавно так и сказали.

– Ты напоминаешь мне кое-кого, – добавляет он, но его глаза не сужаются, как будто он пытается меня уличить. – Ты напоминаешь мне мою милую Агату. Эта бедная женщина пыталась лгать мне всё время, когда мы впервые встретились, и говорила мне, что она не заинтересована в том, чтобы заводить со мной отношения. Но я знал лучше. Я смог догадаться по тому, как она смотрела на меня. Поэтому я продолжал настаивать, пока она, наконец, не сдалась. Мы вместе уже более пятидесяти лет. Что бы ни беспокоило тебя, всё получится. Всё происходит так, как задумано. Теперь, если ты не возражаешь, я немного закрою глаза. У меня есть ещё один перерыв после Лос-Анджелеса, прежде чем я вернусь к моей милой леди.

– Спасибо…, – я жду, когда он назовёт имя.

– Томас. Томас Делани, – отвечает он, протягивая руку, и я отвечаю на его жест.

– Я желаю вам ещё много лет счастья, мистер Делани.

– Ну это очень мило с вашей стороны, мисс Миллер, – добавляет Томас, удивляя меня, и я задыхаюсь от шока. – Что? Может, я и старый, но моя миссис и я любим посещать кинотеатры и смотреть фильмы. Вы одна из её любимчиков. И если тот таблоид, который я видел на газетном стенде, содержит хоть какую-то правду, то я бы сказал, что ты оставляешь разбитое сердце.

– Вы не ошибаетесь. Сейчас это просто расплывчатый беспорядок.

– Ну постарайся немного поспать. В утреннем свете всё становится яснее.

***

Шагая по аэропорту Лос-Анджелеса, я натягиваю кепку на голову, не желая, чтобы папарацци засвидетельствовали мои покрасневшие глаза и отсутствие макияжа. Некоторые знаменитости используют прогулку по аэропорту как пиар-акцию, и это ещё одна причина, по которой я избегаю полёты. Я не жажду такого внимания.

Присцилла сообщает мне, когда я иду забирать свою сумку, что ждёт меня у лимузина, чтобы отвезти меня в мою квартиру. После того, как я немного поспала в самолете, я вспомнила слова Томаса перед тем, как мы взлетели, что в утреннем свете всё будет казаться яснее. И он прав. Я знаю, что приняла лучшее решение и уехала: мне не нужно вставать между Иззи и Тревором. Они не просто брат и сестра, разделяющие ДНК, – они лучшие друзья и всегда ими были. Я не стою того беспорядка, который может случиться в их жизни.

Мой телефон звонит, и высвечивается номер, который я не узнаю, когда беру свою сумку. Я не решаюсь ответить, но что-то внутри меня говорит мне, что я должна.

– Алло?

– Куинн, – его глубокий голос раздаётся в телефоне с такой интонацией, как будто всё стало в порядке с миром, когда он услышал мой голос.

– Тревор? Откуда ты мне звонишь?

– Работа. Я просто проверял, хотел убедиться, что ты приземлилась хорошо. Я... Я, возможно, следил за твоим рейсом.

– Я в порядке, в целости и сохранности. Ты... ты читал мою записку?

– Нет.

– Пожалуйста. Когда у тебя будет время, просто прочитай её, – умоляю я, чувствуя, как разрывается моя грудь.

– Я не могу, потому что это будет означать, что всё кончено, а это ещё не конец. Наше время ещё не закончено, Куинн.

– Должно быть таковым, – шепчу я. – Моя поездка ждёт меня, поэтому мне нужно идти.

– Могу ли я... Я могу написать тебе, когда закончу с работой?

Я впервые улыбаюсь с тех пор, как мой мир развалился прошлой ночью.

– Мне бы это понравилось, Тревор. Я буду скучать по тебе.

– Куинн, подожди, я… – умоляет Тревор, но я заканчиваю разговор, выходя на улицу утреннего Лос-Анджелеса, где меня ждёт Присцилла.

– С возвращением! – радостно восклицает она. Затем она видит моё лицо и быстро сажает в машину подальше от зрителей. – Что с тобой случилось? – спрашивает она, но мои рыдания слишком сильны, чтобы ответить. – Это из-за мужчины на фотографии?

Я киваю и склоняюсь к ней, продолжая плакать у неё на плече.

После нескольких глубоких вдохов я, наконец, могу успокоиться и говорить:

– Я люблю его.

– Это я могу сказать и по тому, как ты смотрела на него на фотографии. И, очевидно, он чувствует то же самое к тебе. Так в чём же дело? Мы можем спланировать твои съёмки так, чтобы ты могла прилетать обратно каждые выходные, если хочешь. Ты же знаешь, что производственная команда в лепёшку разобьётся, чтобы подстроиться под тебя.

Ещё одно рыдание вырывается, когда я вспоминаю, сколько раз я рассказывала о себе Тревору за последние три недели.

– Он сделал тебе больно? – спрашивает она, и я качаю головой, прежде чем ответить:

– Нет. Но я причинила ему боль.

– Это из-за денег? Многие мужчины не могут иметь дело с женщиной, которая зарабатывает больше.

Я вытираю нос тыльной стороной ладони насколько это возможно, а затем большим пальцем вытираю слёзы на щеках, прежде чем посмотреть на своего агента и друга.

– Я люблю его, и мы не можем быть вместе, потому что я люблю его сестру так же сильно.

Присцилла смотрит на меня в замешательстве.

– Странный любовный треугольник?

– Нет, – наконец-то я смеюсь. – Они были моими лучшими друзьями с моих тринадцати лет, и моего переезда в Дейл Сити. Тревор, очевидно, стал для меня чем-то большим, чем просто влюблённость, но моя дружба с Иззи была гораздо важнее для меня. Она выяснила, что Тревор и я скрывались, когда я ещё жила дома, и это разрывало её на части. Видишь ли, она знала, что я навсегда запала на Тревора, но она заставила меня поклясться, что между мной и ним никогда ничего не будет. Я уверена, что она проделала то же самое со своим братом.

Я вздохнула и продолжила:

– Но когда я была дома, всё просто… случилось. Тяга была слишком сильной, чтобы бороться с ней. Мы заключили сделку, в которой нет места чувствам, но, вероятно, это было не очень хорошо для меня. Она… сказала, что ненавидит меня, когда я появилась в её доме, и это сломало меня даже больше, чем потеря Тревора, – я потеряла своего лучшего друга. Но я могла бы справиться с тем, что она ненавидит меня, если бы у неё оставался брат. Я думаю, что как у близнецов, у них особая связь, и я бы никогда не отняла это у неё. Итак, я ушла. Я изъяла себя из уравнения. Не то чтобы это действительно имело значение, так как я всё равно должна была уехать завтра.

– Это очень самоуверенно, Куинн, – говорит она, пристыжая меня. – Ты же знаешь, как я всегда ненавидела, когда люди принимают решения за тебя. Вот почему я всегда работаю так усердно, чтобы ты была вовлечена в свою карьеру, чтобы ты могла выбрать желаемый путь, а не тот, который я для тебя выбрала. Я думала, что ты уже узнала это к настоящему времени.

– Прости? – спрашиваю я, широко раскрыв глаза.

– Ты слышала меня. Ты приняла решение за все вовлеченные стороны, ни с кем не проконсультировавшись. Ну и что из того, если твоя подруга узнает и расстроится из-за того, что ты переспала с её братом? В конце концов, она бы со временем справилась. Не похоже, что ты нарушила закон или что-то ещё. Если бы она была твоим другом с самого начала и любила тебя так же сильно, как ты любишь её, то она бы хотела, чтобы ты была счастлива, даже если это будет с её братом.

И Присцилла продолжила:

– И самая большая ошибка, которую ты допустила, заключается в том, что ты ушла от любви. Боже, это как плохой любовный роман. Как ты будешь себя чувствовать через несколько лет, когда узнаешь, что он женился и имеет детей? Возможно, он сейчас молод, но в какой-то момент все эти вещи скроются за горизонтом. Блин, Куинн, я даже не знаю, сможешь ли ты это исправить, потому что ты собираешься уехать на съёмку через два дня. Вы даже не будете находиться в одной стране.

– Он… он сказал, что напишет мне.

– Так что, у тебя будет онлайн-роман? Где большой жест? Где тебе нужно бороться за него?

– Я оставила всё это в Дейл Сити, – бормочу я, глядя в окно.

Поездка по Лос-Анджелесу в воскресенье утром не лучше, чем ранним утром в будний день: машина за машиной плотно набиваются на шоссе, как сардины, когда мы медленно направляемся в другую часть города.

Подъехав к моей квартире, водитель помогает разгрузить мои вещи, когда Присцилла и я выходим.

– Я убрала встречи на этой неделе и наполнила холодильник, не то чтобы он тебе понадобился.

– Присцилла? Спасибо. Увидимся через два дня.

– Всё что угодно для тебя, девочка. Попробуй немного отдохнуть. Тебе это понадобится.

Я киваю и вхожу в квартиру, как только Присцилла уезжает в лимузине. Телефон в моём кармане ощущается, как дополнительный вес, и я вытягиваю его оттуда, размышляя над идеей перезвонить Тревору или даже Иззи. Чёрт, в этот момент я буду рада услышать даже голос Вика.

Вместо этого, входя в квартиру и чувствуя свежий лимонный запах лака для мебели, настолько отличающийся от свежего просторного запаха в Дейл Сити, я чувствую решимость. Я сделала плохой выбор, и теперь мне нужно выяснить, как это исправить.

Я бросаю свою сумку на пол, кошелёк и телефон на столешницу моей открытой кухни и достаю бутылку воды из холодильника. Когда я оборачиваюсь, телефон на стойке манит меня, и мне приходится бороться с желанием схватить его.

Удовлетворённая, что могу игнорировать это, я тащу свою сумку за собой в спальню, быстро распаковываю и сортирую бельё.

Добавляю самый последний номер телефона в список контактов, и когда я запускаю приложение сообщений, моё сердце бешено колотится в груди. Мои пальцы трясутся над экраном, и мне приходится заставить себя сделать несколько успокаивающих вдохов, прежде чем я продолжу.

Используя только два номера в приложении, я печатаю быстрое сообщение.

Я: Я люблю тебя, и мне жаль.

Я выключаю устройство и кладу его в свои документы, затем сбрасываю одежду и заползаю в мою аккуратно заправленную кровать, и, имитируя телефон, отключаюсь от себя и мира.

Глава 23

Куинн

Два месяца спустя

Самолет, наконец, приземлился в аэропорту Лос-Анджелеса, и я облегченно вздыхаю. Прошло уже два месяца с тех пор, как я приехала в Золотой Штат. Рядом со мной Присцилла, закрывая крышку ноутбука, выключает его и запихивает в свою сумку. Самолет, заказанный для нашей съёмочной группы, обеспечил беспересадочный перелёт из Ванкувера в Канаде до Лос-Анджелеса, и я бесконечно благодарна.

Я также рада возможности проследить за выполнением нескольких планов, которые у меня были до моего отъезда, планы, которые касаются меня и моего будущего. Поначалу Присцилла не слишком заинтересовалась этой идеей, но, думаю, со временем она прониклась. Миссис Перселл прислала мне электронное письмо через мой веб-сайт с объявлением о выходе на пенсию, и я воспользовалась шансом финансировать новую общественную театральную группу в Дейл Сити, где миссис Перселл была главой, – я была очень взволнованной, начиная эту программу.

Нас сопровождают с самолета и проводят в зону ожидания, пока наши сумки доставляют. В углу по телевизору транслирует местную новостную ленту, и я использую время, чтобы бездумно наверстать упущенное.

На экране появляется раздел популярных развлечений, и я стону, когда моё имя вспыхивает внизу. Вереница слухов, окружающая меня и Тревора, исчезла, но не полностью. Я до сих пор получаю случайные вопросы о нём от некоторых членов команды и людей, с которыми я встречаюсь в городе, в основном от женщин.

Присцилла была верна своему слову и позаботилась о том, чтобы я поддерживала связь с Тревором, даже когда снималась по четырнадцать часов в день. Я прошла путь от совсем не говорить с Иззи до общаться с ней каждый день. Это была своего рода корректировка, но мне удалось. Конечно, за время, проведённое вдали от Иззи и Тревора, я осознала, как сильно я их люблю и как сильно скучаю по ним в своей жизни.

Когда Присцилла встаёт рядом со мной, я замечаю строгий взгляд на её лице и снова сосредотачиваюсь на телевизоре. Снимки со мной и партнёром по съемочной площадке вспыхивают на экране, ставя под сомнение новый роман, рядом с одной из просочившихся фотографий меня и Тревора.

 Моё сердце болит, когда я представляю его или его сестру, наблюдающими за этими утверждениями.

Спекуляции звёздными романтическими отношениями не являются чем-то новым в индустрии, но они впервые нацелены на меня.

– Давай, – Присцилла дёргает меня за руку. – Наши сумки готовы.

Я еду с Присциллой в свою квартиру, благодарная ей, что она позаботилась об уборке прежде, чем мы прибыли. У меня в животе урчит, и я перемещаюсь на кухню, обыскиваю верхние шкафы, пока не нахожу упаковку шоколадного совершенства. Открыв пачку печенья, я достаю три и бесцеремонно засовываю их в рот, будто ребёнок.

– Ты выглядишь, как голодный дикарь, – говорит Присцилла. – Я думала, что за эти годы ты научилась некоторым манерам.

Она предлагает мне поделиться, но я крепко прижимаю пакет к груди, как будто это моё ценное имущество. И после двух месяцев лосося и зелени, это, безусловно, так.

– Нет, они мои, – заявляю я, но она не слушает. Моя подруга набрасывается на меня, практически опрокидывая в спешке на пол, чтобы схватить пакет вкуснейшего печенья. – Стоп, ты собираешься раздавить моих деток! – кричу я сквозь заполненный «Орео» рот.

Она твёрдой рукой хватает печенье, которое ускользнуло из моего захвата, и торжествующе поёт, сунув его в рот.

– Хорошо, у тебя есть одно. А теперь отвали от меня.

– С удовольствием. Давай поговорим о твоём расписании на этой неделе.

– Моём, что? – я засовываю в рот ещё одно печенье и неохотно кладу пакет обратно в шкаф. – Я вернусь за тобой, – шепчу я у закрытой двери, прежде чем повернуться и встретиться с Присциллой в гостиной, где она начинает перебирать почту, доставленную сегодня утром её помощницей.

Стоящая на полу коробка, выглядит зловеще. Присцилла рассматривает каждый комплект, перетянутый резинкой, и откладывает в сторону важные. Ей нужно около двадцати минут, чтобы разобраться во всём, а затем она протягивает мне конверт, который, по её мнению, является самым важным.

Она усиливает хватку, когда я пытаюсь взять конверт.

– Куинн, я хочу, чтобы ты прочитала это непредвзято. Ты можешь сказать «да» или «нет», и я не буду судить тебя, – моя ладонь начинает потеть, когда я считаю, что нечто ужасное лежит внутри конверта кремового цвета. – Пожалуйста, делай то, что лучше для тебя, а не для кого-либо ещё.

Наконец она отпускает конверт, и я держу его обеими руками. Моё имя написано красивой каллиграфией, и мне почти больно открывать клапан. Когда я вытаскиваю плотный картон, покрытый кусочком пергамента, мой язык присыхает к нёбу, а кровь пульсирует в моих венах. Сняв прекрасный пергамент, я читаю приглашение на свадьбу, слёзы застилают глаза, делая моё зрение слишком размытым, чтобы сосредоточиться на остальной формулировке.

– Откуда… Откуда ты знаешь? – всхлипываю я.

– Потому что я постоянно на связи. У них есть семейные деньги, поэтому они, очевидно, провернули это довольно быстро. Я не думаю, что большинство невест смогут выбрать платье за ​​два месяца, не говоря уже о планировании всей свадьбы, – признаётся она, протягивая мне мой телефон. – Я думаю, что твой уход послужил для них катализатором для скорейшего похода к алтарю. Времени слишком мало, чтобы тратить его.

Я смотрю вниз на приглашение и прослеживаю выбитые буквы каждого имени и даты.

– Что же мне делать? Я даже не уверена, что они хотят меня там видеть.

– Я не думаю, что тебя пригласили бы, если бы не хотели. А что ты хочешь сделать?

Ощущая тяжесть в кармане шорт, я достаю брелок, который всегда держу при себе, и смотрю на фотографию. Я не поняла, что плачу, пока слеза не упала на пластиковую оболочку, и я быстро вытираю её.

– Я хочу пойти, – шепчу я, затем поворачиваюсь к Присцилле и решительно говорю: – Я хочу пойти.

– Я думала, что таковым может быть твой ответ. Свадьба завтра. Я забронировала тебе билет на утренний рейс, и в аэропорту тебя будет ждать платье.

– Как ты..?

– Независимо от того, что произошло, и какими словами вы обменялись, ты любишь их и хочешь быть там для них. Я знала, что ты скажешь «да». А если нет? Что ж, я собиралась отправиться в небольшое путешествие, чтобы увидеть, в чем заключалась вся эта суета, – добавляет она с широкой улыбкой.

Встав с дивана, она берёт большую коробку под мышку и несёт её в гостевую комнату, где она поставила свои сумки, когда мы приехали.

– Почему бы тебе не поспать? Я позабочусь, чтобы ты проснулась утром.

– Спасибо тебе, Присцилла. За всё.

– Не за что. Что я буду делать без своего любимого клиента?

– Я всё ещё буду твоим другом.

– Именно поэтому я отношусь к тебе так же, как и ты относишься ко мне. Отдохни.

***

Я прижимаю приглашение к своей ноге, сидя в лимузине, с нетерпением ожидая, когда мы приедем в Дейл Сити. Красное платье в пол отражает лучи солнца, отскакивающие от атласного материала.

Пока я снималась, Присцилла забрала все мои вещи от родителей и сдала их на хранение, а также помогла создать художественную стипендию для старшей школы. Но когда мы пересекаем границу города, моя грудь начинает болеть от того, как сильно я скучала по этому месту. Место, в которое я не была уверена, что когда-нибудь вернусь.

– Мы здесь, мисс, – указывает водитель, и я понимаю, что мы припарковались возле церкви. В ту же церковь Иззи, Тревор и я приходили каждое воскресенье и сидели рядом на скамьях.

Моя дверь внезапно открывается, и я выхожу из машины только из-за того, что моё имя прозвучало с крыльца здания.

Сью устремляется ко мне в красивом сером платье, искусно спускаясь по лестнице на каблуках.

– Ты здесь! Я не могу поверить, что ты здесь. Я не была уверена, что ты закончишь съёмку вовремя. Я так рада.

Она начинает тянуть меня за руку, таща вверх по ступенькам, пока её слова окончательно не оседают в моей голосе.

– Подождите, – говорю я, упираясь каблуками. – Вы прислали мне приглашение?

– Конечно, я хочу, чтобы вся моя семья была вместе в этот радостный день. Пойдём со мной, дорогая. Изабель и Тревор будут так шокированы, увидев тебя!

Я понимаю, что наша ситуация никогда не передавалась Сью, но уже слишком поздно уходить, потому что передо мной открывается дверь – это Тревор. И не просто Тревор. Тревор в костюме из трёх частей, обволакивающем его тело, как вторая кожа. Я, на самом деле, в шоке.

– Я… Мне нужно идти, Сью. Я не думаю, что мне следует быть здесь, – извиняюсь я, освобождая руку и бросаясь назад к улице, молясь, чтобы моя машина всё ещё была здесь. Но потом я слышу своё имя, я парализована и не могу продолжить свой путь.

– Куинн? – его голос почти дрожит, когда он зовёт. – Я… Я не думал, что ты покажешься.

Я всё-таки смотрю в его пронзительно-зелёные глаза, и поражена блеском отчаяния, живущего в них. Я сделала это, когда ушла? Я погасила искру, которая всегда загоралась в моём присутствии? Мы обменивались сообщениями, но ничего слишком интимного: я не могла позволить нашим отношениям вернуться туда снова – та дружба, которая была у нас в подростковом возрасте, никогда вновь не обретёт тот путь, который был раньше.

– Я не знала, что твоя мама послала приглашение. Если бы я знала, я бы не пришла. Я не хочу расстраивать Иззи в её день.

Музыка начинает играть в церкви, и Тревор практически топает ногой в волнении.

– Пожалуйста, останься. Я хочу, чтобы ты осталась. Церемония вот-вот начнётся. Ты посидишь со мной?

– Разве первые ряды не должны быть для семьи?

– Ты всегда была семьей, Куинн.

– Хорошо.

– Я скоро освобожусь. Просто займи место возле мамы. Я найду тебя.

Он целует меня в щёку, мягкое прикосновение обжигает мою кожу, и я слишком ошеломлена, чтобы отвернуться.

– Ты прекрасно выглядишь, – добавляет он, ныряя в комнату, из которой пришёл, оставляя меня в холле с мыслями наедине.

Двадцать минут спустя я смотрю на Иззи в красивом белом платье, пока она обменивается клятвами с Виком. Тревор схватил меня за ладонь, как только присел, и я была слишком слаба, чтобы отодвинуться. Теперь, когда церемония завершается, Тревор нежно сжимает мою руку, достаточно, чтобы я обратила своё внимание с Иззи на него.

– Нам нужно поговорить до приёма. Ты пойдёшь со мной?

– Хорошо, – отвечаю я без колебаний.

Мы стоим вместе, когда Иззи и Вик выходят, её глаза расширяются от удивления, а затем от счастья, когда она видит, что я стою с её семьей. Я знаю Тревора, и мне не придется долго разговаривать, прежде чем Иззи разыщет меня, но я возьму любой момент наедине с ним, который смогу.

Когда пара проходит мимо в приподнятом настроении, Тревор тянет меня за собой, и я следую за ним по другой стороне прохода к старой части церкви, ведущей в небольшую комнату отдыха.

Свет, включенный движением, загорается, и Тревор так резко оборачивается, что я прижимаюсь к стене. Его грудь быстро вздымается, его взгляд ни на миг не покидает моё лицо, когда он приближается. Я чувствую его тепло через тонкий атлас моего платья, даже с порога или большего расстояния, и я переношусь назад в то время, когда мы оказались вместе в прачечной дома престарелых Дейл Сити.

– Я так чертовски скучал по тебе, Куинн, – он обнимает меня одной рукой за затылок, а другой за талию, притягивая моё тело ближе к себе.

Тревор прижимает свой рот к моему, и наши губы двигаются друг против друга в неуловимом танце. В этот момент я понимаю, насколько велика ошибка, которую я совершила два месяца назад. Мы могли бы решить это. Мы могли бы всё сделать правильно с Иззи. Мы могли позволить нашим чувствам участвовать в процессе. Может быть, я слишком боялась. Возможно, я была слишком глупа. А может, я была слишком наивна, чтобы понять, что я имела в своих руках.

Я обнимаю Тревора, цепляясь за его спину, и мне нужно быть как можно ближе к нему. Он открывает рот, когда мой язык лижет его нижнюю губу, и я полностью принимаю приглашение.

Раздаётся стук в дверь, за которым быстро следует мягкий голос Иззи:

– Куинн? Ты здесь?

Она не ждёт ответа, распахивая дверь, а Тревор отрывает свои губы от моих. Его волосы спутаны, а юбка моего платья сжата в кулак. Он отступает от меня, когда Иззи входит в комнату, за ней быстро следует Вик, и она бросается ко мне.

– Я так удивлена видеть тебя! – восклицает она, обнимая меня. Её щека прижалась к моей шее и плечу, я чувствую её слезы, и это быстро вызывает и мои слёзы. Поверить не могу, что думала, что ей нужно выбирать между мной и Тревором. Наша дружба всегда была сильнее этого – мы могли бы справиться. Возможно, это было ненадолго, но сработало бы.

– Я идиотка, – бормочу я, сжимая её спину, желая навсегда удержать мою подругу в руках.

– Нет, я идиотка. Мне очень жаль за всё, – она освобождается от моих объятий и начинает ходить передо мной, её шелковое платье качается между её ногами. – Так долго, так долго я боялась, что Тревор причинит тебе боль, или ты причинишь боль ему. Видите ли, я видела, как вы двое смотрели друг на друга, когда никто не обращал внимания, и это разрывало меня внутри. Я не хотела потерять своего лучшего друга или брата, и я чувствовала, что если вы двое сойдётесь вместе, то я потеряю вас обоих и наше время вместе. Вместо этого я страдала от того, что Тревора не было с нами всё время, но это означало, что я получила тебя. А потом, когда я узнала, что вы оба сделали, я разозлилась. Взбесилась. Потому что, как два человека, которых я люблю больше всего на свете, могут скрывать это от меня и прятаться за моей спиной? Но потом я сама влюбилась и поняла, почему вы хотели сохранить что-то такое лично, конфиденциально. Чтобы сохранить что-то для себя. Это было по-детски и эгоистично с моей стороны, – посмотрев своим застывшим взглядом на меня, она спрашивает: – Простишь ли ты меня когда-нибудь?