Текст книги "Как в старой легенде (СИ)"

Автор книги: Рената Рахимова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 7 страниц)

– Корона меняет, мама. У короны острые зубья – хотя у меня, кажется, обруч в виде лозы с черными розами? В любом случае, порезаться и отравиться ядом не сложно. Тебе повезло, что отец не отпустил тебя в столицу, а оставил здесь.

Учитывая то, во что превратилась Таня… Да, повезло.

Как хорошо, что Ярояр не любит выезжать с Севера, вдруг сказала себе женщина. Потеря еще одно дитя – пусть и неродного – стала бы для нее трагедией…

– Несомненно…

Таня молчала – и чем дольше молчала, тем больше чувствовала себя неуютно Софья.

– Когда это случилось с тобой? – тихо вопросила правительница Севера.

– Что именно?

– Когда ты стала Некрома, Таня?

Рыжеволосая мрачно усмехнулась.

– Быть может, с того момента, как вышла замуж – нет? Ладно, ладно… Папа тоже недоволен, я знаю – но, в отличие от тебя, он понимает.

– Что понимает? – переспросила Софья.

Девушка посмотрела на нее, как на ребенка.

– Что нужно платить за возвышение, мама. Я не верила, но… Но плата, и вправду, окупается.

Когда женщина выбежала из ее спальни, Татьяна нехотя потянулась к стоящему на столике бокалу с вином – легким и приятным. Не следовало вести себя так с матерью, но… Но она, наконец, не играла роль и не прикрывалась никакими масками, о которых и говорил Бейбарсов.

Он был прав, черт возьми. Быть собой… Ей это нравилось.

Королева пробыла на Севере еще неделю – а потом собрала Владияра, челядь и вернулась в столицу. Впоследствии она бывала в родном доме считанное количество раз, и то – уже после смерти Софьи, преставившейся намного раньше своего супруга…

Комментарий к Часть 10. Что с тобой стало?

Странно вышло. На мой взгляд, кривовато, но хотелось получше отразить метания матери.

Вот теперь продолжение, и правда, не скоро…

А ведь интересная мысль – Глеб (“Чезаре Борджиа”) в образе Всадника на бледном коне.

Надеюсь, Вам понравилось.

========== Часть 11. Наконец, достойна ==========

Когда я захочу танцевать,

То я буду танцевать так, как мне нравится.

Я одна назначу время,

Я одна поставлю музыку.

Когда я буду танцевать,

То я буду танцевать по-своему:

На краю бездны

Или только

Перед твоим взором.

(Мюзикл «Элизабет», перевод либретто)

– Я вижу, Вы ждали меня, дорогая супруга.

Таня, действительно, ждала его – лежа на кровати, без малейшей детали одежды. Разве можно терзать ожиданием даму?

…Бейбарсов с наслаждением вдохнул аромат ее кожи.

– Нет, – резко произнесла Татьяна, с силой оттолкнув его, – сегодня все будет так, как хочу я.

– Жена?.. – в черных глазах мужчины отразился привычный ей огонек жестокости.

– Вы пришли в МОЮ спальню. Вспомните хоть раз, что Я здесь хозяйка, – жестко произнесла Гроттер, – или Вы боитесь подчиниться?

Бейбарсов дернул плечом, отстраняясь. Вызов принят. Посмотрим, что ты будешь делать, маленькая зеленоглазая королева.

– Вы же позволите?.. – поинтересовалась Таня.

– Разумеется.

Ему было весьма, весьма любопытно.

Таня толкнула его спиной на простынь; затем осторожно взяла его за руку – и, обвязав кисть заранее припасенной веревкой, приковала его к перекладине на спинке кровати.

– Забавно, – произнес Глеб, внимательно наблюдая за женой.

Но сделать то же самое и с другой рукой – разрешил.

Гроттер потянулась за бокалом вина, пригубила и предложила императору. Тот не отказался – он наблюдал.

Девушка медленно села на него, и задвигалась – медленно, осторожно, не так, как привык Бейбарсов. Он предпочитал быстро, жестко и страстно… А вот она точно совершала неторопливую конную прогулку.

– Не мучь меня, – не выдержав, приказал Глеб.

На лице жены появилась коварная улыбка.

– Сегодня все так, как хочу я – не забывайте.

Темп убыстрялся слишком, слишком медленно, и в голове мужчины тихо зрела нехорошая мысль разломать к чертям собачьим эту перекладину – а потом прижать кусок шпагата к шее этой прелестницы и сделать все так, как нравится ему…

Гроттер прочитала эту мысль, и склонилась к самому его уху.

– Вы сегодня играете по моим правилам, – напомнила она.

Рыжие волосы пощекотали его шею… А затем она почти коснулась его губ в скользящем поцелуе. Почти…

К вящей радости Бейбарсова, она начала двигаться быстрее – а затем еще и еще… Рыжеволосая точно дразнила его, поглаживая руками собственные формы, отбрасывая назад длинные волосы…

Когда, простонав, он закончил, девушка позволила то же и себе. Наклонившись, она куснула его губу – а потом легла рядом, положив голову ему на плечо.

Ее нельзя было тронуть, и это… раздражало.

– Не говорите, что Вам не понравилось, – шепнула она, лениво поглаживая его естество, которое вновь начало напрягаться.

– Ты издеваешься, пользуясь моей беспомощностью.

– Разумеется, супруг.

Девушка соскользнула с ложа и вновь разлила вино – отвязывать мужа она не спешила. Напоила его, выпила сама… Алые капли скользнули по подбородку и обнаженной груди, и Бейбарсов уже готов был умолять, чтобы она вернулась обратно – пусть даже с тем отвратительным медленным темпом.

Ведьма услышала его молитвы, но села уже спиной к нему…

…Наконец, она освободила его руку – вторую он отвязал уже сам.

– Ты стерва, – с восхищением отметил Бейбарсов, – закончила надо мной глумиться?

– Разумеется. Но ведь Вы согласились… Соглашение нужно соблюдать.

– Я хочу остаться в твоей спальне – полагаю, сегодня я должен просить на это разрешение?

Пухлые губы тронула кривая улыбка.

– Должны. Что ж… можете. При условии, что сегодня между нами больше ничего не будет.

– Ты стерва, Гроттер, – повторил Бейбарсов, устраиваясь под одеялом рядом.

***

Поездка на Север, считал Глеб, сказалась на Гроттер положительно – она избавилась от наивных юношеских иллюзий, утерла розовые сопли… И вернулась истинной королевой.

Теперь, на его взгляд, она приобрела законченный облик. Облик, необходимый ей как жене императора.

Разумеется, от ее «милосердия» будет не отвертеться – но, будучи монархом, он и сам прекрасно понимал, что все ее намерения нужны и, более того, необходимы. Тантал был ничем не лучше него – но Тантала любили: еще в самом начале своего правления он подарил простому люду огромное количество вольностей. Люди стали жить, а не существовать… А Глеб и без того пренебрегал внутренними реформами, сделав основной упор на внешнюю политику… Что ж, – теперь он позволит Татьяне делать то, что она хочет, с людом. Теперь – да. Хочет школы – пусть будут школы. Хочет здравницы – пусть будут здравницы… и все, что придет в ее очаровательную рыжую головку.

Пока он будет завоевывать для своей страны влияние, она наладит в ней жизнь… Воистину, она составит неплохой дуэт Леопольду.

Темная королева Тартара… Темная по своей сути – потому как обожавшие ее подданные не заметят эту перемену.

Теперь, наконец, она была его достойна…

Теперь она войдет с ним в легенду.

Комментарий к Часть 11. Наконец, достойна

Маленькая часть. Продолжение ожидается массивным :)

========== Часть 12. Всадник по имени Смерть ==========

И я взглянул, и вот, конь бледный, и на нем всадник, которому имя смерть; и ад следовал за ним, и дана ему власть над четвертою частью земли – умерщвлять мечем и голодом, и мором и зверями земными.

(Откровение святого Иоанна Богослова)

– Ты составишь мне компанию в поездке в Священные земли, – произнес Глеб, – ты, Игнат и Багров. Время для наказаний прошло, мой брат нужен мне.

– А Владияр едет?.. – осторожно поинтересовалась Таня.

Его жена уже полчаса сидела перед будуаром, расчесывая кудри. Бейбарсову нравилось это зрелище – каждое ее движение, каждый изящный жест; он любил заглядывать к ней по утрам только для того, чтобы полюбоваться…

– Владияр останется здесь, – твердо произнес Глеб, – мы не потащим ребенка за тридевять земель.

– Но…

– Без «но». Ты сама знаешь, что столь дальняя дорога будет для него тяжела – поэтому он остается. Эта нянька… Пупсикова, неплохо с ним справляется – следует отдать должное этой наседке, хотя я и считаю ее методы слишком мягкими… В качестве его личной охраны будет твоя камеристка – кажется, из всех придворных он предпочитает именно ее?

– Глеб, позволь мне не ехать, – попросила Таня, – я не хочу его оставлять. Я его мать.

– Ты королева Тартара. Гроттер, – мужчина неожиданно смягчился, – нас не будет три недели – возможно, даже меньше. За это время ничего не случится. Даю тебе слово, я окружу его дополнительными няньками.

– Какими же?.. – невесело отозвалась Таня.

Гребень, давний подарок ее матери, треснул в руках.

Сердце болело.

– Я пригласил ко двору бабку Ярояра – ты, кажется, ее помнишь? Эта старая карга неплохая целительница… помимо того, что очень любит детей. Я даже лично попросил Эссиорха, чтобы тот ненадолго одолжил свой выводок – как никак, ребенок должен общаться со сверстниками.

– Я думала, Вы сочтете их неподходящей компанией для кронпринца, – невесело отозвалась Таня, – и не доверите сына никому незнакомому.

– Я доверяю Арея, а жена моего камергера – его воспитанница. Гроттер, – мужчина мягко коснулся ее плеча, – неужели ты думаешь, что твоей отец позволит чему-то случиться? Неужели ты думаешь, что Арей – моя Тайная Стража – допустит, чтобы кому-то причинили вред?

Девушка молчала.

– Воля Ваша, супруг, – наконец, отозвалась она.

– Для экономии времени мы поедем верхом. Оденься завтра поудобнее – дорога длинная…

***

– Вашу безопасность обеспечат мои воспитанники – Виктор Шилов, – Арей указал на светловолосого худощавого человека с ломанным носом, – и Петруччо Чимоданов.

– Вы выбрали ЕГО как преемника? – поинтересовался Глеб, внимательно глядя на первого, – не того блондина со сколотым зубом?

– В столь долгом путешествии он будет лучше Мефа… Хотя я все еще выбираю. Они с Виктором одного уровня – лучшие из лучших. Можете доверять Шилову, как мне самому.

Гроттер с вежливым интересом рассматривала Стражу. Шилов оказался ее ровесником; он был стройный, гибкий, вид имел крайне презрительный – а еще Таня обратила внимание, что на двух пальцах его левой руки отсутствуют крайние фаланги.

– Ее Величество желает рассмотреть внимательнее? – хрипло отозвался Страж.

– Не стоит, – Гроттер проигнорировал колкость, и переключилась на следующего.

Возраст Чимоданова также соответствовал ее. Это был невысокий, крайне широкоплечий парень с коротким ежиком вместо волос, чем-то похожий на гнома… За плечами Петра многозначительно высовывалась секира.

– Поскольку королеве нельзя без придворной дамы, таковой станет Прасковья, – сообщил начальник Тайной Стражи.

Вперед вышла крайне худая, бледная темноволосая девушка в ярко-алом мужском костюме – у Татьяны даже в глазах зарябило… Как и все присутствующие воспитанники Арея, вид она имела крайне презрительный и надменный…

В их свите были и другие: Эссиорх, подданные Гломова с Пустошей Ловус и Аспурк… Матвей Багров, с его камердинером Генрихом «Безглазым» и мрачным телохранителем Тарлантуром – некогда еще одним учеником Арея.

…Впереди ехали четверо всадников, утянутые в черное с серебром: черный цвет символизировал принадлежность к императорскому дому – или же особую близость к нему.

Красивая молчаливая девушка на белом скакуне. Однорукий, ослепленный на один глаз человек на черном иноходце… Громила на огненно-рыжей лошади – и возглавлял их статный мужчина с жестоким непроницаемым лицом, на коне бледной масти.

Бейбарсов всегда любил символизм… И ответственно подходил к поездкам в Священные земли.

Сегодня ты открыто признал свои намерения, император Некрома.

В своей гордыне…

Что принесешь ты, император Некрома?

========== Часть 13. Святой престол ==========

Если бы не волнения о сыне, Таня получила бы большее удовольствие от поездки.

Гломов с приближенными травили байки, на которые, в основном, отвечал наглый и хамоватый Чимоданов. Уже к концу первого дня пути эта компания буквально спелась, и благополучно подкалывала всех остальных странников. Более всего от подколов страдали беззлобный Эссиорх и, как ни странно, Шилов…

Тартарианец был в бешенстве. Шуточки отчасти прекратились после того, как во всех четверых полетели дротики – а Петр благополучно улетел в кювет.

Эссиорх почти весь путь пребывал в философских размышлениях о семье и службе престолу. Тарлатур также ехал молча, а все остановки точил кинжалы…

Багров с Бейбарсовым периодически обсуждали насущные государственные проблемы – за два года отсутствия многое переменилось; и многое из этого прошло мимо Матвея…

Прасковья за всю дорогу не произнесла ни одного слова. Нет, она не была немой – она ненавидела разговоры, и Таня к ней не лезла. Пожалуй, она немного тосковала по Дафне, ее понимающему спокойствию, преданности и состраданию.

Несмотря на внешнюю отчужденность, Прасковья не была холодна. Она с интересом наблюдала за происходящим. Она… кипела. Неосторожная фраза, брошенная тем же Петруччо – и он чуть не получил кинжалом между глаз: спасла только безупречная выучка Арея.

Ночевали они либо в замках вассалов, либо в трактирах – они были непритязательны. Если выпадал второй вариант, люд был до одури счастлив… Больше всего, правда, от встречи с королевой: Тане все еще не забыли «милосердие к изменникам». Глеба все боялись, свита его также вызывала вполне понятное опасение – а вот прекрасную королеву встречали с такой любовью, что готовы были носить на руках.

Прасковью это вполне устраивало: находилось огромное количество девушек, желавших приготовить для правительницы ванную, принести ужин (который, правда, следовало проверять на наличие яда), вычистить одежду.

В трактирах Прасковья ночевала в комнате с Татьяной. Она спала в одежде, ее сон был чуток, а рядом неизменно покоился кинжал…

В замках же с королевой неизменно ночевал ее муж – и порой Стражница отлично слышала все происходящее…

Таня впервые заговорила с ней на четвертый день пути.

– Шилов жрет тебя глазами, – просто сообщила Гроттер.

Их кони ехали рядом – Праша отлично справлялась с функцией личного защитника, и берегла королеву, как зеницу ока.

Во взгляде Сражницы отразилось довольство: как-никак, она была женщиной. А ведь ни для кого не являлось секретом, что предметом ее интереса оставался Мефодий – отдавший сердце милой и доброй Дафне… Ни для кого, кроме, пожалуй, Татьяны.

– А ведь вы друг другу подходите, – хмыкнула королева.

Ответ – недоумение.

– Оба… гремучие. Страстные. Вам было бы не скучно, – пояснила Таня.

Праша усмехнулась. Что правда, то правда… Скучно им не было. Они отлично понимали друг друга.

– Я не лезу к тебе в душу и не стараюсь разговорить тебя, просто… Говорю о том, что вижу своими глазами.

Прасковья промолчала.

В Эдем – Святой город – они так и въехали: четырьмя всадниками во главе темной свиты…

Глеб спешился, подал руку жене – и вместе с ней проследовал к ожидающим их у Собора Древнира святым отцам.

Император и королева Тартара по очереди приложились к руке Святейшего.

– Смерть, прибывшая на бледном коне под руку с Чумой… А с ними Голод и Завоеватель… – произнес Троил, внимательно оглядывая гостей Священных земель, – так вот, что хочет сказать нам император Тартара? Вот, что ждет врагов его?

– Я прибыл с миром, Святейший, – криво улыбнулся Глеб, – поговорить о делах насущных во благо подданных.

– Ну что ж… Добро пожаловать в Святой град, император Тартара – и его спутники.

Троил никогда не боялся сильных мира сего – он был наместником града Господа на земле. Он благословлял браки высоких особ, осаждал их амбиции, давал разрешения на те или иные их поступки… Отпускал им грехи.

Тартарианцы проследовали за главой Церкви…

– Вы пришли «за благословением», император Некрома, – произнес Троил, – но все знают, что Вам нет дела до Господа. Зачем Вы явились на самом деле?

Глеб Бейбарсов сидел перед ним, скрестив пальцы замком. На лице его застыло скучающее, отчасти презрительное выражение…

– Тени становятся длиннее. Вы сами об этом знаете, Троил – простите, я не признаю титулов… Для нас, Сильных мира сего, они ничего не стоят.

– Зачем Вы явились?

Откинувшись на простой деревянный трон, Глава Церкви с интересом созерцал монарха, ставшего ночным кошмаром всех королевств. Им ведь, кажется, даже пугали детей…

Молодой мужчина тридцати лет. Уверенный, статный, с прямой негнущейся осанкой. На лице застыло холодно-отрешенное выражение; в глазах – жестокость… Аура бесконечной тьмы – которая, впрочем, немного развеивалась, когда тот глядел на жену: это Глава отметил еще на площади.

– Как бы странно это не звучало, мне не нужна новая война. Мои притязания вполне удовлетворены – правда, в ущерб остальным странам… Прибыв сюда, я и правда хочу получить благословение себя как императора Тартара.

– Всего лишь?

– Как монарха самой огромной на материке страны. Благословение ничего не значит для меня – но значит для тех, кто стоит ниже.

Бейбарсов плевал на религию с самой высокой колокольни. Троил знал, что Леопольд Гроттер ведет работу над приходскими школами – и, пожалуй, это было единственным богоугодным делом в королевстве мрака, где Церковь использовали лишь как инструмент манипулирования народом. Знал, что активнее всех из тартарианских кардиналов Лео помогает Ратувог, более подходящий не для бумажной работы – но для того, чтобы мечом раскидывать всех, кто, по его мнению, заслуживает кары…

– Зачем мне это?.. – Глава Церкви внимательно смотрел в его темные глаза, – Ваши деяния не идут от сердца.

Глаза черные, как сама ночь.

– Затем, что Вам крайне не выгоден новый военный конфликт среди паствы. Пять, десять лет – и однажды таковой будет. Пока что все боятся моей военной силы, но все склонны забывать…

– Вы думаете, это помешает Вашим врагам вторгнуться в империю?

– Это деморализует их солдат. Дайте мне благословение – и, даю слово, пока я жив, Тартар больше не выступит провокатором или инициатором нового военного конфликта по захвату территории.

– Если только об оном не объявят Вам сами… – протянул Троил, – Вы предлагаете слишком мало.

– Покой и мир – неужели этого мало?

– Вы пытаетесь обойти клятву своей туманной формулировкой… Ваши намерения темны, император.

– Я всегда держу слово, Святейший. Полагаю, Вам об этом известно. Неужели моя клятва об определенной доле смирения не стоит какого-то благословения?..

– Ключевое слово здесь – «какое-то»…

Император и Глава Церкви долго смотрели друг на друга – а потом последний тяжело вздохнул.

– Надеюсь, Вы будете соблюдать соглашение. Я предпочитаю верить в лучшее в людях… Завтра, после утренней молитвы.

– Благодарю Вас, Святейший.

***

Троил с интересом созерцал королеву Тартара, бродящую по библиотеке. Теперь, когда она считала, что ее никто не видит, девушка позволила себе немного побыть собой.

На лице Татьяны был написан благоговейный восторг. Она подходила к стеллажам, внимательно читала надписи на переплетах, осторожно касалась тяжелых талмудов…

Внезапно, воровато оглянувшись, девушка вытащила с полки тяжеленную книгу, осторожно опустила ее на специальный столик, и принялась торопливо листать страницы. «Управление финансами в Святой Церкви», – узнал Святейший этот, без сомнения, достойный внимания труд.

– Можете не торопиться, – с легкой усмешкой заметил Троил, стоя на своем балконе, – все запрещенные книги все равно хранятся в Закрытом доступе.

– Вот как? – немного огорченно отозвалась Татьяна и, спохватившись, церемонно поклонилась, – Ваше Святейшество.

Троил неторопливо спустился с балкона.

– До меня доходили слухи о происходящем на императорском дворе.

– Вот как?

– Фудзий расписывал Вас, как образец монаршьей жены.

Губы девушки невольно искривились, в изумрудных очах отразилось лукавство.

– Мне приятно это слышать, – наконец, ответила она.

– Я вижу много больше Фудзия. Вы умны, красивы, порочны, властолюбивы и горды – разве что, по сравнением с супругом, обладаете куда большим милосердием…

Татьяна молчала.

– Что Вы сделали, чтобы так понравиться озерийскому кардиналу? Обещаю, этот разговор останется между нами.

– Я всего лишь обсудила с ним его научные трактаты, – помедлив, произнесла рыжеволосая.

– Которые никто, кроме него, не читает… – усмехнулся Глава Церкви, – что ж, Вы трудолюбивы. Даже у меня не хватило духу на некоторые его произведения – а ведь в них, безусловно, есть толк.

Татьяна вежливо поклонилась.

– Вы желаете исповедоваться?

– Благодарю Вас… Но нет, Ваше Святейшество. Этого я не желаю, – качнула головой дочь Гроттера.

– Неужели королева Тартара считает себя безгрешной?

Троилу было интересно, насколько она похожа на собственного отца.

– Я жена тартарианского императора, – заметила Татьяна, – неужели, стоя у трона, можно обойтись без грехов? Гордыня и честолюбие, прелюбодеяние – лишь малое, в чем можно меня обвинить.

– И Вы не испытываете раскаяния, – с улыбкой произнес Троил.

Интересная особа.

– Я предпочитаю жить со своими грехами, а не отмаливать их. Если смогу искупить их за жизнь – хорошо, но если нет…

– Если нет?

– Тогда, на Суде – а если таковой, все-таки, будет – я буду честна перед самой собой, – с вызовом произнесла Татьяна, – мне не нужны подачки с отпущением грехов.

И вправду говорят – дочь Леопольда.

– Как и все скальелессцы… Вернее, тартарианцы. Гордая, смелая и честолюбивая.

Королева вновь поклонилась. Подняв глаза, она отметила, что мужчина улыбается.

– Пока Вы здесь, можете свободно пользоваться библиотекой, – произнес Троил, – я предупрежу Абдуллу. Он принесет Вам все интересующее – разумеется, кроме Закрытого доступа.

– Благодарю Вас, Ваше Святейшество.

– Да, я дам Вам благословение, император Тартара, – неслышно произнес Троил, – не ради Вас, но ради Вашей супруги. Надеюсь, она сможет развеять Вашу тьму… Иначе однажды нам всем придется очень, и очень плохо.

***

– Мы в Святом граде… В резиденции Святейшего, – возразила Татьяна, отстраняя мужчину.

– Разве тебя это не возбуждает, дорогая? Мы муж и жена, и союз наш был благословлен перед Господом… – Бейбарсов откровенно насмехался над святостью, – что же постыдного в супружеской связи?

Девушка взглянула в черные глаза супруга – и, помедлив, положила руку на его плечо.

– Я читала правдивые жизнеописания, – произнесла Таня, – Некрома никогда не отличались святостью. Но Вы… Был ли в Вашем роду хоть один такой же порочный?

Губы мужчины скривились.

– Летописцы и историки возвели его в ранг героя. Был один – первый король Скальелесья, объединивший основную часть земель будущего Тартара… Его звали Кводнон.

Да, конечно… Кводнон. Безликий.

Татьяна подалась вперед, позволяя супругу развернуть себя спиной к нему и обхватить стан – и подставила шею под поцелуй-полуукус…

Из груди ее вырвался тяжелый вздох; откинув голову на плечо мужа, она прикрыла глаза…

Грубо и больно, как и всегда…

– Глеб, – невольно шепнула девушка, чувствуя все ускоряющиеся толчки.

Гроттер и сама не знала, насколько неискренне это было сказано.

Мужчина отстранился, заглянул в изумрудные глаза – а после, прочитав там что-то, опрокинул ее на атласную простынь.

========== Часть 14. Фальшь ==========

…– Я, Троил, Глава Церкви, благословляю Вас, Глеб из рода Некрома, император Тартара, на долгое царствование во имя процветания не только Вашей страны – но всей нашей паствы. Да будет достойным и справедливым Ваше правление, и да принесет оно всем лишь благо и покой…

Бейбарсов почтительно поклонился, и поцеловал перстень Святейшего.

…– Теперь, в случае, если на твой престол покусится кто-либо, он нарушит волю Матери Церкви, – произнес Матвей, – но неужели ты думаешь, что это остановит их? Тебя вот религия никогда не останавливала. Как и все Скальелесье… Весь Тартар.

– Теперь я благословенный монарх, – заметил Глеб, – разумеется, не остановит. Власть вообще слишком сладка, чтобы ограждать ее каким-то религиозным бредом типа догм и благословений.

– Тогда зачем?

– Я получил империю. Я получил признание, уважение и страх. И теперь мне нужна любовь… Вернее, ее видимость. Теперь мои подданые будут знать, что я не захвативший власть тиран.

– Когда тебя волновало чужое мнение, Глеб?

Багров рассматривал брата своим единственным глазом.

– Никогда, но так нужно. Сейчас, – выделил он это слово, – так нужно.

***

Татьяна блаженно отмокала в ванной.

Почти неделя бесконечной конной скачки… И всего два дня отдыха. Тело безумно ныло – и от верховой езды, и от прикосновений мужа. Склепова с Шито-Крыто дали дельный совет – он стал нежнее… Отчасти.

Таня не позволяла прислуживать себе в ванной – если подруги еще хоть как-то могли понять эти следы, то остальным их видеть не следовало. Не хватало новых слухов.

Оперевшись на дверной косяк, Глеб смотрел с вежливым художественным интересом. На два полушария, наполовину погруженные под воду… На откинутые на бортик ванны стройные ноги. На свои «метки».

Я так больше не могу, почти простонала Таня.

Ей срочно нужна была Дафна с ее чудесными целебными зельями. Татьяна была уверена, что таковые наличествовали и у Прасковьи – вот только ее просвещать желания не было…

– Потрите спину, – девушка небрежно швырнула в мужа мочалкой.

Бейбарсов поймал.

Капли. Ему всегда нравились капли на этой бархатной коже…

– Кажется, тебя больше не смущает нахождение в Священном граде, – с усмешкой заметил мужчина.

Красавица пожала плечами.

– То, что происходит между мужем и женой, не является… неправедным. Вы убедили.

Она осторожно поднялась на ноги.

– Подайте полотенце.

– Повинуюсь… Ваше Величество. Что дальше?

– Дальше Вы отнесете меня в спальню…

И ты не оставишь мне ни одной новой отметины – по крайней мере сегодня, пока так болят старые, сказала себе девушка.

Бейбарсов целовал ее, откинувшуюся на мягчайшие подушки – долго, настойчиво, страстно. От этих поцелуев кружилась голова, а тело бросало то в жар, то в холод. Татьяна чувствовала, что ее сознание уплывает и заволакивается призрачной дымкой – она никогда не забывала его поцелуи. Ни один из них…

Кажется, она, даже, отвечала.

Ее пальцы сами расстегивали мелкие пуговицы на черной рубашке – и сами коснулись ремня брюк… На ней самой расстёгивать было нечего.

Когда его губы коснулись ее груди, она подалась вперед.

Ты не оставишь мне ни одной отметины сегодня, – повторила она себе. И на какое-то время безразлично уставилась в потолок, позволяя ласкать свое тело.

Как же ей это надоело…

Она часто ненавидела Бейбарсова за все происходящее. Что творится в других спальнях и чего хотят другие мужчины, ей было неведомо – но, была уверена королева, это разительно отличалось от того, что происходило между ними.

Обхватив его ногами, девушка с силой оттолкнулась – и Бейбарсов позволил ей подмять и оседлать себя.

Лучше так, подумала Гроттер, глядя в затуманенные бесконечной жаждой обладания черные очи. Лучше так…

Его руки ласкали ее стан. Она двигалась – медленно и неторопливо…

Проснулась она от настойчивых поцелуев в шею и очередных ласк.

– Глеб? – сонно отозвалась она.

Татьяна знала, что ему нравится, когда она зовет его по имени.

– Мы сегодня отбываем. Не залеживайся долго, – мужские губы пощекотали ее ухо.

Пока он поднимался, она сделала попытку удержать его.

Кажется, он даже поверил…

Господи, сколько фальши…

Когда мужчина оделся и вышел, она рывком поднялась с кровати.

Короткие сборы, долгое церемонное прощание с Троилом и высшим духовенством, – и кони вновь вздымают пыль на дороге…

Зачем тебе благословение на самом деле, Глеб Бейбарсов? Зачем?

***

– Мне нравится твоя игра, – отозвался Бейбарсов.

– Простите?

– То, как ты иногда изображаешь любовь и вожделение.

– Я рада, – равнодушно отозвалась Таня, чувствуя, как все холодеет внутри.

– Знаешь, Гроттер… Когда ты кричала от боли, в этом и то было больше искренности.

– По-Вашему, я могу изобразить некоторые вещи, касательно своего тела? – ощетинилась девушка.

– Нет, дорогая. Твое тело, как раз таки, не врет. Но вот рассудок… Глаза…

Они скакали уже третьи сутки – и вот, Глебу стало скучно, и он решил повыяснять отношения. Ситуацию спас придорожный трактир – первый за несколько часов…

– Напоим коней, – сообщил Игнат, – и продолжим путь. А я, пожалуй, кое-чего захвачу в дорогу…

Довольно ухмыльнувшись, гигант слез со своего огненного скакуна и направился к дверям.

Таня затравленно посмотрела на мужа.

– Хорошо, иди… – вздохнул тот.

Спешившись, королева поспешила за Гломовым, Прасковья и Петруччо – следом.

Бейбарсов оглядел спутников. Генрих и Эссиорх занимались лошадьми, остальные весело переговаривались… А вот Шилов…

Шилов напряженно всматривался в неказистое здание и уже привязанных коней постояльцев… Отмечал только ему ведомые детали. Внезапно его глаза расширились – и, выругавшись, он молнией метнулся к трактиру, на бегу выхватывая тонкий легкий клинок убийцы.

Бейбарсов, а за ним Ловус и Аспурк – ринулись следом. Уже у самых дверей их встретил оглушительный грохот ломающейся мебели…

Гломов весело орудовал мечом в одной руке – и огромной доской, выломанной из какой-то скамьи, в другой, играючи раскидывая нападавших. Прасковья прикрывала Таню и не давала той помочь (или, скорее, помешать) гиганту; несмотря на то, что Гроттер сама была не лыком шита, в ее навыки ближнего боя явно не входили трактирные драки…

Братья переглянулись – и один поспешил на помощь к королеве, другой – к Чимоданову; Гломов в их помощи не нуждался. Подходить к нему в бою было крайне травмоопасной идеей для самих благожелателей…

Шилов, тем временем, уже ликвидировал парочку нападавших, коими тут был нашпигован весь трактир… Рядом с Петруччо, к примеру, валялось пять или шесть трупов.

Раздавая легкие режущие удары направо и налево, Бейбарсов поспешил к жене.

…Шилов с Прасковьей действовали быстро – маленький дротик и крохотный метательный нож вонзились прямо в сердце мужчины, но тот успел выстрелить. Схватив Гроттер в охапку, император развернулся – и стрела лишь царапнула его плечо; но вторая, пущенная другим лучником, угодила куда-то под грудь Тани…

В глазах Бейбарсова потемнело…

Взглядом указав Гломову на девушку, он устремился к обидчику.

Все было сделано уже через три минуты…

– Там царапина… Не стоит, все нормально! – выдавила Таня, но сильные руки Гломова уже уложили ее на стол.

Игнат попытался было расстегнуть ее одеяние – но, чертыхнувшись, попросту рванул на ней залитый кровью камзол. Гроттер вскрикнула от резкой боли; тонкая ткань послушно треснула от действий гиганта, и обнажилась ее рана. Тут же подскочила Прасковья…

Рана, и вправду, не была серьезной – со временем не останется даже шрама. Глубокий порез лишь пропорол кожу до самых ребер – от груди до спины… Ничего серьезного, но болезненно, в особенности, для женщины.

– Не стоило, – почти неслышно повторила Гроттер, и откинулась на поверхность стола. Поздно.

Гломов и Прасковья давно привыкли к виду крови, и порез их не напугал. Но вот то, что было рядом с порезом…