Текст книги "Как в старой сказке (СИ)"
Автор книги: Рената Рахимова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 8 страниц)
Врач запретил ей волноваться.
– Чего ей не хватает? – устало спросил Бейбарсов Эссиорха, – что мне нужно сделать, чтобы она заткнулась?! Не в темницу же ее сажать и не пороть… Я подавлял восстания, побеждал в войнах, разыгрывал политические комбинации, но бессилен против собственной беременной жены.
Вот родит – другое дело.
У Бейбарсова было ощущение, что о него вытирали ноги…
Сейчас Татьяна совершала прогулку со своей матерью, и Тайный Страж получил пару часов отдыха. Прерванные вызовом принца.
– Так что мне сделать? – повторил Глеб.
Голова болела немилосердно.
– Есть одно хорошее средство, – осторожно заметил Эссиорх.
– И какое же?
– Несмотря на то, что Ваша супруга ждет ребенка, ее потребности никуда не исчезли.
Эссиорх был максимально корректен.
– Быть может, у Вас с супругой любовь и взаимопонимание, но у нас его нет. Ты думаешь, она подпустит меня ближе, чем на два метра?.. Врач запретил ее волновать. Категорически. Она и до беременности предпочла бы лечь под барана вместо меня, теперь же…
– Вы король, – ответил мужчина.
Как ни странно, помогло. На две недели.
Все было слишком мирно…
Все было прекрасно. Таня носила ребенка; Тантал и Леопольд демонстрировали миру могущество Скальелесья и занимались подковерными интригами; Глеб строил планы о провоцировании новых конфликтов и новых завоеваниях – единственной его проблемой оставалась лишь Таня.
Беда пришла, как обычно – когда ее не ждали.
– Что он сделал?.. – медленно повторил Тантал.
Глеб отреагировал схожим образом: он просто смял в шарик бронзовый кубок.
– Украл невесту Бессмертника, – повторил Гломов.
У великих мира сего была любимая традиция – казнить дурных вестников, а потому в качестве гонца был отправлен Игнат. Во-первых, он был ценнейшим маршалом Скальелесья и ближайшим другом Бейбарсова. Во-вторых – чтобы его скрутить, понадобился бы взвод солдат, а в обычное время охрана такого количества людей не набирала. В-третьих – Игнат был бесстрашен, в то время как все остальные попросту боялись гнева королевской семьи…
Глаза Бейбарсова потемнели, губы скривились в жестокой усмешке. Гломов, прекрасно знавший, о чем говорит это выражение лица, тяжело вздохнул.
– Они уже поженились, – добавил Игнат.
Тантал устало откинулся на спинку кресла. Стар он, слишком стар для всего этого…
– Единственное, что облегчает ситуацию – что Ирина не принцесса, – наконец, произнес он, – я слышал, у нее небогатое приданое. Возможно, мы сумеем вытащить сухим из воды этого мальчишку.
– Конечно, после остальных двенадцати сестер ничего не осталось, – прошипел Глеб, – и Ирина ничего не стоит. Невелика потеря для Бессмертника! Вот только Пустоши только и ищут повода для начала агрессии. Вот только вооружение у них не чета Древнелесью; это не проблема, но… сказал, что я буду вытаскивать этого осла?! Пусть вылезает, как хочет.
Бейбарсов вышел из кабинета Тантала, громко хлопнув дверью. Гломов проводил его недоуменным взглядом и выжидательно уставился на короля.
– Успокоится и примется за работу, – ответил Тантал.
Разумеется. Как и всегда.
Бейбарсов швырял топоры уже больше часа. Большая часть мишеней уже превратилась в щепки, но принц и не думал останавливаться.
– Выше, – услышал он голос за своей спиной.
Принц обернулся.
У двери стоял невысокий коренастый парень чуть младше него. Да, вроде бы один из людей Арея…
Мечник не любил показывать своих сотрудников, и в лицо их знали достаточно плохо. Глеб видел этого парня – пару раз и то мельком.
– Перед броском поднимайте рукоять чуть выше. Чтобы вышло продолжение предплечья, – пояснил парень, и поднял один из топоров, – видите?
Оружие вонзилось в центр мишени.
– Вот так более правильно.
Глеб медленно кивнул. Парень хмыкнул.
– Слишком остро отреагировал, – заметил Гломов, когда за Бейбарсовым закрылась дверь его покоев, – ну украл Багров невесту у Кощеева, и что? Не из таких проблем вылезали.
Тантал устало посмотрел на Игната.
– Мой сын всегда считал, что в случае крайней ситуации Матвей сможет занять его место как регент. Сейчас эта вера пошатнулась. Если единственный разумный в твоих глазах человек может подставить под удар свое государство из-за какой-то женщины – говорит ли это о его разуме, о его способностях? О его чести, в конце концов?
Гломов покачал головой.
В его мире было все просто. Была война и приказы; была «Гробыня Склепова» и ее любовь, порою ненормальная. Были богатство и титул, слава и проклятия побежденных. Он был… счастлив? Да, вполне. Гломов не мог назвать себя хорошим человеком – он пролил слишком много крови; но он был счастливым. И эти политические дела… К черту, к черту.
Он просто солдат.
====== Часть 22. Подготовка ======
– Первой моей мыслью была твоя казнь.
В разговоре участвовало всего трое. Не было ни стражи, ни дам, ни осуждающих высоких лордов, ни Тантала… Был Глеб, Гломов и Багров.
И что-то подсказывало Багрову, что как раз из-за отсутствия вышеперечисленных и следовало волноваться.
– Интересно, за что. За женитьбу на любимой женщине? – процедил Матвей, глядя в черные, как глубокая ночь, глаза.
– За провокацию соседней державы на войну и предательство своего государства. Скальелесье ослаблено прошедшим военным конфликтом и мятежом…
– В Скальелесье все прекрасно. Быть может, ты лютуешь лишь потому, что я женился по любви? Потому что моя жена согласилась убежать со мной в неизвестность?
– Потому что мы теперь на грани войны! – прорычал Глеб.
Гломов вздохнул. Вмазали б друг другу, помирились бы, потом намяли боки Кощееву – и дело с концом… Но нет. Сложно у них, у королевских особ. У рода Некрома, чтоб его.
– Мне так не кажется.
Багров никогда его не боялся.
– Уезжай в свою провинцию. В королевском доме и столице тебе отказано, – тихо сообщил принц, – твоя должность при дворе снова вакантна. Я обвиняю тебя в измене не государству – но королевскому дому. Без суда и следствия, без судебных разбирательств. Здесь тебе больше не рады.
Багров выдохнул.
Изгнание?..
Что ж, – видимо, он и правда что-то значил для наследника, раз тот ограничился одним лишь изгнанием.
Багров был в личном имении уже через три часа; несмотря на позднее время, Ирина сидела на постели одетой. Впрочем, о каком сне может идти речь…
– Матвей?.. – тихо спросила она, подойдя поближе.
– Я больше не наследую Глебу Бейбарсову как регент в случае его кончины или при отсутствии у него прямых наследников, – ответил тот, – я лишен всех придворных титулов и доверия королевского рода.
Ирина фыркнула.
– Титулы, богатство, величие… Государство. Это все неважно, любовь моя; мы все переживём. Мы вместе…
– Ирка, Ирка…
Багров обнял жену и уткнулся носом в ее волосы, пахнущие луговыми травами.
Действительно – к чему эта знатность…
– Я принял послов. Кощеев согласен не объявлять войну, – сообщил Тантал, – если мы отдадим ему серебряные рудники, захваченные у Древнелесья. Либо рудники, либо – незамужняя целомудренная Ирина. Но, поскольку ее честь уже не является наличествующей… Остаются только рудники.
Глеб хмыкнул.
– Больше всего мне хочется подарить Кощееву виновника всей этой разборки, обвязанного красной ленточкой. С приложением в виде Ирины. Разумеется, без рудников.
– Если бы это удовлетворило Бессмертника… – протянул король, – я бы еще подумал.
– Но чем же станет в глазах мира род Некрома, если мы начнем отправлять на заклание своих же…
– Нужен повод, – просто сказал Тантал.
– Повод? – не понял Гломов.
Для него повод был. Не поделить бабу – что еще более понятно?
– Мы не хотим развязывать военный конфликт из-за женщины. Слишком низко. Кто захочет идти в бой только потому, что два дворянина хотят одну и ту же самку? Народу можно приказать, но боевой дух будет… никаким. Потому нужен повод. Нужно оскорбление, нанесенное всем… – объяснил Тантал.
Объясняя Игнату очевидные вещи, он лучше думал.
Гломов ухмыльнулся. Вот теперь понятно; вот теперь ясно, чего от него надо. Нужен повод? Они его получат.
– Будет сделано в лучшей форме, – ответил маршал.
На войне все средства хороши. Думал ли Гломов, что он поступает аморально? Думал. Но он был просто солдатом…
А за грехи он заплатит потом, перед господом.
– Малой кровью, – ответил Глеб, – громко, но малой кровью.
Он обещал быть милосерднее только при вынесении приговора…
Малой, так малой.
С собой Гломов взял лучших – только гвардейцев Арея: Мефодия Буслаева и Виктора Шилова.
Через день на весь материк прогремело следующее известие: шпионы с Пустошей сожгли несколько часовен и монастырь на приграничных территориях Скальелесья. Церковное богатство было разграблено; на могильных крестах с местных кладбищ распято несколько человек, с табличками «Красный принц, снимай сам своих сучек» («Невелика потеря», – отметил Тантал: Гломов выбрал самых радикально настроенных к короне). Был изнасилован не один десяток женщин (и уплачено им было церковными деньгами – на «прощение грехов»). Наконец, было совершено покушение на принцессу Скальелесья, которое пресек ее муж…
– Народ готов, – сказал Тантал.
Глеб кивнул.
С Таней все было хорошо – даже не напугалась. И свершилось все на глазах у толпы, которая с некоторых пор Татьяну обожала в два раза сильнее, чем все дворянское население вместе взятое…
Теперь можно было и приступать.
Комментарий к Часть 22. Подготовка Продолжение 9 декабря. Спасибо за Ваше внимание :-)
====== Часть 23. Красный принц, параграф 3 ======
Бейбарсов ненавидел, когда все шло не по его плану. Продолжение завоеваний он планировал через несколько месяцев, вскоре после родов Тани. Стране необходимо было отдохнуть от военных конфликтов; иначе мог случиться очередной бунт…
Гломов поработал хорошо; возможно, где-то перегнул палку, но… хорошо. Эффект превзошёл все ожидания: нападения на милосердную и добрую принцессу «Пустошам» не простили. И Глеб с чистой совестью объявил о начале военных действий…
Добровольцами шли в основном несостоявшиеся «смертники» и их благодарные родственники. Бейбарсов не думал о том, что поступает кощунственно; он был сильным мира сего. Чем были для него жизни остальных?.. Каждый правитель обязан заботиться о своих подданых, и эту обязанность Глеб соблюдал крайне своеобразно. Во-первых, он еще не был правителем; во-вторых, он заботился об общем благе, а таковым, по его мнению, был и престиж государства.
Формирование отрядов прошло чрезвычайно быстро; необходимо было действовать сейчас, пока Пустоши не вступили на территорию Скальелесья… Глеб добыл эти проклятые рудники потом и кровью – и отдавать их был не намерен. Слишком, слишком многое было за них уплачено…
Две недели спустя он будет проклинать их еще сильнее… А ведь как начинался первый бой?
… – Я вызываю Бессмертника Кощеева.
Вперед вышел Матвей.
Дурак, – произнес про себя Бейбарсов. Мальчишка нарвался сам. Велено же было сидеть в провинции и не высовываться… Несмотря на свой преклонный возраст, Кощеев слыл лучшим мечником своего королевства, и равными ему противниками на поле брани могли стать разве что отсутствующий Арей, Гломов и сам Глеб.
Это было самоубийство.
О замене речи не шло – хотя первый бы, презрев общее мнение, мог вызваться на участие в поединке из чистого спортивного интереса; остальные же выйти не имели права.
Запрети Багрову сражаться, замени его – пострадает честь мальчишки. Честь Некрома.
– Он сам выбрал, – негромко произнес Глеб.
Гломов кивнул. Багрову всегда было свойственно излишнее благородство; мог ли он остаться в своем имении, когда послужил поводом для смерти многих невинных?
Разумеется, нет.
Жаль, – тяжело вздохнул Игнат. Этот парень ему всегда нравился… Он был намного честнее, чем его царственный сюзерен.
Назад, в имение, Багров отправился из военного лазарета две недели спустя. Ослепший на один глаз, изуродованный и без руки… Возраст возрастом, но опыт был куда важнее.
А бой они тогда выиграли, да. Этот бой и все следующие…
Пустоши пали спустя всего один месяц. Бессмертник был убит лично Бейбарсовым, правительство бежало. Бейбарсов хотел отстоять рудники и получить южные владения Кощеева – но получил все.
Принц ждал наследника; заниматься новыми территориями у него не было ни времени, ни сил, ни желания, и потому он вызвал десницу… В иное время он не позволил бы Лео Гроттеру получить еще большей власти, большего влияния – но нужно было в столицу. Лео старше и опытнее – он сделает все быстрее; а уж подкорректировать его работу Глеб еще успеет.
Пока не завершится полноценное объединение, наместником Пустошей он оставит Гломова. Потом сделает его высоким лордом… Гломов получит заслуженную награду за деяния свои; он будет верен и ограничит амбициозного правителя Севера. Да, во многом он прост и не далек – но он недооценивает себя; он чует предательство, он хитер и прекрасен на поле боя. А что касательно пробелов в его знаниях… Гроттер сделает все, как надо – а потом будет достаточно и княгини Морозовой, которая также будет служить престолу со всеми потрохами. Как же хорошо, что у Игната была умная жена…
Всегда награждай своих союзников, но не позволяй им слишком многого. Гломов будет награжден – но удален от столицы.
Вчера пришло письмо от Татьяны, и оно ему не понравилось: начал жаловаться на плохое самочувствие отец…
Присутствие Леопольда и Игната могло помешать тому, что планировал сделать Бейбарсов. Все было вовремя. Все было превосходно…
Эпоху Красного принца нужно было завершить достойно.
Комментарий к Часть 23. Красный принц, параграф 3 Часть маленькая, поэтому продолжение завтра, 10 декабря
====== Часть 24. Злая ведьма Запада, параграф 2 ======
– Матвей… Матвей! Господи, что с тобой стало…
Свеколт бросилась на колени перед сидевшим в кресле парнем, который некогда был ее лучшим другом, другом детства и юности. С которым играла в одной песочнице, делила книги и игрушки, даже целовалась – из чистого интереса, робко и неумело, смеясь и смущаясь. С которым мечтала, что они поженятся и станут правителями одной из областей – справедливыми и добрыми высокими лордами, обожаемыми подданными и верно служащими своему королю Глебу. Что же вышло из этих наивных детских мечтаний…
Они выросли; она встретила Александра, Матвей – княжну Ирину, небогатую, но почти такую же умную и талантливую, как его детская подружка. Светящуюся, добрую, сострадающую Ирину, по своим моральным качествам много раз превосходящую Свеколт. У Елены было богатство и знатный род, близость к королевскому роду, невероятный интеллект – но пустота в душе. Пустота, которую не мог заполнить Багров. И которая мешала заполнить такую же пустоту в душе Багрова…
Может, если бы они реализовали свои наивные хотелки, многие были бы живы и здоровы. Может…
Лена осторожно коснулась щеки Матвея. Левый глаз вытек; через всю сторону лица шел жуткий уродливый шрам, заканчивающийся где-то под подбородком. Рука… Как же она любила эти руки, помогавшие ей воровать книги с королевской библиотеки и возвращать их на место! На месте руки была пустота. Матвей потерял кисть правой руки. Буль проклят этот Бессмертник Кощеев, решивший порадовать и примерно наказать бывшую невесту… Нет, милосерднее было оставить его там, на поле боя. Бездыханным. Ирине бы сообщили, что он погиб на поединке, сражаясь, как герой, за ее честь… И она бы любила и берегла память о нем.
Это было бы милосерднее.
Тихо застонав, Лена положила голову ему на колено.
Глеб, будь и ты проклят…
Александр, прежде тихо стоявший у двери, отошел к окну. Он не знал Бейбарсова лично – но… теперь… Он им восхищался, пожалуй? Мастерские игры с людьми. Мастерски исполненное наказание…
– Лен, успокойся ты. Все хорошо. Я жив. Шрамы заживут. Глаз… Бог с ним, с глазом. Жаль только, что руки не отрастить, – попытался пошутить Багров.
Свеколт тяжело вздохнула.
– Твоя честь тебя и погубила… Честь и любовь неплохо губят, да, Матвей? – хохотнув, девушка отстранилась, и вновь начала рассматривать его лицо, – а, пожалуй, не так уж и плохо… Красавчиком-то ты никогда и не был.
Вранье. Матвей был потрясающе красив – конечно, не так хорош, как Глеб, но женщины от него млели… Да она сама млела, чего скрывать!
– Я же говорила, все хорошо, – в гостиную зашла молодая темноволосая девушка.
Смуглая, достаточно высокая, с веснушками. Обычная, – отметила Лена. Она прежде видела Ирину, но всего один раз. Все ее знания об этой особе основывались исключительно на рассказах Багрова. Симпатичная, неплохо сложенная – но не красавица. Не было в ней той красоты, ради которой можно было уничтожить свою жизнь… А вот свет – был. Да, Ирина была намного лучше нее. От Ирины прямо-таки веяло добрым всеспасающим светом…
– Он уже неплохо себя чувствует, – весело заявила Ирина, и буквально подлетела к собственному мужу, – но до полного выздоровления далеко. О том, кому нужно было его геройство, мы уже не говорим… По-другому тогда мы бы и не смогли; не простили бы себе. Но ведь все хорошо, так? Мы живы и мы вместе. И даже ребенка ждем.
Матвей усмехнулся.
Первые три дня по возвращению он упорно пытался довести до Ирки мысль о необходимости развода; он страдал, занимался саможалостью и упивался собственным благородством. Ирка слушала, кивала, гладила его по голове, смазывала раны, а потом огорошила его интересной новостью.
Собственно, тогда его жена впервые и закатила ему скандал. Скандал состоял сугубо из ее монолога, и суть его заключалась в следующем: «Обрюхатил и бросил». Далее последовало обвинение, что она выходила замуж за человека, а не его внешность, и что отсутствие руки и глаза у мужа она как-то переживет. И он переживет, если захочет увидеть дитя. А детей будет много; Ирка уже пообещала ему регулярно рожать девочек.
Как-никак, у нее было двенадцать сестер…
– Поздравляю Вас, – улыбнулась Свеколт.
Нет, зря она волновалась…
В этой любви столько света, что хватило бы на все королевство. Вот у кого Глеб мог бы поучиться… Было бы столько света в его будущей королеве…
Татьяна уже была пуста так же, как и ее муж. Ее свет Глеб уничтожил.
– Матвей, Тантал скоро умрет, – сообщила Свеколт, наконец, поднимаясь с колен.
– Вот как… Сердце? Он на него и прежде жаловался.
– Сердце… – бесцветным голосом произнесла Елена, и Багрову все стало понятно, – отцовское сердце тоже не железное.
Глеб был истинным Некрома.
– Сын рода Некрома не может разлюбить, и любовь его темна, страстна и всеуничтожающа. Он не может умереть, потому что будет жить вечно в памяти своих подданных. Он не может отказаться от собственной цели… Особенно, если эта цель – власть… – негромко сказал Матвей.
Самым сильным рода Некрома; олицетворением всех грехов этого проклятого рода…
Величия. Умения властвовать. Умения любить той любовью, что не сможет спасти и принесет лишь гибель. Олицетворением похоти. Злой справедливости. Бесконечной жажды власти и готовности уничтожать все на своем пути…
– Скоро будут перемены, Багров. Он ждет смерти собственного отца – а потом всему, что мы любим, придет конец… Никто не будет в безопасности. Ничто не спасет нас.
Голос Свеколт звучал глухо. Звенящая тишина давила своей пустотой…
– Ты слишком пессимистична, Ленка, – просто сказал Матвей, – что еще он может сделать? Ты сама все делаешь за него. Ты запугиваешь саму себя…
– Если бы ты знал, что я сделала по его воле…
Багров вздохнул. В единственном глазу его она прочитала сострадание…
Он знал, поняла Свеколт.
– Мы за это ответим после смерти. Бейбарсов не отнимет у нас ничего – потому что нельзя отнять дороже того, что внутри нас, а на души его власть пока не распространяется. Бейбарсов не отнимет, потому что ему нужны союзники. У него есть все, что ему нужно: величие, слава, жена, скоро будет дите и единоличный трон. Но без союзников он не сможет… Удержать трон – да, сможет. Но он Некрома, а Некрома мертв всегда. Проклятие Некрома – у них нет души…
– Разумеется… Тем более, что Бейбарсов, все же, сын Аиды.
Аида… Последняя из Плаховых, еще одной ветви царского рода… Мудрая была женщина; и сына, и мужа держала в ежовых руковицах – жаль только, что скончалась рано. А может, и помогли ей, кто теперь знает.
– Гремучая вышла смесь, – хмыкнул Багров.
– Все будет хорошо, – вдруг сказала Ирина, – скоро. Все будет хорошо. За мраком приходит свет… Даже самая страшная ночь сменяется рассветом; у принца скоро будет ребенок. Дитя – это жизнь… И оно принесет свет даже в такую темную душу, как и у него.
– Быть может, куда лучшим было бы возвести на трон дитя Бейбарсова… – прошептала Елена, – у него есть мать. Мать добрая… Умная.
– А у этой матери есть отец, который может стать похуже Глеба. От Бейбарсова мы хотя бы знаем, чего ожидать, – парировал Матвей, – так что не неси малодушных глупостей. Никто из присутствующих, – он оглядел супругов Некрома, – не слышал того, что ты только что сказала, Лена. Это ясно?
Свеколт кивнула.
– Мы будем сидеть тихо и спокойно в своих имениях. Мы будет делать то, что нам велел Бейбарсов. И будем счастливы – назло ему. Будем верными слугами престола, потому что один Некрома НИКОГДА не идет против другого. Ты поняла меня, Ленка? Вижу, что поняла. И надеюсь, ты не наделаешь глупостей в своей скорби…
Свеколт тяжело вздохнула. Еще бы… Тягаться с Бейбарсовым было высшей глупостью, на которую она только могла оказаться способной.
Злая ведьма Запада могла так ярко начать свое восхождение – но осталась с обрезанными крыльями. Она проиграла еще в начале игры.
– Все будет хорошо, – в который раз повторила Ирина, и мягко коснулась ее плеча, – верь в рассвет.
Гроттер сидела у камина и поглаживала пузо. За последние недели она, по собственному мнению, превратилась в шарик – Тантал только хмыкнул на это замечание, и посоветовал много и вкусно кушать.
Истерики и капризы закончились. Неконтролируемый жор прошел и сменился апатией; начала накатывать паника и страх скорой боли. Все женщины через это проходят – и Таня знала, что выживет, что боль забудется… Пугало осознание, что скоро она станет матерью. Что нужно будет нести ответственность. Что ее привычная жизнь подойдет к концу.
А если умрет Тантал, то станет и королевой.
Как же хорошо было в детстве, когда она являлась лишь дочерью повелителя Севера и десницы короля… Когда рядом был ее брат Ярояр. Когда можно было бегать босой, лазать по деревьям, ездить верхом. Когда разрешалось забывать про этикет и правила приличия…
Таня, Таня. Что с тобой стало, где та яркая зеленоглазая девчонка с заливистым смехом и искренней улыбкой?.. Волевая, языкастая, с буйным крутым нравом, упрямая, немного не от мира сего...
За что… Отец же знал все. Зачем он это сделал?
Затем, что хотел власти и влияния – а получил только статус для Ярояра. Ведь Лео тоже проиграл жестокому черноглазому мальчишке, презревшему все светлое, что только могло быть… Забывшему даже о собственном отце.
Вскочив, Таня направилась к королю. Они были нужны друг другу; одному был нужен любящий сын, другой – любящий муж… Один и тот же человек, который променял их на собственные амбиции. Который просто шел к цели…
Тантала она нашла в саду. Тот сидел на мягком троне у кустов черных роз; за этими цветами – символом его рода – он ухаживал сам. Потом эта обязанность перейдет и к Глебу…
– Как Вы себя чувствуете, Ваше Величество? – спросила она, останавливаясь рядом, – стало ли Вам легче?
– Если тебя это успокоит, то да, дитя мое, – ответил пожилой мужчина, – я могу сказать, что слаб, но сердце почти не болит. Но я не буду тебя успокаивать, несмотря на твое положение. Лекарь говорит о хорошем исходе болезни – и он врет. Многие из Некрома умирали примерно в моем возрасте именно от сердца.
– Ваше…
– Брось, Татьяна. Я прожил жизнь так, как хотел. Я возвысил свое королевство… я передал его в хорошие, способные руки, – голос Тантала дрогнул, – и умру спокойным. Все идет правильно, милая дочь.
Гроттер покачала головой.
– Татьяна, ты видишь мир слишком черным. Королевский двор для тебя – обитель мрака и ужаса… А ведь это не так. Твой муж для тебя – тиран, убийца и насильник; и не отрицай, я знаю обо всем, что происходит в замке… Я знаю своего сына. Я и сам никогда не был хорошим человеком, но видел свет в других людях. И в тебе он есть; и, быть может, если ты захочешь, то сможешь согреть им своего мужа. А согреешь его – поможешь стране. И себе. Даже короли хотят быть любимыми, дочь моя. Даже Глеб. Если ты захочешь, счастье между вами – зыбкое, темное, странное – может стать реальным. Все в твоих руках; я не просто так выбрал дочь Лео Гроттера…
– Ваше Величество, Вы слишком высоко меня цените.
– Я прожил куда дольше твоего.
– Ваше Величество, – вдруг сказала Таня, – мы с Вами давно не гуляли, а ведь нам обоим нужен свежий воздух. Не хотите ли… порыбачить? Меня без Вас никто не отпустит, а Вы – король…
Последние слова были уже произнесены шепотом, а на аккуратных губах ее сверкала лукавая улыбка.
Тантал хохотнул.
– Ну что ж… Пожалуй, я могу позволить нам это баловство, ведь, возможно, это мои последние дни…
– Ваше Величество!
– Ладно, ладно. Я ведь еще король, а не труп… Распорядись, и пойдем на пруд.
...– Глеб прибывает через три дня, Татьяна, в свои именины. Они не празднуются по его желанию – но ты обязана знать.
Комментарий к Часть 24. Злая ведьма Запада, параграф 2 История постепенно подходит к концу – до Нового года планирую закончить и заняться другими работами. Если у моих читателей есть вопросы, на которые им хотелось бы получить развернутые разъяснения – прошу сообщить, т.к. постепенно пишу финал. Завязки предыдущих глав и сюжетные дыры будут раскрыты в следующих главах. Они посвящены Леопольду, тов. Гломову, Арею, игре Глеба, отношениям в королевской семье, в т.ч. любовной линии.
Продолжение планируется объемное, ориентировочные сроки – 12-13 декабря.
====== Часть 25. ...Всего лишь мужчина... ======
Когда хлопнула дверь покоев, Гроттер благополучно отдыхала в ванной. Любимый супруг, наконец, прибыл… и прибыл раньше срока. Что ж, – она жена. Стесняться ей нечего… И бояться – пока что.
– С возвращением, Ваше Высочество, – меланхолично отозвалась Таня. Головы она даже не повернула – и так отлично знала, что он стоит в дверях.
Следовало… не сорваться на агрессию. Сегодня было нельзя.
– И я рад Вас видеть, дорогая жена, – хмыкнул принц.
Выдержав паузу, девушка равнодушно взглянула на супруга. Их глаза встретились – а потом черные очи Бейбарсова скользнули вниз, по ее обнаженной коже, всей в каплях воды. Остановились на тонкой ключице, затем – налившейся груди, на небольшом аккуратном животе… Коснулись стройных ног, небрежно закинутых на бортик ванны.
Гроттер прочитала в его глазах тоску и адский голод по женскому телу. Кажется, ты оказался верным мужем, Твое Высочество? Девушка мысленно усмехнулась. Быть может, настало время последовать советам Тантала, Свеколт… Склеповой? Пока такая возможность была… Пока она могла диктовать своим пузом что угодно и не бояться возмездия…
Спокойным, ненавязчивым движением, точно принимая более удобную позу, Таня чуть повела плечом и откинулась назад. Сделала вид, что поправляет ноги… На пол полилось несколько капель, на мгновение отвлекших внимание Бейбарсова – а когда он снова посмотрел на предмет воздыханий, то заметил, что изумрудные глаза стали еще ярче.
Волосы девушка не мыла; с некоторых пор она и так принимала ванну дважды в день – доктор прописал, и этот раз был уже вторым за сегодня. И потому жест с рыжей гривой получился особенно удачным…
Тонкие хрупкие плечи обнажились и сделали ее совершенно беззащитной. Таня заметила, что Бейбарсов сглотнул, и поставила еще один мысленный «плюсик».
Ты всего лишь мужчина, Бейбарсов. Всего лишь мужчина… Хоть и утверждаешь, что ты всесильный бесчувственный монарх – ты, прежде всего, мужчина.
Пожалуй, она, все же, сможет им управлять… Насколько это будет возможно. На сколько у нее хватит терпения и сил…
Боги, как бы ей хотелось сейчас оказаться в родном северном замке…
– Вы так и будете смотреть, или, все же, поможете встать? – чуть раздраженно поинтересовалась Татьяна.
Встать она спокойно могла бы и сама, но спектакль необходимо было сыграть тщательно.
– Что? – внимание мужчины вновь сосредоточилось на ее груди, и вопрос пришлось повторить, – да… Конечно.
Пройдя вглубь ванной комнаты, мужчина наклонился и просто поднял ее на руки.
– Вы намокли. Одежда может испортиться… – тем же бесцветным голосом заметила Таня, – поставьте на пол.
Пока Глеб выполнял и эту просьбу, как бы невзначай, в стремлении удержаться, она уцепилась за его плечо, а после – неожиданно проворно вывернулась из его рук (дав им скользнуть по всему интересующему), отошла к огромному зеркалу и принялась вытираться…
Если бы не скорое родоразрешение, он взял бы ее прямо в ванне, – прочитала Таня в глазах мужа, – или на этом мозаичном полу. Так, как любил брать: долго, грубо, бесцеремонно, демонстрируя, что она лишь его вещь.
...Капли текли по бархатной коже, и в голове мужчины возникали былые картины…
Она стоит перед ним на коленях, спиной. Его руки лежат на ее тонкой талии, касаются упругих ягодиц, снуют к аккуратной груди… Он откидывает роскошную непослушную гриву, и целует ее шею – а потом резко входит, вырывая из ее губ негромкий болезненный вскрик, и убыстряет и так быстрый и бешеный темп. Комната наполнена музыкой из стонов боли и невольного удовольствия – Глеб не строил иллюзий: жена его не любила, но… хотела. Иногда.
Темп становится еще интенсивнее. Музыка туманит сознание…
Кожа, пахнущая яблоками и медом.
Эта женщина – его жена, его полная собственность… Его самая дорогая и любимая игрушка, которой не нравятся его правила. Пусть не нравятся; она принадлежит ему.
Его зубы вонзаются в шею, оставляя метку. Она принадлежит ему – она должна помнить…
Закутавшись в свое огромное полотенце, девушка выскользнула в спальню – мрачно взглянув на стоявшую на карауле хихикнувшую Дусю и тайком показав ей кулак.
– Я все, можно убрать. И, если мой ночной перекус здесь, можешь быть свободна до утра, – произнесла Гроттер дежурную фразу.
Пупсикова кивнула. Таня забрала ее к себе сразу после несостоявшейся казни, и с тех пор девушка с готовностью прислуживала принцессе. Жалованье и времени резко стало больше, питание – вкуснее, а вот с болтливостью… А вот язык пришлось держать за зубами – Дусе очень хотелось жить, и жить хорошо. Разумеется, Таня с ней и не откровенничала, но всегда была мягка и любезна, и угощала фруктами… Служить ей было легко и приятно, и она обожала Гроттер.
Пупсикова прекрасно видела, что творится между супругами; прекрасно знала и то, чем грозят дурные слухи. И Дуся платила за жизнь брата, как могла – верным служением и своим языком, потому как иного у нее не было. В замке говорили, что несмотря на свою внешнюю холодность, принц добр и милосерден – но только по отношению к своей принцессе. Где это видано, чтобы сын короля сам жене еду таскал. Что любит ее больше жизни и носит на руках. Что вся его злоба связана с необходимостью заботы о королевстве…
