Текст книги "Русский Вид. Книга первая: Медведь. Барс (СИ)"
Автор книги: Регина Грез
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 12 страниц)
– Скажи, а где твой дом? Ты часто видишь в лесу другого мужчину, такого же как ты с Броком? Вы с ним общаетесь?
– Я живу в доме у озера, кстати не так далеко от твоего, странно, что мы не встретились, когда ты была одна. Я мог бы найти тебя раньше Брока, и сейчас ты была бы со мной.
В его серых глазах мелькнуло неподдельное сожаление, и Маша постаралась отогнать от себя мысли о подобном развитии сценария.
– А третий из нас – это Брис. В нем кровь Снежного Барса. Он сказал, что они его так и называли – Ирбис, да он переделал на Брис, когда стал свободен. Не хотел оставлять себе целиком их прозвища.
А мне нравится мое имя, знаешь, ведь это и правда имя волка из древней скандинавской мифологии. Хати – волк, преследующий Луну на ночном небосводе. Правда, по легенде он яростно хочет ее пожрать, да я-то не столь кровожаден. Я люблю Луну... Для меня она Светлая Богиня ночи. Я часто смотрю на нее в полнолуние и мечтаю... Ах, если бы она спустилась ко мне, я бы так ее обожал!
– Хати, твоя Луна обязательно сама когда-нибудь к тебе спуститься, если ты не допрыгнешь до нее раньше, – медленно проговорила Маша, во все глаза глядя на Волка.
Парень определенно нравился ей все больше и больше, но, все-таки не как Брок... Хотя теперь Маше стало понятно, отчего Медведь так боялся ее встречи с «Волчонком». Помимо обаятельной внешности, Хати, похоже, был интересным собеседником. А, что еще нужно женщине?
Вдруг Волк насторожился и прикрыв, глаза потянул носом воздух:
– Сюда едет машина! Неужто твой Медведь, наконец, проснулся? Пусть знает, что теперь он в долгу у «Волчонка».
– Мы тебе оба очень благодарны! Если честно, ты просто огромный взрослый Волчище, а уж никак не щенок. Брок и сам это знает, просто он вечно ворчит.
– Тогда, почему ты с ним? Я ведь тебе уже нравлюсь, правда?
Маша рассмеялась, на шажок отодвигаясь от него. Парень был откровенно горяч.
– Хати, жди свою Луну! Ей с тобой точно повезет.
– Как Броку повезло с тобой?
– О, я на это надеюсь!
– Тогда, я побежал! Мы еще увидимся... наверно.
– Подожди, разве ты не останешься? Не поговоришь с ними?
– Не хочу их видеть... Как-нибудь в другой раз.
– Хати, прибегай в лагерь, поболтаем... если получится, – неуверенно закончила Маша, уже отчетливо различая шум приближающегося джипа.
– Обязательно... береги своего «медвежонка», – крикнул Волк, скрываясь за стволами деревьев.
Глава 10.
Брок увидел свою Машу еще издалека: девушка стояла одна посреди проселочной дороги и махала кому-то, кто сейчас скрывался в лесу. Волны жгучей ревности затопили сердце мужчины. Наконец, зеленый «Хантер» остановился, и Коротков стремительно выскочил из машины. Брок бы, конечно, его обогнал, но вдруг обнаружил, что двери с его стороны заблокированы. Брок яростно рычал, выдирая еще одну ручку, а потом метнул свое большое тело через сиденье водителя к открытым передним дверям.
– Маш, ты как? – Коротков деловито оценивал ситуацию: девушка цела, хоть видны следы слез на бледном личике, «Фольксваген» Савельева разбит о дерево, самого водителя не видно.
– Он там, за машиной, ему очень помощь нужна, скорее его проверьте! Я вам все подробности потом..., – скороговоркой произнесла Маша.
– Ага..., – многозначительно кивнул Коротков, – ты своего... пока успокой, отведи лучше обратно к машине.
Маша повернулась навстречу подбегающему Броку и попыталась улыбнуться. Улыбка вышла вымученной и слабой. «Да, что же за день такой сегодня! Я, кажется, сейчас опять разревусь...» И Маша действительно разрыдалась, уткнувшись лицом в широкую грудь своего мужчины. А потом, почему-то вдруг стала нервно смеяться, обхватив Брока руками вокруг талии.
Брок крепко за плечи прижимал к себе девушку, поглаживая одной рукой ее каштановые волосы. Его пальцы вдруг нащупали в спутанных локонах Маши травинки и песок. Маша почувствовала, как тело Брока напряглось, и будто окаменело, а из его горла раздался низкий гортанный звук.
– Тише, тише, миленький все хорошо, – девушка погладила «Медведя» по спине, а потом подняла глаза, встречаясь с его пронизывающим взглядом.
– Что он тебе сделал? – с каким-то подозрительным спокойствием спросил Брок.
И Маша вдруг отчетливо поняла, что в этот момент в его голове проносятся варианты смерти Максима, смерти долгой и очень мучительной. Еще Маша поняла, что сейчас ни за что нельзя даже на миллиметр отодвигаться от Брока, отпускать его от себя, потому что тогда он просто подойдет к беспомощному Максу и тут же прикончит его.
– Да ничего не сделал, – попыталась так же спокойно ответить Маша, – Савельев свихнулся, хотел увезти меня в город, обманул, что Коротков нас ждет на КПП. Ехали на большой скорости, в дерево врезались, сам он весь переломан, лежит в крови – издали видела, я даже к нему не подходила, сидела, вас ждала.
– Все хорошо, правда. Я просто переволновалась, плакала, думала – когда же, наконец, ты хватишься меня и побежишь искать.
Брок глубоко вздохнул, чувствуя как сползает с души тревога за нее. Сейчас его любимая рядом, в его надежных руках и он больше не позволит ей исчезнуть. И тут же Брок почувствовал какой-то тонкий, вроде бы даже знакомый запах. Брок наклонился к Машиной шее, почти провел носом по ее плечу.
– Здесь был кто-то еще?
– Да..., – выдохнула Маша, – я хотела рассказать позже, а то опять будешь ворчать. Когда я тут одна сидела, прибежал Волк, вообще, его Хати зовут. Ну, мы поговорили немного, а заслышав вашу машину, он убежал. Вот и все.
– Все? – резко переспросил Брок, – а, почему у тебя волосы в земле?
– Слушайте, господин хороший! Хватит меня допрашивать! Я ударилась головой о двери машины, я кое-как их открыла, выпала на обочину, лежала какое-то время на земле, мне было очень-очень плохо, мне и сейчас плохо, а ты спрашиваешь всякую ерунду!
Маша оттолкнула Брока и, пошатываясь, пошла в сторону джипа Короткова, не сомневаясь, что мужчина последует за ней. Брок стоял на прежнем месте, внимательно изучая окрестности, прислушиваясь к взволнованным голосам Алекса и Ольги. «Похоже, этой твари повезло, что он без сознания, с каким бы удовольствием я его сейчас добил...»
– Дамир? Да, это Коротков! Слушай, у нас тут ЧП на объездной дороге в пяти километрах от «Норда». Возьми двоих ребят и «скорую»... Да, из особых фондов возьми. Нет, ничего такого... Водитель наш с дерева упал, поломался очень, сейчас у него шок, мы тут кое-что ему вкололи, но надо бы поспешить... Заберете его в город. Да, справимся сами, не нужно. Вас дождется Ольга, а мы возвращаемся на базу. Отбой!
«Странно», – думал Брок, – «на Маше вроде бы нет следов аварии, а этот гад еле жив, машина не могла ехать быстро по плохой дороге и повреждена при ударе слабо, только «нос» разбит, откуда же у водителя переломы?» Брок уже двинулся было в сторону Короткова, но услышал тихий Машин голос:
– Мне так страшно одной, пожалуйста, не ходи туда.
Пару мгновений Брок колебался, уж очень хотелось убедиться, что Максим действительно сильно пострадал, но желание вернуться к девушке победило. Вскоре к «Хантеру» подошел Коротков, молча сел за руль и завел машину. Через пару минут, сделав неловкий разворот на глинистых колеях, джип уже увозил Машу и Брока обратно на базу. Ольга осталась ждать людей, которые должны были забрать Максима.
Всю дорогу к лагерю Коротков был непривычно молчалив и хмур, частенько косился на девушку через стекло заднего вида. «Уж не думает ли он, что это я так отделала Савельева?» Брок совсем расслабился, бережно сжимая в своей большой руке горячую Машину ладошку. А вот Маше точно было о чем подумать...
– Алексей Викторович, пожалуйста, отвезите меня в мед. пункт сначала.
– Ты ранена, где у тебя болит? – тут же встрепенулся Брок.
– Голова болит, даже тошнит немного, а вдруг сотрясение... – пожаловалась Маша и ей даже не пришлось притворяться, чувствовала она себя и впрямь разбитой.
– Я крепко ударилась затылком, таблеточки какие-нибудь попрошу, да и так, пусть лучше доктор посмотрит.
Коротков снова бросил на Машу пристальный, изучающий взгляд. «Ой, что-то ты не договариваешь, девочка...»
Когда машина остановилась у главного корпуса, Короткову пришлось самому открывать двери для своих пассажиров, ручки изнутри были неудачно отломаны «Медведем».
– Я же не виноват, что они у вас хлипкие такие, – попробовал оправдаться Брок.
– Силушку девать некуда, так на спортивную площадку сходи, – посоветовал Коротков, – там куча современных снарядов, разведай, позанимайся, а то вдруг форму потеряешь, дома-то сидючи. Девушкам, кстати, нравятся спортивные мужчины.
Кажется, к начальнику вернулся обычный насмешливо-снисходительный тон, впрочем, для его возраста и статуса вполне даже и уместный.
– Кстати, сказать хотел... за кабанчика спасибо, жаркое на завтра намечается, на ужин заказал, приходите с Машей в столовую. Отметим... благополучное возвращение.
– Подумаю..., – нахмурившись, буркнул Брок, поднимаясь за Машей по ступенькам мед. корпуса. Но девушка вдруг остановилась перед дверью.
– Брок, я зайду одна. Это быстро. Пожалуйста, подожди меня здесь.
– Я с тобой, – упрямо сказал мужчина.
– Ты хочешь опять поссориться из-за ерунды? Я устала очень, Брок. Я хочу домой, в ванну, я кушать хочу и спать. И тебя тоже хочу, – понизив голос продолжила Маша, – уступи, пожалуйста. Я никуда отсюда не денусь, только возьму таблетки и выйду.
Не отрывая взгляда от Маши, Брок медленно вернулся к машине и девушка, с облегчением выдохнув, скользнула за двери одна. Надежда Петровна уже торопилась ей навстречу по маленькому коридору.
– Ой, Машенька, мне тут сказали, у вас случилось чего-то? Вы хотели уехать от нас?
– Недоразумение произошло, но сейчас все уже разрешилось. У меня времени немного, меня там ждут, – Маша неопределенно махнула головой в сторону улицы, – тут такая ситуация... Надежда Петровна, я кажется, беременна! Вы можете заказать для меня тест, но, только, чтобы Коротков не знал?
Женщина– медик ахнула, всплеснув руками.
– Машенька, какой же может быть срок?
– Самое начало еще... недели четыре-пять, должно быть.
– Ах!... так это вы здесь... с ним... как же вы так, Машенька?
– Вы можете заказать тест? – повторила свой вопрос Маша, начиная испытывать неприязнь к этой полноватой пожилой женщине, вдруг ставшей похожей на курицу-наседку.
– Могу, конечно! Привезут только дня через два-три, вместе с продуктами и другими заказами... И что же вы планируете, если все подтвердится?
– Как что? – удивилась девушка. – Дальше жить...
– Но ведь он... А, почему вы не предохранялись, вы же должны были понимать?
Маша тяжело вздохнула.
– В марте у меня был регресс, после операции цикл так и не установился, я думала, что не смогу забеременеть до первых нормальных «месячных». А, вообще-то, ...– вдруг устало призналась Маша, – ни о чем я не думала... голову, наверно, потеряла где-то... в лесу. Надежда Петровна, очень вас прошу, закажите тест, мне нужно знать наверняка! Я приду через три дня утром, перед завтраком. Никто больше знать не должен, могу я на вас положиться?
Женщина-медик понимающе закивала головой. В это самое время Брок нервно поглядывал на окна мед. корпуса, прислонившись спиной к джипу Короткова. Сам Алексей Викторович курил, стоя поодаль, замечая, как морщится Брок от запаха дыма.
– Привычка, кончено, пакостная. Я, бросил вообще-то, но день сегодня такой... суматошный, я бы сказал.
– Да, что же она так долго! – Броку вдруг захотелось ворваться за Машей внутрь здания и просто унести ее домой на руках.
– А меня вот больше волнует, кто же так Савельева – то отделал? Ведь живого места нет на парне... Очухается ли?
– Волчонок, должно быть, – процедил Брок сквозь стиснутые зубы.
– Кто, кто, говоришь? – сразу насторожился Коротков.
– Маша сказала, он выходил из леса к их машине, может это он...
– Ну, хоть Машу не тронул..., – начал было Коротков, – но, поймав яростный взгляд Брока, тут же умолк, хотя и не надолго:
– Теперь мне все ясно! Дело, похоже, было так: Маша поняла, что Максим ее увозит, стала ругаться с ним, машина заглохла, возможно, этот... Хати, кажется, его зовут, пробегал мимо, услышал ссору и решил вступиться за девушку. Но, что же так сильно калечить парня! Встряхнул бы его разок и все, ну, связал чем-то, если бы Максим дергаться стал. Э-эх, угораздило же принять сюда наркомана! Ну, мне за это ответит кое-кто там..., – Коротков многозначительно поднял вверх палец.
Брока вдруг передернуло, глаза его загорелись:
– Это я должен был ее защитить! Я должен был оказаться рядом! А, теперь этот наглый Волчонок будет думать, что имеет на нее какие-то права. Да пусть только попробует сунуться...
Коротков даже с некоторым скрытым удовольствием наблюдал за проявлением бурных эмоций «Медведя»:
– «Вот ведь как девка-то зацепила! А я уж было думал, ты из камня у нас. И пушкой тебя не прошибешь. Первое время готов был мне глотку вырвать при встрече, по-немецки на меня ругался, а тут надо же, чуть ли не плачется мне в жилетку, Машеньку у него могут увести... Как бы они все тут не передрались из-за нее! Еще что ли кого принять... Может, и Волк станет смирный...»
Двери мед. корпуса приоткрылись, показалась Маша. Брок тут же подался вперед, вопросительно заглядывая ей в глаза.
– Домой, только домой... – устало прошептала девушка, опираясь на руки своего мужчины.
Вернувшись, наконец в свой коттедж, Маша первым делом направилась в ванную комнату, совмещенную с туалетом.
– Брок, оставь меня хоть на пару минут, я же сейчас описаюсь просто, – бесцеремонно заявила Маша.
– Двери только не закрывай, я сам тебя буду мыть!
– Буду весьма признательна, Ваша светлость! Не могу дождаться!
Брок только бровью дернул, Маша порой его здорово удивляла. Он вернулся, когда девушка уже сидела в ванной и поливала из душа свои распущенные волосы. Взявшись ей помогать, Брок сразу же обратил внимание, что Маша не набирает полную ванну горячей воды, как делала обычно, а просто моется под теплыми струями, даже не заткнув отверстие слива. Для его Маши это было нехарактерно, но, ведь Брок не знал, о чем она сейчас думает.
«Греться мне теперь нельзя, могу навредить ребенку...» Мысль о том, что внутри нее живет крохотное существо, крепко связывающее ее с Броком, придавало особый смысл каждому мгновению. «Даже если этого и нет вовсе, если Хати ошибся, все-равно, ведь это могло бы случиться, и как приятно просто представлять, что у нас появиться маленький...».
Брок привычно нанес шампунь на ее волосы, аккуратно распределил пену по всей их длине, а затем тщательно промыл. Маша поморщилась, когда пальцы мужчины коснулись ее затылка:
– Ой, больно, шишка, наверно, будет!
– Что же врач сказал? – строго спросил Брок.
– Ничего страшного, до свадьбы заживет, – заверила Маша.
– Хорошо бы... до свадьбы – многозначительно пробормотал Брок и вдруг взорвался:
– Я очень надеюсь, что он не выживет! – Брок, похоже, вспомнил Максима, – а Хати о чем с тобой говорил?
– Сказал, что знает тебя, что видел нас вместе, про другого «вашего» рассказал – Брис его имя.
– В гости к себе не приглашал? – хмуро поинтересовался Брок.
– Нет. Это я его пригласила... к нам. Сказала, что у него тоже непременно появится любимая девушка, и они будут жить долго и счастливо, как мы с тобой.
Маша, улыбаясь, заглянула в потемневшие глаза Брока.
– Я люблю тебя! Я очень тебя люблю, и ты не должен в этом сомневаться. Никогда, слышишь? Ты – мой, а я – твоя. Я так хочу, и если ты тоже, то пусть так и будет.
Брок глухо застонал, опускаясь на колени возле ванны. Он взял в ладони Машино лицо, прижался губами к ее лбу.
– Я чуть с ума не сошел, когда понял, что тебя нет дома. Я так испугался, что тебя увезли далеко и мы не увидимся больше. Это самое страшное для меня теперь, Маша, – никогда тебя больше не видеть. Я думал, мне-то уже нечего бояться в этой жизни, а теперь мне страшно тебя потерять. Если ты вдруг исчезнешь, я просто умру здесь один! Хотя нет, нет... я буду искать тебя, буду бежать за тобой до последнего вздоха, буду биться за тебя до последней капли крови, потому что ты для меня – все! И если ты вдруг сама решишь от меня отказаться...
– Такого не будет! Даже не думай об этом, такого точно никогда не случится!
– Знаешь, я ведь даже почти поверил, что ты захотела уехать, что ты больше не хочешь со мной быть, и Коротков тебя отпустил.
– Ого! Ты впервые не назвал его Алексом! Это прогресс! – засмеялась Маша.
– Да хоть чертом, лишь бы помог тебя вернуть!
– Помой меня поскорее и унеси в спальню, – тихо попросила Маша, – так устала сегодня...
Теплая вода очищала, дарила желанную свежесть. Мягкая пена геля с эфирными маслами иланг-иланг и пачули успокаивала. Маша расслабилась под осторожными прикосновениями мужчины, закрыла глаза и, запрокинув голову вверх, улыбалась больше сама себе, чем Броку. А тот очень внимательно исследовал тело девушки: плечи, руки, запястья... спину, бедра. Брок боялся найти хоть малейший синяк, даже крохотную ссадинку – свидетельство того, что любимой было больно, что кто-то посмел обращаться грубо с ней. Маша казалась Броку такой нежной и ранимой, что даже мысль о том, что могло бы произойти с ней в лесу сегодня, вызывала бешеное желание кого-нибудь растерзать. Жаль, очень жаль, что у него не получилось добраться до водителя раньше... Брок остановил пытливый взгляд на блаженном выражении Машиного лица, на ее таинственной улыбке и закрытых глазах:
– Интересно, о чем ты сейчас думаешь? Или даже о ком?
– Я думаю о нас, о том, что мы вместе, и я этому рада.
Машины слова звучали вполне искренне, и Брок немного успокоился. Он завернул мокрые волосы девушки в полотенце, подал еще одно, чтобы высушить ее тело.
– Наверно, возьму фен с собой наверх..., – рассуждала Маша.
Брок молча снял фен с крючка, и вручил ей в руки, а потом поднял девушку и понес по лестнице на второй этаж дома. Там, наверху было их заветное гнездышко, их широкая постель, на которой многое можно делать вместе. Сейчас Маша сидела на кровати голышом в позе буддийского монаха: на пятках, колени вместе, спина прямая. Маша только поворачивала голову из стороны в сторону и руками расправляла волосы, чтобы Броку удобнее было высушивать их теплыми струями воздуха.
– Ты похожа на русалку, – отчего-то вздохнул Брок.
– Хвоста вот только нет, – усмехнулась Маша.
– Не надо... хвоста...
Брок снова глубоко вздохнул:
– Я сейчас схожу быстренько помоюсь и вернусь к тебе, только не исчезай!
– Обещаю...
Брок выключил фен, откинул пряди волос с плеча девушки и горячо поцеловал в изгиб шеи, потом стал целовать еще и еще, спускаясь по руке ниже...
– Уже возвращайся скорее, – промурлыкала Маша, заглядывая в глаза своему мужчине, – я очень соскучилась...
В эту ночь они особенно нежно любили друг друга, словно обретя заново после долгой разлуки.
Глава 11.
Прошло три дня. На четвертые сутки Маша еще к восьми утра сбежала, якобы на завтрак, оставив Брока досыпать после ночной прогулки. Кажется, ее «Медведь» добрую половину ночи караулил вокруг дома, не покажется ли Волчонок. Но, Маша даже не заглянула в столовую, сразу же направившись в мед. корпус.
Увидев две заветные полоски на тесте, Маша замерла. Она была готова к этому, заранее настроилась на такой вот результат, но реальность всегда ощущается острее, как ее не прогнозируй. И сейчас, держа в руках тонкую полосочку картона с проявившимися реагентами, как подтверждение своей беременности, Маша испытывала множество различных эмоций, даже взаимоисключающих друг друга: радость и надежду, страх и растерянность. В дверь маленького туалета тревожно постучали.
– Мария, у вас все хорошо?
– Да, Надежда Петровна... более чем.
Врач-терапевт Василевская молитвенно сложила на груди пухлые ладошки.
– Машенька, ведь решать только тебе. Никто тебя заставить не может.
– Вы о чем сейчас?
– Ты ведь сама должна понимать, какой это риск... Я могу дать тебе препарат...
– Вы о каком риске говорите?
– Ну, ты ведь кое-что знаешь об этом своем.... Коротков говорил, тебе, что их генетика отличается от обычной человеческой.
– Я знаю, но, похоже не все. Может, вы расскажете?
Надежда Петровна испуганно замахала руками:
– Маша, милая, я сама только крохи... Будто бы им «подсадили» звериные гены в какой-то иностранной лаборатории. И еще я слышала совершенно случайно, – голос женщины понизился до зловещего шепота, – твой Брок гораздо старше на самом деле... ему уже около ста лет!
Маша нервно рассмеялась:
– Он, что, по-вашему, вампир? Его случайно никто не укусил там, в этой иностранной лаборатории? А, может теперь и я стану бессмертной? Прямо, как в фильме «Сумерки»... Вот, у нас будет семейка! Может, и про нас когда– нибудь снимут сагу? Прославимся на весь мир!
– Маша, все очень серьезно! Речь о вас и ребенке...
– А, что может угрожать ребенку? Брок – человек!
– Изменения вполне могут передаться потомкам второго поколения. Результат вообще непредсказуем!
Маша замерла, припомнив древние опыты одного любопытного монаха с горошком – белые и розовые цветы... гибриды первого поколения... наследственные признаки...
– Лишь бы малыш был здоров, кто он будет, мне не важно. Пусть даже родится настоящий медвежонок, раз его отец считает себя Медведем.
– Машенька, вы с ума сошли! Это большая ответственность...
– К счастью мне уже почти тридцать лет. Я взрослая девочка. Могу все решать сама. Я выношу и рожу того, кто во мне зародился. Это будет дитя мое и Брока. А если он его вдруг не примет – только мое дитя!
Маша даже представить не могла, как воспримет Брок известие о ее беременности.
– Короткову будем сообщать? Только, если вы решились окончательно оставить... это. Я абсолютно серьезно предлагаю вам помощь, я достану специальные средства. Маша, мне жаль вас, вы молодая, симпатичная девушка, у вас все еще впереди. Зачем вам такие проблемы? Ради чего? Избавьтесь поскорее от... этого. Уезжайте отсюда поскорее, Маша. Вы совершенно правильно хотели уехать, но вам, кажется, помешали.
Маше вдруг ощутила эффект дежавю. Ей уже когда-то говорили, что ребенка надо уничтожить, убрать, отказаться от него. И тогда Маша испугалась, поверила на миг, что он и, правда, не нужен. А, что сейчас? Может, судьба испытывает ее, одновременно, предлагая второй шанс?
– Вы ведь не только своим здоровьем рискуете, – не унималась Надежда Петровна, – так ведь еще неизвестно, каким он будет, этот ваш ... ребенок, а, если изменения окажутся, и правда, слишком в сторону... э-э-э...
– В звериную сторону, вы хотите сказать? – язвительно продолжила Маша. – Вы думаете, я шутила, говоря, о медвежонке? Ничего, пусть даже и так. Держат люди дома обезьянок и хомячков. А у нас будет свой родной медвежонок!
Маша чувствовала, что находится на грани истерики. Видимо, поняв это, женщина понизила голос:
– А если родится ни то, ни се...
– Да, вот это и впрямь, самый страшный вариант! – в тон ей согласилась Маша. И нарочито грубо расхохоталась:
– Родила царица в ночь, не то сына, не то дочь, не мышонка, не лягушку, а неведому зверушку... Ничего! Я справлюсь! Я со всем справлюсь, я сильная! Даже если буду одна, я больше ничего не боюсь. Тот, кто родится, все-равно будет уникальным, единственным и неповторимым... моим и Брока. И даже, если Брок вдруг откажется... хотя, с чего бы это ему вдруг отказываться от своей-то крови? В лесу будем жить, как Агафья Лыкова... Брок сделает нам подходящую берлогу, и мы будем жить втроем, и будем непременно счастливы.
Маша всхлипнула, сдерживая слезы. Реветь перед Надеждой Петровной ей было нельзя, но девушка вдруг вспомнила свою знакомую Елену, женщину из квартиры этажом выше. Маша встречала ее во дворе, на детской площадке у дома. Как-то разговорились случайно, потом здоровались при встрече, перекидываясь парой фраз. У Елены была пятилетняя дочка с диагнозом – аутизм. Девочка абсолютно не реагировала на окружающих, монотонно выполняла однообразные действия с игрушками, пересыпала песок из одного ведерка в другой, выстраивала в ряды фигурки животных или машинки.
Милана не откликалась на свое имя, не подходила на зов матери. Она жила в своем особенном мирке, не замечая никого вокруг. Маша с содроганием представила подобное дитя на своих руках и тут же тряхнула головой, отгоняя печальные образы.
– Если будет так, значит, суждено! Я буду любить его, я буду с ним разговаривать, я никогда не пожалею, что он у меня есть. Даже у здоровых родителей рождаются детки с отклонениями в развитии, а у меня есть большой шанс родить обычного нормального ребенка.
– Значит, придется поставить в известность Алексея Викторовича? Вы не передумаете, Машенька? – со страдальческим выражением, спросила медик.
– Говорите Короткову! Я уже все решила для себя! – твердо сказала Маша, стоя у дверей.
Домой Маша шла медленно, стараясь успокоиться и высушить слезы. Не хотелось, чтобы Брок видел ее зареванной, еще подумает что-нибудь совсем плохое. А разве им есть о чем горевать? Высокую фигуру Брока девушка заметила издалека – он стоял у лиственницы, сложив руки на груди, глядя в сторону приближающейся Маши. «Еще ведь ругаться начнет, что я задержалась...» Брок вдруг резким взмахом опустил руки и быстро пошел ей навстречу.
– Что произошло? Кто наговорил тебе гадостей?
– С чего же ты взял?
– Да, на тебе лица нет, Маша, расскажи мне все сразу! Это Алекс? Он обо мне что-то рассказывал?
– Брок, – девушка собралась с мыслями и решительно посмотрела ему в глаза, – у меня хорошие новости. Так получилось, что я жду ребенка, а ты станешь папой.
– Это как? – Брок задумчиво потер пальцами переносицу. – Ты ведь не говорила раньше, что у тебя есть дети, почему? Он приедет сюда и будет жить с нами? Ну, конечно, как же еще... Это девочка или мальчик? Да, хотя, какая разница! Я буду любить его, как тебя! Или ее...
Брок вдруг широко улыбнулся.
– Ты рада, что он приедет? Ты не хотела его привозить, пока не убедишься, что здесь безопасно, да? А, теперь ты в этом уверена?
Затаив дыхание, Маша слушала Брока. На глаза наворачивались слезы, он и впрямь решил, что речь идет о Машином ребенке из города. Брок готов принять ради нее даже чужого ребенка. Это известие придало сил.
– Ты меня немножко не так понял..., – осторожно начала Маша, разглаживая футболку на груди мужчины, – ребенка пока еще нет, хотя он и есть, конечно. Я беременна, Брок. Уже больше месяца... У нас с тобой будет ребенок. Твой и мой.
– Правда? – тихо переспросил мужчина.
Маша только кивнула, стараясь не разреветься. Брок приподнял ее подбородок, заглядывая в глаза.
– Тогда почему же ты плачешь? Ты расстроена? Ты не хотела, чтобы у нас все так получилось? Из-за меня, да?
– Я даже не думала об этом, хотя должна была. Нам следовало немного подождать, все получается слишком быстро.
– Это я виноват, да?
Маша даже рассмеялась.
– Ну, что ты... мы ведь оба в этом участвовали, и это вовсе не преступление – сделать ребенка.
Брок вдруг помрачнел, голос его стал жестким:
– И что теперь? Они собираются забрать тебя, что-то с тобой делать, увезти, изучать... Я не позволю причинить тебе вред. Им сначала придется меня убить!
– Никто меня не увезет! Я останусь с тобой, здесь. Это мой ребенок, ну, наш, мы сами решим как лучше... Брок, ты действительно рад?
– Конечно! Еще бы мне не радоваться! Маша, это же подарок, это значит, ты всегда будешь со мной! И я тебе буду нужен.
Маша с грустной улыбкой покачала головой.
– Дети ведь не гарантия семейного счастья.
– Стой! Подожди... ты расстроена, ты сомневаешься в чем-то? Ты жалеешь?
– Нет, нет, я тоже очень хочу, чтобы у нас появился маленький. Раз, мы оба хотим этого, все непременно будет хорошо.
Глаза Брока засияли, он обнял Машу, бережно прижимая к себе.
– Я люблю тебя! Ты даже не представляешь, как сильно я тебя люблю. Я даже не мог надеяться, я и не мечтал о таком счастье. Я ничем это не заслужил. Тебя и ребенка... самое лучшее, что могло случиться со мной.
Маша тихо плакала. Этот большой мужчина и сам был похож на ребенка. А то, что такие обычные, естественные вещи, как дом, семья, дети, казались ему недоступны, требовали какого-то высокого соответствия, заставили больно сжиматься Машино сердце.
– У него все будет хорошо, правда? Я имею ввиду нашего малыша...
Это был самый непростой вопрос.
– Никто не знает заранее, Брок. Может случиться все, что угодно. Он даже может родиться не совсем обычным человеком. И даже не таким, как ты.
Брок замер, крепче сжимая Машины плечи.
– Ты боишься? Тебя это тревожит? Это может как-то плохо сказаться на тебе? Маша, ты для меня важнее. Ты – главное! И если это может нанести тебе какой-то вред, то нужно... лучше...
– Убить его пока он такой маленький, да? Ты это хотел сказать?
Маша отшатнулась от Брока и сжала кулачки. Брок почти в ужасе замотал головой:
– Нет, нет, как ты могла подумать...
– А я бы хотела услышать от тебя другое, что тебе не важно, какой будет ребенок, что ты готов принять своего малыша любым.
– Я готов, Маша, но я беспокоюсь о тебе!
– Напрасно... Я хочу, чтобы тот, кто сейчас у меня внутри увидел солнце и этот лес, увидел наши лица, наши улыбки. Мы зачали его с любовью, с желанием, хотя и не думали о нем. Он должен быть счастлив априори, и я все сделаю, чтобы он был счастлив.
Брок опустился на колени, приподнял Машину рубашку и стал целовать ее гладенький животик.
– Ласточка моя ясная, мое солнышко, мой цветочек, моя крошечка...
– Брок, там может быть мальчик! – растерянно и смущенно прошептала Маша.
– Нет, там девочка, я уверен. Она будет похожа на тебя. Уж лучше на тебя...
Тут Маша не выдержала и разрыдалась во весь голос. Брок быстро поднялся, подхватил ее на руки и занес в дом.
– Маша, только скажи, что мне сделать для тебя? Что тебе сейчас нужно? Чего ты хочешь?
– Брок, подожди, я сейчас успокоюсь, я стала нервная какая-то, это неправильно. Для паники нет никаких причин. Нужно радоваться, а я реву. Я, кажется, кушать хочу и даже очень. Мяса хочу... жареного. Шашлыков... И еще сгущенки... И сметаны холодненькой... побольше.
Маша рассмеялась сквозь слезы.
– Брок, тебе придется меня терпеть. Говорят, женщины меняются в это время. Настроение, внешность. Я могу начать вести себя отвратительно, могу ворчать на тебя по пустякам, даже прогонять... ненадолго, конечно. Ты меня простишь?
Брок кивнул и уже собрался выходить из комнаты.
– Ты куда? – немедленно поинтересовалась Маша, встречая его удивленный взгляд.
– Мяса достану из «морозилки», ты же просила...
– Лучше иди ко мне, я кажется уже передумала и теперь хочу совсем другого... для начала. Даже странно, как сильно я этого хочу.
Маша смотрела на него внимательным заинтересованным взглядам, покусывая припухшие от недавних слез губы. Брок медленно вернулся к кровати, надеясь, что правильно понял девушку. Маша редко была инициатором их любовных игр. «Если беременность поможет ей желать меня сильнее, то ожидание ребенка будет самое прекрасное для меня время...». Но, их взаимное влечение друг к другу нарушил торопливый стук в дверь. Брок рыкнул раздраженно и пошел открывать, Маша кинулась следом, опасаясь как бы нежданному гостю не влетело. На крыльце оказался взволнованный Коротков. Он, видимо, очень спешил, и сейчас вытирал платком раскрасневшееся лицо.
