Текст книги "Русский Вид. Книга первая: Медведь. Барс (СИ)"

Автор книги: Регина Грез

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 12 страниц)

Маша вдруг вспомнила прочитанную еще в детстве книгу Марии Глушко «Мадонна с пайковым хлебом». В памяти тотчас встали тонкие серые листы роман-газеты, что когда-то выписывала мама. На обложке нарисована худенькая девочка-женщина с запеленутым в байковое одеяло младенцем на руках. «Она смогла родить и поднять на ноги своего сына в суровое военное время, одна... хотя нашлись люди, что делились последним кусочком хлеба. Неужели же я не смогу?»

Маша прижала ладони к своему еще ровному, гладкому животу:

– Только, почему же я тебя совсем не чувствую, маленький? Лишь слабость и тошноту, а внутри ничего. Как будто ничего нет... разве так и должно быть?

На следующий день Маше позвонили из женской консультации, где она стояла на учете по беременности:

– Мария Русанова? Вы пропустили день своей записи. Можете приехать сегодня к четырем. Надо ответственней относиться к своему здоровью. Вы теперь не одна.

В затемненном кабинете УЗИ-диагностики пожилая женщина – врач долго водила белой липкой трубкой внизу Машиного живота, в то же время разглядывая образы на мониторе:

– Да... девушка... странно. Может, вы что-то со сроками путаете? Нет... Размеры-то соответствуют, только вот сердцебиение очень слабое. Хотя, на этом сроке сердечко должно уже хорошо прослушиваться.

– Что-то не так? – забеспокоилась Маша.

– Давайте-ка мы с вами еще недельку подождем, тогда уже будет ясно.

– Но, что с ребеночком? Скажите же мне сейчас!

Женщина сняла очки и, вздыхая, принялась тщательно протирать их платочком.

– Мне бы не хотелось вас сразу расстраивать, но, похоже, у вас, девушка, регресс – замершая беременность.

– А с ребеночком-то что? – Маша салфеткой вытерла с живота гель и, застегнув джинсы, села на кушетку перед врачом.

– Так о том и речь, что эмбрион прекратил расти. Как бы вам сказать понятней... остановился в своем развитии, проще говоря – замер.

– Но, почему это произошло?

– Ой, моя милая... Стрессы, плохая экология, да просто генетический сбой. Сейчас это часто стали диагностировать. Я сама почти каждую неделю наблюдаю такой случай.

– Это я в чем-то виновата? – побелевшими губами прошептала Маша.

– Девушка, вам нехорошо? Может, нашатыря дать? Вашей вины тут вовсе нет, возможно, с зародышем изначально было что-то не так. Нарушение эмбриогенеза. Естественный отбор. Вот, в мою молодость вообще не проводилась диагностика на таких ранних сроках. И замершие беременности заканчивались самопроизвольным выкидышем. Вы постарайтесь как можно спокойнее провести эту неделю и во вторник приходите снова. Тогда я точно скажу вам, что будет дальше. Есть небольшая надежда... Больше гуляйте в парке, пейте соки, не нервничайте.

Через неделю новое обследование подтвердило печальный диагноз. Маша сдала все необходимые анализы, ей сразу назначили дату операции по удалению нежизнеспособного эмбриона.

Уже начался апрель, Маша пешком шла из женской консультации несколько кварталов напрямик до привычной Севастопольской. Снег стремительно чернел, таял, оставляя лужи на оголившемся асфальте, светило настоящее весеннее солнце. Маша шмыгала носом, смаргивая с глаз неудержимые слезы. «Аборт! Аборт!», – колоколом бухало в голове. И вдруг шальная мысль: «А, если, они ошиблись? Вдруг, моя кроха жива?» Два последующих дня Маша, как сумасшедшая, бегала по частным медицинским клиникам, потратила почти все свои сбережения, но все новые врачи подтверждали регресс. И тогда Машу охватило отчаяние и невыносимое чувство вины.

– «Я его убила своими мыслями! Я сказала, что он никому не нужен, и он перестал жить! Я одна во всем виновата...»

Маше казалась, что она летит в бездонную, черную пропасть. Растравляя свою рану, девушка нарочно искала в Интернете картинки и фото с изображением 8-недельного зародыша. Не сдерживая рыданий, Маша пристально разглядывала крохотные «ручки» и «ножки», большую опущенную головку, проявляющееся «личико». Маша представляла, что внутри ее тоже находится подобное крохотное существо, вот только сердечко его уже не бьется. И все силы Машиного здорового тела, вся ее чистая кровь, весь задуманный природой комплекс женских гормонов, все ее вдруг проснувшееся материнство не в силах воскресить это крохотное беззащитное существо, заставить его расти и развиваться. И ничего нельзя изменить, как нельзя вернуть Вадима...

Маша почти перестала есть, вообще не выходила из дома, равнодушно встречала Татьяну, которая регулярно проведывала подругу, стараясь поддержать ее. Однако, те три дня, что Маша провела в больничной палате немного подбодрили девушку. Рядом находилось еще несколько молодых женщин с таким же диагнозом. Маша слушала их грустные истории и, разделяя чужое горе, немного забывала о своем.

В середине мая девушка, наконец, вышла на работу. И на второй день Машу вызвали в кабинет директора школы:

– Вы ведь изначально были в курсе, что занимаете место учительницы, находящейся в отпуске по уходу за ребенком. Сейчас Ольга Николаевна уже готова приступить к работе в нашем летнем лагере, а с сентября мы обязаны вернуть ее часы и классное руководство. Ваш трудовой контракт мы продлить не можем. Сожалею, Мария Васильевна, но вынуждена просить вас писать заявление об уходе. Конечно, можно по собственному желанию. Вам остается доработать стандартные две недели. Вы неплохой специалист, думаю легко найдете новое место.

Вскоре Маша равнодушно оформила необходимые документы, выслушала сочувственные реплики коллег, передала свой кабинет завучу и простилась со школой, где два года вела уроки биологии. Маша любила свою работу, но с тайной болью осознавала, что ей не хватает твердости характера для поддержания железной дисциплины в большом шумном классе.

– Ты слишком мягкая, да и голосок у тебя тихий, да вежливый. С ними же по-доброму нельзя, они только крик и понимают, – поучала ее «химичка» Светлана Игоревна. – Вот как рявкнешь на них, так сразу и порядок. А ты глазками хлопаешь, как овца перед волчатами. Ты позволила им на шею сесть, разболтала класс! Долго так не продержишься, или сама сбежишь или тебя съедят.

«Даже не съели, – грустно усмехнулась Маша, – пожевали и выплюнули. Правильно, если я оказалась не рыба, ни мясо...»

Закончив последний рабочий день, Маша вернулась в пустую квартиру Вадима и принялась укладывать свои вещи в две большие сумки. Ей отчаянно хотелось найти себе побольше дел, чтобы занять руки. Маша тщательно перемыла посуду, навела идеальную чистоту во всей квартире, которую она когда-то называла своей «золотой клеточкой», где она мечтала создать семью, родить детей любимому мужу. Не получилось... Еще немного и ей предстоит закрыть эти двери и уйти. А, может, и правда уйти? Насовсем... навсегда. Маша подводила грустный итог своих двадцати семи лет: ни дома, ни семьи, ни детей, ни работы. Пустота и одиночество. У мамы есть Ванька и дядя Слава. Маша давно «отрезанный ломоть» для них. «Как же это все вдруг разом на меня навалилось! А, может, и правда...?»

Маша почувствовала странное возбуждение, когда щедрое воображение услужливо нарисовало ей несколько наиболее простых вариантов. Например, купить в разных аптеках побольше снотворных, дома затолкать в рот сразу все таблетки и запить водой. Потом забраться под одеяло и приготовиться ко Встрече. Маша реально представила все свои действия по осуществлению этого плана. Шаг за шагом. Ее начала бить нервная дрожь. Маша обхватила себя руками и принялась быстро ходить по комнате кругами.

– «И что же я скажу свои предкам, если встречу их там? Струсила, с поля боя сбежала, испугалась первой беды? Да кому здесь нужен такой жалкий, никчемный человечишко? Даже Вадим всегда говорил, что я не умею пробиваться в жизни. Не умею кусаться и двигать локтями, вечно избегаю конфликтов, не могу постоять за себя. Слишком слабая, слишком неприспособленная к этому миру. Слишком ненужная... А что, если я и правда, совсем не нужная? Неужели, тогда мама напрасно носила меня под сердцем все девять месяцев, напрасно родила? Все это зря, и я только мусор эволюции, неспособный принести потомство, продолжить род? Мертвая смоковница... Но зачем-то и смоковница проросла когда-то, зачем-то вообще была... Разве, лишь для того, чтобы о ней иносказательно могли написать в Библии? Может, у Бога есть серьезные планы и на мой счет? Оба прадеда мои погибли в расцвете лет на страшной войне, чтобы я смогла когда-то родиться в свободной стране. Что я скажу им, если вдруг увижу ТАМ?»

Еще с детства у Маши было довольно четкое своеобразное представление о загробном мире. Она категорически отказывалась верить в свое полное небытие. Перечитав массу религиозной и, более или менее, эзотерической литературы, сопоставляя полученную информацию со своими личными ощущениями, Маша твердо знала – Бог есть. А, смерти, в виде полного исчезновения личности, как раз-то и нет, а, как пишет любимая Машей создательница «Волкодава» Мария Семенова: «есть несчитанные миры и вечная Жизнь, рождающая сама себя без конца». А Бог, в которого верила Маша, был и вовсе похож на библейского Саваофа.

Машин Бог был, конечно, Великий и Могущественный, но вместе с тем и бесконечно Добрый. Обычно, он решал задачи Вселенского масштаба, и был невероятно далек от проблем девушки, как Маша была далека от проблем муравья, например. И Маша не обижалась, понемногу воспитывая в себе крепкий фатализм, который и должен был сейчас помочь ей жить дальше. В эту ночь Маша впервые за последние месяцы, наконец, выспалась, а утром привела себя в порядок и отправилась в Центр Занятости, попросту на Биржу Труда.

Глава 2

– Вакансий учителя биологии сейчас нет, возможно, через месяц что-то появится. Мы внесем вас в базу. Ну, вот, требуется менеджер в частную компанию по продаже канцелярских товаров. Это вам может подойти...

– Понимаете, я хочу делать что-то реально полезное людям. У меня нет семьи, детей, я не привязана к городу. Я готова быть волонтером, уехать за тридевять земель, в любую точку планеты. Я хочу кому-то помогать!

Молоденькая худощавая девица оторвала взгляд от экрана и удивленно уставилась на Машу.

– Я не хочу сидеть в офисе, не хочу продавать обувь и разносить почту! Будь у меня медицинское образование, я бы поехала мед. работником в зону боевых действий...

«Господи, что я говорю, зачем так кричу, она решит, что я сумасшедшая...». В кабинете повисла неловкая тишина. Маша поднялась со стула, собираясь уходить, но сотрудница Центра ее остановила.

– Ну, раз вы не против длительных командировок и хотели бы работать волонтером... У нас есть запрос от Благотворительного Фонда «Норд» по Заказнику «Северный». Это в Сорокинском районе, недалеко от Ишима. Туда требуются коммуникабельный стрессоустойчивый сотрудник женского пола, до тридцати лет. Образование не ниже среднего, желательно педагогическое или эколог.

– Я согласна, что же вы сразу не сказали!

– Но вы же еще все условия не знаете! Может, вам и не подойдет? Зарплата, конечно, небольшая, от пятнадцати тысяч рублей, но, зато, бесплатное питание и проживание..., – девушка замялась, – нюанс в том, что вам придется жить в Заказнике. Контракт может быть заключен на срок не менее года. Понимаете, вам нельзя будет покидать территорию без особого разрешения. Там, кажется, даже нет Интернета и сотовой связи. Глухой лес.

– Я согласна, – выдохнула Маша, почти обреченно.

– Тогда вот вам анкета, заполните в коридоре и занесете мне, я отправлю работодателю. Если вы им подойдете, с вами свяжутся и пригласят на собеседование.

Девушка-специалист ободряюще улыбнулась.К некоторому удивлению Маши, ей позвонили уже к вечеру. А на следующий день девушка сидела в маленьком кабинете старинного трехэтажного особнячка в исторической части города. Невысокий пожилой мужчина с доброжелательной улыбкой рассматривал девушку через стол, заваленный бумагами.

– Коротков Алексей Викторович – директор оздоровительного комплекса «Норд». А, вы – Мария Васильевна Русанова, правильно?

Маша утвердительно кивнула, пытаясь успокоить разгулявшееся сердце.

– А, вы уверены, Машенька, что не захотите сбежать уже через неделю из нашей «тьмутаракани»? Вы девушка молодая, интересная, не скучно ли вам будет после городской-то жизни?

– Я родилась в маленькой деревне, все детство мое прошло у леса. Но, правда, мне не сказали в чем конкретно будет заключаться моя работа. Смогу ли я соответствовать вашим требованиям?

– Позвольте-ка уточнить, на какой кафедре вы проходили специализацию, Мария?

– Кафедра генетики и цитологии.

– Прекрасно, прекрасно, Мария Васильевна!

– Так, что касается обязанностей...

– О, ничего сверхсложного! Я вас заверяю. Однако работа требует такта и понимания ситуации. Дело в том, что на территории Заказника сейчас располагается небольшой санаторий, где проходят реабилитацию несколько россиян, которых еще в юности вывезли за пределы нашей страны и удерживали в крайне жестоких условиях.

Коротков пристально вглядывался в Машу, ожидая реакции на свои слова.

– И... что от меня требуется?

Голос Алексея Викторовича стал вкрадчивым, мужчина чуть наклонился над столом, опираясь на сложенные, как у примерного ученика, руки.

– Понимаете, Маша, эти... хм... люди совершенно утратили доверие к окружающим. Они предпочитают держаться поодиночке и наблюдать. И наша с вами цель показать им, что мир все-таки дружелюбен, что никто больше не собирается их обижать, что они в полнейшей безопасности. Тогда, возможно, эти... гм... граждане пойдут на контакт, смогут снова общаться и вольются в общество как его полноценные члены.

Окончив монолог, Коротков удовлетворенно откинулся на кресле, шумно потирая ладони.

– Вы со мной прямо как с ребенком разговариваете, – улыбнулась Маша, – но, я ведь не психолог, не врач, что я-то конкретно должна буду делать?

– О, – замахал руками Коротков, – они достаточно насмотрелись на врачей, скажу вам прямо, они их просто ненавидят. Рядом, как раз, должны быть обычные люди. Возможно, тоже побывавшие в непростых жизненных ситуациях.

«Что он знает обо мне, разве я указывала в той подробной анкете какие-то обстоятельства своих последних месяцев?» – забеспокоилась Маша.

– Ну-с, Мария, если у вас нет больше вопросов, ознакомьтесь пока с этими документами и, если все вас устраивает, подпишите там, где указано. Да-а-а... еще... – Коротков устало потер лоб, будто что-то припомнив.

– Дело это под контролем особого ведомства, вам нужно будет также подписать договор о неразглашении основных аспектов вашей будущей деятельности. Так, ваши родственники и друзья будут полагать, что вы находитесь в длительной командировке по изучению флоры юга Тюменской области. Сбор гербариев, наблюдения за жучками... Ваша квалификация это позволяет. Также хочу добавить, что заработная плата ваша будет составлять несколько большую сумму, чем озвученная вам в Центре Занятости. Видите ли, сразу мы не хотели это афишировать – нам нужны альтруисты, а не стяжатели. Но, тех, кто с нами работает и предан делу, мы умеем достойно вознаграждать.

– А что это за Благотворительный фонд «Норд»? Кто будет моим непосредственным руководителем? Вы?

Словно не расслышав вопрос, Алексей Викторович с озабоченным видом уставился на экран своего ноутбука.

– Читайте бумаги, Маша! Там расписаны все подробности в мельчайших деталях. Ставьте подписи, где нужно. Один экземпляр договора можете оставить себе... если он вам нужен. Через неделю за вами придет машина, вы пока на Севастопольской обитаете? Ну, и отлично. Вещи пока собирайте...

– На год? – неуверенно пробормотала Маша.

– Ну, не так уж глобально, – вскинул кустистые рыжеватые брови Коротков, – у нас неплохая логистика, впрочем, учитывая минусы дорог... Все необходимое вам могут доставить на базу: одежда, книги, косметика. Вам привезут все, что закажете.

«Зачем мне косметика-то в лесу? – усмехнулась про себя Маша, – я и в городе ей почти не пользуюсь».

Изучение бумаг, предложенных Коротковым, заняло у девушки довольно много времени. Маша честно хотела вникнуть в суть будущей работы, но, то ли сказывалось напряжение предыдущей недели, то ли тексты были составлены столь заковыристо, что так и не позволяли понять, чем же конкретно должен будет заниматься новый сотрудник в должности педагога. Глубоко вздохнув, девушка решительно подписала все договора и, простившись с Алексеем Викторовичем, поехала на свою временную квартиру. Нужно было позвонить родителям и Татьяне, уложить вещи и попытаться хоть немного поспать.

Глава 3.

Июнь 2017 г. Заказник «Северный»

Маша заранее настроилась на долгую утомительную дорогу с утра до позднего вечера. И ее ожидания вполне подтверждались. Хотя ехала девушка в комфортабельном джипе «Фольксваген Туарег» с молодым разговорчивым водителем, который представился Максимом Савельевым.

– Да, вы не волнуйтесь, Машенька, у них там самый настоящий коттеджный поселок в глубине леса, рядом с озером. Отличная столовая для сотрудников, все чисто, красиво. Только строго все очень: пост ГАИ перед съездом с трассы, пропускная система на подходе. Сам не пойму, то ли прячут там кого, то ли сами прячутся. Недавно в округе двух охотников задержали, так застращали так, что местные всем селом теперь в лес не сунутся. Распустили слух о радиоактивных отходах. Но, вы, Машенька, не пугайтесь, нас-то предупредили, что это только страшилки для аборигенов. Чтобы отвадить от прогулок в заказник, отпугнуть любопытных. И ведь работает сарафанное радио... А вообще, Маш, вам понравиться должно, воздух необыкновенный, прямо нектар! Ясно, что они там лечат кого-то, может пенсионеров из ФСБ или психов богатеньких. Вас-то на какую должность приняли?

– Я – педагог, – уклончиво ответила Маша, – буду, наверно, кем-то вроде сиделки.

– А-а-а, – неопределенно протянул Максим, задержав на девушке пристальный оценивающий взгляд. – А, что ж вы, такая молодая, красивая, с образованием и вдруг сиделкой? Горшки будете выносить или еще чего по требованию? Видимо, много платить пообещали... Да-а, за деньги все купить можно.

Тон Максима стал заметно прохладным. Разговор оборвался. Маша поежилась, сидя на широком заднем сидении дорогой машины, и с тоской стала разглядывать бесконечные зеленые поля вдоль дороги. «В какую же авантюру я влезла? Куда-то еду с незнакомым мужчиной, в лес за тридевять земель, может меня замучают и закопают где-нибудь под елкой, мама даже не узнает где искать...» От этих мыслей стало весьма жутковато, да и Максим как-то напряженно молчал, хмуро поглядывая на нее через зеркало заднего вида.

«И ведь не сбежать, не отказаться, попалась, птичка, теперь уж будь, что будет». Нервы Маши были натянуты до предела, когда, наконец, джип остановился у полицейского поста. Когда документы Максима и Марии дотошно проверили и, созвонившись с кем-то по рации, дали разрешение свернуть с федеральной трассы на лесную дорогу, девушка начала успокаиваться. Однако, следующие несколько часов по ухабистым тряским колеям измучили девушку до головной боли. Стояла удушающая предвечерняя жара, Максим выключил кондиционер и опустил все окна в машине. Ехали медленно, стараясь не завязнуть в непросохшей после вчерашнего дождя рыжеватой глине.

– Почему-то комаров совсем нет. Странно как-то... для начала июня в лесу.

– Да, они тут всю территорию обработали от гнуса и клещей. За здоровье свое трясутся.

Максим явно был чем-то раздосадован. Да, и тяжелая дорога вымотала, конечно.

– Маша, а у вас парень в городе остался? Как он мог вас сюда отпустить, вообще?

– Мы... расстались... недавно.

– Ага! Так это вы сгоряча, значит, сюда махнули, а я-то думал... Простите, Маша, я что-то злой сегодня. Мы же увидимся еще на базе, может, погуляем вместе у озера?

«Как бы так ответить, чтобы не обиделся, вроде нормальный человек».

– Я ничего не обещаю, Максим. До работы добраться надо, и что там меня еще ждет за работа... пока обустроюсь, пока привыкну...

– Ясное дело. Да, я не тороплю, тем более, что конкурентов у меня вроде бы не предвидится.

Максим подмигнул Маше, как-то хищно улыбнувшись.

– Там женщины одни, да и те пожилые. Ну, охранницы ничего, конечно... Так они на посту или при Короткове.

«Что же он все в одну сторону-то клонит. В городе себе никого не присмотрел? Вроде симпатичный, спортивный, одет хорошо».

– Максим, а вы постоянно в «Северном» или наездами?

– Да, мотаюсь туда-сюда пару раз в неделю, в основном документы, вещи, дорога-то непростая, после дождей вообще жо... , ой, простите! Зато платят хорошо, меня дядька мой сюда устроил, он у меня высокий пост занимает, связи поднял, ну, и приняли меня... Да, мне нравится за рулем, машина еще крутая, только скучно бывает, и никакой личной жизни.

Максим выразительно посмотрел на Машу, чем немало раздосадовал девушку. Меньше всего сейчас ей хотелось бы сейчас закрутить новый роман. Между деревьями впереди показался просвет и, выехав на широкую поляну, серебристый «внедорожник» остановился у небольшого шлагбаума перед закрытыми железными воротами. Неулыбчивая женщина в униформе защитного цвета так же кропотливо проверила документы, потом снова звонила куда-то, пока вторая женщина-охранник досматривала машину. Видимо, о их приезде сообщили Короткову, поскольку он вскоре лично подъехал к воротам со стороны лагеря на небольшом аккуратном УАЗ «Хантер» зеленого цвета.

– До встречи, Маша, думаю, еще увидимся, – Максим, казалось, с сожалением расставался со своей спутницей.

Девушка помахала ему рукой, пересаживаясь в машину Короткова.

– Рад приветствовать вас в своем лесном царстве, Мария Васильевна! Надеюсь, дорога не слишком утомила? Проголодались, наверно?

«Еще бы спросил, тепло ли тебе, девица, тепло ли тебе красная» – раздраженно подумала Маша, мечтая о прохладном душе и кровати, где, наконец, можно вытянуться во весь рост и отдохнуть.

– Все в порядке, Алексей Викторович, непривычно, что нет комаров, ведь сосновый бор...

– У нас тут много чего интересного есть, Машенька, – многозначительно улыбнулся Коротков. – Время позднее, вы, конечно, очень устали. Давайте, уже будем определяться, куда вас поселить. Предлагаю два варианта: комната в общем коттедже по соседству с нашим медиком и двумя работниками столовой, маленький домик у леса или...

– Домик у леса, если можно. Я там буду жить одна?

Коротков бросил на Машу странный внимательный взгляд.

– Одна... Может, потом придется к вам еще кого-то подселить, но пока одна. Правда, это от столовой далековато, хотя, конечно, вы и сами сможете готовить, там все для этого предусмотрено, продукты вам привезут.

Казалось, его ничуть не удивило, что Маша, никого здесь не зная, решила поселиться совсем одна на отшибе, хотя имелось несколько комфортных комнат с добрыми соседями в центре базы. «Хантер» Короткова вскоре остановился возле небольшого двухэтажного котттеджа.

– Вы, Машенька, одиночество любите, как я вижу. Здесь вам точно никто не помешает. Только посмотрите, какой кругом лес, а эти две лиственницы прямо под вашими окнами. А птиц-то сколько здесь! Я, правда, не очень в них разбираюсь, но послушать приятно, особенно по утрам. Как отдохнете, непременно прогуляйтесь к озеру, а вон там по тропинке выйдете на поляну земляники. Гуляйте больше, Машенька, не сидите дома, привыкайте, знакомьтесь. Все мы здесь люди простые, отзывчивые.

Маше вдруг почудились какие-то нервные нотки в голосе начальника. Она заметила, что Коротков пристально всматривается в сторону прилегающего к дому участка соснового бора. Маша решила обратить внимание на себя.

– Когда я смогу приступить к своей работе? Завтра?

– А... что, простите?

Коротков будто не расслышал ее вопроса. Или сделал вид.

– Вы ни о чем не беспокойтесь, Машенька. Домик вот пока обживайте, привыкайте к новому месту, вы же здесь надолго... надеюсь. Я вам дам недельку на адаптацию, чтобы вы полностью освоились, а там посмотрим. Считайте, что вы пока на испытательном сроке.

Коротков снова изучающе оглядел девушку с ног до головы, а потом с какой-то грустью отвернулся, будто увиденное не очень ему понравилось... или совсем наоборот.

– Станет вам здесь скучно, только скажите, отвезу в город и распрощаемся. А, уж если останетесь, будете нашей пленницей до следующего лета.

Маша решила, что его последние слова можно расценить как не очень удачную шутку. Алексей Викторович помог девушке занести вещи в коттедж, предупредил, что можно подойти в столовую для позднего ужина, и уехал по своим делам.

Внутри домика Маше сразу все очень понравилось, на первом этаже просторная кухня-гостиная, рядом ванная комната, совмещенная с туалетом и большая жилая комната, в которой и намеревалась поселиться девушка. Маша начала хозяйничать. Первым делом попыталась приготовить себе спальное место и разложить что-то из одежды. Девушка хотела помыться после тяжелой дороги и переодеться во что-то более свободное. Но сначала ей хотелось навести в комнате чистоту, хотя бы убрать пыль с подоконников, протереть столик и спинки кровати, вымыть пол. В ванной Маша обнаружила замызганную женскую футболку, по-видимому, служившую тряпкой. «Странно, домик новехонький, но такое чувство, что в нем уже кто-то жил до меня...». Протирая пол под кроватью у самой стены, Маша извлекла на свет тюбик яркой губной помады со стершимся кончиком и глянцевый дамский журнал. Эти находки почему-то неприятно удивили девушку. «Здесь определенно жила раньше молодая женщина. Почему же она уехала? Надо бы порасспросить Короткова...»

Немного прибравшись внизу, Маша заглянула на второй этаж, там находилось всего две комнаты, и небольшая кладовая между ними, пожалуй, ее можно было использовать в виде гардеробной. В каждой из двух верхних комнат был одинаковый набор мебели: полутороспальная кровать, тумбочка, аккуратный компьютерный столик с полочками и платяной шкаф– купе. В углу стояли свернутые коврики для пола. Маша распахнула окна в каждой комнате, желая как следует проветрить весь дом сверху донизу.

Эти две недели в «Северном» несколько восстановили Машино душевное равновесие. Девушке порой казалось, что она, и впрямь, находится в тихом санатории, где вежливый персонал почти не заметен, ежедневно предлагается отличное питание, никаких обязательных процедур и дивная природа кругом. Маша просыпалась от щебета птиц за окном, в развесистых лапах старой лиственницы сновали синицы и поползни. Маша открывала настежь окно своей комнаты на первом этаже и, закрыв глаза, наслаждалась утренней свежестью и ароматами хвойного леса. Здесь было необыкновенно хорошо и спокойно. До завтрака девушка ходила к озеру, садилась на оструганное бревно, заменявшее лавку, и долго любовалась спокойной водной гладью, слушала гортанные крики беспокойных чаек.

Впервые за несколько последних лет, Маша чувствовала, что живет тем, что находится снаружи, вокруг нее, полностью забывая себя, свои личные проблемы, страхи и желания. После завтрака Маша также не спешила в свой новый дом, она наслаждалась долгими прогулками, ощущая, как восстанавливаются силы и исцеляется тело. Изредка ее мучила совесть за вынужденное безделье, но Коротков, казалось, специально избегал ее, быстро кивал во время случайной встречи, тут же исчезая.

На следующий же день после приезда Маша попыталась что-то узнать у своего начальника о тех людях, с кем должна была все-таки работать, общаться. Но, к ее удивлению, Коротков разъяснил, что «эти товарищи предпочитают жить в отдельных домах за пределами лагеря в лесу и лишь изредка приходят на базу за продуктами». При этом Машу поставили в известность, что «товарищи» за всеми обитателями лагеря, вероятно, наблюдают и, со временем «ребята», конечно, привыкнут и пойдут на контакт.

Маша, и правда, быстро на новом месте освоилась, познакомилась со всеми жителями небольшого поселения: женщины-повар, две помощницы на кухне (уборщицы, посудомойки), уборщица административных корпусов. Маша узнала, что они работали вахтовым методом, сменяясь через четыре недели. Еще медицинский работник – Надежда Петровна и высокая, статная, молчаливая Ольга – секретарь Короткова. Впрочем, у этой женщины неопределенного возраста было множество обязанностей: кладовщик, охранник, водитель, одним словом – правая рука и заместитель директора базы Алексея Викторовича Короткова.

Находился здесь еще пожилой Степан Андреич – бессменный лесничий заказника. Сам коттеджный поселок был построен на месте прежнего невзрачного домишки Андреича. Еще несколько женщин-охранниц на пропускном пункте и водитель.

Несколько раз Маша видела Максима у административного корпуса. Молодой человек явно был рад таким встречам, он улыбался, пытался заговорить, но Маша, ссылаясь на «кучу дел по оформлению документации», всегда избегала общения с ним. Ей почему-то казалось, что и Коротков бы не одобрил подобного сближения.

Иногда Маше снился Вадим. Он грустно смотрел на нее, неестественно долго покачивая головой, потом отворачивался и уходил в темноту длинного коридора. Маша бежала следом, кричала, звала его, но, вдруг оставалась одна в лабиринте комнат, а неподалеку раздавалось угрожающее рычание неведомого Зверя.

В это утро девушка снова проснулась от старого кошмара. Грудь сдавило недоброе предчувствие. Маша заставила себя дойти до столовой, обсудила с медиком Надеждой Петровной испортившуюся погоду. Второй день небо было в беспросветных тучах, выглядело набухшим в преддверии ливня и, еле сдерживая напор влаги, уже роняло порой на лагерь холодные тяжелые капли. Видимо, в связи с приближающимся ненастьем, настроение Маши было мрачным, она просто места не могла себе найти от смутной тревоги, причину которой даже не могла объяснить.

Маша постояла на мостках у озера, но вид камышей, уныло качающихся под порывами ветра, только усилил тоску. «Держаться! Держаться! Не раскисать!», – как мантру повторяла девушка, едва сдерживая непрошеные слезы. Она вернулась в коттедж, пробовала читать, потом включила на ноутбуке какой-то фильм. По условиям контракта доступ в Интернет был весьма ограничен, позволяя заходить лишь на малую часть общепознавательных ресурсов. Переписка была невозможна, доступ к соц. сетям исключен. Скоротав время до обеда, Маша предупредила кухонного работника, что не придет на ужин, и девушке тут же собрали с собой что-то вроде сухого пайка: сгущенку, печенье и сок.

Вечер Маша решила провести дома за книгами, но уже в пятом часу, не выдержав одиночества в «четырех стенах», отправилась погулять немного в сосновой роще у дома. После полудня неожиданно выглянуло солнце, стало душно, земля парила, кругом распространялся влажный смолистый аромат хвои. Маша даже не заметила как сошла с зарастающей тропы и уклонилась далеко от территории лагеря. Ей все казалось, что скоро впереди она увидит озеро, но лес только густел, превращаясь в смешанный. То и дела попадались развесистые матерые березы и молоденькие елочки, травы под ногами поднимались высоко, как в березняке. Пытаясь найти знакомые места, Маша повернула обратно, но пройдя еще метров пятьдесят вдруг поняла, что заблудилась и просто не знает, в какую сторону ей двигаться дальше, чтобы оказаться у дома.