Текст книги "Надэя. Незаконнорожденная (СИ)"

Автор книги: Раяна Спорт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц)

Глава 7

*** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** ***

Новые реалии

Прошло всего лишь больше часа, как мы выехали из Вимаро, а мое тело уже задеревенело и начало болеть. Дарк всячески пытался помочь мне, но я только отмахивалась от него. Места здесь малолюдные и неспокойные.

Солнце уже давно скатилось за горизонт, а на небе зажглись первые звезды. Тальян принял решение остановиться на ночь на опушке леса. Он громко сетовал на отсутствие трактира или на худой конец крестьянского дома, а когда Дарк не позволил ему развести костер, его сетования стали еще громче. Видимо Тальян привык к удобству и уюту, а тут такой облом.

После небольшой словесной перепалки, мой нянь его решил добить:

– Что ж, разведи костер, – сухо произнес он, распрягая своего коня. – и сюда сбегутся бродяги и разбойники со всей округи. Они – отчаянный народ. Стоит им тебя увидеть, они с удовольствием тут же перережут тебе глотку, чтобы снять сапоги. Ты торопишься на тот свет?

Последующая от него фраза заставила меня улыбнуться и еле сдержать вырывавшийся наружу смех. Ну детский сад, ей богу!

– Но как же мы поужинаем без костра? – капризно спросил работорговец, нервно огладываясь по сторонам.

Дарк, видя мою реакцию, усмехнулся. Он тоже не понимал, как Тальяну удалось столько лет таскаться по миру со своим живым товаром.

Отцепив от коня седельную сумку, Дарк вытащил из нее завернутые в холстину хлеб, сыр и яблоко. Развернул на земле плащ и приглашающе по нему похлопал ладонью. Я не стала тянуть и медлить, уселась первая на восточный манер, скрестив ноги.

Вилониец довольно улыбнулся. Отрезав ломоть хлеба и кусок сыра, он без лишних слов вручил их мне. Ела с удовольствуем, ведь выехали мы из замка даже не поужинав. Тальян тоже не стал отказываться от протянутого ему хлеба, хотя я заметила его скованность. Видимо ему еще не приходилось быть в подобной ситуации, когда раб заботится о его ночлежке. Точнее не раб, а его охранник.

Расстелив на земле свой плащ, Дарк велел мне ложиться. Перечить не стала, да и зачем? Доставшееся мне тело было слишком юным и неприспособленным к тяготам походной жизни. Оно, в отличии от разума, устало и требовало отдыха.

Я с блаженством легла на импровизированное ложе. Дарк укрыл меня моим же плащом и лег рядом. К утру я поняла, что он и Тальян караулили по очереди, дабы в случае чего не подпустить к себе ненужных гостей.

Как только рассвело, мы, позавтракав, двинулись дальше. Я не вслушивалась в разговоры мужчин, хотя надо было. Все мое внимание было уделено окружающей нас природе, которая словно сожалела о том, что мне приходится покидать родные места. Нет-нет, да ветерок пригладит мои распутавшиеся волосы, нет-нет, да солнышко выглянет из-за туч, чтобы отогреть озябшие от утренней прохлады руки.

Наконец мы добрались до прибрежной деревушки, где Тальян встретился со своими сообщниками и их товаром. У меня чуть ли не на лоб полезли глаза, когда я увидела высоких, широкоплечных и физически сильных мужчин. Десять молодых мужчин, позволивших нацепить на себя рабские ошейники. Все они прикованы друг к другу цепью, звенья которой продевались в железные петли ошейников.

Среди них я заметила и трех женщин, вид которых не вызвал во мне жалости. Что-то отталкивало меня от них, хотя они тоже были в ошейниках. Только вот связаны он были немного гуманнее, чем представители противоположного пола – цепь, сковывающая их, крепилась к поясам.

Разношерстной толпой мы все сгрудились в небольшое судно, перевозившее вино и морепродукты. Из разговоров Тальяна с сообщниками, купившими часть палубы для перевозки своего живого груза, я поняла, что направляемся мы к берегам Юраккеша.

– А где находится Юраккеш? И кто там живет? – спросила у Дарка, когда мы расположились прямо на полу у правого борта судна. Здесь, в отличии от других мест, был хоть небольшой, но тенек, тянувшийся от основания деревянного ящика с мой рост.

– Люди, Надэя. В свое время я сражался с ними, будучи еще вольным отпрыском своей матери. Они такие же люди, как и мы. Живут, умирают.

Дарк произнес это тихо, глядя на водную гладь. Видимо воспоминания еще бередят его душу, поэтому он ненадолго ушел в себя.

– А их язык? Такой же, как и наш? – мне не терпелось узнать подробностей.

Дарк отрицательно покачал головой. Плохо, очень плохо. Не зная языка мне придется очень туго. Не думаю, что смогу быстро его освоить.

– У них свой собственный язык, но я его понимаю, и ты быстро научишься.

– Значит, мы останемся в Юраккеше, Дарк? Но Тальян со своими сообщниками говорил о Хашемире и Антее…

– Мы останемся в Юраккеше, но тише, Надэя. Об этом никто не должен узнать.

– Мы отправимся к семье матери Надэи, да?

– Я думал об этом, моя маленькая госпожа. Путешествие будет слишком длинным и опасным. Увы, но у меня нет денег даже на половину пути. Придется задержаться в Юраккеше, пока ты не вырастишь и не окрепнешь телом. Возможно, нам удастся это через несколько лет, но не сейчас.

Я понятливо закивала головой. Если бы Дарк того хотел, то избавился от Тальяна еще в Саркоте. Но для меня нахождение в этом государстве было бы опасно. Он, впрочем, как и я, не сомневался, что леди Антая убила бы меня при первом удобном случае.

– У меня есть драгоценности, Дарк, – едва слышно прошептала я, наклонившись к его лицу. – Их можно продать в Юраккеше.

– Нет, – неожиданно резко возразил мне мой нянь. – По ним нас смогут легко вычислить.

– Но это не фамильные драгоценности, а те, что достались мне от матери Надэи и те, которые подарил ей отец. Их немного, и они без изысков. Никто ничего не заподозрит, – упрямо гнула свою линию.

– Не стоит, маленькая госпожа. Сперва поживем на те деньги, которые у меня есть.

Нехотя кивнула в ответ. Дарк прав – нечего привлекать к себе излишнего внимания. По крайне мере пока мы не избавимся от Тальяна.

За ночь мы успели покинуть пролив, в котором ветер был не сильным, а море спокойным. Именно в эти часы я увидела всю грязь и мерзость местного контингента. Рабов заставили сесть за весла и нещадно стегали их кнутом, если один из них останавливался на мгновение чтобы перевести дыхание и отдохнуть.

К женщинам был иной подход. Их, не раздумывая, развернули лицом к морю и задрали юбки. Пристраивались все кому не лень, только вот я не видела в их глазах страх или омерзение от происходящего. Наоборот, мне даже показалась, что они и сами не против от происходящего. Дарк, видя такое бесстыдство, увел меня подальше от непристойных сцен и, снова усевшись на палубу, прикрыл меня полами своего плаща.

Едва наше судно покинуло пролив, для меня начался форменный кошмар. От непривычки и сильной качки меня тошнило и полоскало буквально каждую минуту, казалось, что я вскоре выплюну свои внутренности. Мой нянь пытался мне помочь, да все было бестолку. Как на зло, капитан судна не утруждал себя наймом персонала и элементарной заботой о живых людях. Отсутствие лекаря и чистой воды не способствовали моему быстрому исцелению от морской болезни.

На третий день обессиленная и ничего не соображающая я оказалась на руках у Дарка, который уверенно спускался по мостику на сушу. Оказывается, мы успели прибыть в Юраккеш, точнее в один из его портовых городков под названием Цаарит.

Нас уже ждали. Я не без удивления поняла, что три телеги, запряженные буйволами, ожидали именно нас. Благо Дарк не допустил, чтобы я оказалась на одной из них, иначе тряска на этих громыхающих повозках окончательно бы меня добила. Он снова посадил меня на своего коня, как это делал в Саркоте, едва успел спустить его с судна.

Еще полдня нам понадобилось для того, чтобы добраться до главного невольничьего рынка Юраккеша. За это время я смогла немного прийти в себя, поглощая по глоточку разбавленное вино и вгрызаясь молочными зубами в зачерствевший кусочек черного хлеба. К тому же я не сидела без дела, пыталась познакомиться с окружающей меня обстановки и тем миром, в который попала благодаря мачехе Надэи.

Как бы это не прозвучало странно, но природа Юраккеша встретила меня благосклонно. Теплый ветерок успел просушить намокшую за недолгое морское путешествие одежду, а восходящее на небе солнышко ласково обогрело мое продрогшее тельце.

Более того, мне показалось, что и звери, и птицы были рады моему приезду, в отличии от людей, что попадались нам на пути. Многие из них не без интереса провожали взглядом наш караван, а многие и вовсе пытались на ходу договориться с Тальяном о продаже некоторых рабов, в том числе и меня. Но тот что-то выкрикивал на непонятном мне языке и спешил прочь от навязчивых покупателей.

Любопытство во мне распирало и не желало униматься. Я то и дело крутила головой подмечая каждую новую для себя деталь. Увы, но память прошлой хозяйки этого тела хоть и восстановилась в полном объеме, но знания окружающего мира были настолько бедны, что опираться на них в случае чего я просто не рискну. К тому же эти знания были на уровне детсадовского обучения, что опять-таки для меня не несли существенной пользы. Приходилось изворачиваться и постигать знания не самым лучшим способом, а именно наблюдением из-под приспущенных ресниц.

Дарк, видя мое любопытство, которое я пыталась безуспешно скрыть, принялся тихо пояснять для меня непонятное. Он признался, что уже был в Юраккеше, но совсем в другой стороне этого государства. Бадеи, куда мы держали путь, он посетит впервые и честно сказать, эта новость меня немного огорчила.

Ехали мы без остановок. Лишь однажды Тальян и его помощники сжалились над своим живым товаром и позволили нам напиться прямо из мутной реки. Солнце к тому времени уже поднялось высоко в небо и нещадно палило своими лучами всех без разбору.

Я не пила, опасаясь за свое здоровье, мало ли как отнесется организм к непривычным мне бактериям. Вдруг опять скрутит так, что разогнуться не смогу. Да и Дарк не стал рисковать, лишь напоил коня и помог мне избавиться от лишней одежды, которую тут же сложил в свою седельную сумку из плотной кожи и тщательно ее завязал крепким узлом, дабы шустрые воришки не смогли ее отвязать.

В город мы попали только к полудню. Вопреки моим ожиданиям, он был грязным, шумным и неуютным. Здания из камня и дерева лепились слишком тесно друг к другу и походили на индийские трущобы, фотографии которых я видела в глянцевых журналах своего мира. К тому же и праздно шатающихся жителей было слишком много, складывалось ощущение, будто здесь никто не знает, что такое работа и как ее выполнять.

На нашу процессию почти никто не обращал внимания, лишь пару раз мальчишки пытались обступить Тальяна и его помощников, в надежде поживиться серебрениками. Пока двое отвлекали работорговцев, третий пытался шарить в прикрепленных к лошадям сумках. Но все было безрезультатно. Видимо привыкшие к такому настойчивому вниманию, сообщники живо поставили нахалов на место, пару раз стегнув голодранцев кнутом.

Глава 8

*** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** ***

Юраккеш. Невольничий рынок

Несмотря на жару и послеобеденное время, невольничий рынок продолжал жить своей активной жизнью. То тут, то там слышались выкрики зазывал, прохаживался богатый люд, присматриваясь к будущей покупке. Среди них были и вполне мирные продавцы, предлагающие свой товар: мясо, хлебные лепешки, чистую воду, лечебные травы и многое другое.

Тальян решил остановиться возле главных ворот, пристраивая свой товар к небольшому помосту. Я, в жизни не видевшая ничего подобного, смотрела на все с округлившимися от ужаса глазами. Везде, где останавливался мой взгляд, я видела лишь покорную обреченность и усталость.

Примерно через час Тальян уже был готов приступить к делу. Верный своему обещанию, он застегнул на моей тоненькой шее тяжелый кожаный ошейник и запер его на железный ключ, свисавший с большого кольца на его поясе.

– Отлично! – произнес он с довольной улыбкой, проверив ошейник на крепость. – Теперь ты не ускользнешь в толпу с моим товаром, велониец. Эта маленькая девочка, которую ты так хорошо охранял всю дорогу, – отменный товар. Она принесет мне целое состояние в Антее! Мне заплатят за нее столько золота, что я смогу купить себе на старость большой дом и до конца жизни не буду знать нужды!

Увы, но нечто подобное я и предполагала. Переглянувшись со своим нянькой, я заметила вспыхнувший в его глазах гнев. Но Тальян уже успел отвернуться и не видел гневно сверкнувших глаз велонийца.

Как оказалось позднее, юраккешцы, если, конечно, их так можно называть, не считали рабов ценностью, за которую они бы боролись. Поэтому больше трех часов я наблюдала за лениво прогуливающимися местными жителями, в глазах которых читалась скука.

Рабства как такового здесь не любили, но почему-то так сложилось, что именно в Юраккеше был самый большой невольничий рынок. Для коренного жителя раб – это прежде всего дешевая рабочая сила. Если они и покупали невольника, то потом заставляли его отработать свою стоимость, а также расходы владельца на пищу, кров и одежду. Выгода от такой покупки, несомненно, была, но каждый, кто находился на помосте в качестве товара, молился, чтобы его купил юраккеш. И не мудрено, ведь порой это единственный шанс вернуть себе свободу.

Поведение Тальяна настораживало. Я уже знаю, подслушала разговор с его подельниками, что он приехал в Юраккеш избавиться от ненужного балласта в виде рабов-мужчин и приобрести здесь светлокожих, светловолосых и светлоглазых девушек, которые принесут ему большие прибыли на рынках Антея.

Четырех рабов и двух рабынь купили очень быстро, несмотря на послеполуденное время. сейчас шел ожесточенный спор на последнюю девушку, которая безучастно уперла свой взгляд на деревянные доски помоста. И не мудрено, что ее продажа так затянулась. Она очень красивая. Невысокая, худенькая, но все при ней.

Совершив сделку, Тальян вместе со своими дружками уселись на скамью в ожидании новых покупателей. Если там, в лесу возле родного для Надэи замка, он казался мне кротким с виду человеком, казавшимся таким нежным и трусоватым, то сейчас я впервые увидела его настоящее лицо. Хитрый, коварный и безжалостный.

Отвлекшись на свои думы, я не сразу заметила, как напряглось подо мной тело Дарка. В недоумении моргнула и осмотрелась вокруг. И не зря. Недалеко от нас, буквально в пяти шагах, стоял юраккешец и пристально разглядывал меня. Его взгляд был хмур и недоволен, а в глазах нет-нет, да виднелись всполохи едва гасимого гнева.

Радом с ним крутились двое покупателей, то и дело мешая ему как можно лучше рассмотреть меня. В конечном итоге он не выдержал. Не прошло и минуты, как он сделал шаг в сторону Тальяна, но опять-таки двое конкурентов за живую собственность преградили ему путь.

Растерявшись, юраккешец еще с минуту стоял, переминаясь с ноги на ногу. Видимо где-то глубоко внутри него шла нешуточная борьба за обладание мной. Наконец им было принято решение. Перехватив внимательный взгляд Дарка, он быстрым шагом подошел к нам ближе и спросил:

– Ты понимаешь кешшерский? Эта девочка продается?

Я ничего не поняла, но по интонации смогла догадаться, что мужчина спрашивал обо мне. Облокотившись о грудь своего няня, я с интересом стала рассматривать незнакомца. Высокий, смуглый, волосы черные, густые и волнистые, взгляд уверенный, но какой-то безжизненный что ли… Он был в брюках, похожих на шаровары и в белоснежной рубашке, что так сильно контрастировала с его цветом кожи.

Казалось бы, расслабленная поза Дарка не предвещала ничего плохого, но вот сидя на его коленях, я чувствовала, как буквально каждая мышца была натянута, будто тетива.

Он заторможенно кивнул и, словно покопавшись в памяти, вспоминая давно забытый язык, медленно произнес на понятном мне языке:

– Вы хотите купить девочку?

– Да. Она напомнила мне о дочери…, – запнулся он, но уверенно продолжил: – Прошлой весной умерла наш единственный ребенок и жена до сих пор не может оправиться после ее похорон. Эта девочка напомнила мне нашу Эллию.

Сердце Дарка бешено застучало под моей щекой. Лицо собеседника выглядело открытым и честным, да и то, что он перешел на саркотский, уже было большим для меня плюсом. К тому же я не чувствовала исходившую от него опасность, как от многих окружающих, о чем и поведала Дарку.

– Вы хотите купить эту малышку для своей жены?

– Все верно. Надеюсь, это девочка сможет разжечь искру жизни в моей любимой, что угасает с каждым прожитым днем.

Юраккешец тяжело вздохнул и на краткий миг погрузился в свои мысли. И тем неожиданней было услышать резкую смену в голосе и последующие за этим вопросы:

– Она твоя дочь? Сколько ты за нее хочешь?

Дарк обнял меня крепче, словно пытаясь защитить от всего мира.

– Нет, господин.

Затем он поманил к себе юраккешца, благо работорговцы были отвлечены новыми покупателями, и начал быстро говорить, понизив голос. По его словам, я поняла, что Дарк наконец решил избавиться от Тальяна, что не могло меня не радовать.

Тем временем Дарк продолжал быстро нашептывать черноглазому господину, то и дело воровато оглядываясь по сторонам.

– Мать этой девочки умерла, едва малышке исполнился год, а отец совсем недавно отошел к праотцам. Мачеха продала ее, чтобы присвоить себе наследство. Это дитя – дочь саркотского графа, господин. Во имя богов, господин, умоляю вас, купите эту девочку! Я был рабом ее матери, но теперь вольноотпущенник. Я буду служить вам за это столько, сколько понадобится, чтобы возместить убытки от ее покупки. Этот торговец, – кивок в сторону Тальяна, – хочет отвезти ее в Антею и продать какому-то развратнику!

По мере того, как Дарк рассказывал мою историю, брови юраккешца сдвигались к носу и хмурились с каждым услышанным им словом. Взглянув в его глаза, поняла, что он ни на мгновение не усомнился в словах моего охранника. Решив немного подыграть Дарку, я прикусила кончик языка, чтобы хоть так выдавить из себя так нужные сейчас слезы. Увы, но я никогда не умела плакать по щелчку пальцев и всю жизнь поражалась тому, как некоторым женщинам удается так легко расплакаться, казалось бы, на пустом месте.

По мере того, как одна слеза за другой скатились из моих глаз, менялось выражение лица юраккешца. Видимо и он достаточно хорошо знал, какими могут быть темные стороны человеческой природы.

Вид его стал грозным и решительным. Едва Дарк закончил свою пламенную речь, как он, оттолкнув других покупателей, он подошел к Тальяну и властно спросил:

– Цена этой девочки? – указал на меня пальцем юраккешец.

– Этот ребенок не продается, господин, – ответил Тальян.

Я заметила, как забегали его глаза то и дело останавливаясь на подельниках, ища у них поддержки. Но никто из них не пришел к нему на помощь. Более того, они словно пытались слиться с окружающей обстановкой, чем вызвали во мне смешок. Мысленно позлорадствовав, я лучезарно улыбнулась всем, кто на данный момент находился рядом.

– Врешь! – юраккешец повысил голос, чем вызвал любопытство всех, кто находился в пределах десяти шагов от него. – Если девочка не продается, то зачем же ты надел на нее рабский ошейник и выставил здесь, на глазах у всех? Либо ты хочешь бесчестно нажиться на ней, либо собираешься использовать ее для какой-то безнравственной цели! За такое тебе грозит штраф и сорок ударов плетьми! Отвечай! Сколько стоит ребенок?!

Тальян побледнел и затрясся. Его лицо пошло пятнами от сильного волнения. Он то и дело бессильно шевелил губами, пытаясь вдохнуть воздуха, но как бы не старался, не мог выговорить ни слова.

Толпа людей, что образовалась около нас, загудела, словно пчелиный рой, привлекая внимание стражников. Едва один из них подошел ближе и выяснил причину столпотворения, как я услышала его грозный голос:

– Ты выставил товар на рынке, а это значит, что по нашим законам ты должен продать ее, если найдется покупатель, – произнес он. – Цена за девочку столь нежного возраста, согласно реестру цен – три золотые монеты, иначе мы основательно пройдемся по твоей спине кнутом за неисполнение наших законов и отберем твой товар в качестве компенсации!

Наконец работорговец смог взять в себя в руки. То ли от страха перед угрозой расправы, то ли просто грозный вид юраккешца поспособствовал быстрому заключению сделки, но не прошло и пяти минут, как я была продана.

Три золотые монетки перекочевали из рук юраккешца в руки Тальяна. Я в который раз мысленно позлорадствовала над мачехой Надэи, так дешево продавшей свою падчерицу.

Как только деньги оказались у Тальяна, он будто выдохнул от облегчения, стирая пот со лба рукавом своей сорочки. Хотя я хорошо видела на его лице сожаление и зарождающийся внутри него гнев от упущенных возможностей.

Как бы странно это не звучало, но в Юраккеше любая продажа живой собственности строго регламентировалась законом. Об этом мне успел поведать Дарк, едва мы вошли в главные ворота Бадеиского рынка. Вот знаниями этих законов и воспользовался мой хитрый нянь, убедив мужчину купить меня для своей жены.

У Тальяна просто не было возможности отказать покупателю, иначе бы ему основательно попортили шкуру. На моей шее красовался рабский ошейник. К тому же из-за своей жадности и боязни потерять меня в качестве наиболее выгодного товара, Тальян не стал арендовать крытую лавку, оставив на с Дарком у помоста на всеобщее обозрение.

Этот страх перед потерей и сыграл нам на руку. Ушлый работорговец просто не имел права отказать заинтересованному покупателю в продаже своего товара, раз не скрыл его от любопытных глаз покупателей.