Текст книги "Волк за волком (ЛП)"

Автор книги: Райан Гродин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 16 страниц)

Но в этот раз у Яэль была цель, к которой она шла, пробираясь сквозь заполненные людьми улицы Каира. Бумажка с зашифрованными адресами, пришитая внутри ее майки. Адрес Каира привел ее к самым границам города, где собаки ходили стаями, а дальше была только пустыня. Адрес, который ей дал Рейниджер, принадлежал кафе. Впереди стояли столики, освещенные слабым, мерцающим светом. Все пустые.

Может, она неправильно расшифровала адрес? Яэль секунду постояла, осматривая крыльцо. Внутри девушка протирала столы мокрой тряпкой.

– Чем я могу вам помочь? – мужчина в возрасте с лысиной и цветом кожи, похожим на золотистый песок, выглянул из тени. Так неожиданно, что Яэль приготовилась бороться.

Через секунду она осознала, что происходит, и произнесла кодовые слова:

– Волки войны надвигаются.

– Они воют песнь о сгнивших костях, – ответил мужчина. – Твой арабский похвален, Волчица. Зайдем внутрь. У меня есть то, за чем ты пришла.

Девушка, протирающая столы, застыла на месте, увидев вошедших. Слова мужчины "Принеси нам кальян!" заставили ее удалиться в задние комнаты. Затем он сел за самый дальний стол.

– Я не могу остаться надолго, – Яэль тоже присела, но спина не коснулась спинки стула. Пустота в кафе не давала ей расслабиться.

– Дела наши плохи, – мужчина кивнул на зал. – Тяжело заиметь клиентов, когда жителей увозят в лагерь труда. С каждым днем их все больше, похищенных в ночи. Многие в Каире готовы бороться, но мы не сможем осилить гнев Рейха, который обрушится на нас....

Мужчина замолчал, когда в комнату вошла девушка с кальяном в руках. Связной Яэль взял в руки трубку и затянулся, выпуская дым изо рта. Он пах цветами и фруктами. Совсем не как в крематории.

– Тебя многие поддерживают, Волчица.

Когда он предложил кальян Яэль, она покачала головой.

– Файлы?

– Ага, прямо к делу. Очень хорошо, – мужчина откуда-то достал папку и положил ее на стол. Яэль сразу узнала почерк Генрики, беспокойный и неразборчивый. Как бы Яэль хотелось сейчас оказаться в штаб-квартире под пивным баром с кружкой какао и смеяться вместе с польской женщиной над ужасными актерскими способностями всех работников Рейхссендера.

Она только успела спрятать папку в потайное дно куртки (туда же она положила нарукавник со свастикой на время прохода через рынок), как вдруг дверь кафе открылась. Связной Яэль поднял голову. Его ноздри раздулись, губы сжались. Она быстро бросила взгляд на вошедшего сквозь ткань недавно купленного шарфа. Секунда, не более. То, что она увидела, заставило ее сердце перестать биться.

Черная кожаная куртка, все еще покрытая дорожной пылью. Защитные очки подняты на лоб. На плече нарукавник со свастикой. Сломанный нос. Адель Вулф в обратном порядке.

Невозможно. Он... он не должен был выбраться. Он должен был сдаться. Уехать домой...

И теперь, из всех возможных мест, он был здесь.

Ад замерз, и Феликс Вулф был льдом. Он переступил через порог, его движения тряслись от гнева.

– Что ты здесь делаешь, Эд? – его голос был натянут сильнее струн на скрипке.

Яэль сфокусировалась на горящем угле кальяна. Он, должно быть, заметил ее в толпе и проследил за ней до этого места. Он видел ее трансформации? Заметил папку с файлами? Был только один способ узнать. Положившись на П38 у груди и нож в сапоге, Яэль повернулась к нему лицом. Она чуть не вздрогнула от увиденного: половина лица Феликса опухла, глаз не открывался. В волосах было полно засохшей крови и грязи.

Но Яэль зарыла чувство вины поглубже и посмотрела прямо:

– Простите, – начала она по-арабски. – Мы знакомы?

Феликс раскрыл рот от удивления, но не нашелся, что сказать. Его молчание смешалось с цветочным запахом дыма. Здоровый глаз моргал со странными интервалами, пытаясь вычеркнуть только что увиденное. Карие глаза, темные волосы... египтянка с небольшими дорожными царапинками. (Яэль надеялась, что в несовершенном свете затуманенной комнаты Феликс своим одним глазом примет точечные раны за веснушки. Она благодарила небеса, за то что додумалась снять повязки перед выходом.)

– Но... – Феликс начал отступать. – Прошу прощения. Я... я обознался. Ошибся.

Последние слова прозвучали тише обычного, так как Феликс уже исчез в ночной темноте. Дверь за ним хлопнула так же громко, как билось сердце Яэль. Она сидела, не двигаясь, наблюдая за силуэтом брата Адель сквозь стекло.

Яэль скинула с лица шарф и бросила у основания кальяна.

– Мне нужно добраться до лагеря быстрее него.

Связной что-то прокричал ей в ответ, но Яэль не услышала. Она уже бежала, шатаясь, по улицам, а в голове были только мысли об Адель и том, что только что чуть не произошло. Она должна была трансформироваться и вернуться в лагерь. Быстро. Переодеться. Вести себя так, как будто провела там часы. Сделать все, что только можно, чтобы заглушить любые сомнения, скребущие душу Феликса.

Он не может ничего подозревать. Он довериться своим глазам. Правда?

Несколько секунд, и она снова Адель. На руке вновь свастика. Яэль бежала так быстро, как только могла, срезая на углах, сканируя улицы, чтобы не наткнуться на Феликса. К ее удивлению, она ни разу его не встретила. Должно быть, пошел другой дорогой. Более длинной, как она надеялась.

Легки Яэль горели изнутри к тому времени, как она добралась до ворот КПП. Она еле дышала, проходя во двор мимо припаркованных Зюндаппов. Их было шестнадцать. Столько же, сколько их было, когда она ушла. Феликс, должно быть, увидел ее с дороги. Бросил мотоцикл, чтобы проследить за ней. А значит, он мог заехать в любую минуту.

– Если продолжишь так дышать, заработаешь гипероксию, – Лука сидел на улице в своей обычной позе: катаясь на стуле, ноги в ботинках на столе. – Где ты была, Фрейлин?

– Вышла подышать свежим воздухом, – Яэль направилась ко входу в здание. – Снять нервное напряжение после гонки.

– Это снимет напряжение, – Лука протянул девушке сигарету.

Яэль обошла окурок. Времени на курение или умные словесные перепалки не было. Феликс будет здесь с минуты на минуту, и она должна быть готова противостоять его яростным вопросам. Столкнуться лицом к лицу с последствиями своих действий.

– Я кое-что разузнал, – окликнул Лука в манере, заставившей Яэль обернуться. – Оказывается, Хираку не умер. Он сломал обе ноги, и кожа с половины тела слезла. Но он еще рыпается. – Победитель замолчал, подняв бровь и анализируя собственные слова. – Неудачный выбор слов. В любом случае, я подумал, ты должна знать.

Не умер. Одна жизнь сбережена. Одна жизнь из миллионов. Лишь капля. Но она имела значение. У Яэл отлегло от груди. Ей стало немного легче.

И Лука, он запомнил ее вопрос. Он понял, сколько это значило для нее. И он попытался найти ответ. Что-то большее...

Фары мотоцикла Феликса показались у ворот. Вид настолько ослепляющий, что Лука прикрыл глаза руками, а спящий табельщик снова чуть не упал со стула. Яэль была парализована, как заключенный под прожекторами.

Брат Адель припарковал мотоцикл, ранее принадлежавший сестре. Двигатель замолчал, свет погас.

Она сможет пробраться и сквозь эту ложь тоже.

—СОМКНИ ЧЕЛЮСТИ ДЫШИ НОРМАЛЬНО ВЕДИ СЕБЯ ТАК БУТО ТЫ ТУТ ДАВНО—

Ее одежда была проблемой. Черная куртка. Белая майка (которая стала оранжевой после такой пыльной дороги). Кожаные перчатки. Ботинки. Все то же, что и в кафе. Но там было темно. И на ней был шарф.

Может, Феликс решит, что это совпадение? Честно говоря, он выглядел слишком разгневанным, чтобы заметить. Движения Феликса были отрывисты. Он снял шлем и защитные очки, бросив их на землю по пути к карточному столу.

– Во имя проклятого Нового Порядка, что случилось с твои лицом? – вопрос Луки прозвучал с ликованием, в то время как тот почесал все еще болевший нос.

Рана Феликса выглядела еще хуже при свете ярких ламп. Левый глаз не открывался. Краснота переходила в синюшность, а в некоторых местах сливалась воедино.

Вид вызвал в Яэль тошнотворные чувства. Но она должна была встретиться с ним лицом к лицу, потому что брат Адель уже подошел и встал прямо перед ней.

– Ты починил мотоцикл, – прошептала она.

– Я же сказал, что смогу, – сказал он. – Заняло всего три часа с момента прибытия снабжения.

Мертвая тишина. Разрезающие воздух взгляды. Что он хотел от нее услышать? Они уже давно упустили момент с извинениями, и хотя Яэль на самом деле было жаль, она не должна была просить прощения. Когда она доберется до конца гонки, ей придется пойти на более ужасные поступки.

– Ты оставила меня одно посреди пустыни. Без сознания, – но этот поступок звучал ужаснее, когда о нем говорил Феликс.

– Собственного брата, Фрейлин, – встал Лука. Его сигарета упала на землю, забытая, в то время, как он ступал все ближе к близнецам. – Ты всегда была жестокой, но это переход на новый уровень. Даже для тебя.

Ладони Феликса сжались в кулаки, а корпус повернулся к Луке.

– Никто не спрашивал твоего мнения, Лоу.

– Считай это подарком, – взгляд Луки переместился на кулаки рядом стоящего парня. – Тебе следует позволить сестре Уилхемине посмотреть на твое лицо. Она замечательно тебя подлатает. У нее нежные руки.

– Я одарю тебя еще одни сломанным носом, если не уберешься отсюда. Мне плевать на показатель времени, – Феликс кивнул на табло, где уже появилось его официальное время: 6 дней, 19 часов, 40 минут, 16 секунд. Последнее место.

Улыбка Луки так и не сошла с его лица, но челюсти с опаской сжались. Влажный воздух между двумя парнями пропитался тестостероном и запахом моторного масла. Резина, бензин и драка.

В этот раз Яэль пообещала себе не вмешиваться. Оба были слишком опасны для нее. Ей будет гораздо легче без них.

Но Лука Лоу не мог позволить себе штрафа, к тому же табельщик наблюдал за ними. Победитель сунул кулаки глубоко в карманы и пожал плечами:

– Ни за что в жизни я не испорчу ваше маленькое семейное воссоединение. Неплохо поболтали, Фрейлин. Надеюсь, как-нибудь повторим.

Лука направился к двери под светом ярким электрических ламп контрольно-пропускного пункта.

– Доброй ночи, Вулфы, – сказал он, прежде чем совсем исчезнуть.

Теперь Яэль боролась одна.

Она снова вспомнила последнюю ночь в Германии. Как близнецы стояли в сантиметрах друг от друга. Руки Адель были скрещены на груди. Яэль так же скрестила свои. Постаралась повторить тот бесчувственный холодный взгляд, которым победительница одарила тогда брата.

Злость все еще была там, но это была не та ярость, с которой тот готов был наброситься на Луку. Она была более... безопасной.

– Куда ты делась? – спросил он.

Яэль крепче сжала руки. Как будто лишнее напряжение смягчит ее разрывающееся на куски сердце. Что ей сказать? Как четко он увидел лицо Адель на рынке? Достаточно, чтобы заставить его бросить мотоцикл и последовать за сестрой. Он видел, как она купила шарф?

Треск, треск. Феликс хрустел пальцами, ожидая ответа.

Лгать, не подозревая, о чем знает собеседник, опаснее всего. Яэль рискнула:

– Я решила прогуляться, подышать свежим воздухом. Потом встретила Луку...

– Нет, – Феликс перебил ее. – Нет. Я не это имел в виду. Где моя сестра?

Заперта в штаб-квартире под пивным баром. Возможно, толстеет от шоколадных круассанов Генрики и кружек какао. Планирует бесполезный побег. Сердце Яэль ушло в пятки от таких познаний.

– О чем ты говоришь? – огорошила она в ответ, как, ей казалось, ответила бы Адель: криком на крик. – Я здесь, тупица!

– Флиртуешь с Лукой. Пользуешься духами. То, как ты поступила со мной в пустыне... это не ты, Эд.

Флирт? Духи? Феликс говорил не о рынке и даже не о своей настоящей сестре. Он говорил о ее личных, только ему известных чертах характера.

– Я не флиртовала с победителем Лоу, – она поежилась от мысли.

– Хорошо. Скажу так: ты с ним дружелюбна, – здоровый глаз Феликса прищурился. – Ты должна была танцевать от радости, когда я сломал нос этому ублюдку в Праге. Но ты остановила меня. Почему?

Потому что я думала, что Адель именно так и поступила бы. Видимо, нет.

Вместо этого Яэль сказала:

– Я... я не хотела, чтобы ты поранился.

– да что ты? А мне показалось, что мое здоровье у тебя явно не в приоритете, – фыркнул Феликс. – Я не тупица, Эд. Чего-то не хватает. Ты чего-то не договариваешь.

Феликс оглянулся через плечо на табельщика, который снова уснул на стуле. Он перешел на шепот:

– Что происходит?

Нет, Феликс Вулф был далеко не тупицей. Он был близко. Слишком близко к правде. К ее правде. Чего-то не хватает.

Яэль должна была избавиться от него.

Поэтому она посмотрела Феликсу прямо в глаза сквозь ужасные ушибы. Она не дрогнула, произнося эти слова:

– Хочешь узнать, что происходит? Я пытаюсь выиграть. А ты мне мешаешь.

– Я пытаюсь тебя защитить!

– Мне не нужна твоя помощь. Езжай домой, Феликс. Обратно к маме и папе. Пока не закончил так же, как Мартин.

Упоминание имени покойника в качестве средства самозащиты было низким поступком, но это сработало. Разговор был окончен.

Феликс хрустнул всеми пальцами. Он повернулся и со всей силы ударил кулаком в поверхность карточного стола. Миска с финиками и инжирами перевернулась, а содержимое оказалось на полу. Их приторная сладость повисла в воздухе, в то время как Яэль ушла прочь.

ГЛАВА 17 (СЕЙЧАС)

18 МАРТА, 1956

КПП, КАИР

Тем вечером Яэль нашла под подушкой небольшой подарок: маленького бумажного журавля, сделанного из арабской газеты. Девушка села на край кровати, восхищаясь ручной работой. Птица была такого же размера, как и самая маленькая матрешка. Кто бы ее ни создал, он затратил много времени и сил.

Яэль засунула оригами в куртку, примостив журавля рядом со звездой (которая немного помялась после дороги). Движение приблизило руку девушки к ее носу. Яэль замерла. Сердце сжалось, в животе начал нарастать страх.

Пользуешься духами. Это обвинение казалось бессмысленным, когда Яэль впервые услышала его от брата Адель. Но сейчас… сейчас она поняла.

Ее куртка пахла цветами, пропиталась запахом дыма из кафе. И Феликс это заметил.

Грудь Яэль сжалась от огромного страха. Он накатил с такой силой, что заполонил даже темные пустые ямы ее души. Легкие замерли.

Не хватает воздуха.

Воспоминания об аварии вернулись. Не хватает воздуха. Гравий под кожей. Феликс, обрабатывающий рану, рассказывающий о тайнах, о которых не должен был знать. Брат Адель был здесь, чтобы защитить сестру, а не сдать ее. Он не пойдет к управлению, пока не узнает правду: кто она. И кем она не является.

Бумаги смогут послужить защитой ее тайны. Их нужно было выучить наизусть и уничтожить до следующей встречи с братом Адель. Поэтому Яэль удалилась в уборную.

Когда она достигла комнаты, дверь была заперта. Изнутри слышались странные звуки, как будто кто-то захлебывается. Неровное дыхание, резкий вдох носом. Сердце Яэль сжалось от услышанного, ведь она прекрасно понимала, что происходит.

Кто-то за дверью рыдал. Кто-то, кто долгое время очень сильно старался сдержать слезы.

Яэль уже почти решила прокрасться обратно. Но эта уборная была единственным местом во всем лагере, где она могла получить гарантированную безопасность и уединение. По-другому она не смогла бы прочитать файлы.

Она постучала в дверь.

Звуки рыдания прекратились. Сменились шаркающими ногами и водой в кране. Прежде чем дверь открылась, прошло около минуты.

Яэль представляла себе много разных лиц, покрасневших и опухших от слез. Риоко, например. Или одного из молодых первогодок: Рольфа или Таро. На секунду она даже представила себе Феликса, склонившегося над раковиной.

Никогда и ни за что она бы не вообразила, что звуки исходили от Тсуды Катсуо.

При виде Яэль парень остановился, девушка заметила под его ресницами небольшую розовую припухлость. Остальное его лицо было мокрым, но не от слез, а от воды. Он тщательно умылся перед выходом.

Почему Катсуо, из всех возможных участников, рыдал в уборной? Он был охотником, победителем…

Победителем, на плечи которого легли надежды всей империи. Вера людей. Необходимость победить. Тяжело было смириться с этим, даже не учитывая предстоящий путч. Этого достаточно, чтобы заставить любого замяться.

Но сейчас в виде Катсуо не было ничего неуверенного. Его глаза, хоть и припухшие, все еще метали такие же молнии, как и во дворе лагеря. Он промчался мимо Яэль и исчез за поворотом.

Тсуда Катсуо: не так уж и прост, как казалось ранее.

Но у Яэль были другие заботы, биографии других людей у груди. Поэтому она выкинула Катсуо из головы и вошла в уборную. Она присела на крышку унитаза и открыла конверт с бумагами. Всего там было шестьдесят четыре страницы. Сверху лежала небольшая записка от Генрики:

Волчица, это вся информация, которую мы смогли собрать. Надеюсь, она тебе пригодится. – Г.

Вот, с чем ей придется столкнуться.

Сверху лежали дюжины страниц о Феликсе Буркхарде Вулфе. Яэль просматривала их одну за другой. Факт за фактом.

Школьные записи. (Он учился гораздо лучше Адель.) Заметки врача. (Страдает от акрофобии. Дважды попадал в больницу со сломанным носом. В остальном он являл собой одного из лучших представителей арийской расы.) Журнал из Гитлерюгенда. Список всех машин и мотоциклов, которые он чинил в отцовской мастерской. По оценкам и разнице в датах Яэль поняла, что он бросил школу два года назад, чтобы заняться бизнесом. Его освободили от регулярных собраний Гитлерюгенда, чтобы тот как правило исполнял свои обязанности. Никакой социальной жизни. (Поэтому Адель удалось так долго изображать брата. Никто бы не вопрошал о Феликсе Вулфе.)

Фактов здесь было достаточно, чтобы поддержать разговор с братом Адель в будущем. Уже что-то. Но информации, больше всего нужной Яэль, здесь не было. Работа в сопротивлении: неизвестно.

Яэль отложила эти бумаги в сторону и перешла к другой папке: Лука Лоу&Адель Вулф. Здесь страниц было гораздо меньше.

До девятого тура Аксис не замечены во взаимоотношениях. Они ехали в непосредственной близости друг от друга от Рима до самой Осаки, а последнюю часть гонки Адель завершила одна. Лука опоздал на два часа, но в многочисленных интервью ни разу не упомянул, почему. После гонки в связи не замечены.

Все, что произошло – началось в Риме.

То, как ты поступила – закончилось в Осаке.

Но что было между?

Яэль кинула бумаги на пол. Столько чернил, и ничего. Она провела пальцами по шелковистым волосам Адель и уставилась на файлы.

Слишком много пробелов. Лука и Феликс. Ни один из них не был похож на тех людей в анкетах, которые она читала до гонки. Смотрела в архивах интервью. Не этого она ожидала от арийской молодежи, взращенной на свастике. Лицом к лицу все было совсем по-другому. Намного сложнее.

Оба были чем-то большим.

На груди у Яэль было тяжело, но тяжесть эта никак не связана с болью или страхом. Ее готовили к ледяным штормам и голоду. Пыткам и долгим дням пустынной жажды. Учили стирать всякие эмоции с лица. Смотреть в глаза Фюреру, просовывая нож ему между ребер.

Она думала, что готова к миссии. Готова ко всему. Но не к этому. Не к отношениям.

Здесь она не могла притворяться.

ГЛАВА 18

19 МАРТА, 1956

ИЗ КАИРА В БАГДАД

Впереди было еще больше пустыни.

Погода была такой же невыносимой, как и во время третьей части тура. И хотя Яэль все еще была на первом месте, из-за ям и песка она двигалась невообразимо медленно. Больше было похоже не на гонку, а на соревнование по ползанию. Окрестности не помогали: Яэль никогда не приходилось бывать в таком пустынном месте. Бесконечные горизонты и великое ничего. Лишь тишина и внутренняя темнота – шум, что она несла внутри себя. Всегда.

Так она помнила, что не одна.

Когда на улице стемнело, Яэль разбила лагерь. Вскоре она кое-что услышала: шаги за стенами ее палатки были мягкими. Как будто по песку прошелся небольшой шепот ветра. Яэль привстала, когда услышала их – сердце заколотилось, рука потянулась к пистолету.

Шум прекратился.

Она схватила электрический фонарь и выскользнула из палатки. Пара глаз сверкнули в ее сторону: жуткие голубовато-зеленые звезды. Яэль подняла пистолет, уронила фонарь. Глаза рванули в сторону. В свете, исходившем от фонаря, можно было различить взметнувшиеся песчинки. Показался мех. Это всего лишь лиса. Наверно, пришла на запах еды.

Яэль поставила П38 на предохранитель, засунула оружие за пояс и наклонилась, чтобы поднять фонарь. В этот момент она увидела их: человеческие следы по всему песку. Расстояние между ними было большое, что указывало на широкие шаги – значит, следы не от нее.

Каждое из пяти чувств Яэль напряглось до предела, в то время как она осматривала лагерь. Запах холодного песка, палатка под искусственным освещением, тени, отбрасываемые предметами... сливались с одинокой ночью. Никаких звуков.

Ничего.

Яэль была единственной живой душой в округе. Но это ее не успокоило. Ни один из участников не потратит сил и времени на дорогу до ее лагеря, чтобы оставить лишь следы.

Что-то было не так.

Она повернулась к своему мотоциклу. Зюндапп стоял на том же месте, где она его припарковала, с теми же потертостями и вмятинами, что и раньше. Шины были целыми. (Значит, ее ночным гостем был не Такео.) Топливопровод цел. Двигатель работает так же, как и раньше.

Но эти следы, не-её-следы, они все еще были здесь. Шли вокруг заднего колеса Зюндаппа и... бочек с водой.

Яэль подошла к ним с огромной тревогой на сердце. Все четыре стояли на том же месте, где она их оставила, но немного криво. Одна из крышек была прикручена слишком слабо. Яэль открыла эту бочку и понюхала содержимое. Она все поняла.

Это работа Ивао. Катсуо, должно быть, подослал последователя, чтобы тот во всей красе показал его пристрастие к отравлению еды и воды.

Запах снотворного был слабейшим. Если бы не жесточайшие тренировки Влада (Понюхай это! Понюхай то! Один глоток, и все кончено!), он был бы совершенно незаметен. Но нос Яэль, обученной не хуже парфюмера, ясно сообщал своей хозяйке, что это седативное. Стоит ей глотнуть из этих бочек, и первое место останется лишь в мечтах.

Сначала она обматерила Ивао, затем Катсуо (и она еще жалела его), а в конце себя. Охраняй свою провизию. Она не последовала этому важнейшему правилу. И теперь все четыре бочки с водой никуда не годились.

Яэль вылила воду на рассвете, наблюдая, как песок впитывает в себя отравленную влагу. С окраин дороги она собрала гальку и засунула в рот. Это позволяло слюне омывать полость рта и перенести утро.

Заправочные станции не помогли. Там не было магазинов с различными товарами, эти остановки представляли собой лишь пару мужчин с баками топлива и несколькими бочками воды, которые нужны были им не меньше, чем участникам. (Их предупреждали о засухе в Каире и обеспечили двумя дополнительными бочками на этот отрезок тура, веля нормировать выдачу воды. Возможно, именно поэтому Катсуо и послал Ивао к Яэль.) Ей удалось выпросить пару глотков у официального представитель на первой остановке, но это лишь усилило жажду. К полудню ей везде мерещилась вода. А в ее голове звучал голос Луки, такой же самоуверенный, как и в реальной жизни: Скоро, совсем скоро, я тебе понадоблюсь.

Ни один из последующих встретившихся ей официальных представителей или заправщиков не согласился поделиться и глотком из своих ценных запасов воды. К вечеру Яэль была полностью сломлена. В таком состоянии она не доживет до Багдада.

Скоро. Совсем скоро. Сейчас.

Ну почему он должен был оказаться прав? Она не могла представить себе, как далеко лагерь Феликса, да и согласится ли он вообще дать ей воды. Но Лука... его палатка стояла довольно близко к ней. И у него достаточно воды, чтобы поделиться с ней.

Дорога до лагеря Луки заняла у нее пять минут. Во рту все еще перекатывались маленькие камешки гравия, и она чуть не поперхнулась ими, когда позвала парня по имени.

Он вышел из палатки еще до того, как она закончила произносить его имя, хотя было очевидно, что она застала его врасплох. Куртки, майки и Железного Креста нигде не было видно. Голый торс, мышцы и кожа. Солдатский жетон на цепочке висел у грудины. В руке пистолет, нацелен на нее.

Яэль слишком хотела пить, была слишком слаба, чтобы поднять руки. У нее даже не было сил, чтобы ненавидеть его.

– А, Фрейлин, – рука Луки опустилась, когда он заметил ее присутствие. Пистолет оказался за поясом его брюк, а брови парня взметнулись вверх и линии на животе углубились. – Нравится вид?

Он действительно очень хорошо выглядел. Как минимум на тысячу разбитых немецких сердец. Но Яэль лучше бы выдернула каждый волос на своем теле один за другим, чем призналась в этом.

– Т-тогда в Р-Риме..., – сухость во рту резала, как бритва. Яэль откашлялась и снова заговорила. – В Риме ты сказал, что мы можем быть союзниками. Ты сказал, что мы нужны друг другу.

– Как я понимаю, это не просто попытка пообщаться, – его глаза на минутку остановились на ее взоре. Радужка блестела синим цветом, цветом глубоко моря. Читал ее, пока она стояла там, осыпалась кусочек за кусочком.

– Мне нужна вода, – сказала Яэль. – Достаточно, чтобы дотянуть до Багдада.

– Вода? – Лука повернулся. Мышцы его спины напряглись, в то время как он наклонился и достал из сумки чистую майку, а затем натянул ее на тело через голову. – Ну, не знаю. Я хранил воду для бритья.

– Пожалуйста, – проговорила Яэль сквозь зубы, стараясь изо всех оставшихся у нее сил скрыть в голосе отчаяние. У нее был пистолет и нож, но она знала, что ей не хватит энергии напасть на Луку и взять воду силой. Не в таком состоянии.

– С бородой тут невообразимо жарко, – продолжал он. – Все чешется, и волосы мешают сконцентрироваться.

Он, наверно, шутит.

– Катсуо попытался выбить меня из гонки, – сообщила Яэль. – Он послал Ивао отравить мою воду. И то же самое сделает с тобой.

– Ну конечно! У тебя от жары мозги потекли, Фрейлин? Ты забыла все, чему я учил тебя в прошлом году? – Лука взметнул руки в воздух. – Гордость Катсуо – это для него все. Почему я, по-твоему, все это время держался позади? Думаешь, мне нравится быть вторым? Лучший способ справиться с Катсуо – это создать иллюзию его победы.

– Но теперь ты впереди него, – заметила она.

– Да. В последний раз, когда я упустил тебя из виду, я чуть не умер. И проиграл. Черт бы меня побрал, если я снова такое допущу.

Вид Луки с раскинутыми в стороны руками начал плыть в глазах Яэль, как будто это был мираж. Песок под ее ногами начинал скашиваться. Она не была уверена, как долго еще сможет простоять.

– У Катсуо двое союзников, как минимум, – сказала она. – Не прошло и половины тура. Если я паду, ты останешься единственной целью и угрозой Катсуо. Он пустит на тебя все свои силы, все, что у него есть. Ты продержишься максимум до Нью-Дели.

Яэль смотрела за выражением лица Луки, пытаясь угадать, какое впечатление произвели на него ее слова. Наконец, он заговорил.

– Думаю, я потерплю немного щетины. Некоторым девчонкам даже нравится ее вид, – он почесал подбородок. – Я дам тебе одну из своих бочек, но ты должна выполнить два условия.

Яэль стояла в ожидании. Стараясь изо всех сил не рухнуть на землю.

– Первое: ты окажешь мне услугу, о которой я могу попросить в любой момент.

Она кивнула. Весь ее мир трясся от одного лишнего движения.

– Только если ты не попросишь отдать тебе победу без боя, – добавила она.

– Справедливо, – Лука кивнул. – Второе условие: ты сейчас же сядешь и покуришь со мной. По-настоящему покуришь. И мы поговорим. Как в старые добрые.

Яэль сразу присела. Даже в таком состоянии земля вокруг нее кружилась, и она выплюнула гравий, боясь поперхнуться.

Лука встал на колени напротив нее. В одной руке вода, в другой сигарета. Она взяла и то, и другое. Сделала два огромных глотка, и хоть организм требовал еще, она должна была экономить.

Лука сел рядом, прислонившись к спальному мешку. Он закуривал сигарету, как по волшебству. Зажигал спичку о каблук ботинка, подносил к сигарете, давал огню немного времени, а когда пепел ярко загорался, тушил спичку.

Попытка Яэль была более неуклюжей. Ей удалось зажечь спичку лишь со второго раза. Она обвинила в этом тремор, возникший из-за жажды.

– Я думал, что знаю тебя, – сказал он после первой затяжки. То, как он смотрел на Яэль, напоминало ей взгляд льва. Глаза полны храбрости и инстинкта. – Девять месяцев подряд я лежал ночами и вспоминал о твоем поступке. Но теперь... теперь я не знаю, что о тебе думать. Девушка, которая оставляет собственного брата умирать в пустыне, но в то же время сгорает от чувства вины к парню, которого даже не знает.

– Я оставила Феликса без сознания. Не умирать, – Яэль подняла сигарету и приложила к губам. Вкус был отвратительный. Она удивилась, как люди могут испытывать от этой гадости удовольствие. Выкуривать сигарету за сигаретой. Пачку за пачкой. Как они могут позволять дыму жить внутри них? Как будто в этом ничего такого.

– Такой удар в висок? Приложи ты чуть больше силы, и пока-пока, милый братец, – с сигареты Луки посыпался пепел.

– Думаешь, я бы убила собственного брата? – Яэль буквально выплюнула из себя слова, но вкус сигареты все равно остался во рту.

– С тобой я ничего не могу исключить, – Лука сузил глаза, все еще изучая ее своим львиным взором. – Ты абсолютная чертова тайна для меня. Каждый раз, когда я думаю, что раскрыл тебя до конца, я нахожу в тебе новые секреты. После прошлогодней гонки, я часто думал, а был ли между нами хоть один искренний момент?

– Честно? Я считаю курение отвратительным.

– А вот и пробивается настоящая Адель! – посмеялся Лука и снова затянулся. – Значит, все те ночи, что мы сидели вместе под звездами, и ты выкуривала чуть ли не половину моей пачки, ты притворялась?

– Вроде того.

– Ты должна мне примерно два блока сигарет. Они не дешевые, знаешь ли. Особенно с тех пор, как Гитлер их запретил, – Лука выпустил изо рта дым. – В принципе, наш Фюрер запрещает все хоть немного стоящее и интересное.

– Я заплачу тебе в Токио. Выделю часть из своего приза, – сказала ему Яэль, хотя прекрасно знала, что этого не произойдет. Железным Крестом награждали прямо на Балу Победителей, а денежную сумму выплачивали позже. После вальса с Фюрером и падения империи. К тому времени она будет далеко.

– Я все еще хочу, чтобы ты докурила эту, – сказал Лука.

– Сделка есть сделка, – Яэль снова затянулась. После этого ей понадобится больше воды. Он снова рассмеялся.

Тишина. Она кричала.

– Иногда я скучаю по этому. Ты. Я. Секреты. Звезды, – его слова крутились в воздухе, как дым, выпускаемый победителем изо рта. – Я думал, что я непобедим. До тебя.

– Катсуо победил тебя задолго до моего участия, – сказала Яэль.

– Я прекрасно знаю о каждом из своих поражений, Фрейлин. Даже если не показываю этого, – рука Луки поднялась и примостилась на затылке. Пальцы потеребили цепочку, висящую на шее. – Ты прекрасно знаешь, что я говорю не об Аксисе.