Текст книги "Самураи"

Автор книги: Ратти Оскар

Соавторы: Уэстбрук Адель
сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 36 страниц)

Первая тенденция, по-видимому, связана с распространением скоординированной энергии по прямой линии от источника к цели – то есть контакт с целью является фронтальным или перпендикулярным. Этот тип распространения стал известен под различными названиями, отраженными в терминах, использующихся для передачи основных боевых движений, таких, как омотэи ирими.Но все они обозначают стратегию, образованную за счет интенсивного слияния энергии, движения (или технического приема) и психической координации и примененную на противнике в прямой, фронтальной манере. Линейный выпад яри, фронтальный удар катана, точечная концентрация древнего атэмиили более современного удара в карате, мощный фронтальный толчок в атаке сумо или техники «вхождения» в дзюдо – все это примеры применения первой интерпретации использования скоординированной энергии хара.

Вторая тенденция (считающаяся не менее или даже более эффективной) связана с распространением скоординированной энергии по круговой траектории от источника к цели (которой она соответственно передается по касательной). Этот тип распространения был отражен в таких названиях, как ураи тэнкан,использующихся для обозначения стратегий, движений, действий или технических приемов – так же как и формы психической координации, – которые развиваются по круговой траектории от источника и воздействуют на свою цель центробежной силой, заставляющей ее отлетать в сторону по орбитальной траектории.

Демаркационная линия между этими двумя тенденциями, по-видимому, была достаточно четкой с самого начала – основное различие здесь определяет результат воздействия на цель. Линейное, прямое распространение по самой своей природе и функциональности проходит «сквозь» цель, таким образом изменяя ее первоначальную структуру. Круговое, касательное распространение «вкладывает» энергию в цель и полностью смещает ее с определенной позиции, не изменяя внутренней структуры. Таким образом, линейная ки,«проходя насквозь», может убить или серьезно ранить противника. Круговая ки,«проходя рядом», может его оглушить или сместить из начального, выигрышного положения без обязательного нанесения ему серьезных или долговременных физических повреждений. Однако эта демаркационная линия становится достаточно расплывчатой в доктрине будзюцу, когда две тенденции начинают сливаться друг с другом, и два типа распространения энергии используются на взаимозаменяемой основе, не всегда заботясь о конечном результате ее воздействия на цель или о том, какой тип распространения был использован. Например, опытные мастера различных методов будзюцу часто уклоняются от атаки и начинают собственную контратаку с круговым распространением скоординированной энергии ки,которая затем перенаправляется в сторону противника – часто по линии распространения, прямо перпендикулярной структуре его анатомии. Каким является такое распространение – которое, хотя и было изначально круговым, закончилось сближением по прямой линии, круговым или линейным по природе? Если оценивать финальный результат воздействия этого распространения на цель, то ответ здесь достаточно очевиден: линейным. На самом деле, истинно круговое распространение является круговым от начала до конца, а не только в начальной фазе движения или технического приема. Таким образом, результат его воздействия на цель становится более общим и размытым, чем острый, проникающий эффект от линейного распространения.

Наконец, третья форма распространения энергии была диффузной и излучающей, пронизывающей все окружение и часто контролирующей его психологически еще до начала поединка, вплоть до реальных изменений условий его проведения. Разумеется, этот тип распространения был связан с самими корнями поединка и предназначался для нейтрализации его диалектических возможностей, таким образом устраняя их из военной сферы, где эти возможности изначально формировались. Это диффузное распространение представляло собой тип психического контроля, осуществляемого людьми миролюбивыми, мудрыми, религиозными, – все это примеры человеческих качеств, которые будзинмог ценить в общем, со стороны, но развивал в себе лишь в очень редких случаях, в тот момент, когда он переставал быть будзином.

Таким образом, линейный и круговой типы распространения централизованной энергии стали двумя краеугольными камнями обучения, тренировки и стратегического применения в бою во всех основных школах будзюцу, создавших собственные методологии. Эти две концепции распространения вызывали такие оживленные споры среди мастеров боевых искусств феодальной эпохи относительно их стратегических преимуществ и недостатков, что их эхо и по сей день звучит во многих современных боевых методах и дисциплинах, произошедших от древних специализаций будзюцу. Сами дебаты, как отмечалось выше, были сосредоточены на адаптации этих двух типов распространения энергии к боевым стратегиям – стратегиям, которых насчитывалось всего три основных типа: атака, контратака и защита. Эти стратегии будут рассмотрены в следующем разделе, поскольку они связаны с определенными базовыми предпосылками, касающимися той роли, которая отводилась личности противника в бою и, соответственно, результатам воздействия энергии на него.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ
СТРАТЕГИЧЕСКИЕ ПРИНЦИПЫ ПРИМЕНЕНИЯ

________________________________________________________________________

Основные стратегии

Интеграция психических сил восприятия и воли только в одном направлении посредством использования скоординированной энергии всей личности для достижения стратегической цели составляла внутренние факторы активации и контроля каждого оружия и конкретных приемов, изобретенных для их использования (внешние факторы). Доктрина харагэй, к которой часто обращались мастера будзюцу, несомненно, оказалась незаменимым инструментом, обеспечивавшим их основными идеями и тренировочными методами, необходимыми для достижения этой интеграции.

Слиянию внутренней личности (разум, его способность воспринимать, оценивать и принимать решения, его сила концентрации и воли) и внешней личности (тело, оружие, специализированные функции мышечной системы) придавалось самое большое значение, поскольку оно помогало трансформировать человека в будзина(то есть в боевую единицу). Такое слияние делало его «целым», и это помогало ему эффективно противодействовать рассеивающим, центробежным силам существования, воздействующим на него разлагающе (как изнутри, так и снаружи), особенно в боевой ситуации. Однако это слияние все равно проходило лишь на первом уровне интеграции, то есть индивидуальном и субъективном уровне личности будзина, который, какой бы цельной и сильной она ни была сама по себе, сталкивался с тем же основным уровнем интеграции и координации, воплощенным в другой личности – достойном и опасном противнике, также обученном дисциплинам интеграции, использовавшимся при подготовке всех членов военного сословия к их профессии. Эта конфронтация вносила определенные дополнительные элементы в природу и роль распространения энергии в бою, поскольку мастера будзюцу должны были найти исчерпывающие ответы на следующие вопросы: является ли этот тип субъективной интеграции единственным типом? Возможны ли другие типы интеграции, и если да, то какой из них может считаться стратегически наиболее предпочтительным или рассматриваться как самый лучший метод решения проблем поединка и его основных стратегий атаки, контратаки и защиты?

В реальности поединок разворачивается в соответствии с определенной хронологической последовательностью, то есть он состоит из серий движений или стадий, каждая из которых характеризуется своими особыми проблемами и набором обстоятельств, порою такими сложными и неожиданными, что недостаточно просто изобрести оружие, придумать и выработать внутренний контроль. Необходимо также принимать в расчет наиболее подходящие стратегии для их эффективного использования в бою. Таким образом, основные вопросы, на которые мастерам будзюцу приходилось искать ответы, были следующими: в ситуации неминуемого поединка должен ли человек атаковать своего противника, прежде чем последний сам проведет свою атаку, или, в стратегическом смысле, будет более эффективно и выигрышно позволять противнику атаковать первым, а затем провести разрушительную контратаку? Наконец, не будет ли лучше просто защищать себя за счет эффективной нейтрализации атаки, но без обязательного проведения контратаки? В общем, в чем заключаются преимущества и недостатки этих трех основных стратегий поединка?

Опыт в теории и практике поединка показывает, что атака является той стратегией, которая позволяет человеку применить оружие и технический прием на противнике, прежде чем последний успеет провести собственную атаку. Таким образом, она основывается на определенной степени инициативы, на элементе неожиданности, на недостатке готовности противника. Другой основной стратегией поединка является контратака – стратегия, которая позволяет тому же самому человеку использовать оружие или прием сразу же после того, как противник проведет свою атаку.

Эта стратегия основывается, соответственно, на хорошо рассчитанной реакции, позволяющей использовать собственную атаку противника как средство победы над ним. Наконец, защита представляет собой стратегию, которая позволяет тому же человеку в ходе поединка не позволять оружию и техническим приемам достигать намеченной цели, нейтрализуя таким образом их опасный потенциал.

Наиболее заметное сходство существует между атакой и контратакой. Обе стратегии применяют то же самое оружие против того же самого объекта (противника) и с той же самой целью (его подавление), используя примерно одинаковые приемы. Единственное различие между ними (различие, которое становится очень важным фактором в доктрине будзюцу), является чисто хронологическим и заключается в том факте, что атака проводится раньше контратаки, в то время как последняя имеет место после того, как атака была проведена. Мы увидим позднее, что контратака обладает определенными качествами и преимуществами, что делает ее любимой стратегией многих мастеров будзюцу.

Защита имеет хронологическое родство с контратакой только потому, что ее стратегия разрабатывается после проведения атаки (или контратаки). Однако она отличается от этих стратегий как своими целями, так и техническими приемами. На самом деле, по определению, защита в основном нацелена на нейтрализацию потенциально опасных возможностей атаки или контратаки. Она обычно направлена против стратегии как таковой – не обязательно против ее субъекта, – в то время как, с другой стороны, атака и контратака направлены главным образом против самого человека. Как стратегия защита полностью оправдывает свое название, когда ее оружие и технические приемы эффективно мешают тем же факторам атаки и контратаки достигать своих целей. Следовательно, она перестает быть защитой, когда после эффективного отражения действия атаки или контратаки эта стратегия используется в качестве базиса для контратаки. И она, несомненно, становится атакой, когда, несмотря на слабые оправдания (такие, как превентивная необходимость), приводит к попытке нейтрализовать атаку или контратаку еще до того, как они вылились в какие-то конкретные действия, то есть до того, как произошло нечто такое, от чего можно себя защищать.

Все эти стратегии были хорошо известны практикам будзюцу. В древних боевых искусствах они изучались и разрабатывались настолько тщательно, что либо в целом, либо частично они стали краеугольными камнями методологий многих самостоятельных школ. К примеру, искусство иайдзюцу представляло Собой особенно убедительную демонстрацию того, какой неотразимой может быть стратегия атаки (и такие ее факторы, как инициатива, скорость, внезапность). Все остальные боевые искусства также разрабатывали и совершенствовали свои стратегии, оставляя после себя определенные традиции, которые даже сегодня отражены в вооруженных методах будзюцу, таких, как кэндо и дзодо, а также во многих невооруженных методах, таких, как сумо, дзюдзюцу и дзюдо. Во всех этих методах присутствует понятие незащищенного момента или места (суки), позволяющего эффективно пробить линию защиты противника, прежде чем у него появится шанс защититься.

Однако именно стратегия контратаки, которая была доведена мастерами древнего будзюцу до высочайшей степени стратегического совершенства под влиянием конкретного принципа применения, всегда являлась отличительной чертой восточных боевых искусств, позволяющей безошибочно отличать их от всех прочих.

Принципы применения

Мастера будзюцу учили тому, что субъективная, полностью ориентированная форма координации может быть использована в бою в соответствии с двумя фундаментальными принципами – первый из которых можно охарактеризовать как «односторонний», а второй как «двусторонний».

Эти два основных принципа применения имели прямое отношение к той тактической ценности, которую придавали личности противника в поединке. В соответствии с односторонним принципом применения личность противника рассматривалась как основной объект атаки с целью ее полного или частичного подавления. С другой стороны, согласно двустороннему принципу применения личность противника рассматривается не просто как мишень, но также (а некоторыми мастерами будзюцу и в основном) как инструмент – то есть как невольный, но тем не менее полезный фактор собственного подавления. В этой второй, значительно более сложной, интерпретации присутствующих в бою возможностей односторонность и узость первого принципа, основанного на субъективном доминировании одного из участников поединка, была существенно изменена.

Эти два принципа, по всей видимости, разделили школы боевых искусств на две широкие категории (хотя можно выделить и третью, которая является результатом слияния двух крайностей). Но именно принципы двустороннего применения представляют собой тактическую дифференциацию между японским будзюцу и боевыми искусствами Запада. Например, Лафкадио Хирн, считавший этот принцип «уникальной восточной идеей», спрашивает:

«Какой западный ум мог бы придумать это странное учение: никогда не противопоставлять силу силе, а только направлять и использовать энергию атаки; одолевать противника исключительно за счет его собственной силы – побеждать его только теми усилиями, которые он прикладывает сам?» (Smith 1, 128).

Читатель теперь уже должен понимать, что принцип двустороннего применения, на самом деле, представляет собой расширение знаменитого принципа координации, который был рассмотрен в предыдущем разделе. Субъективная координация всех боевых качеств человека, внутренних (восприятие, оценка, решение) и внешних (использование различного оружия, выполнение определенных приемов) приводила к появлению замечательных бойцов, которые могли встретить противника лицом к лицу и при любых обстоятельствах отдавали отчет своим собственным действиям. Но результаты были еще более впечатляющими, когда такой воин приобретал способность полностью использовать не только свою собственную субъективную координацию, но также и координацию противника, когда он обучался использовать ее в полной мере, сливаясь с ней, получал контроль над собственной силой изнутри, а затем достигал намеченных целей поединка за счет одной из его основных стратегий.

Чтобы сделать это возможным, тренировки в будзюцу включали определенные упражнения и техники, специально предназначенные для приобретения навыка координации собственной стратегии со стратегией противника, то есть адаптации первой к последней. Такая адаптация позволяла установить контроль, а затем быстро и эффективно довести избранную стратегию до успешного завершения. Этот принцип был важным фактором почти во всех основных специализациях будзюцу, особенно на высших уровнях их преподавания. В своем знаменитом письме, посвященном искусству фехтования, Такуан упоминает стратегическую ценность использования двустороннего принципа при проведении контратаки, когда он советует ученику: «используйте атаку противника, обращая ее против него самого. Тогда его меч, несший вам смерть, станет вашим собственным, и это оружие обрушится на самого противника. В Дзен это называется «схватить вражеское копье и убить им врага» (Suzuki, 96).

Некоторые мастера будзюцу настолько хорошо умели использовать боевые навыки противников, уступавших им по мастерству, что они даже не беспокоились о том, чтобы обнажить собственное оружие для отражения атаки подобного человека. Вместо этого такие мастера просто уклонялись от удара копьем или мечом и отправляли незадачливого противника в полет вверх тормашками, чего обычно было достаточно, чтобы привести его в чувство даже без проведения безжалостной контратаки, в которой собственное оружие атакующего часто использовалось против него. С противником, равным по мастерству и подготовке, принцип двусторонности (то есть когда каждая форма атаки встречается смертоносной формой контратаки) часто приводил к взаимному убийству или ничьей. На самом деле, первый исход был достаточно распространенным, поскольку ни один будзин, как бы хорошо он ни владел какой-то из специализаций будзюцу, не мог надеяться на то, чтобы выйти без единой царапины из столкновения с противником, равным ему по мастерству в той же самой специализации или схожей с ней по природе и функциональности.

Например, литература но кэндзюцу содержит многочисленные истории о поединках, в которых оба противника теряли свои жизни. Однако, в общем, мастера будзюцу, по всей видимости, предпочитали избегать прямых столкновений друг с другом, и лишь в редких случаях они шли на летальное сравнение стилей и технических приемов.

Один эпизод из доктрины кэндзюцу, рассказывающий о двух фехтовальщиках, которые, по всей видимости, глубоко погрузились в теорию и практику двустороннего принципа, достаточно показателен. Когда эти два мастера встретились, они оба почувствовали непреодолимое желание испытать фехтовальные навыки друг друга. Они выбрали для поединка тихое место, подвязали рукава, обнажили свои мечи, заняли исходные стойки и… замерли в ожидании. Всякий раз, когда один из них менял свою стойку на другую, которая, как ему казалось, лучше подходила к конкретной атаке, его противник соответствующим образом изменял собственную позицию. Этот процесс координации поз, или приспособления к стратегии противника, а следовательно, и ее нейтрализации от мгновения к мгновению, продолжался до темноты. И вот, когда стало совсем темно, оба фехтовальщика разразились хохотом, убрали в ножны свои мечи и, как равные, направились обратно в город, чтобы отпраздновать завязавшуюся дружбу.

Независимо от того, факт это или фантазия, данный эпизод наглядно демонстрируют, какую утонченную форму принимали некоторые боевые методы; какой эффективной может быть техника рефлексивной, двусторонней реакции; и, наконец, насколько точно мастера будзюцу могли определить и признать равного себе по определенным позам и жестам, какими бы слабовыраженными ни были эти признаки для неподготовленного глаза.

Двусторонний принцип в деталях

Принцип двустороннего применения не является исключительной особенностью индивидуального поединка. Его концепции занимают важное место в искусстве тотальных боевых действий, и он высоко ценился японскими военачальниками феодальной эпохи. В этой последней сфере данный принцип часто связывают с работами китайских стратегов, посвященных искусству войны. Так, например, в одном из классических трактатов, с характерным названием «В уступчивости сила», говорится о необходимости приспосабливаться к не поддающимся изменению обстоятельствам, плавно течь вместе с потоком событий, который окружает, а порой и захлестывает человека (разумеется, отражая более общие концепции, характерные для восточной культуры в целом). На самом деле, хотя абстрактные концепции лежат далеко за пределами узких и весьма специализированных границ будзюцу и искусства войны, классическая китайская литература, по всей видимости, служила для мастеров будзюцу практически неистощимым источником вдохновения и руководства.

«Книга перемен» («И цзин») часто считается высшим проявлением восточной гибкости и приспособляемости. Все это произведение пронизывает тема наблюдения за жизнью и слияния с ее потоком ради выживания и развития. По сути, эта книга говорит нам о том, что все на свете может стать источником конфликта, опасности и в конечном счете насилия, если подойти к событию под неверным углом или в неправильной манере – то есть если противостоять ей в точке максимальной силы, поскольку такой подход делает столкновение потенциально разрушительным. По тому же принципу любое и каждое событие можно урегулировать, если подойти к нему под верным углом и в правильной манере – то есть к его источнику, прежде чем событие набрало полную силу, или с какой-то из сторон (уязвимые «бока тигра»). Однако, если по какой-то причине человек не может избежать фронтального столкновения с событиями, «И цзин» советует ему не идти на прямое противостояние, а вместо этого «следовать вдоль» или «течь» с потоком событий, держась немного впереди или на гребне этой мощной силы, которая, как и любая другая концентрированная сила в природе, рано или поздно истощит себя после того, как ее концентрация рассеется. Здесь мы можем привести в качестве примера современного серфингиста. Оказавшись на волне, он старается держаться немного впереди нее, поскольку, оторвавшись слишком далеко, он не будет «с ней»; он потеряет контакт с подъемной силой волны, которая толкает его вперед, и быстро уйдет под поверхность воды. С другой стороны, если он позволит волне захлестнуть себя, его перевернет или «сметет» сокрушительная сила волны, поскольку, опять-таки, он окажется не «с ней».

Эта линия рассуждений, с ее упором на те преимущества, которые получает человек, позволяя всем жизненным проявлениям (даже тем, которые ему могут показаться негативными) расцвести и истощить себя вместе со всеми бесчисленными возможностями, не пытаясь их подавить, а, наоборот, тонко используя собственную внутреннюю энергию для поддержания жизни, считается главным фактором, определившим высочайший уровень достижений восточной культуры, а также внутреннее миролюбие, присущее теориям буддизма, даосизма и конфуцианства на высших уровнях. Но она также считается главным мотивирующим фактором частого принятия извращенной позиции пассивной покорности и полного бездействия перед лицом любой несправедливости, которая, вследствие людских заблуждений или невежества, всегда может быть проявлена к человеку (хотя сама доктрина советует предпринимать соответствующие меры, чтобы не попасть в такую ситуацию). Кроме того, она ключ к целому ряду потрясающих возможностей застать врасплох человека или группу людей в момент величайшей слабости – их реакции на тонкую провокацию или серию провокаций, проведенных таким образом, чтобы уничтожить или поработить их.

Книга Лао-цзы («Дао дэ цзин») была главным источником этой теории гибкости. Она охватывает (вместе со своей специфической концепцией непротивления) тему космической адаптации, которая содержится и в «И цзин». Мастера будзюцу использовали эту книгу с таким же усердием. Однако Дао жизни (как можно назвать ее внутреннее, центральное ядро) должно служить активирующим фактором, позволяющим человеку хорошо жить и развиваться в соответствии с позитивным потоком космической энергии, таким образом, поддерживая саму жизнь и не разрушая, искажая или загрязняя ее поток. Это культурное наследие Азии просачивалось в Японию как в общей манере, за счет обмена учеными, дипломатами и религиозными деятелями под официальным патронажем, так и в частных случаях, в результате разрешенного властями (а также и неразрешенного) паломничества мастеров будзюцу к культурным центрам Азиатского континента. Мы уже рассказывали о некоторых таких мастерах в части 2 – людях, которые отправлялись за границу, чтобы изучать китайские боевые методы, как вооруженные, так и невооруженные.

Идея стратегической формы координации в этом, более широком смысле (то есть более широком, чем субъективный, односторонний смысл, типичный для любой формы атаки), по-видимому, впервые появилась в хрониках японского будзюцу в связи с описанием древнего боевого метода, известного как явара. Присутствующая в этом названии идеограмма ваобычно переводится как «согласие». Таким образом, данный метод был искусством тонкого согласования или слияния собственной стратегии контратаки со стратегией противника с целью его подавления. Некоторые исследователи считают, что эта школа, ее название, так же как и сама идеограмма, являются самими свидетельствами применения двустороннего принципа и его существования в сфере японских боевых искусств. К сожалению, доступных нам материалов по этому древнему боевому методу удручающе мало. Однако те записи, которые до нас дошли, представляют собой «интереснейшие документы, заслуживающие самого пристального внимания историков дзюдзюцу» (Illustrated Kodokan Judo, 2).

Принцип ва(согласие), по всей видимости, послужил основой для развития двух других важнейших принципов: дзю (податливость, уступчивость, приспособляемость) и айки (гармония, слияние, идентификация, координация). Первый стал отличительной особенностью искусства дзюдзюцу и его школ (из которых появилось дзюдо мастера Кано), в то время как последний был заложен в основу искусства айкидзюцу и его эзотерических школ (элементы которого мастер Уэсиба Морихэй включил в свой метод – боевое искусство айкидо). Однако некоторые авторы утверждают, что концепция ай(гармония) такая же древняя, как и концепция ва– возможно, даже еще более древняя.

Происхождение принципа дзю(рассматривающегося как податливость, гибкость, приспособляемость и, наконец, как непротивление) от принципа ва (согласие) неоднократно подтверждала школа дзюдо мастера Кано, Кодокан, где до сих пор разрабатывают данный предмет. Один из ее выдающихся теоретиков пишет: « Ва, или согласие, является фундаментальным принципом японских боевых искусств. Выраженный в современных терминах и более легкий для практики, он стал принципом мягкости (дзю). Принцип мягкости учит, что в поединке нужно двигаться вместе с силой противника, не сопротивляясь ей, при этом сохраняя собственную позицию и не теряя равновесия. Этот принцип, по своему духу, соответствует высказыванию Конфуция из его «Аналектов»: «Мудрый человек податлив, но не слепо уступчив»» (Tomiki, 53).

Другие авторы находят связь между дзю и ва вдревних названиях явара и вадзюцу: «Названия дзю-дзицу и дзюдзюцу произошли от обозначающих их китайских иероглифов, но те же самые иероглифы можно прочитать и в японском стиле – отсюда появилось слово явара(другое название дзю-дзюцу)» (Kodokan Judo: A Guide to Proficiency, 2).

Для Томики связь между дзюи более древним ваявляется одной из основополагающих: «Дзю-дзюцу (искусство мягкости) прежде называли также ва-дзюцу (искусство согласия). Это показывает, что дзю(мягкость) может означать и ва(согласие). В «Рюко-но-маки» (буквально «Книга дракона и тигра»), которая считается одной из самых древних книг, раскрывающих секреты боевых искусств, есть такие строки: «Если враг поворачивается к нам, мы встречаем его; если он уходит, мы позволяем ему уйти. Встречая врага, мы приходим к согласию с ним. Пять и пять будет десять. Два и восемь будет десять. Один и девять будет десять. Все это показывает согласие» (Tomiki, 53).

Концепция ай(гармония, слияние и т. д.) была интерпретирована тем же автором схожим образом: «Применить айки —значит сделать свой дух «соответствующим» духу противника. Другими словами, вы должны привести свои движения в соответствие движениям противника. В конце концов, это то же самое, что и «принцип мягкости» (дзю),только использованный изнутри» (Tomiki, 53). Таким образом, несмотря на все претензии на собственную исключительность и оригинальность, которые часто высказывают последователи обеих концепций, дзюи ай, по всей видимости, имеют много общего.

Практическая суть принципа дзю,так как он стратегически используется в школах дзюдо, была ясно выражена мастером Кано, когда он сказал: «Тяни, когда толкают – и толкай, когда тянут». В первом случае принцип дзю диктует нам, что, когда один из противников проводит атаку, прикладывая или распространяя силу в сторонусубъекта, последний должен слиться с этой силой и двигаться вместе с ней в том же направлении, пока она не выйдет за границы своего распространения, прежде чем контратаковать противника, который к этому моменту будет почти бессилен, децентрализован и выведен из равновесия. Во втором случае, когда противник прикладывает силу в сторону отсубъекта (то есть тянет), тех же самых эффектов рассеивания, децентрализации и выведения из равновесия последний сможет достичь, если будет не сопротивляться, а двигаться с этой силой.

В школах айкидо принцип ай нашел свое конкретное выражение в тех же самых стратегических правилах, которые, в силу характерных для айкидо мягких, круговых движений, можно выразить следующим образом: «Поворачивайся, когда толкают – и входи, когда тянут». В первом случае субъект нейтрализует приложенную к нему силу атаки, направляя ее вокругсебя, благодаря чему устанавливается центробежное взаимодействие между атакованным субъектом в центре и атакующим на орбитальной периферии.

Во втором случае субъект нейтрализует агрессивную силу, текущую от него, тем, что смещается к ее источнику и создает условие потери равновесия, благодаря чему этот источник, уже ослабленный, становится уязвимым для контратаки. И в дзюдо, и в айкидо идея использования оружия противника, его силы, его стратегии для его подавления или собственной защиты является фундаментальной. В обоих методах есть интересные примеры адаптации во время поединка одного противника к другому, которые заставляют вспомнить знаменитое восточное выражение: «ехать на тигре». Из Сиама до нас дошла одна особенно образная аксиома: «Когда слон падает, не надо лезть под него, чтобы поддержать; но, когда он упадет, можно подтолкнуть его, чтобы помочь встать» (Herbert, 223).

Среди эзотерических школ боевых искусств, которые почти полностью основывали свои методологии на этом принципе, в доктрине будзюцу чаще всего упоминаются Дайто Рю (которую современные школы айкидо признают одним из промежуточных звеньев, связывающих этот боевой метод с традиционным будзюцу) и Кито Рю (которую и дзюдо и в айкидо называют в числе своих прямых и главных прародителей). Но, к несчастью, от их методологий осталось очень мало. То, что сохранилось, воплощено главным образом в мягкой пластичности формальных упражнений (ката),которые до сих пор практикуют в дзюдо и айкидо на их высших уровнях.