Текст книги "Самураи"

Автор книги: Ратти Оскар

Соавторы: Уэстбрук Адель
сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 36 страниц)

При рассмотрении основных норм морали, принятых в феодальной Японии, становится очевидным, что вся концепция государства была основана на взаимоотношениях между начальником и подчиненным. Правительство Токугава в качестве официального морального кодекса приняло одну из интерпретаций конфуцианского учения, автором которой был сунский неоконфуцианец Чжу Си (1130–1200), особо подчеркивавший важность беспрекословного повиновения и преданности подчиненного своему начальнику. Его представление конфуцианских идей ( суси-гакуили согаку)стало «теоретической основой феодального общества» (Goedertier, 273) и дошло даже до того, что официальным декретом было запрещено преподавание неортодоксальных учений в государственных школах.

Основными принципами суси-гакуявлялись вертикальная иерархия и жесткий прагматизм в исполнении обязанностей, наложенных на человека теми, кто расположен выше его в этой иерархии. Данная интерпретация умалчивала о том, что высокое общественное положение может быть не только наследственной прерогативой, но и результатом высоких личных заслуг, и в ней также отсутствовала концепция социальной справедливости для всех членов общества (включая императора и сёгуна). Эта версия конфуцианской теории взаимоотношений правительства и общества стала искрой, пробудившей интерес к трудам китайских мыслителей и давшей рождение философским школам, которые не всегда вызывали одобрение у военных диктаторов. Однако достаточно долгий период времени данная интерпретация укрепляла позицию сёгуна и оправдывала консолидацию власти в его руках. Она также предоставила материал для более четкой формулировки «кредо» воинов ( буси) и «пути» (до)самурая, которые гармонично слились в кодекс чести, ставший известным как «путь воина» (бусидо).

Благодаря всем этим мерам юридического, философского, военного и социального характера в стране просто не могло произойти нечто «неожиданное» как на практике, так и в теории без ведома правителей из клана Токугава. Им принадлежит

«сомнительная заслуга называться одним из первых правительств в мире, которое сумело организовать обширную и весьма эффективную сеть тайной полиции и сделать ее одним из важнейших государственных органов. При таком многовековом опыте совсем не удивительно, что в последние годы тайная полиция так ярко выделялась на политическом портрете Японии» (Reischauer 1, 83–84).

В такой милитаризованной культуре не было места для новых идей или даже древних, но неудобных теорий, которые могли бы заставить человека задуматься над проблемой персональной ответственности и личных ценностей, даже если не противоречащих, то хотя бы немного отличающихся от тех, что приняты в обществе. Как при всякой военной диктатуре, известной истории, знание считалось опасным достоянием, и его широкое распространение было строго запрещено. Хотя в стране, под правительственным надзором, было организовано изучение некоторых «голландских наук» ( рангаку),любое нарушение установленных ограничений каралось смертью. Не только члены других классов, но и «такие неустрашимые самураи, как Са-кума Содзан, Ватанабэ Кадзан и Ёсика Сёин, заплатили жизнями за желание расширить горизонты своего познания» (Blacker, 305). Даже на закате безраздельного господства Токугава, когда страна и вся ее социальная структура мучительно пытались скинуть с себя милитаристские путы, и позднее, когда возвращение политической власти императору активизировало интенсивные процессы адаптации к пугающе новой международной реальности,

«почти все мыслимые препятствия создавались на пути студента, желающего изучать европейские языки. Словари были большим дефицитом, а учебники по грамматике отсутствовали вовсе; феодальное и конфуцианское неодобрение и даже меч убийцы были направлены против него» (Blacker, 305).

Даймё

Следующую ступеньку после клана Токугава в иерархической структуре японского феодального общества занимали кланы, возглавляемые Даймё – «правители самодостаточных территориально-административных единиц, которые одновременно были ленами и маленькими государствами» (Tsukahira, 18). Титул даймёможно перевести как «большое имя», и, по всей видимости, он произошел от сочетания слов дай(большой) и мёили мёдэн(так назывались лены, где выращивали рис). Печально известные своей воинственностью и жадностью до чужих земель, хозяева таких поместий, способные содержать как сами поместья, так и собственную когорту слуг-воинов, непрерывно сражались друг с другом на протяжении раннего и среднего периодов японской феодальной эпохи. Только такие лидеры, как Нобунага, Хидэёси и, наконец, Иэясу сумели объединить их в достаточно шаткий союз, в котором индивидуалистские и экспансионистские тенденции феодальных правителей находились под постоянным контролем жесткой репрессивной системы, основанной на проверках и нейтрализации. Иэясу и его потомки прекрасно осознавали (и не забывали об этом на протяжении всего правления династии Токугава), что император и его придворная аристократия лишились реальной власти над страной главным образом из-за отсутствия должного контроля над провинциальными центрами военной мощи. Хотя такие центры были необходимы для поддержания мира во всей стране (как и сохранения власти над всеми остальными классами общества), они постепенно становились все более самостоятельными и в конце концов полностью отдалились от императора и его окружения.

Вследствие такого недостатка централизованного контроля, феодальные «бароны» смогли накинуть и затянуть свою петлю на императорской семье и всех остальных общественных классах феодальной Японии, которые стояли на их пути, таким образом быстро и эффективно избавившись от всех возможных конкурентов. В конечном итоге единственным препятствием для них стали они сами и их личные амбиции. Для Токугава феодальные правители (из чьих рядов вышли они сами) были, и всегда оставались, главным источником проблем, поскольку они управляли независимыми ленами, содержали собственные отряды воинов и имели достаточные средства для финансирования военных операций. Во все еще продолжающуюся эпоху политической нестабильности и вооруженных восстаний эти даймё, если предоставить их самим себе, вполне могли нарастить свою военную силу выше предела, считавшегося допустимым в Эдо. Затем эта сила могла быть использована для смещения Токугава в соответствии с древним принципом «низы побеждают верхи» (гэкокудзё) – принципом, который стал неотъемлемой частью искусства политической игры во времена, предшествующие эпохе Токугава, и который сами Токугава успешно применяли в нескольких случаях.

Соответственно, если с одной стороны эти даймё были не только могущественными лидерами военных кланов, но и основными инструментами косвенного контроля над страной в целом, то, с другой стороны, как отметил Цукахира, «они стали главной проблемой для сёгунов Токугава, которые всеми силами пытались их ослабить и разделить», чтобы сохранить над ними контроль. Средства, предпринимаемые бакуфус данной целью, были разнообразными и многочисленными. С целью возведения искусственных барьеров между даймё и создания таких условий, в которых бы «сохранялась и процветала атмосфера взаимной зависти и враждебности» (Tsukahira, 27), проводилась дифференциация в размерах ленов, доходов и их ранга при дворе сёгуна в Эдо. Постоянный и пристальный надзор, осуществляемый зловещими цензорами сёгуна (мэцукэ)над различными даймё (когда они не наносили периодические визиты в Эдо, находились на территории своих собственных поместий или даже совершали переезд с одного места на другое), гарантировал, что сёгуну всегда будет известно об их деятельности. И наконец, принудительное посещение двора сёгуна с интервалом в один год, наряду с обязательством оставлять своих жен и детей в Эдо при возвращении домой, в значительной степени сковывали свободу действий даймё.

Судя по всему, в период Токугава общее количество даймё составляло около 260 человек. Их статус Определялся на основании нескольких взаимосвязанных критериев. Первый критерий был основан на феодальных взаимоотношениях между даймё и самим сёгуном. Так, например, даймё, которые принадлежали к побочной ветви дома Токугава, назывались «родственные вассалы» ( симпан), или «семейные даймё ( камон). К ним относились три «высокопоставленные семьи» (Кии, Мито и Овари), управлявшие ближайшими к Эдо провинциями, члены которых занимали самые важные должности в центральном правительстве.

За даймё ранга симпанследовали наследственные даймё (фудаи),которые были вассалами Токугава еще до великой и решающей битвы при Сэкигахара. Они также занимали важные позиции в бакуфу,и их лены окружали защитным кольцом центральные территории, находившиеся под прямым контролем Токугава.

В третью группу так называемых посторонних даймё ( тодзама) входили лидеры некогда враждебных Иэясу кланов, которые признали его титул сёгуна после сражения при Сэкигахара. Их лены обычно находились за территориями, принадлежащими фудаи.

Эти основные категории подлежали дальнейшей дифференциации в соответствии с другими критериями, основанными на типе территории, выделенной каждому даймё, его имуществе и средствах производства, находящихся в его распоряжении. Так, например, правители провинций (кунимотиили кокусу)обладали более высоким статусом, чем правители менее значимых территорий (дзун-кокусуили кунимоти-нами),за которыми следовали владельцы замков (дзосу)и владельцы собственных резиденций ( дзинъя-моти, рёсу).И, наконец, даймё классифицировались в соответствии с теми местами, которые им дозволялось занимать на аудиенции у сёгуна. Эти места, отведенные для различных категорий даймё, как и залы собраний, где они размещались, проиллюстрированы в таблице 5.

При получении титула даймё, высшего ранга в классе букёпосле сёгуна, удостоившийся такой чести феодал должен был принести письменную присягу и лично поклясться сё!уну в своей верности. Этот ритуал и регистрация присяги даймё в архивах бакуфуповторялись всякий раз, когда новый лидер из клана Токугава присваивал себе титул сёгуна. Принося присягу, каждый даймё брал на себя целый ряд обязательств. Главными среди них были обязательства военного характера, такие, как содержание определенного количества регулярных войск, готовых вступить в бой по первой команде сёгуна; им также вменялось в обязанность предоставлять войска для несения караульной службы на любом из постов, определенных в Эдо. Среди них были тридцать шесть ворот замка сёгуна, императорский двор в Киото, различные стратегически важные точки на побережье и контрольно-пропускные пункты вдоль дорог. К обязанностям административного характера относилось поддержание мира на контролируемых ими территориях и предоставление денежных средств, материалов и рабочих для общественных работ, проводимых по распоряжению сёгуна.

В пределах своих ленов каждый из этих феодальных правителей

«был патриархальным, но и абсолютным монархом… В управлении солдатами, крестьянами и торговцами на территории его владений ему оказывал помощь класс чиновников и офицеров, которые формировали двор в главном замке даймё и жили на наследственное жалованье, дарованное им и их семьям» (Reishauer 1,77).

Он осуществлял юридический и административный контроль над своими подданными и наблюдал за ними при помощи отрядов воинов, которые хотя и принадлежали тому или иному военному клану, были преданы ему как удзи-но-осаи как законному представителю сёгуна. Однако в редких случаях для управления военными кланами назначался военный губернатор, не связанный с ним, прямо или косвенно, узами крови или клятвой верности.

Воины, служившие даймё на территории его владений, были организованы в соответствии с вертикальной системой категорий и рангов, которые варьировались от клана к клану и от региона к региону. Некоторые из вассалов даймё, называвшиеся татикаэри, следовали за ним повсюду, куда бы он ни направлялся, будь то Эдо или его собственное поместье; другие ( дзофу) постоянно проживали в Эдо со своими семьями, исполняя роль стражников столичной резиденции даймё; третьи ( киммубан) периодически сменяли друг друга на различных должностях в провинции и в Эдо.

Одним из примеров большого клана со сложной внутренней структурой может служить клан Яманоути Казутоё, который был направлен Иэясу управлять провинцией Тоса, расположенной на острове Сикоку. Эта провинция ранее принадлежала клану Тосокабэ, члены которого (к несчастью для себя) противостояли Токугава и впоследствии были лишены своих поместий, отбитых ими у клана Итидзо.

Следуя классическому образцу вертикальной иерархии, клан Яманоути имел структуру пирамиды (см. таблицу 6). На ее вершине располагался даймё со своим кабинетом советников и управляющих (бугё).Ему принадлежала самая лучшая и самая плодородная земля (кура)в провинции. Эта земля подразделялась на две основные категории – хондэн,пли земли, которые возделывались с незапамятных времен, и синдэн, куда входили земли, расчищенные для обработки уже после его назначения управляющим провинции. Он также распоряжался, передавая их во владение, и другими, менее плодородными землями, такими, как ягути,которые были расчищены самураями, и рёти,расчищенные вассалами ранга госи.Все эти земли считались центральными землями клана или его «домашними владениями».

Ниже правителя провинции Тоса располагались два класса вассалов. Первым из них был класс каро,или старших советников. Эти вассалы обладали почти полной независимостью, они владели собственными землями, управляли собственными деревнями, жители которых напрямую платили им налоги, и командовали собственными воинами. Каробыли весьма могущественными феодалами, и обычно они не платили налогов даймё. Хотя на них было возложено обязательство обеспечивать войсками управляющего провинцией, они делали это лишь после того, как получали подтверждение просьбы даймё от центрального правительства (бакуфу)в Эдо. Вполне естественно, эти независимые феодалы являлись «предметом ревнивого внимания со стороны даймё», но в течение периода Токугава они не раз доказывали свою полезность для сёгуна, эффективно сдерживая политические амбиции и могущество провинциальных правителей.

Второй класс вассалов состоял из воинов, которые принесли клятву верности непосредственно даймё. Они назывались сихаку,или самураи, и их когорты также подразделялись на несколько рангов, каждый из которых обладал собственными прерогативами, привилегиями, обязанностями и доходом. Первую категорию прямых вассалов составляли тюро,обладавшие правом носить два меча (дайсё)и ездить верхом «во времена войны и мира». Они не получали жалованье рисом, а распоряжались наделами земли категории хондэнили синдэниз резерва даймё, способными приносить подобающий их рангу доход. Эти земли, известные как тигё,позволяли их владельцам называть себя титулом дзиката-тори.Ко второй категории прямых вассалов принадлежали воины умамавари,которым платили как землями, так и рисом, в то время как в третьей, самой низшей категории мы находим косогуми,получавших жалованье рисом, выращенным на землях даймё, в соответствии с системой распределения риса ( кокусё). Все эти воины имели право носить два меча, но только некоторым из них дозволялось ездить верхом. К третьей категории также относились воины, с которыми также расплачивались рисом, но не в соответствии с системой кокусё; их жалованье обычно называлось фути-киппу.

Управляющий провинции Тоса имел в своем подчинении еще два класса воинов, известных как госии кэйкаку. Госи,или «сельские воины», являлись бывшими вассалами побежденного клана Тосокабэ, за которыми было оставлено «бесспорное право владения землей, полученной ими от прежних хозяев», поскольку они «добровольно» подчинились власти новых правителей, назначенных Токугава. Гриннан называет положение этих госи «уникальным в истории японского феодализма», и вполне естественно, что их число было весьма ограничено. Они также владели зем лямии лошадьми (на которых имели право ездить верхом), носить дайсё, или два меча, сражаться в войнах, избавляться от своей собственности, хотя после продажи всех земель они лишались титула, и в любом случае свой титул они могли передать только старшему наследнику. Интересно отметить, что после Реставрации Мэйдзи, когда большинству даймё, назначенных Токугава, пришлось вернуть свои поместья новому центральному правительству императора, госибыло позволено сохранить свою собственность, поскольку они получили свои титулы не от Токугава. И, наконец, на ступеньку ниже этих сельских воинов в иерархической структуре клана Яманоути располагался класс вассалов, известных как кэйкаку.Эти мелкопоместные дворяне получали жалованье рисом, носили два меча, но не имели собственных лошадей, и обычно они жили вдали от провинциального центра, в пределах «дня пути» от главной резиденции даймё.

Описывая структуру клана Окудайра из Накацу, Фукудзава дает нам представление о стратификации функций и категорий в клане среднего размера (см. таблицу 7). В клане Окудайра насчитывалось около 1500 человек, имевших право носить дайсё,или два меча. Они разделялись на две категории, верхнюю и нижнюю, – первая составляла «около одной трети от размеров последней». Верхняя категория (кюнин) включала первого министра, казначея, управляющего, конфуцианских ученых, врачей и вассалов первого ранга (косогулш),а также «штата личных слуг даймё, состоящих в основном из мальчиков, еще не достигших совершеннолетия». Нижняя категория (кати)состояла из каллиграфов и счетоводов, которые исполняли обязанности администраторов и архивариусов клана; оруженосцев даймё, которые всюду сопровождали его (томокосо),а также оружейников, конюхов ( накакосо), больших отрядов дворцовой стражи ( коякунин) и пеших солдат ( асигару). Еще ниже мы находим легко вооруженных воинов, таких, как тюген,которыми командовал когасира.

И, наконец, даймё был обязан регулярно являться ко двору сёгуна. Эта обязанность носила официальное название «посещение сёгуна по очереди», или «посещение с возвращением» (саикин кодай).Иначе говоря, каждый даймё был вынужден раз в два года покидать свою провинцию и проводить несколько месяцев при дворе сёгуна в Эдо. Когда даймё возвращался в свои владения, он должен был оставить в Эдо жену и детей в качестве «государственных гостей», а в действительности – заложниками. Эта практика неукоснительно соблюдалась и строго регулировалась. Так, например, было введено ограничение на количество воинов, которых даймё могли захватить с собою из своей провинции, поскольку у них появилась естественная тенденция (скорее ради повышения собственного престижа, чем для того, чтобы посеять смуту) путешествовать в сопровождении процессий, чьи размеры и пышность ограничивались только богатством даймё. Столпотворения в Эдо и на главных дорогах страны являлись обычным делом, как и инциденты, вспыхивавшие на дорожных заставах из-за очередности их прохождения.

_{Слуги даймё в процессии санкин кодай.}

В 1721 году новым указом бакуфубыло определено, что владельцы ленов с доходом, превышающим 200 000 коку риса в год, не могут путешествовать или оставаться в Эдо в сопровождении более чем 20 всадников ( бадзо), 130 пеших солдат ( асигару) и 300 мелких слуг ( тюген, нинсоку).Однако могущественные даймё достаточно часто пренебрегали этими инструкциями. Как отмечает Цукахира, лидер клана Мори держал в своей столичной резиденции более двух тысяч воинов. Нетрудно представить, какое эффектное зрелище представляла собою эта процессия из тяжеловооруженных всадников, воинов высшего ранга и пеших солдат, вытянувшаяся за паланкином правителя и группой его самых высокопоставленных вассалов, расположившихся во главе колонны, когда она под развевающимися штандартами торжественно шествовала через города и по дорогам страны, сияя на солнце оружием. Эти периодические путешествия стали одной из самых примечательных особенностей периода Токугава и самой помпезной формой военного парада. Лишь время и все усиливающееся обнищание букёпостепенно уменьшили размер и пышность этих процессий. После 1747 года «средний размер свиты даймё варьировался в пределах от 150 до 300 человек» (Tsukahira, 80).

Даймё, как высший представитель воинского сословия после сёгуна, должен был строго придерживаться «Тринадцати законов о военных домах» (Букё сёхатто),изданных Иэясу. Эти законы, среди прочего, обязывали каждого даймё осуществлять поимку и выдачу представителям сёгуна всех бунтовщиков, обнаруженных на территории их владений, поскольку бунт против государства является бунтом против закона и социального порядка (статьи 3 и 4). Интересно отметить, что власти проводили различие между моральными нормами, основанными на здравом смысле, и теми, которые были заложены априори в основу социального закона. Так, например, в этих статьях напрямую говорилось о том, что поскольку закон является сутью социального порядка, то в некоторых ситуациях можно пойти наперекор здравому смыслу ради соблюдения закона, но закон никогдане может быть нарушен в угоду здравому смыслу. Каждый даймё должен был препятствовать проникновению посторонних на территорию своего лена (статья 5). Он также не мог проводить капитальный ремонт своего замка или замка своего вассала без разрешения сёгуна, и тем более ему воспрещалось возводить новые замки и укрепления любого рода (статья 6). Кроме того, ему вменялось в обязанность направлять в Эдо доносы о любых признаках заговора, замеченных во владениях соседей (статья 7), и он не имел права устанавливать родственные связи с другими кланами посредством женитьбы без разрешения сёгуна (статья 8) – такой поступок расценивался как «корень измены». Он не мог окружать себя большим количеством вассалов, когда совершал путешествие в Эдо, если только его эскорт не состоял из собственных войск сёгуна. Если это был даймё высокого ранга, то ему дозволялось иметь свиту из двадцати всадников (статья 9). Все даймё имели право в качестве знака отличия носит!) официальное платье особого цвета и покроя (которое позволяло их легко идентифицировать) и путешествовать в особых паланкинах (статья 11).