Текст книги "И летели наземь самураи..."

Автор книги: Ральф Питерс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 20 страниц)

     И Мэнни тоже был там. И Счастливчик Дейв. Но они стояли поодаль от Мередита и остальных, образуя совсем другую группу. Тейлор знал, к какой группе он принадлежит. Ему давно было пора к ней примкнуть.

     – Мерри, – сказал Тейлор. – Ты возьмешь на себя обязанности командира. Твое задание – вывести подразделение, совершавшее штурм, из боя и переправить все машины и людей через турецкую границу. Я остаюсь здесь.

     – Нет, – сказал Мередит. Это не было жалобой или напыщенной формальностью исполненного долга. Это не было просто произнесенное, но идущее не от сердца слово. Это был крик. – Нет, – повторил Мередит. – Сэр… вы слишком нужны армии. Я могу остаться.

     Тейлор на мгновение закрыл глаза и потряс головой.

     – Черт подери, – сказал он мягко. – Ты – солдат, Мерри, а солдаты обязаны исполнять приказы. – Шум и грохот боя на улице подчеркивал каждое его слово. – Времени больше нет. И нет необходимости всем нам…

     Мередит поднял подбородок. Лицо его стало таким серьезным, что Тейлор чуть было не рассмеялся.

     – Я останусь с вами, – сказал Мередит непреклонно. – Остальные могут идти.

     Чтобы успокоиться, Тейлор опустил руку на плечо Райдера. Он почувствовал, что молодой человек дрожит. Но его пальцы не прекращали двигаться по клавиатуре.

     От страшного взрыва все здание содрогнулось. Свет погас, и единственным освещением комнаты было мягкое свечение мониторов компьютера. Затем свет опять включился.

     Никто не пошевельнулся. Офицеры, стоящие в комнате, прямо смотрели на Тейлора. Он понял, что последние надежды на то, что эта операция закончится пристойно, исчезли. И он не мог этого вынести.

     – Пожалуйста, – сказал Тейлор самое неподходящее из всех возможных слов. Он тщательно подбирал слова, чтобы они относились ко всем. Но когда он говорил, его глаза были устремлены на Мередита. – Послушайте меня. Вы все, что у меня есть. У меня больше ничего нет. Ни детей. Ни жены. Вы мои дети. Разве вы этого не понимаете? – Он пристально смотрел на Мередита. Ему хотелось обнять молодого человека, защитить его сейчас и навсегда. – Вы – единственные сыновья, которые у меня есть. И ни один отец не хочет видеть смерти своих сыновей. – Затем он обратился к Мерри: – Мерри, пожалуйста, уходи отсюда. Забери их всех отсюда. Ради Мэнни и Счастливчика Дейва.

     Мередит открыл рот. Его губы приготовились сказать "нет", но он не произнес ничего.

     Звуки боя ворвались в здание штаба и раздавались где-то у них над головами.

     По рации раздался еле слышный голос:

     – Где вы? Все уже в воздухе. Ваш вертолет находится под обстрелом. Где вы?

     – Идите, – сказал Тейлор. – Уже пора.

     Тейлор торопливо залез во внутренний карман своей гимнастерки. Он вынул старый кавалерийский флажок. От прикосновения его пальцев флажок развернулся. Красный цвет флажка давно превратился в блекло-розовый, а белый стал желтым. Цифры были съежившимися и согбенными, как спина старика. Он протянул флажок Мередиту.

     – Там в Вашингтоне живет женщина, – сказал Тейлор. – Здесь ты найдешь ее адрес. – Он на мгновение отвел глаза. – Это не будет для нее много значить. Возможно, совсем ничего. Но я хочу, чтобы это было у нее.

     Мередит взял флажок. Его пальцы на секунду коснулись пальцев Тейлора, и он ощутил его тепло в последний раз.

     – Уходите, – сказал Тейлор. Он больше не мог смотреть на них. Он грубо стащил Райдера со стула перед компьютером и сел на его место. И повернулся к ним спиной.

     Они пошли. В комнате было совсем тихо. А у них над головами бой то затихал, то опять раздавались взрывы, сотрясающие здание. Выходя из комнаты, они шли очень медленно. Затем Тейлор слышал, как они бегут по коридору и как Мередит выкрикивает: "Давай, давай, давай". Тейлор улыбнулся. Голос Мередита был похож на голос безжалостного старого сержанта во время учений. Затем звуки боя заглушили их шаги.

     Он нажал на клавишу. Затем опять и опять.

     Через некоторое время ему показалось, что он услышал звук взлетающего в воздух вертолета. Здание задрожало. Но, возможно, это была только ударная волна от взрыва огромного числа снарядов.

     Тейлору хотелось думать, что это был шум от взлетающей вверх машины Мередита.

     Дверь у него за спиной открылась.

     Тейлор не шелохнулся. Он продолжал нажимать на клавиши в необходимом порядке. Он боролся до последнего. Настолько, насколько это было возможно.

     – Полковник Тейлор, сэр?

     В потрясении и ярости Тейлор обернулся.

     Это был Козлов. Он держал автомат. Офицер штаба казался очень неуклюжим с этим оружием убийства.

     – Я приказал вам уйти, – холодно сказал Тейлор. Он опять отвернулся к компьютеру, почувствовав облегчение от того, что вошедший был не Мередит.

     – Они все улетели, – сказал Козлов. – Я видел, как они взлетали. Все ваши люди целы.

     – Я приказал вам уйти, черт вас дери, – сказал Тейлор. – Вы – солдат, а солдаты должны подчиняться приказам. – Он опять нажал на волшебную клавишу компьютера.

     – Это мой бой, – сказал Козлов, стоя за спиной Тейлора и стараясь говорить громко, чтобы его слова были слышны даже на фоне шума боя. – У нас осталось мало времени. Совсем мало времени. Это моя страна. Это больше мой бой, чем ваш.

     – Ты – дурак, – сказал Тейлор. Но в его голосе уже было меньше злости. В конце концов, ему было приятно, что рядом с ним ктото был. "Нет предела человеческому эгоизму", – сказал он себе.

     – И вы тоже – дурак, – сказал Козлов. – Мы оба – дураки. Но иногда… я думаю, лучше быть дураками.

     "Я должен сказать ему что-то доброе, – подумал Тейлор. – Что-нибудь соответствующее ситуации. Подбодрить несчастного сукина сына". Но он не находил слов. Для него существовал сейчас только экран, клавиши и сгущающиеся сумерки.

     – Во всяком случае, я вас прикрою, – сказал Козлов. – Возможно, это даст нам несколько дополнительных минут.

     Пальцы Тейлора опять и опять нажимали на волшебную клавишу. Были разрушены сотни систем. Сосчитать их было невозможно. Может быть, "Скрэмблеры" были уже уничтожены.

     "Я – разрушитель", – сказал он сам себе, вспомнив эту цитату, источник которой он не знал. Стихотворение? Или какой-то индийский текст? Но это не имело значения.

     "Я – разрушитель".

     – Я сейчас пойду в коридор, – сказал Козлов. У него был такой грустный голос, что чемто напоминал женский. – До свидания, полковник Тейлор.

     И это был конец. Козлов не вышел в коридор. Он упал, когда открыл дверь. Громкая очередь из автомата раздалась совсем близко. Русский издал слабый стон и грохнулся на пол.

     Тейлор повернулся на вертящемся стуле. Одной рукой он потянулся к смертоносному предмету, свисающему с его портупеи. Другая рука оставалась на клавиатуре и продолжала отстукивать уже хорошо знакомый ритм.

     Козлов лежал на полу, но Тейлору его лица видно не было. Над телом Козлова, широко расставив ноги, стоял крепкий, жилистый японский десантник с автоматом наизготове. Он посмотрел на Тейлора, затем на компьютер. Он выкрикнул всего одно слово по-японски.

     Не снимая гранаты с пояса, Тейлор снял ее с предохранителя. За несколько секунд Аш взрыва у него было время оценить человека, стоявшего напротив него: он был молод, с красивыми чертами лица и, очевидно, очень хорошо тренирован. Десантник, застыв, беспомощно стоял в дверном проеме, ожидая то, что неминуемо должно было произойти. Не имея возможности стрелять до тех пор, пока Тейлор сидел за компьютером, десантник был похож на полное жизненных сил животное. Он готов был убивать, но его сдерживало присутствие бесценного компьютера. Десантник был великолепным образцом настоящего солдата: у него были черные, очень бдительные глаза, а от его прикрытых военной формой мускулов веяло жестокостью. Тейлор жалел его, понимая настолько, насколько один человек может понимать другого.

     Тейлор был удивительно спокоен, ожидая того момента, когда сработает граната. Он даже улыбался, сознавая, что лицо человека напротив было похоже на его собственное и что всегда с другой стороны автомата было его собственное лицо.

12
5 ноября 2020 года
Утро

     – Нам не удастся долететь, – сказал Кребс Мередиту. Начальник разведки полка сидел в кабине в том кресле, в котором обычно сидел Тейлор, и смотрел, как мимо проносятся покрытые снегом горы. На обратном пути «М-100» летел на предельно малой высоте, стараясь не зацепиться за вершины гор.

     – Ты сможешь, Утенок, – сказал Мередит. – Уже недалеко. – И на самом деле, это было недалеко. Турецкая граница находилась за следующей цепочкой гор.

     – Майор, – сказал старый уорент-офицер, – вы можете поцеловать меня в задницу, если вам от этого станет легче, но нам не долететь. Я сделал все, что мог. Но эти сукины сыны всадили в наш вертолет столько пуль, что сквозь него можно с одной стороны влить всю Миссисипи, и она выльется через дырки с другой. Мы разваливаемся. И летим на одних парах. Я могу посадить машину, или мы подождем, пока она развалится в воздухе.

     Они уже были так близко. Все остальные вертолеты "М-100" из штурмовой группы несколько часов назад передали условный сигнал, означающий, что они пересекли границу и находятся в нейтральном и безопасном воздушном пространстве. Но командный вертолет слишком долго не поднимался в воздух с вертолетной площадки на крыше. Его бронированные стенки были все пробиты и испещрены пулями. Они пролетели всего только полчаса после вылета из Баку, когда Кребс счел необходимым приземлиться в горах, чтобы попытаться по возможности отремонтировать машину. Мередит помогал Кребсу, а другие стояли на страже в темноте, держа свои пустые, как пугачи, автоматы. Они старались наложить достаточное количество специальной ленты на стенки вертолета, чтобы он мог взлететь в воздух до рассвета, когда они наверняка будут обнаружены противником. Когда первые лучи солнца появились из-за гор, Кребсу чудом удалось поднять "М-100" в воздух. Он тарахтел, как испорченный старый драндулет, но взлетел. И они долетели до покрытых снегом гор Армении.

     Мередит упрямо смотрел вперед на серобелый пейзаж, как будто он силой воли мог заставить машину пролететь последние решающие мили. Пустынная земля под ним была "террой инкогнита". Ситуация в Армении была хаотичной. Столько фракций и оккупационных группировок уничтожали друг друга, что их приземление могло иметь совершенно непредвиденные последствия. Если бы оккупационные силы Исламского Союза захватили их первыми, то их бы расстреляли прямо на месте. Если бы их захватили враждебные партизанские подразделения, то их судьба могла бы быть еще хуже.

     – Майор, – воскликнул Кребс раздраженно. – Посмотрите на эти датчики. Мы летим к чертовой матери. Я должен немедленно садиться.

     Мередит не хотел смотреть на приборный щиток. Он пристально всматривался в очертания белых гор, означавших свободу и жизнь. Они должны это сделать. Ради Тейлора. Чтобы все это не кончилось, как плохая шутка.

     – Еще далеко? – спросил Мередит.

     В ответ ему моторы начали глохнуть.

     – Пора кончать принимать решения, – сказал Кребс.

     – Помогите, помогите, – посылал в эфир радиосигналы Мередит. По внутреннему телефону он передал команду: "Приготовиться к вынужденной посадке".

     Моторы заглохли, Кребс двигал рычагами ручного управления и старался заставить двигатели работать. Но угрозы не помогали. Они были слишком тихими, чтобы заставить работать двигатели, и, прежде чем Мередит успел выкрикнуть какие-нибудь новые предупреждения или приказания сидящим в заднем отсеке, "М-100" начал пробивать себе путь сквозь стену вечнозеленых деревьев, растущих в узкой долине.

     Вертолет падал с треском через лес, снося на своем пути высокие хвойные деревья. Когда "М-100" проносился сквозь кустарник, бронированные стенки и нижняя часть фюзеляжа трещали. Вертолет страшно рвануло и накренило в одну сторону. Мередит слышал, как созданная рукой человека совершенная военная машина разваливается на части, перед тем как фюзеляж грохнулся на землю. Он подумал о Тейлоре. Жена, родители – они все отступили от него сейчас, остался только Тейлор. С его изуродованным лицом и загнанными глазами. Тейлор хотел, чтобы он остался жить.

     Останки вертолета накренились и врезались в снежное пространство между деревьями.

     К своему удивлению, Мередит обнаружил, что он все еще жив. От напряжения глубокая рана на шее снова открылась, а позвоночник и все суставы болели так, как будто он только что совершил неудачный прыжок с парашютом. Но ремнями безопасности он все еще был пристегнут к сиденью. И он был жив, это было правдой, невероятной и великолепной.

     Кребс смачно выругался:

     – Все. Хватит. Я ухожу в отставку.

     – С тобой все в порядке, шеф? – спросил Мередит. Он услышал, как дрожит его голос.

     – Твою мать, – повторил уорент-офицер. Его голос тоже начал дрожать.

     Мередит попробовал взять внутренний телефон, но во время падения микрофон оторвало от приемника. Более того, казалось, что все электронные системы вообще не работают.

     Он ощупал свои руки и ноги, затем осторожно расстегнул ремни безопасности, опустился, пока не достал ногами до края сиденья второго пилота. "М-100" врезался почти под прямым углом, его правое крыло и ротор оторвало. Неуклюже и напряженно Мередит полез назад через проход, ведущий в командный отсек, двигаясь в перевернутом мире, освещенном слабым светом аварийных огней.

     Паркер и Райдер были без сознания и все в крови. Сержант из командного отсека был в сознании, но оглушен, вся нижняя часть его лица в крови. Увидев Мередита, он на мгновение узнал его, а затем опять отключился.

     Состояние Паркера было хуже, чем у других. Сиденья в командном отсеке также имели ремни безопасности, но в остальном по прочности они уступали другим в кабине пилота. Сиденье Паркера оторвало от основания и бросило вперед. Рука Паркера была страшно вывернута, и кровь просачивалась сквозь рукав военной формы в том месте, где выступала кость сломанной руки. Его лицо перекосило, было похоже, что и челюсть тоже сломана. Паркер хрипел, кровь шла у него изо рта и носа.

     Райдер пришел в себя. Молодой уорент-офицер был весь в синяках, все тело его одеревенело, и все же ему повезло гораздо больше остальных. Не прошло и минуты с тех пор, как он пришел в себя, а он уже пытался двигаться по отсеку, стараясь помочь Мередиту.

     – Что случилось? – спросил Райдер.

     – Мы потерпели аварию.

     Райдер на мгновение задумался. Было очевидно, что он еще не мог четко мыслить.

     – Мы в Турции?

     – Нет. Где-то в Армении.

     – О-о-о, – молодой человек на секунду задумался. – Так что же мы теперь будем делать?

     Паркер застонал. Мередит уже положил его как можно удобнее, но не нашел ничего, чтобы укрепить сломанную руку. Паркер, видимо, был в состоянии шока.

     Паркер опять застонал. Это был стон человека, только что проснувшегося после страшного перепоя.

     – Сначала, – сказал Мередит, – мы обесточим всю электронику. Затем соберем все, что сможем использовать и унести. Затем бросим гранаты в это помещение и в кабину. И только потом отправимся в путь.

     Кребс пролез в отсек из наклоненного прохода. Его лицо было абсолютно серьезным.

     – Майор, – сказал он, – к нам пришли гости.

     Неистово работая, они старались стереть коды тех электронных приборов, которые не были разрушены во время падения. Кребс наложил шину на руку Паркера с таким же спокойным проворством, с каким он обычно работал с моторами или панелью управления. Паркер еще сильнее начал ощущать боль в руке и находился все время в полубессознательном состоянии. Все вместе – Мередит, Кребс, Райдер и сержант из командного отсека, который уже почти пришел в себя, – они осторожно положили Паркера на снег.

     Паркер пришел в сознание и успел сказать:

     – Оставьте меня, ребята. Я не хочу вас задерживать. Вы можете меня оставить.

     И он опять потерял сознание от боли.

     Пришельцы не могли видеть их, так как они стояли за корпусом "М-100". Только нос машины и кабина пилота высовывались из леса, а вечнозеленые растения, покрытые снежными шапками, создавали хорошее прикрытие для вертолета. Они все ожидали, что в глубоком снегу напротив начнется какое-нибудь движение или раздастся автоматная очередь.

     Через лобовое стекло Кребс заметил первых непрошеных гостей. Это были люди, одетые в потрепанную зимнюю одежду и хорошо вооруженные. Он только начал ползти назад, чтобы сказать об этом Мередиту, как увидел, что весь край небольшой долины заполнился вооруженными людьми.

     За стенами "М-100" было очень холодно.

     – Они как-нибудь прореагировали на наше появление? – спросил Мередит. – Тебе не кажется, что они ждут от нас неприятностей?

     Кребс горько рассмеялся.

     – Я не думаю, что мы в состоянии доставить кому-нибудь неприятности, – сказал он. – Они просто стояли там. Возможно, пытались догадаться, кто эти сукины дети, которые появились здесь неизвестно откуда.

     Мередит кивнул:

     – Я собираюсь взорвать кабину и командный отсек.

     Кребс согласно кивнул головой, хотя на лице его появилось выражение скорби.

     – А они не могут подумать, что это недружелюбный акт или что-то в этом роде? – спросил Райдер.

     Мередит ответил ему честно:

     – Возможно. Но у нас нет выбора. Наши птички напичканы сверхсекретной техникой. – Он дрожал от холодного горного воздуха. – Единственное, что я сейчас могу сделать, – это бросить парочку гранат, пока эти типы, кто бы они ни были, не начали ближний бой. Хотя это ничего хорошего нам не сулит. Но мы должны сделать все возможное, чтобы ребятам из отдела технической разведки противника пришлось туго.

     Кребс резко поднял голову.

     Мередит следил за тем, как Кребс внимательно прислушивается.

     – Ты что-нибудь слышишь, Утенок?

     – Не знаю, – прошептал Кребс.

     Паркер опять застонал.

     – Какого черта, – сказал Мередит. И опять стал ползти к брюху "М-100". – Спрячьте свои задницы за этими поваленными деревьями, – приказал он. И его ботинки исчезли.

     Ему пришлось встать ногами на монитор стоимостью в несколько миллионов долларов, чтобы дотянуться до отсека, в котором хранились дополнительные боеприпасы. Несмотря на то что он собирался сделать все возможное, чтобы взорвать содержимое кабины к чертовой матери, он все еще чувствовал себя очень неловко, когда становился ботинками на новейшее оборудование.

     Коробки с боеприпасами упали, как бы решив начать работу за него. Ему пришлось быстро отстраниться.

     В груде упавших предметов он нашел коробку с осколочно-фугасными гранатами, похожую на ящик для транспортировки яиц. Он наполнил гранатами нижние карманы мундира.

     Просунув голову в кабину, он смог разглядеть очертания вооруженных людей, стоящих на краю долины. Их там были сотни. Они стояли, выстроившись в темную ровную линию.

     Он снял кольца с двух гранат, бросил гранаты на пульт управления и отскочил назад в командный отсек, сильно ударившись коленями и локтями, но не обращая на это внимания. Едва только он захлопнул дверь отсека, как два взрыва распахнули ее снова. Но дверь поглотила большую часть ударной волны, и, если не считать страшного звона в ушах, Мередит остался цел и невредим"

     Дым.

     Мередит выбрался через люк наружу. Как только его ботинки коснулись снега, он снял один за другим предохранители с трех гранат и кинул их в командный отсек. Затем, распластавшись, он прижался к земле около бронированного бока "М-100".

     Днище вертолета вздрогнуло и застонало от взрывов, но броня и изоляция их выдержали. Конструкция машины была настолько прочной, что ударов от взрывов всего запаса боеприпасов почти не было слышно. Машина была намного более надежной, чем ее хозяева. И в этом было все дело.

     Он побежал к остальной части команды. Кребс и сержант мастерили носилки для Паркера, отрывая нижние ветки от деревьев, срезанных "М-100" во время падения. За густым вечнозеленым кустарником на коленях стоял Райдер, он был в карауле.

     Кребс посмотрел вверх.

     – Я не думаю, чтобы эти ребята просто так ушли.

     Мередит покачал головой.

     – Почему они не идут к нам? – нервозно спросил Райдер. – Почему они не двигаются?

     Мередит не знал. Они попали в тот мир, где лучшие аналитики обнаруживали свою беспомощность. Поступки и эмоции этих людей не диктовались логикой, и их нельзя было заранее предугадать, что лишало специалистов возможности прогнозировать. В Армении существовало большое количество вооруженных формирований, представляющих местных националистов, оккупантов, мусульманские секты, сторонников воссоединения и разрозненные группы, скорее защищающие интересы какого-то одного семейного клана или жителей одного ущелья. Ни у кого из них не было последовательной политической платформы. Единственное, в чем Мередит был совершенно уверен, – это то, что выстроившиеся вдоль края долины люди не принадлежали к Объединенным исламским вооруженным силам, так как иначе они были бы одеты в военную форму.

     Мередит думал о том, что бы сделал Тейлор в такой ситуации. Совершил бы Тейлор последний героический акт? Это могло казаться очевидным, но Мередит так не думал. Тейлор всегда находил выход из такого рода ситуаций, а это, по меркам Старика, было пустячное дело. Он вспомнил случай в Мексике, когда Тейлор выкрутился из ситуации, где преимущество было явно не в его пользу.

     – Я собираюсь пойти к ним, – вдруг сказал Мередит. – Я хочу поговорить с ними. Возможно, они немного говорят по-русски.

     Кребс грустно взглянул на него, но без своей обычной насмешки, означающей "старый уорент-офицер все знает". Сержант просто продолжал сооружать носилки. Несчастные глаза Паркера бессмысленно блуждали с одного лица на другое.

     Вдруг Райдер сказал:

     – Я пойду с вами. Вам не следует идти туда одному.

     – В этом нет необходимости, – отрезал Мередит.

     – Я иду с вами, – сказал Райдер твердо. Но было видно, что ему страшно.

     Мередит пожал плечами. В такие моменты каждый сам делает свой выбор. Может, это и хорошо, что рядом будет белый человек. Никто не мог предугадать, как эти партизаны, или кто бы они там ни были, поведут себя.

     Вдруг Паркер изогнулся и привстал с подстилки из веток, на которую товарищи положили его, пока они плели носилки. На лбу у него были капельки пота, а глаза смотрели прямо сквозь Мередита.

     – Заберите полковника, заберите полковника, – закричал он. – Мы должны вернуться и забрать полковника.

     Кребс легким движением прижал капитана обратно к зеленой кровати.

     – Все в порядке, – сказал старый уорентофицер. – С полковником все в порядке, не беспокойся. – В голосе старого вояки была мягкость, какую Мередит не мог даже себе представить. – Не беспокойся, – повторил он. – Полковник сам о себе позаботится. – Мередит заметил, что глаза Кребса блестели. – Ты же лежи спокойно. Полковник сказал, что он хочет, чтобы ты лежал спокойно.

     – А все-таки отлично, что мы остались живы, – воскликнул Мередит. Он бросил ремень с пистолетной кобурой в снег и вынул последние гранаты из кармана. Свой автомат он оставил там, куда его раньше поставил Кребс, прислонив к дереву.

     Спотыкаясь, он пошел между деревьями.

     Райдер последовал за ним, он бежал трусцой, высоко поднимая ноги, как это делали спортсмены в старые времена.

     Узкая полоса леса, которую Мередит видел перед собой, казалась ему очень красивой. И, пробираясь сквозь густой, покрытый снегом кустарник от обломков "М-100", он видел перед собой чистый, ясный мир. И думал, что совсем неплохо кончить свою жизнь в этом месте, если уж этому суждено случиться. Это место было гораздо лучше многих других, в которых ему пришлось побывать.

     И он почувствовал удовлетворение от того, что все сделал правильно. Он не понимал, почему не работала стратегическая линия связи, но смог передать результаты операции с помощью обычных средств, рассказать об их удивительной удаче, об уничтожении японской национальной системы противокосмической обороны. Если ему суждено умереть, то он умрет в тот момент, когда мир уже изменился к лучшему. Его народ и его страна будут процветать.

     Он вдруг подумал о своей жене Он остался столько должен Морин, он не выполнил столько обещаний. Она забудет его. Морин очень красивая женщина, еще совсем молодая и полная жизненных сил. Жизнь не сможет раздавить ее. Ему было жаль, что он не сможет больше держать ее в объятиях, что не сделал ее жизнь более счастливой.

     – Сэр, – крикнул Райдер. Ему было тяжело пробираться по глубокому снегу, и он задыхался. – Может, вам крикнуть им. Дать им знать, что мы идем. Чтобы они не поторопились стрелять…

     Да. Мальчишка прав.

     Мередит начал насвистывать. Затем он улыбнулся, но так как это мешало ему свистеть, он крепче сжал губы. "Тейлор бы оценил это", – подумал он гордо. И он шел навстречу своей судьбе, насвистывая любимую мелодию Тейлора о Гарри Оуэне и думая о флажке в кармане.

     Неожиданно деревья расступились. Наверху ровного пологого склона, на которых люди обычно учат своих детей кататься на лыжах, стояла цепь вооруженных людей, выделяясь на фоне зимнего неба. Долина была маленькой, она бы составила всего несколько контурных штрихов на географической карте. Во время планирования операции на такие места на карте обычно не обращают внимания, или если обращают, то тут же забывают. И единственной отличительной чертой этого места, и то на короткое время, была группа, состоящая из сотни вооруженных людей, стоящих ссутулившись из-за сильного ветра. У многих были бороды, и у всех был тяжелый взгляд людей, которые очень давно воюют.

     Когда Мередит почувствовал, что подошел на нужное расстояние, он остановился. Он услышал, что Райдер остановился рядом с ним. Холодный ветер дул вниз по склону.

     Да, это было совершенно обыкновенное место и время.

     – Здравствуйте, – крикнул он по-русски. – Мы военнослужащие в…

     Десятки человек одновременно подняли свое оружие.

     – Не стреляйте, – крикнул Райдер по-английски. – Не стреляйте.

     Человек в черной детской шапочке выкрикнул какой-то приказ, и все люди наполовину опустили оружие. Очевидно, это был их командир. Он горделиво вышел вперед и чуть прошел вниз по склону навстречу Мередиту и Райдеру. Другой человек последовал за ним, и Мередит решил, что это телохранитель.

     Оба партизана остановились в десяти метрах от Мередита и Райдера. Телохранитель держал в руках автомат Калашникова, его указательный палец выглядывал сквозь дыру в шерстяной перчатке.

     – Кто вы? – спросил командир. По-английски он говорил, как говорят эмигранты – водители такси в Америке.

     Мередит был настолько удивлен, что Райдеру пришлось ответить за него.

     – Мы американцы из армии Соединенных Штатов, – сказал уорент-офицер. – А кто вы?

     Командир партизан выпрямился в полный рост.

     – Мы члены Армянского христианского фронта спасения, – объявил он. Затем он широко улыбнулся, обнажив здоровые белые зубы, выделявшиеся на фоне черной бороды. – Ну, возможно, вы знаете моего дядю Абеля, который живет в Чикаго?