Текст книги "Как велит сердце (СИ)"

Автор книги: Раиса Свижакова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 12 страниц)

6

Утро оказалось сюрпризное. Через открытое окно опять доносился женский голос, временами срывающийся на визг. От него-то я и проснулась.

– Лемеш, ты сошел с ума! Она – человек, пожилая. Тебе даже родить не сможет.

– Не твое дело, Алиша! – донесся холодный ответ Лемеша. – Не вмешивайся.

– Лемеш, ты же знаешь, для тебя я сделаю все, – голос женщины стал вкрадчивым, ласковым, обволакивающим, – более послушной и преданной жены ты не найдешь.

– Я сделал свой выбор, – четкий злой голос мужчины вызвал у меня мурашки, – не тебе его оспаривать. – Раздался женский полувой, полустон:

– Я люблю тебя, Лемеш, и никогда не откажусь от надежды быть с тобой. – Но голос Лемеша перебил ее излияния:

– И потеряешь время. Ты мне не нужна. Уходи, Алиша! Я все сказал.

Препирательства закончились. Я легла обратно в постель и отвернулась к стене. Скрипнула входная дверь, и послышались еле слышные шаги. Он остановился у кровати, вздохнул, потом позвал:

– Иса, я знаю, что ты не спишь, надо поговорить. – Я открыла глаза и повернулась к нему, показав готовность слушать. Он еще раз вздохнул:

– Ты слышала мой разговор с Алишей? – я кивнула. – Я сделал выбор и хочу, чтобы ты осталась со мной. Наша встреча не случайна. Ты первая женщина, которая мне пришлась по душе после смерти Илвы. Тебя я учуял, когда ты шла к лесу и наблюдал все время. Твой запах меня тянет.

Если от разговора о невозможности моего возвращения я была в ступоре, то сейчас совсем потеряла дар речи. Я некоторое время молчала, потом осторожно, стараясь не обидеть, сказала:

– Лемеш, я не могу остаться с тобой, ты знаешь. Я буду искать выход из этого мира в мой мир. Остаться здесь – это, значит, принять то, с чем я не согласна, исполнить чужую волю. Алиша права, тебе нужна полноценная семья, а я уже не могу родить. В последние пять лет, которые была замужем, я так и не смогла понести. Разве для тебя будет нормальной жизнь без детей, без их смеха, слез и радости? Я лишь твоя гостья, которая завтра покинет твой гостеприимный дом. А тебе нужна хозяйка, которая хорошо знает ваш быт, уклад жизни, которая вместе с тобой будет резвиться под луной и петь волчьи песни. Не обижайся и пойми меня правильно. Я не боюсь таких, как ты, а просто хочу домой, и буду все для этого делать. – Я замолчала. Лемеш стоял у кровати молча. Потянувшись, я взяла его за руку и посадила на кровать, потом обняла за плечи:

– Моя благодарность тебе не имеет границ, ты стал мне близким, не отказавшись поверить и помочь иномирянке. Будь мне братом. – Он только кивнул и обнял за талию, притянув к себе, уткнул нос в шею и вздохнул запах. Потом отпустил:

– Пусть будет так, как ты сказала. Если ты передумаешь, мой дом открыт для тебя. А пока вставай, завтрак готов. – Я быстро оделась, убрала постель. Завтрак прошел в непринужденной обстановке. Оборотень куда-то ушел, а мне надо было приниматься за работу. Я вышла во двор снять белье, а за углом меня караулила женщина. Я поняла, что это Алиша. Она, как только меня увидела, набросилась:

– Ты, ты, – видно, слов недоставало, – я тебя убью, человечка. Ты вздумала кружить голову Лемешу? Тебе здесь жизни не будет…

– Э-эй, спокойней, Алиша, я здесь только гость и завтра ухожу. Я твоему возлюбленному голову морочить не стану, у меня есть семья. Я пришла сюда за помощью, а не искать объятия Лемеша. Так что можешь не ревновать и опять начинать ухаживания за ним. А то, что я по хозяйству, так меня же здесь кормят, отрабатывать надо. – Волчица сразу сдулась, не поверила, конечно, но и драку не затеяла. – Я еще раз говорю, завтра уйду к людям. Мне нужно мага сильного искать, чтобы проклятие снял, поняла? – Она кивнула, недоверчиво оглядываясь, ушла, а я зашла в дом с бельем. На столе ждал меня импровизированный утюг, я мысленно застонала – ненавижу гладить, а пришлось. Освободившись от белья, приготовила еду на обед и ужин. А после обеда стала готовиться в дорогу. Лемеш принес мне платье, черное, длинное, косынку, удобные мягкие ботинки и корзину, которую я отмела (представьте, всю дорогу тащить это «счастье» в руках). А вместо нее взяла холщовый мешок, и пришила к нему ремень. Проваландались до ночи. Поели, я легла спать, а Лемеш ушел на прогулку.

7

Лемеш разбудил меня едва заалел рассвет. На столе уже стоял завтрак. По его виду определила, что он не спал: впавшие глаза, щетина, помятое лицо. Я подошла к нему и положила руку на плечо:

– Ты чего, Лемеш? Почему такой вид? Вижу, ночь бессонная была. – Он неохотно ответил:

– Пришлось кое-кого отслеживать на границе, так до утра и пробегал, – и тут же перевел разговор. – Алиша вчера приходила отношения выяснять? – Я рассмеялась:

– Да, чуть не загрызла. Попросила, заметь – попросила, чтобы я от тебя отстала. – Он огорченно сказал:

– Вот ведьма, совсем покоя от нее не стало, еще и тебя гонит.

– Да брось ты, любит тебя она, любит так, что мир без тебя не нужен. Она сама не рада. Ты на приворот посмотри ее. А если нет приворота, то проверь, кто знает, может вам вместе суждено быть. – Он фыркнул:

– Вот еще! – сразу разговор отвел, – Иса, я тебя доведу до ближайшей деревни, там заплатишь эту монетку (он дал мне медный кругляшок неизвестного номинала), тебя любой довезет до небольшого городка Энтари. Переночуешь в таверне «Ветка дуба», хозяину отдашь вот это (он дал лист, свернутый вчетверо), дальше он поможет, – потом спохватившись, сказал, – да, вот это тебе, – он протянул мешочек с монетками, – на первое время хватит. – Я чуть не заплакала, такое отношение к чужачке, которую знаешь без году неделю, такое беззаговорочное доверие. Я обняла Лемеша, и слезы невольно побежали с глаз:

– Спасибо! Спасибо, Лемеш! Ты столько сделал для меня, а я не в состоянии отплатить. Ты мне стал братом, родным братом, только родные могут так помогать. – А Лемеш только смущенно гладил меня по волосам, действительно, как младшую сестру. – Иса, жизнь большая, может, и ты кому-то поможешь, вспомнив об этом случае. – Я просто благоговела перед этим оборотнем, который своей мудростью жизни намного превосходил наших так называемых благодетелей. – Лемеш, ты мой брат, и я горда это сказать. Давай поедим и в дорогу, а то я передумаю, останусь и женю тебя на ком-нибудь.

– Чур меня, – с деланным испугом произнес оборотень. Мы оба рассмеялись. Завтрак прошел весело, хотя уходить совсем не хотелось. Сама не знаю, но что-то гнало меня вперед.

Вышли в дорогу, когда солнце только показало край. Идти с Лемешем одно удовольствие – он и расскажет, и покажет, в общем, частичное знакомство с флорой и фауной состоялось. До деревни дошли к обеду. Пообедали, а потом Лемеш сам нашел мне возницу, посадил на телегу. Очень грустно было расставаться. Лемеш, обнимая меня, сказал:

– Иса, помни, мой дом открыт для тебя. До встречи, сестренка!

– Лемеш, спасибо, и до встречи! – на том мы и расстались. Он тотчас отправился обратно, а я на телеге поехала в Энтари.

Приехали мы к трактиру «Ветка дуба» уже вечером. Возница, получив оплату, отправился восвояси. Я же вошла в помещение и прошла к стойке трактирщика. На посетителей, которыми был набит трактир, не обращала внимание. Я спросила хозяина, бармен (так для себя назвала человека за стойкой), крикнув в кухню, позвал его. Ко мне вышел удивительный нечеловек. Дело в том, что в этом существе сочеталось несколько видов нелюдей – оборотни, гномы, орки, гоблины. Внешность его настолько несуразна, что проще назвать его бритой гориллой с лицом недочеловека. Я протянула ему письмо от Лемеша. Пробежав его глазами, он мне кивнул и велел ждать.

К сожалению, мое появление не осталось незамеченным. Огромный детина, пошатываясь, подошел ко мне:

– Давай отдохнем, выпьем. – Меня чуть не вывернуло от исходящего от него перегара и запаха немытого тела. Я молча покачала головой. Если бы я открыла рот, то весь мой съеденный и почти что переваренный обед был бы на полу. Но он не унимался:

– Такая цыпа запросто ходит одна. Ты мне нравишься, я не прочь развлечься, – его огромная лапа (этот загребущий агрегат в рыжих волосах рукой назвать трудно) схватила меня за запястье. Тут у меня отказали тормоза. Нет, вы не думайте, что я – хамка, не имеющая стоп-сигнала, просто я не люблю, когда меня трогают. Выдернув руку, сдерживая позывы рвоты, я ласково сказала:

– Друг мой, шел бы ты в …! А лучше на …, и вымойся, иначе не в одном из вышеуказанных мест не примут! – Детина побагровел, а весь зал, внимательно прислушивающийся к нашему разговору, грохнул от смеха. Я рванула от него прочь, зажимая рот и нос. Он дернулся было за мной, а я заорала:

– Помойся, умоляю! Ты один без оружия своим запахом можешь положить несколько противников, а если снимешь штаны, так и армию. А я неподопытный кролик, и испытывать разновидности газовых атак в мою компетенцию не входит. – Зал буквально завыл от смеха, хохот и грохот кружек о столы оглушал. Выскочил трактирщик. Он, осторожно подцепив меня за локоток, отвел на кухню. Там накормил, посмеялся над Гроском (так звали того гоблинаорка), потом повел во вторую половину, где жил сам, с женой и сыном. Жена его Лимма, приятная гномка, очень приветливо меня встретила, отвела в отдельную каморку, показала постель, заправленную чистым бельем, а за занавеской бадью с теплой водой, импровизированный умывальник и горшок. Я стала расспрашивать ее о том, чем занимаются женщины этого городка. И, в принципе, по ее рассказу выяснила, что работа здешних женщин мало чем отличается от работы наших – швеи, продавцы, пекари, повара, служанки и прочее. На вопрос – где можно найти здесь работу, она задумалась, а потом сказала, что для меня они работу найдут. Еще немного посплетничав, она ушла, а я искупалась и легла спать. Завтра начиналась моя новая жизнь, поэтому надо выспаться.

8

Разбудил меня запах жареного бекона с яичницей и блинчиков. Меня с постели сдуло. На умывание и все прочее я потратила не больше пяти минут. Услышав мой топот, ко мне заглянула Лимма. Позвала завтракать. За едой она мне рассказала, что старому лорду Хойверу требуется служанка. Оплата вовремя, стол, проживание, лечение, одежда с хозяина. Я подумала и согласилась. Сидеть на шее трактирщика не могу, нужны деньги, тем более, здесь конец июля. Еще есть время подзаработать. Я поблагодарила хозяев, оплату они не взяли, отправилась к лорду.

Снаружи дом был небольшой для знатного аристократа, но очень уютный и красивый. Я для себя тоже бы хотела такой дом. Немного волновалась. Постучала, открыла молодая девушка и, услышав мой вопрос о вакансии, провела меня к управляющей. Госпожа Лайя приняла меня в столовой, где делала ревизию. Глянув на меня, спросила, что я умею делать. Я ответила, что всю домашнюю работу. Она высокомерно кивнула и сказала, что вся черная работа теперь на мне, и что сейчас мне Морала выдаст форму, а также покажет каморку. Я кивнула и отправилась за девушкой, которую управляющая назвала Моралой. Она выдала непонятного цвета робу, отвела в каморку, вход в которую через двор. Там была страшнейшая грязь. Я зашла на кухню, выпросила ведро с водой, тряпку и веник. Пришлось сразу приступить к уборке. Благо, что комната крохотная и хватило полчаса вымыть, вытряхнуть и выбить все, что там было. После этого я сложила свои вещи и направилась на кухню. Мне сунули в руки совок, знакомый веник и корзину. Велели вычистить все камины в доме, которые периодически протапливали, чтобы не было сырости. Это было еще лето, и не все камины топились, но ходила я часа два. Едва вернулась, меня запрягли вынести ведра с помоями, вычистить очаг, принести дрова, почистить корзину овощей, похожих на картошку, но вкусом между картошкой и бататом. Потом помогла еще одной горничной выбить ковер, вытряхнуть портьеры и вымыть пол. После ужина опять подготовила очаг и дрова к утру. Сходила в купальню и, вернувшись, легла спать. Так прошел мой первый рабочий день.

Если честно, то все последующие дни, мало чем отличались от первого, кроме одного: на меня взъелась управляющая. Не знаю, чем я ей не угодила, только шпыняла меня по поводу и без повода. В итоге, отправила меня в коровник скотницей. Я молчала. Конечно, там воняет, но зато убрал и все дела. Коровник небольшой, и доились только три коровки. Мне с коровами было проще, чем с управляющей. Эти животные быстро привыкли к моей ласке и руке. Я дала им клички, на которые они за месяц научились откликаться. Телят приучала сразу к кличкам и привычкам. Молоко относила на кухню. Не раз советовала делать сливки хозяину к чаю. Но они только крутили у виска. Из-за придирок перестала есть на кухне, мне стали приносить еду в комнату. Я мотивировала это тем, что своим запахом могу испортить продукты, оградив, таким образом, себя от госпожи Лайи.

В один из дней, по просьбе пожилой кухарки, я пошла с кладовщицей Лотой за покупками. Мы разговаривали о пустяках, о грымзе (так я назвала Лайю, а Лоте это прозвище понравилось), о предстоящих холодах. На площади проходило наказание. Молодого парня били плетью за то, что он оборотень. Я чуть не заплакала. Как было можно избивать за это?! Он ведь не выбирал родителей. Это я пыталась втолковать Лоте, но она лишь суеверно делала какие-то жесты и лепетала, что оборотни убивают людей и питаются ими. Глупые и суеверные люди, тьма поглотила ваши сердца, и злоба празднует, раз без доказательств вы калечите и убиваете братьев своих, пусть и не похожих на вас, но отзывчивых и вполне дружелюбных. Парень почти не шевелился. Я плакала, глядя на него. Именно оборотень протянул мне руку помощи, когда меня выбросило в этот мир. Юношу бросили в яму, привязав за руки. Я твердо помочь. Оттерев слезы (они мне не помощники), я помогла Лоте. Когда вернулась домой, приготовила все, что было нужным на сегодня – простыни (правда, старые), мазь для заживления ран (когда-то, еще в начале, дал хозяин), хлеб, молоко в кувшине и прочее.

Едва стемнело, я отправилась на площадь. Стражников не было. Парень висел в яме. Я тихо позвала его. Чуть мотнувшаяся голова, подсказала, что он еще жив. Я стала вытягивать его. Если спросите, откуда были силы, чтобы вытянуть – не знаю. Сильно пожалела я его, молодого, неопытного, не сумевшего скрыть свой второй облик. Чуть не лопнув от натуги, выволокла его на землю. Обрезала веревки. Стоять он не мог, поэтому напоив его водой, обняла за талию, закинув его руку за шею, поволокла его в сторону старого заброшенного дома, который присмотрела еще днем, куда отнесла все приготовленное и приготовила постель. Дотащив, упала без сил. Отдохнула и принялась за него. Есть он не мог, заставила глоточками выпить стакан молока. Потом положила на грудь и стала аккуратно отмывать спину от грязи, крови, мусора. Мыла и плакала. Наложила мазь и прикрыла простынею. У него начинался жар. Накапала в воду обезболивающее и жаропонижающее. Он еле проглотил, но позже по дыханию, поняла, что ему уже лучше. Я положила в миску хлеб и налила молока, чтобы размякло. Жесткое сейчас есть не сможет, а вот тюрю поест. Ночь провозилась с оборотнем, а под утро вернулась домой. Подоила коров, выпустила, вычистила, насыпала корм телятам. Вымылась и опять побежала с молоком к оборотню. Он проснулся и ел приготовленную тюрю. Запил принесенным молоком. Я опять смазала спину мазью, показала лекарства и их пропорции. Разговаривая, вглядывалась в лицо парня, оно мне было каким-то знакомым. Я спросила, откуда он и услышала, что из леса оборотней, что его дед староста, там же живут отец с матерью и малые. Замерев, спросила, а кем ему приходится Лемеш. Парень удивленно дернул бровью, точь-в-точь как Лемеш, ответил, что дядькой. Я расплакалась, обняла его, расцеловала. Омек (так его звали) был поражен. Я сказала, что сама только не так давно приехала оттуда, что знаю дядю и его деда с бабушкой. Омек обрадовался, спрашивал о них, все, что знала, я рассказала. Я посоветовала ему сидеть здесь до вечера, а там я узнаю у знакомых что да как, и потом помогу или уехать, или на работу пристроить. Он согласился. Хоть регенерация была хорошая, но побили тоже здорово. Оставив ему еду, я опять помчалась домой. Помогала кухарке, повару, чтобы они мне дали больше хлеба. У Лоты выпросила старую фляжку для воды.

Вечером, когда выполнила все обязанности и поела, опять ушла. Но на этот раз я пошла в трактир «Ветка дуба». Отозвав хозяина, я рассказала ему, в какой переплет попал племянник Лемеша. Он подумал и сказал, что Омеку сейчас лучше вернуться к себе в лес. А захочет работать, то позже, когда станет санная дорога, найдет ему место у приятеля в соседнем городишке. Я протянула трактирщику три серебряка и попросила найти возницу, который сегодня же отвез бы парня к лесу, так как идти он не сможет. Он кивнул, велел подождать. Я сидела на кухне. Заглянула Лимма. Мы расцеловались, поболтали. Она рассказала много чего о моей управляющей. От еды я отказалась, так как уже ела. Через полтора часа заглянул трактирщик, поманил меня. Я вышла. Он отвел меня в дальний угол зала и показал на гнома-извозчика:

– Договаривайтесь. – И отошел. Я неуверенно присела на краешек скамейки:

– Племянника моего избили, лежит, встать не может, надо к родителям отвезти. – Гном глянул из-под бровей, прожевал кусок хлеба и ответил глухим, хрипловатым голосом:

– Балин мне сказал о твоей беде, женщина. Оплата устраивает. Сейчас поем и заберем твоего племянника.

Я чуть не кинулась его целовать. Потом спросила:

– А Вы обратно сюда придете?

– Приеду. А чего ты хотела?

– Через Омека брату письмо передам, ответ напишет, а Вы мне здесь оставьте, у Балина. Я потом заскочу, когда на службе время будет, заберу. – Он кивнул. Я решила таким образом проверить, как доедет Омек домой и доедет ли.

Я вернулась к Балину, вызвала Лимму, и она под диктовку написала письмо для Лемеша, в котором я сообщала о своей жизни, о том, что посоветовал Балин для Омека, просила сообщить, как доедет Омек. Едва успела Лимма дописать, как гном уже звал меня. Мы вместе приехали к старому дому. Я разбудила Омека, сообщила, что его сейчас отвезут домой, и я оплатила дорогу. Я накормила его, намазала мазью, дала лекарство и письмо Лемешу, рассказала, что Балин обещал помочь с работой. Дала ему мешочек с монетами для дяди Лемеша. Расцеловала и удобно устроила на телеге, наказав ему написать мне, как доедет. Омек улыбался, а мне стало хорошо. Гном только хмыкал, а потом отправился в путь.

Вернулась к себе поздней ночью. Я устала, эти хлопоты были беспокойные, но закончились благополучно. Пусть не все в жизни гладко, зато радость чувствуется острее, ярче. Закрывая глаза, я попросила у всех Богов помощи в дороге Омеку и извозчику. С тем и уснула.

9

Только через неделю после отъезда Омека я сходила к Балину, и он передал мне для письма от Омека – маленькое и Лемеша – побольше. Письма прочитала мне Лимма. Омек благодарил за помощь и сообщал, что доехал хорошо. А Лемеш уговаривал вернуться, а весной ехать в Столицу, поругал, что передала деньги – «они тебе нужнее». Нет, ходить в долгу я не люблю. Хоть Лемеш даже слова не сказал о возврате денег, но я знала, как у них тяжело, а зимой будет с деньгами еще труднее.

Потекли обычные дни, обычная работа. Только теперь я к своей работе выполняла и чистку каминов. Стала брать уроки чтения и письма у Лоты. Очень трудно, оказывается, учиться в зрелом возрасте, но это было суровой необходимостью, поэтому училась. Прошло два месяца, читать и писать научилась. Теперь, как могла, развивала скорость чтения. Примеры решала по-своему, а ответы сразу записывала их цифрами. Хозяин, узнав, что я обучаюсь грамоте, дал бумагу и чернила с перьями, а позже – книги. Я просила лирику. Чтобы поставить голос правильно, я читала вслух с выражением. Однажды мою декламацию услышал лорд и пригласил к себе. В библиотеке он показал мне стихотворение – философские раздумья, я прочла его, потом стали обсуждать понятие «добра» и «зла». Проговорили до позднего вечера. Он меня сказал:

– У меня возникло стойкое ощущение о Вашей образованности. Странно, что Вы не знали грамоту. Вы очень интересная собеседница. – Потом он еще, что-то говорил, голос его обволакивал, завораживал, в голове возникли четкие ощущения «ковыряния». Я старалась блокировать присутствие, закрываясь максимально. Хозяин это почувствовал, поморщился и отпустил. Я вернулась в свою комнату и продолжила занятия до глубокой ночи.

С утра носилась то со скотом, то с золой, но едва успевая. Повар позвал меня помочь, и последний камин в библиотеке не успела почистить. Когда я заканчивала чистить овощи зашла управляющая и потребовала, чтобы вычистили камин. Пришлось очень быстро идти с корзиной в библиотеку. Когда я уже несла золу и на обратном пути несла дрова, Лайя ударила меня по спине и назвала меня неуклюжей. Возмущение нарастало, я отправилась к хозяину в кабинет. Постучала, получив разрешение, вошла.

– Ваша Светлость, я хотела бы получить расчет. Когда меня нанимали, никто не сказал, что в этом доме на прислугу поднимают руку. – Хозяин удивленно поднял на меня глаза и спокойно сказал:

– Теперь все по порядку, Иса, не торопясь. – Я рассказала о том, как «прессовала» меня Лайя все это время и как сегодня меня ударила, обозвав. Он нахмурился и велел позвать Лайю. Через несколько минут пришла управляющая, облив меня потоком ненависти. Лорд сказал:

– На тебя, Лайя, поступила жалоба, что ты унижаешь и бьешь. Объяснись.

– Абсолютная ложь, Ваша Светлость. Меня оговаривают. – Тут у меня нервы не выдержали, я ядовито ляпнула:

– Я, полагаю, госпожа Лайла, что это не Вы, а лишь Ваша рука вне Вашего ведома ударила меня по спине, когда я несла дрова, не Вы определили меня скотницей в скотный двор, хотя искали горничную, не Вы своими придирками добились того, что я предпочитаю принимать пищу не как все на кухне, а в своей комнате и, наконец, не Вы определили мне неотапливаемую каморку, предназначенную для кладовой. Извините, при всем буйстве моей фантазии, распоряжаться в этом доме прав у меня нет. – Лорд грозно посмотрел на нее:

– Так ли это? – Лайя съежилась от его взгляда:

– Ваша Светлость, я могу все объяснить. Скотница ушла, туда нужна была служанка, я и переправила Ису, а что касается кладовой, так нет пока других комнат. – Я посмотрела на ее:

– Простите, лорд Хойвер, меня удивляет такое отношение к обслуге. Конечно, это люди низшего происхождения, но, по крайней мере, надо оговаривать с тем, кого нанимаешь круг его обязанностей. Да и скотником нужно работать мужчине, нет смысла доить коров – сколько молока я б не приносила, ни разу не видела, чтобы Вам его подавали или как-то перерабатывали. Да и смысл нанимать служанку, если не можешь ей создать нормальные условия существования? – Лайя посерела. Хозяин кивнул мне и сделал жест, чтобы я покинула кабинет. Я вышла. Теперь или меня выкинут, или ее.

Целый день крутилась то в кухне, то на скотном дворе, то опять пометала камины. Лайи не было видно. Вечером села читать. Особенно мне понравилось стихотворения барда Глоиса о любви. Стук в дверь прервал мое чтение. Меня вызывал хозяин. Я мысленно приготовилась к пинку из дома. Хозяин сидел в библиотеке и, когда я вошла и поклонилась, предложил мне присесть на стул и прочитать одно из стихотворений Глоиса. Я с удовольствием прочла и сказала, что как раз читаю этого поэта и восхищена его глубоким пониманием самой структуры любви, не как плотского увлечения, а любви, как некой душевной организации, гармонии. Хозяин улыбался, слушая мои рассуждения, потом неожиданно спросил:

– А что ты думаешь об увлечении мужчины женщиной? – Я задумалась. Потом спросила у него:

– А что думаете насчет этого Вы? – Он встал и подошел к камину. Я впервые смогла рассмотреть его. Высокий статный светловолосый мужчина, лет сорока пяти, с удивительными глазами цвета морской волны. Если в них вглядываться, то возникает ощущение погружения в какую-то глубину. Он смотрел на меня, не отрываясь:

– Я думаю, что увлечение – это первая ступень любви, и очень увлекательное чувство.

– Увлечение может нести в себе как вред, так и пользу. Так что назвать его увлекательным довольно сложно. – Лорд удивленно воззрился на меня. – Увлекаться можно некромантией, ядами, казнями, религией, лишь бы это увлечение не переросло в страсть и следующей за ней полной деградацией личности, в которой, по сути, ничего нормального, человеческого не остается.

– Интересное у Вас суждение, – он потер чистовыбритый подбородок, – я думал, Вы будете рассуждать о любви, а Вы о пороках и их рождении.

– Простите, милорд, это тоже одна из граней любви. Если же рассуждать об увлечении мужчины женщиной, то вначале необходимо рассмотреть ситуацию и личностей, в ней задействованных. Из ситуации всегда имеется множество выходов. – Лорд подошел и наклонился ко мне:

– Ситуация такая – некий лорд увлекается бедной необразованной служанкой. Каковы выходы? – Ой-ёё, кажись, встряла по самое немогу. Я отодвинулась, насколько позволяла спинка стула и ответила:

– Развитие предполагается следующее: 1. Служанка отвечает взаимностью, увлечение проходит, лорд ее оставляет с деньгами или разбитым сердцем. 2. Служанка отказывает, ее увольняют. 3. Служанка отказывает, но благоразумный лорд находит себе другое увлечение. 4. Служанка увольняется сама. Вы сами можете что-то добавить? – Лорд усмехнулся, чуть сощурив глаза:

– Конечно, с чего служанка решила бы отказать господину и кто бы ее отпустил? Почему ты решила, что лорд не найдет способ склонить служанку к взаимности? – Опа, я, кажись, попала, так хочется в свою скромную каморку, такую уютненькую, пусть и холодную.

– У каждого свое чувство собственного достоинства, Ваша Светлость. Одни могут попрать его ради выгоды, другие жизнь положат, защищая его. Все зависит от собственной нравственности, внутренних ценностей. А насчет уйти – так рабства нет, служанка – вольнонаемная, так что удерживать ее никто не имеет право. Разве я не права? – Лорд недовольно сморщился и отошел:

– Права. Только никто не отказывает лорду, не так ли? – он внимательно смотрел на меня.

– Просто лорд еще не сталкивался с такими, кто отказывает.

– И служанка не побоится отказать?

– А чего нужно ей бояться? Уволится в одном месте, найдет работу в другом. Сомневаюсь, чтобы лорд испортил себе репутацию из-за служанки. Какой-то неинтересный диспут, Ваша Светлость, больше о какой-то пошлости говорим.

– Разве отношения – пошлость?

– Внебрачные отношения можно обсуждать на кухне или в кабинете с близким другом, а не с представителем противоположного пола, иначе это превращается в пошлость.

– Хорошо, пока на этом завершим, ступайте.

Я вышла из библиотеки вся выжитая, как лимон. Чего он ко мне прицепился? Никаких намеков не кидала, в его сторону даже не смотрела, да и вообще, мне сказали, что он старый, а он ничего и не старый, очень даже в соку, только не в моем вкусе. Предчувствую проблемы.