Текст книги "Серые пустоши жизни. Оригинальная БДСМ порно-версия."

Автор книги: Раи Сурретьлэ

сообщить о нарушении

Текущая страница: 41 (всего у книги 58 страниц)

– Я здесь, чтобы оказывать вам особые услуги, госпожа… – испуганно пролепетала в ответ та, слезая с кушетки и становясь на колени.

– Что еще за особые услуги? – с еще большим недоумением спросила дракона. – Да не нужно мне ничего! Скажи мне лучше, где здесь туалет?

– Именно для этого я здесь и нахожусь, госпожа! – обрадовано заявила странная девушка, укладываясь на свою кушетку и запрокидывая голову на низкую подушку.

– Ничего не понимаю! – рявкнула ей в сердцах Идорна. – Что, трудно туалет показать?!

– Так ведь мой рот, госпожа, и есть туалет… – растерянно пробормотала та.

– Что-о-о-о?! – вскинулась дракона. – Не мели чушь, дура! Повторяю, мне в туалет, в туалет нужно!

– Но мой рот…

– Иди отсюда! – совсем уж обозлилась Идорна. – Горшок только принеси хотя бы!

Девушка залилась отчаянным плачем, сползла с кушетки и снова рухнула на колени, попытавшись поцеловать ноги драконы.

– Умоляю вас, госпожа! Не отказывайтесь от моих услуг! – почти выла она. – Если и вы недовольны останетесь, то меня сегодня же на кол посадят…

И захлебнулась отчаянным плачем.

– На кол?.. – растерянно переспросила ошарашенная Идорна. – Кто и почему?!

– Я же рабыня, госпожа… – сквозь слезы ответила та. – Рабыня для удовольствий… Вот мне и приказали оказывать вам особые услуги, в том числе и туалетом вам быть…

Дракона вспомнила обо всех мерзостях, которые видела и слышала. Вспомнила о том, что такое рабыни для удовольствий и ее передернуло. Значит, у этой бедняжки отрезано там?.. Жуть какая… Она поежилась, успокаивающе потрепала несчастную по голове и сказала:

– Ничего тебе не будет, я попрошу, чтобы тебя не трогали.

– Но вы же уедете, госпожа! – еще пуще зарыдала рабыня. – Они же просто скажут, что я бесполезна…

– Ну и что?

– Мне самой тогда придется идти в Зал Ухода и самой же садится на кол, собственными ногами подставку отталкивать… Прошу вас, не отказывайтесь от моих услуг, клянусь вам, я сумею сделать так, что вам будет приятно! Я сумею доставить вам удовольствие… Клянусь, сумею!

Идорна продолжала растерянно смотреть на нее, не зная, что же ей делать. Да, ей были противны законы людей, но в чужой монастырь со своим уставом не лезут… Изменить эти законы она никак не могла и только проклинала услужливого управителя, посчитавшего, что ей может потребоваться рабыня для удовольствий. А для нее использовать рот живого и разумного существа под туалет было слишком омерзительным. Но и обрекать эту несчастную девчонку на страшную смерть она тоже не могла, та ей ничего плохого не сделала. Растерянность Идорны все возрастала и возрастала, но она вспомнила то, как Учитель всегда говорил им, что в тяжелых и непонятных ситуациях всегда следует руководствоваться принципом «меньшего зла». Но что тут будет меньшим злом? Идорне очень бы хотелось это понять. Она продолжала растерянно смотреть на заплаканную мордочку рабыни и через некоторое время поняла, что все же не имеет права из-за собственных моральных предрассудков посылать эту несчастную на смерть. Что воспользоваться ее услугами все же будет меньшим злом. Идорна тяжело вздохнула и сказала:

– Ну ладно! Только я еще ни разу такого не делала и не знаю как…

– Все очень просто, госпожа! – обрадовано заявила рабыня, вновь укладываясь на кушетку. – Вы просто садитесь мне на лицо, а я сама сдвинуть, куда надо и прижмусь туда губами… Вы просто расслабьтесь, госпожа моя, а сделаю все, как надо!

Передернув плечами, Идорна задрала свое платье и уселась, как та и сказала, девушке на лицо. Бросив взгляд на тело рабыни, она поняла, что была права – у бедняжки не было грудей, вместо них были шрамы. Значит, не было и того, что между ног. Девушка, тем временем, сдвинулась к половой щели Идорны и принялась столь ласково и искусно ласкать там языком, что дракона даже застонала от странного, но очень приятного ощущения. Ей еще никогда не приходилось заниматься любовью в человеческом теле и опыт, похоже, обещал быть занятным. Идорна даже пожалела, что не делала этого раньше – драконье тело было куда как сильнее, но его чувствительность по сравнению с чувствительностью человеческого была низкой. Рабыня творила язычком что-то невероятное и дракона начала тихонько порыкивать от полноты чувств, ощущая, что там она вся наполнилась соком желания. Рабыня же ощутила, что ее усилия увенчались успехом, и еще усиленнее заработала язычком, лаская руками тело Идорны, щекоча ей соски, поглаживая округлый, мускулистый зад, осторожно вводя палец в анус. Дракона уже ничего не видела, она рычала и хрипела, качаясь на волнах наслаждения. Когда же все завершилось судорогой наслаждения, судорогой, какой она еще никогда в жизни не испытывала, Идорна даже не нашла в себе сил слезть с лица рабыни. Теперь только она поняла, почему люди так пристрастны к этому виду удовольствий, и какой рычаг получили в руки маги, запретив его. Собственная чувственность в человеческом облике неприятно поразила Идорну, но Учитель всегда учил ее примиряться с объективной реальностью, и она быстро смирила собственное неудовольствие. Но ей по-прежнему хотелось в туалет, и она с легким отвращением вспомнила о согласии воспользоваться ртом рабыни. Она вздохнула и уронила первые капли мочи в рот девушки. Та быстро сообразила, что происходит, и изо всех сил всосалась в изливающее жидкость отверстие, массируя одновременно низ живота сидящей на ней молодой женщины. Идорна слегка напрягла мышцы и пустила такую струю, что рабыня чуть не захлебнулась, но, имея, по-видимому, немалый опыт в такого рода делах, справилась с собой и принялась глотать. Дракона снова возбудилась донельзя – губы девушки высасывали мочу прямо из ее тела, и ощущение было столь великолепным, что оргазмы начали сотрясать ее один за другим. Остренький язычок облизывал мочевое отверстие вокруг бьющей струи, губы рабыни задевали клитор Идорны, нежно его массируя. Когда же девушка высосала из нее последние капли, дракона еще несколько минут не могла слезть с ее лица, тупо уставившись перед собой. Но боль в низу живота напомнила ей, что еще не все завершилось. Идорна все же твердо решила не подвергать рабыню еще и этому унижению, надеясь, что сумеет уговорить ту. Она осторожно сползла и, присев возле улыбающейся девушки, нежно погладила ее по щеке. Ее совершенно поразило счастливое выражение на лице той, и она спросила:

– Неужели же тебе это понравилось?

– Очень, госпожа… – покраснела рабыня и опустила глаза. – Я, наверное, сумасшедшая… Мне все это настолько нравилось с детства, что я в школе специально полизала у подруги при всех. Я просто обожаю то, что у молодых женщин между ногами и если долго там не целую, то просто схожу с ума… Я на все готова, чтобы только почаще и побольше целовать эти цветы! И от женщины, которая мне хоть чуть-чуть нравится, стерплю и приму все. Да, когда отрезали было, конечно, очень больно, особенно когда выдирали мою щель, мне почему-то по кускам щипцами драли. Ну и что! Вытерпела! Поорала, конечно… Зато потом два года я была полностью счастлива! Меня держали при школе для девушек, и мне каждый день девчонки писали в рот, да и другое тоже. Мой язык не отрывался от чужих щелок, и мне ничего больше не было нужно в жизни. Но потом меня продали сюда и здесь почему-то ставят только к мужчинам или старухам, а я ненавижу и тех, и других! Я ничего с собой не могу поделать, мне тошнит! Меня просто рвет от них! В конце концов управитель поставил меня обслуживать туалеты… Но я и там не смогла справиться. А сегодня мне вдруг повезло, меня, как на последнее испытание, поставили к вам! И я получила такое удовольствие, что теперь и на кол не страшно!

– Не надо этого, девочка… – погладила ее Идорна, удивленная тем, что и такие существа, оказывается, бывают в этом странном мире. – У тебя волшебный язычок. И я завтра скажу управителю, что ты была восхитительна. Как тебя зовут?

– Салхат, – смутилась рабыня, осчастливленная похвалой. – Спасибо вам, госпожа моя…

– Меня зовут Идорна, – снова улыбнулась ей молодая дракона.

– Господа Идорна! – приподнялась на локтях девушка. – Может вам еще что-нибудь нужно?

– Нужно… – вздохнула дракона. – Но для этого ты принесешь мне горшок! И не протестуй, есть вещи, которые я сделать не могу! Достаточно и того, что я уже сделала! Ты меня поняла?

– Я бы справилась, госпожа… – потерянно пробормотала Салхат, но покорно встала и куда-то исчезла возвратившись через пару минут с требуемым предметом.

Когда все закончилось, Идорна сгребла девушку в охапку и отнесла на кровать, где Салхат еще много раз любила ее в эту ночь. Но усталость, в конце концов, взяла свое, и дракона уснула. Снились ей, правда, в эту ночь сплошные кошмары и она проснулась в холодном поту. Встав, она еще раз воспользовалась услугами рабыни, но на удовольствия времени не было, ее ждало дело, которое кроме нее не сделает никто. Приняв ванну, обнаруженную уже полной воды в еще одной боковой комнатушке, она оделась, и в тот же момент в дверь постучали.

– Кто там?

– Простите меня, старшая сестра, – поклонился ей вошедший сухопарый человек с улыбчивым и приятным лицом. – Я здешний мастер-управитель и меня прислали разбудить вас…

– Хорошо, – кивнула ему Идорна. – Но я, как видите, уже встала и сама.

Он поклонился и собрался выйти.

– Подождите! – окликнула его дракона.

– К вашим услугам, – вновь повернулся в ее сторону мастер-управитель.

– Спасибо за девушку, она была просто великолепна.

– Она? – его брови приподнялись, и он с удивлением посмотрел на испуганно прячущуюся за Идорну рабыню.

– Да. Я прошу прощения, что вмешиваюсь не в свое дело, но вы просто неверно ее использовали…

– Неверно? – еще больше удивился мастер-управитель.

– Да, – улыбнулась ему Идорна. – Дело в том, что она способна хорошо работать только с молодыми женщинами. Ни с кем другим не сможет, они вызывают у нее отвращение. Прошу вас, не обижайтесь на меня, я никак не хотела вас обидеть…

– Что вы, старшая сестра, – снова поклонился он. – Какие обиды?

Затем повернулся к рабыне и спросил:

– Это так, Салхат?

– Да, господин… – прошептала отчаянно покрасневшая девушка.

– Искренне благодарю вас, старшая сестра! – снова повернулся к драконе мастер-управитель. – Я сам бы должен был уже давно догадаться об этом… Но Салхат была слишком застенчива и молчалива, нет, чтобы сразу сказать. Но теперь ее не придется отправлять в Зал Ухода, она еще сможет принести пользу.

Он опять поклонился и вышел, добавив по дороге:

– Вас ждут в Белой трапезной, старшая сестра. Салхат проводит вас туда.

Когда он ушел, рабыня рухнула перед Идорной на колени и принялась срывающимся голосом благодарить ее. Дракона, ничего не говоря в ответ, притянула ее к себе и в последний раз помочилась ей в рот, вновь кончив от этого приятнейшего ощущения. Салхат старалась изо всех сил, но у Идорны не было времени, и она оторвала девушку от себя, попросив проводить туда, где ее ждали. Рабыня поклонилась и вывела ее за дверь. По дороге дракона снова любовалась дивным парком Дома Смерти, отмечая многое из того, на что не обратила внимания вчера. Пели птицы, и Идорна пребывала в неплохом настроении, но какая-то тревога не давала ей сосредоточиться. Впрочем, пока ничего ей не угрожало и молодая дракона задумалась о том, что же ей делать дальше. Но ничего пока в голову не приходило и она, вздохнув, махнула рукой – придет время действий и она не растеряется. Тем временем Салхат довела ее до уже известной Идорне трапезной и она, поцеловав девушку на прощание, отправила ее, искренне желая той получить в жизни именно то, что хочет. Затем зашла внутрь, где ее уже дожидалась мастер Тайн.

– Рада видеть тебя, старшая сестра! – кивнула старая женщина. – С добрым утром тебя! Как спалось?

– Спасибо, прекрасно! – засмеялась Идорна. – И вам доброго утра!

Завтракая, дракона искоса посматривала на приведенную кем-то Нитиль, не зная, как сказать девочке о расставании. Но брать ребенка с собой на Мерхарбру было бы слишком опасно, дорога предстояла трудная. Ведь ей придется тайком побираться на военный корабль, а то и стать корабельной шлюхой, лишь бы только добиться своего. Но она знала, что добьется своего любым способом и заплатит любую цену, которую ей придется заплатить. Сжав зубы, Идорна положила руку на голову драконочки и ласково сказала ей:

– Нитиль, маленькая моя, тебе придется побыть тут… А я обязательно вскорости вернусь за тобой! Ты, главное, не плачь! И дождись меня. Тебя, Зарна, это тоже касается…

Девочка непонимающе уставилась на нее, затем личико ее перекосилось, и она залилась горькими, безутешными слезами. Идорна кинулась успокаивать ребенка, но драконочка не желала ничего слушать и продолжала плакать. Дракона беспомощно посмотрела на мастера Тайн, и старая женщина успокаивающе улыбнулась ей, затем встала и куда-то вышла. Через некоторое время она вернулась, приведя кого-то с собой.

– А что у меня есть… – донесся вдруг до всех мягкий, ласковый, материнский какой-то женский голос.

Идорна оглянулась и увидела, что позади стоит полная женщина, похожая на ласковую нянюшку из детских сказок. Продолжая улыбаться, та подошла поближе и протянула плачущей девочке большую, красивую куклу. Драконочка приоткрыла рот, забыв о слезах, но вспомнила о своем горе, оттолкнула куклу и снова зарыдала. Но женщина не сдавалась, она присела рядом, что-то нашептывая девочке на ушко, что-то ей обещая. И изумленная Идорна наблюдала, как буквально за несколько минут горький плач сменился веселым смехом. А еще через несколько минут Нитиль была уведена за руку. Девочка попрощалась с Идорной и пообещала вести себя хорошо и слушаться тетеньку. Дракона с грустью поцеловала ее на прощанье, не зная, увидит ли еще ее когда-либо.

– Кто это? – спросила она у мастера Тайн, имея в виду эту полную женщину.

– Это мастер-наставница детской группы, она умеет обходиться с детьми как никто другой. И несмотря на свою полноту – один из самых великих воинов Фофара.

– А как же я? – донесся до Идорны неуверенный голос Зарны.

– Ты должна будешь изучать стиль боя Серебристого Ветра и стать мастером, если постараешься. Ты должна стать достойна своего народа, Зарна! Тут, кстати, и библиотека одна из лучших в империи.

– А может быть я все же лучше с тобой?.. – спросила девушка, сжимая и разжимая в волнении кулачки у груди и смотря на Идорну полными отчаяния глазами.

– Нет, Зарна! – покачала головой дракона. – Мне предстоит очень опасная дорога, а ты не умеешь даться. Мне придется защищать не только себя, но и тебя… Ты должна остаться и научиться всему, чему тебя могут тут научить. А если я не вернусь, иди к пику Хорга, что у озера Соухорн. Там живет мой Учитель, он примет тебя! Помни, я люблю тебя, сестренка! Но у каждого свой долг, пойми это и не суди меня…

Девушка шмыгнула носом, встала, подошла к Идорне и обняла ее, прошептав на ухо:

– Спасибо тебе, черная дракона… Я научусь, всему, что нужно, научусь… И всегда буду помнить тебя, ты научила меня быть гордой. И буду помнить о том, кто я такая на самом деле…

– Правильно, девочка, помни… – пробормотала растроганная Идорна, также обняв спасенную от жуткой участи девушку. – Помни…

Зарна поцеловала ее в щеку, украдкой вытерла слезы с глаз и быстро вышла из трапезной, остановившись, правда, у порога и бросив на Идорну последний, прощальный взгляд. Черной драконе очень больно и грустно было прощаться с теми, кто успел занять прочное место в ее сердце. Она опустила голову и задумалась. Ей смешно и странно было вспоминать себя той наивной девочкой, которая жила в полной безопасности под крылом Учителя, считавшей при том все его рассказы о внешнем мире страшными и невероятными сказками. Только теперь она начала понимать, что была отправлена в мир людей не только за Серым Убийцей, но и затем, чтобы повзрослеть. К сожалению, мудрость приходит в этом мире только через страдания, особенно, если это страдания духа. И как же тяжело разумному существу расставаться с иллюзиями, не разрушив при этом сам стержень своей личности, свою основу. Далеко не каждому дается это, потому-то так мало мудрецов в любом из миров. Одних горе и боль лишь калечит, заставляя озлобиться, и они перестают видеть что-либо хорошее вокруг, ненавидят все и вся. И они уже бесполезны… Им уже никогда не достичь понимания. Но немногим другим эти же горе и боль добавляют понимания и дают осознание законов Вселенной. И именно из этих вторых очень мало кто может видеть все вокруг во взаимосвязи. Именно их-то и называют люди потом мудрецами и пророками…

– Старшая сестра, – прервал ее размышления голос мастера Тайн. – Здесь все, что может понадобиться для твоего путешествия.

Идорна посмотрела на соседний стол и даже слегка присвистнула – на соседнем столе лежали два коротких изогнутых меча, кинжалы, сюрикены и иное оружие, специально предназначенное для того, чтобы его прятали под одеждой. Еще был черный комбинезон ночного убийцы со специальными карманами для всего этого оружия. Сбоку она увидела открытый кошелек, в котором было не менее пяти тысяч золотых, судя по внешнему виду. Еще она увидела массу всяких нужных в дороге мелочей из тех, что пока они не понадобятся, то о них и не вспомнишь. Дракона даже была несколько ошарашена столь щедрыми подарками. Да, Учитель конечно рассказывал ей о братстве боевых орденов, но… Впрочем, она ведь для них ученица самого Основателя, принесшая самое важное известие за всю историю ордена. Она поблагодарила мастера Тайн и начала собирать вещи в удивительно удобный и вместительный заплечный мешок. Завязав, наконец, тесемки, Идорна вздохнула, взяла мешок, закинула его на плечо и вышла из трапезной. И вздрогнула – перед ней в полном составе стоял Конклав Дома Смерти. Мастера боя улыбались ей и наперебой желали удачи в ее трудном пути. Прощаясь, Идорна обняла каждого, вспоминая, хоть и с трудов, названные ей вчера имена. Затем ее отвели к воротам и черная дракона, поцеловав на прощание улыбающегося старого мастера-привратника, вышла за пределы Дома Смерти.

Уходя в сторону города, дракона то и дело оборачивалась назад, вспоминая об оставленных там дорогих ее сердцу существах. Они, особенно драконочка, так и стояли перед ее глазами, и Идорна очень беспокоилась об их судьбах. Но прекрасно понимала, что им тут будет куда лучше. А ее ждал долгий и тяжелый путь на Мерхарбру…

Глава 19.
Обман, как путь мага

Работорговец внимательно рассматривал сидевших перед ним харнгиратских офицеров и продолжал размышлять обо всем, чему стал свидетелем в этот день. Ему было интересно понять, почему они не такие, какими обычно бывают посланники королевских дворов – не сорят деньгами, покупая рабынь за указанную цену, не напиваются до потери сознания и не устраивают погромов. Впрочем, они все же из Харнгирата… Но в деньгах ведь они явно не нуждаются – запросто подарили незнакомой женщине раба, стоящего куда более двухсот золотых. Правда сделано это было слишком уж нарочито и Фатунг усмехнулся про себя – ему давали понять, что его проверяют… Но зачем тогда было давать это понять? Что-то во всем этом было очень странное, он своим торгашеским нутром ощущал эту странность, но какова она, понять так и не мог. Ведь Фатунгу даже в голову не могла придти истина – то, что Ларна просто пожалела несчастную женщину, мгновенно лишившуюся и мужа, и источника дохода. Остатки подозрений продолжали бродить в голове недоверчивого купца, но жадность все же начала побеждать их. «Из всего следует, что они торговались со мной за рабыню чисто из принципа, чтобы посмотреть стоит ли вообще иметь со мной дело… – продолжал размышлять он, нервно теребя пальцами подбородок. – Помнится, они говорили, что рабыни нужны им для подарка ко двору матриарха. И ежели мои девочки придутся там по вкусу, то будет весьма и весьма неплохо, а в том, что они понравятся, можно не сомневаться, они слишком хорошо воспитаны и обучены, вполне умеют и любить, и убивать. Но мне нужно знать, что именно эти стервы хотят. И если заказ будет достаточно интересным, то я таки уступлю за триста золотых всю непокорную троицу…» И Фатунг вежливо поинтересовался:

– Так о каком количестве рабынь шла речь у вас с Тирвахом?

– О двухстах… – скривила губы ард-капитан, безразлично смотря на него.

– И вы уже приобрели их?

– Я же уже говорила вам, – еще сильнее скривилась она, – что мы не покупаем, а только делаем выбор и оформляем предварительный договор. До сегодняшнего дня мы думали, что продавцом будет дом Тирвах, но после сегодняшнего посещения вашего Воспитательного Дома, я так уже не думаю. Благодарение богам, что нами еще не подписан договор, и мы ничем пока не обязаны вашему конкуренту.

– Значит, вы уже пришли к определенному выводу? – довольно спросил Фатунг, подавшись вперед, как волк, почуявший добычу.

Работорговцу очень бы не хотелось упускать эту сделку – сто двадцать тысяч золотых! Такой партии ему еще никогда продавать не удавалось, да еще в одни руки. К тому же он прекрасно понимал, что как только слушок о способностях в постели купленных у него девушек пройдет по Харнгирату, оттуда потянутся к нему новые покупательницы. Единственным минусом было то, что там свободными являются только женщины, а для них пригодны лишь урезанные рабыни… Дом Фатунг на них не специализировался, но это было вполне поправимым. Если завтра же урезать девчонок и отправить на обучение в его дочерний Воспитательный Дом, то к тому моменту, как покупательницы прибудут за товаром, рабыни будут уже готовы к употреблению. В конце концов, всегда можно было задешево прикупить урезанных у дружественных домов. Не об этом нужно было думать сейчас. Фатунг снова улыбнулся харнгиратским офицерам, с надменным видом потягивающим ледяное вино из бокалов.

– Ваши рабыни весьма и весьма хороши, – кивнула ему черноволосая ард-капитан. – Мы вполне могли бы рекомендовать к закупке именно их. Но есть два препятствия.

– Какие?

– Во-первых, нам необходимо, чтобы не менее семидесяти процентов от них были урезаны и как следует обучены ласке языком. А во-вторых, прежде всего мне бы хотелось разрешить наше маленькое недоразумение…

– Все это разрешимо, – рассмеялся Фатунг. – О количестве урезанных можете не беспокоиться, их всегда будет именно столько, сколько нужно.

– Хорошо, а второе?

– Тут вообще не будет проблем – я, в честь будущего сотрудничества, уступаю вам Орихат и еще парочку непокорных всего за триста даралов.

– Парочку непокорных?.. – с недоумением переспросила Ларна, никак не ожидавшая подобного.

– Вы же сами говорили, что непокорную рабыню нужно ломать изощренно, с удовольствием, медленно, месяцами. Только тогда результат будет удовлетворителен. А я заметил, что вам весьма и весьма понравилась та шатенка.

– Да, понравилась, – согласно кивнула головой девушка. – С ней действительно стоило бы поработать не спеша и со вкусом.

– А кроме нее у меня есть и еще одна строптивица. Ну, до чего же наглая тварь! Никакие наказания не помогают – отказывается от того, что ей не по вкусу и все тут! С самого детства такая была, довольно редкий характер для аллиорноинки. Я уж совсем было решил ее на кол посадить, остальным в назидание, но вы, как мне кажется, сможете наказать ее куда сильнее…

Ларна открыла было рот, чтобы отказаться от этого сомнительного удовольствия, но Нарин придвинулась к ней и почти неслышно прошипела на ухо: «Соглашайся! Двух хороших девчонок от рабства избавим!» Девушка некоторое время еще подумала, прикидывая, как тут быть, но ей действительно стало жаль рабынь, которых могли посадить на кол. Она кивнула и сказала Фатунгу:

– Только прикажите привести и вторую, я же должна хоть глянуть, что это за существо…

Работорговец подозвал кого-то из слуг, что-то шепнул ему на ухо и тот мгновенно исчез. Затем он жестом подозвал к себе давешнюю шатенку. Девушка, не слышавшая разговора, ласточкой подлетела к своему господину и стала на колени.

– Ты продана этой госпоже, – с легкой насмешливой ухмылкой на губах сообщил он ей.

Ужас перекосил симпатичное личико рабыни, и она взмолилась:

– Господин мой! Не продавайте меня ей, прошу вас, я все что угодно сделаю! Только не ей, умоляю…

И девушка захлебнулась плачем. Фатунг пару минут с презрением наблюдал за ней, затем процедил сквозь зубы:

– Повторяю, ты продана. Иди к своей госпоже!

Рабыня вся сжалась от его слов, вся побелела, но не осмелилась больше просить, поднялась на ноги и поплелась к своей новой хозяйке. Она встала позади черноволосой стервы, дрожа всем телом – прекрасно ведь помнила, как та сказала, что ей требуется медленная, настоящая дрессировка… А ведь если то, что воительница сотворила с русоволосой называется несерьезным, то что же эта тварь сделает с ней? Когда времени на пытки будет предостаточно? Ужасы колотились в голове девушки, ведь ей немало довелось повидать жестоких казней, и она прекрасно осознавала, что жестокость и фантазия ее госпожи не имеют пределов, ибо то, что та сделала, было совсем уж жутким. А ведь ею госпожа будет заниматься не спеша, чтобы получить максимум удовольствия. Рабыня еще сильнее сжалась, изо всех сил сдерживая рвущийся из горла отчаянный плач, и поняла, что лучше всего ей будет покончить с собой, куда как менее больно будет…

– Как ее хоть зовут? – спросила Ларна у работорговца, оглянувшись на свое трясущееся приобретение.

– Сириин, – ответил тот. – Кстати, вы не будете против, ежели со второй я на прощание разыграю маленькую сценку? Хочу глянуть, как она среагирует.

– Да ради бога!

Говоря это, Ларна не знала, что это за сценка. А если бы знала, то никогда бы не согласилась на это. И много раз еще потом она корила себя за то, что не поинтересовалась этим. А Фатунг, тем временем, что-то приказал и через несколько минут в центре зала уже установили очень толстый, длиной в полтора человеческих роста кол из красного дерева. Около него поставили стремянку. Возле самого его кончика был насажен предохранитель, не позволяющей, видимо, телу сползти ниже. Ларна выматерилась про себя, увидев это. «Решил, значит, подонок, на прощание попугать девочку», – с ненавистью подумала она и пожалела бедняжку, которой предстоял такой ужас. Она представила себя на месте той, представила, как бы сама перепугалась в таком случае, и вздрогнула.

В этот момент зал вошел какой-то слуга, ведущий за собой на веревке обнаженную черноволосую девушку со связанными за спиной руками. Она была очень хороша собой, настолько хороша, что Ларне перехватило дух, и она тут же захотела ее. Ярко-зеленые глаза рабыни вызывающе и с презрением смотрели вперед, хотя, если присмотреться, видно было, что она едва сдерживает слезы. Прямой, с тонкими крыльями, нос морщился, но девушка держала себя в руках. Она шла нарочито медленно, не обращая внимания на рывки сдавливающей шею веревки, явно показывая свое презрение к хозяину и неприятие своего рабства. Тут к ней сзади подбежал хихикающий карлик гнусного вида и, раздвинув рабыне ягодицы, помазал между ними вымоченной в каком-то жире щеткой. Она отпрыгнула и попыталась лягнуть карлика, но тот, продолжая гнусно хихикать, увернулся и убежал.

– Бессовестная, все-таки, ты девка, – повернувшись к ней, глубокомысленно протянул слуга, тащивший ее, почесывая в паху. – Ей, дуре, добра хотят, жопу смазывают, шоб ей же легше было, а она воно – лягаться! Ну, нет совести совсем!

– Зачем?! – вскинулась рабыня. – Зачем там смазывать?!

– Ну, как, зачем? – сделал удивленное лицо слуга. – Шоб кол легше входил, вот зачем! Без жира-то оно дольше будет, а так скользнет туды и усе!

– Ко-о-о-о-л?! – в ужасе вскрикнула девушка.

– Угу, вона он, – кивнул тот и показал на торчащее посреди зала жуткое приспособление.

При виде ожидающего ее кола глаза рабыни сперва расширились, затем она крепко зажмурилась, и из-под век потоком хлынули слезы. Каждая жилка в ее теле затряслась и девушке так нестерпимо захотелось жить… Каждый глоток воздуха вдруг стал казаться приговоренной последним, желанным, как любовь. И ведь смерть ее не будет быстрой и легкой, это рабыня понимала прекрасно, она уже видела такие казни и помнила, сколько времени умирала на колу ее подруга. Да еще и на таком толстом… Ноги ее подгибались, и девушка едва удерживалась от того, чтобы не упасть. «Ну что? – горько спросила она саму себя. – Допрыгалась, сука? Допротестовалась? Надеялась, что они поймут, что так нельзя даже с рабами? Какая же я дура… А теперь – все. Каюк пришел…» Рабыня действительно протестовала против самых отвратительных вещей, надеясь, что господа все-таки поймут, что так делать нельзя. До сего момента она все еще верила в то, что может быть иначе, в то, что люди лучше и добрее, чем на самом деле. Верила в то, что чудеса иногда еще случаются… То, что проситься и молить о пощаде бессмысленно, рабыня уже понимала, понимала, что этим только доставит своим палачам дополнительное удовольствие. Но все равно, она едва сдерживала себя, чтобы не рухнуть на колени и не начать просить пожалеть ее. Нет, этого палачи от нее не дождутся! Она умрет достойно, не унижаясь перед ними, не скуля, как подзаборная собачонка! Девушка сглотнула комок в горле, открыла глаза, вытерла слезы о плечо и плюнула в сторону работорговца. С явно видимым презрением плюнула. А затем сама направилась в сторону кола с решимостью отчаяния в глазах.

– О-о-г-о-о… – восторженно протянула Ларна, мужество и отчаянное чувство собственного достоинства несчастной рабыни привели ее в восторг. Она спрашивала саму себя: а смогла бы она вот так гордо пойти навстречу страшной смерти? И не знала что ответить…

– Какая девчонка… – с не меньшим восторгом протянула Нарин, сияющими глазами смотря на то, как рабыня, оттолкнув слуг, сама влезла на стремянку и стала на верхней площадке.

Девушка смотрела на мир и прощалась с ним, она лишь очень жалела о том, что последним в ее жизни будет видение этого зала, а не голубого, бесконечного неба. Она переходила какую-то грань, отделяющую живых от мертвых и презрительно улыбалась, с омерзением смотря на копошащихся слуг. Да, она чувствовала, как чужие руки подняли ее, чей-то палец, смазанный маслом, вонзился в ее анус. А следующее прикосновение к нему же было уже холодным – это был кол… Но рабыня не обращала на все это внимания, лишь слезы продолжали течь по ее лицу, но тут уж она была не властна. Она ощутила, как острый кончик легко скользнул в смазанный зад, как спустившиеся ниже слуги потянули ее за ноги, плотнее насаживая на кол… Тело девушки медленно поползло вниз, острие скрылось внутри ануса, растянув его до неимоверных размеров, ибо толщина кола была чрезмерной. Это было очень больно, но рабыня лишь крепче сжала зубы, решив молчать, пока сможет, пока хватит на это сил. Лицо ее стало одухотворенным, глаза устремились куда-то вдаль, она уже видела что-то, совершенно недоступное остальным, что-то такое, отчего ее губы раздвинулись в какой-то странной гримасе. Лишь слезы продолжали потоком течь по лицу. Именно это молчание и мертвый взгляд поразили Ларну с Нарин больше всего, и каждая из них спрашивала себя, а выдержала бы такое она сама так же молча? Время шло, тело сползало ниже, но рабыня продолжала молчать, лишь иногда дергались крепко сжатые губы.