Текст книги "Серые пустоши жизни. Оригинальная БДСМ порно-версия."

Автор книги: Раи Сурретьлэ

сообщить о нарушении

Текущая страница: 36 (всего у книги 58 страниц)

– Вставай и возвращайся к остальным, я тебя сейчас не трону. Молодец, девочка! Всегда будь смелой и держись до конца! Только так надо жить, запомни.

Рабыня недоверчиво посмотрела на нее – она не могла ничего понять. Как это, ее строптивость, за которую ее всегда наказывали, спасла ее? Разве так бывает? Но было не до того, невыразимое словами облегчение отобразилось на лице шатенки, она медленно встала, поклонилась хозяину и харнгиратской воительнице, затем поковыляла к сбившимся у стенки подругам и поспешила спрятаться за их спины. Судя по удовлетворенным взглядам, бросаемым остальными рабынями на воющую русоволосую, ту ненавидели все, и по этим взглядам Ларна поняла, что сделала правильный выбор. Она подошла к рабыне и вытянула ее плетью, приказав заткнуться. Та тут же перестала выть и только всхлипывала, с мольбой глядя на нее. Ларна же злобно ухмыльнулась, приподняла голову русоволосой за подбородок и прошипела:

– Ты так легко потащила на пытки другую… Что же теперь воешь? Попробуй сама, каково это…

И подтолкнула рабыню к козлам. Про себя же девушка решила одно – если та будет протестовать, вырываться, хоть словом оскорбит ее, то делать то, что хотел видеть Фатунг, будет нельзя. И будь, что будет! Как-нибудь прорвутся, они с Нарин все-таки неплохие бойцы. Но русоволосая покорно поплелась к козлам на заплетающихся от страха ногах, не осмелившись возразить. Она побоялась даже запротестовать, побоялась даже просить о милости! Только поминутно оборачивалась на Ларну и заливалась слезами при виде непреклонного лица той. «Трусливая тварь! – с отвращением подумала девушка. – Как другую девочку, которой сама и в подметки не годится на муки отдавать, так она первая… А у самой смелости даже проситься не хватает… Она свою судьбу заслужила, ради Орихат и десяток таких вот паскуд замучить можно!» Видимо ее отвращение так явственно отобразилось на ее лице, что русоволосая задрожала крупной дрожью и поспешила взобраться на козлы. Слуги стащили с нее платье, развели ноги в стороны и крепко привязали, закрепив даже голову специальным широким ремнем – работорговец заботился о своем имуществе и не хотел, чтобы при урезании рабыни ломали себе шеи, отчаянно колотя головами о раму. Закончив, слуги придвинули поближе столик с инструментарием и быстренько растворились в неизвестном направлении.

– Разрешите попросить вас, госпожа ард-капитан, – услыхала Ларна за спиной голос Фатунга.

– Конечно, – повернулась она к нему.

– Не могли бы вы заниматься только теми частями ее тела, которые все равно потом отрежете? Мне не хотелось бы, чтобы она теряла товарный вид…

– Никаких проблем! – заверила его девушка, сохраняя неприступный и холодный вид, хотя у самой от предстоящего мурашки по шкуре бежали.

– А вообще-то, – прищурившись, добавил работорговец, – такие, как она, очень полезны в среде рабов.

– Совершенно с вами согласна, – ухмыльнулась Ларна. – Но все равно презираю эту породу до глубины души.

Тонкая, почти незаметная улыбка скользнула по губам Фатунга, он повернулся к Нарин, слегка поклонился ей, и спросил:

– А чего бы желала госпожа ард-лейтенант?

– Если бы у вас нашелся симпатичный мужчинка с членом побольше, – хищно облизала губы рыжая оторва, – я бы была весьма и весьма довольна…

– Найдется, конечно, – засмеялся работорговец. – Один из моих стражников обладает таким огромным «инструментом», что можно лишь удивляться тому, как щедро одарили его боги.

– Прекрасно! – хлопнула в ладоши Нарин. – Только…

– Что, только?

– Не будете ли вы против, если я после всего его… э-э-э…

И она сделала рукой жест, как будто бы что-то отрывала.

– О, да на здоровье! – снова рассмеялся Фатунг. – Он мне не раб, а найти нового дуболома в охрану никогда проблем не составит. Урежете – он вашим рабом станет. Вот только справитесь ли вы с ним, он здоров, как бык?

Нарин только вновь хищно оскалилась. Девушке очень нравилась эта рискованная игра, жизнь расцвечивалась новыми красками и оттенками, подобного ей еще проходить не доводилось, и рыжая боялась только одного – подвести подругу и сестру. Как же хорошо, что ей довелось встретить Ларну, ведь если бы не это, она бы продолжала сидеть дома, под крылом матери, и маяться дурью. Смертельный риск приятно холодил рыжей низ живота, и она готова была в любой момент броситься в бой. Девушка действительно собралась урезать мужчину, и тому было две причины. Первой было то, что она хотела поддержать имидж «харнгиратских стерв». Второй же причиной было ее воспитание, ведь она была из Харнгирата, любой мужчина был для нее лишь кучей мусора, и с ним можно было, по ее мнению, делать все, что угодно.

В дверь постучали, и в зал вошел, поклонившись, высокий, почти под два метра ростом, стражник с открытым, симпатичным лицом. Ларна глянула на него и тихо вздохнула про себя – она прекрасно знала Нарин и понимала, что та его не пожалеет, да и в бою с обученной «бешеной кошкой» парень почти не имел шансов. Девушке было его жаль, но ничего поделать она не могла. Что ж, она знала, что за достижение цели придется платить страшную цену, и эти жертвы были всего лишь первыми на ее пути, но, отнюдь, не последними. Фатунг в это время поманил стражника к себе, и парень подошел, басом прогудев из-под шлема:

– Чего прикажете, господин?

– Госпожа ард-лейтенант, наша гостья из Харнгирата, услыхала про размеры твоего члена и желает тебя поиметь, – ответил ему Фатунг.

– Из Харнгирата?!! – полезли на лоб глаза парня, и он взмолился. – Нет, господин, прошу вас, не нужно… Прошу вас – нет!

– Это приказ! Или собирай свои манатки и выметайся!

Стражник остановился, зажмурился, вспомнив о жене и ребенке, а также о том, что другой работы, если Фатунг выгонит его, ему не найти.

– Хорошо, господин… – сквозь зубы пробомотал он и повернулся к харнгиратской стерве. – К вашим услугам, госпожа…

– Иди сюда! – приказала она.

Парень, потупив глаза и скрипя зубами от бессильной злости, подошел к Нарин, стоявшей у столика с хлыстом в руках и надменной ухмылкой на губах. Он проклинал себя за то, что в свое время устроился к этому работорговцу – жалованье было совсем небольшим, но позволяло им с женой сводить концы с концами. Ужас пронизывал душу стражника, и он молил богов о том, чтобы обошлось просто изнасилованием – ведь о харнгиратских стервах ходили страшные рассказы, и сейчас они все всплыли в его памяти. Еще он очень надеялся на то, что от страха окажется неспособен, и эта рыжая госпожа выгонит его.

– Раздевайся! – донесся до ушей парня короткий приказ и он, чуть не плача от унижения, повиновался. – Ляг на спину! И не двигайся! Говорить будешь, только если я прикажу! Понял, ублюдок?!

– Да, госпожа… – мрачно пробормотал он, вытягиваясь на полу. – Я вас понял…

Нарин с интересом рассматривала лежащего на полу и дрожащего мужчину. В глазах его она уловила ненависть, и девушке это понравилось – она прекрасно понимала, что если бы не приказ хозяина, то стражник бы никогда не подчинился, и ей пришлось бы его избить. В своей способности сделать это рыжая ничуть не сомневалась, она видела движения парня и понимала, что боевых искусств он не знает, так что вся его дикая сила ничуть не поможет ему в схватке с «бешеной кошкой». Нарин же была одной из лучших кошек в Школе боевых искусств, и ее обучали справляться с такими громилами. Она посмотрела на пах стражника и снова облизнулась – его член даже в висячем положении был столь огромен, что Нарин даже засомневалась, а войдет ли это чудовище ей во влагалище. Она отстегнула боковые застежки шорт и сбросила их, оставшись в сапогах и безрукавке. Нагнувшись над парнем, девушка опытными и умелыми пальцами принялась возбуждать его. Ей часто приходилась делать это в рабских домах, и опытные служительницы научили ее, какие точки нужно нажимать, чтобы член встал, встал независимо от желания самого мужчины. В стоячем положении член стражника был просто великолепен, и Нарин восторженно причмокнула, ощущая, что между ее ног стало совсем уж мокро. Она присела над ним, подвела головку к своим расширившимся половым губам и стала с силой насаживаться на нее. Рыжей долго не удавалось ввести в себя член, настолько толст он был, но, наконец, он медленно начал входить, и она застонала от наслаждения, смешанного с болью, ей показалось, что сейчас попросту лопнет, казалось, что внутри нее кол. А когда головка ударилась в матку, у Нарин возникло странное ощущение, что кончик члена вылез у нее из горла, пронзив ее насквозь. Она застонала, заерзала на этом великолепном колу и принялась методично насиловать мужчину, чуть ли не отрывая ему левой рукой яйца.

Ларна смотрела на все это, сама возбуждаясь с каждым мгновением все больше и больше. Когда Нарин уже вовсю каталась на члене стражника вверх-вниз, девушка встала, тряхнула головой и сама сняла шорты. Она снова посмотрела на плачущую русоволосую и зловеще осклабилась. Привязанная отчаянно завизжала от ужаса, когда увидела, что харнгиратская стерва подошла к жаровне и вытащила оттуда за длинную ручку раскаленный добела стержень с шипами. В этот момент к козлам подошел уже сбросивший свой роскошный халат Фатунг и положил в специальную нишу у изголовья козел небольшой резной жезл с тускло мерцающим синим камнем в навершии.

– Что это? – поинтересовалась Ларна.

– Исцеляющий жезл, – усмехнулся работорговец, поклонившись в ее сторону. – Он был куплен на Колхрии, создан одной из учениц самой Магистра Боли. Жезл не даст ей истечь кровью, впасть в болевой шок и подсушит после всего раны. Но самая интересная его особенность такова: он не дает пытаемой потерять сознание и делает болевые ощущения куда более острыми и продолжительными.

– Интересная вещица… – протянула девушка, смотря на жезл.

– Три тысячи золотых! – поднял палец Фатунг. – Именно столько я за него выложил. И, клянусь задницей Серого Убийцы, он того стоит!

Ларна ухмыльнулась и снова глянула на привязанную рабыню – та тихо плакала, боясь привлечь к себе внимание визгом. В этот момент девушка поняла, что ей нужно в туалет. Хотела было спросить у работорговца где у него это заведение, но снова глянула на русоволосую и поняла, что не стоит. Она положила стержень обратно на жаровню, до него еще дойдет очередь, и наклонилась над рабыней. Посмотрела прямо в ее наполненные страхом глаза и зловещим голосом сказала:

– Сейчас я сяду на твою морду, падаль, и буду ссать! В твой рот! Поняла, сука? И если ты не будешь хорошо высасывать мочу или прольешь хоть немного…

И она многозначительно ухмыльнулась. Это обещание в ее глазах настолько перепугало русоволосую, что ту начали бить судороги. Она долго силилась что-то сказать, пока, наконец, не выдавила из себя:

– Я все сделаю, госпожа! Клянусь, я все высосу и вылижу так, как вы захотите! Смилуйтесь…

«Трусливая падаль!», – еще с большим омерзением подумала Ларна, влезла на козлы и уселась на лицо рабыни. Ей было противно, она ведь помнила рабов, шедших на страшную смерть, но отказывающихся делать то, на что эта согласилась сразу же. Многие шли на кол, но не соглашались служить туалетом! Девушка лишь покачала головой – эта русоволосая заслужила свою судьбу, хотя ей самой, конечно же, не доставит удовольствия боль суки, но то, что необходимо, она все равно сделает. Ларна поерзала и устроилась поудобнее. Почувствовав неловко ткнувшийся в ее половые губы язык рабыни, она рявкнула:

– Открой рот!

И помочилась в этот тут же распахнувшийся рот, с удовольствием помочилась. Рабыня старалась изо всех сил, будучи в диком ужасе и боясь еще сильнее разгневать эту жуткую воительницу. Она заливалась слезами, которых никто не видел и до которых никому не было дела – ведь ее жизнь закончена, и, кроме того, что она сейчас испытывает и даже много худшего ничего в ее жизни уже не будет. Все закончилось – она уже рабыня для удовольствий, и ничего не вернешь назад… «Ну почему, ну почему она взяла меня?.. – внутренне стонала рабыня. – Я же только хотела услужить, эта проклятая Сириин действительно слабая и бесполезная, почему госпожа не взяла ее?.. Ну почему?..» Единственной надеждой для нее оставалось – попасть после урезания в богатый дом рабыней удовольствий, в дом, где не будет много людей, и ей не придется весь день, захлебываясь от отвращения, глотать чужую мочу. Слезы отчаяния продолжали течь из глаз русоволосой. Она все-таки никак не могла понять, за что именно ее обрекли на пытку, ведь она только стремилась помочь, и раньше ее господин всегда ценил ее усилия и давал ей привилегии. Почему же это не сработало сейчас? Ведь та строптивая и злобная тварь заслужила урезание куда больше ее! «Я же всегда выполняла то, что хотел господин… – захлебывалась слезами девушка, глотая мочу харнгиратской стервы и изо всех сил сдерживая рвоту. – Ну почему он отдал меня ей? За что?..» Ведь всегда был милостив раньше, всегда одаривал ее, когда она докладывала ему об очередной проделке рабынь. И так спокойно согласился, чтобы ее так уничтожили… Рабыня ничего не могла понять, и черное отчаяние все сильнее завладевало ее душой. Она продолжала неумело, но очень старательно елозить языком между половыми губами госпожи и та, наконец, кончила. Кончив, Ларна встала, хрипловато рассмеялась и подошла к остальным рабыням, столпившимся у стены и хмуро взиравшим на происходящее. Став напротив шатенки, которая русоволосая хотела отдать ей на пытку, она уперла той палец в грудь, ухмыльнулась и сказала:

– Если хочешь в туалет – воспользуйся ртом той суки! Поняла?! Она ведь хотела, чтобы тебя замучили.

Шатенка искоса глянула на нее, затем перевела взгляд на козлы, и ее личико исказила ненависть. Она, ничего не сказав, кивнула, пошла туда и также помочилась в рот русоволосой. А за ней потянулись и остальные рабыни, одна за другой. Они также мочились в рот привязанной и, судя по мрачному удовлетворению, проявляющемуся на лице каждой во время этой процедуры, русоволосую ненавидели все. «Сильно же она досадила девчонкам, – подумала Ларна, смотря на все это. – Видно издевалась над ними вдоволь, как хотела. Что ж, теперь пусть получит то, что заслужила!» Кое-кто из рабынь, подойдя к привязанной, наклонялся и что-то шептал ей на ухо, видимо припоминая ей все «хорошее»… Она от этого шепота дергалась, но покорно открывала рот и глотала мочу, только слезы беспрестанно лились из ее глаз.

– Простите меня, госпожа… – услыхала Ларна черноволосой хрупкой девушки.

– Что тебе? – повернулась она к той.

– Мне нужно в туалет, но не писать… Можно?

– Нужно! – ухмыльнулась в ответ Ларна. – Она над тобой издевалась? Мстишь?

Девушка только кивнула и направилась к русоволосой. Наклонившись к той, она негромко объяснила, что сейчас будет делать. От этих слов привязанная забилась, слезы хлынули потоком, и ее, наконец, прорвало отчаянным визгом:

– Нет!!! Не буду!!! Только не это!!!

Ларна зловеще оскалилась, подошла к столику с инструментами, взяла оттуда небольшие щипчики с зубьями и наклонилась на привязанной.

– Ты, кажется, сказала «нет»? – ухмыляясь, протянула она.

– Умоляю вас, госпожа! – взвыла рабыня.

– За неповиновение я наказываю… – еще злобнее оскалилась Ларна.

Она отошла к растянутым в стороны ногам русоволосой и внимательно осмотрела половую щель той. Щель была довольно симпатична и очень ухожена, рабыня, по-видимому, хорошо следила за своим половым органом, понимая, что это ее единственный капитал. Половые губы были небольшими, аккуратными, красивой формы, волосы вокруг были подстрижены ровным полукружьем, разбитной, эдакой челочкой. Девушка положила щипчики рядом и достала из-за пояса свой широкий кинжал. Раздвинув пальцами половые губы рабыни, она приставила острие к открывшемуся розовому отверстию, помедлила секунду и медленно ввела туда кинжал до упора, пробив девственную плеву. Затем несколько раз провернула широкое лезвие внутри, стараясь причинить как можно больше боли. Несчастная билась в путах и отчаянно кричала, слезы потоками стекали по ее сморщившемуся лицу из-под зажмуренных век. Ларна оглянулась на развалившегося в кресле и потягивающего вино голого работорговца, он несколько раз хлопнул в ладоши и восхищенно улыбнулся. Девушка фыркнула про себя, вынула кинжал, стараясь не смотреть на текущую кровь, ей было очень и очень не по себе – ведь она сейчас творила то, против чего всегда протестовала, то, чего не принимала ее душа. Но начатое нужно было заканчивать, несмотря ни на что, и она вновь склонилась над половой щелью несчастной рабыни. Пальцами одной рука Ларна обнажила небольшой клитор русоволосой и крепко зажала его зубьями щипчиков, поднятых с полки козел. Вопль рабыни оглушил ее, и девушка даже затрясла головой, чтобы избавиться от звона в ушах.

– Заткнись, сука! – резко бросила она. – Ты была непослушна. За это я, для начала, выдеру тебе клитор. Затем тебе испражнятся в рот, ты проглотишь и поблагодаришь за вкусное угощение. Поняла, тварь?!

– Не-е-е на-а-а-д-о-о-о дра-а-а-ть, го-о-о-спо-о-о-ж-а-а-а… – провыла рабыня, заходясь в отчаянных рыданиях. – Я-а-а и-и-и т-а-а-а-к вс-е-е сде-е-е-л-а-а-ю-ю-ю…

– Поздно! – отрезала Ларна, ощерившись. – Раньше надо было думать.

И с силой потянула за щипцы. Русоволосая забилась в путах, ее визг и хриплые мольбы резали уши, казалось, что человек не может так кричать. Ларне было очень не по себе, но она продолжала тянуть, не обращая ни на что внимания, лишь уговаривая себя не останавливаться, доказывая себе, что делает необходимое, но совесть не желала ее слушать. Краем глаза девушка заметила остальных рабынь, позатыкавших себе уши, чтобы не слышать этих жутких воплей – все они были бледны и уже не радовались беде той, кто над ними издевался, слишком уж страшным оказалось наказание. Клитор никак не хотел поддаваться, и Ларна со злостью рванула изо всех сил. Раздался хлюпающий треск и окровавленный кусочек плоти, наконец, оказался вырван. Привязанное тело изогнулось в судороге, и визг перешел в полузадушенный хрип.

– Заткнись, сука! – ударила Ларну русоволосую по груди, и несчастная умолкла, трясясь всем телом от страшной боли и закусив губу. – Открой пасть, тебя сейчас будут угощать пикантным блюдом!

И повернувшись к черноволосой рабыне, приказала:

– Приступай!

Та, проклиная себя за желание отомстить, уже ничего не хотела, но вынуждена была подчиниться, боясь оказаться на месте замучиваемой. Она уселась прямо на широко распахнувшийся рот русоволосой, которую еще недавно так ненавидела, а теперь так жалела. Девушке долго пришлось тужиться, прежде чем она смогла сделать требуемое. Русоволосая глотала испражнения, не чувствуя уже ни вкуса, ни запаха, столь сильна была боль между ног, она перекрывала все другие ощущения. «Ну, за что они все меня так ненавидят? – билась в черепе отчаянная мысль. – Ну, за что?! Ну да, я добивалась расположения господина, но ведь все же так! Все!» Несчастная мечтала сейчас только об одном – чтобы скорее уж урезали, скорее прекратили мучить. Она с ужасом скосила глаза на рдеющий в жаровне раскаленный металл стержня, и слезы снова хлынули из ее глаз – ведь этот ужас скоро окажется в ее столь холимой ранее щелочке… Черноволосая, тем временем, закончила испражняться, соскочила с лица привязанной, поклонилась и побыстрее убежала в угол, спрятавшись за спины подруг.

– Не слышу благодарности, – холодно сказала Ларна, выразительно подняв вверх залитые кровью щипцы.

– Я-а-а благодарю-у-у госпожу-у-у за-а-а вкусное-е-е угощение-е-е… – сквозь слезы провыла русоволосая испачканным в дерьме ртом.

– Восхищен! – снова захлопал в ладоши работорговец. – Не видел еще никого, кто бы так быстро приучал рабыню к тому, что ей быть туалетом. Бесподобно!

Ларна осклабилась и издевательски поклонилась в его сторону, разведя руки и как бы спрашивая: «А что ж так?» Затем поманила его пальцем и сказала:

– Ну что, господин Фатунг? Приступим к самому интересному?

– С удовольствием! – ответил он и встал с кресла.

Ларна посмотрела на его вставший торчком член и кивнула – не столь велик, как у стражника, но тоже весьма и весьма неплох. Жаль только, что любой мужчина не вызывает у нее ничего, кроме отвращения. Что ж, придется притвориться. Одно только очень не нравилось девушке в себе самой, так это то, что боль и крики несчастной рабыни очень сильно возбудили ее, и теперь она боялась, что ей может понравиться мучить невинных. Что она может стать такой же, как те, против кого она борется. Да, эта рабыня, конечно, была мелкой и подлой тварью, но таких мучений она не заслужила. Но хотя Ларне и было очень стыдно, ей все равно хотелось продолжать мучать русоволосую. Поняв эту истину, девушка вздрогнула и дала себе слово разобраться в себе самой, изменить себя. «Ничего, – пыталась она утешить себя, – ведь главное – спасти Орихат, а эта сучка сама во всем виновата…» Но эти оправдания помогали слабо. Да, Ларна, конечно, понимала, что основная вина лежит на этих скотских законах, на войну с которыми она и вышла. И она понимала, что для победы ей еще не раз придется мучить и убивать, знала, что сделает это без колебаний. А совесть? Что ж, совесть останется, это ее груз и нести его ей самой, без чьей-либо помощи. Ларна сжала зубы – она до конца понесет свою ношу, до Помоста Казней, которого избежать ей вряд ли удастся. Что ж, это судьба, роль нужно было играть до конца, как бы страшно и противно не было, какой бы она не казалась самой себе.

Она жутко осклабилась, наклонилась, выпятив зад в сторону работорговца, и капризно протянула:

– Но я хочу, чтобы этот стержень во влагалище рабыни и ваш член в моем оказались одновременно…

– Как вам будет угодно, ард-капитан, – засмеялся Фатунг.

Ларна взяла за ручку раскаленный стержень, другой рукой растянула половые губы уже визжащей в предчувствии страшной боли русоволосой в стороны и резко ткнула им в открывшееся взору отверстие. Запахло паленым мясом и дикий, нечеловеческий крик забился в зале. В этот момент Фатунг осторожно раздвинул мускулистые ягодицы харнгиратской стервы и легко вошел в нее, удивившись про себя крайней степени ее возбуждения. Половая щель была столь залита соком любви, что его немалый член проскользнул внутрь совершенно незаметно. Ларна кончила в ту же секунду, но хотела кончать еще и еще. Работорговец оказался на удивление нежным и умелым любовником, его пальцы бегали по животу, груди, ягодицам девушки, доставляя ей огромное удовольствие, он знал, где нужно погладить или нажать, чтобы добиться максимального результата. Член его совершал и вращательные, и поступательные движения. Ларне все это очень нравилось, она даже забыла, что позади стоит столь презираемый ею мужчина. В пароксизмах страсти она судорожно дергала стержнем, разрывая остатки влагалища русоволосой рабыни в клочья. Несчастная уже не могла даже кричать – сорвала голос и лишь слабо хрипела. Жезл не давал ей потерять сознание, не давал боли притупиться, и жертва была уже почти безумна. Ларна поняла это, смотря на ее подергивающееся лицо и вращающиеся невпопад глаза. В этот момент Фатунг кончил, прижавшись вплотную к ее заду и вонзив член до упора, и от струи его спермы, ударившей внутрь тела, девушка в который раз кончила сама.

– Все… – хрипло сказала она, с удивлением посматривая на отодвинувшегося в сторону и жадно пьющего вино мужчину – несколько таких же нежных и умелых, как он, вполне могли бы излечить ее от презрения и ненависти ко всему мужскому роду.

Фатунг молча посматривал на Ларну – чего бы он только не отдал, чтобы эта потрясающая женщина принадлежала только ему. Он вспомнил потрясающее ощущение играющего мышцами тела под своими руками и даже вздрогнул, настолько это было великолепно. Таких женщин ему еще никогда не доводилось иметь и, возможно, больше и не доведется. Но что было невозможно, то невозможно… Посему он лишь вздохнул, одел халат и вернулся в кресло, досматривать спектакль до конца, уже решив про себя, что отдаст ард-капитану почти задаром не только беглую рабыню, но еще и ту шатенку, которая ей так понравилась. А возможно, что и еще одну непокорную тварь, которая сейчас сидела в карцере. Это, пожалуй, будет для сучонок самым страшным из наказаний, харнгиратская стерва замучит их таким образом, что не каждому палачу в голову придет. Если она захочет, то может взять и ту, которую сейчас урезает.

Ларна действительно уже отрезала русоволосой груди. Решив побыстрее покончить с этим грязным и кровавым делом, не издеваться больше над несчастным существом, она резала быстро. Рабыня только глухо стонала и подергивалась. Покончив с грудью, Ларна положила оба отрезанных полушария и принялась за половую щель, выгоревшую до угольев. Но именно из-за ее состояния быстрого урезания не получилось, и девушка еще долго возилась с влагалищем русоволосой, глухо ругаясь сквозь зубы. Как только она закончила и отошла в сторону, к рабыне тут же подошел лекарь. Он долго работал, вставляя отводную трубку в мочевое отверстие, затем он залил место, где ранее была половая щель, каким-то бальзамом и зашил все. Раны на месте грудей он просто смазал тем же бальзамом и наложил повязки. Медальон, как видно, действовал очень хорошо, ибо урезанная вскорости пришла в себя и начала тихо плакать. Впрочем, никому не было дела до ее плача. Ларна устало вымылась в бассейне посреди зала и уселась в кресло, дрожащая, как осиновый лист, черноволосая рабыня, совсем недавно испражнявшаяся в рот урезаемой, подала ей бокал вина. Но она только успела отхлебнуть пару глотков, как услыхала звук удара, и перепуганный мужской голос взмолился:

– Умоляю вас, госпожа, не надо этого делать!

Ларна обернулась в ту сторону и увидела Нарин, избивающую ногами пытающегося отбиваться стражника. Она легко уклонялась от мощных, но неуклюжих ударов мужчины и хохотала во все горло, наслаждаясь происходящим. Насытившись, наконец, огромным членом стражника, она захотела в туалет и сразу решила использовать его рот по прямому назначению. Она приказала парню открыть рот и собралась уже усесться на его лицо, но перепуганный до остервенелости стражник отшвырнул ее к стене. Нарин больно ударилась спиной и разъярилась наглостью мужчины, не желающего, видишь ли, покорно принимать свою судьбу. Она танцующей походкой вернулась к нему и в прыжке ударила ногой в челюсть. А затем стала играть с парнем, убедившись, что он таки совершенно не умеет драться, полагаясь лишь на свою непомерную силу. Но против тренированной «Бешеной кошки» его сила не могла помочь. Наигравшись, Нарин точечными ударами парализовала ему руки, затем ноги, и стражник с грохотом рухнул на пол. Поняв, что полностью бессилен, могучий мужчина неумело заплакал и взмолился:

– Госпожа офицер! Ну, пожалейте вы хотя бы не меня, а мою жену с маленьким ребенком… Они же без моего жалованья с голоду умрут…

Фатунг с восторгом взирал на совсем невысокую девушку, так легко справившуюся с этим дуболомом. Да она одна стоила всей его охраны! Он покачал головой, понимая теперь, почему в любой стране так боялись вторжения харнгиратских воительниц. Ведь если у них хотя бы половина таковы, как эта рыжая, то они легко сомнут любую армию. А их дикую жестокость и безжалостность работорговец уже видел. Не дай Творец оказаться под их властью! Это было бы слишком страшным.

Ларне же было очень жаль несчастного парня, а от его слов о жене с ребенком девушку просто скрутило от стыда и боли, но она знала, что выбранную роль нужно играть до конца, играть, несмотря ни на что. Она досадовала про себя на Нарин, хотя и понимала, что виновато тут харнгиратское воспитание подруги – ведь для рыжей мужчина человеком не был, был лишь чем-то типа игрушки, с которой можно поступать как душе угодно, не испытывая при этом никаких угрызений совести. Поэтому Нарин даже не прислушалась к его словам, ей было совершенно неинтересно, что там лепечет это полуживотное. Ее раздражала его непокорность – как это, какой-то скот не считает величайшим счастьем своей жизни пить ее мочу? Он должен быть наказан за это! Рыжая, продолжая смеяться, стала над стражником, дала время полюбоваться ее половой щелью и неспешно опустилась ему на лицо. Хотя парень и пытался увернуться, но ничего у него не вышло – Нарин плотно уселась, сжав его голову коленями, и принялась елозить. Поупражнявшись таким образом некоторое время, рыжая звонко расхохоталась, встала и поставила стражнику ногу на грудь.

– Ну и кто ты теперь? – спросила она, наклонившись над ним.

– Раб, госпожа… – с горечью ответил парень.

– Чей?

– Ваш, госпожа…

Нарин снова торжествующе рассмеялась и презрительным тоном приказала:

– А теперь, раб, открывай свою вонючую пасть! Твоя госпожа желает помочиться!

– Не буду! – со смелостью отчаяния ответил бывший стражник. – На кол сажайте! Что хотите со мной делайте, а того, что вы хотите, не добьетесь!

– Не добьюсь, говоришь?.. – со зловещей ухмылкой склонилась над ним Нарин. – Посмотрим.

Она подошла к столику с пыточными инструментами, выбрала там небольшие тиски, несколько очень толстых, длинных игл, а затем, сохраняя на губах все ту же зловещую ухмылку, вернулась к стражнику. Парень, с ужасом посмотрев на то, что она несла в руках, попытался отодвинуться, но руки и ноги ему не повиновались. Нарин склонилась над ним, заложила одно из его яиц в тиски и начала зажимать. Звериный рев вырвался из глотки мужчины, он забился, но рыжая вновь быстрыми, колющими ударами парализовала его, и он мог только слабо дергаться. Она постоянно спрашивала у него, не передумал ли он, он кричал, плакал, но упрямо продолжал отказываться выполнить пожелание своей госпожи. Нарин укоризненно покачала головой, взяла кинжал и вспорола мошонку бывшего стражника, достав затем незажатое яйцо. Девушке доводилось уже присутствовать при укрощении строптивых рабов, и она прекрасно знала, в какие именно точки нужно втыкать иглы, чтобы боль превысила всякое терпение. Но мужчина при этом не должен был терять сознания, и Нарин попросила у работорговца разрешения воспользоваться исцеляющим жезлом, не нужным урезанной рабыне, ибо ее раны были смазаны бальзамом и уже подсохли. К тому же она, напоенная сонным раствором, заснула. Фатунг, с огромным интересом наблюдавший за укрощением стражника, конечно же, разрешил. Положив жезл у изголовья выгибающегося и плачущего от боли и бессилия парня, рыжая хихикнула, чувствуя приятное возбуждение. Она стала на колени возле него и даже задергала задом. В этот момент она ощутила, что кто-то раздвинул ее ягодицы и чей-то язык коснулся ее ануса. Нарин удивленно обернулась и увидала позади урезанную рабыню, присланную, по-видимому, работорговцем. Девушка поблагодарила его кивком головы, приказала рабыне лечь и уселась на ее лицо. Та немедленно запустила свой на удивление длинный и гибкий язычок между половых губ Нарин, одновременно нажимая на какие-то точки на теле, поглаживая в самых неожиданных местах. Буквально через минуту девушка поняла, что искусство аллиорноинских рабынь славилось не зря, так ей не лизал еще никто и никогда. Она зашипела от удовольствия и вернулась к своему делу. Взяв в зубы несколько иголок, Нарин стала по очереди втыкать их в нервные центры свободного яйца, в точки, вызывающие адскую, нечеловеческую боль. Не забывала она также подкручивать винт тисков, в которые было зажато второе яйцо бедного парня. Она лишь морщилась от его диких криков, не обращая на них внимания и продолжая мучить. Девушке было страшно интересно, а когда же он сломается и сломается ли. Впрочем, эту пытку за последние несколько лет выдержало, может быть, трое рабов, вряд ли больше. И после очередной иглы парень таки не выдержал страшной боли и взвыл: