Текст книги "Евангелие от рафаила или всё путём"

Автор книги: Рафаил Нудельман

Соавторы: Анатолий Кардаш
сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 8 страниц)

ВСЯ СИЛА – В КОМАНДОРЕ!

(ВРИОСЕКС)

Замок на Софии оказался камуфляжем, ибо во чреве собора честно зарабатывали хлеб свой молодые, но уже бородатые реставраторы. Покинув нас, предоставила нам, наконец, особа полноту чувств и высказываний, каковой мы и воспользовались в процессе обозревания росписи знаменитого Плеханова. Круглолицые и бородатые апостолы заполняли целиком стены собора. С важным видом пройдя вдоль стен, удалились мы восвояси, назойливо убеждая друг друга в якобы испытываемом восхищении. Противно нам было смотреть на лицемерные обличья друг друга, а пуще всего – на личину Демагога, где лицемерие, смешиваясь с радостью, создавало нестерпимо гнусное выражение.

Под грузом эстетических впечатлений медленно двигались мы по улицам Вологды, когда Командор вдруг остановили нас и впервые за время похода повелели нам разделиться. Ш.М. во излечение от бесплодных дум о неприкосновенной НН направлен был на почтамт для получения письма от верной супруги, тогда как сами Командор проследовали в направлении "Спутника", надеясь по дороге сообразить чего-нибудь вкусить.

Едва отделившись от Командора, Ш.М., вопреки приказу, шмыгнул в ближайший книжный магазин, где, обаяв заимствованными у Главкульта регалиями вполне приемлемую продавщицу, произвёл катастрофическое опустошение на полках, унеся в пасти стихи Самойлова и Вознесенского, а также ряд иных, не менее интересных изданий. С трудом разомкнув жаркие объятия продавщицы, Ш.М. направился к почтамту, где его ожидало разочарование в его немолодой жизни. Почтамт был закрыт по случаю субботы. Отчаявшись получить любовную весточку от верной половины и лицемерно успокаивая себя фарисейскими соображениями, Ш.М. автобусом, где нахально не уплатил за проезд, добрался до родного отеля.

Тем временем Командор, общаясь попутно с народом и условиями его существования, посетили продовольственный магазин, откуда вынесли массу свежих впечатлений, а также остродефицитную свиную колбасу. В совокуплении с купленными ранее на базаре огурцами и плиткой прессованного зелёного чая – подарком грузинских братьев Командора – приобретённый продукт образовал на столе в номере отличный натюрморт в духе Штеренберга. Таковое зрелище и предстало изумлённым и голодным очам Ш.М., представшего изумлённым в свою очередь очам Командора со своим интеллектуальным багажом подмышкой. Узрев Вознесенского, Командор издали энергичный возглас радости. Осчастливленный Ш.М. поторопился скромный свой дар поднести Командору немедля, невзирая на Их бурное, но недолгое сопротивление.

Воссоединение наших разрозненных частей ознаменовано было небольшим чаепитием в сопровождении колбасы, вслед за чем неутомимый Вождь снова вывели нас на вологодские просторы. Шествуя по оным в рассуждении о времяпрепровождении местных жителей, перешли мост и оказались в совершенно деревенской Заречной стороне, вдоль которой стояли деревья и лежали отдельные купающиеся. Прочие в неопределенных направлениях пересекали холмистые и пыльные окрестности, изредка оглашая тихий вечерний воздух выражениями простонародной радости. Гладь так называемой реки время от времени вспарывали моторки, словно ножницы – податливую ткань. За рекой по центральной улице текла толпа, расходившаяся из цирка шапито, шатёр которого высился под мостом, извергая бодрые духовые звуки лошадиных маршей. В небе темнело, на реке тоже, жизнь в городе сходила на-нет, редкие прохожие недоумённо оборачивались на звук собственных шагов... Провинция готовилась отойти ко сну, и только вдалеке, в районе танцплощадки, что-то погромыхивало: не то приближавшаяся гроза, не то сведение так называемых дружеских счётов.

Утомлённые видом зареченских храмов, многие из которых были для созерцания мало оборудованы (у одного толстые трубы, подобно системе пищеварения, извиваясь, вползали через окна прямо в древнее чрево, у другого снесен был решительной начальственной дланью весь верх – все они, однако, без исключения носили на себе следы заботы властей предержащих в виде традиционных охранных досок), – утомлённые, но бодрые приближались мы к временному нашему пристанищу. Жадно поглотив всё, купленное Командором, омыв члены и выслушав диспозицию, улеглись спать, невзирая на мятущегося Ш.М. и суетящегося под ногами Демагога, который порывался подорвать авторитет Командора выпадами в адрес охлаждающих свойств зелёного чая и сомнениями в своевременности пробуждения Вождя. Вскоре, однако, мятущиеся и суетящиеся присоединились к молчаливому большинству в их полезном и приятном занятии.

НА ГРАНИ ГРЕХОПАДЕНИЯ

Наступившее воскресное (16 июля) утро можно было бы назвать ласковым, если бы не тот факт, что оно не было таковым. Однообразность каждодневного восхождения светила начинала уже утомлять Командора, которые полагали, что для человечества было бы вполне достаточно Их восхождения.

Нервно подрагивая наполеоновской щекой, Командор подали очередной пример быстрого заметания следов, каковому последовал Ш.М., невзирая на продолжавшуюся прострацию организма. И уже в 6:10 наши части, бодрые, хоть и невыспавшиеся, выстроились перед дальним броском. Командор, сверкая приветственной улыбкой и всеми сохранившимися зубами, прошлись перед строем, проверяя идеологическую, боевую и половую готовность масс. Удовлетворенный результатами как внутреннего, так и наружного осмотра, Вождь произнесли краткую, но вдохновляющую речь, в которой призывали нас смотреть только вперёд, где нас ожидает девственный простор женского одиночного туризма. Трижды прокричав "ура" и проверив содержимое рюкзаков и гульфиков, выступили мы из гостиницы, полные радужных надежд касательно девственного туризма и одиночного простора.

В 6:20 достигли подступов к автовокзалу, где взамен автобуса нам была предложена обильная толпа, густо уснащенная крепкими выражениями. Появление Командора вселило новые надежды в массы отъезжантов, и не зря: не прошло и пяти минут, как автобус был подан. Честность и простодушие вологодских водителей сравниться могли разве лишь с их безалаберностью: билетов не только не проверяли, но даже допустили усажение в недра автобуса ряда безбилетных пассажиров, в том числе двух туристов мужского пола, выступавших под видом заядлых сердцеедов. Упоминаю о недостойных потому только, что сыграли они некоторую роль в дальнейших событиях, ибо, едва лишь сев в транспорт – напоминаю, незаконно – принялись на глазах у Командора осваивать расположившихся в прямом телесном контакте с Вождём двух малолетних особ туристского вида. Видя сие, праведный гнев обуял Ш.М. вкупе с Демагогом, и лишь подозрительная пассивность Командора смогла сдержать их единодушный порыв негодования. Под предлогом недостаточности места и неблагоустроенности дороги упомянутые наглецы всё теснее прижимались к особам, пользуясь беззащитностью. Тщетно меньшая из особ жалобно улыбалась Командору, соблазняя Их ямочками на щеках и нераспечатанной коробкой сыра "Дружба", тщетно другая наваливалась на Командора якобы посредством ухабов – Вождь оставались бесстрастен и отсутствующ как духом, так и телом, что было особенно загадочно, учитывая Их утренние руководящие указания. Пламенея гневом, Ш.М. встал со своего места и обрёл временное спокойствие духа на подножке четырёхколёсного мустанга. Меж тем обозначилось явное нерасположение особ к трогающим их за разные места безбилетным насильникам: в ответ на прямое предложение гнусных услуг ямочки ответствовали скромно, но отрицательно, бросив умоляющий взгляд на скачущего вместе с подножкой Ш.М. Не было устойчивости в душе Ш.М., а вдобавок над ухом его свесясь, нашёптывал Демагог, якобы должен он, Ш.М., продемонстрировать своё мужское обаяние немедля и в должной мере. Выступив из прострации, Ш.М. обласкал томным взглядом ямочки вкупе с прочими частями особы, вложив в оный ряд неисполнимых, но крайне соблазнительных для особы обещаний.

Установив таким образом с ямочками тесную духовную связь, Ш.М. оборотился к Командору, ожидая узреть одобрение в очах. Но такового не узрел, а напротив был отринут от милостей. Скоропалительно впав в уныние, Ш.М. всю остальную часть дороги натужно пытался постигнуть причину Командорской немилости, ничего же не постигнув, унывал тем более.

Автобус, равномерно подпрыгивая и частично разваливаясь на ходу, пробирался среди озёр, лугов и перелесков в старинному городу Кириллову. Сидевшие рядом престарелого вида художники наполняли и без того тесный салон узкопрофессиональными сплетнями о ближних; осовевшие от сырка "Дружба" особы дружно дремали; Командор молчаливо кутались в армячок, презрев рвущийся в щели холодный воздух, а Ш.М. по-прежнему уныло трясся на подножке мустанга, размышляя о превратностях Командорского расположения.

Всему на свете, однако, приходит конец, в том числе и любой дороге. С опережением плана автобус вкатил на улицы Кириллова, отличавшиеся от вологодских отсутствием Центра. Лихо подняв скакуна на дыбы, шофёр осадил его у самой двери автостанции. Пошатывающиеся пассажиры хлопотливо вывалились на твёрдую почву вперемешку со своими тюками. Особы с "Дружбой" и ямочками, напрасно погарцевав около Командора, неприметно испарились. Безбилетные, не добившись взаимности, описали круг около Командора, который в свою очередь описал круг около туалета. Сложное это движение, напоминавшее птоломеевские эпициклы, было прервано громким падением Ш.М. на траву рядом со своим рюкзаком. Воспользовавшись, Командор перешли из периодического движения в апериодическое и скрылись за стеной сортира, меж тем как Ш.М., окружённый бесплатными новичками, пичкал их полезными сведениями о возможных маршрутах. Сердце Ш.М., однако, отсутствовало: сердцем Ш.М. был с удалившимися особами, которых он не успел ещё толком рассмотреть. Таинственное их исчезновение поджигало его любопытство.

Сколько трагических ошибок начиналось именно так!

Едва Командор, снова взойдя над народом из кратковременного затмения, сменили Ш.М. на траве, как последний под предлогом бурчания в желудке удалился в окрестности, жадным взором выискивая полосатую футболку несовершеннолетней с ямочками. Вотще однако был его пыл, ибо окромя пиджаков, косовороток и фраков ничего похожего в поле зрения не попадало. В печали и рассеянности влек он свои ноги к Командорскому лежбищу, уже готовый кощунственно обвинить Вождя в пренебрежении особами, каковое и повлекло за собой столь досадное их упущение. Как вдруг, приблизясь к Вождю, узрел Их, сидящими в тени на скамейке – и с кем же?! – с девицей НН, протягивающей при этом непочатую бутылку сливового сока, как бы символизирующую нечто. Столь неприятен был вид внезапно возникшей НН вкупе со сливовым соком сердцу Ш.М., что лишь из вежливости поинтересовался он, откуда НН взялась в Кириллове. На что оная, загадочно улыбаясь, объявила, что уехала в субботу пароходом. Рассеянно отворотясь от НН, нетерпеливо ждал Ш.М. приказа Вождя на следование по маршруту. Столь невежливое поведение было осуждено Командором и НН, ничего, однако, не сказавшими. И вновь исчезла НН, мы же, ведомые Командором, двинулись наконец к стенам прославленного Кирилло-Белозёрского монастыря.

Стены ошеломляли: белые, гладкие, суровые, они мощно раскинулись на сотни метров, вонзив в небо острия величественных башен.

Из увиденного нами в долгом пути нашем – забегая вперёд, скажу – запало в сердце многое: вид привольно распластавшегося Галича от стен Паисиева монастыря, колокольня и парк в Чухломе, наивный уютный Солигалич, поздняя литургия в Костроме и вечерня в Белозёрске, храм Иоанна Предтечи в Толчковской слободе Ярославля и роскошный Тутаевский храм – всего не перечислишь... Но над всем, подобно куполам Софии Вологодской, возвышаются воспоминания о самой Софии, о стенах Кирилло-Белозёрского монастыря и – чудо духа и мастерства! – Фрески Дионисия в Ферапонтовом монастыре. Прошу всех встать! Шляпы долой перед великим искусством русского народа, созданным греческими мастерами на потребу еврейским интеллигентам!

Можно ли словами описать красоту? Не буду и я, скромный летописец великого Командора, пытаться выстроить из слов геометрически чёткий ритм массивных арок, бегущих вдаль по белой глади стены, как не осмелюсь жалким пером изобразить Богоматерь Дионисия.

Внутри монастыря стояло множество строений, в хаосе коих с трудом могли мы пробраться, не говоря, чтоб разобраться. Ошеломлённые, отвергли мы попытку тотчас всё освоить, и заслушали руководящее мнение Командора, Правильно оценив морально-разложенное состояние Широких Масс, Вождь скомандовали выход на берег озера с дальнейшим погружением в оное, отложив культурные ценности на последующий отрезок времени.

Босоногие и малолетние аборигены, то замахиваясь на нас палками, то вступая в доверительное общение, вывели нас через калитку в монастырской стене прямо на берег. Сиверское озеро лениво плескалось у наших грязных ног. Слева и справа раскинулись дикие массы туристов. В основном они раскинулись слева, справа же возлежали автобусные особы – уже в неглиже, но ещё продолжая вкушать от запасов своих. Завидев особ, Ш.М, невольно вздрогнул и подался вправо, после чего в изнеможении рухнул на траву рядом с обретёнными внезапно. При этом изображал он из себя этакого вольно раскинувшегося на фоне живописного пейзажа молодого ловеласа, в каковую роль вошёл столь глубоко, что даже стал усиленно понуждать топтавшегося рядом Командора отведать от предложенного ему огурца.

Повременив несколько для приличия, Командор опустили тело своё рядом с особами и приняли огурец. Произошла роковая ошибка: Командор нехотя уступили желанию Ш.М., тогда как последний принял действия Командора за одобрение своих собственных. В результате Ш.М. решительно пошёл – пока ещё мысленно – на сближение с особами, уже прикидывая в уме своём, что кому достанется. Едва покончив с огурцом, Командор решительно встали, вследствие чего вынужден был встать и Ш.М. Но и удаляясь, не переставал он оглядываться и бросать томные взгляды в область нахождения особ. Пройдя вдоль берега и, к огорчению Командора и радости Ш.М., не узрев более подходящих гетерополых, возвратились мы в монастырь, где отыскали заброшенное строение, использовав его под переодевалку. Вслед за чем появились мы на пляже в ослепительности наших телесных достоинств, облаченных в не менее ослепительные плавки. При этом Командор сурово глядели только вперёд – видимо, в упомянутые Ими девственные дали – тогда как Ш.М. нервно косил в сторону. Не прошло и нескольких минут, как он предложил Командору купаться совместно с особами, на что Командор хмуро ответствовали: – Не соответствуют, но вообще-то... – И снова неопределённость формулировок и поведения Командора оставили лазейку для Ш.М., жаждавшего конкретных результатов. Увлекши Командора якобы для рекогносцировки, прошёлся он в направлении особ и даже бросил им несколько ободряющих слов, следствием чего было их мгновенное присоединение к нашему лежбищу.

Резвясь и хихикая, особы внесли себя в воды Сиверского озера, омывавшие уже в это время славные члены Командора. В ходе дальнейшего обсушивания знакомство продолжалось и углублялось без наших усилий. В процессе одевания уже решено было совместно обзирать монастырь, а в процессе обозрения Командор совершили непростительную для Них ошибку: Они пригласили особ к нашему костру, на что особы ответствовали нервным смехом и обещанием подумать.

Главкульт запросто провёл всех нас, включая особ (в дальнейшем именуемых М.А. и М.Л.), в музей, ибо размахивал регалиями. (Оные, замечу, наполовину были липовыми). Настолько уже он обнаглел в этом деле, что изумлённо взиравшей на особ служительнице небрежно бросил: – Эти – с нами...

Что, в некотором роде, отвечало истине.

Музей монастыря достоин всяческого восхваления, в особенности за блестящую свою коллекцию икон, перед которыми даже Командор остановились в задумчивости. Засим Главкульт имел длительную беседу с хранительницей отдела народных предметов, в ходе которой собеседники обменялись мнениями по вопросу о ручном ткачестве.

Изойдя наружу, оторопели: из небытия снова материализовалась НН в обольстительном наряде и обратилась к Ш.М. с малозначащими, но многозначительными словами. Тщетно Командор сверлили Ш.М. правым глазом, левым пригвождая М.А. и М.Л. к месту, – Ш.М., поболтав с НН и узнав от неё о дальнейших её планах, включавших очередное исчезновение с долговязыми новознакомцами в сторону Белозёрска, не проявил по этому поводу никакого беспокойства, а напротив, использовал НН в качестве сторожа для наших вещёй на время сопровождения особ по монастырю. Единственной его благодарностью НН было приглашение осмотреть росписи монастырского собора, двери которого, как и в Вологде, отверзлись перед нами по мановению Главкульта. Попутно Демагог, который давно уже потирал от удовольствия ручки, толкнул Главкульта в объятия местной экскурсоводши, формы которой были высоко оценены даже требовательным Командором. Только чрезмерная экзальтированность Главкульта, дорвавшегося до терпеливого слушателя и обрушившего на него всю массу своих непереваренных познаний, помешала более тесному телесному сближению. В целом же Демагог мог торжествовать, ибо бурное течение событий способствовало интриганству.

В процессе обхода деревянной церкви, доставленной из села Бородава во двор монастыря, внезапно узрели мы впереди себя извивающиеся в азиатском сладострастии формы в полосатой тельняшке, посреди которых восседал безвредный паук. Произошло немедля новое брожение, Главкульт заинтересовался фауной северных широт, Вриосекс взыграл грёзами о гареме, Зареме, фонтанах и гандонах, Демагог же подался вперёд вихляющемся корпусом и, пуская обильную слюну, пропел: – Девушка, на вас паук! Снять его или оставить?

Вздрогнула прекрасная, обернула глаза свои, сияющие всеми тайными прелестями Востока мимо ухмыляющейся рожи Демагога на возвышенный лик Командора. "Да что паук?! Всё, всё снимайте!" – призывал её пламенный взор. И задрожал, задёргался всеми конечностями Ш.М., и неспешно, как бы в трансе, понесли свою длань к брюкам, дабы вовлечь оные напрочь, Командор, как вдруг из-за Вологодской башни монастыря выскочила ревнивая орда в составе М.А. и М.Л.

Демагог, снимая одной рукой упомянутого паучка, другой не замедлил подтолкнуть Вриосекса, который, поняв намёк, нагло осмелился шепнуть Командору: – Заслоняю, бери на абордаж полосатую, обаяй, откалывайся, действуй!

И что всего изумительнее: Командор послушались аки малое дитя! Но справедливости ради скажу, что трудно было устоять в обрушившейся на нас лавине полудоступных девиц, как парных, так и одиночных, которые возникали, по словам Командора, "ежесекундно и в массовом масштабе". В глазах уже мелькало, голову кружило обилие возможностей, оба полушария головных мозгов наших изнывали от множества вариантов: с кем? когда? где? Тщетно Вриосекс пытался трезво соотнести нашу потенцию с численностью теснившихся круг нас инополых особ – он явно не справлялся с обязанностями. О, как нехватало нам мудрого нашего московского секс-наставника! Но он был далеко, он отдыхал, омывая свои загорелые члены тёплыми водами Азовского моря...

НЕ СУЕТИСЬ ПОД КОМАНДОРОМ!

(ВРИОСЕКС)

Да, Демагог торжествовал. Когда бы ещё территорию монастыря охватила лихорадка страстей, каковую – неожиданно даже для самих себя – распалили мы в его стенах буквально в считанные минуты. Достаточно будет сказать, что буквально все до единой находившиеся в радиусе досягаемости девицы, а также формально к ним относящиеся были нами уже вовлечены в сложную сеть запутанных и даже нам не до конца понятных отношений. Несчастная НН тоскливо охраняла наши вещи, всё ещё надеясь заработать что-либо более весомое, нежели беглые знаки внимания; экскурсоводша томно ожидала очередного захода на её колышащиеся формы; М.А. и М.Л. тащились за нами, выискивая момент, чтобы согласиться ночевать у костра, тогда как Командор, присев у обочины, рисовал радужные перспективы обладательнице ослепительных форм и паука, оказавшейся ташкентской одалиской В.Л. в сопровождении рослой амазонки той же национальности по имени Л.В. Впрочем, ни национальность, ни географические расстояния уже не могли служить и не служили преградой между гейшами и обольстительным Командором.

Такова была ситуация, когда вплотную подступил момент выбора, столь трудный для любого человека вообще, для нас же – в особенности. Силы наши были раздроблены: Командор всё ещё присохли к обочине и гейшам, тогда как Ш.М. метался в треугольнике НН – экскурсовод – М.А. и М.Л. Наконец, раздав несбыточные обещания одним, многообещающе улыбнувшись другим, Ш.М. остался в окружении М.А. и М.Л., коих и повёл в направлении автостанции, откуда намечен был отъезд в сторону Гориц, приближавший нас к намеченному месту ночлега на противоположном берегу озера. Правду говоря, Ш.М. чувствовал себя неловко, оставшись без Командора и его Ценных Указаний, последнее из которых относилось к надоевшим Вождю особам с ямочками и без: – Какого хрена с ними возиться? Ни кожи, ни рожи...

Это Ц.У. было дано Командором буквально на бегу. Мало что поняв из слов Командора, Ш.М. проявил ещё большую беспечность, когда вопросительно повторил фразу Вождя насчёт костра и ночлега. Особы немедля воспользовались долгожданной возможностью. К возвращению Командора всё было кончено: особы уже извлекли свои рюкзаки из Дома Колхозника, уже были куплены (при попустительстве Начфина) на совместные деньги некоторые продукты – и уже прошествовали мимо Ш.М., любезничавшего с особами, восточные гейши в поисках оторвавшегося от них (в поисках Ш.М.) Командора. Появление Вождя внесло ещё большую сумятицу, ибо выяснилось, что и ташкентские гейши приглашены Ими на костёр, чему оные не только обрадовались, но предложили принести концентраты из своей палатки, где они обретались на турбазе (полпути между монастырём и местом ночлега).

Узрев Ш.М. почти в объятиях особ, Командор побледнели: положение стало критическим. Ш.М. вёл с собой на лежбище двух особ, ни одна из которых не влекла сердце Вождя, тогда как оное обещано было гейшам, намеревавшимся прийти туда же и тогда же. Скрипнув зубами, Командор удалились под сень собственных струй, выйдя оттуда лишь после душераздирающих воплей Ш.М., одной рукой державшего за заднее колесо последний автобус на Горицы, а другой подсаживающего в оный дорогих его сердцу особ. Уже мнилось обезумевшему от страха Ш.М., что Командор решили явочным путём не явиться на ночлег, удалившись на турбазу, как тут – о, как низко он мыслил о Вожде! – Командор прошествовали из уединения с печатью задумчивости на челе. Угодливо поддерживая Вождя за локоток, Ш.М. потерянно лепетал нечто о найденных им утренних безбилетниках, коих, якобы, можно свести с особами, дабы освободить себя на предмет отдачи в полное распоряжение гейшам. Слегка просветлевши, Командор милостиво кивнули несчастному Ш.М., видя его готовность ради Их Командорского удовольствия оторвать от себя ямочки и своими руками уложить их в чужую постель. Но увы, не суждено было осуществиться и этому хитроумному плану: доехав до турбазы, безбилетники выпрыгнули, как ошпаренные. Видно, уж очень они были потрясены оперативностью, с которой мы, по пути в Кириллов пассивные, столь глубоко приручили строптивых особ.

Высадившись на "повертке" и пройдя несколько, мы избрали место на холме, где и разбили лагерь. Вриосекс немедля обнажился и принялся обольщать особ посредством ныряния в озеро. Достиг же нерасчетливый Вриосекс лишь собственного переохлаждения, каковое попытался ликвидировать спиртом внутрь, от чего тут же выбыл из строя напрочь.

Смирившийся с несчастьями Командор разогрели тушёнку и разлили валюту, с помощью которой надеялись довести до кондиции не только сопутствующих особ, но и самого себя. Тщетно, однако, взирали Командор на формы М.Л.. Даже мысленно не удалось ему вдохновить сим созерцанием могучее свое естество. Почуяв неладное, огорченная М.Л. рухнула на спальники, где и стала издавать притворный храп якобы глубокого сна. Командор же перенесли утомлённый и брезгующий взгляд свой на М.А. с ямочками, после чего исключительно из благородства предложили ей пройтись в недалекие заросли. Ш.М. остался в одиночестве у костра, что вполне заслужил своим нелепым поведением.

Надо же было, однако, случиться такому, что оставшись наедине с Командором, девица М.А. отвергла Их активные действия, чему Вождь безмерно обрадовались. Объясняю это одним лишь малолетством М.А.

Возвратившись, Вождь облегчённо отошли ко сну рядом с порывисто дышавшей М.Л., тогда как Демагог, подло воспользовавшись состоянием Командора, сгрёб М.А. и увлёк её в те же заросли. Но не настоящего дела для! Увы, все уроки нашего мудрого, но далёкого московского наставника разом вылетели из головы безнадёжного путаника, едва лишь он оказался вплотную с необходимостью. И посему до трёх ночи, съедаемый комарами, позволял он им съедать терпеливо, но уже обречённо ждавшую М.А., сам же распалял её лишь речами да ни к чему не ведущими прикосновениями. Ощупав под предлогом комаров все части девичьего организма, Демагог так и не решился на приступ, вследствие чего особа возжелала в конце концов хоть поспать немного, чем впустую бдеть под комарами. Улегшись промеж подругой и Ш.М., оказалась разочарованная в тесном соседстве с уязвлённым, но робким своим обольстителем, коий и тут не решился на важнейшее, ограничившись продолжением предыдущего. Поистязав таким манером несчастную, сомкнул наконец свои вежды, меж тем как распалённая продолжала бдеть в недоумении.

СКОЛЬКО МОЖЕТ ЖДАТЬ ЖЕНЩИНА?..

(И.БАБЕЛЬ, ИЗБРАННОЕ, с. 273)

Утро застало странную картину. Командор храпели, то и дело отмахиваясь от комаров; сердитая М.Л. готовилась убежать в поля, дабы усмирить неутолённую плоть; М.А. уныло взирала в голубое небо, тогда как утомлённый её мучитель впал в старческую дремоту, изредка подрагивая в ней всем телом. Пройдя на грани грехопадения, мы ухитрились сохранить ненужную никому невинность, растратив попутно нужную всем валюту.