Текст книги "Горячий доктор (ЛП)"

Автор книги: Р. С. Грей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 15 страниц)

Она такая маленькая, но все равно ее присутствие заполняет мою машину. Ее курточка до смешного розовая и пухлая. Ее щеки розовеют от холодного воздуха. Я вдыхаю и ловлю слабый аромат ее духов. Глаза Бэйли полны невысказанных эмоций. Она прикусывает свою нижнюю губу, и я не хочу, чтобы она переставала это делать.

Бэйли поворачивается к своей двери и прикасается пальцем к рукоятке, словно думает выйти отсюда. Потом опять смотрит на меня.

Следующие несколько миллисекунд проходят, как маленькая вечность. Моё сердце сильно бьётся в груди. Мои руки отпускают руль, и она наклоняется ко мне на дюйм. На самом деле это пустяк. Я думаю, она не отдает себе в этом отчёт, но этот дюйм – это просьба, и я не медлю. Я обхватываю её затылок и притягиваю к себе.

Это безумие.

Я должен отпустить ее и дать уйти.

Я сделал достаточно.

– Мэтт.

Моё имя – заклятие, и сейчас надежды нет.

У меня хриплый голос, когда я говорю:

– Я собираюсь...

Поцеловать тебя.

И делаю это. Сначала наши губы встречаются очень мягко, и я готов к тому, что она неизбежно оттолкнёт меня, отвернётся и подставит мне свою щёку, но она вздыхает мне в рот, и я теряю контроль. Я хочу эту девушку, и в этот самый момент она сидит в моей машине, сжимает мою рубашку и тянет к себе. Наши губы созданы друг для друга. Бэйли приоткрывает рот. Мой язык прикасается к ее губам, и в ответ мой живот сжимается.

Одна из ее рук скользит по моей шее. Она запускает свои пальцы в мои волосы и стонет, словно мечтала сделать это неделями.

Невинный поцелуй превращается в нечто большее, и мне хочется посадить ее к себе на колени, но тут мало места для такого вида внеклассных занятий. Плевать на окружающую среду – в следующий раз куплю себе Хаммер.

Мы целуемся, жаждущие друг друга, она пытается что-то сказать, но я не позволяю ей.

Мои руки в ее шелковистых волосах. Я провожу подушечкой пальца по чувствительной коже чуть выше ее шеи, и она дрожит. Мой член напрягается. Я мог бы пойти дальше. Мог бы расстегнуть молнию на ее платье и снять его с плеч. Это утро может стать для нас незабываемым, и она это знает, потому что сейчас отступает, затаив дыхание.

Губы опухшие и красные.

Ее платье немного съехало с плеча, потому что я дёргал его, хотел, чтобы оно исчезло, хотел провести рукой вниз по ее гладкому плечу и ключице, до ее груди. Кожа на ключицах Бэйли покраснела и полностью соответствует ее щекам. Остальная ее часть фарфоровая, и это подходящее сочетание – клубника и сливки. Я хочу облизать ее с головы до ног.

Она прижимает руку к губам, как будто проверяет, на месте ли они.

Я убираю ее руку, чтобы снова поцеловать. Это намёк. Я нежно кусаю ее нижнюю губу зубами, как бы говоря: «Мы могли бы делать это весь день, если ты позволишь».

Она округляет глаза и отскакивает от меня, снова становясь недоступной.

– О, боже мой.

Это все, что она говорит, но эти три слова возвращают реальный мир, который обрушивается на нас. Мы сидим в моей машине возле дома Бэйли. Она скоро выйдет, исчезнет внутри и, возможно, будет наслаждаться остатком своего отдыха в воскресенье. Завтра вернётся в Медицинский Центр Новой Англии и снова станет моим помощником, который стоит напротив меня за операционным столом, под запретом во всех смыслах.

Бэйли проводит рукой вниз по своему лицу, и тогда я понимаю, она смотрит на окно за моей головой. Я понимаю, что «О, боже мой», которое она сказала, не было реакцией на наш поцелуй. Надежда появляется в моей груди.

– У нас компания, – произносит она, сдерживая улыбку.

Я оборачиваюсь и, конечно, замечаю лицо девочки-подростка, прижатое к большому окну в доме Бэйли.

– Это моя сестра, – стонет она, – она, наверное, все это видела.

Я усмехаюсь и машу рукой. Глаза девочки расширяются, и она исчезает из виду.

– Она сейчас ушла.

– Да, верно, – ворчит Бэйли. – Она, скорее всего, просто ищет лучшую точку обзора. Мне нужно зайти внутрь, прежде чем она найдет бинокль или что-то типа того.

Я благодарен ей за утро, которое мы никогда не забудем.

Провожаю ее до двери под благородным предлогом, но на самом деле мне хочется провести как можно больше времени с ней. Я не могу взять ее за руку или снова поцеловать, это кажется неуместным, сейчас мы снаружи. Магия, которая была в моей машине, исчезла. Я засовываю руки в карманы пальто, пытаясь удержать их на месте и, прежде чем понимаю, мы стоим возле ее двери.

Через несколько секунд Бэйли уйдёт, и у меня будет целое воскресенье для себя. Я буду делать то же, что и всегда, – тренировка, поездка в офис, чтобы подготовиться к завтрашнему делу. Я заполняю работой всю свою жизнь, чтобы не фокусироваться на том, чего мне не хватает.

– Мы на месте. Дом, милый дом, – ее тон самокритичный. Бэйли думает, мне не понравится место, где она живёт. Правда, это старый район, и дома немного ветхие, но определённо нет причин стыдиться этого. На самом деле, это выглядит как хорошее место, которое можно назвать домом. На ее входной двери висит рождественский венок и ярко-красный входной коврик с написанным по центру словами ХО-ХО-ХО. Я понимаю, что еще не доставал ни одного украшения, но зачем мне это? Сейчас только середина ноября.

– Мне нравится он, дом, я имею в виду.

Она не смотрит мне в глаза, но кивает и шатается на пятках.

– Ну, спасибо тебе, что подвез. Я бы пригласила тебя внутрь, но... Да... – Она дёргает своими ключами. – Увидимся завтра.

Потом поворачивается, собираясь войти внутрь.

– Бэйли...

Она сильно качает головой, перебивая меня.

– Будь осторожен со словами, Джози, скорее всего, стоит с другой стороны двери.

– Эй, да ладно, – говорит голос с другой стороны. – Ты издеваешься надо мной?

Дверь внезапно открывается, и я с удивлением смотрю на маленькую версию Бэйли. У них одинаковые веснушки, и те же самые потрясающие бледно-светлые волосы, собранные в пучок. Она сердится на нас, но это мило, словно маленький тигрёнок учится рычать.

На ней неподходящая друг другу пижама, а в ее руке пустая пластиковая чашка. Когда Джози замечает, что я смотрю на нее, быстро прячет ее за спину.

– Я просто хотела выпить немного воды, – объясняет она, притворяясь невинной.

Бэйли стонет и проходит мимо неё, чтобы зайти внутрь.

– Нет, не хотела. Ты использовала эту чашку, чтобы лучше нас услышать.

Ее сестра ведёт себя так, словно сама мысль о шпионстве возмутительна.

– Говорю, что НЕТ. Я бы никогда так не поступила со своей плотью и кровью.

– Ага, тогда почему несколько секунд назад я видела твоё маленькое лицо, прижатое к окну? – спрашивает Бэйли, пока вешает пальто на крючок в двери и кидает свою сумку на соседний столик.

– Я думала, что слышала, как едет грузовик с мороженным.

Бэйли начинает смеяться.

– В этом вся ты!

– Неправда. И подожди! Почему я одна под следствием? Вы двое целовались среди белого дня! Уверена, миссис Мерфи тоже это видела!

Они продолжают елозить эту тему, скорее всего, забыв, что я все ещё тут, стою на коврике. Я в восторге от их разговора и от того, как украшен их дом. Повсюду рождественские украшения, мишура и бумажные снежинки. Замечаю небольшую сосну, которая покрыта украшениями и сладостями.

Я делаю шаг в сторону, чтобы лучше рассмотреть, и Джози возвращает свое внимание на меня.

– Подождите! Вы не тот парень, который вчера вечером забирал Бэйли.

Я улыбаюсь.

– Нет. То был мой брат Купер.

– Но... – Джози качает головой. – Нет, это не может быть правдой, потому что я узнаю тебя... – Она наклоняет голову в сторону, пристально изучая меня, прежде чем задыхается, а ее глаза расширяются от узнавания. – Вы доктор Рассел! Горячий доктор!

Бэйли выпрыгивает вперёд и хватается за край входной двери.

– Лаааадно, все. Доктор Рассел должен уходить. Джози, отойди. Нет, нет, он не может остаться, перестань бл....– она отталкивает сестру, – окировать дверь!

Вернув себе контроль, Бэйли закрывает дверь, оставив только дюйм. Один ее голубой глаз смотрит на меня с той стороны. Я вижу уголок ее рта, того, который прижимался к моему буквально пару минут назад.

– Ну, спасибо тебе ещё раз, – говорит она, фальшиво улыбается и притворяется весёлой. – Я, эм...

– БЭЙЛИ, ТЫ ЦЕЛОВАЛАСЬ С ГОРЯЧИМ ДОКТОРОМ! – кричит Джози позади неё.

Глаза Бэйли расширяются, и у неё краснеют щеки.

– Эй, игнорируй ее. Увидимся на работе! А теперь пока!

Затем дверь закрывается, и Бэйли говорит сестре, чтобы та перестала кричать, а я выхожу на холод с огромной улыбкой на лице.

Моя последняя мысль перед тем, как выйти на улицу о том, что я бы хотел остаться с ними до конца дня. Это было бы самое интересное воскресенье в моей жизни.

ГЛАВА 18

Бэйли

Сказать, что эти выходные были словно эмоциональные американские горки, это как сказать, что солнце горячее. В пятницу я перевернула инструменты, задержала операцию и плакала на работе. Мэтт отвёз меня домой и сказал, что я должна повзрослеть. Я на девяносто девять процентов была уверена, что уволюсь. В субботу я неосознанно пошла на свадьбу с его братом, но в итоге ушла домой с Мэттом и спала в его постели. В воскресенье я хладнокровно целовалась с ним. Я полностью его обслюнявила, выставив себя полной дурой. Мои руки были в его волосах. Мои голосовые связки производили самые нелепые, распутные стоны. Наверное, он подумал, что я никогда не целовалась до этого. Сейчас понедельник, и я должна войти в операционную, словно все превосходно!

НО НЕ ВСЕ ПРЕВОСХОДНО.

Разве у девушки не может быть минуты, чтобы осознать эти события? Я столько раз боролась с ним, либо убегала, что теперь не знаю, что делать. Сделать вид, что ничего не произошло? Заплакать? Объявить о нашей любви? Отвергнуть его ухаживания? МЫ ВЛЮБЛЕНЫ ИЛИ НА ВОЙНЕ?

Когда пальцем проверяю свой пульс, мой мозг выдаёт ошибку: слишком быстро, чтобы посчитать.

Несмотря на то, что технически Мэтт не мой начальник (так считает правление МЦНА), он вышестоящий, немного пугающий, хирург. Начинать отношения с ним, словно рецепт катастрофы. Я достаточно смотрела «Анатомия страсти» и знаю, мне нужно разобраться с этой ситуацией деликатно. Я не хочу, чтобы это довело меня до нервного срыва. В коридорах не должно быть никаких слухов или сексуальных переглядываний за операционным столом. Я не буду об этом сплетничать. Если об этом узнают, а это произойдёт, то все должно быть на моих условиях.

Вот почему я сижу возле офиса отдела кадров в понедельник утром. Ещё безбожно рано. В офисе темно, но это хорошо, буду первым человеком, которого увидит Линда, когда придёт. Она единственный сотрудник отдела кадров в больнице. Я редко вижу её в здании, а когда вижу, она обычно нервная, быстро ходит и сердито ворчит себе под нос. На ее рубашке часто есть пятна. Ее волосы в постоянном беспорядке. С таким количеством сотрудников, как здесь, я думаю, она постоянно занята. Они действительно должны нанять ей помощника. Обязательно скажу ей об этом, когда увижу, я на ее стороне.

Справа от меня замечаю движение, подняв глаза, вижу, как Линда идёт вниз по коридору. Ее голова опущена, девушка сфокусирована на своём телефоне.

Я вскакиваю на ноги и неестественно улыбаюсь.

– Линда! Привет, доброе утро!

От неожиданности она подпрыгивает, а потом смотрит на меня.

– Кто? Кто это?

Не совсем тёплый прием, но я не позволю этому испугать меня.

– Ох, да, я знаю, что рано, но я надеюсь, ты сможешь уделить мне несколько минут своего времени, чтобы поговорить кое о чем.

Никогда не видела, чтобы у кого-то разбивалось сердце прямо на моих глазах.

– Ты серьёзно? Понедельник. Еще даже солнце не встало.

Затем она качает головой и проходит мимо меня, чтобы открыть дверь кабинета. Затем включает свет, и вау. Я думала, что в кабинете Мэтта бардак, но Линда забирает победу. Файлы и документы повсюду. Стол едва видно.

Она кидает сумочку и свой кофе на боковой стол, потом идёт в угол к шкафу для документов.

– Кто совершил нарушение?

– Нарушение? Нет. Ну, ситуация касается меня и доктора Рассела.

– Хорошо. Какой формуляр тебе нужен? – Линда открывает верхний ящик. – Сексуальное домогательство? Нездоровая рабочая обстановка?

– Формуляр?

Она вытаскивает различные папки: оранжевую, зеленую, синюю, красную, фиолетовую, каждая для разных случаев. О, боже.

Я подскакиваю и поднимаю руки.

– Ты не так поняла.

Она настроена скептически.

– Он навязал тебя себе или поставил тебя в ситуацию, которая не была тебе удобна?

Ну, консоль Приуса давила мне в ребра, когда мы вчера целовались.

– Нет. НЕТ. – Я сильно качаю головой. – Ничего подобного. Это было по обоюдному согласию, и даже приятно.

Она бросает формы на стол и поднимает бровь, явно недовольная моим присутствием в своём кабинете.

Я решаю объяснить, что произошло на выходных, но в сокращенном варианте. Я даже неохотно упоминаю о сеансе поцелуев в машине, однако не рассказываю ничего лишнего.

Когда заканчиваю, Линда смотрит на меня, сощурив глаза, и я замечаю сильные мешки под её глазами, растрепанные волосы. Наверно, мне не следовало приходить.

– Итак, ты здесь, чтобы рассказать мне, что вы оба поцеловались по обоюдному согласию, и это было приятно? – она говорит так медленно, словно разговаривает с ребёнком.

Я вздыхаю. Хорошо. Она поняла.

– Именно. Просто хотела проверить, не противоречит ли это правилам компании или какому-то правилу, описанному в руководстве для сотрудников, или что-то типа того.

– Нет.

Ох.

Ладно.

Она складывает формы обратно в шкаф и захлопывает его.

Как ни странно, я разочарована, что она не собирается запретить эти отношения.

– Есть ли способ еще раз проверить это для меня?

Взгляд Линды перемещается на гору документов на ее столе. Ее компьютер сигнализирует о трех входящих письмах. В дверь врывается женщина и сообщает, что на третьем этаже две медсестры вцепились друг другу в глотки.

Линда стонет и обходит свой стол, чтобы пойти и разобраться в ситуации.

Я пытаюсь помешать ей пройти мимо меня.

– Итак, ты ничего не можешь мне дать? Никакой злой оранжевой формы? Предупреждение в мою трудовую? – я хихикаю, ха-ха. Но, нет. Линда уходит, а я остаюсь в отделе кадров и размышляю о странном чувстве в моем животе.

Только сейчас понимаю, что хочу, чтобы наши отношения были против правил. Прошлой ночью я не могла заснуть, потому что продолжала вспоминать о поцелуе Мэтта в невыносимых, мельчайших подробностях, и это не нормально. Мне нравилась моя жизнь до поцелуя. Единственно важным было – это хорошо справляться с работой и заботиться о Джози. Мне не нравятся эти волнующие чувства внутри меня, тошнит от ощущений, от страха, что произойдёт, если мы сильно увлечемся. Я не могу себе позволить короткую интрижку. Моя жизнь и так достаточно сложна.

Проклятье.

Мне нужна одна из этих форм. Рассказ об идеальном буфере, полный разрыв. Я могла бы предложить Мэтту превосходную, красивую речь о том, что слишком много чего поставлено на карту, чтобы нарушать правила, но эта женщина из отдела кадров ничего не дала. Даже серьёзно не поговорила со мной.

Я решаю, что нужно брать дело в свои руки.

***

Когда я иду искать Мэтта, он в своём кабинете. Через несколько часов у нас дело, и он наверняка собирается на обход со своим ординатором, но это не займёт много времени.

Он сидит за своим столом, похожий на доктора Мэтью Рассела, знаменитого спинального хирурга, Хотти МакХотпентс. Я думаю, вчера он подстригся. Его тёмные пряди укорочены по бокам, они выглядят гуще и по-модному растрёпаны наверху. Мэтт в своём белом халате. Под ним бледно-синяя рубашка, её оттенок немного темнее его глаз. Он побрился утром, что означает, что между мной и этой гладкой челюстью не будет преград.

Мужчина сосредоточен на том, что читает открытое дело, лежащее на его столе. Мэтт водит вперёд-назад своим пальцем вдоль нижней губы, пока читает.

Я напоминаю себе, зачем я здесь, поэтому беру себя в руки. Затем, прежде чем его образ снова не загипнотизировал меня, громко стучу в дверь и прочищаю горло, когда захожу внутрь.

Он смотрит на меня, и его приветливая улыбка как стрела в моё сердце. Я даже замираю и заикаюсь, как будто это был физический удар.

Мэтт небрежно оценивает меня с ног до головы, прежде чем вернуться к делу.

– Доброе утро, Бэйли.

У него тёплая интонация, и я хочу, чтобы его белый халат был немного больше. Его портной знает, что делает.

До меня доходит, что я стою, разговариваю сама с собой в своей голове, а он ждёт некоторых объяснений, почему я пришла в его кабинет в такое время.

Снова прочищаю горло и трясу листом бумаги в моей руке.

– Да, привет, доктор Рассел. Прошу прощения, что побеспокоила тебя. Мне просто нужно отдать тебе это.

Хорошо. Мой тон говорит, что я по делу, а он понял намек. Вроде как.

Его хитрая ухмылка говорит об обратном, когда он берет документ в свои руки.

– Как видишь, это контракт, – объясняю я.

Его брови с интересом приподнимаются, и он пытается скрыть усмешку. Проклятье. Почему Мэтт выглядит так, словно это его веселит. Я дала ему документы!

– Чтобы для тебя подвести итог, это официальный документ, который указывает, что мы не можем встречаться.

Он кивает.

– Я вижу это. «Прежде всего, не должно происходить никаких прикосновений, поцелуев и прочего»

Хорошо, да, я гуглила юридический жаргон на своём телефоне.

Он продолжает:

– «Впредь, доктор Рассел должен воздержаться от любых неприличных улыбок и флирта». – Торжественно кивает, словно воспринимает это очень серьёзно. – О, я вижу. В дальнейшем. В таком случае...

– Да, а затем продолжение...

– «Истец, Бэйли Дженингс, будет воздерживаться от проявлений или действия непреодолимых сил, чтобы не искушать доктора Рассела».

Я не уверена, что значит слово Истец, но мне нужно было это необычное слово.

– Документ пришёл прямо из отдела кадров, – объясняю я.

Он стирает свою ухмылку.

– Ах, да, звучит в стиле Линды.

Я взмахиваю своими кулаками, словно проклинаю богов.

– Ах, если бы только был какой-то другой путь.

– Бэйли, – он серьёзен и искренен. В моей голове звенит предупреждающий звонок. – Ты не должна была это делать. Если ты не хочешь продолжать что-то со мной, то...

– Доброе утро, доктор Рассел! – говорит его ординатор позади меня. – Я принёс ваш кофе и, не волнуйтесь, в этот раз я не добавлял сливки.

Да! Как раз вовремя. Я хочу расцеловать этого парня. Мэтт должен отложить то, что хотел сказать мне. Отлично, я не хочу знать. Я хочу притвориться, что он просто хирург, а я его помощник, ничего более. На самом деле, у меня есть работа.

Я делаю шаг, чтобы ускользнуть из комнаты.

– Увидимся в операционной!

– Ты ничего не забыла?

Я оглядываюсь назад и вижу, как Мэтт ставит подпись в строке контракта, затем берет его для того, чтобы отдать мне. Я шагаю вперёд, и Мэтт не отводит от меня взгляд. Когда я пытаюсь забрать контракт, Мэтт не отпускает. Он указывает, что мне нужно подойти ближе, чтобы он мог мне что-то сказать.

У меня нет выбора. Я должна или наклониться, или рискнуть и заставить его говорить громче, чтобы ординатор услышал.

– Я не жалею о воскресенье, и ты не должна.

ЗДРАВСТВУЙТЕ! ОН ЗНАЕТ, ЧТО ТАКОЕ ШЁПОТ?

Я выдавливаю искренний, фальшивый смех и качаю головой.

– О, доктор Рассел, вы такой шутник. Понятия не имею, о чем вы говорите. Повеселитесь на обходе!

Затем я перехожу к хорошей, быстрой пробежке и не останавливаюсь, пока не оказываюсь в безопасности в комнате для персонала. Как только у меня появится время, я заламинирую контракт. Дважды. Если мое сердце так реагирует на несколько безобидных слов, что произойдёт, если он снова попытается меня поцеловать?!

Занимаюсь подготовкой к нашей операции, полностью сосредотачиваю свое внимание на работе. Такое чувство, что со времен моей последней операции прошло несколько лет, а не два дня. Я делаю все, что в моих силах, и поскольку у меня остаётся еще несколько минут, прежде чем мы начнем, я убиваю время, еще раз изучив дело, поэтому знаю его наизусть. Там не будет слез, перекинутых инструментов и повода, чтобы Мэтт снова на меня орал.

Я ожидаю, что он продолжит свою маленькую, утреннюю шараду, когда чуть позже зайдёт в операционную. На самом деле меня трясёт от нетерпения. У меня появилась возможность быстро заглянуть в смотровую и там, должно быть, по крайней мере, человек сорок, они как сардины, желающие понаблюдать, как сегодня работает в операционной их версия Майкла Джордана. Надеюсь, он не скажет мне ничего, что они смогут услышать. Я серьёзно отношусь к своей работе и не хочу, чтобы мои способности в операционной были омрачены вульгарными сплетнями о том, что он и я встречаемся, это важно, особенно если учесть, что мы этого не делаем.

По крайней мере, пока.

О, боже мой, ПРЕКРАТИ ДУМАТЬ О ТОМ, ЧТОБЫ ВСТРЕЧАТЬСЯ С НИМ.

Когда Мэтт проходит через вращающуюся дверь, я замираю, мои мысли в полном беспорядке. ТВОЙ РОТ БЫЛ НА ЭТОМ МУЖЧИНЕ. ТЫ СТОНАЛА, ТЫ ТЯНУЛА ЕГО ЗА ВОЛОСЫ, ТЫ...

Он осматривает всю комнату, и его взгляд останавливается прямо на мне. Я улавливаю намёк озорства в его глазах, но это проходит прежде, чем я хорошо присматриваюсь. Мэтт заканчивает проверку персонала, а я держу в руках его халат и жду, когда он подойдёт ко мне.

Его маска и налобный осветитель на месте. Я вижу лишь часть его лица и, к счастью, у меня также. Мне нравится, что в такие дни, как этот, я могу спрятаться за маской, когда мои эмоции кипят прямо на поверхности.

– А как насчёт тебя Бэйли? У тебя все готово?

Я киваю.

– Да.

Затем он обращается к комнате.

– Тогда все в порядке. Наш пациент сегодня – Хантер Ларсон. Десять лет. Ему поставлен диагноз – подростковый идиопатический сколиоз. У него искривление позвоночника, которое мы постараемся исправить с помощью заднего спондилёза. Я размещу стержень и медицинские винты от пятого шейного позвонка до четвертого поясничного. Все согласны?

Его глаза встречаются с моими. Я сглатываю и говорю со всеми остальными.

– Согласны.

Он кивает и подходит к операционному столу.

– Тогда давайте начнем.

Когда я говорю, что доктор Рассел сфокусирован на операции, я именно это и имею в виду. Мы ни о чем не говорим, кроме пациента, инструмента или лекарства. Он выполняет спондилёз, который может заставить первокурсника упасть на колени и плакать. Каждое его движение тщательное и продуманное. Вдобавок ко всему, не было криков, не было ехидных комментариев с его стороны, если я не такая быстрая, какой, по его мнению, должна быть. Он даже задерживается, чтобы помочь зашить, поэтому заканчиваем мы одновременно. Клянусь богом, я слышу, как люди в смотровой встают и медленно хлопают, когда он выходит из операционной. Вот насколько хорош он был.

Даже сейчас я немного восхищаюсь им. Мы одни, рядом моем руки. Я чувствую, что стою возле знаменитости. Я говорю сама себе перестать подглядывать на его предплечья. В нем нет ничего особенного. Повторяю, НИЧЕГО ОСОБЕННОГО.

– Ты хорошо сегодня справилась, – говорит он, нарушая тишину. Его голос имеет тот же эффект, что и спускающийся палец по моему позвоночнику.

Я улыбаюсь.

– Осторожно, это звучало, как комплимент.

Я наблюдаю за ним из-под ресниц. Он ухмыляется, но его внимание сосредоточено на руках, когда он полощет их под краном.

– Я пробую что-то новое, чтобы мои помощники и медсестры знали, я ценю их тяжёлую работу.

Мои глаза расширяются – я просто в шоке.

Он заканчивает, берет полотенце и упирается бедром в раковину и внимательно смотрит на меня, пока сушит руки.

– Хорошо, теперь, когда мы с этим разобрались, у меня есть вопрос.

О нет.

Я полностью сосредоточена на мытье рук, мои щеки краснеют.

– Какой?

Где этот проклятый ординатор сейчас?

– В этом контракте что-то говорилось по поводу нашей дружбы?

Мой желудок трепещет.

– Ох, ну... Да. Это было в добавлении два. Я... Я считаю, Линда думает, что все будет хорошо.

Он смеётся и качает головой. Думаю, он не знает, что со мной делать.

– Бэйли, ты просто нечто.

Я прикусываю нижнюю губу, пытаясь сдержать улыбку.

– Просто, к слову... – Я заканчиваю мыть руки, и он протягивает мне свежее полотенце. – Я тоже не жалею о воскресенье. Это просто...

Он поднимает руки, будто понимает.

– Эй, не нужно оправдываться. Контракт преуспел в этом. – Затем он протягивает руку. – Друзья?

Я должна согласиться, любая здравомыслящая девушка пожмет протянутую руку, но в тот момент, когда мы соприкасаемся, мое нутро сжимается. Словно мы снова в его машине, срываем друг с друга одежду, отдаемся страсти. Это кажется таким интенсивным, когда его ладонь прижимается ко мне, у меня подкашиваются коленки. Я забываю, что он ждёт ответ, пока возле его рта не появляется ямочка. Он чувствует то же, что и я. Он знает, мы не сможем быть просто друзьями, и вот почему это предложил в первую очередь. Для него это игра, как контракт – игра для меня.

Его глаза говорят: Я знаю, ты хочешь, чтобы я поцеловал тебя, но я повременю и подыграю.

Я думала, что позаботилась о ситуации, поскольку вручила ему эти документы. Думала, это даст мне буфер, в котором так отчаянно нуждаюсь, но сейчас, знаю, этого мало, и уже слишком поздно.

Доктор Рассел хочет меня, и есть большая вероятность, что он меня получит.

ГЛАВА 19

Мэтт

Я не должен был подписывать этот чёртов контракт. Очевидно, что это подделка. Документы, имеющие обязательную юридическую силу, обычно не начинаются с фразы, которой они касаются. Тем не менее, это важно. Очевидно, что Бэйли взбесилась после нашего поцелуя. Я это понимаю. Не то чтобы я флиртовал и ухаживал за ней несколько недель. Между нами был крутой переход от дальних коллег до наполненных похотью, целующихся сумасшедших в моей машине, я вцепился в ее одежду, как медведь. Просто потому, что готов к большему, не значит, что готова она.

Я хочу быть уверенным, что Бэйли не чувствует давления. Я хочу уважать ее желания и дать ей пространство, которое ей необходимо. Проблема в том, что я не уверен, что смогу. До нашего поцелуя я мог бы описать Бэйли, как мимолетную фантазию. Да, красивая женщина, но не обязательно та, кем смогу увлечься, но сейчас все иначе. Как мне забыть, на что это похоже, когда она целовала меня, словно умирает, словно не может насытиться?

Я заметил, как Бэйли наблюдала за мной в операционной, тайные взгляды, которые она думала, я не замечаю. Когда наши взгляды встречались, ее щеки краснели. Когда моя рука случайно прикасалась к ее, когда она передавала мне инструмент, девушка вела себя так, словно я только что прошептал ей что-то сладкое на ухо.

Бэйли в растерянности. После нашей операции в понедельник она быстро убегает. Нет шансов отвести ее в сторону или побыть наедине с ней.

В среду она находит меня в комнате отдыха для врачей. Она стоит в дверном проёме, выкручивает свои руки и привлекает внимание нескольких моих коллег, причём не по правильным причинам. Она все ещё в своём темно-синем халате, и, несмотря на то, что даже не старается, Бэйли очаровательна. Светлый хвост. Высокие скулы. Тёмные ресницы. Когда она замечает меня, то улыбается, и сейчас не просто очаровательна – потрясающе великолепна.

Мне хотелось бы, чтобы она носила моё имя, вышитое на ее халате.

– Ты же знаешь, что можешь войти, – говорю я, приближаясь к ней, – никто не будет на тебя кричать.

Бэйли смеётся, но остаётся на месте. Не уверен, что она мне доверяет.

– Да, верно. Неплохое местечко, не хватает разве что красной дорожки и громилы у двери. – Ее глаза округляются, когда она смотрит мне за плечо. – О, боже мой, это что шоколадный фонтан в углу?

Я поворачиваюсь и убеждаюсь, что это так. Я немного смущен.

– Иисус, – говорит она себе под нос. – Вас, ребята, обслуживают на обеде каждый день?

Я пожимаю плечами.

– Так легче. Ни у кого из нас нет времени, чтобы готовить или что-то приносить с собой.

Девушка фыркает и качает головой.

– Ты знаешь, торговый автомат у нас в комнате отдыха не принимает долларовые купюры? Мы должны идти на заправку вниз по улице, если хотим шоколадный батончик.

Я ухмыляюсь.

– Ты пришла сюда, чтобы выступить за новый торговый автомат?

– Нет. – Бэйли закатывает глаза и смотрит вниз на мою тарелку. – Да ладно. Это бостонский кремовый пирог?

– Да. Хочешь немного?

– Нет, я действительно не должна... Ладно, возможно, кусочек.

Я отдаю ей тарелку.

– Держи. Я возьму еще кусочек. Так о чем ты хотела поговорить?

Она опускает свой мизинец в крем и подносит его ко рту, чтобы попробовать. Это невинно, непринуждённо, но все же я смотрю на ее губы, как они охватывают ее палец с такой интенсивностью.

– Мэтт?

– Что?

– Ты только что слышал, что я говорила?

– Не все.

Она шутливо стонет.

– Я спрашивала, ничего страшного, если я немного раньше уйду в пятницу? Мне нужно отвести Джози на приём к врачу.

Я хмурюсь и избавляюсь от ненужных мыслей.

– Конечно. У меня есть, кто может подменить, если операция пройдёт дольше. Что случилось с Джози?

– Ох, ничего. Это просто оздоровительный визит.

– Хорошо. Ладно. Тебя нужно подвезти? Ты можешь взять мою машину.

Она, кажется, теряется от моего предложения.

– Нет. Ее доктор недалеко от нашего дома, десять минут на автобусе, максимум.

– Дай мне знать, если передумаешь.

Бэйли смотрит на меня так, словно я только что предложил дать ей футболку с моим именем на спине.

– Почему ты так смотришь на меня?

Теперь она улыбается, полноценной, я что-то знаю, улыбкой с ямочками.

– Ты каждому своему сотруднику предлагаешь машину?

Я отмахиваюсь от ее намёка.

– Конечно. Это пустяки. Патриция всегда ее водит.

Бэйли не сдаётся. Мы все ещё стоим в дверном проёме комнаты отдыха, некоторые врачи пытаются нас обойти, но они могут пойти на хрен, потому что, видит бог, у меня не было нормального разговора с этой женщиной на протяжении трех дней, а я сделал глупость, подписав этот контракт, который запрещает мне поцеловать ее, но сейчас это все, чего я хочу. Хочу потянуть ее за этот хвост, пока ее голова не наклонится назад, а подбородок не поднимется. Ей придётся встать на носочки, но я наклонюсь и упрощу ей это. Знаю, это будет лучше, чем в прошлый раз. У меня не будет ограничений в виде маленькой машины, которая помешает мне.

Ее улыбка пропадает. Глаза округляются. Губы открываются. О, да, Бэйли. Я подписал этот дурной контракт, но это не сотрёт это чувство. Ты увлажнила нижнюю губу, потому что думаешь о том же, о чем и я. Ты отчаянно нуждаешься в этом, и мне хочется, чтобы ты увидела, какие розовые у тебя щеки.

– Спасибо за понимание, доктор Рассел.

Я смеюсь и качаю головой. Я снова доктор Рассел, изменение имени держит меня на расстоянии вытянутой руки.

– Это все? – спрашиваю я, изогнув бровь.

Она отрицательно качает головой, затем положительно, поворачивается и смотрит назад.

– Да. Хорошо. Спасибо за десерт. Ну, я пойду.

Она начинает уходить.

Я наклоняюсь вперёд.