Текст книги "Дополнительные занятия (ЛП)"
Автор книги: Поппи Данн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 10 страниц)
Автор: Поппи Данн
Название: Дополнительные занятия
Рейтинг:18+
Переводчик: Ксюша Попова
Группа: BestRomanceBook
Данная книга предназначена только для предварительного ознакомления! Любое копирование и распространение, в том числе размещение на сторонних ресурсах, категорически запрещено.
Просим вас удалить этот файл с жесткого диска после прочтения.
Перевод осуществлен исключительно в личных ознакомительных целях, не для коммерческого использования. Автор перевода не несет ответственности за распространение материалов третьими лицами.
Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам
Аннотация
Когда я впервые увидела Уилла Монро, я приняла его за типичного придурка из Лос-Анджелеса – слишком красивый, слишком богатый, слишком любит свои пробиотические смузи из капусты. В следующий раз, столкнувшись с ним на родительском собрании его дочери (я – учитель, он – родитель), я заметила его стальные серые глаза, твёрдую грудь под накрахмаленной белой рубашкой и его предположительно свободный безымянный палец. И все, я попалась на крючок.
Если бы мы были героями фильма, он бы соблазнил меня и взял прямо там, на столе директора. Вместо этого, мы застряли в отведённых нам ролях. Он – трудоголик, одинокий отец одаренной девочки, и я – ее вспыльчивый учитель на замену. Эти двое никогда не должны были встретиться. Прибавьте сюда одну эксцентричную, обитающую в юрте бывшую жену, фондовый рынок, который никогда не спит, крышесносных, знаменитых благодетелей и впереди у меня еще много драмы. И лучше бы мне держать ручки при себе.
Но когда Уилл приглашает меня на завтрак с блинчиками, разве могу я сопротивляться? Мое сердце (и мой живот) говорят «да», но могу ли я рискнуть своей работой ради порции сладкого и возни на простынях? Медленной, чувственной, потрясающей возни на простынях...
Но если дело касается Уилла...
Оглавление:
1
2
3
4
5
6
7
8
9
10
11
12
13
14
15
16
17
18
19
20
21
22
23
Лос-Анджелесу, обожающему поедать капусту,
попивать смузи
и поклоняться звездным знаменитостям
1
Шел
Уильям Шекспир однажды сказал: «Весь мир – театр. В нём женщины, мужчины – все актёры». Не плохо для человека в шестнадцатом веке, но если бы он жил в современном в Лос-Анджелесе, он, возможно, сказал бы: «Весь Раньон – сцена, и все мужчины и женщины, занимающиеся там, горячи. Как говорят, с утра до вечера. Пожалуйста, не перебивайте меня, звонит мой агент».
Однако Уилл не попал бы в Лос-Анджелес. Слишком много неожиданных поворотов сюжета.
Тем не менее, прямо сейчас, когда рассвет озаряет небо, парк Раньон Каньон идеален. Здесь красиво, прохладно и все это лишь для меня одной. Никаких придурков с голым торсом, пытающихся пофлиртовать со мной, никаких вегетарианцев со своими безмолочными коктейлями, осуждающих меня за то, что я однажды, всего лишь разочек, съела сэндвич. Только я, великолепная тропа и мой маленький песик Арчи. Арчи дворняга из приюта. Не уверена, что это за помесь, возможно комбинация таксы и гремлина. У него большие, свисающие уши, суетливая маленькая задница, и, если я покормлю его после полуночи, он уделает все вокруг.
Пока я бегу по тропе, а Арчи скачет и тявкает впереди, я фокусируюсь на предстоящем дне. Потому что это шоу Шел Ричардсон, дамы и господа, переход в другую сверх привилегированную, первоклассную начальную школу. Место называется «Залив сновидений», на самый верх к Лорел Каньон. Ну, знаете, одно из тех мест, где еще в 70-х появились хиппи. А теперь это пробиотическая дневная школа для самых богатых и самых «зеленых» уроженцев Лос-Анджелеса и их детишек с капустой в ланч-боксах. Учитывая публику, с которой мне предстоит работать, рискну предположить, что в классе будет трое детей по имени Кейл1.
Но знаете что? До тех пор, пока детишки счастливы, их глаза горят, и они увлечены постановкой лучшей версии «Иисус Христос суперзвезда», которую способен воссоздать десятилетний ребенок, мне с ними легко. Мне нравятся всё, связанное с театром, и нет ничего приятней, чем видеть, как озаряется лицо ребенка, когда она занимает центральное место в качестве Подсвечника №5 в «Красавице и чудовище».
Вот что я делаю, чем занимаюсь уже пять лет с тех пор, как в жадной, потной схватке окончила Северо-Западный со степенью в сфере коммуникации. Я путешествую из города в город, из школы в школу, работая несколько месяцев, чтобы поставить сказочное представление с кучей восхитительных детишек. Затем грим стирается, двери в аудиторию закрываются, а я получаю не очень приличную зарплату и дружеский разговор: «Спасибо, мы позвоним, если снова будем нуждаться в вас». Ничего постоянного.
Что, честно говоря, немного больно. В двадцать восемь лет я нахожусь в том возрасте, когда быть рыжей женщиной, скачущей по стране с чемоданом и преподающей уроки, размноженные на ксероксе накануне, уже не так привлекательно. Я бы с удовольствием осела на одном месте, устроилась на постоянную работу в прекрасную начальную школу и счастливо проживала жизнь, показывая детям чудесные радости любительского театра. Я имею в виду, это то, для чего я пошла в университет. То, для чего училась.
Пока Арчи делает три круга вокруг скалы, а затем, с безумным щенячьим восторгом, писает на неё, я думаю о том, чтобы взять моего маленького портативного песика и вернуться к родителям. Это будет в лучшем случае трудно, но, учитывая то, чем занимаются мои предки ... ну, давайте просто скажем, что постановка подростковой версии «Волос» выглядит совершенно консервативно.
Арчи поднимает в воздух маленький носик, усиленно принюхиваясь к чему-то. Затем бросается вперед, поднимая облако пыли и тявкая головой с отвисшими ушами. Я устремляюсь за ним, а потом останавливаюсь. Потому что слышу что-то впереди – кричащий мужской голос, и, черт меня возьми, если он не звучит так, словно у него неприятности.
– Дерьмо! Дерьмо! Подожди! – кричит он. Я срываюсь с места, картинки героической спасательной операции врываются в мой разум. Во мне может быть пять футов2 и волосы как у Рональда Макдональда, но у меня сердце гриффиндорца. Я была на Поттерморе3. Мне это знакомо.
Я поворачиваю на дорогу и оказываюсь лицом к ... ну, не к лицу, но лицом к спине высокого мужчины с рукой у уха. На футболке след пота в форме V на спине, и простите, что заметила, но это очень хорошая спина. Уверена, я могу рассмотреть каждый конкретный мускул. Он похож на потное изваяние Донателло.
– Вы в порядке? – спрашиваю я, оббегая вокруг, чтобы посмотреть на него. По тому, как он поднес руку к уху, бедный человек может страдать от разорванной барабанной перепонки. Или, вы знаете ... у него гарнитура. И он орёт на кого-то.
– Кен, ты несерьёзно. Как Доу-Джонс может быть таким низким на открытии? – нахмурив брови, спрашивает он. Происходит нечто невероятное. Он высокий, настолько высокий, что не замечает меня. С другой стороны, большинство людей нормального роста, кажется, не замечают меня – я всего лишь имбирный хоббит.
– Простите. Думала у вас приступ, – снова говорю я прямо здесь, на уровне его пупка. Божечки мой, а этот мужчина высокий. И когда солнце начинает подниматься над каньоном, я замечаю, что высокий можно истолковать как горячий. Фактически, он ...
А затем скулит Арчи. Я оборачиваюсь и вижу его на дне каньона, защищающего свою скромную добродетель опороченную бульмастифом. Эта собака, слюнявая, красивая собака с большими глазами, вероятно, не кастрирована и претендует на свою территорию, как собачий Джон Макклейн, спускающийся вниз по Якатоми Плаза. Если бы Якатоми-Плаза была моей собакой.
– Эй! Отойди от Арчи! Фууу! – кричу я, махая руками на слюнявого дружка. Он смотрит на меня, челюсть открывается, слюни текут, и издаёт довольный лай. Лай такой громкий, он, вероятно, может и оглушить, как четырёхчасовой концерт U2. Но стоит ему увидеть меня, как он отпрыгивает от моей маленькой дворняги и направляется прямиком ко мне.
Это любовь с первого слюнявого взгляда. Я смеюсь, когда он сбивает меня с ног и начинает одаривать мокрыми, неряшливыми поцелуями. Его хвост виляет туда-сюда и из вида, который открывается мне с моей позиции... да, этому парню действительно стоит выпотрошить свои шарики. Но кто я такая, чтобы сердиться на такого прекрасного малыша?
– Ой, ты мне тоже очень нравишься, – смеюсь я, особенно когда Арчи начинает прыгать вокруг нас, пытаясь поучаствовать в действе. Я слышу, как парень заканчивает звонок, и оттаскивает мастифа за ошейник. Собака всхлипывает, смотря на меня «пожалуйста, люби меня» глазами. Кто может устоять перед такой мордашкой?
– Бруно. Пошли, я закончил, – говорит мужчина, ласково почёсывая собаку между ушами. Огромный язык Бруно, как у Джина Симмонса, вываливается от такой ласки. Все еще хихикая, я поднимаюсь на ноги, смахивая пыль с тренировочных штанов. Арчи взлетает в мои объятия, облизывая подбородок, чтобы убедиться, что он все еще мой особый парень номер один.
– Нам чуть не пришлось устраивать поспешную свадьбу между этими двумя, – улыбаясь, говорю я, когда мистер Блютуз поворачивается ко мне, наконец, ясно видимый в розовом утреннем свете. Когда я получаю полную картину, я сама практически превращаюсь в Джина Симмонса. Потому что этот человек – потный бог.
Он, по меньшей мере, шесть футов и один дюйм4, должно быть с твёрдыми, как камень бицепсами и в серой университетской футболке, обнимающей великолепно очерченную грудь. Подбородок угловатый, ухоженный, с идеальным количеством щетины, глаза такие серые, что можно сказать сверкающие. С таким взглядом, вполне возможно, у него есть важная работа на другом конце гарнитуры. Черт, да он мог бы быть императором маленькой страны, такой, в которой они все ещё живут по системе золотого стандарта, а все люди, даже если им за пятьдесят, гибкие и горячие.
Боже, вот это место. Хотела б я там жить на пенсии.
Затем парень с гарнитурой командует Бруно сесть рядом, оглядывает меня сверху донизу и говорит:
– Знаете, вам следует держать эту собаку на поводке.
Так, так, а кто-то, оказывается, лицемер. Прижимая моего маленького Арчи к груди, я стараюсь удержаться и не съязвить, пока отвечаю:
– Ваш паренёк-то побольше будет. А так как у него все шарики целы, может быть, он должен быть на поводке.
– Я лишь имел в виду, что собак поменьше легко поймать, – говорит мужчина, слегка нагнувшись, чтобы посмотреть на мордочку Арчи. Его лоб хмурится. – Намного, намного меньше. Вау. А что это за порода такая?
Оу, я поняла. Сноб, не любящий маленьких собачек. Тот, кто думает, что любое животное меньше пятидесяти фунтов не имеет смысла. Я беру Арчи, прижимаю его к лицу лицемерного Бога, и Арчи по-дружески облизывает его. Чувак отскакивает, удивленный такой милотой.
– У него есть язык и глаза, – медленно говорю я.
– Да уж, я понял, – мужчина хлопает себя по ноге, и Бруно сразу же пятится. Он похож на парня, который борется с медведями, а после этого, под журчание ручейков, укладывает девственниц на смятые полевые цветы. Это вообще не фантазия. Это всего лишь факты. – Простите, что прервал вашу прогулку. Просто так хорошо выбраться сюда утром. – Парень смотрит на рассветный свет, вытворяющий удивительные вещи с его скулами. – Этот каньон – идеальное место ...
– Для того чтобы почувствовать единение с природой и расслабиться, – говорю я, соглашаясь.
– Чтобы по-настоящему позаниматься. В Нью-Йорке плюс три часа, – да, конечно, он одержим временем. Он, вероятно, еще и алтарю Кроссфита поклоняется. Мужчина, наконец, возвращает свой нахмуренный, но все же плавящий трусики взгляд ко мне. – У вас тоже плотное расписание?
Оу, я могла бы попытаться придумать сотню отличных и впечатляющих профессий, чтобы заинтересовать этого горячего парня, которого больше никогда не увижу. Но, по какой-то необъяснимой причине, правда вырывается наружу.
– Я учитель на замену.
– А, – у него такой взгляд, какой возникает у людей определенной налоговой категории, когда они узнают, что я живу, как студент-переросток.
– Эта работа, вероятно, не требует ... строго регламентированного времени.
Что пробуждает мою природную вспыльчивость, присущую всем рыжим. Подняв подбородок в воздух, я говорю:
– Подготовка следующего поколения к трудному миру – довольно благородное призвание, если вы спросите меня.
Ха! Потный бог кивает в знак согласия.
– Простите. А что вы преподаете?
– Театральное искусство, – идиотка! Звучит ведь совсем не впечатляюще! – наука, – слабо добавляю я.
– Театральная наука. Звучит ... расслабляюще, – он пробегается по мне взглядом, вероятно, принимая во внимание все детали бедной дамочки далеко за двадцать. Ну, в эту игру могут играть двое, приятель. И когда я прохожусь взглядом по нему, я ... немного теряюсь по пути. Но все же отказываюсь сдаваться.
– Прямо бальзам на душу, – говорю я как можно более агрессивно. Затем с Арчи на руках делаю шаг назад и чувствую, как земля уходит из под ног. Вот дерьмо! Я вот-вот грохнусь с тропы каньона, могу представить, насколько будет больно. Я бы взмахнула руками в поисках равновесия, чтобы спасти себя, но тогда мне придется бросить Арчи. Никогда. Ты прыгаешь, я прыгаю, Джек. Или Арчи. Собака.
Но мне не приходиться принимать грязевую ванну, потому что мужчина делает шаг вперед и хватает меня за талию, на какой-то короткий момент прижимая к себе. Мое сердце бьется против его, или так было бы, если бы мы не расплющили между нами крошечную лижущуюся собаку. Тем не менее, его рука крепко удерживает меня за талию, он легко приподнимает меня и отталкивает обратно на тропинку. У меня немного кружится голова. Он отступает назад, выглядя взъерошенным и безразличным. Словно он постоянно по выходным спасает прекрасных дам в горах.
Боже, на что же похожи его дни?
Не стоит возбуждаться на дорожке, Шел.
Может, стоит предложить ему немного пройтись? Поболтать, посмеяться, обменяться историями о собаках. Я имею в виду, это наименьшее, что я могу сделать для своего спасителя...
И вдруг рука тянется к гарнитуре, и Горячий Парень забывает, что я вообще существую.
– Кен? Послушай, скажи Дону, что нам нужно продать... Нет, не вешай мне лапшу на уши, продай, черт возьми!
Уф. Что ж, любой, кто настолько помешан на своей работе, возможно, не самый подходящий кандидат на мою девичью привязанность. Свистнув Арчи, я поднимаюсь по тропе, пытаясь уговорить Бруно вернуться, когда он скачет вокруг своей новой слюнявой любви. Наконец-то мне удается отправить его домой к горячему трудоголику владельцу…
– Эй, – зовет парень, когда я поднимаюсь выше по тропе. – Даже не попрощаешься?
Оу, ради бога. Я оборачиваюсь, и на этот раз даже не спотыкаюсь о собственные ноги. Хорошо для меня.
– Передай Доу и Джонсу от меня привет, – протягиваю я, показывая ему знак мира. Что-то заставляет его выпустить смешок. И затем он закатывает глаза.
Ладно, смех был милым, а то, как он закатил глаза, разочаровало, но все же было немного секси. Отбросив свои прекрасные кудри, я бегу вперед, Арчи тявкает на мои пятки. Честно говоря, некоторые парни уж слишком заносчивы и самоуверенны, считая, что они правят миром.
Так что, наверное, хорошо, что я никогда не увижу его снова.
2
Уилл
Числа – просты, люди – нет. Не так уж трудно понять, в каком направлении движется рынок, насколько он колеблется, замедлилось ли движение или он падает. Когда вы понимаете, что что-то не так, и сколько это будет стоить, нетрудно оценить ущерб и составить план.
В Пенсильванском университете приятель называл меня мистер Холод. Я-то думал, из-за того, что, как все и считали, я был таким же фантастически впечатляющим, как и Шварценеггер, но это было из-за моего хладнокровия. Sang froid, как говорят французы. Без дерьма, как говорил покойный великий Уильям Монро II. Мой отец. Итак, теперь Уильям Монро III сидит в своем кабинете в Санта-Монике на двенадцатом этаже, глядя вдаль на Тихий океан и пристань. Вы бы не достигли такого к тридцати двум, без какого-либо серьёзного дерьма sang froid. Если бы все, что я должен был делать, изо дня в день изучать цифры, это не составило бы большого труда.
Но как я уже сказал, числа не сложные. А люди – да. Прямо сейчас я пытаюсь разговаривать с испуганным мужчиной, который каким-то образом убедил сам себя, что Coca Cola не безопасная компания. Я всегда говорю, что на рынке люди должны ставить на три вещи: Coke, Apple и я.
Прямо сейчас мой клиент отказывается от двух из трёх, и это жутко раздражает. Но я сохраняю профессиональный тон. Это важно.
– Итак, позвольте мне повторить, все ли я правильно понял, – говорит мистер Джексон, делая так уже в третий раз. До сих пор он повторял мне мои же собственные слова. – Это безопасные инвестиции?
– Я бы отдал все наследство собственной дочери в руки Coca Cola, – говорю ему, и это правда. Я смотрю на ее фотографию на столе, сделанную год назад во время поездки на пляж. Она ухмыляется мне, один из передних зубов выпал, крошечная раковина мидии около уха. Она была уверена, что с ее помощью могла услышать океан, хотя я сказал, что это невозможно. Эта фотография заставляет меня улыбнуться и возвращает меня к делу.
Это одна из примерно семидесяти фотографий, расставленных на моем столе. Я гордый папа.
Мистер Джексон взволнованно вздыхает. У меня такое чувство, что он все еще следует правилу «коль наступишь в асфальте на трещину, тут же получишь от жизни затрещину», словно это евангелие. Бедный ублюдок.
– Хорошо. Раз ты так говоришь, Уилл, останемся с Coke.
– Отличное решение, – говорю я. – На самом деле, думаю, мы должны прикупить еще акций. Рынок сейчас движется вниз, отличное время, чтобы копнуть глубже.
Вам ли не знать? Да, я убедил его. Мистер Джексон вешает трубку, чувствуя себя великолепно, и я откидываюсь назад в своем эргономичном кресле, чувствуя себя крутым. Ощущение длится целые десять секунд, пока мне не звонит Ники со стойки регистрации.
– Привет, Уилл. Прости, что беспокою, но на линии школа твоей дочери.
Если вы хотите почувствовать каждую мышцу своего тела, включая собственный сфинктер, сначала заведите ребенка, затем отправьте его в школу и, наконец, скажите, что из школы вам можно звонить на работу. Я хватаю телефон и нажимаю вторую линию, сердце колотится.
– Здравствуйте. Какие-то проблемы? Случилось что-то неправильное? – признаю, я веду себя не очень тактично и сдержанно, но разве можно винить меня в этом?
Музыкальный голос Уиллоу, помощницы директора школы моей дочери, плывет по линии.
– О, мистер Монро, мы не используем слово неправильно в «Заливе сновидений» – Уиллоу цокает языком. Я почти уверен, что слышу колокола Шерпа на заднем плане. Вероятно, снова заставляют детей участвовать в тибетских песнопениях. – Неправильно подразумевает, что дети каким-то образом не синхронизированы с Вселенной. Мы предпочитаем использовать слово необычно.
– Хорошо, с моей дочерью случилось что-то необычное и она в больнице? Она больна?
Уиллоу мечтательно вздыхает. Не думаю, что она делает что-то не мечтательно.
– Не совсем. У Амелии такая редкая и чувствительная энергетика. Мы просто хотели бы пригласить вас на процесс очищения.
Клянусь богом, если бы я мог вернуться во времени в ту ночь, когда мы с Сюзанной зачали Амелию, я бы сделал две вещи. Во-первых, закончил бы заниматься сладкой любовью с бывшей женой, а затем, прошептав ей на ухо, что люблю ее, сказал, что мы никогда не отправим наших детей в Лорел Каньон. Так было бы намного проще.
– Что-то, связанное с родительским советом? Вам нужна помощь в уборке? Обычно всем, что связано со школьным расписанием занимается Сюзанна.
– Ой, простите. Вы, вероятно, не читали новый справочник, который мы отправили домой с детьми, – смеется Уиллоу. – Когда вы знаете язык, подобные ситуации становятся намного легче. Процесс очищения похож на родительское собрание, только гораздо более духовно-смиренный.
Черт. У Амелии снова проблемы в школе. Потирая глаза, я откидываюсь в кресле. Эргономичное. Очень удобное.
– Это уже какой, четвёртый раз за квартал, когда вы вызываете меня? – спрашиваю у нее. Я пытаюсь не повышать голос, потому что эта женщина просто делает свою работу.
– Амелия просто испытывает трудности с переносом энергии на группу, – успокаивает Уиллоу. – Как только ее ци станет более синхронизированной с другими детьми, эти проблемы уйдут.
Знаете, не думаю, что мне нужен десятилетний ребенок, гармонично сочетающийся со всеми остальными детьми. Мне вроде как нравится мой развитый не по годам, энергичный маленький ангелочек, такой, какая она есть. Но на этой неделе Сюзанна уехала из города – глупый безмолвный семинар-уединение по йоге – и я пообещал, что без проблем смогу совместить воспитание и работу. От этой мысли у меня все внутри сжимается. Амелия справляется с разлукой лучше, чем можно было ожидать, но она все еще чувствует себя потерянной. Черт возьми, вот, наверное, почему она так часто безобразничает в школе. И это моя чертова вина
Так что я собираюсь стать родителем, в котором нуждается Амелия, которого она заслуживает. Буду как Бэтмен в этой ситуации.
– Хорошо. Давайте поговорим, – отвечаю, подавшись вперед. Я собираюсь стать отцом проклятого тысячелетия.
– Чудесно, – воркует Уиллоу. Я практически вижу, как она, разговаривая со мной, висит вниз головой как циркачка. – Через час вам подходит?
Ради Амелии я готов встать и бросить все. Я даже поднимаюсь на ноги, чтобы так и сделать, когда Берт, мой босс, прислоняется к двери, взгляд на его лице говорит: «Помнишь эту VIP встречу, Уилл? Знаю, ты не забыл. Тебя бы уволили, если б ты забыл».
Дерьмо. Я не могу. Вздрогнув, произношу:
– К сожалению, я не могу в рабочее время. Можно выбрать время попозже?
– Конечно. Мы можем организовать встречу, когда вам будет удобно
– Послушайте, мне нужно бежать на встречу. Передайте Амелии, что я люблю ее, – украдкой быстро смотрю на бесчисленные фотографии моей улыбающейся маленькой девочки. В этот день сердце биржевого маклера выросло в размере. – Скоро поговорим. Э-э, намасте.
– Мистер. Монро,– отчитывает меня Уиллоу. – Это культурная апроприация.
Хорошо, а колокола Шерпа нет? Я быстро обмениваюсь с ней любезностями, пока, наконец, не вешаю трубку. Берт проводит рукой по своей лысой, потной башке. Бедный ублюдок потерял почти все свои волосы. Он скажет вам, что из-за избытка тестостерона, а еще скажет, что его шары слишком велики для его нижнего белья. Я всегда стараюсь удостовериться, что мы далеко от дам в офисе, прежде чем он позволит правде выплыть наружу.
– Япония, – говорит он, когда я натягиваю пиджак и выхожу из кабинета. Он идет со мной в главный конференц-зал.
– Страна. Азия. Хорошие суши, хотя ты можешь получить их в любом месте Лос-Анджелеса, – взволнованно говорю я.
Берт стонет.
– Не умничай, засранец. Мне нужно отправить туда самого лучшего, – говорит он, раздражаясь и пыхтя, когда мы поворачиваем за угол.
Правильно, большая международная поездка. Золотой тур. Две недели в Токио, возможно, с остановкой в Киото. Это своего рода поездка, по которой в этом офисе каждый мужчина и женщина пускают слюни, и Берт бросил ее мне на колени, как особенно сочную кость с куском мяса, все еще свисающим с него.
Но я пытаюсь танцевать вокруг, потому что это две недели вдалеке от Амелии. Две недели во время немного спорного бракоразводного процесса. Я зарабатываю достаточно денег, чтобы содержать дочь. Дело не в этом. Сюзанна обеспокоена тем, что я слишком занят работой, путешествуя или работая в домашнем офисе. Она волнуется, что я не собираюсь быть постоянной фигурой в жизни Амелии.
Хуже всего то, что в ее словах есть доля истины. Но я не хочу быть вечно отсутствующим отцом, как многие разведённые парни в моем кругу. Вы знаете этот тип. Они берут детей каждые выходные, водят их за мороженым, на мини-гольф и видеоигры. Хорошо проводят с ними время с течение двадцати четырех-тридцати шести часов, а затем возвращают их обратно, прямиком к маме и отчиму, чтобы те растили их. В конце концов, эти мужчины становятся немного жалкими в глазах своих детей, как лысеющий Вилли Вонки, живущий в дуплексе Глендейла.
Я не собираюсь быть таким отцом. У Амелии будет два, воспитывающих ее поровну, родителя. Я бы продал своё левое яичко, чтобы убедиться в этом.
К сожалению, двухнедельная командировка в Японию это не та вещь, о которой вы можете сказать своему боссу «Нет, спасибо, пожалуй, не поеду». Поэтому я делаю то, что делает любой хороший энергичный биржевой маклер, и пытаюсь лавировать.
– Берт, ты мне льстишь. Я знаю, что я умнее, быстрее и симпатичней любого другого мужчины или женщины подхожу для этой работы, но у них есть качество, которого мне не хватает, – я посылаю ему беззаботную, я-в-сигма-чи-хрени ухмылку, усовершенствованную в колледже. – Смирение, например. Японцы любят смирение и манеры за столом.
– Тогда научись есть как человек, и кончай в кои-то веки болтать о себе. Ты нужен мне там.
Дерьмо, Берт не спустит дело на тормозах. Он как Бруно на пробежке сегодня, забравшийся на ту маленькую собачку. Или владелица маленькой собачки, безусловно, довольно горячая рыженькая с острым язычком.
Иисус, если бы эта женщина была моим боссом, я бы не возражал допоздна задерживаться в офисе... Хотя нет, возражал бы, потому что Амелия должна быть на первом месте.
– Вернёмся к этому позже. А теперь давай-ка выкинем этих нью-йоркских засранцев из игры, – говорю я, отводя плечи назад, когда мы вваливаемся в переговорную.
– Эти засранцы из Бельгии, – непринуждённо говорит Берт.
Идеально. Мое общепризнанное безупречное произношение как у Шварценеггера как раз пригодиться.
3
Шел
– Потянемся еще! – я встаю на цыпочки, и три маленьких девочки напротив, делают то же самое. Я и забыла, какими восхитительными могут быть десятилетние дети, особенно когда вы вовлекаете их в соревновательные театральные игры. К сожалению, мы не слишком-то конкурентоспособны – в «Заливе сновидений» проблемы с агрессией, тестостероном и талантами. Теперь я очень рада, что решила не ставить «Терминатор 2: Музыкальный» для школьной детской пьесы. Очень жаль, потому что у нее был огромный успех в Арканзасе. Спецэффекты были действительно убийственными. Кто знал, что из картона можно сделать столько невероятных вещей?
Правильно, теперь вниз и вперед. Маленькие девочки наклоняются ко мне, чтобы коснуться своих пальчиков на ногах. После нескольких раундов импровизации, где мы все притворялись любимыми персонажами фильмов, они готовы к медленной растяжке, прежде чем отправиться домой. Вот-вот прозвенит последний звонок.
И под звонком я имею в виду медный гонг. Сбивший меня с толку, когда звал всех на обед.
– Теперь все чувствуют, что мы духовно очищены? – спрашиваю я девочек, когда мы выпрямляемся. Когда я пришла сюда преподавать, вещи, подобные духовным очищениям, глубоко ценились в «Заливе сновидений». Я попыталась посмеяться над этим, жуя бутерброд с ветчиной на обед, чем были глубоко потрясены все остальные учителя. На что я сказала им, что была свиньей в прошлой жизни и восстанавливала связь со своим старым физическим я.
Полагаю, это сработало.
– Думаю, да, – говорит одна из девочек, Аманда. У нее ангельское личико и забавная напряженность переутомленного бухгалтера в апреле. Я сделала своей целью заставить ее улыбнуться, прежде чем мое время здесь закончится.
– Я чувствую себя марсианкой, – говорит Айви, прежде чем встать в стойку на руках. Она твердила мне это все занятие: она марсианка, она родом с Марса, фильм с Мэттом Дэймондом был неправильным, потому что тонна единорогов и Пегас блуждают по планете, и воздух действительно пурпурный.
Что мы делаем такого, что нам везёт, и мы удостаиваемся детей?
Звенит заключительный звонок, э-э-э, гонг, и девочки бегут забрать свою обувь и коврики для йоги, прежде чем отправиться к родительским Теслам, чтобы быстро и безмятежно поехать домой. Еще одно обстоятельство, которое я пропустила: Электрические автомобили – вот на чем нужно кататься здесь. Моя пожирающая бензин машинка не способствует заведению друзей.
Все же, когда я возвращаюсь в административное здание, чтобы собрать свои сумки, должна признать – это идиллическое место. Вся школа расположена на красивом участке у вершины каньона, в окружении пешеходной тропы и водопада. Тот тип местности, где должны резвиться птички из мультика и большеглазый олененок. Учитывая наркотики, которые, вероятно, принимали люди, строившие это место, уверена, все более реалистично, чем я думаю.
Эх, если бы я только могла получить приглашение остаться, стать полноправным сотрудником. Потому что, я напоминаю себе, это именно он. Последний концерт. Я пообещала себе, если к своему двадцать девятому дню рождению, я не найду подходящую работу, то сяду в машину и вернусь к родительскому трейлеру, вероятно, к тому времени уже пересекающему бесплодные земли Монтаны.
Звучит довольно ужасно, и станет еще хуже, когда вы узнаете, чем мои родители зарабатывают на жизнь. Нет, что вы, это не противозаконно. Хотя иногда я думаю, что так было бы лучше…
Тем не менее, прямо сейчас никаких плохих мыслей. Я вхожу в кабинет, где весь персонал лежит лицом вниз на полу. Нет, это не имеет ничего общего с благовониями (хотя здесь чертовски туманно), это время медитации во второй половине дня. Больше похоже на плавающих без воды покойников, но, эй, у меня нет постоянной работы. Не мне их судить.
– Шел! – передо мной появляется Уиллоу, доброжелательно улыбающаяся блондинка с перьями в косичках. По-видимому, в прошлой жизни она была совой. Она была единственной, кто серьезно отнесся к моей сэндвич-шутке с ветчиной. – Могу я одолжить минутку твоего времени? Я верну его, клянусь.
Учитывая, насколько она метафизична, она вполне на это способна.
– Ой! Это действительно срочно? Мне нужно вернуться домой и вывести Арчи на прогулку. – Большой недостаток – жить за пределами каньона. Мне понадобится час, чтобы добраться до дома. Уиллоу кивает в знак сочувствия.
– Конечно. Это лишь о духовной очистке Амелии Монро.
Если это не звучит как обряд, тогда я сдаюсь. Но у меня есть идея, о чем она, и я хмурюсь.
– О, а ей ведь это не нужно. Правда? Имею в виду, утром все было так забавно, верно? – я смеюсь, но Уиллоу не присоединяется. Ее губы надуваются в маленькую «O». Если она начнет гудеть, я сбегу. Совы, ну вы понимаете?
– Ее отец приехал из своего офиса в Санта-Монике. Думаю, будет правильно, если ты поговоришь с ним лично.
Дерьмо. Что ж, пусть родители будут счастливы. Счастливые родители – это рекомендации для меня остаться и продолжать работать с их живчиками. Я следую за Уиллоу обратно в офис, прокладывая путь между моими почти коматозными коллегами. Что за чудесный денек.
