Текст книги "Фиалки для леди"
Автор книги: Полли Форрестер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 10 страниц)
– Ну… это в том случае, если вы будете так любезны пригласить меня снова… – промямлила она.
– Я не из тех, кто тратит время на пустые развлечения, – проговорил он, не сводя с нее глаз и отчеканивая каждое слово. – Так было и тогда, когда моя жена была еще жива.
Его слова многое прояснили – роспись на стенах ванной комнаты, портрет…
– Как сказал Хиггинс, это типичный дом убежденного холостяка, и я веду очень замкнутый образ жизни. – В его глазах отражался свет лампы, и они выразительно сверкали, что придавало его словам особую значимость.
– Понятно. Ну… спокойной ночи, мистер Редверс. Позвольте еще раз принести свои извинения за те хлопоты, что вам доставило мое неожиданное появление.
– Не стоит благодарности, – жестко ответил он.
Она вежливо поклонилась, и он ответил ей тем же. Редверс дал Хиггинсу короткие указания, и через минуту тот уже вел Луизу по холодной мраморной лестнице на второй этаж, где показал ей ее спальню. Луиза была приятно удивлена – комната оказалась залита ярким светом.
– Хозяин строг, когда дело касается ламп, – осторожно заметил Хиггинс.
– Я уже заметила.
Хиггинс был верным слугой, но ему было не по себе, видя, что Луизе предстоит жить в Холли-Хаусе в полном неведении. Ее добрая улыбка подбодрила его, и он разговорился.
– Хозяин – человек очень замкнутый и скрытный. Сами мы ничего не знаем, но поговаривают, что дом, где он жил раньше, сгорел дотла, и с тех пор хозяин строго следит за тем, чтобы зажженные лампы не оставались без присмотра.
Луиза наградила его благодарной улыбкой.
– Хорошо, что вы мне все рассказали. Не волнуйтесь – я буду очень осторожна с огнем и не скажу мистеру Редверсу, что благодаря вам моя спальня так мило выглядит.
Слуга облегченно вздохнул, поблагодарил ее и, пожелав спокойной ночи, удалился.
Луиза заперла за ним дверь и огляделась. Ее поместили в просторную спальню с высоким потолком, украшенным лепниной в виде рога изобилия с фруктами и цветами. Когда-то она была белой, но потемнела от времени и пыли. Тяжелые плотные шторы закрывали противоположную стену от пола до потолка.
Понимая, что на дворе уже темно, Луиза подошла к одному из окон. Луна уже взошла и освещала холодным светом прилегавший к дому парк. Огромный кедр одиноко стоял у дома, его вершина и ветви были четко очерчены на фоне темного неба.
Луиза заглянула вниз, туда, где свет, падавший из окон дома, освещал грунтовую дорогу. Она поняла, что ее спальня находится прямо над столовой. Очевидно, Редверс решил там остаться, чтобы выкурить наконец свою сигару.
Он какой-то странный, подумала Луиза, закрывая тяжелые шторы. Она никогда не видела более красивого мужчину, и, казалось, он по натуре человек веселый и общительный. Но сейчас он явно чем-то подавлен. Эти глаза… они строго следили за каждым, и если кто пытался перейти границы дозволенного, давали немедленный отпор. Временами он был таким резким в разговоре и жестким в общении, что она спрашивала себя: почему он не вызывает в ней – казалось бы, заслуженно – неприязнь и возмущение? Вероятно, здесь сыграло свою роль то обстоятельство, что он был вдовцом, и она стала относиться к нему с большим снисхождением, как только узнала об этом. Возможно, он слишком долго был предоставлен самому себе – как и она сама. Может, он тоскует по тому общению, которое дает супружество.
Как только Роузберри-Холл приведут в порядок, я тут же приглашу его к себе, чтобы показать, как можно прекрасно проводить время, подумала Луиза. Но потом решила, что будет лучше, если она отложит намеченное приглашение, пока у нее не появится шанс узнать всех подходящих молодых леди в округе. Подыскать мистеру Редверсу хорошую, добропорядочную женщину, умеющую еще и хорошо готовить, – это ли не замечательное занятие!
Она помолилась, быстро разделась и юркнула в постель, с радостью обнаружив, что свежие хлопчатобумажные простыни теплые благодаря горячей грелке. Недели долгого путешествия и сегодняшний нелегкий день, напряженная атмосфера, создавшаяся во время и после ужина, словно подкосили Луизу. Она мгновенно заснула, и все озорные мысли насчет подходящей невесты для мистера Редверса улетучились из ее головы.
Луиза проснулась и села в постели, услышав какой-то шум. Она не поняла, что это такое. Хотя она долго прислушивалась, но ничего, кроме гулких ударов собственного сердца, так и не услышала, решив, что ей это просто приснилось. Наверное, причиной тому незнакомая обстановка, успокаивала она себя. В старых домах всегда что-нибудь скрипит или гудит – вот и мерещится что-то ужасное.
Постепенно страх прошел, и ее голова снова утонула в мягких подушках. Она начала погружаться в сон, как в теплый туман. Причин для беспокойства нет… ее дверь заперта… она в полной безопасности.
Где-то внизу раздался страшный треск, и Луиза мгновенно вскочила с постели и стала озираться по сторонам. Пока она приходила в себя, дом снова утонул в напряженной, хрупкой тишине.
Нет ничего хуже, чем непонятный шум, особенно если ваш ум встревожен рассказами о страшных пожарах. Угли в камине еще тлели, и при их угасающем свете она схватила халат и бросилась к двери. Судорожно отперев замок, выглянула в коридор. Как она и ожидала, там было пусто и темно. Она не знала, в каком крыле дома ночуют слуги, и, взяв подсвечник со свечой, подошла к камину и, раздув огонь, зажгла ее фитилек.
Повесив свой зонтик на руку – оружие для защиты от непрошеных гостей, – она, бесшумно ступая босыми ногами, быстро шла, прикрывая рукой колеблющееся на сквозняке пламя свечи.
Было тихо, но Луиза решила, что такие толстые двери звука не пропускают, и спустилась на первый этаж, напряженно прислушиваясь.
Снова послышался какой-то шум. Он раздавался из-за одной из бесчисленных дверей, окружавших просторное фойе. Босая, полуодетая, на сквозняке, она почувствовала, что замерзает.
Шум прекратился. Единственное, что она сейчас слышала, – стук своего бешено бьющегося сердца и свое учащенное дыхание. Какая глупость! – отругала она себя. Раз надвигается опасность, надо выяснить, откуда она исходит. Пока я здесь прислушиваюсь, может сгореть дотла весь дом, и все потому, что я боюсь показаться смешной!
Крепко вцепившись в холодный латунный подсвечник, она решительно направилась к двери, откуда, как ей казалось, слышался шум, и рванула ее на себя. Дверь была не заперта и открылась настежь.
Джеффри Редверс сидел перед широкой доской и, перегибаясь через нее, делал наклоны вниз, к ногам. Увидев Луизу, он замер.
– О… простите, что побеспокоила вас, мистер Редверс… – начала, было, она, машинально входя в комнату, забыв о своем дезабилье и растрепанном виде.
– Назад! – заорал он, отшвырнул доску и в несколько шагов очутился у двери. На секунду Луиза остолбенела, но, когда Редверс оказался прямо перед ней, сжала кулаки. Он возвышался над ней, глядя сверху вниз с яростью и отчаянием. Луиза попятилась, потом быстро повернулась и выскочила через стеклянную дверь в огромное фойе. Быстро оглядевшись, она увидела дверь, ведущую в прихожую. К ее удивлению, дверь была не заперта.
– Сюда нельзя входить, уходите немедленно… – донесся громовой голос Редверса.
Навалившись всем телом на тяжелую парадную дверь, Луиза с трудом открыла ее и побежала в темную чащу парка не разбирая дороги.
Глава вторая
Этот побег был опрометчивым поступком. Ее халат, согревавший ее прохладными вечерами на горной станции в Индии, в эту морозную английскую ночь оказался совершенно бесполезной вещью.
Острые камешки гравия больно впивались в ее босые ноги, и она остановилась, прислушиваясь. Дом словно вымер – ни звука. Луиза стояла на ступенях Холли-Хауса и лихорадочно думала. Вся ее одежда и драгоценности остались в спальне. Без них покинуть этот дом она не могла. В Англии не принято приличной женщине бродить одной по ночам – это выглядит подозрительно. Тем более если на ней ночная рубашка да легкий халатик. Путешествие в подобном одеянии будет очень коротким – до ближайшего сумасшедшего дома.
– Ну, английская роза из меня не вышла, зато я умею карабкаться вверх, как вечнозеленый плющ, – сказала она себе, глядя на второй этаж Холли-Хауса, где тускло светились окна ее комнаты. Подсвечник и свой зонтик она где-то обронила, так что теперь ее ничто не обременяло. Вытерев ладони о ночную сорочку, Луиза подошла к стене дома и осмотрелась.
Если воспользоваться резной оконной рамой и решеткой шпалеры, то по ним можно легко взобраться к нужному окну. Она начала карабкаться вверх, держась за проходившую рядом водосточную трубу.
Это оказалось куда проще, чем карабкаться по скале за каким-нибудь редким растением для гербария. Единственно, что ее смущало, – добраться к ее окну по прямой не получалось. Луиза уже заметила, что у каждого окна второго этажа рама приподнята на дюйм или два, чтобы проветрить комнаты, а ее собственное окно плотно закрыто. Поэтому ей пришлось пробираться к окну соседней комнаты и, приподняв подвижную оконную раму, пролезть в образовавшееся внизу отверстие. Спрыгнув с подоконника на пол, она вздохнула с облегчением.
Хорошо, что она не растеряла свои навыки ловкого скалолаза! Луиза поднялась с пола и поздравила себя с этой маленькой победой, но тут же вздрогнула, вспомнив золотое правило Холли-Хауса.
Ни в коем случае не оставлять дверь комнаты незапертой.
Она бесшумно подкралась к двери и… О, ужас! Дверь не открывалась!
Луиза лихорадочно думала. Выбраться из комнаты через окно – значит вернуться к тому, с чего она начала. Можно, конечно, остаться в этой комнате, но здесь сильно пахнет плесенью и гораздо холоднее, чем у нее. Подойдя к окну, Луиза хотела закрыть его, но не смогла опустить раму.
Положение казалось безвыходным. Луиза внимательно осмотрела комнату и, несмотря на наступившую темноту, увидела какой-то тускло поблескивавший предмет. Приглядевшись, она поняла, что это блестит латунная ручка еще одной двери. Стоит попробовать, решила Луиза, не надеясь на успех.
Она бесшумно подошла к двери – к ее удивлению, дверь легко открылась. Здесь ее ждал второй сюрприз: вместо того чтобы попасть в другую комнату, Луиза натолкнулась на еще одну дверь. Да, прямо как в книге «Алиса в Стране чудес», подумала она. Дверь оказалась не заперта, но, открывшись на несколько дюймов, дальше не поддавалась, как Луиза ни старалась. Устав от безуспешных попыток, она принялась выяснять, что же мешает открыть дверь. Как оказалось, мешала тяжелая штора для защиты от сквозняков.
Отодвинув штору в сторону, Луиза почувствовала сильный запах гуталина и крема для бритья.
Боже мой! Да это спальня самого Редверса! – догадалась Луиза, холодея от ужаса.
Не теряя присутствия духа, она быстро оценила обстановку. Если бы Редверс уже вернулся в свою спальню после их ссоры, он бы сразу понял, что дверь за шторой открыта, и едва ли промолчал, почувствовав сквозняк.
Луиза протиснулась в приоткрытую дверь, закрыла ее, расправила штору и оказалась в комнате Редверса. Только бы дверь в коридор была открыта! – молилась Луиза, осторожно продвигаясь по комнате в кромешной тьме.
Словно в ответ на ее мольбу, дверь легко открылась, и Луиза выскользнула в коридор.
Но только она перевела дух, как услышала чьи-то шаги. По холодной мраморной лестнице поднимались двое. Не помня себя от страха, Луиза искала, куда бы спрятаться. Шаги раздавались все ближе и ближе, вот показался свет свечи, которую, вероятно, нес слуга.
Первым ее заметил Хиггинс. Редверс, как обычно, был погружен в свои мысли и шел, опустив голову. Садовник беззвучно, одними глазами, велел ей вернуться в ее комнату, пока хозяин ничего не заметил.
И в эту минуту Редверс поднял голову.
– А ну, быстро! – Грубо схватив перепуганную Луизу, Хиггинс потащил ее по коридору и, впихнув в ее комнату, прошептал: – Как только освобожусь, вернусь, – и захлопнул за собой дверь.
Они все здесь посходили с ума, подумала Луиза, слыша, как бежит по коридору, догоняя хозяина, Хиггинс. Да, чем скорее я уеду отсюда, тем лучше, вздохнула девушка.
Луиза быстро оделась, и, когда закалывала волосы последней шпилькой, в дверь осторожно постучали.
– Мадам, это я, Хиггинс.
Луиза нарочно открыла дверь настежь, чтобы он увидел стоявшие у двери дорожные сумки. Хиггинс разочарованно прищелкнул языком.
– Хозяин послал меня выяснить, что случилось.
– Настолько пьян, что сам прийти не в состоянии? – спросила Луиза.
Хиггинс опешил и изумленно посмотрел на нее. Выражение его лица красноречиво говорило: «Боже мой, представляю, с кем ей пришлось столкнуться в жизни!»
– Нет, мадам, он просто удивился, увидев вас в коридоре. Вы ночью куда-то умчались, и мы думали, что вас в Холли-Хаусе нет, но вы вдруг появились снова…
– Любой бы на моем месте спасался бегством, если б на него так зарычали, как мистер Редверс. Так может вести себя только сумасшедший!
– Мадам, разве вы не видели, что на ковре его кабинета лежали осколки битого стекла? Хозяин говорит, что он кричал так потому, что хотел вас предупредить…
Луиза была готова провалиться сквозь землю. Учитывая, что она была босая, предупреждение Редверса прозвучало вполне естественно. И он решил, что именно она и есть сумасшедшая. Небось, сейчас заперся в своей спальне!
– Гм… Надо же, какое недоразумение, – наконец проговорила Луиза после некоторого замешательства.
Было двенадцать часов ночи. Если у нее хватит решимости уйти сейчас из Холли-Хауса, то Редверс точно сочтет ее сумасшедшей, не иначе. Ей следует остаться хотя бы для того, чтобы утром извиниться за досадное недоразумение.
Пробормотав что-то в свое оправдание, она быстро выпроводила Хиггинса и легла в постель.
На этот раз сна не было, и, обдумывая случившееся, она поняла, что действия Редверса были вполне разумны. Хотя бы некоторые из них. Однако непонятно, как оказались на полу его кабинета осколки стекла, и почему парадная дверь обычно хорошо охраняемого дома была не заперта? И что за шум разбудил ее посреди ночи?
Луиза еще долго лежала с открытыми глазами, размышляя над случившимся. Ее первое впечатление о Редверсе было явно ошибочным. Ее сбило с толку то обстоятельство, что он был тепло одет и укутан в плед, и это придавало ему вид больного, немощного старика. Она ошиблась и во второй раз, когда ей показалось, будто он накричал на нее, а он просто хотел предупредить ее об опасности!
Ясно одно – Джеффри Редверс относится к тем людям, первое впечатление о которых всегда обманчиво. Время покажет, какой получится из него сосед.
На следующее утро Луиза проснулась очень рано. Она решила дать знать прислуге, что ей нужна горячая вода, но, сколько ни звонила – все напрасно: никто так и не пришел. Она надела то же платье, которое было на ней, когда сломался экипаж, и пошла узнать, может ли рассчитывать на завтрак. Еда, которую вчера подавали на ужин, была настолько скудна, что молодая женщина едва не умирала от голода. Раз прислуга не обращает внимания на ее звонки, то нужно самой пойти на кухню.
Как она и ожидала, все двери были заперты, но ключи от них лежали на притолоке. Кухню она нашла довольно быстро, хотя по пути ей пришлось отпирать двери нескольких комнат, и ее уже не удивляло, что комнаты пусты. Оказалось, мертвая тишина, царившая вокруг, объяснялась полным отсутствием прислуги. Нечего рассчитывать на теплый прием в холодном, нетопленом жилище.
Огонь в печи, на котором ей вчера вечером грели воду, давно угас, и сейчас там тлели подернутые золой угольки, но Луиза уцепилась за эту единственную возможность приготовить еду и согреться душой и телом в этом мрачном, негостеприимном доме. Засучив рукава, она принялась за работу. К счастью, у плиты лежала кучка лучинок. Освободив тлеющие угольки от налета золы, Луиза подложила под них несколько лучинок и, став перед очагом на колени, стала изо всех сил дуть на угольки. Ее радости не было предела, когда от появившихся язычков пламени лучинки загорелись. Она подкладывала их еще и еще, пока огонь не разгорелся.
– Несколько кусков угля вам не помешали бы, – раздался глубокий звучный голос.
– Ой! – испуганно вскрикнула Луиза.
– Леди умеет разжигать огонь?
Джеффри Редверс смотрел на нее, насмешливо улыбаясь. Под его пристальным взглядом Луиза смутилась и покраснела. Долго еще он будет стоять здесь в дверях? – подумала она.
– Вам, я вижу, любое дело по плечу? – тихо проговорил он, окинув ее оценивающим взглядом.
– Во всяком случае, я не белоручка, – ответила Луиза, поднимаясь с колен. Она вдруг ощутила, как по всему ее телу разливается приятное тепло – и не только от разожженного ею огня. – Мне предстояло выбирать – или бездействовать в холодной комнате, умирая от голода, или пойти и что-нибудь сделать. Поскольку в Холли-Хаусе нет постоянной прислуги, я решила, что должна хоть чем-то отблагодарить вас за ваше гостеприимство. А сейчас позвольте мне сходить за углем, который лежит у камина в моей комнате.
– У вас нос в саже, – неожиданно сказал Редверс, когда она проходила мимо.
Луиза насторожилась, их взгляды встретились и какое-то мгновение они, не отрываясь, смотрели друг на друга. Неожиданно выражение его лица резко изменилось. Сделав над собой усилие, он крепко сжал свои красиво очерченные губы, при этом его глаза утратили свою обычную грусть.
Он подавил рвущийся наружу искренний беззаботный смех.
Смутившись, она покраснела и, приподняв свои длинные юбки, выбежала из кухни и в мгновение ока взлетела вверх по лестнице, словно ее преследовал сам дьявол.
Вбежав в свою комнату, она заперла дверь на ключ и прислонилась к стене, чтобы отдышаться. Увидев свое отражение в зеркале, она расстроилась еще больше. Она стерла сажу и закрыла глаза, сгорая от стыда и обиды.
Какая наглость! Он мог бы сказать ей это сразу, как вошел, или подойти и молча стереть сажу!
Не в силах успокоиться, она мечтала только об одном – поскорей бы забыть этот насмешливый, игривый взгляд Джеффри Редверса.
У Луизы исчезло всякое желание выходить из своей комнаты, но, в конце концов, голод взял верх над переживаниями. Немалую роль в этом сыграла и кухонная плита. Если не подкладывать дрова или уголь, огонь скоро погаснет, и придется все начинать сначала. На Джеффри Редверса полагаться не стоит – не такой он человек, чтобы следить за кухонной плитой.
С трудом, подняв ведро с углем, Луиза пошла к лестнице.
Она была на верхней лестничной площадке, когда внизу послышались чьи-то голоса – сначала смех какого-то мужчины, потом звук открывающейся двери, торопливые шаги, и вдруг в самом конце лестницы показался Хиггинс. Увидев, что Луиза несет ведро, он быстро взлетел по лестнице и освободил ее от тяжелой ноши.
– Должен вам сообщить, мадам, что я только что принес завтрак. И горячую воду. Я скажу мистеру Редверсу, что вы составите ему компанию.
– Разумеется, Хиггинс, – сказала она, но, как только слуга исчез, до нее дошло, что ей не следовало соглашаться. Надо было сказать, чтобы завтрак принесли ей в комнату. Это было бы вполне естественно, учитывая ночное происшествие и сегодняшнее столкновение утром.
Луиза спустилась в ванную, быстро умылась и оделась, но не пожалела времени на придирчивый осмотр себя в зеркале. Темные длинные волосы, уложенные на затылке в тугой пучок, подчеркивали благородную бледность ее лица. Коричневое платье резко отличалось своей простотой от роскошного вечернего туалета, в котором она появилась вчера к ужину, но Луиза решила, что сегодня предстанет перед Редверсом в образе сознающей свою вину скромницы.
Даже в этом простом платье она выглядела как истинная леди… если бы не выражение лица. Широко поставленные карие глаза смотрели с тревогой и беспокойством, и она, задумавшись, машинально покусывала губы. Причиной беспокойства был не только Редверс. Сегодня она обязательно поедет и осмотрит хозяйским глазом свой новый дом – Роузберри-Холл.
Со смертью Элджи ее жизнь в Индии утратила всякий смысл. Он оставил Луизе приличное состояние, но это ничуть не радовало ее. Хотя в Караше у нее было много подруг и друзей, без Элджернона ей было невыносимо грустно и тоскливо. О, ее приглашали на прелестные чаепития, предлагали составить компанию в теннис, но все эти приглашения кончались одним и тем же – она каждый раз возвращалась домой одна.
Мысль заняться полученным наследством захватила ее. Она была рада, что появился предлог для поездки в Англию. Ее родители вместо «в Англии» всегда говорили «дома», и с детских лет Луиза воспринимала Англию так же, хотя никогда не покидала пределов Индии. Луиза была внутренне готова к предстоящим переменам.
Она уже представляла, как, приехав «домой», начнет новую жизнь, но, столкнувшись с подлинной Англией, поняла, как ее мечты далеки от действительности. Вместо большого усадебного дома она, скорее всего, увидит лишь груду развалин, а люди здесь все сплошь странные и непонятные – взять хотя бы Редверса.
От одного воспоминания о нем Луиза задрожала. Даже сейчас его тяжелый взгляд словно преследовал ее. Его темные, почти черные, глаза – целое море неразгаданных тайн – были непроницаемы. Хиггинс намекнул, что у хозяина произошла какая-то личная трагедия, но Луиза не могла припомнить, чтобы в глазах этого джентльмена хотя бы раз появилось выражение неизбывного горя. Иногда, после приступов гнева, в его глазах появлялась какая-то тоска, но горе – едва ли.
Наконец Луиза решила взять себя в руки. Что бы она ни думала об этом человеке, она его гостья, и он заслуживает уважительного к нему отношения, а может быть, и доверия.
Хозяин уже сидел за столом и ел, но, увидев ее, вежливо поднялся. Лучи осеннего солнца, пробивавшиеся через окно, высветили мириады пылинок, плясавших в затхлом воздухе комнаты.
– Мистер Редверс? – удивленно воскликнула она.
– Миссис Хескет, – машинально ответил он, но, заметив, что она настороженно смотрит на него, улыбнулся, и от его улыбки все ее недавние страхи рассеялись. – Миссис Хескет, в английских усадьбах существует правило – начинать завтракать, не дожидаясь, когда все соберутся. Это вызвано тем, что зачастую расстояние от кухни до едока такое большое, что еда остывает, пока ее несут, а если еще всех ждать, то она будет холодная как лед. Столкнувшись с этим в свой первый приезд из Индии, я был очень удивлен.
Луиза почувствовала, как ее лицо помимо ее воли расплылось в широкой улыбке. Наконец-то у них нашлось что-то общее! Оказывается, не одна она находит Англию и ее обитателей несколько странными и загадочными.
Широким жестом он пригласил ее войти в комнату, где стоял длинный стол с двумя кушетками по сторонам. Луиза поняла, что завтрак в Холли-Хаусе считали делом более важным, чем ужин. На ослепительно белой накрахмаленной скатерти с кружевной каймой красовались шесть закрытых крышками серебряных блюд и плетеная корзина с хлебом, у каждого прибора белели накрахмаленные салфетки, середину стола украшала стеклянная ваза с яблоками и гроздьями засахаренного винограда. Рядом располагалось блюдо с колотым льдом, на котором остывали сваренные вкрутую яйца.
– Боже мой, – прошептала Луиза, не зная, с чего начать.
– Как вы заметили, вчера вечером я не был готов к приему гостей. Я отсутствовал несколько дней и не ожидал, что ко мне кто-нибудь заедет. Тем более поразительно, сколько всего наготовили Хиггинс и его сестра, не правда ли?
На Редверса стол произвел такое же впечатление, как и на Луизу. Она подошла к столу и приподняла по очереди все крышки. Ломтики бекона, яйца, отбивные котлеты, почки под соусом, колбасы и овощи – все источало тонкий, божественный аромат. Луиза положила себе бекон, яйцо и немного жареного картофеля. Как только она прочитала молитву, ей тут же поднесли на серебряном блюде с каймой из синего бристольского стекла желе из красной смородины. Да, это был достойный реванш за вчерашний скудный ужин!
– Вы собираетесь сегодня съездить в Роузберри-Холл? Тогда я пошлю с вами Хиггинса. Он отвезет вас на дрожках, так как авто мне понадобится самому.
– О, мистер Редверс! Как это любезно с вашей стороны! – растроганно воскликнула Луиза.
В душе она порадовалась, что Редверс немного оттаял, и решила, что нужно дать ему повод для благородного протеста – в порядке поощрения. Ее уловка имела даже больший успех, чем она ожидала: пока она произносила слова благодарности, он улыбался! Это было что-то потрясающее! Ослепительная белозубая улыбка сделала его совершенно неотразимым. Она поспешно остановилась и даже забеспокоилась, когда в ее голове промелькнула озорная мысль: как бы было замечательно, если бы Редверс поцеловал ее. Несмотря на свою неопытность, она понимала, что подобные мысли недопустимы для людей ее круга.
– Какой вздор! Разве я могу отказать своей будущей соседке? – весело улыбаясь, проговорил он. Внезапно его лицо приняло серьезное выражение. – Вы хоть представляете, в каком состоянии находится ваша усадьба?
– Нет, но начинаю сомневаться, правильно ли я поступила, приехав в Англию. Почему вы так уверены, что моя усадьба пришла в полный упадок?
Луиза опустила голову и стала внимательно изучать содержимое своей тарелки, боясь встретиться взглядом с Редверсом.
– Миссис Вернон – ваша двоюродная бабушка – обладала одним очень редким качеством – не вмешивалась в чужие дела и свои мысли держала при себе. По праздникам мы всегда обменивались поздравлениями, при встречах – приветствиями, так как я, приехав сюда, сразу же нанес ей визит вежливости. Усадьба была в очень плохом состоянии уже тогда, почти шесть лет назад. Я не думаю, что время пощадило ее, миссис Хескет.
– Пожалуйста, зовите меня Луизой, – быстро проговорила она, еще не привыкнув к принятой в Англии официальной манере обращения. По мере того как до нее доходил смысл его слов, ею овладевало отчаяние. Что ее ждет там, в Роузберри-Холле?
– Я бы не хотел ничего менять, – мягко сказал он, приложив накрахмаленную салфетку к губам и отпив глоток воды. – Я дам указание Хиггинсу сопровождать вас сегодня повсюду, так что при поездке в вашу усадьбу ничего не должно случиться, хотя многое зависит и от вас, миссис Хескет. Делайте только то, что скажет Хиггинс, а он парень рассудительный и уравновешенный… – многозначительно предупредил Редверс.
Можно подумать, что он знает меня лучше, чем я сама, пронеслось в ее голове, и она рискнула взглянуть на него. Он смотрел на нее внимательным, изучающим взглядом, но, заметив, что она на него смотрит, виновато опустил глаза. Раз он чувствует себя виноватым, значит, сейчас самое время высказаться и ей.
– Я очень сожалею о случившемся прошлой ночью. Я не поняла… и подумала, что вы так рассердились из-за моего неожиданного появления.
– Не извольте беспокоиться, миссис Хескет.
Он не называет меня по имени, чтобы держаться от меня на расстоянии, подумала Луиза, расценив это как плохой знак.
– Я услышала шум и подумала, что это грабители…
– И вы отправились прогнать их, вооружившись лишь зонтиком? Вы самоуверенны, миссис Хескет!
– Вы знаете, какая жизнь в Индии. Она вырабатывает у женщин особые качества, которые помогают им преодолевать любые трудности, а иначе они просто не выживут.
– Разумеется, знаю, – грустно вздохнув, проговорил он. – Чтобы восстановить Роузберри-Холл, тоже нужен сильный характер.
Разговор прервался, и завтрак продолжался в полном молчании. Закончив завтракать, Редверс продолжал сидеть за столом, рассеянно глядя в огромное окно, очевидно задумавшись. Когда, наконец, Луиза, закончив, есть, положила салфетку на стол, он мгновенно вскочил со стула. И только тогда до нее дошло, что она заставила его ждать.
– К сожалению, я должен вас покинуть. В Лондоне у меня неотложные дела, требующие моего присутствия. Прошу вас, чувствуйте себя как дома. Здесь останутся Хиггинс и его сестра, они обо всем позаботятся.
– Я часто себя спрашиваю: чем занимаются в городе джентльмены? – проговорила Луиза, следуя за Редверсом. Она надеялась, что он скажет что-нибудь, но он промолчал. Хотя Редверс у дверей пропустил ее вперед, по всему было видно, что он не намерен посвящать ее в свои дела. Но Луиза была твердо убеждена, что жизнь слишком коротка, чтобы расходовать ее на строгое соблюдение всех тонкостей этикета. – Признайтесь, мистер Редверс, чем вы все-таки занимаетесь? – спросила она, проходя мимо него. От нее не ускользнуло, что, смутившись от ее прямого вопроса, он на какое-то мгновение забыл о ставшем уже привычным непроницаемом выражении лица. Видно, он не ожидал от своей гостьи такого упорства и растерялся, но быстро овладел собой.
– Моя фирма занимается ввозом… товаров.
Луиза остановилась и обернулась. Ее первым желанием было спросить, какие же это товары. Но благоразумие взяло верх, и она прикусила язык. Редверс был не тем человеком, с которым можно было общаться легко и свободно. Может, ее хозяин занимается ввозом колокольчиков, велосипедов или ярко-синих лент – пусть это останется пока тайной.
Луиза хотела бы, чтобы он имел дело с велосипедами. С тех пор как приехала в Англию, она видела уже нескольких леди, катавшихся на велосипеде, и ей тоже захотелось приобщиться к этому новомодному увлечению.
Хозяин велел ей чувствовать себя как дома, и она решила исполнить его пожелание в точности. Неизвестно, когда еще ей удастся попасть в дом закоренелого холостяка, поэтому надо воспользоваться отсутствием хозяина, и не спеша осмотреть его пристанище.
Луиза решила начать с первого этажа. Из шести комнат, выходивших в огромное фойе, в четырех она уже была – ванная, комната для завтрака, столовая и гостиная, та самая, где ее вчера оставили дожидаться ужина. Как Луиза и ожидала, двери двух других комнат были заперты, но ключи от них прятали не на притолоке. Один лежал в цветочном горшке, другой был спрятан в завитушках китайских декоративных часов, стоявших под стеклянным колпаком на столике.
Осмотрев комнаты, Луиза осталась разочарована. Бросалось в глаза, что ими давно не пользовались. Большие окна были закрыты деревянными ставнями, так что свет проникал только через узкие щели по краям. Несмотря на полумрак, Луиза разглядела, что мебель в обеих комнатах была сдвинута в центр и накрыта белыми пыльными простынями, а с пола были убраны ковры. Хотя ее разбирало любопытство, она не стала ничего трогать и оставила комнаты в неприкосновенности вместе с их тайнами.
Та же история повторилась и на втором этаже, с тем отличием, что ключи торчали в замках, и их не пришлось искать. Луиза поняла, что ее поместили в самую лучшую комнату, поскольку остальные были совершенно непригодны для жилья, хотя в каждой были камин с креслом – любимое место английских леди, где они уединялись со своими вышивками, наслаждаясь теплом и уютом, когда на дворе стояла поздняя промозглая осень.
