Текст книги "Пленница Кощея (СИ)"

Автор книги: Полина Змееяд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 7 страниц)

Глава 30

Пронзила меня такая боль, какой я раньше никогда не чувствовала. От руки по всему телу жар прокатился, пальцы скользкими стали от крови, глаза белая пелена покрыла, а в следующий миг вдруг стала я деревом, и камнями, и дном морским, и всем, что вокруг меня есть. Ветви дуба – как руки мои, корни – как ноги, а скалы под ногами ластятся, как пес большой и добрый: только дай ему команду, сразу же исполнит.

Обхватила я тогда Милаву руками-ветвями, от себя отцепила. Завизжала она, задергалась, да разве ж слабой девке силищу дерева векового перебороть? Еремей из плена каменного выбрался и тут же я его корнями оплела так, чтобы и рукой пошевелить не мог.

Все это как во сне сделалось, а потом очнулась я. Думала – наваждение, но Милава в ветвях болталась, Еремея к земле корнями прижало, а по телу моему такая слабость разлилась, что хоть прямо тут падай.

Опустила я взгляд на руку, кровью испачканную, проверила иглу – пока цела, и в трещинку кровь моя забежала. На дрожащих ногах подобралась к Кощею и рядом с ним к камню привалилась.

– Что я сделала? – видя взгляд его удивленный, от боли затуманенный, иглу еще крепче к груди прижало.

– Царицей Черного леса стала, – Кощей хоть и бледен был, но все ж улыбнулся ехидно. – Коли помру, будешь Навью править.

Я от страха аж руками всплеснула.

– Да зачем же мне Навь, коли тебя рядом не будет?! – сказала и рот ладонью зажала – той, что в крови не испачкана была. Что ж это я такое говорю? Разве ж можно вот так-то? Вот сейчас Кощей меня глупой девкой обзовет и пожалеет, что такая великая сила в моих руках оказалась.

– Значит, нужен я тебе? – царь, однако, смотрел ласково и улыбался, хоть и слабой та улыбка получалась.

– Нужен, – я голову подняла и в глаза зеленые посмотрела. Раз уж начала говорить, то и нечего на полуслове замолкать. – без тебя мне свет белый не мил!

– Значит, как-то выжить придется. Не посмею я тебя расстроить, – Кощей ко мне наклонился, иголку из пальцев моих ослабевших забрал, но лишь мельком на нее глянул – больше в глаза мои смотрел. – Обещал я тебе подарить все, что захочешь, и слово свое сдержу. Но и ты выполни одну мою просьбу.

– Какую? – пусть кажет только, и хоть от боли и слабости у меня уж голова кругом идет, сделаю все, что смогу.

– Коли останусь я в Нави, будь женою моей, – сказал, да ответить я не успела.

Наклонился Кощей еще ниже и коснулся губами моих губ. Знала я раньше мужскую ласку, да только так нежно и бережно никогда никто меня не касался. Так хорошо на душе не становилось лишь оттого, что человек вот он, рядом стоит, и меня к себе прижимает.

Тут ноги мои совсем подогнулись, темень перед глазами начала вставать от слабости. Увидала я вдалеке крылья Горыныча, но чуяла, что сейчас без памяти наземь повалюсь. Прошептать успела:

– Буду, буду твоей женой.

Потом подумалось – хорошо, что сейчас согласилась, а то вдруг передумает Кощей? А потом мрак меня окутал тяжелый и беспросветный.

Просыпаться тяжело оказалось – голова болела, будто конь меня в затылок лягнул. Присела я, глаза продрала кое-как и огляделась. Сразу узнала избушку Яги и поняла, что лежала на широкой лавке. Неподалеку на полу, на подстилке соломенной, Кощей сидел, на стену опираясь. Дышал тяжело, в окошко смотрел и думу думал невеселую. Заметив, что очнулась я, улыбнулся и подняться хотел, но сил ему не хватило.

А я пуще прежнего бояться за него начала, аж руки задрожали. Сама хотела к нему подойти, да и меня ноги не слушались. Что же это такое приключилось? Неужто оттого такая слабость, что приказывала я земле и дубу на острове? А что же тогда Кощей чувствовал, когда дно озера углублял? Ужас-то какой! И это теперь я всегда, получается, так буду лес чувствовать?

Глаза прикрыла, задышала ровнее и успокоилась. И правда земля снова ко мне ластиться начала, как щенок игривый. Каждое дерево, каждый куст ко мне ветви тянул, русла рек и ручьев по земле стелились лентами длинными, и все жило, дышало, только мы с Кощеем тут угасали, но все вокруг питало нас обоих своей жизнью.

Может, я бы и еще чего интересного разглядела, но скрипнула дверь и вошла Яга в избу. На меня одобрительно посмотрела, при взгляде на Кощея только цыкнула. Как повернулась она к столу широкому, так меня даром обдало: держала она в одной руке перо жар-птицы, в другой – иглу. Встала перед двумя мисками с водой и что-то тихо прошептала. Еще раз на царя глянула, он ей кивнул – вроде как дело делать позволил.

Ведьма тогда иголку над пером докрасна нагрела, потом бросила в одну из чашек. Тогда боль от тела моего отступила, ранка от иглы вмиг затянулась, но такая слабость накатила, что казалось, еще немного – и помирать. Тогда вынула Яга иглу из миски, снова раскалила и в другую чашку бросила. Тут то мне и стало хорошо. Это что же, получается, в первой миске мертвая вода была, а во второй – живая? Как ни гадай, а выходит, что так.

Кощей тут же на ноги вскочил, покачнулся немного, Ягу поблагодарил и за дверь выскочил. Я хотела за ним пойти, тоже подняться решила, но у меня так ловко не вышло: покачнулась я, голова кругом пошла, и пришлось обратно на лавку сесть.

Глава 31

– Не спеши, отдохни. Кощей-то к такому уже привычный, а тебе еще опыта поднабраться надобно, – Яга мне сунула кружку с отваром травяным. – Да все ж теперь, когда двое вас, хранителей закона Нави, обоим проще будет, не придется уж царю так сильно страдать. На двоих ношу свою разделите.

Вот оно как, значит.

– А что с Милавой и Еремеем? – я встрепенулась, и вспомнив, как девочка, которую я с самых пеленок нянчила, со мною поступила, такая злость взяла, что за косу захотелось Милаву оттаскать.

Заметила мою злость Яга и только усмехнулась.

– То Кощею решать, но думается мне, велит он им поработать на благо леса. А уж как – не ведаю.

Отвара в кружке уж половина осталась, у меня по всему телу легкость разлилась такая, что хоть пляши, но с лавки подниматься я еще поостереглась. Да и вопросов к Яге изрядно накопилось.

– Скажи, Яга, а отчего пошла легенда, будто девиц Кощей похищает, коли не нужны ему были на самом деле девки? – спросила глупость какую-то, а знать хотелось и про Навь, и про то, как игла волшебная устроена, и про много еще чего.

– Оттого, что война великая между навью и людьми началась, когда Кощей украл прекрасную девицу, дочь правителя дальней страны Византии. Полюбил он ее, когда в столице того царства бывал. Так и эдак к ней сватался, но отказывала она ему всякий раз. Тогда он и решился: сюда ее привез, чтобы красоту леса Навьего показать, да только не любы ей были ни шелка, ни злато-серебро. Но Кощей все надеялся, что полюбит и она его, коли дольше рядом пробудет, – говорила Яга, а у меня сердце болело, будто ножом по нему водили – неужто Кощей другую любит? – Перепугались тогда люди, подумали, что станут жители Нави и других людей похищать. Была война, и длилась до тех пор, пока не понял Кощей – одни наряды и добры молодцы-красавцы на уме у его любимой, что не она – судьба его. Приходил он ко мне потом и каялся – говорил, как не понял сразу, что пустая та девица, хоть и красавица. Тогда вернул он ее родителям и договор подписал, а сам зарекся не жениться никогда. И если случалось, что какая-нибудь молодая девица в Черный лес попадала, отправлял ее с глаз подальше – ко мне, али к Лешему или Водяному.

Яга замолчала, я отвар травяной допила и призадумалась. Кое-что понимать стала, и тут же идеи свои ведьме выложила.

– Выходит, птицы вещие потому и не говорили Кощею, что его ждет, чтобы он и меня куда подальше не отослал?

Яга рассмеялась – сухо и хрипловато – и кивнула с улыбкой довольной.

– Вот теперь вижу, что подходящая невеста ему досталась.

От слов таких мои щеки краской залились, и сомнения душу тревожить стали: одно дело при смерти клятвы друг-другу шептать, и совсем другое – исполнять их, уже в добром здравии будучи. А ну как передумает Кощей – скажет, ошибся, не надобна ему такая невеста? А я уж всякого ему на том острове наговорила?

Но не успел страх меня охватить. Вернулся Кощей в избу, Яга тут же вышла куда-то, сказала, что за травами. Царь рядом с лавкой на колени опустился и ладони мои своими накрыл.

– Ну что, Ядвига. От слов своих не отказываешься? – спросил, и я клясться готова – голос его на мгновение дрогнул. – Будешь моей женой?

У меня от радости сердце испуганной пичужкой в груди забилось. Я и ответить не могла – боялась, что голос совсем сорвется. Кивнула только, Кощей большего и не надобно – подхватил он меня на руки, по избе закружил и целовал долго, хоть и казалось мне, что те минуты сладкие как одно мгновение пролетели.

С трудом оторвался царь от губ моих, веселым взглядом сверкнул и молвил.

– Пойдем, царица моя будущая, суд вершить. Твоя Милава воспитанница – тебе и решать, как ее наказать надобно.

И в бочке меда ложка дегтя бывает, и в сладостную минуту может печальная мысль вклиниться. Хотелось мне без забот и тревог еще хоть немного в объятьях сильных понежиться, но делать нечего, надо идти.

Думала, поставит меня на землю Кощей, но он из избы на руках вынес. Перед домом Яги собрались и все наместники, и другие лесные жители – и полуденницы с полуночницами, и шишиги, и русалки, и перевертыши, и птицы вещие. Последние хитро переглядывались, да по лицам видно было, как собою и работой своей довольны – особенно Гамаюн гордился, грудь выпятил и поклон щегольской отвесил.

У леса, рядом с кострищем потухшим, стояла, поникнув, Милава, а рядом Еремей. Он кругом озирался, да дивился всему, что видел. Позади них стоял Змей, и хоть в человечьем он был обличии, да тягаться с ним ни у Милавы, ни у Еремея охоты не было.

Только тут меня Кощей на траву опустил. Милава в мою сторону подалась, но тут рука длинная меня от нее закрыла. Девица назад от страха дернулась и чуть не упала, Еремей ее вовремя удержал.

Повернула я голову, и конечно же, Жердика заметила. Кивнула ему благодарно, но руку все ж попросила убрать. Милава на меня глаза подняла, слезами наполненные, Еремей же мрачно смотрел и хмурился.

– Что скажешь, Ядвига? Как наказывать будем этих прохвостов? – от веселья Кощея на лице и следа не осталось – теперь он спокойно на пленников своих смотрел.

Злилась я на воспитанницу свою, да кабы не она, может, и не встретились бы мы никогда с Кощеем. Не поднималась у меня рука строгое наказание ей назначать.

Спустя 10 лет

Граница Яви и Нави неизменной осталась: помнила я и пень, и луг, предзакатным солнцем залитый, что за лесом начинался. Помнила так хорошо, будто вчера только мы с Милавой по нему в лесу из деревни шли. Стояла тут моя воспитанница, голову гордо подняла, но взгляд не строптивый – благодарный. Дердал ее Еремей за руку, возмужавший на службе в Лешего: мышцы у парня так под рубашкой и перекатывались, а ходил он теперь тихо, что зверь лесной, и бегал быстро, птицу в полете мог перегнать.

– Благодарим тебя, царь Нави, Кощей бессмертный, – молвила Милава и голову склонила.

– Благодарите царицу. Кабы не ее просьба, я законы вековые ради вас нарушать бы не стал, – Кощей небрежно рукой махнул и кивнул в мою сторону.

Милава с Еремеем и мне поклонились. Смотрела я на них, и боль больше душу не тревожила. раны душевные, что она на острове далеком мне оставила, давно уж затянулись, и теперь я мысленно ее даже благодарила – кто знает, как бы жизнь повернулась, кабы не ее капризы?

– Как выйдете на границу леса, испейте сначала мертвой воды, потом живой. В деревне окажетесь – прыгайте через купальский костер. Тогда будет всем казаться, что никуда вы и не уходили, – сказала я. – И вот еще.

Махнула рукой, и куст папоротника, росший прямо под ногами, расцвел ярко-рыжим цветком.

– Возьмите от меня и от леса подарок и впредь помните его доброту, да границу не преступайте.

– Запомним, Ядвига Еремеевна, – Милава аккуратно, едва дыша, сорвала яркий цветок, он в руках ее будто живой огонь вспыхнул.

Прощаться мы не стали. Живые пошли к живым, мы же с Кощеем дождались, когда перейдут они через поле до деревни, и на коней вскочили. Надобно за сегодня к Яге наведаться – что-то она там опять со Змеем не поделила, а потом проверить, как русалки в подземных озерах устроились.

Ехали мы быстро, дорога стелилась под копыта коней, и я стала каждым деревом, каждым кустиком, каждой былинкой на собственном пути. Не казался мне больше лес пустым и мертвым, чуяла я его великую силу. И, нежный взгляд Кощея поймав, в ответ ему улыбнулась. Уж десять лет, как нашла я свой настоящий дом и вечность в нем, рядом с любимым, провести готова.