Текст книги "Пленница Кощея (СИ)"

Автор книги: Полина Змееяд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)

Глава 25

Казалось, целую вечность Змей крылами взмахивал, выше и выше поднимался. Однако же прошло лишь несколько мгновений. Когда забил в лицо свежий ветер, и грудь наполнилась прохладою странной, я решилась один глаз приоткрыть. Потом и вовсе оба распахнула на начала вокруг озираться.

Плыли мы прямо меж облаков, по голубому небу. Внизу бесконечной пеленой лес лежал, реками да ручьями исчерченный, вдали горы виднелись. Я нагнулась, думала, может Милавушку внизу разгляжу, да Кощей меня еще крепче сжал: боялся, видно, что упаду. Да и я от него отдаляться боялась, а может, и не хотела вовсе: так уж тепло мне вдруг стало, даже жарко, в руках его сильных, что и взгляд боялась поднять. А щеки алели, что яблоки наливные: благо хоть волосы по лицу разметались, да стыд мой скрывали. Лишь раз украдкой я на царя взгляд подняла. Он на меня тоже не глядел, горизонт рассматривал, дышал ровно, о чем-то своем думал. Так и летели до самых гор, слова друг другу не сказав.

Как только Змей о ровное плато в скалах ударился и снова похожим на человека стал, пошли мы все вместе к замку, прямо в пещере выточенному. Вокруг нас полозы вились огромные – никогда я таких не видывала. С зеленой чешуей, с черной, и с красной даже. Под солнцем переливались, а как ступили мы под своды каменные, загорелась их чешуя холодным пламенем, путь нам освещая.

Мне хоть и любопытно было на залы подземные глядеть, каменьями и золотом украшенные, да все же боязно. К Кощею я жалась, и хоть стыдно страх свой показывать, да все ж рядом с ним спокойнее. Он и не против как будто, сам меня под руку взял да вслед за Горынычем вглубь горы повел по пещерам, в которых от света волшебного самоцветы сверкали. Ахнула я невольно, на такую красоту глядя.

– Нравится тебе замок Змея? – спросил Кощей, с улыбкой на меня глядя.

– Нравятся, – чего уж врать-то.

– Хочешь, твою опочивальню в замке самоцветами и золотом украшу?

– Нет, – поспешила я отказаться, – еще чего. Это уж не опочивальня, а казна королевская получится.

– Как же мне тогда тебя отблагодарить за то, что придумала, как с бедой Змеевой справиться? Чего ты хочешь, Ядвига? – говорил Кощей все тише, и шли мы медленнее, от Горыныча чуть приотстали. Он нас и не окликал, да царь и без него знал, куда идти надобно. Видать, не в первый раз у наместника своего гостил.

– Мне бы только, чтобы Милавушка нашла, а больше ничего и не надо, – говорила, да сама себе уж не верила.

Конечно, мечталось мне, что у девочки моей жизнь медом будет течь, да только и еще другого хотелось, невозможного совсем: грезилось мне, что Кощей опять меня обнимает. Да не потому, что под нами высота страшная, а просто так, потому что захотелось ему. Аж сердце замерло от мысли этой, но поспешила я ее отогнать: где ж это видано, чтобы царь Нави, да девку обычную… Нет уж, непорядочно это.

– Найдем мы Милаву, ты только верь мне.

Спускались мы все ниже и ниже, да недолго. Вскоре вышли в широкий коридор, ничем вовсе не украшенный. Вделаны были в стены дубовые двери, и все закрыты. Только одна из них, обломанная, на полу лежала. Над ней Змей стоял и макушку чесал растерянно.

– Сбежал Еремей, – сказал Горыныч, как только царь к нему приблизился. – Петли дверные поддел, видать, острием стрелы. И сбежал, стервец! И как только полозы его пропустили?

Полыхнули глаза Горыныча тем же огнем, что чешуя его полозов сверкала. Пронесся в темный конец коридора, да увидела, что спали два черных смея крепким сном – благо, хоть не вечным.

– А коли так, не придет сюда Милава, искать ее надо! – закричала я и к выходу из пещеры бросилась. Никакого-то от Кощея толку нет, и от Змея тоже. Летели, летели, только время тратили! Надо самой бежать, искать. Глядишь, из лесных тварей кто чего подскажет.

– Стой, Ядвига! – крикнул Кощей, а я еще быстрее бежать бросилась. Коли догонит, за руку возьмет, так разве же я от него отойти посмею?

Выбралась я на широкое горное плато, высокими скалами окруженное, но не успела и двух шагов сделать, как сбила меня серая тень на землю и прижала. Не больно, да двинуться я все ж не могла.

– Отпусти ее, Марья! – приказ Кощея над долиной прозвучал, эхом от каменных стен отражаясь.

Царь помог мне подняться, да не отпустил. Положил мне руки на плечи, к себе развернул и в глаза посмотрел. Тут я и забыла, как дышать, в очи его черные вглядываясь. И такая в них грусть стояла, что и самой мне плакать захотелось. Неужто я так сильно его глупостью своей обидела?

– Если Марья здесь, значит не нашла. А коли не по земле они шли, значит, по рекам плыли, – медленно, как ребенку малому, стал мне царь объяснять. – К водяному отправимся, тут он неподалеку, под водопадом живет. Он над всеми источниками в лесу хозяин. Если проплыл кто по реке, так он об том точно знает.

– А ежели Милаву с Еремеем птицы вещие по воздуху несли? – заспорила я. Уж больно не хотелось во второй раз обмануться.

– Птицы Нави гордые, извозчиками не работают, – усмехнулся Змей и снова в чудовище обратился.

И полетели мы опять над горами, и снова Кощей меня крепко в объятьях сжимал. Улыбнулась я печально, над своею мечтой потешаясь: вот и исполнилась она, да так быстро, как я и подумать не могла, но разве ж от этого легче?

– Ты уж прости меня, царь Кощей. Не хотела я от тебя сбегать, да только за Милавушку очень уж боюсь, – кричать пришлось, чтобы слова эти царь услышал, хоть стояли мы рядом – ближе некуда.

Он и отвечать не стал, улыбнулся только и еще крепче меня обнял.

Глава 26

Во второй раз уж не так страшно было лететь, да и добрались мы быстро. Приземлился Горыныч на большую поляну перед огромным озером, из которого река широкая вытекала, но и тут разрушения наделал – жуть. Ступила я на зеленую траву, да провалилась в воду по самые колени. Это еще что ж такое?

Попыталась ногу вытащить, да еще больше увязла. Уж на помощь звать хотела, да Кощей меня на руки подхватил – легко, будто пушинку. Я от испуга аж зажмурилась.

– Ты что ж это делаешь? – спросила, но щеки так зарделись, что даже жарко стало. Благо, под волосами растрепавшимися того и не видать вовсе.

– Еще раз утопнуть хочешь? Могу обратно поставить, – улыбнулся Кощей и двинулся к озеру. Под его ногами земля сразу плотнее становилась, трава гуще стелилась, а вокруг все так оставалось затоплено. Поглядела я на топь странную, и головой покачала.

– Не хочу, мне и в первый раз тонуть не понравилось.

Вышли мы вскоре на мелкое место, где дно песком усыпано. Тут то меня Кощей на землю и поставил, вода всего-то стопы скрывала. Стянула я сапоги, чтобы воду ими не черпать, и огляделась. Спешил к нам водяной: с самой середины озера воду лихо рассекал, в три мгновения до нас домчался и Кощею поклонился. Тот ему и рассказал про Милаву, и про Еремея.

– Помогу, чем смогу, царь Кощей. Сейчас русалок своих кликну, и ежели по воде они проходили, аль проплывали, скоро они беглецов сыщут, – заверил владыка озерный. Потом руками взмахнул, и появились из глубин озера девы прекрасные, да бледные, с глазами мутными и волосами длинными, до самых пяток.

Нескольких водяной послал вниз по реке, к морю-океану, еще нескольких – к горам, остальных пустил по ручейкам и родникам, так они все и разбежались. На озере же не было ни Милавы, ни Еремея, иначе бы, видать, они заметили.

За спиной моей чьи-то ноги зашлепали, потом закряхтел кто-то, будто дед древний. Обернулась я, от страха замирая, да быстро успокоилась: шагал к нам Леший, ноги по воде с трудом переставляя.

– А пока работают эти негодницы, разреши, царь Кощей, нашу тяжбу, – попросил он, на Водяного злобно поглядывая. – Этот вот захватчик, – указал владыка лесной на владыку озерного, – луга мои топит, озеро из них сделать желает!

– А что ж мне прикажете делать? – всплеснул руками водяной, сверкнули меж его пальцев перепонки, мне аж жутко сделалось. – Русалок каждый год прибывает, где ж мне их селить? Вопрос, так сказать, жилищный, насущно стоит! Озеро уж всех не вмещает!

– Но и луга топить – разве это дело? Мои-то, лесные твари разве ж должны тесниться ради твоих утопленниц?

Хотел и Водяной что-то ответить, да Кощей на них так грозно посмотрел, что оба замолчали, и мне самой куда-нибудь под пенек спрятаться захотелось.

Потом огляделся царь, что-то в уме прикинул и к Лешему повернулся.

– Коли не хочешь отдавать весь луг, тогда отведи лес дальше от речных берегов: уступишь мало, а река гораздо больше станет, – приказал царь. Леший кивнул, возразить не осмелившись.

– Больше-то больше, да разве ж того хватит? – робко спросил Водяной, живот свой чешуйчатый поглаживая.

– Я озеро глубже сделаю, будет тебе, куда селить своих красавиц, – кивнул ему Кощей.

Тут же он и за дело принялся. Повернулся к глади водной и вдохнул глубоко. Думала я, будет он заклинания читать, аль руками размахивать, но он как будто и вовсе не колдовал: смотрел только на воду и шептал что-то, будто договаривался.

Я уж думала, что ничего-то не случится, но задрожала вдруг земля под ногами, заволновались воды озера, вот и волны уже по самые колени, а не у стоп плещутся. Хотела я назад бежать, да поскользнулась, в озеро плюхнулась. Отползти пыталась, но песок как по горке к глубине озерной покатился и меня за собой потащил.

Страх перед глазами встал красной пеленой. Неужто опять воду носом глотать, да только в этот раз мучиться-то дольше, не убьет ведь меня вода, только боли причинит страшной!

Не успела о том подумать, как сильная рука меня из-под воды за рубашку вытянула и назад оттащила. Вмиг оказалась я на мокрой траве, под которой вот только что болото стояло, да только теперь тут стало совсем сухо, только капли на зелени блестели. Огляделась, да и ахнула: там, где были озерные пологие берега, теперь красовались обрывы резкие, водой покамест не заполненные. А поляна, что до того ровной была, теперь к лесу поднималась, а к озеру – вниз уходила.

Ну силен царь Нави, большая у него власть!

Вскочила я на ноги, чтобы еще раз повнимательней осмотреться, потом к Кощею повернулась. Он стоял, дышал глубоко, лицом еще бледнее обычного. Водяной с Лешим сызнова о чем-то ругаться принялись – но беззлобно, торговались будто. Царя они и вовсе не замечали, да и не хотел он, наверное, чтобы видели, как трудно ему пришлось.

Глава 27

Пока думала я, стоит ли Кощея тревожить, он как будто бы и оправился: спину выпрямил, хмурым взглядом вокруг посмотрел, да так неласково, что аж зверье лесное затаилось, и русалки, которые из-под воды выглядывали, ближе ко дну нырнули.

Да и мне страшно стало, но пуще того – любопытно, на что царь злится теперь. Спор то он вроде бы решил.

– Отчего ты не весел, царь Нави? – спросила и замерла, как мышка в амбаре, шум заслышавшая и бежать готовая.

– Оттого, что надолго я тяжбу их не разрешу, а озеро уж трижды углублялось. Больше нельзя, – ответил царь задумчиво.

Удивилась я, что он так серьезно со мной разговаривает, глупой девкой не называет, как купцы в дальних странах обычно делали. Да только не знала я, что тут и посоветовать. Да и надо ли?

Огляделась я, посмотрела на лес высокий, на горы вдалеке, голубой дымкой покрытые, на Змея, что с обрыва с одной из русалок весело о чем-то перекрикивался, да призадумалась. Неужто во всем лесу – да русалок поселить негде? А может…

Повернулась я к Кощею, с духом собралась и идею свою выложила:

– А есть ли во владениях Змея озера подземные? Слыхала я, что в глубинах гор целые реки текут, и озера – еще побольше и поглубже обычных – бывают, – и почему же мне с Кощеем говорить так страшно. Уж очень не хочется дурехой неразумной показаться – важно отчего-то, как он на меня сморит. И хотелось, чтобы в глазах его зеленых хоть иногда радость мелькала – вот как сейчас.

– Думаешь, там их поселить можно? – повеселел царь и ближе ко мне шагнул.

– Отчего бы и нет? – я лишь плечами пожала.

Услышал наш разговор Змей, подошел и улыбнулся, клыками щеголяя. Да не злобливо так, весело даже.

– И правда, отчего нет? Озера есть, в больших пещерах, где своды самоцветами украшены, да мне от той воды никакого проку. А девки хоть петь будут – все веселее. В законе того не запрещено, – говорил, и взгляд очей своих странных с меня на Кощея переводил и обратно. – Хорошую ты советницу себе сыскал, царь Кощей, – сказал, и ушел.

Я аж зарделась вся, и к озеру скорее отвернулась. От него ветерок хоть немного щеки покрасневшие охлаждал. Слышала я, что Кощей ближе подошел, за спиной моей остановился и вдохнул, будто сказать хотел что-то, да не решался. Вот-вот, кажется, и заговорил бы, но прямо перед нами выскочила из воды русалка голубоглазая и затараторила.

– Еремея и Милаву не нашла, но лодку видала – маленький челночек, у нас на таких никто не ходит. Несся он вниз по широкой реке Смородине, к морю-океану, уж к закату берега морского достигнет.

Переглянулись мы с царем, да обо всем другом сразу забыли. Кощей змея позвал, да попросил в последний раз нам службу сослужить. Не отказался Горыныч, и снова взмыли мы под облака.

Мне уж и совсем не страшно было, да к Кощею я все равно прижималась: уж больно хорошо было в его руках, тепло и спокойно. И небо, в золото и багрянец закатным солнцем окрашенное, особенно красивым сегодня казалось, и ветер не хлестал, а ласкал будто. Казалось, что попытайся я отстраниться, царь мне и сам бы не позволил – только крепче бы к себе прижал. А может, это я уже выдумываю.

Любовалась я темнеющим лесом и небом, будто объятым пламенем, до тех пор, пока внизу, на реке, не заметила лодочку с парусом. Резво она неслась по волнам, да Змей к ней спуститься никак не мог: росли по берегу реки сосны да ели, и не виднелось нигде полянки, чтобы сесть ему на землю и крылья не изранить.

Вдалеке, за лесом, уже виднелась полоска блестящей воды, вдоль которой солнышко золотую ленту бросило, как дорожку. И остров с высоким деревом на самом горизонте. Увидала я тот остров и то дерево, и сердце от страха в пятки ушло: вспомнила я слова Милавы о смерти Кощеевой.

– Скажи, царь Кощей, а правда ли, что смерть твоя в игле таится, что надежно в сундуке спрятана? – тут же спросила я, к царю оборачиваясь.

Он посмотрел на меня удивленно, потом взгляд на остров перевел и усмехнулся.

– И правда, и ложь, – ответил громко.

Змей меж тем лодочку нагнать пытался, но все дальше и дальше она скользила, буйным ветром подхваченная, и своими же крыльями Горыныч паруса лодки наполнял, и нагнать ее не мог.

– Как же так? – в низ со страхом поглядывая, спросила я.

– А вот так. Если преломить ту иглу, то умру я, наверное. Впрочем, не знаю – не пробовал. Той иглой шита моя жизнь с Навью, с ее законом и всеми, кто ее населяет. И потому, что боги этот шов проложили, земля здешняя мне подчиняется, но и я ей служить обязан, а коли равновесие нарушу – здоровьем за это расплачусь, вот так же, как с озером получилось. Коли же сломается игла, то разорвется моя связь с Лесом, нарушится здешнее спокойствие: там, где вода была, загорится все пламенем. Там, где годы стояли, руки потекут, деревья зачахнут и замок мой разрушится. Не останется дома для тех, кто в смерть перейти не смог, и в жизни не остался, да и я такой разрыв не переживу – очень уж давно я и земля Нави есть одно целое.

Глава 28

Как только замолчал Кощей, налетел вдруг ураган такой силы, что Змей даже пошатнулся и нас едва не выронил. Я от испуга в руку Кощея еще крепче вцепилась, да и он меня сжал так, что дышать стало невозможно.

Закружились вокруг нас темные тучи, заревел ветер, холодно стало так, что аж жуть, но Горыныч лететь продолжал. Глянула я вниз и вижу – лодочка дальше плывет, уж вот-вот через бурный поток в море выйдет, а мы от нее отстаем! И как же так: здесь, на высоте, есть ветер, а внизу и верхушки деревьев не качаются?

Кощей тоже это заметил, языком цокнул и головой покачал.

– Предупреждал я Ягу, чтобы зелья свои от Милавы твоей прятала, да видать, он все же что-то стащила. Не может тут такого ветра быть, – крикнул мне он, и хоть стояли мы ближе некуда, все равно я его едва слышала из-за воя и свиста.

Милава? Неужто она и выкрасть что-то способна? Да еще из дома, где ее и привечали, и обучали? Горько мне сделалось от этой мысли, а еще горче от другой: что же будет, если Милава с Еремеем первые до острова доберутся?

Долго Змей с ветрами боролся, я уж счет времени потеряла. Но как только завидела в морской глади остров скалистый, а возле него лодочку с парусом спущенным, так сразу встрепенулась. На острове том рос единственный дуб – такой мощный, каких я ни разу в жизни не видала. Вились его корни прямо по камням, да уходили в землю, в скалах оставляя глубокие трещины.

Не видать было с высоты ни Милавы, ни Еремея. Куда же они могли подеваться?

– Нам прыгать придется, и на остров самим выбираться, – прокричал мне Кощей сквозь бурю, которая, как привязанная, за нами стремилась и уж волны на море поднимать начала. – А змею надобно возвращаться, Яга уже неладное наверняка почуяла, снимет с него это колдовство.

Я побледнела. Хоть плавать умею, да одно дело в речушке или озерце плескаться, и совсем другое – в море нырять, в такие-то волны огромные!

– Не бойся, я рядом буду, – Кощей мою ладонь сжал.

Змей быстро снизился, и лапы раскрыл, я вниз полетела. Только и успела, что вдохнуть поглубже, и в воду ухнула с головой. Забила руками в надежде, что вверх плыву, а не вниз погружаюсь, и вскоре носом ветер почуяла.

Открыла тут же глаза и огляделась. Кощей тут же меня за руку схватил и к берегу потянул. Выбравшись, я с трудом удержалась, чтоб не выругаться: подол сарафана простого, дорожного, намок, отяжелел и к ногам лип. Да некогда было сушиться.

Заглянула я в лодочку и проверив, что нет в ней никого, вслед за Кощеем по горной тропинке вверх направилась. Он здесь явно не впервые бывал: точно знал, куда ступать и с какой стороны острые скалы обходить, чтобы на самую верхушку поднялся: к маленькому ровному пятачку вокруг огромного ствола дуба.

Быстро одолели мы крутой подъем. Кабы не Кощей, я бы точно шею себе свернула, но он где поддерживал, а где чуть ли меня не тащил. Мог бы и бросить, но ни слова не проронил, когда под моей ногой снова камни с тропинки посыпались вниз по склону.

Когда выбрались мы на самое высокое место, я Милавушку заметила. К ней бросилась было, да как только она повернулась, замерла. Стояли они с Еремеем друг против друга, в руках девочки моей игла длинная стальная блестела, оба они ту иглу разглядывали.

У меня от ужаса аж сердце в пятки ушло. Глянула я на Кощея, он подобрался весь, напрягся, будто в бой собирался вступить, и руку к мечу потянул, к поясу пристегнутому.

Тут только заметили нас голубки. Милава выхватила из рук Еремея иголку да за его спину отпрянула. Еремей же тоже меч наготове держал – и где взял только, в нашей деревне отродясь такого оружия не водилось?

– Стойте! – крикнула Милава и иглу над головой подняла. – Коли подойдете – переломлю!

Я от страха не только замерла, но и сдалась, как мышка полевая, опасность почуявшая. Да и Кощей шагу вперед больше не сделал. Однако же и не испугался: руки на груди скрестил, насмешливо Милаву с Еремеем оглядел, да в глазах такая злость стояла, что казалось, все живое в камень может обратить.

Глава 29

– Вот, значит, как, – заговорил Кощей, голос его был прям и холоден, как лезвие меча. – Жизнь тебе тут сохранили, кормили-поили, обучали редкому ремеслу, и вот как ты меня благодаришь. Верни-ка иглу в сундук, коли хочешь, чтобы все руки-ноги у тебя на месте остались.

Я от страха похолодела, и сама не знаю, чего испугалась больше: того, что Милава пострадает, или все ж того, что не выдержит и иголку переломит? Как подумала, что с Кощеем что-то случится может, чуть чувств не лишилась от ужаса, но себя одернула. Не время и не место сопли распускать, вдруг моя помощь понадобится?

– Доброта твоя для меня хуже смерти! – выкрикнула Милава, иголку по-прежнему крепко в руках сжимая. И как она может так говорить, девка бесстыжая! Разве тому я ее учила? Разве для этого сказки рассказывала.

– Не пойдет она за тебя замуж! – вдруг молвил Еремей.

Мы с Кощеем переглянулись и на него уставились.

– Кто не пойдет? – спросил царь, от удивления аж грозность в голое растерял.

– Милава! – Еремей меч поднял и собой Милаву закрыл.

– Да с чего ты взял, что я к ней в женихи набиваюсь? – рассмеялся Кощей.

Еремей растерялся, Милава фыркнула то ли недоверчиво, то ли будто обиделась. А я на землю поглядела и только сейчас заметила, что корни дуба огромного, змеями извиваясь, подбираются к ногам Милавы. Защитник же ее стоит, уж чуть не по лодыжку в камень утопленный, будто сама земля острова его поглощает.

Сама я все то время, что они беседовали, мелкими шажочками к Милаве приближалась. То ли спасти ее хотела, то ли иглу отобрать – и сама еще не решила, но делать что-то ведь надо!

– А зачем же тогда… – Еремей на Милаву оглянулся, и в тот момент, как отвел он от Кощея взгляд, колдун взметнул вверх руку и провалился добрый молодец в камень по самую грудь, меч его о землю звякнул.

Милаву же корни дерева подхватили и вверх ногами подвесили. Заметила я, что вцепилась девчонка в иглу от страха, да так сильно, что поняла я – сломает! Бросилась я к Милаве, вцепилась в ее руки, а она пальцы сжала. Услышала я хруст, сердце мое удар пропустило, и так сильно я дернулась, что осталась игла в моих руках. Хотела отскочить, но девочка моя так жалобно глядела, что сердце кровью облилось.

– Неужто ты, нянюшка, меня бросишь, – говорит, и губки алые дрожат от слез подступающих. – Сломай иглу проклятую и спасешь нас всех, выберемся все вместе и горя знать не будем!

Опустила я взгляд на иглу, да заметила, что по ней трещинка тонкая бежит. Обернулась, а Кощей стоит, к камню привалившись, ладонь к груди приложил и дышит тяжело.

– Нянюшка, скорее! – крикнула Милава и слезами залилась.

Начали путы из корней ослабевать, Еремей уже одну руку из камня высвободил, меч схватил и лезвием к дереву потянулся, чтобы ударить посильнее и девку свою освободить. Я слова на Кощея глянула, он на меня смотрел – да такая тоска стояла в его глазах зеленых, что у меня слезы по щекам брызнули. Разве заслужил он такую боль, за что же мне его наказывать, за что убивать? Вспомнились руки сильные, и полет над лесом, и слова ласковые – «Скажи, чего хочешь, Ядвига, что угодно тебе подарю».

Сжала я иглу покрепче в том месте, где надтреснулась она, чтобы не сломалась вдруг, и к Еремею ринулась. Да только не успела: он со всей силы размахнулся, ударил по корням, они и ослабли. Милава на землю повалилась, но вскочила быстро и ко мне руки протянула.

– Если сама не хочешь, отдай мне иголку, у меня рука не дрогнет! – и добавила тише, взгляд жалобный на меня обратив. – Не предавай меня, нянюшка.

Только в этот раз я ее взглядам жалостным не поверила. Сжала иглу еще крепче в руках, назад отпрянула и, камешка под ногой не заметив, на землю повалилась. Милава тут же за меня налетела и попыталась иглу отнять, но я так крепко в нее вцепилась, что почувствовала, как острие в палец вонзается.