Текст книги "Прости, малышка... (СИ)"

Автор книги: Полина Ветер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 13 страниц)

Глава 25

Ася

***

Впервые за несколько месяцев просыпаюсь в хорошем настроении, сама не знаю почему. Хотя, конечно, знаю…

Я вытягиваюсь на огромной постели, как кошка, чуть не мурлыкая от приятной неги, и не спешу покидать мягкое ложе, подробно рассматривая спальню «Корлеоне». Не смотря на то, что секс у нас был не один раз, здесь я впервые. И вообще, только сейчас вдруг осознаю – вчера у нас был первый за все это время секс в кровати. И он, должна сказать, ооочень отличался от предыдущих. Максим был абсолютно другим вчера вечером, без дикого необузданного напора, размеренный и нежный. Даже не знаю, как на это реагировать, но мне понравилось, однозначно.

Любой девочке хочется время от времени чувствовать себя «девочкой», даже такой, как я. Но вот «Корлеоне»…

На него это совсем не похоже. Бушующий огонь в крови, страсть, смешанные с перчинкой эгоизма и собственничества – вот достоверный образ моего любимого монстра. Настойчивый, не терпящий отказа, грубый и горячий. И я готова принимать его таким. Ни капли меньше. И, скорее всего, вчера он был в каком-то помешательстве, другого объяснения я не нахожу.

На тумбочке рядом с кроватью нахожу свой телефон, в котором читаю сообщение:

«Доброе утро, малышка. До вечера меня не будет, займи себя чем-нибудь. Ужин в восемь.»

Лаконично и по делу. Но чёееерт…

Это второе сообщение от него в моей жизни, и счастью моему нет предела.

Не думайте, что я вдруг впала в розовую эйфорию, забыла, как меня использовали, и стала вдруг размазней.

Да блин, я размазней и была. Всегда рядом с ним.

Я выхожу из спальни «Корлеоне», как воровка (вот ирония – я ведь она и есть» – на цыпочках, боясь, что меня кто-нибудь заметит. Я ведь не вобла какая-нибудь, на каждом углу орать не стану, что снова переспала с самым лучшим мужчиной на свете.

Ой, девочка, тебе вообще башню снесло…

Целый день не знаю чем себя занять. Завтракаю плотно, слоняюсь по дому, читаю в зимнем саду, первый раз после долгого перерыва. Ловлю себя на том, что очень жду вечера.

Где-то часам к пяти мысли черной тучей занимают мой воспаленный мозг и я уже не так положительно настроена на ужин.

Все, что происходило со мной последние несколько месяцев, зависело только от «Корлеоне».

То, что меня чуть не изнасиловал Антон, что предполагалось изначально, ведь весь мой флирт к этому вел. Мне не интересна его судьба. Что с ним сейчас, как он живет. Может бомжует на вокзале или пьет коктейль из кокоса на Багамах. Я просто вычеркнула из своей жизни этот эпизод. Хотя и вижу часто в ночных кошмарах. Не хочу мести. Не хочу о нем знать. Хочу, чтобы этого человека не было. Совсем.

Далее, Слава.

Куда он делся после моего второго похищения? Вот об этом я бы хотела узнать. Где он? Почему нас нашли? Мы ведь прятались тщательно… Мой телефон был у него. А сейчас у меня. Это настораживает. Чувствую, что переживаю за него.

Олеся.

Эта модельной внешности глиста до сих пор девушка Максима? Они ведь пожениться собирались? Так почему вместо того, чтобы строгать детишек на радость предкам, он привел Меня в свою кровать? Мог бы трахать прямо в подвале, она бы и не узнала, раз уж так ему хотелось…

Все это никак не складывается у меня в общую картинку. Хочется задать миллион вопросов, получить ответы. А пока моя голова разрывается на кусочки, иду в свою комнату и выбираю самый сногсшибательный комплект белья с чулками и поясом, надеваю сверху черное обтягивающее платье и лодочки на шпильке, надеясь, что за ужином больше придется сидеть. Распускаю кудряшки. Максиму нравится. Он любит зарываться в них. Немного замазываю синяки под глазами. Что-то они стали еще темнее, или мне кажется…

Спускаюсь вниз ровно в восемь. Не успеваю преодолеть три ступеньки, как сердце резко ухает в пятки. Легкие сковывает, не могу дышать.

Внизу оживленная беседа.

Я знаю все эти голоса.

Слышу каждый по отдельности.

Вместе. Глухим сумбуром.

Смех.

Сквозь гулкие удары пульса в ушах.

Нет, я не ослышалась.

Стою напротив большого стола.

Как я оказалась здесь?

Когда успела дойти?

Мои любимые семейные посиделки.

Амалия.

Олеся.

Антон.

Максим.

И еще какой-то напомаженный хлыщ.

К горлу подступает тошнота.

Несколько секунд стою неподвижно, а потом перед глазами все плывет… стол двигается… стены кружатся… чувствую холод на голом плече… проваливаюсь в темноту…

Максим

***

– Какого черта вы все приперлись?

– Милый, ты что, забыл? Сегодня же полгода…

– Я помню. И что?

***

Такое разве можно забыть? С утра, оставив малышку голенькую, сладкую в моей постели, я первым делом купил цветы и поехал к отцу.

Полгода.

Как будто целая жизнь.

Я уже нахожу в своей шевелюре седые волосы.

Почему-то сегодня не хочется жаловаться. Наоборот, даже. Хочу поблагодарить его за то, что открыл мне глаза. Пусть и только после своей смерти. Я ошибался во многом. Видел искренность там, где её отродясь не было. А там, где огромным транспорантом развевалась правда, я упорно разглядывал фальшь. Что ж… Это очень хороший урок, папа. Я сделал выводы. Теперь все на своих местах. Больше не лгу себе и окружающим. Больше не пускаю пыль в глаза. Веду себя так, как и подобает с людьми – как они заслуживают.

– Убирайтесь все вон. – Стараюсь не закипать, когда Олеся виснет на моей шее, как водоросль.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Амалия явно не воспринимает мои слова всерьез.

– Максик! Нельзя тебе в этот день оставаться одному. Лучше в кругу семьи, ведь мы близкие люди.

– Хороша семейка. У меня другие планы.

– Ой, не выдумывай. Мы не могли допустить, чтобы ты опять напился до поросячего визга. Перестань крючиться, лучше давай накроем на стол и помянем Колю, как подобает.

– Дорогой, познакомься, – это мой жених, Франсуа. – Олеся тычет мне в плечо, вынуждая обернуться на сухой камыш с подходящим именем. Нет, это все какой-то бред…

Моё терпение на исходе.

В последнюю очередь в мое жилище заваливается Антон. Ну это уже ни в какие рамки…

– Какого хрена…

– Погоди, не ори. Разговор есть. Я ненадолго.

Он смотрит на меня прямо, не отворачиваясь, и я, почему-то впускаю всю эту шайку в свой дом, все ещё не отойдя от шока.

Нахожусь в прострации, когда все усаживаются за моим столом, который накрыт на две персоны, вдруг опоминаюсь.

Ася! Черт…

Поздно.

Она стоит в двух метрах от меня, с широко открытыми глазами, смотрит на всех присутствующих, потом на меня, и вдруг обмякает, раскидывает руки и падает на пол без сознания.

Слышу только оглушающую звенящую тишину и доли секунды раздумываю. Потом резко подлетаю к малышке и подхватываю её невесомое, как перышко тело и не понимаю, что мне делать дальше. Тщетно пытаюсь привести её в чувства. Бью по щекам, трясу, как куклу, но она словно неживая, и меня охватывает паника.

Ася

***

Не знаю, как оказалась в бежевой комнате. На мне теплая пижама, значит переодели. Лампа ночника мягко освещает комнату. Почему она такая уютная? И эта постель… В ней только один недостаток – то, что я здесь одна.

Если у меня когда-нибудь все-таки будет дом, я обязательно сделаю там что-то подобное. Светлую уютную спальню с большим окном и удобной мебелью.

Эхх… Мечты…

Пытаюсь подняться, голова немного кружится. Чувствую дискомфорт в сгибе локтя. Поднимаю рукав – там след от укола. Не знаю, что со мной. Может нервы не выдерживают уже. Кажется, недавно я упала в обморок. Но меня это совершенно не тревожит. Как и то, чем сейчас занят Максим.

Внутри такое опустошение. Мне не хочется ничего. Ни есть, ни спать. Видеть тоже никого не хочу. Даже «Корлеоне». Нет, особенно его. После нашей вчерашней ночи, я чувствовала себя такой счастливой, как ненормальная…

Быстро же ты вернул меня на землю.

Дура.

Какая же ты дура, Ася.

Напридумывала себе, что можешь что-то значить для него. Что он не просто так тебя нашел и притащил сюда. Что у него к тебе тоже есть какие-то чувства, пусть и не настолько сильные, как твои…

Тебя используют, как вещь.

И ты ничего не можешь с этим поделать.

Признайся, ты ведь любишь его таким. Не влюблённым в тебя до гроба ослом, а холодным расчетливым бескомпромиссным «Доном Корлеоне».

Да, я люблю.

Но невозможно все время наступать на горло своему Я.

Можно терпеть, принимать, ждать и верить… что все изменится.

Но ведь это не так.

Это другой мир.

Другая реальность.

Здесь нет места человеческим чувствам. Здесь все решают деньги. И власть.

Если у тебя нет ни того ни другого, ты – моль. Конечно, яркий свет красивой жизни невероятно привлекает. Но смотри, не опали крылышки, глупое насекомое.

Я – глупое насекомое.

Почему-то сейчас это осознание невероятно остро режет меня изнутри. Неожиданно прорывается слезами. Я просто закрываю ладошками лицо и вот так, сидя на краю удобной кровати в уютной комнате, даю волю слабости.

Плачу.

Всхлипывая и потряхивая плечами. Выпускаю наружу все то, что накопилось за последнее время – усталость, боль, напряжение, разочарование.

Хотелось бы мне вырвать из груди тот участок, который отвечает за чувства. Тот, где сейчас особенно болит. Жжет и сдавливает, не позволяя глубоко вдохнуть.

Что же мне такое вкололи?

Состояние такое, будто все тело ватное и в голове какая-то каша. Сил хватает только на то, чтобы упасть обратно на подушку и, размазывая слезы по щекам, принять свое беспомощное существование.

Что ж… Есть и положительные моменты во всем этом.

Я хотя бы не в подвале.

Глава 26

Максим

***

– Так где они?

Мужик смачно сплевывает кровавую слюну на бетонный пол.

Ухмыляется.

Должен признать, он – крепкий орешек. Несколько дней «поучительных бесед» от своих коллег по цеху явно плохо сказываются на его здоровье. Но он все равно молчит.

Упорно.

Глупо.

Даже сейчас.

Когда я знаю о нем всё.

Стандартный набор для охранника.

Бывший вояка с приличным послужным списком, отличился в горячих точках, вышел на пенсию, семья не сложилась. Есть дочь, которая особо не горит желанием общаться с отцом, однако покорно принимает от него материальную помощь.

Он нравился мне как работник.

Даже сейчас, положа руку на сердце, я ему симпатизирую.

Крепкий характер.

Стальная выдержка.

Люблю сильных людей.

– Зря артачишься. Давно бы уже разошлись полюбовно.

Останавливаю взмахом руки Бизона, который заносит тяжелый кулак для нового «аргумента».

Слава даже не дёргается. Видок у него тот ещё. Все лицо в кровоподтеках. Губы и брови разбиты. Одежда грязная и разорвана.

– Я озвучил свое условие. – Он хрипит, глядя на меня без страха.

– Не хочешь по-хорошему…

Мужик тихо смеётся. Если звуки, которые он издает, вообще можно назвать смехом.

Признаться, я думал, будет проще.

Но охранник не прост.

Этим своим «условием» не то, чтобы загоняет меня в угол, но нервы трепит внушительно.

– Десять минут с девчонкой. Наедине.

Сплевываю на пол и выхожу из затхлого помещения.

Этот подвал – моя вторая сторона.

Место, где решалась не одна сделка. Делался не один выбор.

Я пользуюсь им нечасто. И не очень охотно. Только в крайних случаях. Но все же, он существует. В моем большом элитном особняке, где все говорит о роскоши и достатке.

Десять минут…

Да, блять, щас!

Девочка и так на грани нервного срыва, да еще эта её анемия, будь она неладна…

После того, как Ася свалилась в обморок, я пригласил лучшего врача в нашем районе, чтобы тот её осмотрел. Он взял у неё кровь на анализ, предварительно поставив диагноз «анемия», уверив меня, что это лечится и нужно соблюдать режим питания и отдыха. А ещё, как можно меньше потрясений и эмоциональных всплесков, которые могут спровоцировать новые приступы и обмороки.

Мне и раньше её бледность казалась ненормальной. А теперь уж я точно собираюсь заняться здоровьем малышки вплотную.

Я уверен, Слава знает, где запонки. Но даже ради этого, не стану подвергать Асю новому шоку, потому как его вид вряд ли её обрадует.

Можно конечно спросить о запонках напрямую у самой Аси.

Но чёёрт, нельзя.

Нельзя спугнуть малышку.

Не хочу, чтобы она закрылась и думала, что нужна мне только за этим.

Хочу, чтобы была такой же податливой и открытой для моих ласк, как и вчера.

Хочу, ощущать её истинное желание и невероятные эмоции.

Хочу видеть её влюбленный взгляд.

Да. Я убогий эгоист. Последняя мразь и тварь.

Просто так хочется верить в то, что её слова не были уловкой. Что они были искренними и от души. Потому что тогда, в отцовском кабинете, я поверил ей безоговорочно.

Она сбежала не столько от меня, сколько от своих чувств. Ведь даже после нескольких часов в подвале, что было целиком и полностью идеей Бизона, и меня совсем не обрадовало, все равно дрожала, как осиновый лист, от моих прикосновений.

Не от страха.

От желания.

Она скучала, как и я. Хотела и текла рекой, гостеприимно принимая меня полностью.

Эта девочка моя с потрохами.

Но я не намерен испытывать судьбу.

Если позволю ей встретиться со Славой, то лишусь её и без того хрупкого доверия.

А она ведь ни разу даже не спросила о нем.

Голову разрывает от безысходности ситуации и тупикового положения.

Понятно, что Слава не расколется. Будет молчать до последнего.

Асю тоже трогать нельзя.

Ох… девочка.

Как же ты меня повязала…

Со всех сторон.

Да еще эта моя семейка…

Амалия, томно вздыхающая над душой, явно ждущая подробностей нашей с малышкой «истории».

Антон, осмелевший до степени «охуевшего» настолько, что предложил мне забыть неприятный «инцидент» и сотрудничать с его фирмой.

Знаю, что его мать немало этому поспособствовала.

Это целиком и полностью её заслуга, что я не прикончил его тогда, я даже был готов на самом деле не вспоминать больше о его существовании.

Но, твою мать, это уже слишком…

Хорошо, что хоть Олеся то ли внезапно включила мозг, то ли просто была под впечатлением от моего неконтролируемого приступа ярости, подхватила своего холеного стручка и свалила с ним в закат. Молча.

Если бы не Амалия, ей богу, выволок бы Лиманского «мордой об асфальт», но, в который раз поддался её теплому неравнодушному взгляду и просто выставил обоих за дверь без лишних объяснений.

Мои мысли были заняты только одним. Как и сейчас.

Ася.

Моя девочка.

Глупенькая малышка.

Руки зудят от того, как сильно хочу сжать её в своих объятиях.

Прямо сейчас.

Ася

***

Почему я молчу?

Когда дверь открывается, и комната буквально наполняется его присутствием.

Когда кровать немного продавливается под его весом.

Когда горячая рука скользит по моему предплечью и сжимает ладонь.

Я лежу с открытыми глазами и молчу.

Не смотрю на него.

Стараюсь дышать ровно.

Он знает, что я не сплю. И тоже молчит.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ Прижимает мою руку к своим губам. Потом ко лбу.

Шумно выдыхает.

Он устал.

Немного растрепан. Морщинки на лбу будто углубились.

Сердце сжимается предательской болью.

Мне хочется поцеловать каждую его морщинку, чтобы разгладить их.

Хочется сказать, что я рядом и никуда не уйду.

Что он может довериться мне, как бы глупо это не звучало.

Я долго думала об этом.

Вчера. Сегодня. Три месяца назад.

Я так боялась своих чувств, врала себе, что могу с этим совладать.

Врала, что справлюсь с этой болью в груди от разлуки.

Что забуду его невероятные глаза и руки, ни с чем несравнимый запах.

Больше не вру.

Сейчас. Сегодня.

Как бы мне не хотелось высказать все, что наболело за последнее время.

Молчу.

Только так я могу сохранить зыбкую иллюзию того, что мы вместе.

Что он мой.

Медленно, словно по натянутой струне, поднимаюсь, двигаюсь ближе к сидящему на краю кровати мужчине.

На свой страх и риск поглаживаю массивные плечи дрожащими ладонями и обхватываю его, прижимаясь губами к шее сзади.

Замираю.

Сердце отбивает чечетку.

Несколько напряженных секунд и мягкая горячая ладонь ложится на мои руки.

Поглаживает нежно, не спеша.

Молчим.

В этот тяжелый безмолвный момент мы настолько близки, что, кажется, вросли друг в друга.

Я и мой монстр.

Сильный. Огромный. Порочный.

Проявляя свою слабость передо мной, подпускает ближе, как никогда.

Если мы все же расстанемся, и мне придется привыкать жить заново без него, я навсегда запомню этот самый момент.

Его могучую шею, со склоненной вперед головой, и сильные руки, которые держат мои.

Невероятно долго.

Необъяснимо тяжело.

Непоправимо больно.

Я так люблю его, что все это не умещается во мне.

Я слабая.

Не выдерживаю.

Как ни стараюсь.

Слышу собственный всхлип.

Громче, чем грозовой раскат в мае.

Чем выстрел в звенящей тишине.

Он убивает меня.

Я сама себя убиваю.

Не дышу.

Не живу.

Подвешена в ожидании.

Приговора.

Мягкая ладонь разжимается.

Отпускает.

Нет! Не верю!

Не сейчас!

Еще немного!

Но огромный силуэт поднимается.

Не сбрасывает меня. Просто оставляет.

Это больно.

Будто оторвали кожу.

Выходит не оборачиваясь.

Пальцы мои жжет и слёзы разъедают щеки.

Ничего.

Нас.

Не спасет.

Мы обречены.

Я и он.

На веки вечные.

Глава 27

Снова утро в бежевом раю.

Та же комната. Светлая. Чистая. Уютная.

Но я понемногу начинаю её ненавидеть.

Меня правда уже раздражает эта золотая клетка.

Вообще сегодня утром раздражает абсолютно всё.

Охранник за дверью.

Безупречно вкусный завтрак, заботливо оставленный Валентиной Васильевной для меня на столе.

Горькие лекарства.

И отсутствие «Корлеоне».

Бесит это подвешенное состояние.

Бесит, что через два дня Новый год.

Остановите время.

Отмотайте назад.

В мое счастливое детство.

Туда, где я бегаю вокруг ёлки, как угорелая, а мама пытается меня поймать.

Где я распаковываю яркие коробки с подарками и громко кричу от радости, кидаюсь папе на шею, а он играет со мной в «лошадку».

Где мы играем в снежки и валяемся в сугробах во дворе нашего дома.

Последний Новый год вместе.

Помню, как сейчас.

Моя любимая семья.

Которой нет.

Есть только Он.

Мужчина, которому принадлежу полностью. Который не принадлежит мне.

Чужой. Неприступный. И такой желанный.

От мыслей о нем отвлекают только книги.

Пока нахожусь здесь, пользуюсь хоть какими-то привилегиями. Библиотека «Корлеоне» довольно обширна. Здесь есть чем увлечься.

Некоторые издания на иностранных языках. Их, конечно, откладываю в сторону. Может когда-то я смогу освоить хотя бы один, для общего развития. А еще, мечтаю, что скоплю на учебу и поступлю куда-нибудь, чтобы получить нормальную профессию.

Мне только восемнадцать с половиной.

Вся жизнь впереди.

И хоть пока нахожусь здесь, на золотой цепи рядом с мужчиной мечты, все же не питаю иллюзий по поводу нашего совместного будущего.

Я очень хочу быть рядом с ним.

Я бы родила ему детей и окружила заботой и лаской.

Но жизнь научила меня не верить в глупые сказки.

Ему надоест.

Он наиграется и выбросит меня.

Снова.

Тогда мне придется подняться с колен и снова, по крупицам собрав себя, пойти дальше.

Я буду счастливой, обязательно.

Даже без него.

Пусть пока это невозможно.

Но я не сломаюсь.

Буду сильной.

Ради себя.

Ради той Аси Амурской, которую знаю только я.

***

– Милая, если ты не съешь весь обед из трёх блюд, Максим Сергеевич меня уволит.

Валентина Васильевна смотрит на меня умоляюще. Мне нравится эта женщина. Она заботится обо мне и не задает лишних вопросов. Хотя, в этом доме, кажется, вообще не принято болтать по душам. Все ведут себя профессионально вежливо и сдержано.

Я обреченно пялюсь в свою тарелку. Невероятно аппетитный борщ почему-то не лезет в горло. Мне не хочется обижать хозяйку кухни, и сил сопротивляться правилам этого дома абсолютно нет. Поэтому я вымученно улыбаюсь и отправляю ложку ароматного супа в рот. После гастрономической экзекуции я чувствую себя мишкой-пандой, у которой все тело – один сплошной живот, засыпаю с книжкой в руках, что уже вошло в привычку. Для проветривания мозгов, ближе к вечеру, выхожу в сад на прогулку.

Морозный воздух колет щеки, но мне даже приятно. Немного отрезвляет и придает ясность мыслям.

Меня очень тревожит одна вещь…

Где Слава? И что с ним.

Надо бы задать этот вопрос «Корлеоне».

Спускаюсь с дорожки, разгребая рыхлый снег ботинками, похожими на валенки. В моем шкафу гардероб на все случаи жизни. Зимняя куртка, вязаная шапка, варежки с вышитыми снежинками. Я как девочка из рекламы. Как девочка из другой жизни. Здесь, в огромном ухоженном саду красивого современного коттеджа. По-прежнему не вписываюсь в эту картину. Брожу по сугробу, подставляя застывшие щеки под холодные лучи уходящего зимнего солнца.

Чувствую себя счастливой и несчастной одновременно.

Я – одинокая сиротка, из вонючей грязной прошлой жизни перекочевала сюда – в этот блеск роскоши. Здесь, как и там, я никто. Но в этом доме ко мне относятся, как к человеку. Валентина Васильевна, Елена, даже охранники.

А Максим…

Я не знаю, как он ко мне относится. Но именно он дал мне эту возможность. Почувствовать себя кем-то непрозрачным. Живой. Настоящей.

Он делает мне больно. Очень.

Но, то, что я чувствую, – это непередаваемо. Рядом с ним. Только с ним.

Я благодарна ему за это.

За то, что позволил все это пережить.

Любовь и ненависть. Разочарование и восхищение.

Мир ярких красок. Острых ощущений. Настоящую жизнь.

***

Не замечаю, как сделав большой круг, возвращаюсь ко входу в особняк.

Как раз в тот момент, когда на территорию въезжает черная тонированная машина. Та самая, на которой мы с «Корлеоне» ездили на выставку.

Мои ноги в чудо-валенках примерзают к плитке, тщательно вылизанной дворником.

«Корлеоне» выходит.

Он такой невероятно красивый в своем зимнем коротком пальто цвета молочного шоколада, черных брюках и ярко начищенных ботинках. Хочется откусить кусочек от этого «эскимо» и смаковать бесконечно.

В черных глазах удивление.

Но на словах ничего не выказывает.

Подходит ко мне вплотную и улыбается.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ – Замерзла?

Максим сгребает меня в охапку, трется носом о мою холодную щеку, потом быстро чмокает в губы и берет за руку.

– Пошли отогреваться.

Я расплылась амебой.

Поставьте этот момент на повтор.

Это настолько интимно, что я не могу вымолвить ни слова. Просто плетусь за ним в дом, дурея от запаха и ощущения его рядом.

Скрепя зубы отпускаю любимую руку, когда Максим снимает с меня шапку и ерошит непослушные кудряшки.

– Ты сегодня ела?

– Да.

– Когда последний раз?

– Часа три назад.

Он смотрит на меня как-то недоверчиво и, уходя, бросает:

– Через двадцать минут чтобы была на кухне.

Плетусь в свою комнату, чтобы переодеться и отогреть руки под теплой водой. Укладываюсь в отведенное время и спускаюсь вниз.

«Корлеоне» в светлых джинсах и свободном сером свитере восседает на высоком стуле, о чем-то оживленно беседуя с Валентиной Васильевной.

Он смеется.

Это невероятно.

Видеть его таким. Домашним, расслабленным.

Максиму Гаврилову, директору огромной компании, жесткому, принципиальному диктатору, оказывается, не чужды нормальные человеческие эмоции.

Я подхожу к столу, завороженная этим зрелищем, боясь спугнуть мгновение, но, повернувшись, мужчина, все также улыбаясь, протягивает ко мне руку и усаживает на стул рядом с собой.

– Максим Сергеевич, еще что-нибудь нужно? – Валентина Васильевна прерывает наш зрительный контакт.

– Нет, спасибо. Можете идти. На сегодня вы свободны. Насчет завтра мы договорились.

– Конечно. Тогда я пошла. Приятного аппетита.

Женщина одаривает меня теплым взглядом и улыбкой и удаляется.

Перемещаю взгляд на «Корлеоне», который двигает необъятную тарелку с каким-то рагу ко мне ближе.

– Ты решил меня откормить? Хочешь сдать на органы?

Самая «удачная» шутка в моем арсенале.

Но Максим почему-то смеётся. От души причем.

– Твои органы мне еще самому понадобятся. Желательно все целиком, в этом хлюпеньком теле. – Тыкает меня в бок. – Ешь, давай.

Мы едим. И я почти не чувствую неловкости, только ощущаю, как все горит внутри не от горячей еды, а от его присутствия.

Максим наливает мне чай из большого сверкающего чайника и ведет себя так, словно мы каждый день вот так ужинаем вдвоем.

– Хочешь, поставим ёлку? Завтра Новый год.

Чтобы не поперхнуться чаем, на всякий случай ставлю чашку на стол.

– Ты это серьёзно?

– Мы с Валентиной Васильевной считаем, что праздник должен быть традиционным. С ёлкой, шампанским и подарками. – Он немного задумчиво молчит, потом продолжает. – Я еще ни разу не встречал его здесь. В основном всегда у отца, большой компанией. Завтра здесь будем только мы и охрана.

– Мне нечего тебе подарить.

Максим двигается ко мне вплотную, смотрит сверху вниз, приподнимает за подбородок.

– Все, что мне нужно, у меня уже есть.

Нервно облизываю губы, что не ускользает от его внимания.

Целует, едва прикасаясь губами. Потом поднимает меня, сдвигает тарелки и усаживает на стол. Снова целует, зарываясь рукой в мои волосы. Настойчиво, так, что я таю, растекаюсь по твердой поверхности. Его вторая рука прижимает меня к крепкому торсу, гладит спину, сжимает ягодицу, впечатывает меня в твердое горячее достоинство, которому явно тесно в джинсах. У меня между ног уже потоп, который не остановить, я плавлюсь, не могу удержаться.

– Хочу тебя. – Шепчу хриплым голосом ему на ухо, и он без труда подхватывает меня, несет в гостиную. Опускается на диван, сажает к себе на колени, так что мои ноги обхватывают его.

Снова целуемся. Теперь уже горячо, нетерпеливо, его руки везде, обжигают меня прикосновениями. Свитер слетает с меня в мгновение ока. Его тоже. Прикасаюсь губами к гладкой коже его плеча, покрываю поцелуями, смело, жарко, на что он только шумно выдыхает. Поднимает на ноги, целует живот, расстегивая и стягивая с ног узкие джинсы, отбрасывает их. Трусики летят туда же. Максим прикасается языком к моим влажным лепесткам, втягивает их, посасывает, смачно целует. Это так пошло, что у меня дыхание перехватывает. Я не успеваю глазом моргнуть, как снова оказываюсь на коленях мужчины, он спешно высвобождает вздыбленный член из плена одежды и, найдя точку входа, резко опускает меня на него.

Рассыпаюсь звездами.

Мы двигаемся быстро. Резко. Сильно. До упора. Найдя идеальный ритм, встречаемся откровенно грязными шлепками, рваными вдохами, грубыми касаниями. «Корлеоне» сжимает мою грудь до боли. Не щадит бедра. Завтра точно будут синяки. Звонко шлепнув по попе, он поднимает меня, переворачивает, ставя на колени на краю дивана, устраивается сзади. Входит так же резко, до самой глубины моего сознания, кажется, так, что глубже некуда. Сначала медленно, потом постепенно ускоряя толчки, Максим собирает мои волосы, тянет на себя, оставляет горячий поцелуй на шее. Одной рукой стискивает мою грудь, другой, проведя по шее, сжимает щеки и проводит горячим языком по моим губам. Целует, затем отпускает, не прекращая двигаться во мне, как поршень. Держусь за спинку, теряя равновесие в бешеном марафоне, и падаю на мягкие подушки, когда накрывает, просто трясусь и замираю от невероятно сильных ощущений. Через несколько по-прежнему сильных толчков, горячий член Максима выскальзывает из меня, и я чувствую теплую вязкую жидкость на своей пояснице.

Я как вата, не могу пошевелить трясущимися конечностями, но приходится все же принять вертикальное положение. Мне в этом очень помогают сильные руки «Корлеоне», который поднимает и, обняв за плечи, целует в висок.

Мы шаркаем в ванную, по пути толкаясь, как малые дети, улыбаемся.

У двери я останавливаюсь и смотрю умоляющим взглядом:

– Можно я сама?

Вижу, как он колеблется, но не даю опомниться, проскальзывая внутрь и захлопнув дверь прямо у него перед носом.

Мне нужно это пережить.

Одной.