Текст книги "Паранойя. Почему он? (СИ)"

Автор книги: Полина Раевская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

–Даже не знаю, что сказать, – вырвался у меня смешок. Я не ожидала, что с флирта мы перескочим на такую сложную тему, но раз уж подняли, то решила внести свою лепту. – Во всем этом, конечно, много противоречий и несправедливости, но как бы там ни было, я бы не назвала библию туфтой и позицию в духе «не читал, но осуждаю» не люблю.

–Да хрен с ней с этой библией, Сластён, ты мне вот что скажи – ты боишься меня что ли? – шарахнул он прямо в лоб и без предисловий, словно устав ходить вокруг да около.

– С чего ты это взял? – растерянно выдохнула я. Меньше всего мне хотелось, чтобы он понял, какой раздрай твориться у меня в душе. Но похоже, это были глупые чаяния, потому что в следующее мгновение Серёжа тихо засмеялся.

–Маленькая, я на этом свете живу уже достаточно долго и…

–Я тебя не боюсь, – спешу его заверить, чтобы он не выдал какие-нибудь теории в своем беспардонном стиле.

–А чего боишься?

«Себя», – проносится в голове, но ему сказать об этом, конечно же, огромнейшая ошибка, поэтому нахожу более оптимальный вариант и тихо признаюсь:

–Просто… не хочу спешить.

–А мы разве спешим, Сластён? – слышу в его голосе улыбку, отчего еще больше чувствую себя маленькой глупышкой, особенно, когда он добавляет. – Обещаю, всё будет исключительно так, как ты хочешь.

У меня вырывается смешок. Если бы он только знал, что в этом –то и заключается проблема, ибо я хочу всё и сразу. И он, конечно же, знает, поэтому, не давая мне передышки, наносит сокрушительный удар по моей выдержке.

–Только ответь честно, ты действительно хочешь сейчас сидеть в своей комнате и трещать по телефону, вместо того, чтобы встретиться?

Помедлив, вздыхаю тяжело, тихо признавая, что проиграла:

–Нет.

–Тогда не отказывай себе. В этой жизни и без того масса вещей, которые невозможно получить, чтобы еще отказываться от тех, которые можно. Скидывай адрес, подъеду через минут двадцать.

И тут до меня доходит, в какое положение я себя поставила.

Господи, как я ему адрес-то скажу? И как вообще выйду из дома, если повсюду охрана и камеры? Начинаю лихорадочно думать и говорю первое, что приходит в голову:

–Подъезжай к остановке на выезде из посёлка, к дому не стоит, бабушка спит очень чутко, она сразу все поймёт. Извини, конечно, но иначе никак.

–Да ладно уж, хоть молодость вспомню. Но ты давай, не выдумывай, скидывай адрес. К дому подъезжать не буду, не дурак, но шататься ночью по посёлку я тебе не позволю.

–Не позволишь? –возмутилась я, хотя было приятно, что он заботится обо мне. – А как же «всё будет исключительно так, как ты хочешь»? – насмешливо уточнила, чтобы окончательно убедиться, что ни фига, как я хочу, не будет.

–Не придуривайся. Скидывай, я выезжаю.

–Серёжа, я не придуриваюсь, я подойду к остановке – точка.

–Насть, ты меня с ума хочешь свести? – вкрадчиво поинтересовался он.

–Естественно хочу, –вырвалось прежде, чем я поняла, что ляпнула.

Серёжа захохотал. Я же продолжила гнуть свою линию:

–Серёж, давай, не будем спорить. Во –первых, тут недалеко…

–Мне вообще без разницы близко тут или далеко, ты выйдешь из дома и сразу сядешь в мою машину, другого расклада не будет.

–Тогда давай попрощаемся до завтра, – ехидно предложила я, сгорая от желания придушить этого господина «Я так сказал». Да уж, в споре действительно рождается истина. Начинаю понимать, с кем имею дело, и меня это немного напрягает, хотя на самом деле я бы уже давно уступила, если бы не была вынуждена скрывать свою личность.

–Настя, – с нажимом процедил Серёжа, давая понять, что его терпение на исходе.

–Серёжа, – в тон ему произношу я и, тяжело вздохнув, прошу. – Ну, не тупи. Тут идти пять минут. На всякий случай у меня есть газовый баллончик, к тому же я немного занималась боксом, так что вполне могу за себя постоять.

–Девочка моя, не хочу тебя разочаровывать, но будь ты даже чемпионкой мира по боксу тебя все равно ушатал бы любой мужик, – снисходительно оповестил он, чем взбесил неимоверно.

–Серёжа, я тоже не хочу тебя разочаровывать, но либо ты соглашаешься, либо давай пожелаем друг другу спокойной ночи.

На мгновение повисла тишина, а потом Серёжа звучно усмехнулся.

–Ох, Настенька… ремня бы тебе всыпать за твоё упрямство.

–Мне всыпали, не помогло.

–Мало, значит, всыпали.

–Какие мы грозные, – пожурила я его и осторожно уточнила. – Так что? На остановке?

–На остановке, – передразнил он меня и уже свои голосом добавил. – Позвони, как выйдешь из дома.

–Хорошо, – пообещала я и отключившись, бросилась в гардеробную. Наряжаться было некогда, да и сейчас меня больше занимало то, как я выберусь из дома, поэтому, недолго думая, натянула салатовый топ от Nike, серые спортивные штаны и белые кроссовки. Собрав волосы в высокий хвост, брызнула пару капель любимых духов и помчалась на свое первое свидание.

***

Как ни странно, но охранники даже не спросили, куда я направляюсь. Видимо, они настолько привыкли к моим предрассветным вылазкам и другим заскокам, что ночная «пробежка», которую я старательно изображала, не вызывала у них никакого удивления.

Что ж, мне это было только на руку. Выбежав за ворота, я испытала такое облегчение и счастье, что всю дорогу до остановки мчалась с улыбкой на губах, предвкушая встречу с Серёжей.

Когда свернула на нужную улицу, он уже ждал меня. Облокотившись на капот джипа, курил, задумчиво глядя в даль. И от одного взгляда меня захлестнуло волнением и беспричинной радостью. Внутри все перевернулось и стало трудно дышать. Замедлив шаг, смотрю на него и влюбляюсь все сильней.

Такой он красивый мой Серёжа. Знаю, «мой» – это слишком поспешно, но у меня какое-то странное, совершенно необъяснимое чувство, будто я этого мужчину знала всегда. Всё в нём такое… моё и безумно мне нравится: его живая мимика, по-мальчишески открытая улыбка, нахальные манеры, и даже беспардонное поведение. Залипаю на нем, впитываю каждую черту и с ума схожу.

Блин, ну, разве можно быть таким охрененным? От него какая-то запредельная энергетика исходит. Стоит с этой сигаретой, зажатой между манящих губ, с хищным прищуром насмешливых глаз, упакованный в обычные спортивные штаны и футболку, а меня уносит.

Словно почувствовав мой взгляд, Серёжа поворачивается, сердце делает скачок, и перевернувшись, начинает колотиться, как сумасшедшее. Несколько секунд мы вглядываемся друг в друга, а потом Серёженька отрывает свой охренительно – упругий зад от капота, и направляется ко мне. Взмахнув рукой, спешу навстречу, на губах же невольно расползается улыбка слабоумной. К счастью, выскочившая наперерез, озлобленная шавка в мгновение ока стирает ее с моего лица.

Вскрикнув, отскакиваю в сторону, отчего ЧСВ захудалой дворняги взлетает до небес. Почувствовав себя кем-то вроде ротвейлера, она начинает остервенело заливаться лаем, скаля свои мелкие зубёнки, но мне этого хватает, чтобы перепугаться вусмерть и броситься наутек. В эту секунду абсолютно до фонаря, как это выглядит со стороны. Собирать автографы всех местных тварюг на своей лодыжке я не хотела, с нее более чем достаточно змеиного, поэтому на всех порах лечу, задыхаясь от паники, чувствуя, что всего мгновение отделяет мою многострадальную ногу от острых, желтоватых клыков. Но тут на полном ходу вписываюсь в мускулистую грудь. Не долго думая, висну на крепкой шее и для надежности обвиваю своими сто двадцатью сантиметрами мужских грез мощный торс. Серёжа, не растерявшись, подхватывает меня, и пинком развенчивает грозный образ зарвавшейся шавки. Собачонка, взвизгнув, вспоминает, что она ни разу не ротвейлер и уносится прочь. Я же с шумом выдыхаю. На несколько секунд повисает молчание, а потом мой спасатель Малибу, запрокидывает голову и обдает меня запахом сигарет и мятной жвачки, которую энергично нажёвывает. Словно загипнотизированная смотрю на вишневые, чуть приоткрытые губы, и мои собственные начинает покалывать. На автомате облизываю их, а у Серёжи взгляд, будто темнеет. Наверное, в следующее мгновение случился бы мой первый поцелуй, но тут ладонь обжигает болью, и меня будто отрезвляет. С шипением втягиваю воздух, отдергивая руку от Серёжиного затылка, по которому невольно скользнула обожжённым местом, и перевожу всё еще затуманенный взор на ожог.

–Что такое? – нахмурившись, ослабил Серёжа хватку на моих бедрах, позволяя мне соскользнуть на землю, каждым миллиметром ощущая его тело.

–Все нормально, – покраснев, пробормотала я, суетливо поправляя штаны. – Извини, что… налетела.

–Да поди не рассыплюсь, – сыронизировал он и взяв мою руку, раскрыл ладонь. – Ты почему ожог не обработала? Инфекцию хочешь занести?

–Я обработала.

–А повязка где?

–Она мне мешает, – когда я это сказала, Серёжа так на меня глянул, что мне захотелось спрятаться.

–Рука тебе, случаем, не мешает? А то давай отпилим сразу, чтобы не ждать пока загноиться.

–Ну, не преувеличивай, – парирую с мягкой улыбкой, хотя немного неловко. В очередной раз чувствую себя ребенком.

–С тобой это не преувеличение, а вполне вероятное событие. Ты у меня беда бедовая, Настенька, так что поехали, будем тебя лечить, – резюмирует Сергей Эльдарович, вызывая у меня безотчетную радость и в то же время смущение. Раньше любое проявление собственничества казалось мне ужасной пошлостью и дикостью, а сейчас это «ты у меня» вызывало какое-то сумасшедшее чувство.

–С чего это я беда? – возмутилась для вида, направляясь к машине.

–Ну, а кто? За две недели нашего знакомства ты уже два шрама успела отхватить.

–До встречи с тобой никаких шрамов у меня не было, так что кто из нас беда –вопрос спорный, – перевела я стрелки, садясь на переднее сидение. Серёжа на это заявление только хмыкнул, и сев за руль, повез меня в город.

По дороге мы разговорились. Он признался, что всю голову сломал над моим шифрами и в итоге обратился за помощью к племяннице, а я-что и сама была не рада. Мы посмеялись, а после мне пришлось пообещать, что я больше не буду испытывать ни его, ни себя на прочность. За полчаса нашей непринужденной беседы я успела забыть, зачем и куда мы едем, поэтому, когда Серёжа припарковал машину у круглосуточной аптеки, несколько секунд с ужасом взирала на неоновую вывеску, подумав совершенно не о том, за что уже в следующее мгновение стало безумно стыдно.

‍‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‍Господи, и почему я всё время думаю о сексе?!

Серёжа же, накупив целый пакет медикаментов, открыл с моей стороны дверь и развернув меня лицом к себе, принялся обрабатывать мою руку. Он делал это так проворно, даже профессионально, будто занимался этим каждый день. Я засмотрелась и окончательно поплыла, когда он, полив ожог хлоргексидином, начал дуть, приговаривая разные нежные глупости.

–Ты мог бы стать врачом, – заметила, завороженно наблюдая, как он мастерски забинтовывает мою руку.

–Мог бы. Но слишком люблю деньги и себя, чтобы тратить шесть лет на профессию, которую в этой стране приравнивают к тому же газосварщику или еще чему похуже, судя по зарплате.

–Да-а, бюджетников у нас не жалуют. Правда, в таком ключе я никогда не думала, – с тяжелым вздохом признала я его правоту. Он же цинично выдал, закрепляя повязку.

–А чего тебе об этом думать, сладкая, если ты в Баленсиагах ходишь?

В какой-то степени это, конечно, было резонно, но меня все равно царапнуло.

–По-твоему, пара кроссовок определяет меня, как личность? – вкрадчиво уточнила, глядя ему в глаза.

–Ну, – помедлив, протянул он с лукавой ухмылкой и чуть разведя мои ноги, приблизился. У меня кровь вскипела и бросилась прямо в лицо. Неимоверным усилием воли я удержала себя, чтобы не откинуться на сидение, он же продолжил, замерев в паре сантиметров от меня. – Как известно, быт определяет сознание, так что… не я это придумал, Настюш.

–Не ты, – согласилась я, растягивая дрожащие губы в улыбке. Все во мне трепетало от этой близости, предвкушения и страха. Смотрела в синие, смеющиеся глаза, чувствовала мятное дыхание и терпкий, дорогой парфюм, и трясло всю от невыносимого желания впиться в чувственные губы, ощутить, узнать, каков на вкус этот мужчина, каково это – когда он тебя целует. Но, естественно, мне на такой шаг не хватило смелости, и вместо того, чтобы поцеловать, я выдохнула. – Но прибить мне отчего – то хочется именно тебя.

Серёжа улыбнулся и провокационно уточнил:

–Уверенна, что «прибить»?

–Почти, – шепчу, уже ничего не соображая. Все мои чувства обострились, затмевая разум, когда он нежно скользнул кончиками пальцев по моей шее, и тихо спросил:

–Я так наследил?

–А если нет? – сама не знаю, зачем выдохнула, вызывающе поблескивая глазками. Серёжа усмехнулся и рывком притянул меня к себе, отчего я проехалась по сидению, раздвинув перед ним ноги еще шире. На мгновение мы замерли, глядя друг другу в глаза, а после он прикоснулся губами к своим меткам, и хриплым шепотом сообщил, вызывая у меня дрожь:

–Лучше тебе не знать, сладкая.

–Ревнуешь? – покрываясь мурашками, обвила дрожащими рукам его шею.

–Не люблю, когда трогают то, что принадлежит мне, – отправил он меня в нокаут, скользя горячими ладонями по спине.

–Я тебе не принадлежу, – возражаю на чистом упрямстве, хотя внутри всё обмирает от его слов и прикосновений.

–Это всего лишь вопрос времени, – взглянув мне в глаза, ласково проводит он тыльной стороной ладони по моей щеке, и я не нахожусь с ответом. Да и что сказать, когда это уже не вопрос времени, а свершившийся факт? В данную же минуту меня интересует, что все происходящее значит для него, вот только я не знаю, как об этом спросить. Неловко и не по себе, но тем не менее, преодолевая робость, едва слышно уточняю:

–А что насчет тебя?

–А ты не чувствуешь? – поняв меня без лишних слов, прижимает он к себе вплотную, отчего меня будто током насквозь прошибает, потому что да – чувствую… Сглатываю тяжело и хрипло произношу:

–Это… всего лишь физиология.

Серёжа улыбается и качает головой.

–Всего лишь физиология, Сластён, даже в шестнадцать не заставила бы меня просыпаться на рассвете и переться на какое-то озеро.

–Тогда что же? –улыбнувшись, прощупываю почву, любуясь им.

–Кажется, ты не хотела спешить, – мастерски уходит он от ответа, насмешливо поблескивая глазами.

Вот ведь хитрая сволочь! Ну, ничего… я тоже умею малину портить.

–Не хотела, – едва сдерживая улыбку, растягиваю гласные, и многозначительно взглянув на нашу далекую от приличий позу, добавляю с нажимом. – И не хочу.

У Серёжи вырывается смешок. Прикусив губу, он понимающе кивает и подмигнув мне, отстраняется. Я же выдыхаю, дрожа всем телом.

Не знаю, как выдержала этот натиск, а главное – зачем. Радости по этому поводу никакой нет, ломает всю, как наркоманку, лишенную дозы. Хочу ведь его до дрожи, но в тоже время так страшно преодолеть эту черту.

Пока я была погружена в свои переживания, Серёжа собрал медикаменты, забросил в бардачок, а после, сев за руль, повез меня куда-то.

–Куда мы едем? – спросила удивленно, когда мы стали приближаться к выезду из города, но не к тому, который ведет в наш поселок, а в совершенно другой стороне.

–Просвещать тебя, Анастасия Андреевна, – весело отзывается он, интригуя и в тоже время заставляя меня насторожиться.

–И по части чего будет это просвещение?

–Узнаешь, – обещает с такой улыбкой, что не остается сомнений: Серёженька задумал что-то подозрительное.

–Что-то мне не нравится твоя эта улыбочка, – прищурившись, сварливо замечаю я. Сережа смеется.

– Не волнуйся, понравится, – заверяет он и для пущей убедительности похлопал меня по бедру, отчего мой, только-только успокоившийся, пульс пускается в пляс, разгоняя по телу пожар и сладкую дрожь.

Втягиваю, как можно тише, воздух и осторожно перехватываю разгулявшуюся руку, но вовсе не для того, чтобы остановить, а потому что хочется прикоснуться, быть ближе. И Серёжа вновь понимает меня: прекращает поглаживать, сжимает мои похолодевшие пальцы в своей широкой ладони, а после подносит их к губам и с чувством целует, переворачивая всё у меня внутри.

Не знаю, почему именно этот жест пробрал до глубины души, но это случилось, и все мои сомнения растворились в этой невыносимой нежности.

Не могу сдержать улыбку, глядя на наши сплетенные руки. Серёжа, подмигнув, опускает их обратно мне на колени, и ласково поглаживая большим пальцем мою ладонь, сосредоточенно ведет машину. Мы молчим, но тишина такая уютная, правильная. В это мгновение совершенно неважно, что я практически ничего не знаю о мужчине, держащим меня за руку. Я просто верю ему. Верю настолько, что готова послать к черту все свои страхи и переступить –таки заветную черту.

–О чём думаешь, Настён? – спустя какое-то время нарушает Серёжа наше безмятежное молчание.

–Да ни о чём, – качаю головой, бездумно скользя кончиками пальцев по его руке, запоминая каждую черточку, вену, изгиб и шрам, которых не мало на казанках.

–Откуда эти шрамы? – словно прочитав мои мысли, спрашивает Серёжа, проводя большим пальцем по следам Яшкиной ненависти. Обычно, когда меня спрашивают о них, я стараюсь отделаться чем-то туманным. Все эти картинные охи-вздохи и праздное любопытство вызывают лишь раздражение. Но сейчас мне хотелось чисто по-девчоночьи поплакаться мужчине, который назвал меня своей. Я хотела, чтобы он пожалел меня, защитил и пообещал, что больше никто и никогда не тронет пальцем его маленькую Сластёну. И я знаю, что так и было бы, но в том и заключается проблема.

Серёжа не сможет спокойно отнестись к тому, что сделал со мной Яша Можайский. Впрочем, ни один адекватный человек не сможет, но Серёжа, однозначно, воспримет всё очень остро, захочет докопаться до сути и не успокоиться, пока не будет уверен, что подобное больше не повториться. И хотя я всей душой желала, чтобы Можайского–младшего по-настоящему проучили, необходимость скрывать правду о своем социальном положении, вынуждала меня в очередной раз юлить, так что я запрятала поглубже свои желания и коротко обрисовала ситуацию, не вдаваясь в шокирующие подробности.

–В одиннадцать лет у меня завязалась драка с одним дебилом. Дрались мы на чердаке заброшенного дома, и там валялось много битых бутылок…

–И ты, конечно же, не обошла их стороной, – с улыбкой пожурил меня Серёжа.

–Ну, да, – выдавив ответную улыбку, согласилась, сглотнув подступивший ком.

Ах, если бы всё было так просто…

–Вот поэтому я и говорю – беда бедовая ты, Настька, – снова похлопав меня по бедру, подытожил он.

–Сказал человек, у которого сбиты все казанки.

–Ну, ты не сравнивай: жизнь пацанов и девчонок – разные вещи.

–Я и не сравниваю. Но ножевое ранение даже для пацанских реалий – это слишком.

–Не спорю, примерным мальчиком я не был, – весело покаялся он.

–Кто бы сомневался, – хмыкнула я, покачав головой.

Так непринужденно, болтая обо всем, мы проехали большую часть пути, пока указатель не известил о какой-то деревеньке. Остановившись возле него, Серёжа вдруг предложил мне повести машину. Несколько секунд я смотрела ошарашенным взглядом. Такого поворота событий я, естественно, не ожидала, и растерявшись, не знала, как признаться, что никогда даже за руль не садилась.

Родители не считали нужным просвещать меня на этот счет, да и сама я не особо рвалась, не видя в этом пока смысла: до поступления в университет машина мне все равно не светила, но сейчас вдруг ужасно захотелось попробовать, поэтому преодолевая смущение, я таки сказала, что не умею водить, и Серёжа, конечно же, загорелся меня научить. Мы поменялись местами, и началось одно из моих самых провальных «просвещений».

Прикусив губу от предвкушения, я с колотящимся сердцем стала следовать чётким указаниям, уверенная, что сразу же освою эту нехитрую технику, но не тут –то было. Словно в насмешку выжать плавно сцепление у меня никак не получалось, джип дергался и возмущенный таким обращением, глох. К десятой попытке это стало совершенно не смешно, я едва сдерживалась, чтобы не психануть, а мой любимый атеист готов был начать молиться, поэтому, когда мне, наконец, удалось тронуться с места, я едва не завизжала от восторга. Серёжа же с облегченным вздохом «перекрестился».

Закрепив успех еще несколькими удачными попытками, я тоже выдохнула, и расправив сведенные напряжением плечи, потихонечку выехала на трассу. Как ни странно, но присущая мне осторожность и благоразумие на сей раз уснули крепким сном. Взбудораженная неудачей, растравленная ласками и витающим в воздухе сексуальным напряжением, я искала выход бурлящей внутри меня энергии. И выход нашелся…

Через полчаса я уже мнила себя прирожденной гонщицей, и втопив педаль газа в пол, рассекала ночь на сумасшедшей скорости. Серёжа на мой экстремальный порыв отреагировал абсолютно индифферентно, словно ничего особенного не происходит. Достав из бардачка пачку сигарет, он спокойно закурил, и откинувшись на сидении, с понимающей усмешкой стал скользить по мне голодным взглядом. В любое другое время я была бы смущена, но сейчас в крови кипел адреналин, и я просто наслаждалась этим голодом, за что, по всей видимости, и была наказана в следующее мгновение, когда фары осветили стадо коров.

Я не знаю, как описать все, что со мной произошло в считанные секунды. Такого ужаса, такой паники и в тоже время собранности я не испытывала никогда. На спидометре было под сотку, впереди стена из вальяжно вышагивающих коров, а в голове лишь одна мысль – Серёжа не пристегнут.

Поняв, что это значит, меня бросило в холодный пот, и я четко осознала, что не просто влюблена, а люблю. Всем сердцем люблю!

Без понятия, каким чудом мой разум в доли секунд проанализировал ситуацию и учел мои приоритеты, но он это сделал. Меня мало волновало, что будет по итогу со мной, главное, чтобы не пострадал Серёжа, а потому тормозить было не вариант, вместо этого я свернула с трассы, и мы полетели вниз по склону в пшеничное море.

Боже, что это были за ужасные минуты! Нас мотало по ухабам, несло на такой скорости, что я думала, это конец, но тем не менее, вцепившись в руль, умоляла все силы небесные, чтобы машину не перевернуло. К счастью, мои молитвы были услышаны. Смертельная пляска, наконец, закончилась. Джип, подпрыгнув в последний раз на какой-то кочке, замер, выпуская клубы пара из-под капота, я же никак не могла в это поверить. Сидела, уставившись в одну точку, дрожала всем телом, продолжая сжимать руль, и до смерти боялась посмотреть на Серёжу. В ушах у меня звенело, зубы отбивали чечетку, а сердце замерло в ожидании. Невероятным усилием воли я переборола себя, и повернувшись, оцепенела от ужаса, увидев залитое кровью лицо.

***

-Серёжа… – всхлипнула, срываясь в пропасть истерики. Меня заколотило, как припадочную, крик застрял в горле, и стало трудно дышать.

Наверное, он что-то ответил, но из-за звона в ушах я не услышала, поэтому, когда моих, будто приросших к рулю, рук коснулись его окровавленные пальцы, окончательно сорвалась с катушек и начала рыдать.

–Тихо, маленькая, тихо, – стерев краем футболки кровь, притянул меня Серёжа к себе.

Уткнувшись ему в шею, я лихорадочно скользнула трясущимися руками по его телу и заревела навзрыд, все еще не веря, что он живой.

–Серёжа… Серёженька…– только и могла я повторять. Он же гладил меня по волосам, целовал куда –то в висок, мягко приговаривая:

–Я в порядке, Настюш, всё хорошо.

–У тебя лицо разбито.

–Всего лишь небольшое рассечение. Ничего страшного, малышка.

–Да конечно, подумаешь, пустячок, – съязвила я и вновь зашлась слезами, вцепившись в него мертвой хваткой. – Прости! Я не знаю, что на меня нашло… Я…

–Шш, ты умница у меня. Всё правильно сделала. Это я – идиот, не подумал. Не плачь, котёнок, – успокаивающе провел он ладонями по моей спине и нежно поцеловал в плечо, на которое в следующее мгновение капнула кровь. Я вздрогнула, и это, наконец, отрезвило.

Господи, у него кровь хлещет, а я истерю тут, как дура!

–Надо обработать бровь, – втянув судорожно воздух, отстранилась я, и попыталась взять себя в руки, но слёзы всё текли и текли, не желая останавливаться. Раздраженным жестом смахиваю их, и шмыгнув носом, деловито тянусь к бардачку за пакетом с медикаментами.

–Ты прямо, как чувствовал, – сыронизировала, высыпав содержимое на переднюю панель.

–Ну, так я сразу просёк, что с тобой проблем не огребёшься: то чуть СПИДом не заразила, теперь вот вообще чудом не ухайдокала, – огорошил Серёженька, снимая окровавленную футболку.

–Чего? Каким еще СПИДом? – потеряла я нить разговора, уставившись на его рельефный торс.

–Ну, помнится, ты каким-то болеть собиралась, – подмигнул Серёжа, и скомкав футболку, приложил к рассечению. До меня же только дошло, но вместо того, чтобы рассмеяться, я вновь зашлась в слезах, представив, что могла угробить этого балагура.

–Сластён, ну, ты чего? Я же шучу. Сортирный, конечно, юмор, но че с меня, дуралея…– начал было он, но я не позволила ему закончить, приложила палец к его губам и покачала головой.

–Если бы с тобой что-то случилось, я бы не простила себе, Серёж, – призналась шепотом, жадно вглядываясь в каждую черту дорогого лица.

–Прекращай, Настюш. Ничего бы со мной не случилось, – нежным прикосновением стер он слезы с моих щек, и ласково улыбнувшись, пошутил. – Таких живучих гадов еще поискать.

–Дурак, – пожурила я с улыбкой, и заключив его лицо в ладони, поняла, что больше не могу…

Не могу соблюдать дистанцию, выверять каждый шаг, не могу думать, что правильно, а что – нет. Хочу просто: без расчетов и лишних думок. Даже, если это будет ошибкой, и ничего у нас не получится, всё равно хочу.

Его. Сейчас. До боли. До хрипоты. До судорог.

И дело вовсе не в сексе, просто меня захлестывало сильнейшими чувствами к этому мужчине, и я не знала, как выразить их. Не было таких слов, да и хотелось не словами. Поцелуями хотелось, прикосновениями, каждым вздохом и стоном. Ощутить, попробовать, узнать. Каков на вкус мой Серёжа, а главное – каково это – полностью принадлежать ему. И казалось, если я не узнаю это прямо сейчас, то просто умру. Поэтому, ведомая сумасшедшей потребностью, загипнотизированная потемневшим взглядом синих глаз, я безо всякого смущения и страха, подалась вперед, и забыв про все свои «нельзя», впилась в сомкнутые губы.

Серёжа на мгновение замер, но прежде, чем я успела опомниться и дать заднюю, обхватил мой затылок, и приоткрыв рот, дразняще лизнул, словно пробуя меня. И всё… мой разум окончательно поплыл. Я задрожала, низ живота свело тягучей сладкой судорогой, отдаваясь горячей волной возбуждения по всему телу в то время, как его язык неторопливо скользнул в мой рот, заполняя собой, опаляя чувственной лаской.

Втягиваю судорожно воздух, и сердце слетает с петель от каждого умелого движения. Серёжа, будто смакует меня, томительно–нежно лаская, ритмично двигаясь вперед – назад, отчего мое тело начинает изнывать, требуя большего, требуя его всего: его губы, руки, его дыхание, тело… Пробовать, изучать, ласкать, любить. Плевать, что у меня опыта ноль, что я ни черта не умею и смелой никогда не была – на все плевать. Здесь и сейчас мужчина и женщина, а женщина, сколько бы ей не было – десять, тридцать, шестьдесят – она всегда знает, что делать со своим мужчиной. Конфеткой угостить, приласкать или хороший подзатыльник отвесить.

Вот и я знаю. На каком-то интуитивном, совершенно необъяснимом уровне знаю и действую. Сдавив колючие щеки, прикусываю его язык и сразу же начинаю нежно посасывать, едва сдерживая стон от пронзившего насквозь удовольствия. Серёжа скользит горячей ладонью по спине, все ниже и ниже, у меня по телу пробегает дрожь, а на рецепторах оседает странный, необъяснимый вкус.

Солено-мятное Мальборо, пропитанное моими слезами, Серёжиной кровью и нашим общим безумием.

‍‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‍Знать бы, что это знак свыше; что провидение во всё горло кричит: «Держись от него подальше! Впереди только боль, слёзы и кровь», но в это мгновение мне было не до знаков. Я с ума сходила. Меня захлестывало чем-то диким, первобытным, на грани помешательства.

Мы целовались, как ненормальные: лихорадочно посасывали губы, жадно сплетались языками, задыхаясь от наслаждения и духоты. Голова шла кругом, кровь стучала в висках, а тело изнывало от желания. Меня ломало от жажды большего. Между ног пульсировало и было так влажно, что я уже готова была пошло просить, как в тех романчиках, над которыми мы с Олькой ржали.

«Возьми меня», «люби меня» или попросту «трахни». К счастью, пока я раздумывала, в какую форму лучше облечь свои желания, Серёжа в тысячный раз понял всё без слов.

С влажным звуком прервал поцелуй, и отбросив футболку, потянул меня на себя.

–Иди ко мне, – прошептал хрипло, прожигая горячим, голодным взглядом, от которого внутри, будто жгутом всё стянуло.

На автомате пытаюсь скинуть кроссовки, но они – суки, словно приросли к ногам. Серёжа не выдерживает, подхватывает меня под ягодицы и резко усаживает верхом на себя.

–Вот так… – выдыхает почти со стоном, властно сжав мою задницу. От соприкосновения с его эрекцией перехватывает дыхание, а между ног разливается горячая волна.

–Серёжа, – всхлипываю, сама не зная, что хочу сказать. Но Серёжа знает. Проводит носом по моей шее и с шумом втягивает воздух, вызывая табун мурашек.

–Как же ты ох*енно пахнешь, – шепчет, как в бреду и скользит языком от ключицы до уха, в которое чувственно выдыхает. – Сладкая девочка, такая сладкая…

–Я… грязная, – смущенно бормочу, запоздало вспомнив, что вся вспотела.

–Сладкая грязная девочка, – с усмешкой повторяет он, и проводит языком вниз, до самой груди, заставляя забыть про всякий стыд и смущение.

Закинув руки ему на шею, прогибаюсь навстречу жадным губам и начинаю медленно двигаться, дрожа от возбуждения и собственной наглости. Серёжа на мгновение замирает, а после, сжав еще крепче мои ягодицы, прикусывает сосок через топ. От сладкой боли между ног становится так горячо, что у меня вырывается стон.

–Шш, – ласково успокаивает Серёжа, наши взгляды встречаются, и меня ведет от его горящих глаз, от припухших губ и размазанной по лицу крови. Сама не понимая, что творю, медленно, не разрывая зрительного контакта, слизываю эту кровь с щеки, каждым миллиметром ощущая, как по его сильному телу проходит дрожь. И меня это заводит. Нереально заводит.

Смотрю в его темнеющие с каждой секундой глаза, и окончательно съезжаю с катушек. Откидываюсь слегка назад и бесстыдно трусь об его член, извиваюсь на нём вульгарно, развратно, разнузданно, но не чувствую ни капли смущения, напротив, всё происходящее кажется мне удивительно – правильным, словно я создана, чтобы сводить с ума этого мужчину.

Он наблюдает за мной, будто зверь, готовый вот-вот сорваться с цепи и сожрать, но вместо этого с понимающей усмешкой скользит горячей ладонью по моей щеке, поощряя и неторопливо проводя большим пальцем по раскрытым для него губам.