Текст книги "Гувернантка"
Автор книги: Полина Грекова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 12 страниц)
– Вы на редкость конкретно мыслите! Сразу ухватываете суть, в отличие от многих. Ну так как?
– Что – как?
– Вы согласны сыграть подругу?
– Но я же не актриса!
– Вы хотите сказать, что у вас нет актерского образования и что вы ни разу не снимались, так?
– Да...
– Вот и хорошо! Значит, не заштампованы. Желание у вас есть, данные замечательные, а в остальном я вам помогу, доверьтесь мне!
– Но нужно знать текст...
– Это тоже моя забота!
Лидия оглянулась назад, где Герман вместе с другими членами группы поднимал опрокинутую машину.
– Это слишком неожиданно, я должна подумать. А сколько это займет?
– Две-три смены, не больше! А заплатим мы за пять! По высшей ставке! Разместим в одноместном номере, отсниметесь – и отдыхайте дальше в свое удовольствие!
Лидия кивнула, сначала нерешительно, потом еще раз, уже тверже.
– Замечательно! Тогда садитесь в мою машину – и айда домой, в гостиницу! Там вы подумаете, может быть, посоветуетесь кое с кем, – он лукаво улыбнулся. – По вечерам мы всей группой ужинаем в ресторане «Хрустальный» при гостинице. Там вы и дадите мне ответ. Вон моя машина, с водителем!
...Разбирая сумку в номере, она размышляла о том, что нужно быть последовательной. Она убежала с похожего на рай острова и, даже не повидавшись как следует с матерью, примчалась сюда с единственной целью – избавиться от лжи. Лжи, разделяющей или связывающей (это и предстоит выяснить!) ее с Германом. Если ложь разделяет два любящих сердца, значит, нужно убрать эту преграду. Но если это единственное, что их связывает, если Герман видит в ней только носительницу имени Стелла или смазливую, влюбленную, доступную манекенщицу, то тем более ложь следует уничтожить. По крайней мере будет ясно, что приходящей няне Лидии Терентьевой надеяться не на что и нужно взять себя в руки и жить дальше. Ради этого она здесь и расставит точки над «и», каких бы мук это ей ни стоило.
На мгновение ей стало жалко себя. Лидия вспомнила холодные, чужие глаза, которыми Герман смотрел на нее на съемочной площадке. Неужели все-таки Кристина? Закономерный результат многолетней дружеской привязанности? Плюс совместная работа в курортном городке, где каждый кустик дышит любовью и свободой. А как же Михаленко? А что Михаленко – еще один обманутый муж. Или даже не обманутый: они люди современные, цивилизованные. Договорились соблюдать внешние приличия и живут каждый своей жизнью. То-то Андрон так суетился, уводя ее от этой пары! Роль предложил. Боялся скандала, не иначе. Испугался, что нарушится привычный и удобный ход вещей. Ему кино нужно снять. Вот и старается убить двух зайцев. Или даже трех...
Лидия поймала себя на том, что уже несколько минут сидит на кровати с панамой в опущенных руках и плачет. Она глубоко вздохнула, вытерла лицо изнанкой шляпы. Зачем мучить себя, если через несколько часов все будет ясно. Нужно не поддаваться обидам и подозрениям, это только расслабляет, а, наоборот, собраться, успокоиться, приготовиться к предстоящему разговору. На этот раз она полна решимости и не струсит, как уже бывало не раз. Герман прав: лучше правда, приносящая страдания, чем спасительная ложь.
Она встряхнулась и отправилась в ванную комнату приводить себя в порядок. В любом случае уважающей себя женщине следует быть на высоте.
...Ресторан «Хрустальный» получил свое название из-за стеклянных стен и причудливых прозрачных сосулек, гроздьями свисавших с высокого потолка. В этом огромном аквариуме одновременно могли питаться несколько сот человек. Его так и использовали днем – как огромную столовую для отдыхающих. Но настоящая жизнь ресторана начиналась после ужина, когда убирали часть столов, когда стеклянные гроздья вспыхивали разноцветными огнями, а из динамиков на зал обрушивалась лавина музыки, от которой дрожали стены. Любителей потоптаться под этот грохот в центре зала и перекрикиваться через стол с друзьями находилось немало. Съемочной группе, намаявшейся на жаре за день и лишенной других видов отдыха, эти вечера помогали расслабиться, отойти от рабочей нервотрепки. Конфликты и недоразумения, возникшие на площадке, с помощью горячительных напитков легко разрешались за общим столом. За ревом музыки конфликтующие стороны попросту не слышали друг друга и оставались в приятном заблуждении, что соперник выслушал все неотразимые аргументы, а значит, убежден и побежден. За тем, чтобы потребление напитков оставалось в рамках приличия, специально следил директор группы и сам Михаленко.
Лидия провозилась со своим туалетом и потому опоздала на ужин. Зато когда она появилась у составленных вместе столиков в углу, за которыми сидела съемочная группа, мужчины как по команде приосанились и втянули животы. Исключение составили только Зернов да сидящий рядом и занятый едой Сан Саныч.
Легкое кремовое платье будто светилось на Лидии, оттеняя ее густой средиземноморский загар. Слегка выгоревшие волосы были, по обыкновению, собраны с одной стороны и прихвачены кремовой же тесьмой. Ресницы тоже выгорели, но ни единой частицы туши на них не было. От этого глаза казались огромными и беззащитными. Ярко-красные, неуловимо отливающие сливовым оттенком губы матово тлели.
Чувствуя, какое впечатление она произвела, Лидия приветливо улыбнулась. Говорить что-то в таком шуме было бессмысленно. Михаленко попытался было представить ее коллегам, но его не услышал никто, кроме сидящей слева Кристины. Тем не менее народ за столом оживленно зашевелился. Но Герман по-прежнему не желал замечать ее, угрюмо уткнувшись взглядом в скатерть.
Андрон указал Лидии место справа от себя, но девушка отрицательно качнула головой. Она решительно обошла стол и остановилась за спиной механика. Секунду помедлив, тот пересел, прихватив с собой свою тарелку. Лидия села рядом с Германом, который никак не отреагировал на смену соседей. Непринужденно улыбаясь, Лидия легким движением коснулась его плеча и указала глазами на свободный прибор. С кривой ухмылкой он подал ей тарелку, подвинул какие-то блюда, налил в бокал вина.
Никто бы не догадался по спокойным, уверенным манерам Лидии, какая буря бушует в ее душе, как сжимается бедное сердце при виде безучастного, нахмуренного лица любимого. Через минуту болтливая и непосредственная киношная публика, разгоряченная к тому же токайским, запросто обращалась к ней, отпускала двусмысленные шутки, многозначительно переводя глаза с нее на Германа и обратно. Те, что Лидия могла расслышать сквозь шум, она весело парировала, легко находя общий язык с коллегами Михаленко и Кристины.
Герман продолжал молчать. Лидия понимала, что, как бы она ни бодрилась, как бы ни старалась сохранить непринужденность, долго сопротивляться холоду, идущему от него, она не сможет.
На ее счастье, громыхание тяжелого рока сменилось песнями «из бабушкиного сундука» – так объявил ведущий. После мелодичного вступления приятный женский голос запел:
У берез и сосен
Тихо бродит осень,
Облака плывут большие...
Возле стула Лидии возник исполнитель главной роли, которого дублировал в автомобильных трюках Зернов, протянул ей руку. Она отрицательно покачала головой:
– Я уже обещала этот танец.
Легким движением она положила ладонь на тяжелую кисть Германа, заглянула ему в глаза. Цветом и холодом они напоминали лед. Но Лидия не отступила. Она улыбнулась открыто и нежно, поднялась, не отпуская его руку. Герман вынужден был тоже встать, невольно оглянувшись на свою вторую соседку – большеглазую актрису с короткой стрижкой. На лице его было написано изумление: это была третья, совсем не знакомая ему Стелла. Не эффектная, знающая себе цену фотомодель с целым состоянием в ушах, не робкая девушка, отворачивающая лицо от поцелуя, – зрелая женщина, умеющая постоять за себя в любви, в ожидании смотрела на него.
Ничего не скажем,
Ничего не спросим,
Словно мы совсем чужие...
Они медленно закружились на площадке в центре зала среди других танцующих. Правая рука Лидии лежала на выпуклой груди Германа, левая совсем скрылась в его могучей ладони. Они были самой эффектной парой, и вокруг них сам собой образовался свободный круг.
Для них в этот момент ничего вокруг не существовало. Каждый был занят своими мыслями, своими обидами, своим счетом к другому. Они отворачивались, инстинктивно избегая смотреть друг на друга, чтобы не мешать безмолвному разговору легких дуновений, движений, прикосновений, который самостоятельно вели их руки, их тела. Повинуясь пальцам Германа, Лидия прильнула к нему и, не удержавшись, подняла лицо. Молчать больше не было сил, хотя ничего так не желала в эту минуту Лидия, как длить без конца этот танец. Наконец она собралась с духом:
– Я хочу попросить прощения...
– Да? – с ироническим удивлением произнес он. – Зачем оно вам?
– Я виновата перед вами. Очень виновата. Меня зовут не Стелла.
– Вы, никак, покаяться решили? Увольте меня от этого, я не священник. Отпускать грехи не моя специальность.
– Вы не знаете...
– Прекрасно знаю. Но считаю, что каждый должен разбираться со своей совестью сам. Так что не тратьте слов попусту.
Лидия почувствовала, что пол уходит из-под ног.
– Вы знаете? И... давно?
– Слушайте! – В его голосе слышалось презрение. – Давайте не будем играть в эти игры! Лучше скажите прямо, зачем вы здесь, что вы там еще затеяли, какую провокацию?
Лидия прикрыла глаза и остановилась. Она задыхалась, старалась что-то произнести, но связки не повиновались ей. Бледность проступила на ее щеках сквозь загар.
Герман с брезгливым любопытством наблюдал за ней:
– Очень талантливо, Михаленко будет доволен... Я бы сказал, профессионально. Вас что, таким вещам учат? Или это природный дар?
– Каким вещам?
– Вот этим. Как втираться в доверие, как, обманывая, преданно смотреть в глаза, как выжимать слезу. Как заставить собеседника говорить то, что вам надо.
– Я не понимаю, о чем вы... – Глаза девушки застилали слезы, ноги не слушались.
Она хотела немедленно уйти, но вынуждена была ухватиться за рукава клубного пиджака Германа, чтобы сохранить равновесие. В запале никто из них не обратил внимания, что музыка уже окончилась и что они остались вдвоем в центре площадки.
– Да нет уж, не уходите так сразу, разговор еще не окончен! – Он в свою очередь крепко сжал ее локти мощными руками. – Не думайте, что со мной можно так поступить и отделаться слезами! Вы еще расскажете, кто подбил вас на эту гнусность, сколько вам заплатили за нее! Надеюсь, это мужчины, с которыми я смогу поговорить по-мужски! Но это потом. А сначала я хочу заставить вас почувствовать то же самое, что почувствовал я! Я сделаю это, не сомневайтесь!
Последние слова он почти прокричал ей прямо в лицо.
– Пустите меня! – Собрав последние силы, Лидия выдернула локти из его пальцев.
Закрыв горящее лицо руками, она бросилась прочь, почти ничего не видя перед собой. Герман проводил ее глазами, потом тоже сорвался с места и побежал за ней.
Михаленко положил руку на плечо вскочившей было жены, усадил ее на место.
– Оставь, – сказал он, – сами разберутся. – И добавил, помолчав: – А сколько чувства, сколько страсти было у нее на лице!
Глава 3
МУЧИТЕЛЬ
Номер в гостинице больше не казался Лидии милым и уютным. Она заметила, что на тумбочке вся полировка покрылась трещинами и облупилась, на голубой занавеске – жирное пятно, и паркет не покрывали мастикой лет десять. Вид из окна тоже не радовал глаз – так, жалкий клочок моря в просвете между пыльными деревьями и раскаленными крышами.
Лидия присела на скрипучую кровать, вытерла ладонью вспотевший лоб. Она почувствовала, что очень устала.
«Зачем я приехала сюда? Могла бы еще две недели жить на берегу Средиземного моря, в роскошной вилле. Нет, променяла комфорт на этот обшарпанный гостиничный номер. Какой здесь отдых?»
Невидимый оппонент безмолвно возразил: «Ты приехала не ради отдыха, а ради человека».
«Но этот человек, как выяснилось, не хочет меня знать. Просто в упор не видит. Только вдали от дома, на сказочном острове, можно было вообразить себе, что Герман страдает, что жить без меня не может. Нужно же было так потерять голову!»
«Но ведь он сам сказал, что любит тебя!»
«Ну и что, что сказал. А за две недели все изменилось. Нашел другую и разлюбил. А скорее всего, и не любил никогда».
На душе было горько и тоскливо, захотелось к маме. Немедленно все бросить и уехать. Но съемки! Она обещала, и ее будут ждать. Лидия бессильно сжала кулаки: ведь не на съемки она сюда явилась! И если Герману на нее наплевать, то и она никому ничего не должна.
Лидия выдвинула из-под кровати до сих пор еще не полностью распакованную сумку, стала собирать по комнате вещи, пытаясь восстановить в памяти и проанализировать их последний диалог. Но из этого ничего не получилось. Бред какой-то. Ясно только одно: он ей не рад и не хочет ее видеть. Даже не верится, что это тот же человек, что разыскивал ее по всей Москве, не спал ночами. Оказывается, он может быть равнодушным и даже жестоким.
Нервничая все больше, Лидия не сразу застегнула «молнию» на сумке, прищемила палец. До сегодняшней встречи ей не приходило в голову, что Герман может быть таким. Этот надменно поднятый подбородок, сжатые губы. Не человек – скала. Руки, которые ласково обнимали ее, вдруг огрубели и готовы были ее оттолкнуть. Теплые, нежные губы, целовавшие ее, презрительно кривились.
Все, надо уезжать. И чем скорее, тем лучше. Она распахнула дверь спиной. Двумя руками вытащила за собой в коридор сумку, обернулась и неожиданно уткнулась лбом в чье-то плечо. За дверью стоял Герман. Он словно караулил ее.
– Что вы здесь делаете? – испуганно произнесла Лидия и, не дождавшись ответа, добавила тихо, стараясь не смотреть ему в глаза: – Разрешите пройти.
Герман не сдвинулся с места. Лидия попыталась обойти его, но он отобрал у нее сумку и, грозно наступая, заставил вернуться обратно в номер. Лидия пятилась, пока не наткнулась на кровать. Герман схватил ее за плечи и толкнул. Она упала, едва не стукнувшись головой о спинку кровати. Пружины отвратительно скрипнули. Лидия взглянула ему в лицо. Герман был бледен, на висках выступили бисеринки пота. Глаза у него были холодными и одновременно растерянными. Он продолжал надвигаться, завис над кроватью, словно хищник над добычей. Лидия прижалась к стене, выставила вперед руки. Она ждала, что Герман бросится на нее, и с ужасом поняла, что не сможет кричать и отбиваться.
Но Герман вдруг отступил и с нехорошей усмешкой застыл посреди комнаты.
– Не волнуйся. Это было бы слишком просто, – сказал он. – Ты ведь за этим и приехала? Для тебя постель – проверенный способ добиться своего...
– Я ничего не добиваюсь. – Лидия не узнала своего слабого голоса. Она отлепилась наконец от стенки и обеими руками уцепилась за деревянную спинку, словно боялась упасть.
– Ах, виноват, я забыл – ты уже все сделала, что могла, – язвительно проговорил Герман.
– Я не понимаю... Мне ничего от тебя не нужно.
– Да? – притворно удивился Герман. – Зачем же ты явилась?
– Чтобы попросить у тебя прощения. Но я уеду. Сейчас.
Лидия встала, потянулась к сумке, но Герман снова преградил ей путь:
– Нет, не уедешь. Я тебя не отпущу.
– Как это – не отпустишь? – опешила Лидия.
– Очень просто. Тебе же прощение нужно. Потерпи. Может, ты его и получишь. Или заработаешь.
– Если я тебя обидела... – начала Лидия.
– Обидела? Нет. Меня вообще нельзя обидеть. Ты сделала хуже. Ты обманула меня.
– Я хотела все объяснить.
– Не надо ничего объяснять, – поморщился Герман. – Все эти внезапные исчезновения, таинственные появления... Ты подманивала меня, как профессиональный охотник.
– Мне надо было к ребенку, – неожиданно выпалила Лидия. Она не знала, как пробить эту стену недоверия.
– Ах, ребенок! Бедный крошка. Все это ты проделала ради него, ради его счастливого будущего.
– Ты не понял...
– Все я прекрасно понял. Ты только не учла, что у меня есть свое мнение на этот счет.
У Лидии на глаза навернулись слезы. Она закусила губу.
– Как трогательно, – усмехнулся Герман. – Ты прекрасная актриса. Еще немного – и я начну жалеть тебя, даже поглажу по голове. Михаленко повезло, что он взял тебя на роль.
– Разреши мне уехать, – всхлипнула Лидия.
– Нет.
– Ты не имеешь права!
– Ты тоже не имела права!
Лидия отвернулась, смахнула слезы, попыталась взять себя в руки:
– Ты что, всю ночь собираешься меня караулить?
– Ну что ты! У меня был тяжелый трудовой день, и я хочу спать. – Он взял с тумбочки ключи от ее номера. – Я запру тебя с той стороны, а утром открою. Будешь кричать и ломать дверь – сбежится весь персонал и вся группа. Михаленко не понравится, что от него хочет ускользнуть такая талантливая актриса.
Прежде чем Лидия успела что-либо ответить, он скрылся за дверью. Щелкнул замок.
– Спокойной ночи, – глухо донеслось снаружи.
Лидия без сил упала на кровать и зарыдала. Конечно, она виновата, она не имела права его обманывать, но почему он не хочет понять, хотя бы просто выслушать, почему так оскорбляет и унижает ее? «Я люблю тебя. Я согласен ждать. Только не исчезай!» – вспомнила она. Словно два разных человека.
Утром ее разбудил стук в дверь и бодрый голос прокричал:
– Подъем! Автобус выезжает через полчаса!
Лидия оторвала от подушки тяжелую голову и хотела сказать, что не сможет выйти, что ее заперли и когда отопрут неизвестно, но шаги в коридоре быстро удалялись.
Лидия подошла к выходу, подергала ручку. Дверь была незаперта. Оглянулась – ключи лежат на тумбочке. Что это значит? Может, вчерашний разговор с Германом ей только приснился? Или... он утром приходил в ее номер. Что он здесь делал?! Лидия осторожно заглянула в крохотную ванную комнату, словно Герман мог там укрыться. Никого. В зеркале Лидия увидела свое собственное измученное лицо: несчастный взгляд, круги под глазами, золотистый загар как-то сразу посерел. И в таком виде сниматься в кино! Может, сказаться больной?
Когда за ней зашла ассистентка, Лидия сказала, что ей нездоровится, она плохо выглядит и не может сниматься.
– Подумаешь, – отмахнулась ассистентка. – А гримеры зачем? Через полчаса из вас конфетку сделают. Вот у нас в прошлом месяце герой с лестницы свалился, всю щеку ободрал. Ничего – загримировали.
Лидия стала настаивать, но та посмотрела на нее как на сумасшедшую и фыркнула:
– Что, из-за вас теперь съемки отменять?
Пришлось собираться. Настроение было хуже некуда. Чтобы круги под глазами были не так заметны, Лидия надела шляпку из цветной соломки, надвинула ее на глаза.
Вся съемочная группа уже расселась по автобусам. Михаленко поприветствовал Лидию, помог подняться по ступенькам.
– Все! Поехали! – скомандовал он водителю. – В Симеиз!
Лидия двинулась между кресел, ища свободное место. Пятнадцать пар глаз уставились на нее.
– А вот и наша прима! – на весь салон раздался голос Германа. – С добрым утром.
Он сидел в обнимку с молоденькой актрисой, той самой, большеглазой, стриженной под мальчика, что была рядом с ним в ресторане. Девица тихонько захихикала. Лидия, не поднимая глаз, прошла мимо них в конец салона. Все места были заняты, на задних сиденьях лежали костюмы и декорации, она с трудом пристроилась на свободном краешке.
– Стелла! Идите сюда! – замахал руками Михаленко, когда автобус отъехал. – Вот же место.
Оказывается, Андрон Викторович оставил ей почетное место экскурсовода – вертящееся кресло за спиной водителя.
– Стелла, – фыркнул в спину проходящей мимо Лидии Герман, – она же Маня, она же Сонька Золотая Ручка...
Лидия сделала вид, что не услышала его обидных слов. Она села в кресло экскурсовода и оказалась лицом к Михаленко и Кристине. Кристина сухо поздоровалась. Она была очень красива. Пронзительные бирюзовые глаза, благородные черты лица, темно-золотистая кожа, густые светлые волосы, небрежно спадающие на плечи. Рядом с ней Лидия почувствовала себя дурнушкой.
Михаленко, наверное, рассчитывал, что они втроем будут вести задушевную беседу. Но Кристина безучастно отвернулась к окну. Лидия, пробормотав по поводу своего унылого вида что-то вроде «на новом месте плохо спится», тоже сосредоточила свое внимание на дороге.
Но живописный вид за стеклом, нависающие над дорогой скалы, бездонные пропасти, кипарисы и магнолии не поражали больше ее воображение. В голове засела мысль: что нашел Герман в этой дурочке? Сидят обнимаются. Интересно, как далеко у них зашло? Целовал ли он ее так же горячо и страстно?
На съемочной площадке уже копошились люди. Устанавливали осветительные приборы, тянули провода, убирали из кадра валяющиеся пустые банки из-под пива. Несколько человек поправляли трассу, по которой машина Германа, потеряв управление, должна съехать с шоссе и врезаться в кучу гальки. Гонщика предстоящий рискованный трюк нисколько не волновал, он полез купаться. Актеры, занятые в сегодняшней сцене, направились под импровизированный тент гримироваться.
Пока гримерша занималась ее лицом, Лидия изредка посматривала в зеркало, укрепленное в раме, воткнутой в песок. Зеркало было направлено в сторону моря, и Лидия видела, как из воды выходит Герман. Стройный, мускулистый, он как мифический бог появился из пучины моря. Откинул со лба мокрые волосы, подставил спину солнцу. К нему тут же засеменила тоненькая как спичка актрисулька в купальнике из трех шнурочков, протянула полотенце.
Когда Лидия вышла из-под тента, Германа нигде не было. Вверху, на горной дороге заурчала машина. Герман, наверное, уже за рулем. По сценарию, до появления автомобиля, на котором главный герой удирает от погони, Кристина и Лидия, изображающие подружек, должны безмятежно и красиво лежать на пляже и весело улыбаться. Вот это и было самым трудным – улыбнуться.
Михаленко начал репетировать, но улыбки не получалось. Режиссер нервничал. Тем временем молоденькая актрисулька со своим полотенцем подползала все ближе и ближе, всем своим видом давая понять, что она сыграла бы этот эпизод в пять раз лучше. Только ее навязчивость помешала Лидии открыто воскликнуть: «Какая я, к черту, актриса! Не хочу сниматься! Сегодня же уезжаю!»
– Ладно, давайте снимем дубль, – устало сказал Михаленко и поднес ко рту мегафон: – Приготовиться! – Затем махнул рукой оператору: – Мотор!
Лидия, вымученно улыбаясь, проговорила свои реплики. Вверху зарычал мотор, машина Германа с ревом понеслась вниз по извилистому склону, посыпались камни, песок. Лидия и Кристина просто не могли не разбежаться с визгом, когда вишневые «Жигули» на бешеной скорости пронеслись мимо, обдав их фонтаном песка. Они видели, как автомобиль затормозил и, едва не опрокинувшись, врезался в горку гальки.
Кристина гневно выкрикнула несколько слов по-литовски, а по-русски добавила:
– Неужели жизнь недорога?
– Красиво! – оценил спуск Михаленко. – Но слишком грубо. Мягче надо, мягче.
Герман, беззаботно улыбаясь, пожал широкими плечами и помахал рукой млеющей от счастья девице со стрижкой. Дурочка захлопала в ладоши.
К Кристине и Лидии подошел Михаленко.
– А вот с вами, милые женщины, что-то не так. Просто не узнаю вас. Ладно, давайте прервемся на десять минут.
Режиссер ушел давать указания оператору, а Герман и его новая подружка подошли к лежаку, на котором сидели Кристина и Лидия.
– У милых женщин проблемы? – начал он, стащив через голову рубашку. – И что это вам не играется в такой чудесный денек?
– Тебе зато играется, – проворчала Кристина, стряхивая с полотенца песок. – Так и шею недолго свернуть.
Герман сунул рубашку актриске. В лучах полуденного солнца его бронзовый торс смотрелся замечательно. Он неторопливо снял джинсы, оставшись в модных узких плавках. Лидия просто не знала, куда себя деть. Набросила полотенце на большой валун и легла на лежак, делая вид, что загорает.
– Такая уж у нас, каскадеров, профессия, – согласился с Кристиной Герман, присаживаясь на лежак рядом с Лидией. – Это вы, актеры, убедительно обманываете в кадре. Каскадеры должны все делать как можно правдивее.
– Ты хочешь сказать, что актеры – обманщики? – Кристина сидела на другом конце лежака и говорила с Германом через голову Лидии.
– Нет, у актеров и обманщиков разные дарования, – подчеркнуто адресуясь только к Кристине, сказал Герман. – Актер должен даже соврать в кадре так, чтобы у него все было на лице написано. Чтобы даже самый тупой зритель понял: его хотят обдурить. А обманщики, они сама честность, сама невинность, их просто невозможно раскусить сразу. Они ходят рядом, говорят с тобой, а ты ничего не подозреваешь. Потом наступает прозрение, но уже поздно: обманщик сделал свое подлое дело.
– Да ты, оказывается, философ, – поддела Германа Кристина. Она собрала волосы на затылке и теперь смазывала шею и плечи кремом от загара.
– Философ, – согласился Герман и ущипнул за ногу стоящую рядом актриску. – Тебе нравятся философы, лапочка?
– Такие, как ты, нравятся, – захихикала та.
Лидия с безучастным видом смотрела перед собой, она словно окаменела, как тот валун, на котором лежало ее полотенце.
– А вы, девушка... Никак не запомню, как вас там... – обратился к ней Герман, откинувшись на локтях на изголовье лежака. – Я уж буду по старой привычке вас Стеллой называть, ладно? Вы, Стелла, зря на солнцепеке уселись. Так и сгореть недолго. Как же вы будете сниматься? Ведь у вас такая трудная роль...
Он осторожно провел пальцем по ее спине. Лидию пробрала дрожь, она почувствовала, как внутри закипает злость. Долго он будет над ней издеваться? Она не обязана выслушивать его колкости.
Лидия встала, грациозным движением накинула на плечи полотенце и пошла к тенту, обронив на ходу ледяным тоном:
– Благодарю за заботу.
Она устроилась в тени, взяла у гримерши зачитанный прошлогодний журнал мод, посвященный детским моделям. Разодетые карапузы Митиного возраста радостно смотрели в объектив. Лидия рассеянно листала страницы. «Скорей бы закончился этот день!» – думала она, изредка посматривая, как половина съемочной группы плещется в море. И чего это так истошно визжит актрисулька! Лидия отметила про себя, что Герман ни разу еще не назвал эту девушку по имени.
Михаленко неутомимо носился по горячей гальке. Он был похож на английского колонизатора. Шорты и рубашка цвета хаки, на голове экзотический пробковый шлем. Он не загорал и не купался. То ли действительно был очень занят, то ли стеснялся выставить на всеобщее обозрение свой внушительный живот.
Михаленко подошел к Кристине, и они о чем-то горячо заспорили. Андрон несколько раз посмотрел в сторону Лидии.
«Вот и хорошо. Пусть сейчас подойдет режиссер и скажет, что я никудышная актриса. Можно будет сегодня же уехать отсюда!» – думала Лидия.
Михаленко действительно подошел к ней.
– Стеллочка, я понимаю, что мы впрягли вас в актерскую лямку помимо вашего желания, – неожиданно ласково сказал он. – Наверное, вы собирались отдохнуть, а мы нарушили ваши планы.
– Нет, никаких особенных планов у меня не было, – потупилась Лидия.
– Это не мое дело, но я вижу, что вы поссорились с Германом. И очень переживаете.
– Нет-нет, – решительно возразила Лидия. – Герман тут ни при чем.
– Ой ли? В любом случае, вам приходится тяжело с непривычки. Но у вас получится, обязательно получится. – Михаленко присел перед ней на корточки, обмахиваясь шлемом. – Позвольте дать вам несколько советов...
Он подробно рассказал ей, что нужно делать, даже, разлегшись на песке, проговорил «женским» голосом ее реплики. Это было смешно и немного подняло Лидии настроение. В принципе она и сама все это знала, просто ей не хватало раскованности, она слишком увязла в собственных переживаниях и не могла войти в образ. Хватит распускать нюни, она еще покажет некоторым, на что способна.
– Ну как, попробуем? – подмигнул ей Михаленко.
– Попробуем, – задорно ответила Лидия.
– Вот и отлично.
Михаленко вразвалочку удалился, и через пару минут по площадке забегала помреж с хлопушкой в руках:
– Перерыв окончен! Всем вернуться на свои места!
Лидия взяла себя в руки, и они с Кристиной отыграли свой эпизод на «ура».
– Прекрасно! – воскликнул Михаленко и поцеловал обеих женщин. – Все до завтра свободны. Спасибо.
Лидия прошла мимо Зернова и его пассии с гордо поднятой головой. Герман отвесил ей шутливый поклон:
– Ваши возможности безграничны, мадам...
– А вы повторяетесь, – холодно бросила она ему.
Завтра предстояло сняться в одном небольшом эпизоде. Только один съемочный день. Уж как-нибудь она потерпит. И уж больше не опустит перед Германом виноватых глаз.
«Он для меня теперь пустое место, – думала Лидия. – Пусть только попробует посмеяться надо мной, так отвечу – мало не покажется».
Но он больше не пробовал. Дорогой в гостиницу Герман сделал вид, что спит. Надвинул на глаза спортивную кепочку, скрестил руки на груди и, несмотря на тряску, оставался неподвижен. Актриска старательно подражала своему герою: привалилась к его плечу и трогательно уткнулась носом в его шею. «Вот дрянь!» – возмутилась про себя Лидия, впрочем тут же одернула себя: теперь ей все равно.
Вечером она пришла в ресторан с намерением быстренько поесть, вернуться к себе в номер и лечь спать. Но, подойдя к столам, где веселилась съемочная группа, она увидела, что Михаленко и Кристина отсутствуют. Не было также и Германа с девицей. Оглядевшись, Лидия заметила, что обе пары танцуют возле небольшой эстрады. Оркестрик наигрывал танго. Кристина и Михаленко танцевали красиво и умело. На них смотрели. А вот партнерша Германа, очевидно, решила, что, чем страстнее она будет виснуть на Зернове и чем выше задирать ноги, тем лучше. Танго кончилось. Режиссер с женой, довольные и разгоряченные, вернулись за стол, а Герман со своей пассией остались и танцевали все подряд.
Лидия вполуха слушала то, что ей говорил Михаленко, не в силах оторвать взгляда от Германа.
Наконец Зернов с молоденькой подружкой решили сделать перерыв и подошли к общему столу. Кристина закурила длинную коричневую сигарету и сказала, погрозив гонщику пальцем:
– Смотри не замучай девочку.
– Как можно? У нас еще вся ночь впереди, – отозвался Герман. Его глаза лихорадочно блестели, волосы на лбу и висках намокли от пота, рубашка прилипла к телу. Он подтолкнул девушку к столу: – Отдохни, лапочка, поешь. А я не устал.
По-цыгански похлопывая себя по бокам и коленям, Зернов подошел к Лидии:
– Позвольте пока вас пригласить.
Прежде чем Лидия успела ответить, он схватил ее за руку и, выдернув из-за стола, потащил к эстраде.
– Я не хочу танцевать, – упиралась, пытаясь вырваться, Лидия.
– А я хочу! – Герман развернул ее к себе лицом, сцепил руки у нее на талии, и процедил: – Не надо скандалить. У тебя это плохо получается.
Он сверлил ее взглядом, и она, не выдержав, отвела глаза в сторону. Зазвучала медленная плавная музыка, неловко и не в такт они закружились под нее. Лидии было очень неудобно в железных объятиях Германа, пришлось положить руки на его плечи. Она почувствовала, что от него пахнет спиртным.
