Текст книги "Гувернантка"
Автор книги: Полина Грекова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 12 страниц)
– Не упадите с магнитофоном, он нам еще нужен.
Анциферов кисло улыбнулся в ответ, спустился вниз, поставил магнитофон и пошел в угол к сейфу, на ходу доставая ключи. Лидия внимательно следила за журналистом. Наступал тот момент, ради которого она сюда пришла. Толстяк повозился с замком, открыл дверцу, запустил руку почти по плечо куда-то в глубину захламленного бумагами и папками железного ящика и извлек оттуда небольшой прозрачный футляр из плексигласа. Эту хрупкую коробочку можно легко раздавить вместе с пленкой, которая разбила жизнь двоих людей. Лидия с трудом сдержалась, чтобы не выхватить кассету, не стукнуть ее изо всех сил об угол стола.
– Давайте я поставлю. – Она спокойно протянула руку, как ни в чем не бывало взяла кассету. – Это та сама кассета, из автоответчика? Оригинал?
– Да, – заверил Анциферов, с облегчением плюхаясь в кресло. – Я не рискнул им оставлять после первой передачи. Это, знаете ли, своеобразный капитал.
– А мог кто-нибудь на радио ее скопировать?
– Обижаете, Лидочка! Я ее из рук не выпускал.
– Очень хорошо...
Она включила воспроизведение, желая убедиться, что это то, что ей нужно.
«Я хочу каждое утро просыпаться рядом с тобой. Чувствовать, как ты потягиваешься при звоне будильника», – зазвучал из динамиков знакомый до боли голос.
– О'кей! – Лидия выключила магнитофон. – Так как же все-таки насчет джина с тоником? Может, буфет еще работает?
– Я... схожу сейчас, посмотрю. – Анциферов не очень охотно снова выбрался из уютного кресла.
Лидия многообещающе улыбнулась:
– Я вас буду жда-а-ать. – Забавляясь, она провела язычком по губам.
Анциферов игриво стрельнул маслеными глазками.
– С магнитофоном разберетесь?
– Конечно, не бином Ньютона!
Журналист бесшумно вытек за дверь, Лидия наконец осталась одна и тут же склонилась к магнитофону. От волнения она не сразу нашла клавишу выброса кассеты, долго не могла извлечь ее. Пальцы дрожали так, будто она имела дело не с простейшим образчиком бытовой техники, а с мощной миной, готовой рвануть в любую минуту. Впрочем, по сути, это так и было.
Кассету с голосом Зернова она бросила в свою сумочку, а в магнитофон вставила пустую. Лидия не знала, как далеко от кабинета Анциферова находится буфет, и очень торопилась ускользнуть до возвращения журналиста. Но ей не повезло. Когда до двери оставалось всего пара шагов, она распахнулась и на пороге возник сияющий Анциферов, прижимая к груди несколько бутылок и банок.
– Нашел! – торжествующе объявил он. – У приятеля в соседнем кабинете джин нашел! И тоник!
– В другой раз, Вадим Евгеньевич! Дела! – Она попыталась протиснуться мимо него в дверной проем, но Анциферов был слишком толст.
– Как же... как же – в другой раз? – Он никак не мог понять причину нового преображения девушки. – А магнитофон, а запись?
– Я уже все сделала. – Лидия постаралась ответить приветливо.
– Но еще джин, я за ним бегал. Мы ведь хотели пообщаться... – Бутылки мешали Анциферову, и он свалил весь груз в одно из кресел.
Лидия воспользовалась этим движением и все-таки проскочила мимо него. Но журналист освободившимися руками облапил девушку сзади, пытаясь втащить ее обратно в кабинет.
– Пообщаться... немного расслабиться... моя прелесть... – невнятно бормотал он, припадая жирными красными губами к ее шее и все сильнее сдавливая ей грудь короткими пальцами.
Лидия высвободила правую руку, перехватила ремешок поудобней и что было сил с разворота стукнула толстяка по лицу кожаным боком сумки. Внутри что-то жалобно хрустнуло. Журналист отвалился от нее с ошеломленным лицом и багровеющей на глазах левой щекой. Это лицо с выпученными глазами было последним, что видела Лидия, перед тем как захлопнуть за собой дверь.
Глава 6
МУЖЧИНА И ЖЕНЩИНА
Лидия взяла такси и через двадцать минут уже была у дома Германа. Она не думала о том, как может быть им воспринято ее появление с кассетой после их последней встречи в Ялте, как она будет объяснять появление злосчастной пленки у себя, как докажет, что это оригинал, единственный экземпляр и в новой передаче уже не прозвучат украденные слова любви. И будет ли у нее вообще возможность что-то доказывать и говорить? Любые оправдания и объяснения бессмысленны, ничего ни вернуть, ни восстановить нельзя.
Перед дверью зерновской квартиры Лидия остановилась собраться с духом. Открыла сумочку, чтобы достать пленку и сразу отдать ее. Кассета лежала среди обломков расколотого на несколько частей плексигласового футляра. Девушка невольно усмехнулась, вспомнив треск, которым сопровождалось избиение Анциферова. Так вот что это было! Она немного приободрилась и нажала кнопку звонка – будь что будет.
Герман открыл сразу, будто тоже стоял возле двери в ожидании ее прихода. Не говоря ни слова, он тяжелым взглядом смотрел на нее. Лидия тоже молчала – у нее перехватило дыхание. На будто окаменевшем лице Зернова нельзя было прочесть ничего – ни удивления, ни раздражения, ни радости. Наконец Лидия кое-как справилась с волнением, протянула ему кассету.
– Вот, – тихо сказала она. – Это та пленка.
Герман вздрогнул, будто ее голос разбудил его, под черной майкой, обтягивающей грудь, перекатились мускулы. Он поднял руку, и тонкие пальцы Лидии вместе с кассетой утонули в огромной ладони гонщика. Поддаваясь его движению, она переступила порог, автоматически захлопнула за собой дверь. В следующее мгновение горячие ладони Германа легли на ее щеки. Невозможно было вообразить, что эти мощные руки способны на такие бережные, такие нежные прикосновения. Он держал ее лицо, как держат наполненный росой хрупкий утренний цветок, вглядывался в ее глаза, как вглядываются в отражение неба в чистой воде родника. Лидия ответила ему влажным молящим взглядом. Герман медленно опустился на колени, прижался лицом к ее животу. С глухим стуком одновременно упали на пол злополучная кассета и сумочка девушки. Задыхаясь, она обхватила пальцами его затылок. Казалось, они стояли так целую вечность, хотя прошло не более минуты. Слабея, Лидия тоже опустилась на колени, спрятала лицо у него на груди, не желая показывать стоящие в глазах слезы.
– Милая моя, родная... Я так боялся, что ты снова исчезнешь, теперь уже навсегда. Исчезнешь так же таинственно, как и появилась, – забормотал Герман.
Вместо ответа Лидия провела рукой по его жестким волосам. Он перехватил ладонь, прижался к ней губами. Девушка вздохнула:
– Но ведь ты совсем не знаешь меня. И я уже обманула тебя один раз...
– Не говори ничего! Я прошу тебя: только ничего не объясняй, не нужно сейчас, – глухо сказал Герман. – У нас для этого будет еще много часов. Для разговоров, для любви... Ведь ты хочешь этого?
На лице девушки отразилась мучительная внутренняя борьба. Она поднялась:
– Ты говоришь это под влиянием минуты! Я назвалась именем твоей погибшей жены, я мучила тебя, в конце концов предала тебя, пусть невольно. Такое не прощается, я знаю!
Герман тоже вскочил:
– А я знаю, что мне плевать на все это, плевать на эту дурацкую пленку! Пусть она звучит где угодно и как угодно – там все правда, я жить не могу без тебя! Хочешь, я выйду на балкон и прокричу это всему кварталу?
Он действительно метнулся в гостиную.
– Подожди, сумасшедший! – Лида догнала его у балконной двери. – Подожди! Я не могу вот так... сразу, после всего, что произошло! – Она взволнованно заходила по комнате. – Нельзя человека попеременно окунать то в кипяток, то в ледяную воду! Я не могу без конца переходить от счастья к отчаянию и обратно! Я боюсь, понимаешь, боюсь! Боюсь потерять тебя! Боюсь показаться навязчивой или доступной! Боюсь оттолкнуть холодностью! Боюсь разочаровать или обидеть! Да, тебе, может быть, сейчас кажется, что я именно та, которую ты всегда искал. Но, узнав меня ближе, ты начнешь сравнивать меня с теми женщинами, которых встречал раньше. С более красивыми, более опытными, более раскованными. Или столкнешься в каком-нибудь темном коридоре с другой девушкой и поймешь, что ошибся. А я не перенесу этого, слышишь?!
Она вложила в этот монолог все напряжение последних месяцев, всю свою любовь к Герману, всю неутоленную страсть одиноких ночей и, обессиленная, опустилась на диван, закрыв лицо руками. В наступившей тишине она услышала, как Герман подошел к ней, сел рядом:
– Девочка моя... Маленькая, глупая, любимая девочка Лида... – Он впервые назвал ее настоящим именем. – Ты просто слишком рано попала в мир взрослых людей. Любви не нужно бояться. В ней совсем не обязательно таится страдание и обман...
Он нежно провел рукой снизу вверх по ее спине. Лидию будто током пронизало. Она вздрогнула, изогнулась, хватая ртом воздух, как рыба, вытащенная на берег.
– Подожди, – выдохнула она. – Подожди...
Она поднялась, отошла в угол, где горел мягким оранжевым светом торшер. Отвернувшись к стене, Лидия взялась обеими руками за подол платья, стянула его через голову, расправила, повесила аккуратно на спинку кресла. На ней остались только узкие кружевные трусики. Лидия медленно повернулась, каждой клеточкой ощущая его взгляд. Соски напряглись, горячая судорога пробежала по телу. Словно бросаясь в пропасть, она шагнула вперед, и Герман тут же подхватил ее на руки, прижал к себе. Лидия обняла его за шею, уткнулась лицом в твердую грудь. Туфли по очереди ударились о пол.
– Я хочу тебя... – еле слышно прошептала она. – Я очень тебя хочу...
– Девочка моя, маленькая глупая любимая девочка... – повторил он прерывающимся голосом. – Моя любовь, мое чудо, мой малыш...
Герман отнес ее в спальню, опустился вместе с ней на постель. Лидия трепетала в его руках, как жертвенное животное на алтаре. На каждое бережное прикосновение тело Лидии отзывалось сладкой мучительной истомой. Он будто вел ее по лезвию бритвы меж двух пропастей, не давая соскользнуть вниз.
– Ну скорее, скорее! – шептала она, охватывая его руками и ногами.
– Не торопись, моя девочка, любовь моя, радость моя, малышка, сейчас...
Она не заметила, как он снял с нее остатки одежды, как разделся сам. Почувствовала только, что уже не только губы и руки Зернова ласкают ее, что вся его горячая плоть нажимала, скользила по коже. В какой-то почти неуловимый момент она почувствовала внутри себя биение чужого пульса и закричала. В недрах ее тела будто разожгли костер и раздували его огромными мехами. Горячая влага затопила ее. Извергнулись несколько маленьких вулканов, заставив ее содрогнуться, вырвав хриплый стон из самой глубины существа:
– Скорее, я не могу больше.
– Можешь... Лида, Лидочка, единственная моя, солнышко мое, можешь! Ты все можешь, только не знаешь об этом...
Они стали на время единым организмом. Вместе дышали, вместе двигались и вместе достигли пика любви, наивысшей точки земного наслаждения. Крик девушки слился с низким полувыдохом-полустоном Германа. Обессиленные, они застыли в объятиях друг друга. Но уже через мгновение Лидия повернула к любимому просветленное лицо.
– Господи! Я даже не знала, что бывает так хорошо!
– Ты еще многого не знаешь, любимая, – ответил Герман, осторожно прижимая ее к себе. – Маленьким девочкам и не положено много знать раньше времени.
– Я не девочка! – Она вывернулась из уютного гнезда его рук, села рядом. – Я сама воспитываю детей.
Герман молчал, удивленный ее серьезным тоном.
– Да, я – гувернантка. Не манекенщица, не актриса, не фотомодель. Няня маленького Мити в доме Елены Кусковой. – Ее глаза с вызовом блестели в полутьме. – Удивлен?
Вместо ответа Зернов провел рукой по ее спине. Лидия не пошевелилась.
– Почему ты молчишь? Мне продолжать? Или сразу уйти?
Он хотел привлечь девушку к себе, но та отстранилась:
– Это не ответ.
– Это ответ, Лида. Это ответ на все, что бы ты ни рассказала мне сейчас или потом. И на то, о чем захочешь умолчать.
– И ты не будешь меня спрашивать, почему я назвалась Стеллой? Не поинтересуешься, кто и как записал наш разговор?
Он помедлил, словно раздумывая, потом бросил лихо:
– Сегодня не буду. Времени жалко.
– А потом?
– И потом тоже будет жалко!
Он поднялся рывком, обхватил хрупкие плечи Лидии, повалил ее на себя.
– Пусти... Медведь, грубиян! Гонщик неотесанный!
Она била кулачками по его груди, но силы были явно неравны. Тогда она нашла ртом его сосок, взяла его передними зубами. Герман от неожиданности вскрикнул, расцепил руки.
– Прости меня! – Лидия прильнула к нему, покрывая поцелуями его шею, тяжелый подбородок. – Прости, я не знаю, как это получилось, я не хотела тебе сделать больно! Я больше никогда-никогда тебе не сделаю больно!
Она выпрямилась, любуясь мощным торсом Германа. Бугрящиеся мышцы пресса делали его похожим на античную статую. Узкие ягодицы, литые бедра, полуприкрытые простыней. В восхищении Лидия провела по его телу узкой ладошкой, ощущая, как снова зарождается желание.
Герман с улыбкой наблюдал за ней, такой непредсказуемой, такой притягательной. В глазах его были удивление и нежность.
– Подожди, милая, – проговорил он, – подожди минутку. Мне нужно время, чтобы снова любить тебя.
– Ах, тебе нужно время! – в притворном возмущении воскликнула она. – Тебе недостаточно, что я здесь, что я горю, что я не хочу ждать! Ты просто увиливаешь! Я тебе докажу...
Она склонилась так, чтобы груди легли на его живот, провела ими вверх-вниз и почувствовала, как моментально ответило его тело.
– Ты действительно не девочка, – выдохнул Герман. – Ты хитрая, бесстыжая ведьма.
– Нет, я просто любящая женщина.
– Слишком женщина.
– Слишком любящая.
Он поднял ее, поймал ртом один из коричневых набухших шариков, венчающих нежные полушария. Приласкал языком. Лидия изогнулась в его руках, задыхаясь. Герман сжал ее бедра ладонями, скользя губами по груди и шее, начал медленно опускать ее на спину, пока она не вскрикнула, вцепившись ногтями в его плечи. Он привстал на локте, впился губами в ее полуоткрытый рот.
– Нет, подожди, подожди... – Лидия отпрянула, мягко нажала руками на его грудь. – Теперь ты не спеши, мой милый гонщик, лежи спокойно, не шевелись...
Герман откинулся на подушку.
– Ты мой любимый, ты мой единственный... – шептала Лидия, двигаясь в такт своему дыханию. – Мне так хорошо, мне ничего с тобой не стыдно... Я люблю тебя, мой хороший, мой милый... Скажи мне что-нибудь...
– Лида, Лида... – Герман ласкал ее лицо, плечи, зыбкую в полумраке трогательно-белую грудь, загорелые бедра. – Как долго я искал тебя, как мучительно долго тебя не было...
Под утро он все-таки уснул, по-детски уткнувшись носом ей в плечо. Лидия не могла спать. Внутри нее все пело, каждая крохотная частичка ее тела радовалась и трепетала. Ей казалось, что она могла бы взлететь, если бы не тяжелая рука Германа, лежащая у нее на груди. Не хотелось ни о чем думать, ни о чем мечтать.
Серые рассветные сумерки растекались по комнате, проявляя очертания предметов, лишая их ночной таинственности и романтики. С фотографии на Лидию снова смотрели три смеющихся человека – Герман и две целующие его женщины. Взгляд Стеллы показался ей испытующим, вопросительным, но не смутил, не задел ее. Просто вернул на землю, напомнил о том, что в мире есть еще кое-что кроме этой заполненной любовью комнаты...
Лидия скосила глаза на будильник, стоящий рядом на тумбочке. Уже почти восемь часов. Она подумала, что еще может успеть к приезду Кусковых с дачи. Если она опоздает или не приедет вовсе, Елена сорвет свое раздражение на муже и Мите. Нужно пойти туда. Пойти в последний раз, чтобы попрощаться с мальчиком и Виталием Сергеевичем, положить на место сережки.
Лида осторожно сняла с груди руку Германа, опустила ноги на пол. Мягкий ворс паласа приятно щекотал ступни. Увидев сбоку в большом зеркале свое отражение, она провела руками по коже, потянулась. Никогда она еще не чувствовала свое тело таким прекрасным! Она оглянулась на спящего гонщика, и на миг ей стало обидно, что он спит и не видит ее. Поймав себя на этой мысли, Лидия усмехнулась, подхватила с пола трусики и ушла в ванную, тихо притворив за собой дверь.
Контрастный душ освежил ее. Закутавшись в широкий темно-синий махровый халат, она мягкой кошачьей поступью прошмыгнула мимо входа в спальню. По дороге подобрала оброненные вечером кассету и сумочку. Казалось, это было сто лет назад – разговор с Еленой, Анциферов, редакция... Лидия положила кассету на кресло, на котором висело аккуратно сложенное платье. Быстро переоделась.
На кухне разыскала в холодильнике колбасу, сыр, зелень. Порезала остаток батона на ломти для бутербродов.
Вдруг из спальни донесся грохот упавшего стула, топот босых ног, стук двери о стену. В кухню влетел Герман, придерживая рукой спадающую с пояса простыню. При виде Лидии, стоящей у микроволновой печи, лицо его прояснилось.
– Я боялся, что ты опять исчезнешь, – извиняющимся тоном пояснил он. – Проснулся, а тебя нет...
– Я здесь. И теперь всегда буду.
– Тогда почему ты не разбудила меня?
– Пожалела. – Она подошла, ласково отбросила с его лба непослушную прядь.
– Но ты хочешь уйти?
– В последний раз.
– Куда? На сколько? Почему именно сегодня?
Он был забавен – в спадающей простыне, со строго сведенными над переносицей бровями, делающими его похожим на обиженного ребенка.
– Ночью ты обещал не задавать мне вопросов. И верить мне.
– Обещал, но...
Лидия поднялась на цыпочки, закрыла ему рот поцелуем.
– Если обещал, верь... – прошептала она.
Глава 7
СЕРЕЖКА С БРИЛЛИАНТАМИ
Лидия была безгранично счастлива. Наконец-то рухнула стена недоверия и обид между ней и Германом. Стало так легко и просто. Злосчастная кассета осталась лежать на кресле у торшера, Герман даже не вспомнил про нее. Им было так хорошо вместе. Большие, сильные руки Германа оказались такими нежными, внимательными. А поцелуи – просто дух захватывает. Неужели так бывает – полностью раствориться в любимом человеке? Лидия на секунду зажмурила глаза. Все это похоже на сон. Она тихонько засмеялась.
Теперь ей будет не страшно сказать Елене правду, что она и есть та самая незнакомка, выдававшая себя за Стеллу. Она уже нисколько не боялась хозяйки. Лидия представила, как вытянется от удивления ее лицо, и улыбнулась. Все, что скажет Елена, было теперь неважно. Ведь она, Лидия, любима самым восхитительным мужчиной на свете. Гораздо труднее будет объясниться с Митей. Но она что-нибудь придумает.
Герман утром предлагал отвезти ее к Кусковым и подождать в машине, но она отказалась. Это слишком вызывающе. Не следует выставлять напоказ свое счастье. Лидия сама все расскажет хозяйке, и они будут квиты. Елена тайком записала разговор на кассету и использовала их чувства в своих целях. Лидия же тайком воспользовалась ее нарядами и украшениями. Обе они поступили одинаково плохо, но теперь никто никому ничего не должен. Девушка прикоснулась к мочке левого уха и ощутила под пальцами твердость камней и металла.
Машины Кусковых возле подъезда не было. Значит, они еще не вернулись с дачи. Лидия открыла дверь своим ключом. Ну что ж, разговор откладывается, но хотя бы сережки она вернет на место без помех.
Лидия вошла в холл, огляделась. Роскошная обстановка квартиры больше не ослепляла ее. Что может быть дороже любви? Ей хотелось танцевать. И она, напевая, провальсировала несколько кругов по холлу. Голова закружилась, и она упала в большое антикварное кресло.
– Прощай, шикарная квартира! – торжественно сказала она и стала обходить комнаты, мысленно прощаясь с этим домом.
В детской плюшевые звери выстроились друг за другом, словно шли на водопой. Лишь огромная горилла неприкаянно валялась на полу возле телевизора. Лидия подняла ее, усадила в кресло. Ей стало немного грустно. Маленький взъерошенный Митя, непоседливый, а иногда не по годам серьезный, как он будет без нее?
– Он будет скучать, как ты думаешь? – спросила она гориллу и почесала ее за ухом.
Горилла таращила огромные беззаботные глаза, улыбалась большим ртом. Весь ее вид словно говорил: «А что Митя? Митя не пропадет! У него есть голова на плечах».
– Что это я здесь расселась! – спохватилась Лидия. – Нужно скорее вернуть сережки.
Она быстро вошла в комнату Елены, открыла шкатулку с драгоценностями, вытащила сережку из левого уха, аккуратно положила на бархатную подушечку. Потянулась к правому уху, но пальцы ощупали только теплую мягкую мочку. Лидия посмотрела в зеркало. Сережки в ухе не было. Она растерянно заглянула в шкатулку. Там лежала только одна сережка. Лидия почувствовала, как холодеет спина и лоб покрывается испариной. Этого не может быть! Лидия снова посмотрела на свое отражение, ощупала мочки. Перерыла всю шкатулку. Сережка была только одна.
«Спокойно! Только без паники!» – приказала она себе. Тщательно обследовала столик, пол в комнате Елены; встав на четвереньки, заглянула под шкаф. Сережки нигде не было. Лидия вернулась в детскую. «Наверное, она выпала, когда я танцевала», – попыталась она успокоить себя. Девушка тщательно, сантиметр за сантиметром обшарила пол и кресло в холле. Безуспешно. Обошла комнаты – никакого результата. Сомнений не оставалось – она потеряла чужую и очень дорогую вещь.
Лидия кинулась к телефону, набрала номер Германа. Когда он снял трубку, Лидия услышала, как в отдалении гудит электробритва.
– Я слушаю. – Голос у него счастливый и умиротворенный.
– Герман... – Лидия не смогла продолжить.
– Лида! Где ты? Все еще у Кусковых? Я уже заждался. Хотел ехать за тобой.
– Подожди... Посмотри, пожалуйста, внимательно. Я, кажется, забыла у тебя одну вещь. – Она старалась говорить как можно спокойнее. – Ты не находил сережку с бриллиантами? Такие были на мне ночью...
– Слушай, я даже не обратил внимания, что у тебя в ушах. Лида, я так тебя жду.
– Герман, поищи, пожалуйста... На тумбочке, на полу, в кровати...
– Хорошо. Погоди...
Электробритва смолкла, послышались его удаляющиеся шаги. Некоторое время было тихо, в трубке раздавался лишь легкий треск и гул.
«Ну пожалуйста! Найди эту чертову сережку!» – беззвучно заклинала Германа Лидия. Время тянулось невыносимо медленно.
Наконец Герман подошел к телефону:
– Ничего нет.
– Ты хорошо посмотрел?
– Я всю кровать перевернул, весь пол прополз на четвереньках.
Лидия до боли прикусила большой палец.
– Не волнуйся, найдется, – беззаботно сказал Герман. – А не найдется, я тебе новые сережки куплю. В десять раз лучше.
– Мне очень надо ее найти. – Лидия чуть не плакала.
– Да чем она так замечательна, эта сережка? Давай возвращайся быстрее, и поищем ее вместе. А хочешь, я сейчас за тобой приеду?
– Нет. Не надо сюда приезжать. Лучше еще поищи, пожалуйста...
Лидия первой повесила трубку и схватилась за голову. Как же тяжело упасть с небес на землю! Она теперь не сможет весело и беззаботно уйти из этого дома. Она взяла тайком, вернее, украла, если называть вещи своими именами, чужую вещь. И у нее не хватит денег, чтобы вернуть двадцатую часть ее стоимости. Бесполезно тешить себя мыслью, что Елена может не заметить пропажу. Без сомнения, Анциферов доложит, что видел на гувернантке хозяйские сережки. Придется держать ответ. Как жалкой воровке...
А вдруг сережка потерялась у входа в подъезд или где-нибудь на лестнице? Лидия поднялась и медленно, как во сне, вышла на лестничную клетку, долго спускалась вниз, осматривая каждую ступеньку. Возле двери подъезда было темновато, ей показалось, что-то блеснуло на полу. Она настежь распахнула дверь, присела на корточки, провела рукой по полу и подняла кусочек блестящей конфетной обертки. Лидия тупо мяла в пальцах этот клочок, когда в проеме появились две фигуры. Это были Елена и Анциферов.
– Что это ты здесь ищешь? – строго спросила Елена.
Лидия молча выпрямилась и стояла с опущенной головой. Трудно было представить, что полчаса назад она была абсолютно, безмерно счастлива.
– Лидочка, не стесняйтесь. Скажите нам, что вы потеряли, а мы поможем найти, – гадко захихикал Анциферов.
– Спасибо, я уже нашла. – Лидия засунула ненужный фантик в сумочку.
– Лида, пока Виталий Сергеевич повез Митю на теннис, мне нужно с тобой серьезно поговорить, – сказала Елена и начала подниматься по лестнице.
У Лидии пересохло во рту. Она поплелась за хозяйкой как преступник за полицейским. Позади шел бдительный Анциферов.
– В последнее время ты ведешь себя как-то странно, – начала Елена, как только за ними захлопнулась дверь. – Внезапно уезжаешь, приезжаешь. Чувствуется, что ребенок тебя мало интересует...
– Это не так! – попыталась возразить Лидия, но хозяйка будто не расслышала ее слов.
– Тебе зачем-то понадобилась запись разговора. Ну, допустим, на память. Но зачем же красть оригинал?
– Ничего себе кража! – театрально воскликнул Анциферов. – Это настоящий грабеж. Можно даже сказать – вооруженное ограбление...
Лидия вспомнила, как стукнула Анциферова дамской сумочкой после его неудачной попытки поцелуя.
– Наверное, у тебя была веская причина для похищения, а? – продолжала Елена.
– Была, – подтвердила Лидия. Эти двое интриганов ее страшно раздражали. – Вы без разрешения записали разговор. Без моего согласия отдали кассету на радио. Вы поступили непорядочно.
– Какая ты, оказывается, обидчивая, – скривила губы Елена. – Может быть, еще в суд на нас подашь? Потребуешь выплаты за моральный ущерб?
– Лидочка, но вашу фамилию в передаче не упомянули, – напомнил Анциферов.
– Зато назвали моего собеседника, – парировала Лидия.
– Так, значит, ты защищаешь не свои интересы? – оживилась Елена.
Лидия мгновение колебалась: пришла ли пора открыть карты и сказать им все?
– Свои и Германа, – выпалила она.
– Вот! – торжественно воскликнула Елена. – Я всегда подозревала – что-то здесь не так! Я чувствовала, что ты сохнешь по нему.
– Я люблю его, – поправила ее Лидия.
– Что?!
– Обычная мания величия, – ввернул Анциферов.
– А он знает, что ты работаешь у меня няней?
– Знает. И он тоже любит меня, – твердо произнесла Лидия.
– В самом деле? – улыбнулась Елена. – А как же бедняжка Стелла? Он ее бросил? А ведь как искал, как клялся в любви... Вот они, мужчины! Какое коварство...
Анциферов сочувственно качал головой.
– Не беспокойтесь, он ее не бросил. Совсем наоборот. Просто я и есть Стелла.
Елена застыла с открытым ртом, Анциферов присвистнул.
– Я назвалась Стеллой по вашему совету. По вашей прихоти пришлось мне играть в эту игру. А потом мы полюбили друг друга.
– А я тебя недооценивала, – то ли восхищенно, то ли зло проговорила Елена. Она прошлась по холлу, села в кресло, заложив нога за ногу. – Значит, эта шикарно одетая красотка в бриллиантах и есть ты?
Лидия молча кивнула. Она осталась стоять, лишь оперлась на зеркальную стену. Какой тяжелый, какой выматывающий душу разговор. Словно допрос.
– Ловко, – прищелкнула языком Елена. – У тебя есть фамильные драгоценности? Может, ты вообще тайная миллиардерша?
– Нет. Я это все брала у вас. Ненадолго.
– Бесподобно! – захлопал в толстые ладошки Анциферов.
– Что значит – брала ненадолго? – поморщилась Елена. – А то, что это воровство, тебе не приходило в голову?
– Я виновата перед вами, но я не хотела ничего плохого. Я ничего не испортила, я все вернула... – Лидия запнулась. – Только, кажется, потеряла одну сережку. Но я найду ее, обязательно найду!
– И этой женщине я доверила воспитание собственного сына! – с презрением произнесла Елена.
– Ай-я-яй! Как нехорошо! – будто укоряя маленькую девочку, проблеял Анциферов.
Лидия почувствовала, что у нее защипало в носу, глаза наполнились слезами.
«Нельзя плакать, нельзя быть перед ними жалкой», – приказывала она себе, но слезы предательски бежали по щекам. Что она сможет теперь объяснить?
– А наш герой, конечно, думал, что влюбился в состоятельную фотомодель. Прельстился ее, пардон, моими нарядами, – вслух рассуждала Елена. – Как говорится, въехала в рай на чужом горбу.
– Нет. Я сказала ему, кто я, – сквозь слезы объяснила Лидия. – Ему неважно, богата я или нет.
– Конечно, неважно. Теперь у него одна цель – постель. С драной овцы хоть шерсти клок. Дошло ли у вас до постели, милочка?
– Как вам не стыдно? – возмутилась Лидия.
Анциферов откровенно наслаждался этой сценой. Он ерзал в кресле, рыскал по карманам, наверное, очень жалел, что не захватил диктофон.
– А чего стыдиться-то? Ты же не стыдилась, когда завлекала нашего доблестного гонщика, – насмешливо ответила Елена.
– Неправда! – Лидия замотала головой, и слезинки полетели на паркет.
– И что, интересно, скажет наш герой, – обратилась Елена к Анциферову, – когда узнает, что его любовница – обычная мелкая воровка?
– Мелкая? – переспросил Анциферов. – По-вашему, бриллианты стоимостью в десятки тысяч долларов – мелочь? Семь лет строгого режима в местах не столь отдаленных...
– Я найду сережку, я постараюсь.
– Надеюсь, что найдешь, – фыркнула Елена. – Даю тебе сроку два дня. Потом иду в милицию и, само собой, сообщу в твою фирму. Пусть знают, кого пригрели! – Хозяйка поднялась, зло сверкнула глазами: – А пока собирай шмотки и катись из моего дома! Чтоб духу твоего здесь не было!
В этот момент Кускова была похожа на склочную бабу из какого-то старого фильма, только Лидия не могла вспомнить, какого именно.
Она поплелась в гостевую комнату, где спала, когда оставалась с Митей на ночь, и в беспорядке стала запихивать вещи в большую кожаную сумку. Слезы застилали глаза. На подоконнике стояла фотография мальчика. Он сам подарил ее Лидии со смешными каракулями на обороте. Девушка хотела забрать ее на память, но подумала, вдруг Елена начнет рыться в ее сумке? И оставила карточку на месте. Лишь поцеловала Митину глянцевую мордашку. Сможет ли он понять ее? Он такой еще маленький.
Случилось так, как и предполагала Лидия, Елена остановила ее у дверей.
– Ключ! – Она протянула руку.
Лидия молча достала ключ от кусковской квартиры и отдала хозяйке.
– Придется сменить замок, – заявила Елена. – Эта аферистка могла сделать дубликат.
Лидия задохнулась от гнева. За кого ее принимают?
– Сумку покажи, – потребовала Елена и сама вырвала из рук гувернантки сумку.
Она демонстративно перетряхивала вещи, не постеснялась в присутствии Анциферова вытащить из пакета нижнее белье. Лидия ощутила, как внутри закипает злость. Она готова была дать по рукам хозяйке, но поняла, что эти двое только и ждут скандала. Нет, она не доставит им такого удовольствия.
Лидия спокойно забрала свою сумку и вывалила все, что там осталось, прямо в кресло.
– Так вам будет удобнее рыться в моих вещах, – ледяным тоном сказала она. Поманила пальцем Анциферова: – Вот грязное белье. Это по вашей части. Подходите смелее, что же вы?
Анциферов остался на месте. Елена отдернула руки от чужих вещей, выпрямилась.
– Обыскивать будете? – поинтересовалась Лидия. – Мне раздеться?
Она не спеша одну за другой стала расстегивать пуговицы на блузке. Лицо у Анциферова вытянулось.
