Текст книги "Гувернантка"
Автор книги: Полина Грекова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 12 страниц)
– Забирай свое вонючее барахло и убирайся! – завизжала Елена.
– Не может оно быть вонючим, раз вы так долго его обнюхивали, – проговорила Лидия. – С вашим-то изысканным обонянием...
– Я тебе сказала – убирайся! – Лицо у Елены передернулось. – Пока я не разозлилась окончательно.
Под нервное сопение хозяйки Лидия аккуратно убрала вещи в сумку.
– Учти, у тебя только два дня. Время пошло, – напомнила Елена возле дверей. И уже в спину добавила: – Шутить со мной вздумали, любовнички. А я таких шуток не понимаю и не люблю. Вы в этом еще убедитесь.
Дверь за Лидией захлопнулась, и она не видела, как Анциферов развернул перед Еленой носовой платок, в который была завернута бриллиантовая сережка.
Девушка вышла из подъезда дома Кусковых, и самообладание оставило ее. Лицо сразу осунулось, ссутулилась спина, сумка с вещами потяжелела килограммов на десять. Лидия шла, с усилием переставляя ноги, и лишь каким-то чудом успела издали заметить «БМВ» Виталия Сергеевича. Она спряталась за пышным сиреневым кустом. Из своего укрытия она видела, как из задней дверцы машины выскочил Митя в разноцветном костюмчике и в бейсбольной кепке. Он тут же стал перепрыгивать на одной ноге через трещины на асфальте, пока из машины степенно не выбрался Виталий Сергеевич. Отец взял мальчика за руку и повел в дом.
К горлу снова подкатил комок. Милый Митя, неужели им придется так плохо, так грустно расстаться? Лидия доплелась до автобусной остановки. Вид у нее был настолько несчастный, что в автобусе ей уступили место.
Дома было тихо и пусто. Лидия поставила на плиту чайник, присела к столу, закрыла глаза, обхватила голову руками. Что же теперь делать? Вряд ли эта сережка найдется. А купить что-либо подобное она не в состоянии. Она не герцог Бекингемский, который за одну ночь приказал сделать недостающие подвески королевы. Даже если продать эту квартиру, денег может не хватить. А если и хватит, то где ей жить? У Германа? А захочет ли Герман с ней видеться после того, как узнает о случившемся? Вчерашняя восхитительная ночь казалась теперь Лидии далеким прекрасным сном. Неужели им все же придется расстаться? Наверняка Елена представит дело так, что Лидия устроилась на работу к ней с корыстной целью. Он, может, и не поверит, но если ее посадят в тюрьму, вряд ли станет ждать. Тюрьма... По спине пробежал холодок. Какой ужас! Неужели Елена сделает как задумала? Но ведь она, Лидия, не воровка! Она взяла сережки всего лишь на вечер. И никаких корыстных намерений у нее не было. Но как это доказать?
Как же быть? Как же быть? Рассказать обо всем Герману? Нет. Сейчас она не в силах сделать это. Но и сидеть сложа руки нельзя. Лидия встала и заходила по маленькой кухне между столиком и плитой. Три шага туда, три обратно. Ты обязана вспомнить, где могла потерять сережку, приказала она себе. Где? Да где угодно: на улице, в такси, у Анциферова, у Германа.
Стоп! Такси!
Вчера, когда она выбежала от Анциферова со своей добычей и поймала такси, молодой водитель пытался завязать с ней разговор. «За вами кто-то гонится?.. Вам очень идет это платье...» Обычный, ни к чему не обязывающий треп. Но один вопрос показался ей тогда странным. «А что, сейчас мода такая?» Парень кивнул куда-то в сторону ее плеча. Лидия подумала, что он имел в виду смелый вырез ее платья, а таксист засмеялся: «Правильно, так дешевле!»
Только теперь девушка догадалась, что он хотел сказать: «А что, сейчас мода такая – носить одну сережку?» Значит, когда она садилась в машину, серьги в ухе уже не было. Таким образом, ни по дороге к Герману, ни у него в квартире, ни у Кусковых она потерять украшение не могла.
Где она последний раз смотрелась в зеркало? Кажется, в редакции. Перед тем как войти в кабинет Анциферова, она на секунду остановилась перед зеркалом в коридоре, чтобы поправить прическу. Все у нее тогда было в порядке, она заметила бы пропажу. Получается, что единственное место, где она могла потерять украшение, – кабинет Анциферова. Да, это вполне могло случиться там, когда она, оттолкнув его цепкие пухлые ручки, дала ему сумочкой по физиономии. Скорее всего, журналист нашел драгоценность, потому и вел себя так нагло в присутствии Елены.
Лидия через справочную выяснила телефон редакции. Что она ему скажет? Верните мою сережку? Он ответит: у меня ее нет. Наверняка этот гнусный интриган затеял какую-то игру. Она вряд ли сможет добиться от него правды. Но нужно было попробовать.
Противный вкрадчивый голос Анциферова она услышала после первого же гудка. Словно он в ожидании сидел у телефона.
– Я слушаю вас очень внимательно.
– Это Лида Терентьева. Ответьте мне, пожалуйста, на один вопрос.
– Хоть на десять вопросов, красавица вы моя. Лидочка, ваш звонок такая приятная неожиданность. Элен была груба с вами утром. Я так переживал...
– Если вы так переживаете, скажите честно, где сережка? – прервала его Лидия.
– Ну-у, я же не ясновидящий, – засмеялся Анциферов. – Откуда мне знать, где эта несчастная сережка.
– Я точно знаю, что она у вас!
– Вы восхитительны в своем заблуждении. Как жаль, что меня нет рядом с вами.
– Я уверена, что выронила сережку в вашем кабинете, – настаивала Лидия.
– Что ж, приезжайте, поищем вместе...
Лидия вздрогнула, точно так же сказал и Герман, когда она просила его поискать сережку.
– Разве вы ее не нашли? – упавшим голосом произнесла Лидия.
– Лидочка, вы так недоверчивы. Это очаровательно. Давайте представим на секундочку, что бы я сделал, если бы нашел эту вещицу. Как вы думаете?
– Отдали бы ее Елене Олеговне, – неуверенно предположила Лидия.
– Нет, нет и нет! Лидочка, а вы, оказывается, совсем не современны. Вы слышали такое слово «чейндж»? «Обмен» в переводе с иностранного. Ты мне – я тебе. Прежде чем отдать такую ценную вещь, я бы захотел получить вознаграждение.
– Сколько? – Лидия снова почувствовала почву под ногами.
– Сколько? Фи! Вы подумали о деньгах. Дорогая моя, есть кое-что более привлекательное, чем засаленные, мятые бумажки.
– Что же, например?
– Чувства...
Негодяй! Вздумал затащить ее в постель. И она даже не может дать ему пощечину.
– Вы не согласны со мной? – елейным голосом спросил Анциферов.
– Нет. Мне кажется, что шантажировать слабую, беззащитную женщину, мягко говоря, нехорошо. – Она изо всех сил старалась выдержать шутливый тон.
– Ну-у, не такая уж вы слабая и беззащитная. Я в этом убедился на собственной физиономии. И потом, где вы видите шантаж? Речь идет о простой коммерческой операции. Чейндж, помните? И эта операция, заметьте, может оказаться весьма приятной. Ко взаимному удовольствию.
Лидии стало невыносимо слушать его похотливые намеки.
– Я уже не верю, что сережка у вас.
– Как вам угодно. Насколько я понял, время у вас пока есть. Думайте. Если поверите, звоните. Желаю вам всего наилучшего.
Анциферов повесил трубку. Лидия в бессильной ярости оттолкнула телефон. Она представила, как он хихикал сейчас, потирая потные ручки, вспомнила его пухлое, лоснящееся лицо, бородавку, шевелящуюся на подбородке, – и ее передернуло. Лучше поцеловать жабу! А может быть, Анциферов блефует? И зачем только она надела эти злосчастные сережки!
Герман, милый Герман! Что же она наделала! Своими руками разрушила их счастье. А он еще ничего не знает. Он счастлив, он ждет ее. Может быть, приготовил обед, даже в гости кого-нибудь позвал. Лешу с Наташей, например, Сан Саныча... Нет, никого он не станет звать. Этот вечер должен был быть только для них двоих.
Лидия представила, как Герман сидит за столом один перед двумя обеденными приборами и ждет ее. А она не придет. На глаза навернулись слезы.
Лидия потянулась к телефону. Она все расскажет Герману! Очень хотелось выплакаться у него на плече, забыться в его объятиях. Тогда бы она ощутила его внутреннюю силу, которая помогла бы ей справиться с бедой.
Трубку не снимали. Лидия попробовала еще раз. Тот же результат. Германа дома не было. Значит, он не ждет ее. Еще один удар.
Глава 8
ПАУТИНА
Лидия полночи просидела перед телефоном, уронив голову на руки. Иногда она погружалась в сон и видела Германа. Они говорили, смеялись, но даже во сне она чувствовала, что должно случиться нечто ужасное. Лидия в страхе просыпалась, удивленно оглядывала темную комнату, дорожку лунного света на полу. Вспоминала все. Набирала номер Германа. Но к телефону по-прежнему никто не подходил.
Под утро у нее занемела шея, заболела спина. Она перебралась на диван и заснула не раздеваясь, подсунув под голову подушечку с собственноручно вышитыми когда-то в беззаботном детстве розочками. Сон был тревожный, но без сновидений. Какие-то вспышки на черном фоне, как в испорченном телевизоре. Когда среди этого мельтешения вдруг раздался пронзительный звонок, она не сразу поняла, что это наяву. Звонок настойчиво дребезжал, не давая забыться.
Лидия встала, подошла к телефону и только потом сообразила, что звонят в дверь.
– Кто там? – спросила она охрипшим от сна голосом.
– Я!
Герман! Он сам нашел ее! Лидия прижалась спиной к двери, словно собиралась не пустить незваного гостя.
– Лида, открой, пожалуйста. Нам надо поговорить. – Герман, видимо, налег плечом на дверь, да так сильно, что она заскрипела. – Лида, я все знаю. Я всю ночь искал тебя. Если ты не откроешь, я выломаю дверь! – Откуда-то сверху посыпалась штукатурка.
Лидия щелкнула замком. Герман ворвался в тесный коридорчик, сгреб ее в охапку, крепко прижал к себе.
– Слава богу, с тобой все в порядке! – Он обнял ее за талию, поцеловал так нежно, словно губ коснулось крыло бабочки. – Почему ты сразу не пришла ко мне?
– Сначала я боялась, – призналась Лидия. – А потом стала тебе звонить, но никто не брал трубку. Даже ночью.
– И ты подумала обо мне: шляется неизвестно где и неизвестно с кем, – ворчливым голосом предположил Герман.
– Я много всего передумала. Я была так расстроена, растеряна, не знала, что делать.
– А теперь знаешь?
– Нет. Но мне легче, когда ты рядом...
Лидия дотронулась до плеча Германа. Он накрыл ее руку своей большой ладонью. Его уверенность стала передаваться и ей. Вместе они должны найти выход из создавшейся ситуации.
– Я приготовлю яичницу. – Лидия мягко отстранилась.
– Давай я за тобой поухаживаю, – остановил ее Герман. – Так надоело обслуживать самого себя.
На кухне Герман, как заправский кулинар, отрезал от батона четыре ломтика, вырезал в них мякиш, хлебные рамочки положил на сковородку и в серединку каждой разбил по яйцу. Получились яичницы-бутерброды. Мякиши он обжарил отдельно с маслом до хрустящей корочки. Лидия смотрела, как изобретательно Герман готовит завтрак, и снова и снова воскрешала в памяти восхитительные минуты их недавней близости. Она любовалась Германом, его мужественным лицом, освещенным ярким утренним солнцем, его мускулистой фигурой. Он заметил, что она наблюдает за ним, и счастливо улыбнулся. Лидии захотелось прижаться к нему и взъерошить густые волосы.
– Ты даже не поинтересовалась, как я тебя нашел, – вдруг сказал Герман.
– Как ты меня нашел?
– Когда ты заговорила о сережках, меня поразил твой испуганный голос. Я перерыл в квартире все и ничего не обнаружил. Тебя все не было. Я почувствовал неладное и позвонил Кусковым. – Герман начал намазывать малиновое варенье на хлеб и смешно, как мальчишка, облизнул сладкие пальцы. – Елена сказала: приезжай, нужно поговорить...
Взгляд у Лидии стал тревожным, она со страхом ждала продолжения.
– Я приехал, Кускова заявила, что ты украла ее сережку. Я, конечно, не поверил. Мы поспорили. Я попросил твой адрес. Она заявила, что понятия не имеет, на какой «малине» ты обитаешь. Так старалась меня убедить, что ты отпетая преступница, что даже смешно. Я ушел. К счастью, в подъезде столкнулся с ее мужем. Он дал мне телефон фирмы, которая тебя прислала. Но рабочий день уже закончился, там никого не было. Слава богу, директор этой «Эгиды» – кусковский знакомый, вот только живет он сейчас на даче под Загорском. Пришлось на ночь глядя ехать туда. Так что к утру я все-таки раздобыл твой адрес.
Герман впился зубами в бутерброд с малиновым вареньем, но не успел прожевать, как раздался настойчивый и уверенный звонок в дверь.
– Я никого не жду, – прошептала Лидия.
– Сейчас посмотрим, кто это не боится потревожить нас на нашей «малине». – Герман поднялся, задев стол, отчего чашки тихо звякнули, вышел в прихожую.
Не может быть! Голос Елены. Лидия затравленно огляделась, словно искала, куда бы спрятаться, но в кухне уже появилась хозяйка – в нежно-розовом летнем костюме, который ее молодил и подчеркивал ровный загар, с безукоризненно уложенными волосами, гладкой кожей. Благополучная, холеная женщина, безмятежно спящая по ночам. Елена вошла в кухню, как к себе домой, без приглашения уселась на табуретку Германа, предварительно брезгливо осмотрев сиденье. Зернов, немного смущенный, остановился в дверях.
– Извините, что нарушила ваш скромный семейный завтрак. – Елена насмешливо покосилась на недоеденный бутерброд. – Я ненадолго. Можно закурить?
Не дожидаясь ответа, она достала из сумочки пачку «Мо», зажала между пальцами тонкую сигарету и попросила у Германа огня. Тот поднес ей зажженную спичку, обогнул стол и встал за спиной Лидии, словно охранник.
Положив ногу на ногу, она неспешно курила и с любопытством осматривалась. Судя по всему, ее заявление о том, что визит будет кратким, не следовало воспринимать серьезно.
– А вы неплохо смотритесь вдвоем, – заметила она, томно выпустив струйку дыма. – Благородный рыцарь и его хрупкая, беззащитная подруга. Прямо хоть в кино снимай.
– Мы уже снимаемся в кино, – сказал Герман. – Вы опоздали с этим советом.
– Обязательно схожу посмотрю. Там, на экране, вы будете еще вдвоем, не то что в жизни...
– Почему вы так думаете? – подчеркнуто спокойным тоном осведомился Герман.
– Потому что, если бывшая няня моего сына не вернет драгоценности, то отправится в тюрьму. За воровство.
Лидия втянула голову в плечи, словно ее ударили. Герман успокаивающе дотронулся до ее плеча:
– Вы же знаете, что она не воровка. Она у вас работает почти год, и ничего не пропало.
– Как знать, как знать, – насмешливо проговорила Елена, затягиваясь.
– Вы пришли нас шантажировать?
– Боже упаси! – Кускова засмеялась. – Только факты, одни голые факты. Еще один день – и я обращаюсь в милицию.
– Если говорить о фактах, то мы тоже можем подать на вас в суд. Вы против нашей воли записали телефонный разговор, передали его на радио...
– Это была всего лишь невинная шутка, – жестко прервала его Елена. – У вас даже заявление не примут. А вот кражу бриллиантовой сережки вряд ли сочтут шуткой. – Слово «кража» Елена особенно выделила. – А что это наша красавица все время молчит? Словно и не о ней речь...
– Я верну вам деньги, – сказала Лидия. – Не сразу, но верну.
– Каким же образом? Продашь эту халупу?
– Это мое дело.
– А может, ты надеешься на помощь своего героя-гонщика? Или всей его команды?
– Перестаньте! – рявкнул Герман.
– Ну-ну. Только хочу предупредить заранее, чтобы избавить вас от ненужных хлопот: денег я не возьму. У меня их и так достаточно. – Елена изящным движением стряхнула пепел в блюдечко. – Мне нужно удовлетворение. Моральное, – подчеркнула она. – Вы оба обманывали меня, смеялись у меня за спиной. Я этого ужасно не люблю. И не оставлю безнаказанным. Есть только один шанс этого наказания избежать. Я уже объясняла Герману какой...
Елена замолчала, видимо ожидая ответа, но ни Лидия, ни Герман не вымолвили ни слова.
– Ну что ж, если это вас не интересует... Кофе, как я понимаю, мне в этом доме не предложат... – Она положила окурок в блюдечко, поднялась. – Но хотя бы до двери проводят?
– С удовольствием, – отозвался Герман и галантно указал на дверь.
Губы Кусковой обиженно скривились.
– Я, кстати, сказала Мите, что няня уехала в командировку на два дня, – бросила она Герману. – И в фирму пока не звонила. Так что можно еще все исправить в оставшееся время.
Герман довел Елену до дверей. Лидия уловила, что она что-то тихо ему сказала, прежде чем покинуть квартиру. Герман вернулся на кухню, смущенно улыбаясь, выбросил окурок Елены в мусорное ведро, ополоснул под краном блюдце и поставил на стол.
Лидия сидела опершись локтями о стол и прижав ладони к пылающим щекам. Она словно не расслышала вопроса.
– Герман, что еще тебе сказала Елена, когда ты ездил к ней?
– Я же говорил. Поливала тебя грязью...
– Я не об этом, – перебила его Лидия. – Про какой шанс она здесь упомянула?
– Ты что, поверила этой самовлюбленной индюшке? – Зернов отвернулся к плите. – Жалко, что наш роскошный завтрак остыл. – Он начал раскладывать бутерброды с яичницей по тарелкам.
– Герман, я не хочу, чтобы между нами снова были тайны. – Лидия отняла руки от лица, решительно выпрямилась. – Если тебе трудно рассказать об этом, я тебе помогу. Ты приехал к Елене, чтобы разыскать меня. Она встретила тебя очень ласково. На ней было вечернее платье дразнящего красного цвета с вырезом до самой, извиняюсь, задницы.
– Бордового, – поправил ее Герман. Он так и остался стоять у плиты.
– Она усадила тебя в гостиной, там есть такой уютный уголок, мягкие кресла, ночничок. Предложила коньяк. Ты отказался, потому что за рулем. Она сказала, что тебе не обязательно уезжать прямо сейчас...
– Слушай, ты что, ясновидящая? – пораженно воскликнул Герман.
– Я слишком долго работала у мадам Кусковой, чтобы не изучить все ее ужимки.
– И что же было дальше? Я заинтригован.
– Дальше ты задавал вопросы, но она уходила от ответов. Закурила и будто случайно положила тебе на колено руку.
Герман заметно покраснел, было видно, что именно так все и происходило.
– Но ты продолжал сидеть как памятник и приставать с вопросами, где я да что со мной. Тогда Елена не выдержала и выложила тебе всю правду. В своей интерпретации, разумеется. Я, по ее словам, оказалась многоопытной воровкой, обманом втершейся в добропорядочную семью. И тебя-то я соблазняю явно с корыстной целью, ты же выгодный жених – с квартирой, дачей, машиной.
– Ну ты даешь! Все так и было. В конце концов она не выдержала и заявила, что, где ты сейчас, она не знает, но в том, где будешь через три дня, уверена.
– В тюрьме?
– В тюрьме, – кивнул Герман. – Но потом добавила, что этого можно избежать. Если кое-кто ее хорошенько попросит, она не будет заявлять в милицию о пропаже.
– При этом она закатила глаза и шумно задышала...
– Точно! Как паровоз, – засмеялся Герман. – А дальше?
– А дальше? – переадресовала Лидия его вопрос ему же.
– Да ничего не было! Мадам взывала к моим рыцарским чувствам, но я ретировался, оставив ее неудовлетворенной и злой.
– Со мной тоже случилось нечто подобное, – призналась Лидия.
Герман нахмурился. Лидия подробно рассказала ему о звонке Анциферову, про его гнусное предложение.
– Сейчас поеду к этому похотливому павиану и выбью из него правду! – вскричал Зернов.
– Грубой силой от него ничего не добьешься. Он наверняка принял меры предосторожности.
– Тогда остается только одно: принять его заманчивое предложение, – ядовито произнес Герман. – Ко взаимному удовольствию.
Лидия отвесила ему шутливый подзатыльник.
– Знаешь, о чем я подумал: Елена с Анциферовым наверняка в сговоре. Я не знаю, у них сережка или нет, но они, без сомнения, хотят нас поссорить. Представь, я принимаю условия Елены. Как ты к этому отнесешься? То же и с тобой...
– Взрослые люди, а занимаются какой-то ерундой, – презрительно сказала Лидия. – Впрочем, чем им еще заниматься? Они все рассчитали. Если я изменю тебе даже из самых благих побуждений, наша любовь уже не будет чистой и безмятежной, – грустно закончила она и опустила голову.
– Выше нос! – скомандовал Герман. – Пока мы еще друг другу не изменили. Это раз. И у нас есть время подумать. Это два. – Он наклонился и потерся щекой о ее волосы, положил голову на ее плечо.
Лидия обняла его голову рукой, проговорила тихо:
– Я не знаю, что мне делать.
– Успокойся и предоставь все мне. Я кое-что придумал.
– Как хорошо, когда кто-то думает и решает за тебя. – Лидия прижалась щекой к щеке Германа.
– Кто-то?!
– Ты! Как хорошо, что ты решаешь и думаешь за меня!
Он нежно поцеловал ее в шею. Лидия почувствовала, что из-под ног уплывает земля. С легким вздохом, полным нетерпеливого желания, приоткрыла губы.
– Милая моя девочка, – прошептал Зернов и прильнул к ее рту. Его поцелуй стал крепче, язык коснулся ее языка... Лидия утонула в чудесных, трепетных, головокружительных ощущениях.
Она почувствовала, что его пальцы расстегивают платье, ласкают ее обнаженные груди. Затем его губы охватили напрягшийся сосок, язык принялся лизать его. Лидия тихонько застонала от пронзительного наслаждения. Ее тело таяло от блаженства, она пошатнулась. Герман подхватил ее на руки, отнес в комнату, положил на диван.
Склонился над ней, опершись на руки. Она ощутила, как напряглось его тело, вдохнула опьяняющий запах – запах желания. Лидия потянулась навстречу, сжала руками голову Германа, погрузила пальцы в его густые волнистые волосы.
Зернов склонился еще ниже, поцеловал и легонько укусил мочку ее уха. Он целовал ее шею, грудь. Модельное белоснежное платье сейчас оказалось лишь неудобной, стесняющей движения оболочкой. Лидия попыталась стянуть его через голову, Герман помог ей. Платье затрещало по швам, но они даже не заметили этого, отбросили мешающую вещь в сторону. Через секунду туда же полетели маленькие ажурные трусики. Герман тоже торопливо срывал с себя одежду, любуясь красивым телом Лидии, с двумя светлыми, незагорелыми полосками: на груди и пониже живота. Его пальцы потянулись к этим полоскам, начали ласково гладить светлую кожу. Он обнял ее, прижал к себе, зашептал нежные и страстные слова, музыкой звучавшие в ее ушах.
Лидия все глубже и глубже погружалась в теплое море такого экстаза, о существовании которого раньше не догадывалась. Он целовал ее все более пылко, и она придвигалась ближе и ближе, поддаваясь безотчетному стремлению прикоснуться к нему, познать его, заставить его закричать от наслаждения.
– Пожалуйста... – услышала она свой умоляющий голос и, сгорая от желания, наконец почувствовала его тяжесть...
Старенький, купленный еще бабушкой, диванчик ничего подобного никогда не испытывал. Он даже не скрипел – он вздыхал всеми своими пружинами, когда два разгоряченных тела падали в бездну счастья и взлетали к небесам. Диванчик затих вместе с утомленными влюбленными, пытающимися унять бурное дыхание в объятиях друг друга.
Лидия открыла глаза. Ей показалось, что с детства знакомые предметы то ли удивленно, то ли осуждающе взирают на нее со своих мест. Девушке стало немного не по себе.
Герман лежал на боку, сомкнув веки, и улыбался. Волосы на виске слиплись от пота. Лидия провела по ним тыльной стороной ладони, поцеловала его в уголок рта.
Глава 9
УСТАМИ МЛАДЕНЦА
Пока Герман был рядом, Лидия почти не думала об угрозах Елены, о неприятной и опасной ситуации, в которой оказалась. Его глаза излучали уверенность и спокойствие, сильные и ласковые руки казались самой надежной защитой от всех бед. Но на другой день утром Зернову пришлось уехать по делам, и тревожные мысли вновь охватили ее.
Лидия не сомневалась, что Елена говорила серьезно и не остановится ни перед чем, чтобы отомстить ей. Самолюбие Кусковой задето. Мало того что Герман предпочел ей другую, так еще эта другая – ее собственная гувернантка, няня по вызову! Теперь целью Елены стало даже не стремление затащить Германа в постель, а унизить, растоптать их с Лидией любовь, низвести ее до вульгарной интрижки. Подобно лисе из басни, не добившись своего, она решила оболгать, опошлить то, что самой оказалось недоступно.
Так что же делать? Если Елена с Анциферовым вынудят их играть по своим правилам, то они больше никогда не смогут смотреть друг другу в глаза, не смогут быть вместе. Но если не предадут свою любовь, то Лидия неминуемо окажется в роли воровки. Герман не хотел говорить на эту тему, но Лидия и сама понимала, что Кускова без труда добьется возбуждения уголовного дела и доведет до суда. А уж этот специалист по грязному белью Анциферов постарается придать истории огласку, вывернув наизнанку их отношения и придав им характер пошлого скандала в духе своей желтой газетки. Получается, что Елена с Анциферовым и в этом случае добьются своего.
Но должен же быть какой-то выход! Герман спокоен, говорит «доверься мне, все будет в порядке». Откуда у него такая уверенность? Ведь остался всего один день, даже меньше! Придумал он что-то или просто успокаивает ее? А может... Может, он решил принять условия Елены? Мужчины относятся к этому проще. «Всего разок» переспит с Кусковой, оправдывая себя тем, что делает это ради нее, Лидии.
Она вскочила с кресла, отшвырнула в сторону книжку, которую уже целый час безуспешно пыталась читать. Нет, так можно до чего угодно додуматься! Если они перестанут доверять друг другу, то это и будет главной победой кусковых-анциферовых! Зря она обещала Герману сидеть дома, дожидаться его возвращения...
Зернов в это время сидел в небольшом кафе на Остоженке в компании Андрона Михаленко. Посетителей было немного, что как нельзя лучше способствовало доверительному характеру их беседы.
Говорил в основном Герман, а режиссер вертел в руках опустевшую кофейную чашечку, понимающе кивал, пожимал плечами – словом, являл собой идеального слушателя.
– Ты знаешь, я пришел к выводу, что с интригами можно бороться только публично. Как человек творческий, ты меня поймешь. Мелкие пакостники, завистники, интриганы – они сильны шепотками, закулисной возней, наветами, словом. Сидят как мыши в подвале и строят козни исподтишка. А как только вытащишь их на солнышко, тут все их мерзости и тают, как грязный снег весной.
– Ты рассуждаешь как поэт, а не как гонщик, – вставил Михаленко. – Я пока понял только, что кто-то затеял против тебя интриги.
– Правильно понял. Правда, не столько против меня, сколько против близкого мне человека.
– Это ясно. Из-за себя ты не стал бы так кипятиться. Но ты же позвал меня не для того, чтобы испытать на мне свои ораторские способности?
Зернов неожиданно засмеялся:
– Именно! Именно, чтобы испытать ораторские способности! Они мне сегодня понадобятся. Ладно, давай ближе к делу. Мне нужны свидетели.
– Свидетели чего?
– Одного частного разговора. Чтобы потом никто не мог ничего переврать. Нужно заставить одного человека высказаться при всех, а не плести паутину втихомолку. Я так понимаю жизнь: дорога ровная, колеса у всех машин круглые, хочешь победить – оттачивай мастерство, ухаживай за автомобилем, а не срывай тормозные шланги у соперников!
– Вижу, что ты все-таки гонщик. Хотя в душе – все равно поэт.
Герман вздохнул:
– Ну что, поможешь?
– Да.
– И ты не спрашиваешь, где и с кем придется встречаться? Против кого свидетельствовать?
– Поскольку ты не требуешь от меня, чтобы я врал, то нет. Правду говорить легко. Особенно если это не задевает собственных интересов... Шутка. Только я бы тебе предложил расширить свидетельскую базу.
– То есть?
– Ну если хочешь все делать как положено, то необходимы как минимум два свидетеля. Показания одного даже в суде не считаются достоверными.
Герман задумчиво провел пальцем по переносице.
– Наверное, ты прав... А где мы возьмем второго?
– Эх ты, стратег... Ладно, второго я обеспечу.
...Домой Герман заявился только к вечеру, уставший, но довольный. Нежно поцеловал Лиду. Она прижалась к нему, мгновенно позабыв все сомнения и страхи. Зернов зарылся лицом в ее густые темно-русые волосы, вдохнул их неповторимый запах.
– Я целый день мечтал об этом, – вполголоса произнес он, зажмуриваясь.
– И я... – призналась Лидия, целуя его в подбородок. – Подожди. – Лидия мягко отстранилась. – Ты, наверное, хочешь есть?
– Без всяких «наверное»! – ответил он. – Но даже свиной филе-миньон не оторвет меня от тебя!
– Мой ужин оторвет! – пообещала она, увертываясь от его поцелуев. – Я впервые в жизни простояла столько времени у плиты.
Герман в знак покорности шутливо развел руками.
Через несколько минут он сидел за столом на кухне, ел приготовленный по поваренной книге грибной суп. Лидия с умилением следила за ним.
– Тебе действительно нравится? – в третий или четвертый раз спросила она.
– Божественно! – совершенно искренне сказал Герман, отставляя пустую тарелку.
– Ну, значит, я не напрасно потратила день. – Она подала ему тушеное мясо с картошкой.
– Я тоже не зря день провел, – заметил он, принимаясь за второе.
– А чем ты занимался?
– Готовил с Сан Санычем машину к соревнованиям. Потом кое-куда звонил, ездил... Но это не главное. Главное – я думал о нас с тобой, обо всей этой дурацкой истории с сережкой. И кое-что надумал. – Он поймал ее озабоченный взгляд и рассмеялся. – Только тебе ничего сейчас не скажу.
– Как – не скажешь? Почему?
– Так тебе легче будет сохранить непосредственность. А это достаточно важная часть моего плана.
– Какого плана? Погоди-погоди. – Лидия привстала со стула. – Ты что, затеял какой-то... какую-то авантюру с моим участием и не собираешься даже поставить меня в известность?
– Для твоего же блага, любимая, для твоего же блага! Ты скоро все узнаешь.
– Как – скоро?
Герман посмотрел на часы.
– Через час... Или чуть больше. Только обещай, что будешь делать все так, как я скажу. И не станешь задавать вопросов.
Минут через сорок они ехали по вечерней Москве на машине Германа.
– Куда мы? – спросила Лидия.
Он ответил широкой улыбкой.
– Не забывай про обещание... Впрочем, я думаю, ты сейчас сама догадаешься.
Они миновали вокзал, переехали через мост. Несмотря на то что час пик уже закончился, машин было много. Герман довольно рискованно протиснулся между двумя «Волгами», обогнал на вираже какую-то иномарку, свернул на довольно тихую улочку, всю правую сторону которой занимала непременная деталь московского пейзажа – монументальный бетонный забор со столь же обязательным плакатом: «Строительство ведет СМУ... Прораб... Срок сдачи...» – и если номер СМУ еще можно прочитать, то срок сдачи и фамилию прораба разобрать не легче, чем письмена древних инков.
– Подожди, – вслух задумалась Лидия, – я была здесь недавно... Мы случайно не к Анциферову в редакцию едем?
– Случайно да. Я хочу устроить этому прохвосту приятный сюрприз.
«Сюрприз» получился. Герман, видимо, заранее выяснил, в котором часу журналист обычно уходит с работы, потому что Анциферов показался на ступеньках редакции буквально через несколько минут после того, как они подъехали. Герман дал ему сойти с тротуара, рванул с места и затормозил в нескольких сантиметрах от ног Вадима Евгеньевича. Даже Лидия, имевшая возможность воочию убедиться в мастерстве Зернова, вскрикнула и вскинула руку. Чего уж говорить о толстяке, которого ослепляющий свет фар и визг тормозов повергли в состояние, близкое к коме. Слегка придя в себя, он раскрыл рот, чтобы высказать лихачу свое мнение о подобных шутках, но ни единого звука из его глотки не вылетело – в появившемся из автомобиля водителе Анциферов узнал Германа. Гонщик неторопливо прошел вперед, остановился рядом с журналистом, опершись на капот.
