Текст книги "Страстная и непокорная"
Автор книги: Пола Рид
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 21 страниц)
Мату бросила на него мрачный взгляд и постучала себя по щекам – Джайлз уже видел этот жест, означавший Грейс. У него перехватило горло. Он предвидел, как трудно будет рассказать о случившемся Эдмунду, но вовсе не думал, что придется рассказывать и Мату, и вдруг понял, что это куда труднее. На глаза моряка навернулись слезы.
– Мне… мне жаль, Мату. В Гаване ее уже не оказалось. Кто-то увез ее оттуда. Но со мной женщина, которая видела человека, забравшего Грейс. Она говорит, что он хотел ей помочь. Я думаю… надеюсь, что пока с ней все в порядке. Я буду продолжать поиски.
Мату кивнула, дотронулась до своей груди, потом до головы.
– Мату говорить, она знать, твоя будет искать, – вмешалась Кейя. – Моя – Кейя. Моя знать ее знаки хорошо. Не как мисс Грейс, но хорошо.
Джайлз благодарно кивнул:
– Спасибо тебе. – Потом снова обратился к Мату: – Расскажи, что произошло.
Мату прошла мимо него в дом, подошла к двум обитым гобеленом стульям по обе стороны чайного столика, указала на разбитое хрустальное блюдо, потом на пол. Пока Мату ходила и быстро жестикулировала, Кейя переводила:
– Она зайти и найти блюдо на пол возле хозяйка. Орех быть везде разбросан. Руки хозяйка зацепиться за ее шея. – Служанка быстро взглянула на Мату. Ее голос время от времени начинал дрожать, но сама Мату двигалась уверенно и, на взгляд Джайлза, как-то слишком спокойно, особенно если учесть мрачный характер ее рассказа. Кейя судорожно вздохнула и продолжала переводить: – Хозяин быть мертвый. На стул. И пустой бутылка ром на стол.
Мату выдвинула ящик серванта и достала оттуда два маленьких стеклянных пузырька.
– Они быть в его рука, – объяснила Кейя, отводя от Мату глаза. Казалось, эту часть рассказа она знает и без Мату. – Барка, управляющий, он говорить, это яд. Он догадаться, что хозяйка подавиться.
– Итак, – холодно подвел итог Джайлз, – Иоланта подавилась, а Эдмунд от горя по своей возлюбленной супруге проглотил яд?
Мату обернулась и посмотрела на капитана в упор. На ее лице сохранялось все то же бесстрастное выражение. Кейя неловко пожала плечами:
– Все так выглядеть. Джайлз скептически заметил:
– Вот именно, так это выглядит. – Он повернулся к окну, которое выходило на хижины рабов. – Управляющий утверждает, что сегодня это – наименьшая из моих проблем. Объясни мне, как обстоят дела с работниками? Корнелл как будто считает, что они готовы взбунтоваться?
На сей раз забеспокоились обе женщины. Мату энергично закивала. Джайлз опустился на один из стульев и стал нервно постукивать пальцами по столу.
– Ты не думаешь, что я должен их освободить? Корнелл говорит, что нет. Говорит, что это опасно для соседей и что работникам некуда идти.
Кейя посмотрела на Джайлза тяжелым взглядом.
– Моя ненавидеть так говорить, но он прав. В хижина беспокоиться, шуметь. Мату их успокаивать, но никто не хотеть снова на аукцион.
– Ты сможешь удерживать здесь порядок, пока я не найду Грейс и не вернусь сюда с ней?
Мату покачала головой, а Кейя сказала:
– Они не собираться ждать. Рабы злой, управляющий тоже злой. Что-то случаться, даже Мату не знать, как остановить.
Джайлз вздохнул, откинулся на спинку и спросил:
– Вы можете что-нибудь придумать?
Мату энергично кивнула. Ткнув пальцем в сторону фронтона, она жестом показала плывущую лодку. Потерла кожу на руке, потом пантомимой изобразила, как что-то рубят, тянут веревку, снова потерла руку и опять показала лодку, наконец ткнула в Джайлза.
Кейя недоуменно хмурилась.
– Корабль хозяина? Что, мы все стать матросы? – спросила она.
– Пожалуйста, не называй меня хозяином, – вмешался Джайлз.
– Как тогда мы твоя называть? – с сомнением спросила Кейя.
Джайлз на мгновение задумался.
– Капитан, – наконец ответил он. Кейя громко рассмеялась:
– Мату говорить правда? Мы все идти в море?
Мату недовольно затрясла головой. Потерла руку, сделала рубящее движение, потянула веревку, показала на Джайлза, затем начала новую серию жестов. Для Джайлза они оставались такими же непонятными, но Кейя легко в них разобралась.
– Резать тростник? Мельница? Чан с сахар? Мы быть рабы или матросы?
Мату изобразила наручники и отрицательно помотала головой. Показала, что освобождается от наручников, мешает в чане, потом опять изобразила лодку, снова «сняла» наручники и ткнула в Джайлза.
Капитан и сам не понял, как это произошло, но внезапно весь этот бессмысленный набор жестов стал ему абсолютно понятен. Он вскочил со стула.
– Это может сработать! – воскликнул Джайлз. – Ты можешь с ними объясниться, Мату? Расскажи им, чего мы от них добиваемся.
На лице Мату расплылась широкая, счастливая улыбка. Она согласно кивнула.
Кейя всплеснула руками:
– Что они собираться делать?
Но Джайлз продолжал говорить с Мату:
– Если мы хотим сохранить это поместье, то не можем себе позволить просто освободить их. Они должны выкупиться.
Хоть они здесь уже и проработали сколько-то времени, им придется остаться, чтобы отработать свою свободу. Например, на семь лет. Так многие делают. После этого они могут продолжать работать за плату или, если захотят, уйти.
– Рабы не прожить семь лет, – возразила Кейя.
– Рабы – нет, а те, кто работает за выкуп, – живут. Дело не в цвете кожи, а в статусе. Я не могу много платить. Когда мы отремонтируем хижины, начнем кормить людей, как подобает, от богатства Эдмунда Уэлборна почти ничего не останется. Но если африканские рабочие захотят работать, эта плантация легко себя окупит.
– Тогда для твоя мало что оставаться, – заметила Кейя. Улыбка Джайлза стала шире.
– Я обходился и меньшим. Мату, ты объяснишь рабам, что смены будут короче, а пища – лучше? И вдоволь воды. Сможешь объяснить им, что здесь будет безопасно, что никто больше не умрет от жары в поле или на сахароварне?
Мату опять кивнула.
– Твоя надо новый управляющий, – посоветовала Кейя. – Этот все ненавидят. Моя думать, они не доверять другой белый.
Еще одно препятствие, но Джайлз чувствовал, что сумеет с ним справиться. Ему пришло в голову, что такой человек у него уже есть. Конечно, Джавара ничего не понимает в производстве сахара, но он из тех, кто быстро учится.
В голосе Джайлза слышалась надежда, когда он воскликнул:
– Видит Бог, эта плантация преуспеет и без единого раба! Вдруг он словно очнулся. Какой ценой? Каждый день, который ему придется провести в Уэлборне, налаживая дело, будет еще одним днем без Грейс. Она должна быть здесь! Должна видеть, как ее родной дом превращается в место, которым можно гордиться. Господи, остается только надеяться, что Энкантадора права и что таинственный незнакомец действительно собирается защитить Грейс.
Казалось, Мату прочла его мысли. Она подошла к задней двери, жестом подозвала Джайлза, махнула рукой мимо кухни. На мельнице и в сахароварне работали негры. Дальше, в полях сахарного тростника, тоже двигались люди, Мату сделала жест, означающий Грейс, прижала руку к сердцу. Джайлз прекрасно ее понял.
– Ты абсолютно права, Мату, она их любит. И хотела бы, чтобы я сначала позаботился о них. Так я и поступлю. Но долго оставаться я не смогу. Конечно, эту работу надо сделать, но сделать быстро.
Мату кивнула, показала на себя, потом на хижины рабов, но Джайлз протянул руку и остановил ее. Обернувшись, он заглянул через плечо в дом и обратился к Кейе:
– Еще раз спасибо за помощь. Я больше не хочу отвлекать тебя от твоих обязанностей.
Кейя с сомнением посмотрела на Мату, но та махнула рукой в сторону кухни, и повариха разочарованно удалилась. Как только Кейя скрылась в кухне, Джайлз сказал Мату:
– Я рад, что ты на моей стороне.
Мягко улыбнувшись, Мату указала на него, на себя, постучала по своему сердцу и коснулась щеки.
– Да, так и есть. Мы оба любим Грейс. В ней вся моя жизнь. Я еще удивляюсь, что ты стала со мной разговаривать, увидев мою реакцию, когда я узнал, что…
Мату помахала рукой в воздухе, словно бы прогоняя эти слова. Пустое.
Джайлз поколебался, но все же решился спросить:
– Нелегко было, да, Мату? Конечно, Иоланта и ее брат должны были умереть, но как тяжело, что именно нам выпала эта работа!
Женщина долго всматривалась тяжелым взглядом в его в лицо и наконец покачала головой. Джайлз взял обе ее маленькие, жесткие ладони в свои руки и сжал.
– Первое, что мы сделаем, – это построим тебе отдельный домик. Вон там. – Он показал на место недалеко от кухни. – Мне и Грейс понадобится вся помощь, какую мы только сумеем получить, когда в этом доме появятся дети.
Мату улыбнулась и ответила на его пожатие. «Господи Боже наш, – молился Джайлз, – пусть все так и будет».
Глава 22
Если бы Джайлз сказал, что не чувствовал никакой нервозности, когда, изнемогая от невыносимой жары, стоял возле хижин рабов, то это было бы ложью. Его окружало целое море черных лиц, на которых отражались все оттенки перехода от безнадежной усталости к открытой вражде. Им двигала только вера.
Когда надсмотрщикам и охранникам сообщили о грядущих переменах на плантации Уэлборна, они тотчас уволились и заперлись в своих коттеджах. Семеро охранников, одолженных ближайшими соседями, остались на своих постах. Они вооружились до зубов, убежденные, что вот-вот начнется мятеж. Белые понимали, что уступают рабам в численности, что рабы заметят любую трещину в сплоченности их хозяев и не преминут ею воспользоваться.
Один из них высокопарно заявил:
– Наша кровь и кровь всех плантаторских семей в округе падет на вашу голову.
Теперь они вышагивали по периметру толпы, держа ружья наготове.
Мату, Кейя, Энкантадора и Джавара стояли рядом с Джайлзом. Мату жестикулировала. Кейя с Джаварой переводили на два основных африканских языка. Джайлз надеялся, что таким образом новости дойдут до большинства рабочих плантации. Те, кто понял, должны будут объяснить остальным. Энкантадора стояла рядом из одной только солидарности – еще один свидетель того, что Джайлз способен справедливо обращаться с чернокожими, если подобное свидетельство вдруг потребуется.
– Меня зовут Джайлз Кортни. Я женат на дочери вашего бывшего хозяина. Дочери, рожденной много лет назад от рабыни. – Пока переводчики переводили, Джайлз постарался взять себя в руки и говорить, излучая спокойную уверенность и власть. Он продолжил, периодически делая паузы для перевода. – Теперь, когда старые хозяин и хозяйка умерли, мы с Грейс унаследовали эту плантацию. Лично я в жизни не владел ни одним рабом, а моя жена, как я уже сказал, является дочерью рабыни. Потому я сейчас говорю за нас обоих: мы не желаем вами владеть. – Джайлз почти физически чувствовал страх и ненависть, которые излучала окружающая его толпа, а потому он поспешил продолжить: – Продавать вас мы тоже не будем. Нам нужны рабочие. Посмотрите на белых, у них часто одни белые люди работают на других. Работают семь лет, а потом могут делать что хотят. Мы могли бы освободить вас сейчас, но куда вы пойдете? Мы предлагаем вам нормальную пищу, одежду, жилье. Все это будет значительно лучше, чем при прежнем хозяине, но за это вы должны продолжать работу. Мы будем кормить и одевать ваших детей. Они не будут работать в поле, пока не вырастут, но даже и тогда рабочий день у них будет короче. По истечении семи лет вы сможете уйти или остаться – как сами решите. Если останетесь, то будете получать за работу деньги.
Джайлз рассчитывал, что произнесет короткую речь, которая получит одобрение его новых работников. Но обсуждение заняло не меньше часа и было весьма бурным. Многие хотели задать вопрос, и Джайлз стремился развеять опасения и страхи каждого. В конце концов Кейя предложила, чтобы он отправлялся домой и забрал с собой белых охранников.
– Мы должен поговорить без белый человек. Пусть Джавара и Мату рассказать, как они работать на тебя. Пусть эта женщина, – Кейя показала на Энкантадору, – рассказать, как ты искать мисс Грейс. Мы должен говорить открыто друг с другом, а при них, – она ткнула в охранников, – мы не быть откровенный.
– Но если у рабочих будут вопросы… – запротестовал Джайлз.
– Мы суметь ответить, – отозвался Джавара. – В Африка тоже есть рабство. Они видеть его, но тебе они не доверять. Может, моя они тоже не доверять. В Африка люди тоже иметь плохая привычка продавать друг друга.
– Мы не оставим этих чертовых негров одних! – закричал кто-то из охранников. – Это самоубийство!
Джайлз обвел тяжелым взглядом толпу. Его глаза наткнулись на взгляды Джавары и Кейи.
– Это не опасно? – спросил он.
– Может, да, может, нет, – ответил Джавара. – Но я вот что скажу: эти люди убить тебя раньше, чем ты их продать. Они не позволять.
Джайлз перевел взгляд на Мату.
– Мату, если ты скажешь мне, что мы можем уйти и что это безопасно, я, пожалуй, рискну.
Мату уверенно кивнула в ответ.
– Она говорить правда, – вмешалась Кейя. – Она здесь самый старый. Они уважать Мату. Твоя быть в безопасность.
Джайлз посмотрел на охранника, который кричал, что не уйдет.
– Вы сами это сказали. Если они поймут, что между нами нет согласия, то у нас не останется ни одного шанса. Если вы мне не подчиняетесь, почему они должны подчиняться? А теперь следуйте, пожалуйста, за мной в дом. Или вы предпочитаете чиркнуть спичкой в этом пороховом погребе?
Все семеро охранников с недовольством последовали за Джайлзом. Они рассредоточились в зале первого этажа и стали наблюдать из окон. В напряженной тишине отчетливо слышалось тиканье часов в гостиной. Джайлз переходил от одного охранника к другому, произносил слова сочувствия и давал советы. Он хорошо помнил настроение людей перед боем. Наконец властная уверенность и опыт первого помощника, приобретенные за годы каперства, взяли верх, и напряжение спало.
Минул полдень. Охранники вытащили из-за обеденного стола стулья, расставили их у окон, чтобы отдохнуть, не покидая свой пост. Уже темнело, за окнами заквакали древесные лягушки, когда в дом вернулись Мату, Джавара, Энкантадора и Кейя. На лицах у них не отражалось заметного облегчения, но и особого беспокойства тоже не было.
– Ну и как? – спросил Джайлз, стоило им войти в заднюю дверь.
– Моя думать, они слушать, – произнес Джавара со скептической ноткой в голосе.
– Они слушать, – подтвердила Кейя. Мату тоже кивнула. – Моя знать эти люди. Они не собираться воевать. Они видеть, что они выиграть. Что твоя им предложить, не так отличаться от того, что они видеть дома. Плохо тем, которые был свободный дома, в Африка. Но они умный, они понимать, что так лучший выход.
Энкантадора посмотрела на Джавару и тоже кивнула:
– Твой человек Джавара сказать им, что они быть, как на твой корабль. Мату говорить, это она придумать, попробовать так же на плантация.
– Моя тебе говорить, – вмешалась Кейя, – они уважать Мату.
– Джавара они тоже уважать, – резко возразила Энкантадора.
Заметив, с каким пылом она его защищает, Джавара бросил на молодую женщину заинтересованный взгляд. Даже под кожей светло-кофейного цвета было заметно, как сильно она покраснела.
– Некоторые собираться убежать, – добавил Джавара, снова переводя взгляд на Джайлза. – Они лучше быть бродяга, но не оставаться рабы.
– Да, – снова вступила Кейя, – такой никак не остановить.
Жизнь бродяги в горах Ямайки была не легче и не длиннее, чем у раба, но зато была свободной. Для некоторых именно это было лучшим выходом.
– Но Энкантадора говорить правда, – продолжала Кейя. – Моя думать, они, как Джавара. Он хороший человек. Он говорить им правду, когда есть. Когда он чего-то не знать, он признавать это. Он – хороший выбор для новый управляющий. Он не всегда пользоваться кнут.
Белый охранник, возражавший больше всех, устало потер глаза.
– Полагаю, нам надо убираться отсюда. Скажите своему управляющему, – и он бросил презрительный взгляд на Джавару, – что пока он не найдет транспорт, чтобы уехать, он остается работать у вас. Ваши собаки нас слушаться не будут.
– Никаких собак! – рявкнула Кейя.
– Видите? – обвиняющим тоном заявил Джайлзу охранник. – Она черная, к тому же женщина, а думает, что она начальник. Ничего у вас не получится.
– Вы думать, что можно остановить эти люди, если они решать напасть на вас и другие белые? – спросил Джавара. – Это для них единственный шанс быть свободный. Вы можете предложить им свобода, как вы хотеть. Или они взять ее сами. – Джавара повернулся к Джайлзу: – Кейя знать эти люди. Она помогать мне выбирать охрана. Черная охрана. Мы говорить люди, охрана не держать вас внутри. Охрана держать белый человек снаружи. Мы говорить им, сегодня вы спать спокойно или уходить в горы. Они должен делать выбор, понимать?
– Они перебьют нас всех во сне, – высказал мрачное пророчество один из охранников.
Если учесть, сколько пришлось пережить всем участникам этих событий, то неудивительно, что прошло еще много дней, прежде чем кто-нибудь из них сумел по-настоящему выспаться.
Джайлз расположился в бывшей комнате Эдмунда, однако Кейя и Мату и слышать не хотели про покои Иоланты. Они втроем с Энкантадорой уместились на постели Грейс, а девочка-негритянка, приплывшая с ними из Гаваны, спала на бывшем тюфяке Мату. Джавара раньше не знал Иоланту, так что никакие предрассудки не вынуждали его отказаться от настоящей кровати, а потому он занял комнату бывшей хозяйки плантации. Стулья из зала на первом этаже дома и весь его пол достались охранникам. Когда наступил рассвет, все белые в доме спали крепким сном, а проснувшись, удивились, что на остров все же пришел этот ясный спокойный день.
Джайлз вместе с остальными явился утром к хижинам рабов. На плантации Уэлборна они впервые проснулись вместе с солнцем, а не с ударами колокола, возвещавшего начало еще одного мучительного дня на плантации. Как только хижины опустели, Джавара пересчитал работников – вместо ста сорока человек осталось сто девять.
Джайлз вздохнул с облегчением:
– Ушли только тридцать восемь человек. Этого слишком мало, чтобы доставить хлопоты нашим соседям, – добавил он для успокоения пришлых охранников.
– Пока, – тут же прозвучал чей-то ответ. Но в целом картина выглядела удовлетворительно, и охранники отправились на плантации к своим нанимателям.
В сахароварне этот день был объявлен выходным. Не произвели ни фунта сахара, а первым делом взялись за починку самых ветхих хижин и строительство новых, чтобы в старых стало хоть немного просторнее. Работой руководил Джавара, а Мату и Кейя завели долгую дискуссию о пище для работников. Именно пища являлась основной причиной высокой смертности на плантации Уэлборна. Работникам требовалось мясо. Держать крупный рогатый скот было дорого, и женщины решили, что свиньи вполне могут спасти положение. В местных реках водилось много рыбы, но трудно было выделять работников для ее ловли. Более того, они заявили, что надо разводить цыплят, чтобы иметь яйца, и коз, чтобы получать молоко и сыр. И все это потребует много места, куда больше, чем выделено сейчас для скота. Им с капитаном предстояло многое сделать.
Энкантадора постояла немного с женщинами, потом побрела к хижинам, где Джавара руководил ремонтом старых жилищ и сооружением новых. Она зачерпнула в ковш воды и принесла ему. В молодой женщине не осталось ничего от проститутки. Просто молодая, застенчивая девушка предлагает мужчине питье. Джавара улыбнулся, взял ковшик, белые зубы ослепительно сверкнули на фоне эбонитово-черной кожи.
– Что делать Мату и Кейя? – напившись, спросил он.
– Говорить о пища, – отвечала Энкантадора. – Моя мало знать про плантация. Моя работать на похожей, но мало. Но моя говорить – больше я там не работать!
– А что будешь делать?
Она нежно улыбнулась с хитрецой:
– Моя придумать.
Джавара отдал девушке ковш, не сводя глаз с ее лица.
– И что же ты решила, Энкантадора?
Ее лицо вдруг стало жестким, но лишь на мгновение.
– Энкантадора – имя для рабыня, для шлюха. Здесь нет рабы, нет шлюхи. Мама звать моя Сиатта. Сиатта стать жена управляющий.
Улыбка Джавары погасла, он с сомнением посмотрел на девушку.
– Ты так думать?
– Ты думать, здесь получаться работать? – с вызовом спросила она.
– Да! – решительно ответил Джавара. – Мы все много работать, и все получаться.
– Ты не думать, это глупый мечта?
– Моя думать, иногда мечта сбываться.
– Да? Ну, моя думать тоже так. – И она обвела жестом работающих на починке хижин. – Твоя работать для твоя мечта. – Она легко постучала по его груди ковшиком. – А моя работать для моя мечта. – И когда она развернулась и пошла к бочке с водой, в ее походке вдруг появилось изящное покачивание, несмотря на то что хромота еще не прошла. Не в силах оторвать от нее глаз, Джавара с улыбкой следил, как она удаляется.
На борту «Надежды» Джайлз убеждал Джеффа вернуться к Фейт и Джонатану и обещал, что не покинет Ямайку без друга. Джайлз доверил Джеффу временное командование «Надеждой» и отправил в Порт-Рояль прежних белых служащих с плантации Уэлборна.
На следующий день Джайлз и Джавара в сопровождении двух работников с сахароварни обошли все постройки, где проходил процесс производства сахара. Возникли трудности с языком, однако в целом они получили представление о том, как и что здесь работает. Капитан и новый управляющий вместе выделили новые рабочие смены, включавшие утренние и ночные часы, когда погода была прохладнее. Полевых рабочих днем в хижинах нет, так что рабочие смены с сахароварни и мельницы получат достаточно времени для спокойного отдыха. По крайней мере до тех пор, пока дети не окрепнут и не превратятся в нормальных шумных малышей. И тогда, надеялся Джайлз, пустующая поляна наполнится детскими голосами.
Примерно через неделю дело стало налаживаться. Отчасти так, как было устроено прежде, но какие-то стороны быта никак не входили в привычную колею, ведь сейчас каждый участвовал в организации жизни, которой раньше просто не существовало. Прежде, чтобы понять, на какой ступени иерархической лестницы находится человек, надо было только посмотреть на цвет его кожи, а теперь требовалось разработать новую систему, и почти каждый чувствовал неимоверную усталость оттого, что находился под наблюдением каждого. Женщины настаивали, что кухарки должны раньше уходить с поля, мужчины возражали, что при старом хозяине они могли рубить тростник целый день, а потом готовить еду, и что в этом ничего не изменилось.
Джайлз несколько дней отсутствовал, ездил за быками для мельницы. Именно в этот момент несколько самых сильных и самых решительных работников с сахароварни восстали против власти Джавары. Он такой же африканец, как и они. К тому же он даже никогда не работал на сахарном заводе. Что он о себе воображает? Джавара их хорошо понимал. Он прекрасно помнил, как тяжело выполнять приказы людей, равных ему по положению, только потому, что у них белый цвет кожи. Но ведь недаром он столько лет прослужил у своего капитана, он видел, как действует истинный лидер. Джавара выслушал каждого из недовольных, продемонстрировал готовность учесть претензии, но сохранил собственную точку зрения. Когда вопрос был исчерпан, он почувствовал, что многое понял в своей новой работе и сумел завоевать уважение подчиненных.
Вечером каждого дня Джайлз встречался с теми, кого привычно называл первым и вторым помощниками, – Джаварой и Мату. Сиатта, довольная тем, что вернула африканское имя, нашла для себя работу в кухне, к которой сделали пристройку, так что теперь там можно было готовить еду на всех. Женщины в один голос утверждали, что готовит она ужасно и плохо справляется, даже когда надо просто рубить и резать, так как испытывает отвращение к любой работе. Однако ее чувство юмора и острые шутки всех очень забавляли. Ее новые друзья с живым интересом наблюдали, как хорошенькая мулатка ведет военные действия, пытаясь завоевать сердце нового управляющего. Для людей, долгое время лишенных развлечений и смеха, она была словно мягкий бриз после бури. Для Джайлза Сиатта являлась бесценным источником информации о страхах и надеждах ее народа. Саран, девочка, которую он спас от Жака, тоже работала на кухне. Не по дням, а по часам она расцветала от душевного тепла, которым окружили ее бездетные женщины.
Шаг за шагом дело пошло. Но один, самый важный, шаг еще только предстояло сделать. Сердце Джайлза кровоточило от того, что Грейс рядом с ним не было. По ночам он лежал в постели Эдмунда, слушал неумолчное пение древесных лягушек и каждую минуту чувствовал, что подушка рядом с ним пуста. Днем он занимался делом, которым мог по праву гордиться: в маленьком уголке земли капитан создавал такую жизнь, какой хотел ее видеть. Прежде эта жизнь существовала в его мечтах, но Джайлз мечтал не один, та, с которой он делил эти мечты, сейчас была неизвестно где. Джайлз чувствовал и ни на минуту в этом не усомнился – без нее жизнь никогда не будет полноценной.
Однажды вечером, примерно через две недели после приезда, Джайлз стоял на причале и наблюдал, как закатное небо превращает морскую гладь в подернутое складками шелковое сапфировое покрывало с серебристыми, а потом и золотыми нитями. Хор древесных лягушек начинал распеваться, готовясь к ночному концерту. Налетел вечерний бриз и принес с собой аромат жасмина, от которого у Джайлза заныло сердце, измученное воспоминаниями.
К Джайлзу приближался Джавара, на его обнаженной груди высыхал пот трудового дня. Он с удивлением разглядывал Джайлза. Капитан снова стал следить за собой – безупречная рубашка, аккуратно причесанные волосы туго стянуты на затылке.
– Моя не понимать, как ты это делать, – прокомментировал негр.
– М-м-м…
– Ты работать, как все, но выглядеть как хозяин, который и пальцем не шевелить.
Джайлз улыбнулся, но серые глаза смотрели все так же мрачно.
– Ты меня днем не видел, а главное, не нюхал. Пока ты отправлял вечернюю смену на мельницу, я помогал доделывать кухню. Мы закончили, женщины просто в восторге. Мне пришлось помыться, а то я на себя смотреть не мог. Если бы Грейс меня видела, она бы глазам своим не поверила.
Вот оно! Снова одно и то же. Стоит ему произнести это имя, горло перехватывает болезненная судорога. И так – каждый раз, когда в сумерках он вдыхает аромат жасмина.
– Дела идти довольно гладко. Моя думать, пора тебе искать твоя женщина.
Джайлз кивнул, глядя вдаль, где у горизонта море сливается с небом.
– Я тоже так думаю.
– Как долго ты искать?
– Пока не найду.
– Капитан! – Джайлз не отвечал. Джавара положил ему на плечо руку. – Капитан, ты должен попробовать. Моя это знать. Человек должен пробовать защищать свое. Но это место, плантация… Надо, чтобы белый человеку руля. Скоро другой плантаторы начинать шуметь. Хорошо, что мы знать, что мы свободный, но для другой белый на острове это ничего не значить. Есть вещи, который мы должны учитывать.
Джайлз сжал кулаки. Он хотел сделать в жизни что-то важное, оставить свой след, и он это сделал. Вот он, этот след. А счастье? Любовь? Неужели он просит слишком много?
– Джавара, я не могу устанавливать сроки.
– Ты не иметь выбор, это есть как спасать чья-то жизнь. Они тебе ничего не должен, ты им должен. Зачем браться, если в конце ты отказаться от них?
– Зачем же я женился на Грейс, если сейчас от нее откажусь?
– Моя не говорить, что это быть легкий выбор, капитан. Может, это быть цена, чтобы быть хороший человек.
