Текст книги "Дом на улице Чудес"

Автор книги: Пола Льюис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 9 страниц)

У Глена пересохло во рту.

Такая обтягивающая блузка – это даже более впечатляюще, чем родинка возле пупка.

Назревало новое правило: не носить чересчур обтягивающую одежду или одежду, оставляющую открытым живот. Но такое правило могло относиться и к нему самому – он обычно выходил на утреннюю пробежку в одних шортах.

Внезапно Глену в голову пришла странная мысль. Может ли быть, что его живот волнует ее так же, как ее родинка – его? Тогда, решил он, у них обоих будут серьезные проблемы. Слишком серьезные, чтобы их можно было решить с ходу.

С тяжелым вздохом, не имеющим никакого отношения к больному колену, Глен отвернулся от окна и снова включил телефон.

Уголком глаза Джейми заметила движущуюся тень за окном второго этажа и раздраженно швырнула на землю пластмассовый совок. Неужели он так и будет воспринимать каждый ее поступок как покушение на свою свободу? Уже третий день она выходит с детьми во двор, чтобы дать им подышать свежим воздухом, и каждый день, стоит им появиться на территории, которую Глен Джордан, видимо, считает своей, как жилец тут же возникает в окне.

Впрочем, почему я так сразу решила, что он следит за мной? – упрекнула себя Джейми. Может быть, он просто привык ходить по комнате во время работы.

Она подняла лицо к солнцу, чтобы погреться в теплых лучах. Весна в Скалистых горах приходит позже, чем в Техасе, но зато здесь вместе с ней не появляются тучи пыли, скрипящей на зубах и забивающейся в волосы. Здесь воздух всегда свеж и напоен запахами близкого леса.

За пять дней, проведенных в Белчертауне, Джейми безоглядно влюбилась в этот город и в свой дом... Но не в своего жильца, хотя ее сердце выделывало странные штучки при одном виде Глена Джордана, отправляющегося на утреннюю пробежку в одних шортах, которыми, кажется, и ограничивался его гардероб.

Впрочем, такое же впечатление он произвел и на мисс Кэррингтон-Блум. Вполне возможно, что ее участи не избежала бы и любая женщина в возрасте от восемнадцати до восьмидесяти лет... Однако меньше всего на свете ей нужен мужчина, которого другие женщины находят привлекательным.

Таким был Джефф. Сладкий, как реклама леденцов. И такой же настойчивый. Множество женщин были готовы облизывать его с утра до ночи, и она, Джейми, оказалась одной из них.

Джефф никогда не чувствовал себя виноватым, вводя других в искушение. Но и сам никогда не мог устоять перед ним.

"Понимаешь, крошка, я просто такой бесхребетный", – лениво усмехаясь, объяснил он, когда Джейми застала его с женщиной, которую считала своей подругой. Сама Джейми в это время была на шестом месяце беременности.

Безусловно, в этом Джефф сильно отличался от Глена. Последнего никто не назвал бы бесхребетным.

И все-таки Джейми не была влюблена в него.

Для этого у нее нашлось достаточно здравого смысла.

Она полюбила этот затерявшийся в лесной глуши город. У нее во дворе рос можжевельник, наполнявший воздух терпким ароматом, а вдоль стен дома густые кусты жасмина. Немного усилий – и каждый год ее дворик будут украшать цветы. По вечерам она будет пить чай у открытого кухонного окна вместе с друзьями, которые у нее обязательно появятся. Иначе и быть не может, когда здесь живут такие люди, как Пенни Кэррингтон-Блум...

Джейми уже дважды брала детей на прогулку в лес, который начинался в двух кварталах от ее дома. Там было так красиво! Стройные стволы уходили вверх, теряясь в густой листве, сквозь которую лишь кое-где сияло весенней голубизной небо. На залитых солнцем полянах так чудесно было бегать и играть, а мягкая трава под деревьями манила присесть и отдохнуть.

Джейми пока не решалась заходить далеко в лес, боясь, что Уинни и Тэм устанут. Но они казались неутомимыми, и ей каждый раз стоило большого труда поймать их и усадить в коляску, когда наставало время идти домой.

Вопреки опасениям, что здесь, вдали от больших городов, трудно будет найти нужный ей материал, в магазинчике тканей на центральной улице обнаружился ассортимент, не уступающий лучшим универмагам Хьюстона. Хозяйка магазинчика объяснила это тем, что местные жители предпочитают шить одежду сами, по своему вкусу, так что модные магазины здесь не в чести.

Джейми купила несколько ярдов хлопчатобумажной ткани в веселую красную клетку, чтобы сшить занавески и скатерть на кухню. И еще рулон бледно-серого шелка, нежного и переливающегося, как речной жемчуг.

Она всегда любила шить. Еще девочкой мастерила наряды для кукол, когда подросла, стала обшивать себя и свою приемную мать, а в последние годы к ней часто обращались с заказами на театральные костюмы и платья для эстрады.

Но ни одна работа не значила для нее столько, сколько это платье. Мысли о нем поглощали Джейми целиком. Играла ли она с детьми, возилась ли в кухне или копала землю под клумбы, какая-то часть ее мозга постоянно была занята обдумыванием мельчайших деталей кроя и отделки...

Так было и сегодня. После часу дня ей удалось оторвать перемазанных, но счастливых малышей от их увлекательных занятий и отвести в кухню, чтобы покормить.

Кухня была пуста. Ничто не указывало на то, что ее жилец побывал здесь: ни крошек на полу, ни пятен на скатерти.

Джейми заглянула в холодильник. Банка с бобами стояла открытой, от грудинки почти ничего не осталось – единственное доказательство того, что в этом доме живет еще кто-то.

Потом она почувствовала запах и закрыла глаза.

Это был мужской запах – дикий, горячий, дурманящий.

Она подумала, что в ее интересах было бы добавить в список еще одно правило. Не пахнуть так хорошо.

Посмеявшись над собственной глупостью, Джейми быстро приготовила обед, покормила детей и уложила их спать, а сама принялась за шитье.

Через десять минут в комнате было слышно только негромкое сопение двух маленьких носиков и мерное постукивание швейной машинки.

Сама не замечая того, Джейми начала напевать. Мысленно она видела длинный шелковый шлейф, тянущийся за платьем невесты, идущей к алтарю по красной ковровой дорожке. Там ее ждал жених. Он. Глен Джордан. Его глаза лучились любовью, а на губах играла улыбка, так непохожая на его обычную хмурую гримасу.

Неожиданно иголка уткнулась в шелк и замерла, нитка оборвалась. Джейми разгладила рукой нежный материал, сердясь на себя за неожиданный полет фантазии.

Затем она услышала шаги Глена над головой и его голос, бормочущий ругательства. Джейми щелкнула выключателем настольной лампы.

Ничего. Слава Богу, дело не в швейной машинке. Судя по возне наверху, электричество отключилось во всем доме.

Через минуту она встретила Глена Джордана в прихожей. В руке у него был фонарик, а на лице знакомое выражение недовольства. Как будто пробки вылетели по ее вине!

В последнее время Глен старался держаться от нее подальше, скрупулезно соблюдая расписание, и Джейми успела забыть, какое впечатление он производит на близком расстоянии.

Разумеется, он был в майке и шортах, и вид его обнаженных рук и ног поверг ее в трепет. Мощные мускулы, перекатывающиеся под загорелой кожей плеч и предплечий, заставили сердце Джейми забиться сильнее при мысли о том, какими крепкими должны быть его объятия.

Синяк на его голени почти исчез, опухоль на колене тоже спала.

Но глаза хранили то же холодное, непроницаемое выражение.

– У вас все в порядке? – спросила Джейми. – Судя по звукам наверху, вы были.., гмм.., чем-то сильно недовольны.

– Я ругаюсь, вы поете.

– Вам слышно, как я пою? – подавленно произнесла она.

– Иногда. Обычно у меня включено радио.

– Правда? Я никогда его не слышала. Наверное, поэтому я думала, что и вы не слышите меня.

– Я пользуюсь наушниками.

– О! – Джейми уловила намек, скрытый в его словах, и поспешила сменить тему. – Я тоже иногда слушаю радио, когда у меня плохое настроение.

– У меня хорошее настроение.

Джейми иронически вздернула бровь.

– Просто у меня закрыты шторы, и, когда погас свет, я в темноте опрокинул чашку кофе на рукопись. Два дня работы пошли прахом, – объяснил он.

– И часто здесь такое случается?

– Время от времени. Проводку, должно быть, не меняли с тех пор, как построили дом.

Джейми совсем не обрадовалась, услышав это.

Что она будет делать, если возникнут серьезные проблемы с домом?

– Думаю, дело в предохранителях, – сказал Глен. – Давайте я покажу вам, где в подвале распределительная коробка.

Джейми уже как-то заглядывала в подвал, но из открытой двери пахнуло холодом и затхлостью, так что она предпочла отложить знакомство с этой частью дома на потом. Была только одна вещь на свете, которой Джейми боялась до тошноты, до потери пульса. Пауки. Ее пробирала дрожь при одной мысли о них, а сырой подвал даже на мимолетный взгляд выглядел паучьим раем.

– Пожалуй, я обойдусь и без этого, – сказала она.

Глен скрестил руки на груди и широко расставил ноги, в мгновение превратившись в идеального полицейского.

– Нет уж, не выйдет.

– Прошу прощения?

– Послушайте, Джейми, я пробуду в этом доме совсем недолго. Фактически я уже завтра встречаюсь с несколькими кандидатами в квартиросъемщики. Так что вам придется научиться справляться со всеми трудностями самой. И уж точно вы должны знать, где находится электрический щиток. И котел отопления. И ставни на случай урагана.

Джейми вздохнула. Как-то незаметно она утвердилась в мысли, что Глен останется. Каждое утро она просматривала газеты в поисках объявления о сдаче квартир и не находила ничего подходящего.

– Вы уже нашли себе новое жилье?

– Мне предлагают посмотреть в двух-трех местах, – уклончиво ответил он.

– Вы не обязаны искать жильца для меня. Я сама могу справиться с этим.

Глен только фыркнул в ответ.

– Почему вы сомневаетесь?

– Джейми, этот город переполнен сезонными рабочими. Вряд ли вы захотите таких соседей для своих детей. Слышали бы вы, как они ругаются!

– Можно подумать, мои дети раньше не слышали бранных слов!

Глен не дрогнул, но его щеки порозовели.

– Я привык жить один и не стесняться в выражениях. Но любой из этих парней даст мне сто очков вперед по части ругани.

– Трудно поверить.

– Я никогда не ругаюсь без причины.

– И какие же у вас причины?

– Их совсем не мало. У меня на ноге синяк размером с куриное лицо, ноготь на большом пальце того и гляди отвалится, а в колено словно забивали гвозди. Я даже не могу выйти на пробежку, чтобы сбросить пар.

Они оба знали, что это не было ответом на ее вопрос.

Глен сделал вид, что чрезвычайно увлечен включением и выключением фонарика, но, не выдержав, бросил на Джейми смущенный взгляд, пошевелил плечами, как боксер перед боем, и снова заговорил:

– В любом случае, вы остаетесь без жильца по моей вине, и я чувствую себя обязанным найти себе замену. Мне совсем не хочется, чтобы здесь поселился какой-нибудь грязный тип, который будет устраивать в вашем доме шумные оргии и пялиться на родинку у вас на животе.

– На что?

– Вы что, принципиально не застегиваете блузки?

– А вы принципиально не носите брюки?

Их стычка, вызванная извечным противостоянием полов, уже готова была перерасти в открытую схватку, но тут Глен потряс головой и уже спокойно сказал:

– Пойдемте посмотрим на подвал.

Джейми не хотела говорить ему о своем страхе перед пауками. Она повернулась к двери в подвал и потянула за ручку.

– Вы первый.

По крайней мере, Глен был достаточно большим, чтобы собрать на себя всю паутину по пути.

Джейми двигалась вплотную к нему, не отводя взгляда от точки между лопатками.

Подвал был ужасен, она могла сказать это уже по одному запаху. Все еще не решаясь оторвать глаз от его спины, такой сильной и надежной, Джейми скользила за ним, словно тень, уголком глаза отмечая мрачные, темные углы.

– Вот здесь распределительный щиток, – сказал Глен, направляя луч фонарика на стену.

– Похоже, это не первый ваш поход сюда.

Он невесело усмехнулся.

– Лучше бы вам быть готовой к тому, что такой поход придется совершать три-четыре раза в месяц.

– О! – Джейми содрогнулась и осторожно осмотрелась кругом.

Здесь было не так плохо. Голые бетонные стены.

Несколько пустых деревянных полок. Ничего такого, к чему противно было бы прикоснуться.

– Вы знаете, как обращаться с предохранителями?

– Ммм... – пробормотала она, осматривая стены уже смелее. Может быть, ей достался единственный старый дом без пауков в подвале. В конце концов, он находился на улице Чудес.

– Вам же ничего не видно из-за моей спины.

Джейми сделала над собой усилие и шагнула вперед, послушно рассматривая щиток.

– Он еще в приличном состоянии, учитывая возраст дома.

– Это хорошо, – с трудом выдавила она.

В узком луче света прямо перед ее глазами уходила к потолку золотистая нить паутины.

Джейми старалась смотреть только на щиток, но периферийным зрением уже видела, что все потолочные балки затканы паутиной, словно в День всех святых.

– Смотрите, эти надписи обозначают разные части дома. Вот это верхняя спальня и ванная. Видите, этот рычажок выскочил из гнезда?

Паутина шевельнулась. Скользя по невидимой нити, сверху спускался самый крупный паук, какого Джейми когда-либо видела, – серый, с маленькой головой, безобразно раздутым брюхом и восемью волосатыми конечностями.

Издав крик первобытного ужаса, она вцепилась в Глена.

– Что за дела, черт возьми?

Но его руки уже заключили ее в объятия.

Джейми ощущала их крепость и надежность, слышала успокаивающий стук его сердца, когда ее голова склонилась ему на грудь.

Ее начала бить крупная дрожь.

– П-прост-тите меня. Я п-просто боюсь п-п...

К своему стыду, она поняла, что из глаз ее льются слезы, а язык не слушается, отказываясь выдать ее тайну.

– Шшш... – произнес Глен удивительно ласково и, слегка приподняв подбородок Джейми, заглянул ей в глаза.

Она никогда не видела, чтобы он так смотрел, но все же в его взгляде было что-то знакомое.

Нежность.

Как тогда, когда она воображала себя идущей в жемчужно-сером платье к нему, ждущему ее у алтаря.

Джейми еще теснее прижалась к Глену и судорожно всхлипнула. От него чудесно пахло. Тот же аромат, который она случайно уловила в кухне. Теперь он окутывал ее целиком, резкий и дикий, как запах соснового леса после грозы.

Она чувствовала себя в безопасности в его объятиях. Больше того, она снова чувствовала себя женщиной, нежной и хрупкой рядом с ним, большим и сильным.

– Все в порядке, – прошептал Глен, отводя взгляд от ее лица и осматриваясь по сторонам. – Я никому не позволю обидеть тебя. Ну же, девочка, успокойся, я отведу тебя наверх.

Джейми вдруг заметила, что так тесно прижалась к нему, что между ними нельзя просунуть и лист бумаги, и инстинктивно отстранилась.

Паук упал – и прямо ей на плечо. Все вокруг закрутилось в бешеной пляске, глаза заволокло красной пеленой. Ноги и руки ослабели, и Джейми пошатнулась.

Только не падай в обморок, попросила она себя, а затем весь мир погрузился в черноту.

Глен автоматически подхватил ее обмякшее тело. Первой его мыслью было, что это какой-нибудь трюк, вычитанный из книжки про охоту на мужчин. Но голова Джейми безвольно откинулась назад, рот приоткрылся, лицо залила смертельная бледность, глаза закатились.

Забыв про больное колено, он ринулся вверх по лестнице и, добравшись до комнаты Джейми, аккуратно уложил ее на кушетку и быстро проверил дыхание и пульс. И то, и другое было в норме.

Девочка просто-напросто потеряла сознание.

Глен кинулся в ванную, мельком отметив, какая чистая и уютная у нее комнатка. Большая корзина с игрушками, горшки с цветами на окне, со вкусом подобранные картинки на стенах. Он намочил в раковине полотенце, стараясь не обращать внимания на кружевные трусики и лифчики, развешанные на сушилке. Вернувшись, сел рядом с ней на кушетке и положил влажное, холодное полотенце ей на лоб.

Ее веки дрогнули, затем Джейми глубоко вдохнула и открыла глаза. Несколько мгновений она изумленно смотрела на него, затем снова прикрыла глаза и со стоном покачала головой.

– Только не говорите, что я упала в обморок.

– Если этого не произошло, значит, у вас был тяжелый сердечный приступ. Я бы выбрал обморок.

– У меня нет обыкновения то и дело терять сознание.

– Готов поверить вам на слово.

– Это все пауки. Я до смерти их боюсь. Не знаю почему. Самая настоящая фобия. Так нелепо! Я ненавижу себя за это, но ничего не могу поделать.

Но Глен думал о том, кто же позаботится об электричестве и отоплении, когда его не будет рядом с ней. Ведь все претенденты на жилье, с которыми он договорился о встрече, были женщинами.

Мы живем в двадцатом веке, напомнил он себе. Сейчас много сильных и самостоятельных женщин. Должна же найтись среди них одна, которая не боится пауков. И разбирается в предохранителях. И сумеет воспользоваться гаечным ключом, чтобы отрегулировать капризное отопление. И еще ей придется перед зимой навешивать на окна тяжелые ставни, чтобы сильный ветер не побил стекла.

Этому дому нужен мужчина. К сожалению.

– Я чувствую себя ужасно глупо, – прошептала Джейми.

Она попыталась сесть, но Глен мягко заставил ее снова опуститься на подушку.

– Не надо ничего мне доказывать. Просто полежите минутку спокойно.

Этой женщине тоже нужен мужчина. И спрятанная в ее сумке книга только лишнее тому свидетельство.

– Я и не пытаюсь ничего доказать, – запротестовала она, но осталась лежать.

Вскоре Глен оставил ее и вернулся к себе, смущенный и расстроенный. Джейми казалась такой независимой и уверенной в себе. Она столько работала. Ее швейная машинка стучала до поздней ночи. И при этом она успевала готовить, убирать и заниматься с требующими постоянного внимания детьми, неизменно сохраняя хорошее расположение духа.

Но история с пауками показала всю ее хрупкость и уязвимость.

Мужчина был нужен не для того, чтобы ухаживать за ней. Подобное предположение она бы с возмущением отвергла. Здесь было нечто другое. Не принять на себя ее тяжкую ношу, но разделить ее с ней.

У Глена возникло стойкое ощущение, что, опроси он хоть пять тысяч кандидатов в жильцы, ни один не будет годен для этого.

Джейми не нужен жилец. Ей нужен муж. Очень хороший муж.

Глен не питал никаких иллюзий по поводу того, что этим мужем может быть он сам. Он уже доказал однажды свою полную и окончательную несостоятельность в качестве идеального супруга.

6

Уже неделю, днем, когда дети спали, Джейми и Глен беседовали с желающими занять комнаты наверху.

– Я хочу посмотреть квартиру. Когда вы намерены ее освободить?

Джейми не решалась посмотреть на Глена, сидящего рядом с ней. И ей не хотелось слишком пристально разглядывать очередную кандидатку в жильцы, хотя посмотреть было на что.

Длинные, растрепанные волосы Ванессы не падали ей на лицо только потому, что их удерживала сплетенная из бисера лента на лбу. Ее наряд, явно сшитый самой хозяйкой, походил на невероятно пестрое индийское сари, из-под которого высовывались тонкие ноги в восточных шальварах. Шея была в несколько рядов обмотана узким кожаным ремешком, на котором болтались разномастные амулеты. Руки девушки украшало невероятное количество серебряных браслетов и колец, а сандалии позволяли видеть такие же кольца на пальцах ног и цепочки на щиколотках. Довершали картину круглые очки в тонкой металлической оправе.

– Я уже говорила, что у меня есть домашнее животное? – продолжала Ванесса, не дожидаясь ответа на предыдущие вопросы.

– Нет, хотя вам бы следовало упомянуть об этом еще в телефонном разговоре, – произнес Глен ледяным тоном, таящим угрозу, которую Ванесса полностью проигнорировала.

– Ну, это ведь не собака и не кошка. Она не пахнет и не линяет. И вообще, она очень дружелюбна.

– Она – это кто? – подозрительно поинтересовался Глен.

– Она – это моя игуана. Гуинневер, – спокойно объяснила девушка. – Она живет у меня, потому что я уверена, что в прошлой жизни тоже была игуаной.

Джейми проглотила смешок. Глен свирепо покосился на нее.

– Мы не разрешаем жильцам держать кошек и собак... Или рептилий.

– Все живые существа – братья, – наставительно произнесла Ванесса.

– Но не все уживаются вместе, – ответил Глен.

Ванесса резко поднялась, лицо ее покраснело, а очки сползли на кончик носа.

– Вот что я вам скажу: дело здесь вовсе не в игуане. Это только предлог. На самом деле вы отказываете мне из-за моих убеждений. Это проявление дискриминации, и я могла бы подать на вас в суд, но не сделаю этого, потому что не хочу портить себе карму. А вот вы в следующей жизни наверняка родитесь червяком!

– Ваши убеждения здесь ни при чем! – прорычал Глен, в свою очередь вырастая над столом. – Но в доме общая кухня и прихожая. Ваше животное может напугать или поцарапать детей.

– Ах, здесь еще и дети есть? Ну тогда мне точно нечего тут делать. Не хочу, чтобы детские вопли мешали мне в моих медитациях.

Когда за Ванессой захлопнулась дверь, Джейми наконец дала волю душившему ее смеху. Нахохотавшись так, что заболело горло, она вытерла выступившие на глазах слезы и с удивлением обнаружила, что Глен тоже смеется.

Его смех был искренним и чистым, словно луч света во тьме.

– О, Глен, когда она начала рассуждать о курении марихуаны по медицинским показаниям, я думала, вы ее тут же арестуете.

– Вайоминг находится вне моей юрисдикции, – отозвался он. – Знаете, я даже почти решил, что эта девица вам подойдет, пока не спросил, знает ли она, что такое пробки.

– А она решила...

– Что это такая дурь.

– Интересно, что она имела в виду? Вы знаете, Глен?

– Шесть месяцев тюрьмы только за хранение. Дурью на сленге называют наркотики. – Глен снова засмеялся. – И она была еще лучшей из всех кандидаток, с которыми мы беседовали за эту неделю. Сколько их было?

– Шестнадцать. И на мой взгляд, она не была лучшей. Я бы предпочла старую даму, которая все время кашляла.

– Она могла оказаться заразной. Подумайте о своих детях!

– И еще была женщина с палочкой, она тоже выглядела вполне приятной.

– И как бы она стала крепить ставни на втором этаже?

– Я сама могу сделать это!

– Только через мой труп!

– Я могу кого-нибудь нанять.

– Но вы не сделаете этого.

– Глен, – снова начала Джейми, – меня совершенно устраивает существующее положение дел. Почему вы так хотите уехать? Подумайте о том, где вы будете жить? Вашими соседями могут оказаться люди вроде этой девицы. Есть вещи и похуже нас с Тэмом и Уинни.

– Я ничего не имею против вас и ваших детей, – медленно произнес Глен. – Я никогда не думал, что мое поведение выглядит именно так.

– Ну еще бы! Вы избегаете меня. Кроме тех случаев, когда мы подыскиваем вам замену.

Сейчас Джейми уже понимала, что то, что он затеял, почти нереально. На собеседование приходили в основном хрупкие пожилые леди и несколько молодых, по чистой случайности просочившихся сквозь частое сито предварительного разговора с Гленом.

И еще она начала понимать, что, даже если бы это были мужчины, ни один из них не смог бы заменить Глена.

Ее жизнь опустеет без его голоса, его шагов наверху, даже без его вечной мрачной гримасы.

И без его банки бобов в холодильнике.

– В том, что я избегаю вас, вовсе нет вашей вины, Джейми.

– В чем же тогда дело?

Глен нарочито не смотрел на нее. Только что возникшую атмосферу искреннего веселья точно ветром сдуло.

– Дело во мне.

Джейми ждала, затаив дыхание. Она чувствовала, что одно слово может уничтожить ту хрупкую связь, которая возникла между ними за эти дни.

– Видите ли, Джейми, когда умерла Беатрис, моя жена... – его голос дрогнул, – я решил, что не хочу больше никаких отношений с другими людьми. Не хочу никаких чувств.

Она слушала его с замиранием сердца. Впервые он предстал перед ней таким уязвимым.

Более чем уязвимым.

– Когда это случилось?

– Чуть больше трех лет назад. И не говорите мне, что я должен успокоиться и забыть. Я не хочу этого.

– Вы выбрали трудный путь...

– Я знаю.

– Что, если я пообещаю вам, что не заставлю вас ничего чувствовать?

– Вы не можете дать такого обещания.

– Но почему?

– Потому, что я уже чувствую много такого, чего не хотел бы.

Ей понадобилось все мужество, чтобы задать следующий вопрос.

– Что же это?

– Вот что.

Глен резко поднялся и, повернувшись, всем телом навис над ней. Когда его лицо оказалось совсем близко, Джейми уже знала, что сейчас произойдет, но у нее не было сил противиться этому.

И не было желания противиться.

Их губы соприкоснулись. И все потаенные, темные уголки ее души, где скрывались раны от предательства и разрушенной любви, словно вмиг залило ярким светом.

До сих пор лишь одного мужчину она целовала по-настоящему. Но поцелуи Джеффа были жадными и требовательными, он хотел лишь получать, не слишком стремясь давать что-то взамен. Губы Глена были совсем другими.

Джейми казалось, что какая-то часть ее, прежде надежно запертая, вдруг вырвалась на свободу и воспарила над всеми тяготами неверного человеческого бытия. Это было то, о чем втайне мечтает и на что надеется любая женщина. Момент, когда плоть обретает крылья и люди уподобляются богам.

Она обвила руками шею Глена и притянула его к себе, позволив поцелую стать более глубоким. Закрыв глаза, она всей кожей впитывала исходящие от него силу и страсть, когда он, сдавшись, тоже обнял ее с тихим стоном отчаяния.

Внезапно Глен отпрянул, оставив ее, задыхающуюся и глядящую на него с откровенным желанием, которое она не могла скрыть.

– Мне очень жаль, – произнес он, отводя глаза и запуская руку в волосы.

– Жаль? – прошептала Джейми. Жалость была совсем не тем чувством, которое она испытывала сейчас.

– Теперь вы понимаете, почему нам не стоит оставаться под одной крышей.

– Да. Конечно.

Глен смотрел на нее долгим, тяжелым взглядом, но неожиданно его лицо прояснилось.

– Подождите-ка, кажется, я нашел!

– Что? – без всякого энтузиазма спросила Джейми. Ей вовсе не хотелось знать, какой Глен предложит выход из ситуации, которую он считал наказанием, а она – лучшим даром.

– Я знаю, где найти человека, с которым вам будет приятно разделить кров.

– И где же это? – Джейми показалось, что в комнате стало вдруг очень холодно, словно только что бушевавшая гроза неожиданно прекратилась, а она осталась, вымокшая и промерзшая до костей.

– В церкви! – воскликнул Глен с видом триумфатора. – Я даже представить не могу такую вот Ванессу выходящей со службы воскресным утром. А вы можете?

– Нет, – с трудом выговорила она.

За стеной захныкали и завозились проснувшиеся близнецы.

– Сажайте их в коляску. Церковь всего в двух кварталах отсюда. Посмотрим, есть ли там доска объявлений или что-нибудь вроде того.

Откажись немедленно, велела себе Джейми. Но вместо этого с удивлением услышала свой голос, говорящий "хорошо". Неужели она готова на что угодно, лишь бы еще немного побыть рядом с ним?

Это ей совсем не нравилось.

Глен не мог поверить, что это действительно произошло. Он целовал Джейми. В кухне. И ее губы были слаще всего, что он когда-либо пробовал. Они были сладки, как вода для усталого путника, безнадежно бродившего по пустыне под палящим солнцем. Кажется, ничто иное не могло бы утолить сжигавшую его жажду.

И это могло означать только одно: он с самого начала был прав, стремясь держаться подальше от этой женщины, от ее молчаливого призыва. Подальше от соблазна. Идея с церковью была не иначе как озарением свыше.

Зачем он пригласил ее пойти с ним?

Он даже не задумывался об этом. Каким-то образом, ее присутствие было совершенно необходимо.

Хотел ли он быть с ней?

Ода.

Джейми нужен кто-то. Он точно знал это. Она стремилась быть независимой; она и была независимой, но кто-то должен был разделить с ней ее тяжелый груз.

Частью этого груза были Уинни и Тэм.

И этот старый дом станет еще одним камнем на ее шее.

Ей нужен кто-то, и этим кем-то не может быть Глен Джордан. Ей нужен человек, чье сердце не разбито на мелкие осколки, человек, который любил бы только ее, а не давно исчезнувший призрак.

Влюблен в призрак. Чем больше Глен думал об этом, тем больше понимал, что это не совсем верно. Он любил свою жену, пока она была жива. И сердился на нее за то, что она умерла. За то, что его внутренний стержень, казавшийся ему несокрушимым, дал трещину под шквалом обрушившихся на него противоречивых эмоций.

Но главное, ее смерть нанесла ему первое в жизни поражение.

Он не смог быть рядом с ней тогда, когда она больше всего нуждалась в нем.

Не смог спасти ее.

Джейми не нужен мужчина с таким багажом за плечами. Не нужен мужчина, потерпевший поражение такого масштаба в самой важной сфере человеческой жизни.

Приняв такое решение, Глен вернулся к письменному столу и составил новое объявление.

Сдается квартира на втором этаже для одного человека.

Он подавил в себе искушение написать "женщины", хотя именно этого ему бы и хотелось.

Но печальный опыт прошедшей недели окончательно убедил его, что женщины, способные справиться с котлом отопления, так же редки, как гориллы, играющие на скрипке.

Джейми заслуживала того, чтобы встретить славного парня, аккуратно посещающего церковь и умеющего обращаться с газовым ключом и отверткой. Простого и надежного парня, который всегда оказывается в нужном месте в нужный момент.

И все же Глену казалось, что в тот момент, когда он прикрепит листок к доске объявлений, умрет все, что осталось от его разбитого сердца.

Она ждала его с коляской возле крыльца. Ее губы улыбались, но глаза смотрели настороженно.

Он знал, что причиной тому – его глупый поцелуй, заставивший вновь возникнуть исчезнувшее было напряжение между ними.

Зато Уинни и Тэм были, кажется, искренне рады его видеть. Оба засмеялись и запрыгали в коляске. Почему они так расположены к нему?

Глен где-то читал, что маленькие дети всегда чувствуют истинную сущность человека, как бы он ни старался ее скрыть.

Или это говорилось о собаках?

– На ручки! – немедленно потребовал Тэм.

– Нет! Ини на ручки! – заспорила его сестра и в подтверждение своих прав встала ножками на сиденье коляски.

– Сядь, Уинни, а то упадешь! – строго сказала Джейми. – Никаких "на ручки" не будет.

Дети, словно не слыша ее, продолжали тянуть руки к Глену, и тот не смог устоять. Подхватив Уинни под мышки, он водрузил ее себе на плечи.

– Я могу нести вас по очереди, – сказал он Тэму, обиженно надувшему губы. – Сначала ее, потом тебя.

Уинни наклонилась и звонко чмокнула его в макушку. Два поцелуя за один день, подумал Глен, это больше, чем за последние два года.

– Вы уверены, что хотите нести ее? – спросила Джейми. – Она тяжелее, чем кажется.

– Ничего страшного, – отозвался Глен.

Шагая по тротуару, он размышлял о том, что со стороны они выглядят дружной семьей, отправившейся на прогулку. Уинни крепко вцепилась Глену в волосы и с восхищением озирала окрестности с этой немыслимой высоты. Тэм, смирившись со своим положением, устроился в коляске поудобнее и сосал резинового мишку.

Заметив крадущегося вдоль забора тощего, ободранного кота, он страшно оживился, дернул Глена за штанину и, показывая на кота пальцем, спросил: