Текст книги "Дом на улице Чудес"

Автор книги: Пола Льюис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц)

Глен познакомился с младшим Брейзилом в тот единственный раз, когда полковнику Флинтстоуну удалось затащить его на вечеринку.

Маленькая Уинни обхватила ручонками его колено. Глен легонько потряс ногой, чтобы стряхнуть ее, но малышка с удовольствием приняла эту новую игру и ухватилась еще крепче.

Тэм попытался было отпихнуть сестру, но не преуспел в этом и вцепился в другую ногу Глена, так что тот был вынужден сесть на стул.

Мик Брейзил оказался дома и явно не один, потому что в трубке слышался детский визг, собачий лай и еще какие-то звуки. Две двенадцатифунтовые гири, повисшие на ногах у Глена, тоже непрестанно лепетали что-то свое, так что слышно было отвратительно.

– Я купил детям щенка, – объяснил молодой адвокат.

– Об этом нетрудно догадаться, – заметил Глен.

– Очень глупо с моей стороны. Мальчишки безумно счастливы, а я уже шестой день убираю по всему дому собачьи безобразия.

Глен слушал детский смех в трубке и чувствовал, как в нем снова поднимается теплая волна.

Эти звуки напоминали ему о радостях прежних дней, о радостях, которых он давно уже не знал и скорее всего никогда больше не узнает.

Выслушав Глена, Мик попросил его подождать у телефона, а сам отправился рыться в документах. Глен терпеливо ждал. Маленьким мучителям в конце концов наскучила его неподвижность, и они оставили его, вернувшись к пластиковым стаканчикам.

– Документы по этому делу хранятся в офисе, – сказал, вернувшись, Мик Брейзил. – Я сейчас же еду туда.

Славный человек, подумал Глен. Отправляется в офис в субботу, вместо того чтобы убирать собачьи безобразия в доме, набитом детьми и щенками.

– Спасибо.

– Я перепроверю адрес и прямо из конторы позвоню вам. Какой адрес она назвала? Марвел-роуд, девятнадцать? А которая это из двойняшек?

– Мисс Гарднер. Джейми.

– Отлично. Я перезвоню вам в течение часа.

Лучше бы он уложился в полчаса, подумал Глен, вешая трубку.

– Это займет около часа, – сказал он Джейми. Теперь ее блузка была застегнута правильно, а волосы собраны во что-то вроде пучка. Распущенными они нравились ему куда больше. – Вы еще не ели?

– Нет.

Тэму надоело сидеть на полу, и теперь он расхаживал по кухне, широко раскинув руки, и громко гудел, изображая самолет, а Уинни, заливаясь смехом, хлопала в ладоши. Детские голоса наполняли дом, в котором до сих пор царила блаженная тишина.

– Сделайте себе завтрак, – коротко бросил Глен. – У меня должна была еще остаться куча хлопьев. И еще у меня куча дел. Я буду ждать звонка от Мика у себя в кабинете.

– Конечно. Спасибо, Глен.

– И еще одно. Джейми...

– Да?

"Я не гожусь вам в качестве дичи", – хотел сказать он, но не смог и сказал совсем другое:

– Если захотите кофе, кофеварка вон там.

Располагайтесь и чувствуйте себя как дома. – Произнеся эти слова, он ощутил холодок, пробежавший по спине.

Поднимаясь наверх, Глен слышал ее голос, обращавшийся к детям, потом полилась вода.

Когда он достиг верхней ступеньки, по всему дому поплыл запах свежесваренного кофе. Усилием воли он заставил себя усесться за стол в кабинете. На самом деле делать ему там было нечего. К тому же очень хотелось кофе, но он не желал иметь ничего общего с вражеской армией, расположившейся в его кухне.

Глен раскрыл первую попавшуюся книгу и весь следующий час безуспешно пытался прочитать один и тот же абзац, в то время как мысли его витали где-то в другом месте. Когда наконец зазвонил телефон, он схватился за трубку, как утопающий за соломинку. Но услышанная им новость мало походила на спасение.

Закончив разговор, Глен снова спустился в кухню и остановился на пороге. Малыши сидели на полу и зачарованно следили за огромными мыльными пузырями, которые Джейми выдувала через сухую травинку.

– Что сказал адвокат? – спросила она, оглянувшись на Глена через плечо.

Он помолчал, качая головой, как человек, который обнаружил рядом с собой взведенную бомбу и только теперь начал оправляться от шока.

Джейми поднялась с пола, вытирая мыльные руки о джинсы.

– Настолько плохо?

– Не так плохо, как вы думаете. Мик нашел адрес, и это хорошая половина новости.

Глен вдохнул запах кофе и, игнорируя ее молчаливый вопрос, направился к кофеварке и налил себе полную чашку. Джейми терпеливо ждала, пока он допьет ее до конца, хотя Глен старался по возможности затянуть эту процедуру.

Почему ему так хочется прогнать с ее лица это выражение страха и неуверенности? Ведь если вдуматься, у нее теперь все в порядке – это у него возникли серьезные проблемы.

Несколько слов, произнесенных младшим Брейзилом, разрушили все его надежды избавиться от нее как можно скорее. Никакой ошибки, сказал адвокат. Я проверил это дважды.

Уголком глаза Глен заметил, как поникли плечи Джейми. Не в силах больше тянуть, он сделал последний глоток кофе и закашлялся.

– Просто скажите мне. – Она сгорбилась и засунула руки в карманы джинсов, но голос ее звучал твердо. – Я должна знать. Мой дом.., он давно разрушен? Какой-нибудь ураган... В нем нельзя жить, да?

– Проблема вовсе не в этом.

– Значит, в жильце, о котором говорил адвокат? Это противный грязный старикашка, который держит в моем доме трех коз и семнадцать кошек?

– Нет.

– Скажите же мне наконец! – взмолилась Джейми.

– Дело в том, мисс Гарднер, что это и есть ваш дом.

3

– Это и есть мой дом? – повторила Джейми.

– Угу, – отозвался Глен.

От его взгляда не ускользнул огонек нового интереса, вспыхнувший в ее глазах, когда она медленно обводила взглядом кухню, уже мысленно прикидывая, что и как сможет изменить здесь в соответствии со своими вкусами и потребностями.

Витье гнезда. Он уже проходил это раньше. Только въехав в купленную им обшарпанную квартирку, Беатрис с головой погрузилась в это излюбленное женское занятие, такими же сияющими глазами видя дворец на месте развалюхи.

Глен был уверен, что не хочет пережить это снова.

Теперь, когда досадное недоразумение разрешилось, он утратил свои полномочия хозяина и стал просто жильцом – пусть надежным и заслуживающим доверия – в ее доме.

Через два месяца, когда закончится договор аренды, у него больше не будет права оставаться здесь.

– Как тут красиво! – выдохнула Джейми. – Посмотрите на этот пол!

Но Глен посмотрел на нее.

– Здесь нужно менять половину досок. Иначе вашим детям достанется куча заноз. Отопление работает неважно. Окна и двери скрипят, и их порой заклинивает. Да, и еще сквозняки. Это очень плохо для ваших малышей. – В его словах отчетливо прозвучало то, что Глен сейчас испытывал.

Отчаяние. – Не то что бы я был большим экспертом по детям, – некстати добавил он, оглаживая рукой тяжелую дубовую раму окна, – но в любом случае, я мог бы заняться этим.

На мгновение ей показалось, что Глен желает стать экспертом по детям. Но конечно же он говорил о ремонте.

Глен в это время думал о том, что когда-то он уже почти стал таким экспертом. Но он ни за что не желал признаваться в этом Джейми. Что-то в ее глазах говорило ему, что она уж точно знала бы, как поступить с подобной информацией.

И уж наверняка это разрушило бы стену, которую он так долго и тщательно возводил в своем сердце.

– Нужно целиком менять проводку, – продолжал Глен. – Не говоря уже о наружной лестнице.

– А пауки здесь есть? – спросила Джейми.

– Пауки?

– Ну да.

– Не могу сказать точно. Кажется, я вообще не видел здесь ни одного паука.

– Раз так, то со всем остальным мы справимся, – улыбнулась она, легкомысленно махнув рукой.

Вот это по-женски: не обращать внимания на действительно серьезные проблемы и беспокоиться из-за каких-то пауков. Глен подозревал, что заяви он ей, что дом кишит пауками, она исчезла бы в мгновение ока. Но подобное коварство было не в его характере. Он рассчитывал избавиться от нее, но прямым и честным путем.

– По-моему, вы упустили из виду самую серьезную проблему, – сказал он, пытаясь безраздельно завладеть ее вниманием, чтобы вернуть себе ощущение контроля над ходом событий.

– Прихожую я оклею светлыми обоями с цветочным рисунком, – мечтательно произнесла Джейми, – и положу перед входной дверью коврик с надписью "Добро пожаловать!". А на окнах кухни можно повесить белые в красную клеточку занавески. Вам нравятся такие?

– Мы обсуждаем реальную проблему, – напомнил Глен, содрогнувшись при мысли о занавесках в красную клетку. Ему казалось, что с ними кухня станет похожа на второразрядный итальянский ресторан.

– О, простите. И что это за проблема?

– Я.

Глен вызывающе скрестил руки на груди.

Бывший полицейский отлично умел создавать впечатление собственной значительности, казаться более крупным и грозным, чем на самом деле, хотя при росте в шесть футов он и так выглядел достаточно устрашающе.

Но Джейми, похоже, не заметила его усилий. Она сосредоточенно разглядывала потолочные балки и даже, встав на стул и поднявшись на цыпочки, коснулась одной из них кончиками пальцев.

– Настоящий дуб, – пробормотала она.

– Так как насчет меня? – снова напомнил Глен.

Джейми смерила его задумчивым взглядом и улыбнулась.

– Мне кажется, вы очень подходите нам в качестве соседа по дому. Мы можем обсудить это.

– Вы серьезно? – До сих пор ему не приходило в голову, что она может захотеть оставить все как есть. И каждый месяц с милой улыбкой принимать от него арендную плату.

– Вряд ли нам будет тесно здесь. Кроме того, в этом случае вам не придется искать себе новое жилище, а мне – нового жильца.

– Вы – сама рассудительность, – ядовито заметил Глен.

– Я стараюсь, – скромно ответила она.

В самом деле, подумал он, это было бы самое разумное решение, если бы речь шла не о нем и не о ней. И не о ее детях. Вот уж кого он точно не сможет вынести.

– Глен, – мягко сказала Джейми, тронув его за плечо, – нам больше некуда пойти.

Она снова пыталась сыграть на его чувстве сострадания. Один раз ей это уже удалось – и куда это его привело?

– Сегодня ночью вы даже не хотели войти в этот дом, – холодно заметил он. – А теперь собираетесь здесь поселиться?

– Теперь я знаю, что это мой дом, – возразила Джейми.

– Женская логика всегда поражала меня, – проворчал Глен.

Он был знаком с этой женщиной всего несколько часов, а его жизнь уже превратилась в сущий кошмар. Пойти на компромисс значило окончательно разрушить привычный порядок вещей.

– А вы, Глен? Вам есть куда уйти отсюда? – спросила она.

Он открыл рот, собираясь сказать, что его с радостью примут в десятке разных мест. В сотне мест. Но вместо этого сказал правду:

– Нет. – И неубедительно добавил:

– Но я могу купить себе другой дом.

Глен не хотел говорить ей, что на самом деле это невозможно. Купить дом означало взять на себя определенные обязательства – слово, которое он раз и навсегда вычеркнул из своего словаря.

– Между прочим, я уже немало вложил в этот дом, – угрюмо заметил он.

– Мы можем заняться этим вопросом чуть позже.

Заняться! Единственное, чем Глен пожелал бы ей заняться, – это собрать вещи и немедленно уехать отсюда. Прочь из его дома!

Только теперь это был ее дом.

– Нужно будет кое-что подремонтировать в кухне, – сказала Джейми.

– Нужно будет кое-что подремонтировать во всем доме, – в тон ей ответил Глен. – И это "кое-что" обойдется вам в целое состояние. Десять плотников, работающих целый месяц по восемь часов в день, – и тогда вам действительно удастся привести дом в порядок. Но вам еще очень повезет, если вы найдете в этом городе хотя бы одного б течение ближайших двух лет.

– Мы могли бы договориться. Скажем, я снижу арендную плату, если вы согласитесь выполнять некоторые работы в доме.

Джейми налила себе кофе и устроилась в кресле-качалке.

Будущее предстало перед Гленом ясно, как открытая книга. Даже хороший адвокат не всегда в силах помочь без потерь выбраться из запутанной ситуации, которая возникает, когда мужчина и женщина пытаются делить один кров.

Причем большинство из них соглашаются на это добровольно.

Глен уселся верхом на стул и тоже потянулся к кофеварке, но не успел взять чашку, как почувствовал на своем колене знакомую маленькую ручку. Уинни оставила брата строить башню из пластиковых стаканчиков и теперь выжидательно смотрела на него.

– На ручки? – полувопросительно произнесла она.

– Нет! – отрезал Глен. Стоит хоть в чем-то уступить любой представительнице женского племени, и не успеете оглянуться, как ваше сердце будет разбито.

– Пожа-аста!

Малышка выглядела удивительно трогательной в новом красном комбинезончике и смешной полосатой кофточке. Ее длинные, светлые волосы украшала целая дюжина разноцветных заколок. Большие зеленые глаза с такими же забавными крапинками, как у матери, смотрели умоляюще.

Как может мужчина отказать ребенку! Глен был вынужден уступить. Девочка моментально вскарабкалась к нему на колени и с этой покоренной высоты бросила торжествующий взгляд на мать. Потом счастливо вздохнула, устроилась поудобнее и, сунув палец в рот, примостила головку на плече Глена. Похоже, она тоже не очень-то испугалась его грозного вида.

Несмотря на это, Глен Джордан оставался полицейским. И единственное, что ему пришло в голову в сложившейся ситуации, – это разобраться во всем с самого начала.

– Расскажите мне, – попросил он, – как вы получили этот дом?

И Джейми рассказала ему, что всегда, сколько себя помнит, жила в Хьюстоне со своей приемной матерью Лу, которую называла тетей. Что никогда ничего не слышала о своих настоящих родителях. Мельком упомянула, что вскоре после смерти тети чуть не вышла замуж и в результате осталась с двумя младенцами на руках. Рассказала, как получила загадочное письмо из адвокатской конторы, как приехала в Белчертаун и с удивлением узнала о существовании сестры-близнеца. О странном завещании и не менее странном подарке.

Все, кроме одной единственной детали. Второго условия.

Таким образом, Глен получил ответы на свои вопросы – по крайней мере, те, которые Джейми знала сама. Но вместо того, чтобы найти выход, он еще больше запутался. История казалась темной и подозрительной. Прежде всего ему не нравился таинственный незнакомец, оставляющий в наследство молодым женщинам какую-никакую, но недвижимость, да еще в комплекте с жильцами.

Кроме того, выслушав историю Джейми Гарднер, Глен незаметно для себя перестал относиться к ней как к ходячей неприятности, грозившей лишить его дома, и впервые взглянул на нее как на человеческое существо, личность, со своей историей и своими собственными проблемами.

Все эти странности вместе взятые работали против него. И ребенок у него на коленях был частью этого всемирного заговора.

– Моя жизнь напоминает мне головоломку, которую я составляю по кусочкам. О чем-то я узнала из завещания. О чем-то – от Пат. И я очень хочу собрать всю картинку целиком. Вот поэтому я здесь, – закончила Джейми. – И останусь тут, чего бы мне это ни стоило.

– В этом доме только одна кухня, – сказал Глен, пытаясь решением практических вопросов отгородиться от необходимости что-то делать с главной проблемой. Впрочем, он не сомневался, что это не сработает.

Маленькая храбрая женщина, пытающаяся в одиночку разыграть те не слишком сильные карты, которые сдала ей судьба. В ее рассказе не прозвучало ни одной нотки жалости к себе, словно внутри у нее был стальной стержень, не позволяющий сгибаться под жизненными тяготами. И это тоже не сулило Глену Джордану ничего хорошего.

– Мой арендный договор еще действителен, – заметил он.

– И долго? – прошептала Джейми.

– К сожалению, слишком долго, чтобы об этом можно было забыть, ответил он, слегка стыдясь за тот испуг, который явственно проступил на ее лице.

Зачем он так поступает? В конце концов этот дом для него просто жилище, одно из многих, к которым он не испытывал и не испытывает никакой привязанности. А для нее это еще и зримое воплощение всех ее надежд.

Уинни выбрала именно этот момент, чтобы попытаться перебраться к нему на плечи, напомнив ему, что интересы Джейми – это еще и интересы ее детей, что делало их гораздо весомее.

Вероятно, он сможет найти себе новое место жительства, если посвятит этому занятию значительную часть своего времени. И Глен обнаружил, что готов пойти на это. Определенно, он не собирается жить под одной крышей с этой женщиной.

– Вы не можете поселиться у вашей сестры? – без надежды на успех спросил он, осторожно снимая Уинни со своей шеи.

Нет, условия завещания не позволяли этого.

И кроме того...

– Понимаете, Глен, – сказала Джейми, – я должна жить именно здесь. Мне трудно объяснить, но этот дом для меня – символ того, что кто-то, пусть даже незнакомец, позаботился обо мне. Это дом, первая вещь, о которой я могу сказать, что она на самом деле моя. Не считая Тэма и Уинни. Вы понимаете, как это важно?

– Не вполне, – признался он.

Ее слова еще раз показали ему, какая огромная пропасть лежит между мужским и женским восприятием. Или, может быть, между восприятием обычных людей и полицейского. В любом случае, в этой истории было что-то подозрительное, и как бы восторженно она ни относилась к происходящему, он, Глен Джордан, должен во всем разобраться.

– Я съеду с квартиры сразу же, как только найду новое место. В Белчертауне это может занять уйму времени.

– Вам вовсе не обязательно уезжать.

– И все-таки я уеду, – твердо сказал Глен, машинально покачивая девочку.

Джейми вздохнула, подумав о том, какого труда ей будет стоить найти такого же хорошего жильца. Но главная проблема заключалась даже не в этом.

Уютно устроившись на коленях Глена, Уинни мурлыкала песенку, в которой можно было различить слова "не уходи, побудь со мной еще немного..."

– Вам действительно не нужно уезжать, Глен, – повторила Джейми. Послушайте, вы ведь сами сказали вчера, что не бываете в комнатах нижнего этажа. Там достаточно места для меня и моих детей.

И мы вполне можем пользоваться кухней вместе.

– Я не могу, – сказал он.

– Вы заставляете меня чувствовать себя виноватой перед вами.

Неужели она хочет заставить его в свою очередь испытать чувство вины за это? Решительно, женщины созданы для того, чтобы все усложнять и запутывать. Глен пообещал себе, что займется поисками квартиры немедленно, чтобы съехать уже к концу недели.

А если на его месте поселится грязный старик с семнадцатью кошками, то это уже будут не его проблемы. Даже если Джейми придется делить со стариком кухню.

– Пойду перенесу в дом ваши вещи. Вы можете спокойно жить здесь, пока я не уеду. В конце концов, я не так часто бываю в кухне.

Все-таки ей удалось заставить его чувствовать себя виноватым. Он вынужден покинуть дом, который считал своим, и он же чувствует вину за это. Именно так и поступают обычно женщины. Переворачивают все с ног на голову прежде, чем вы сообразите, что именно происходит.

Если он действительно всерьез займется поисками квартиры, то, возможно, ему удастся уложиться в три дня.

– Дети! – радостно закричала Джейми, схватив Уинни и Тэма за руки и закружив их по кухне, как только Глен вышел. – Это наш дом!

Ваш и мой!

– И дядин? – спросил Тэм, который считал ниже своего достоинства прислушиваться к скучным взрослым разговорам.

– Не знаю. – При мысли о Глене Джейми почувствовала себя неловко. – По крайней мере, на какое-то время.

– Дядя хороший, – сообщила Уинни.

– Только потому, что качал тебя на коленях и угощал шоколадом, уточнила Джейми. – Нельзя позволять купить себя так дешево. Это урок житейской мудрости от твоей мамы.

Уинни ничего не поняла, но все равно рассмеялась, счастливая уже оттого, что мать обнимает ее.

А Джейми уже мысленно составляла список первоочередных дел. Новые обои. Новые занавески. Часы с боем. Но прежде всего пара высоких стульчиков с яркими подушками.

С более существенными переменами пока не стоит торопиться. Если через год она не будет замужем, ей все равно придется покинуть этот дом.

Но об этом она побеспокоится позже. Сейчас лучше думать о хорошем. Например, ей не нужно больше мучиться с машиной. Пусть себе стоит во дворе. Отсюда вполне можно добираться до магазинов пешком. И ходить гулять в лес тоже.

– Джейми!

Она узнала этот голос и раздражение, сквозящее в нем. О, она уже немало знала о Глене Джордане. По тому, что во всем доме не было ни пятнышка грязи, ни следа пыли, по тому, как ровно были расставлены посуда и книги, можно было догадаться, что обитатель дома любит порядок.

Обожает порядок.

Может быть, увидев, как тихо и незаметно она живет, Глен вовсе раздумает переезжать. Ей совсем не улыбалось искать нового жильца в городе, переполненном сезонными рабочими.

– Джейми!

Разумеется, жизнь под одной крышей с этим человеком вполне могла оказаться не раем. Но Джейми немного легкомысленно решила положиться на провидение.

До сих пор оно ее не подводило.

Оставив детей играть в кухне, она вышла в коридор. Глен Джордан стоял перед входной дверью, одетый так же, как прошлой ночью, то есть почти ни во что. На нем были лишь шорты, а майка аккуратно висела на перилах крыльца.

Мышцы его рук, и без того достаточно внушительные, бугрились от напряжения, с которым он удерживал на весу ее швейную машину в деревянном футляре. По виску его стекала тонкая струйка пота.

– Куда вам поставить эту штуку? – прохрипел Глен.

Джейми догадывалась, куда бы он хотел поставить ее: обратно в багажник – и прочь из его жизни.

– Лучше всего у окна.

– А что вы держите в этом ящике? Кирпичи?

– Это моя швейная машинка.

Не успела Джейми произнести эти слова, как старая ручка не выдержала и оторвалась. Глену удалось подхватить машинку прежде, чем та коснулась земли, но ему здорово попало по большому пальцу ноги.

Он произнес несколько слов, которых Джейми не доводилось слышать нигде, кроме хьюстонских трущоб. Она поскорее закрыла кухонную дверь, чтобы избавиться от необходимости отвечать на вопросы об их значении.

– Мне не хотелось бы так рано знакомить детей с подобным лексиконом, Глен, – сказала Джейми в ответ на его вопросительный взгляд.

Он принял виноватый и одновременно упрямый вид.

– Даже не думайте об этом, Джейми!

– Не думать о чем?

– О том, что вам удастся приручить меня.

– Приручить вас? – эхом отозвалась она.

– Я скоро уеду. Очень скоро. И вам не стоит даже пытаться на меня охотиться.

Джейми с подозрением посмотрела на него.

Были ли его слова случайным совпадением? Ведь не мог же он знать о той книге. Или адвокат сообщил ему по телефону обо всех условиях завещания? Неужели Глен решил, что она, как и Пат, собирается раздобыть себе здесь мужа?

– Я не думаю, что вы такая уж ценная дичь, – холодно заметила она.

Теперь он выглядел оскорбленным.

– По крайней мере, – поспешила добавить Джейми, – мой опыт показывает, что подобной дичи вообще не встречается в природе.

– Я сегодня же начну искать себе жилье! – прорычал он.

– Вот и ищите!

– Я и собираюсь!

– Но должна заметить, что мне будет гораздо спокойнее по ночам, если вы останетесь.

Глен фыркнул в ответ.

– Все равно, желаю удачи в ваших поисках, – бодро закончила она. – И знаете что? Мне нравится эта комната. Здесь столько света. Я расставлю на окне горшки с цветами, а здесь будет стоять мой манекен.

– Ваш манекен? – переспросил Глен, приткнув ящик с машинкой в угол.

– Я портниха. Я повешу на двери вывеску и дам объявление в газету.

– Скоро?

– Так скоро, как только возможно.

– Я не выношу шума, когда работаю, – сообщил ей Глен, снова с угрожающим видом скрестив руки на груди и расставив ноги. Еще в полицейской школе его научили в случае необходимости казаться десяти футов ростом и твердым как сталь. Если он снова позволит вертеть им, как ей вздумается, то он пропал – и она прекрасно знает это.

– Глен, вы что-нибудь понимаете в шитье?

– Совершенно ничего.

– Это довольно тихое занятие. Основную часть работы я делаю на руках. Да и машинка, когда я ею пользуюсь, почти не шумит. Я специально выбирала самую бесшумную, чтобы иметь возможность работать по ночам, когда дети спят.

– Но к вам будут приходить люди! Звонить в дверь и заглядывать в окна в любое время дня и ночи!

– Я собираюсь шить одежду, а не торговать спиртным. Вряд ли кто-то всерьез побеспокоит вас до вашего отъезда. Вы даже не заметите, что мы тут живем.

– Вы можете обещать это в письменном виде?

Не успела она придумать достойный ответ, как из кухни донесся грохот, а затем слаженный рев двух детских глоток. Джейми бросилась к кухонной двери, но, прежде чем выйти из комнаты, заметила, как Глен закатил глаза и проворчал:

– Я совершенно не замечаю, что вы тут живете...

4

– Повторите, вас плохо слышно! – кричал Глен в телефонную трубку. – Вы сказали, комната и стол? В объявлении указано: сниженная арендная плата... Да выключите наконец ваше радио!

Значит, уймите ваших детей! Вы сказали: сниженная арендная плата за что? Сидеть с детьми?!

Он яростно швырнул трубку на рычаг, даже не попрощавшись, и размашисто зачеркнул предпоследнее из оставшихся в газете объявлений.

Внизу, на первом этаже, слышался голос Джейми. Она снова пела. Разумеется, в те времена, когда строили этот дом, никто и понятия не имел о звукоизоляции. А она не переставала распевать с тех пор, как он закончил перетаскивать из машины ее вещи, – со вчерашнего вечера.

Сейчас, после короткой пробежки по магазинам, Джейми разбирала в кухне свои покупки.

Если бы она пела рок-н-ролл, Глен бы еще как-то мог это вынести. Но она предпочитала простенькие, а потому особенно навязчиво запоминающиеся детские песенки.

Но были звуки и похуже ее пения. Звуки, которые чуть не свели его с ума прошлой ночью, когда малыши наконец уснули в своих кроватках, собрать которые оказалось посложнее, чем овладеть китайской грамотой. Тогда он уже решил было, что наступило время долгожданной тишины, как вдруг полилась вода из душа в нижней ванной комнате. Ее ванной комнате.

Джейми плескалась, и ахала, и что-то мурлыкала под душем так долго, что Глен не выдержал и ускользнул из дома, чтобы подышать свежим воздухом и попытаться очистить свой мозг от всяких мыслей о ней. После двадцатиминутной пробежки это ему наконец удалось. К сожалению, кружа по улицам, Глен вернулся к дому с другой стороны. И чтобы добраться до незапертой задней двери, ему пришлось пробираться вдоль стены под окнами. Это было большой ошибкой.

В окне ее ванной все еще мерцал огонек. Перед его внутренним взором тотчас же возникла картина: Джейми в душе. Одетая лишь в мыльную пену. Танцующее пламя свечей и пляшущие на стене тени захватывающих форм.

Его тело бурно отреагировало на эту картину, что было удивительно для мужчины его возраста. Перепрыгивая через две ступеньки, Глен бросился наверх, спрашивая себя, не был ли причиной тому его монашеский образ жизни.

Быть может, он и впрямь становится извращенцем – не зря Джейми с самого начала подозревала его.

Что с ним не так? Только подростки рисуют в своем воображении обнаженных женщин. Но он – взрослый мужчина, и заниматься подобными глупостями ниже его достоинства.

Чтобы доказать себе это, Глен уселся за письменный стол и принялся готовить материал для своих лекций. Он работал с яростным ожесточением и остановился только через три часа, когда с нижнего этажа уже не доносилось ни звука. За это время он изорвал в клочья с десяток листов и написал восемнадцать страниц текста, перечитав который не нашел ни малейшего смысла. Тогда Глен сунул смятые листы в мусорную корзину, бросился на кровать и провалялся без сна до самого рассвета.

Рано утром, невыспавшийся и голодный, он спустился в кухню и открыл холодильник. Глен отлично помнил, что в нем уже две недели лежал здоровый кусок грудинки. Теперь от него не осталось и следа. Так же, как и от открытой банки с бобами.

Вместо этого холодильник был забит всевозможной зеленью. Кочаны салата. Спаржа. Брокколи. У задней стенки, за пакетами обезжиренного молока и копченым сыром, Глен отыскал жестянку с пивом – единственное, что наверняка принадлежало ему.

Некоторое время он обдумывал вопрос, не попробовать ли ему сыра, но пришел к выводу, что если хочет выжить в оставшиеся ему в этом доме дни, то необходимо ввести строгие правила.

И первым из них будет – не трогать чужой сыр. А заодно чужие бобы с грудинкой.

Все еще голодный, Глен вернулся в кабинет и одним махом составил список правил и расписание пользования кухней. Удовлетворившись результатом, он вышел, чтобы совершить утреннюю пробежку, а заодно купить газету...

Он уже много лет не молился, но, набирая последний номер из раздела частных объявлений, возносил к Небу самые горячие мольбы.

Да, владельцы дома предлагали его в аренду целиком. И не возражали против одинокого мужчины.

Это уже было подозрительно. Опыт подсказывал ему, что никто и никогда не стремится заполучить в жильцы такого, как он. Никто, кроме Джейми.

Домик маленький, но чистый, заверили его.

Один из тех милых коттеджей на южной окраине города, рядом со старой лесопилкой.

Глен бросил трубку, снова не удосужившись попрощаться. Рядом со старой лесопилкой не было никаких коттеджей. Там стояли полуразвалившиеся хибары со злобными цепными псами и гниющими на задних дворах кучами мусора.

Сразу за хибарами начиналось болото. И каждое лето, когда его зловонные испарения наводняли квартал, в "Белчертаунском вестнике" появлялась статья о необходимости проведения работ по его осушению. Понятно, что никто не хотел селиться в таком месте.

Расстроенный неудачными поисками Глен снова перечитал составленное им расписание. Он зарезервировал для себя самое раннее утро, когда Джейми с детьми еще спали. Еще сорок минут на обед, начиная с половины первого, и ужин с семи до восьми вечера. Все остальное время кухня будет в их полном распоряжении. А на случай, если ему днем захочется кофе, он поставит у себя наверху электрический чайник.

Да, расписание должно сработать, удовлетворенно подумал Глен. Если все пойдет, как задумано, не будет никакой опасности, что он снова столкнется с Джейми или ее детьми. Больше никаких развлечений с хлопьями и качаний на коленях.

Наверху есть отдельная ванная, а общая прихожая – не такое уж большое неудобство.

Снизу снова донесся ее звонкий, полный веселья голос. Многочисленные щели в полу и пустотелых стенах позволяли отчетливо слышать каждое слово. "Через поле, через луг, обогнав друзей, подруг, на горячем скакуне ты спеши, спеши ко мне-е-е..." Иногда пение прерывалось радостным детским визгом.

Глен посмотрел на исчерканный газетный лист, который все еще держал в руке, и со вздохом потянулся к телефонной книге. Он поклялся никогда не жить в многоквартирном доме, но желание немедленно уехать отсюда оказалось настолько сильным, что рука сама набрала номер первого в списке агентства, занимающегося сдачей квартир в аренду.

Через час, убедившись, что его вопрос о свободных квартирах у людей знающих вызывает только смех, Глен снова взялся за список правил и прямо под пунктом "Не трогать и не выбрасывать чужие продукты" нацарапал: "Не петь".