Текст книги "Восставшие миры. Зима мира. Сломанный меч [Авт. сборник]"

Автор книги: Пол Уильям Андерсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 42 страниц) [доступный отрывок для чтения: 16 страниц]

14

И снова металлическая теснота, пахнущий химией воздух, неумолчный шум двигателей, но зато и холодное мерцание звезд, одна из которых сияла особенно ярко. Перелет на этом корабле от Виржила до Ллинатавра должен был занять менее двух стандартных дней.

Фландри облачился в капитанский мундир. Кают-компания была слишком мала, чтобы вместить всех, но он включил аудиовизуальные интеркомы. Команда увидела Фландри в белом мундире, не слишком хорошо сидевшем на нем, но, вне всякого сомнения, являющем собой приличествующую его рангу форму. Как и все они, он выглядел изнуренным; скулы резко выступали на его лице, а глаза казались неестественно яркими по контрасту с дочерна загорелой кожей, но в отличие от большинства из них, он не выказывал удовольствия от своей победы.

– Слушайте внимательно, – сказал он: – Такое ненормальное положение, как наше, требует соблюдения ряда формальностей.

Он занес в вахтенный журнал данные, которые должны были легализовать захват им «Роммеля» и его положение хозяина этого корабля.

– Некоторые из вас были помещены под арест, – продолжал он. – Это было сделано ради предосторожности. Когда идет гражданская война, нельзя доверять тем, чьи позиции определены нечетко. Арест этот был кратковременным и вынужденным. Хочу особенно подчеркнуть, что задержание это ни в коей мере не отразится на моем отношении к лояльности или компетентности этих людей. Более того, я буду ходатайствовать о том, чтобы каждый из находящихся на борту получил повышение и награду.

Их веселое оживление не вызвало у него улыбки. Все тем же монотонным голосом он продолжал:

– Используя предоставленные мне полномочия и в согласии с уставом Флота, предусматривающим вербовку в экстренных обстоятельствах, я объявляю существо с планеты Дидона, известное под именем «Скорбящего», зачисленным в ряды военнослужащих Его Величества в ранге рядового. Учитывая особенности данного существа, оно будет приравниваться к трем обычным новобранцам.

Ответом ему был смех. Люди решили, что во Фландри заговорил сидящий в нем чертенок. Но они ошибались.

– Все детекторные системы будут держаться в режиме повышенной готовности, – продолжал он после окончания короткой церемонии. – Сразу же по установлению контакта с каким-либо имперским судном, офицер-связист сигналит о сдаче и просит об эскорте. Позволю себе предположить, что, взяв нас на абордаж, экипаж судна будет держать нас на положении арестованных до тех пор, пока не получит подтверждения нашей лояльности. Тем не менее, я уверен, что к тому времени, как мы выйдем на орбиту Ллинатавра, все подозрения будут с нас сняты.

– И последнее. На борту корабля находится важная пленница. Я сказал мичману Хэвлоку, который, должно быть, передал мои слова остальным, что госпожа Мак-Кормак не будет возвращена губернатору сектора Альфа Круцис. Сейчас я хочу обосновать это решение, так, чтобы помещенное в секретный отчет, оно послужило оправданием наших действий, ибо в противном случае оно послужит обвинительным материалом для военного суда.

Не в компетенции офицеров флота принимать важные политические решения. Учитывая особенные обстоятельства, связанные с личностью госпожи Мак-Кормак, включая сюда и сомнения относительно правомочности содержания ее под арестом, я пришел к выводу о том, что передача ее его превосходительству была бы решением важным в политическом отношении, причем последствия его могли бы быть самыми угрожающими. Мой долг – доставить ее властям Флота, которые сами во всем разберутся. В то же время мы не сможем прямо отказать его превосходительству, если он потребует ее выдачи.

– Поэтому, как глава этого судна и офицер «Интеллидженс» Имперского Флота, облеченный особой миссией, наделенный особыми полномочиями и так далее, я классифицирую присутствие среди нас госпожи Мак-Кормак как особо секретное. Она будет скрыта до того, как нас возьмут на абордаж. Никто не смеет упоминать о ее присутствии до тех пор, пока мы не получим доказательств того, что имеем дело с полномочным правительственным агентом. Тот, кто нарушит это требование, будет считаться преступившим границы закона и правила безопасности и будет отдан под трибунал. В случае настойчивых расспросов можете сказать, что она бежала незадолго перед тем, как мы оставили Дидону. Всем понятно?

Ответом ему были одобрительные крики.

Фландри сел.

– Отлично, – устало промолвил он. – Займите свои места. Пусть сюда приведут госпожу Мак-Кормак. Мне нужно с нею поговорить.

Он выключил интерком. Его люди ушли.

«Я их купил, – подумал он. – Теперь они отправятся на корабле хоть в ад, если только я буду командиром этого корабля. – Он не чувствовал никакого волнения. – Но у меня нет особого желания быть командиром».

Фландри открыл пачку сигарет, найденную среди припасов. Он сидел один в неуютной кают-компании. Кругом было тихо, если не считать шума машин и шагов часового в коридоре.

Но когда вошла Катрин, сердце Фландри подпрыгнуло. Он встал. Она закрыла за собой дверь и остановилась перед ним. Взгляд ее был мрачен. Нож, который он ей дал, висел у нее на бедре. Она все молчала и молчала, и он, заикаясь начал:

– Я… я надеюсь… здешняя капитанская каюта не слишком неудобна для вас.

– Каким образом вы намерены меня скрыть? – спросила она. Голос ее был таким же, как всегда.

– Мицуи и Петрович кое-что переделают в почтовой капсуле. Мы утеплили оболочку и провертели дырки для воздуха, снаружи они будут незаметны. Мы сможем поместить туда еду, питье и… э… все, что вам необходимо. Скучно лежать так, в темноте, но это продлится лишь двадцать-тридцать часов.

– И что потом?

– Если все пойдет так, как я ожидаю, нам разрешат стационироваться на орбите Ллинатавра, – ответил он. Специалистам по кодам не понадобится много времени на то, чтобы снять данные с наших компьютеров. Тем временем нас допросят, и люди, по мере возможности, будут отправлены на катарайнисскую базу, чтобы дожидаться там разрешения на дальнейшее перемещение. Процедура будет простой и быстрой; Флот заинтересован в данных, которыми мы располагаем, а не в рассказах о приключениях, которые мы пережили, добывая их. Они могут подождать до расследования дела о потере «Азеноува». Самым важным для них будет поразить повстанцев раньше, чем они переменят код.

Как капитана «Роммеля» я буду отстаивать свое право на самостоятельные действия. Мой статус может оспариваться; но в суматохе ни один бюрократ, я думаю, не станет разводить особую канитель. Мне с легкостью разрешат нести ответственность за это судно, особенно в свете того, что свобода перемещения для меня необходима. «Интеллидженс» намекнет на это.

Как главный, я потребую, по крайней мере, двух помощников. Когда стоишь на орбите, помощники – это, как правило технический персонал. А я дам понять, что в этом отношении Скорбящий стоит троих и готов выполнять все мои распоряжения, так что нет нужды занимать двух специалистов, которые могут быть полезными в другом месте.

Когда ты останешься одна, хиш позволит тебе выйти.

– Почему? – спросила она.

– Что «почему»? – Он притушил сигарету и вытащил другую.

– Я не понимаю… почему ты сделал то, что сделал… с Хьюгом. Я не ожидала от тебя этого. Я считала тебя храбрым и достаточно честным для того, чтобы стоять за правое дело, но теперь я склоняюсь к тому, что у тебя низкая и подлая душонка.

Но вот чего я понять не могу, просто в голове не укладывается, это то, как ты… после всего… смог снова потащить меня в рабство. Ведь если бы ты не велел Скорбящему схватить меня, то среди твоих людей не нашлось бы ни одного, кто не отвернулся бы, когда я метнулась бы к лесу.

Теперь он просто не мог смотреть ей в лицо.

– Ты мне нужна, – промямлил он.

– Для чего? Чтобы выжать из меня до последней капли ту малость, что мне известна? Чтобы дразнить мною Хьюга в надежде свести его с ума? Как пример в назидание другим? И не важно, имперская ли справедливость или имперское милосердие принесут мне смерть, когда убьют Хьюга. – Она не плакала, не умоляла. Краем глаза он видел, как она медленно и недоуменно покачивает головой.

– Не могу понять.

Фландри сдался. Попытаться доказать ей что-то было все равно, что стучаться кулаком в стальную стену.

– А я не могу объяснить тебе это сейчас, – взмолился он. – Все еще слишком неясно. Предстоит еще столько сделать. Но…

Она прервала его:

– Я буду играть в твою игру: ведь это – единственный способ избежать лап Снелунда. Но я предпочитаю больше тебя не видеть. – Голос ее был все так же спокоен. – Ты окажешь мне большую любезность, если не будешь присутствовать, когда меня будут запихивать в этот гроб.

Он кивнул. Катрин вышла. Скорбящий тяжело затопал следом.

Несмотря на трудные времена, стол губернатора сектора Альфа Круцис был великолепен. Более того, он был самым очаровательным хозяином, обладая редким даром слушать и способностью делать остроумнейшие замечания. Хотя большая часть Фландри являла собой пантеру, прятавшуюся за внешней улыбчивостью, меньшая его часть наслаждалась этой первой за долгие месяцы по-настоящему цивилизованной трапезой.

Он закончил описание событий на Дидоне как раз тогда, когда бесшумные слуги унесли последние золотые тарелки, внесли бренди, сигары и исчезли.

– Удивительно! – восхитился Снелунд. – До чего же интересная раса. Вы сказали, что захватили один образчик с собой? Я хотел бы познакомиться с этим существом.

– Это легко устроить, ваше превосходительство, – сказал Фландри. – Гораздо легче, чем вы, возможно, предполагаете.

Брови Снелунда едва заметно приподнялись, а пальцы сжали ножку бокала чуть сильнее обычного. Фландри, вольготно раскинувшись в кресле, наслаждался букетом напитка, игрой красок внутри бокала, нежной музыкой, доносящейся неведомо откуда. Они находились на верхнем этаже дворца. Комната была небольшой, но роскошной. Стена была открыта навстречу летнему вечеру. Воздух из сада нес с собой запах роз, жасмина, и еще каких-то экзотических цветов. Внизу сверкал город – целая россыпь огней, сверху лилось свечение башен, весело мигали огоньки воздушных машин. Шум уличного движения доносился сюда едва слышным шепотом. Трудно было поверить в то, что все вокруг заняты приготовлениями к войне.

Снелунд не пытался давить на Фландри. Тот мог в своей горячности и неблагоразумии похитить Катрин Мак-Кормак для «специального допроса, долженствующего помочь достижению успеха в деле». Он мог потерять вначале корабль, а потом пленницу по своей горячности и неосторожности. Но после того, как он вернулся с уловом, который позволял адмиралу Пикенсу уничтожить восставших единым смертоносным ударом, без помощи с Земли и без многочисленных и утомительных карательных операций, губернатор не мог не быть отменно-вежливым с человеком, спасшим его политическое лицо.

И все же, предлагая секретную беседу, Фландри не ожидал обеда наедине.

– Вот как? – выдохнул Снелунд.

Фландри посмотрел на него: пышные волнистые волосы, женственные черты лица, яркая – пурпурная с золотом – одежда, блеск и мерцание драгоценностей. «А за всем этим, – подумал Фландри, – скрываются сильная воля и опыт».

– Дело в том, сэр, – сказал он, – что мне предстоит решить одно деликатное дело.

Снелунд кивнул, улыбаясь, но глаза его при этом остались неподвижными и жесткими как два камня.

– Я это подозревал, командор. Некоторые детали вашего рапорта и поведения, некоторые приказы, отданные вами, которые в обычных обстоятельствах были бы бессмысленными, не прошли мимо моего внимания. Вы должны благодарить меня за то, что я не отдал некоего распоряжения, с которым вы, я это чувствую, не стали бы спорить. Мне было интересно, что у вас на уме.

– И я очень благодарен вашему превосходительству. – Фландри раскурил сигару. – Для вас этот вопрос тоже не прост. Позвольте напомнить вам о дилемме, стоявшей передо мной на Дидоне. Леди Мак-Кормак пользовалась среди моих людей чрезвычайной популярностью.

– Естественно. – Снелунд рассмеялся. – Я научил ее кое-каким необычным фокусам.

«У меня нет оружия под этой формой, Аарон Снелунд. У меня нет при себе ничего, кроме рук и ног. А еще есть черный пояс каратэ, плюс знание других видов борьбы. Если бы не дело, я с радостью принял бы смертный приговор в обмен на радость видеть тебя разобранным на составные части».

Поскольку существо это могло вспомнить, какой была ее душа, когда он заставлял ее распахиваться, и теперь искал подтверждений, Фландри кисло усмехнулся.

– Настолько нам не повезло, сэр. Она отказалась даже от моего предложения, каковой факт я сообщаю вам под большим секретом. Но… она ведь была среди нас единственной женщиной… красивой, яркой. К концу путешествия большая часть людей была влюблена в нее. Она оставляла у них впечатление о том, что ее пребывание здесь было… э-э… неприятным. Честно говоря, сэр, я боялся мятежа, если люди узнают о том, что она будет передана вам. И я не мог пойти на риск потерять код.

– Значит, вы потворствовали ее побегу. – Снелунд сделал глоток. – Все указывает на это, командор. Разумное решение, хотя вы не осмелились отметить его в отчете. Ею можно будет заняться и позже.

– Но, сэр, я ничего такого не делал.

– Что?! – Снелунд резко выпрямился.

Фландри поспешно заговорил:

– Оставим экивоки, сэр. Она выдвинула против вас весьма серьезные обвинения. Есть люди, которые не прочь воспользоваться ими для того, чтобы доказать, что причиной восстания явились ваши действия. Я этого не хотел. Если вы достаточно хорошо знаете историю, то согласитесь со мной: самый действенный повод к возникновению беспорядков это вид мученика, а особенно – мученицы, привлекательной женщины. Империя пострадала бы. Я пришел к выводу, что мой долг – придержать ее. Чтобы добиться согласия моих людей, мне пришлось убедить их в том, что она не будет возвращена сюда, но она будет доставлена в отдел Флота, законы которого защищают заключенного, а тот волен давать или не давать показания.

Лицо Снелунда покрылось смертельной бледностью.

– Продолжайте, – сказал он.

– Примерно через три дня флот будет готов к броску на Сатан, – продолжал Фландри, – поскольку разведчики подтвердили тот факт, что доставленный мною код все еще используется. Я не намерен его сопровождать. Мои люди ждут, что я добьюсь разрешения послать «Роммеля» на Ифри, на Землю или в другое место, где судно будет в безопасности. У них есть возможность выяснить, сделал ли я это. Вы же знаете, что слово, выпущенное на свободу, может пройти достаточно долгий путь. И если станет известно, что я не выполнил своего обещания, я не могу ручаться, что все мои парни будут хранить тайну. И в такой ответственный момент вы бы были скомпрометированы, сэр.

Снелунд осушил свой бокал и вновь его наполнил.

– Почему вы говорите мне все это?

– Я уже объяснил вам причину. Как патриот Империи я не могу позволить ничего такого, что могло бы продлить восстание.

Снелунд внимательно изучал его.

– Значит, она вам отказала? – сказал он, наконец.

– А мне ничего и не нужно было от такого товара, прошедшего через столько рук, – сердито бросил Фландри. Потом, уже спокойно, он добавил: – Но речь не об этом. Моя обязанность… по отношению к вам, ваше превосходительство, равно как и к Империи…

– Да-а, – протянул Снелунд, – не мешает иметь в должниках человека, который успешно поднимается по самой высокой лестнице, не так ли?

Фландри казался смущенным.

– Д-да, думаю, мы с вами сможем договориться, – сказал Снелунд. – Что вы предлагаете?

– Дело обстоит таким образом, – начал Фландри. – Согласно официальной версии, на «Роммеле» сейчас нет никого, кроме моего составного дидонианина. А хиш никогда не заговорит. Если бы мне суждено было сегодня получить приказ – отправиться в определенное место, но, скажем, «отбыть» для рекогносцировки и отчета… – то делу мог бы помочь телефонный звонок вашего превосходительства кому-либо из штаба адмирала Пикенса. Я мог бы подняться на корабль и «отбыть». Что же касается моих людей, то, не получая известий о леди Мак-Кормак в течение года, они постепенно, перестанут о ней думать – новые дела, новые чувства. Забвение – хороший союзник, ваше превосходительство.

– Так же, как и вы, – улыбаясь, проговорил Снелунд.

– Я уверен, что нашим карьерам предстоит тесно переплестись, командор. Если я смогу вам доверять…

– Пойдемте, убедитесь сами, – предложил Фландри.

– А?

– Вы сказали, что вам было бы очень интересно встретиться с моим дидонианином. Здесь нечего скрывать. Я дам вам орбитальные координаты «Роммеля», и вы сами подниметесь к нему на вашем флиттере, никому ничего не говоря. – Фландри выпустил клуб дыма. – Вам, вероятно, хотелось бы лично произвести экзекуцию, чтобы быть уверенным в том, что она соответствует тяжести преступления. Время есть.

И он стал ждать.

На лбу Снелунда выступили капельки пота, и он алчно выпалил:

– Да!

Фландри не смел поверить, что в его руках тот приз, за который он боролся. Если бы он потерпел неудачу сейчас, он бы бросил всю свою жизнь на то, чтобы добиться его другими способами. Он почувствовал вдруг такую слабость и головокружение, что даже засомневался, сможет ли выбраться отсюда.

Однако ему удалось это, и уверенность снова вернулась к нему. Губернаторская машина доставила его на катарайнисскую базу, где он переоделся в рабочий мундир, получил соответствующий приказ и поднялся на флиттере к «Роммелю».

Фландри сидел на мостике один, погруженный в собственные мысли. Видеоэкран показывал ему планету и звезды, сияющие своей обычной спокойной красотой.

Завибрировал металл, зашипел шлюз, быстро заработали гравзы. Фландри встал и пошел встречать гостя.

Снелунд, тяжело дыша, вышел из шлюза. С собой он нес сумку с набором хирургических инструментов.

– Где она? – быстро спросил он.

– Сюда, сэр, – Фландри пропустил его вперед. Он, казалось, не обратил внимание на пистолет Фландри, захваченный на тот случай, если бы Снелунд явился с телохранителями. Но их не было – ведь и они могли бы оказаться болтливыми. Скорбящий стоял возле капитанской каюты. Испытывал он ксенологический интерес, или нет, но Снелунд едва взглянул на хиша и лишь нетерпеливо поглядывал на дверь, пока Фландри говорил на жаргоне:

– Что бы ты ни услышал, стой здесь, пока я не отдам тебе другого распоряжения.

Рог ногаса кивнул в знак понимания. Рукас тронул топор, висевший у него на боку. Крилло насторожился.

Фландри открыл дверь.

– Я привел тебе гостя, Катрин, – сказал он.

Она испустила такой вопль, что он долго потом слышал его в своих кошмарах. Его марсейанский нож блеснул в ее руке.

Он вырвал у Снелунда сумку и перехватил его руки жестом, отнюдь не напоминающим пожатие. Пинком закрыв за собой дверь, он сказал:

– Любым способом, какой пожелаешь, Катрин. Абсолютно любым.

И тут Снелунд закричал.

15

Усевшись в пилотское кресло шлюпки, Фландри активизировал приборы и включил видеоэкран. Пространство расступилось перед ним. Мрачный Сатан и блестящие звезды медленно проплывали мимо «Роммеля», пока он крутился вокруг планеты. Дважды Фландри замечал, как серебряное с черным мелькало на фоне созвездий и Млечного Пути: военный корабль. Но одни чувства не могли убедить его в том, что он находится в центре флота повстанцев.

Потом ему сказали об этом приборы и несколько кратких разговоров, когда он очутился в пределах радиосвязи. Даже когда Катрин говорила с Мак-Кормаком, между ними стояла неведомая преграда. Предупрежденный офицером связи, Мак-Кормак имел время приготовиться. Как мог он быть уверен в том, что это не ловушка? Если он действительно говорил со своей женой, а не с ее электронной тенью, то она могла находиться под воздействием мозгового излучателя и произносить те слова, которые вкладывал в ее среднее ухо оператор. И те безразличные предложения, которые она произносила, так же, как и ее безжизненный голос, могли лишь укрепить его в этом страшном предположении. Фландри был удивлен. Он считал само собой разумеющимся, что адмирал должен был плакать от радости. Объяснялось ли это простой потребностью в приватности, или же в этот самый важный и самый напряженный момент она таким образом удерживала себя от истерики? Она повиновалась приказаниям Фландри, ничего не скрывала от него и настояла на том, чтобы два человека дежурили у плотно закрытой двери его каюты, пока все не будет закончено. Мак-Кормак согласился, хотя голос его звучал не совсем твердо; а потом все пошло очень быстро – объяснение направлений, расстояний, подходов и орбит – и Фландри уже не мог узнать, что она чувствовала.

Но когда он собрался выйти, она взяла его за руки, посмотрела ему прямо в глаза и прошептала:

– Доминик, я молюсь за вас обоих. – Ее губы коснулись его губ. Они были холодными, как и ее пальцы, с солоноватым привкусом. Прежде, чем он успел ответить, она ушла.

Пока они летели сюда, между ними установилась странная близость. Кровавый подарок, который он ей преподнес; выношенный им план и то, как она прекрасно ему помогала после того, как поняла, что он останется ему верен; и, временами, разговоры о прежних днях и далеких мирах, особенно о событиях на Дидоне – Фландри сомневался в том, что мужчина и женщина могут быть ближе друг к другу даже во время медового месяца. В одном смысле – да, несомненно, могли, но оба они избегали разговоров об этом.

И вот в поле зрения появился «Персей» – и это, так или иначе завершало ее приключения. Флагман казался огромным, как луна, ярко сверкали пушки, подобно кристаллическому лесу светились сенсоры. Его окружали корабли-спутники. Глазок индикатора на приборной доске перед Фландри мигнул, и голос в приемнике сказал:

– Мы взяли вас на абордаж. Давайте.

Он включил гравзы. Шлюпка оставила «Роммеля» и попала под контроль «Персея». Переход был коротким, но напряженным для обоих сторон. Как мог Мак-Кормак быть уверен в том, что все это – не уловка, чтобы доставить атомную бомбу на его корабль и взорвать его?

«Никак, – подумал Фландри. – Особенно после того, как я отказался от сопровождающих. Конечно, этот отказ мог быть продиктован страхом оказаться схваченным патрульным судном – и он отчасти был им продиктован – но все равно… Он смелый человек, этот Мак-Кормак. Он неприятен мне до мозга костей, но он смелый человек.»

Лацпорт открылся и поглотил его. Несколько мгновений он сидел, слыша, как шипит нагнетаемый воздух. Открылись клапаны. Он вышел из шлюпки навстречу ожидающим его людям. Их было полдюжины. Они мрачно наблюдали за ним, не хватая его, но и не приветствуя.

Он с интересом оглядел их. Их лица, так же как и его, были отмечены печатью голода и напряжения, но казались более угрюмыми.

– Успокойтесь, – сказал он. – Осмотрите мое судно, если хотите. Там нет никаких ловушек, уверяю вас. Впрочем, не будем зря терять время.

– Сюда… пожалуйста. – Лейтенант, возглавлявший группу, пошел вперед, и шаги его были быстрыми и напряженными. Часть людей осталась для того, чтобы обследовать шлюпку.

Те, кто шли следом за Фландри, были вооружены. Его это не беспокоило. Прежде, чем он сможет уснуть, ему предстояло посмотреть в лицо опасностям куда худшим, чем эта.

Они прошли по металлическим туннелям и углублениям, мимо сотен глаз, в молчании, нарушаемом лишь биением пульса корабля. Наконец они дошли до двери, охраняемой четырьмя часовыми. Переговорив с ними, лейтенант открыл дверь. Он отдал честь и доложил:

– Командор Фландри, сэр.

– Впустите его, – ответил спокойный низкий голос. – Оставьте нас одних, но будьте наготове.

– Слушаюсь, сэр. – Лейтенант отступил в сторону, и Фландри прошел мимо него. Звуконепроницаемая дверь закрылась с мягким шипением.

Молчание тяжелым облаком сгустилось в салоне адмирала. Он состоял из двух кают. Эта, главная, была обставлена очень просто: кресла, стол, диван, простой ковер. Все было светло-серого цвета. Несколько картин и анимаций придавали комнате индивидуальность: семейные портреты, виды родных мест. Такую же роль играли шахматы, а еще – книжная полка, на которой стояли самые разнообразные книги – военные и юридические труды, классика и научные монографии. Одна из внутренних дверей была открыта, и за ней виднелся кабинет, где Мак-Кормак, должно быть, часто и подолгу трудился. «А спальня, конечно, совсем уж аскетическая, – подумал Фландри, – камбузом и баром пользуются редко, а…»

– Приветствую вас, – сказал Мак-Кормак. Он держался прямо, хотя и был изнурен не меньше своих людей; одежда его была очень аккуратной, и знаки отличия ярко сияли на его плечах. Он уже не молод, заметил Фландри: в волосах его седины больше, чем это было видно на фотографиях, и кости на лице выступали резче, и морщин было побольше, а глаза запали так, что нос и подбородок казались крупнее, чем были на самом деле.

– Добрый день, – на мгновение Фландри ощутил благоговение, но тут же прогнал его и вновь сделался холоден.

– Вы могли бы и отдать честь, командор, – спокойно сказал Мак-Кормак.

– Это было бы нарушением устава, – ответил Фландри.

– Вы ведь сложили с себя полномочия.

– Вот как? Что ж… – Мак-Кормак повел рукой. – Может быть, лучше сядем? Не желаете ли что-нибудь съесть?

– Нет, благодарю вас, – ответил Фландри. – У нас нет времени на дипломатию: флот Пикенса обрушится на вас через семьдесят часов.

Мак-Кормак опустился в кресло.

– Мне об этом известно, командор. Вы, знаете ли, задали работу нашим разведчикам. Подобное скопление сил скрыть невозможно. Мы приготовились к бою, мы рады ему. – Он посмотрел на молодого человека и добавил: – Вы заметили, что я обращаюсь к вам по званию. Я, Император всех подданных Земли. После войны я собираюсь даровать амнистию всем, кто действовал против меня. Возможно, даже вам.

Фландри сел напротив него, положил ногу за ногу и улыбнулся.

– Вы откровенны, не так ли?

– Лишь отчаяние побудило вас торговаться, используя мою жену в качестве заложника. – Мак-Кормак сурово сжал губы. Его ярость мгновенно стала явной, хотя голос и не стал громче. – Я презираю тех, кто опускается до таких методов. Неужели вы могли себе представить, что я покину тех, кто мне доверился, чтобы спасти одного человека, пусть и самого дорогого для меня? Сообщите Снелунду и его бандитам, что для них не будет ни мира, ни прощения, пусть даже они убегут на край вселенной. Но и умереть можно по-разному, и если моей Катрин будет причинен вред, люди еще миллион лет будут вспоминать об их конце.

– Я не могу выполнить ваше поручение в точности, – ответил Фландри, – учитывая то, что Снелунд мертв. – Мак-Кормак встал. – То, что мы с Катрин хотим вам сообщить, заключается в следующем: если вы и ваши сторонники примете битву, это будет конец для вас.

Мак-Кормак подался вперед, схватил Фландри за плечи и встряхнул изо всех сил.

– Что все это значит?! – закричал он.

Фландри одним движением вырвался.

– Не нужно хватать меня, Мак-Кормак, – проговорил он.

Теперь они оба стояли – двое высоких мужчин, под стать друг другу. Кулаки Мак-Кормака были сжаты. Дыхание со свистом вырывалось из его груди. Руки Фландри были спокойно опущены, но колени напряжены, и он был готов в любой момент отразить нападение. Так они стояли тридцать безумных секунд.

Мак-Кормак овладел собой, сделал несколько шагов по комнате и вернулся обратно.

– Хорошо, – сказал он придушенным голосом. – Я согласился с вами встретиться, следовательно, должен вас выслушать. Продолжим.

– Так-то лучше. – Фландри снова опустился в кресло и достал сигарету. Внутри у него все еще дрожало, его попеременно бросало то в жар, то в холод. – Дело в том, – продолжал он, – что у Пикенса есть ваш код.

Мак-Кормак так и застыл на месте.

– Имея его, – излишне подробно продолжал Фландри, – он легко рассеет вас на мелкие группы и переловит вас раньше, чем вы сможете убежать. У вас нет времени на перекодирование, и никогда уже не будет. Ваша карта бита, Мак-Кормак.

Он махнул сигаретой.

– Катрин это подтвердит, – добавил он. – Она – свидетельница всего, что произошло. Скоро вы с ней очутитесь с глазу на глаз, и она расскажет вам чистую правду, без какого-либо медикаментозного воздействия. Надеюсь, вам не понадобится никаких психологических тестов, даже если вы не та влюбленная парочка, за которую она вас выдает. Кроме того, после разговора с нею вы можете послать команду для изучения моего центрального компьютера. Она обнаружит ваш код на его записях. Это, конечно, сделает гипердрайв невозможным для меня, но я не возражаю против того, чтобы подождать Пикенса здесь.

Мак-Кормак не сводил взгляда со своего письменного стола.

– Почему она не поднялась на борт вместе с вами? – спросил он.

– Она находится под моей охраной, – ответил Фландри.

– Ей не грозит абсолютно ничего, если только ваши люди не начнут делать глупости… вроде стрельбы по моему судну. Но если я вовремя не покину ваш флагман, моя команда примет соответствующие меры.

«Которые, дорогой Хьюг, вы, конечно, интерпретируете следующим образом: у меня есть достаточно тренированные люди, которые в случае вашего плохого поведения, смогут увести корабль. Подобное заключение вполне естественно, и я намеренно не делал ничего такого, что могло бы увести вас от него. То, что вся моя команда – это Скорбящий, который не сумеет провести даже шлюпку через бассейн, и что приказы, отданные хишу, не имеют никакого отношения к тому, что может случиться… все это вам лучше не знать. Лучше я сообщу вам кое-какие сведения приватного характера.»

Мак-Кормак поднял голову и внимательно всмотрелся в него. Шок, вызванный изумлением, прошел, к адмиралу вернулись его самообладание и разум.

– Она – ваша заложница? – спросил он с каким-то клекотом в горле.

Фландри кивнул, затягиваясь сигаретой. Табак действовал на него успокаивающе.

– Угу. Это долгая история. Катрин расскажет вам большую ее часть. Но главное вот в чем: хотя я и служу Империи, но нахожусь здесь неофициально и без ее ведома.

– Почему?

Пристально глядя на собеседника, Фландри ответил, четко выговаривая каждое слово:

– По ряду причин, включая и ту, что я – друг Катрин. Я – тот, кто отобрал ее у Снелунда. Я взял ее с собой, когда отправился посмотреть, есть ли возможность излечить вас от мании величия. Вы оставили систему Виржила, но один из ваших прелестных варварских корабликов атаковал нас и уничтожил наш корабль. Мы высадились на Дидоне и пешком прошли до Порт-Фридериксена. Там я захватил военное судно, с которого и снял код… то самое, которым теперь командую. Когда я привел его к Ллинатавру, мы с моими людьми сохранили тайну Катрин. Они считают, что космос принадлежит в равной мере и ей. Я завлек на борт судна губернатора Снелунда и держал его за запястья, пока она перерезала ему горло. Мы с вами пошли бы на худшее, но у нас с вами во всем организме благопристойности меньше, чем у нее в одной пряди волос. Она помогла мне избавиться от улик, потому что я намерен вернуться домой. Мы выпихнули его на метеоритную траекторию у внешней планеты. Потом мы направились к Сатану.